Текст книги "Александр Маккуин. Кровь под кожей"

Иногда на лекции Ли перебивал приходящих преподавателей или дизайнеров и начинал оспаривать их точку зрения. Некоторым студентам его поведение казалось настолько неприемлемым, что они пожаловались на него Бобби Хиллсон. «Ко мне пришли три или четыре человека; они пожаловались на Ли и спросили, зачем я вообще приняла его на курс. Я ответила, что считаю его невероятно талантливым. Заверила их, что со временем он успокоится. Он был по-настоящему умным мальчиком, только необразованным и не умел себя вести… Любопытное сочетание».[234]234
  Bobby Hillson, в беседе с автором, 11 декабря 2013.


[Закрыть] Впрочем, иногда уличная смекалка Маккуина оказывалась кстати. Ребекка Бартон вспоминает, как к ним в колледж пришел один дизайнер и предложил студентам поработать над одним проектом. «Ли отказался; он уверял, что этому пройдохе хочется стащить наши идеи… Он рассуждал цинично, но знаете, что получилось? Я придумала футболку с красным крестом, а тот дизайнер в самом деле присвоил ее и стал продавать под своим именем. «Я же тебя предупреждал, – сказал Ли. – Ну, ты и лохушка!»

Чем дальше, тем больше времени Ребекка и Ли проводили вместе, в основном в ее квартирке в Вестминстере, а позже – в другой квартире на севере Лондона. Друзья разработали взаимовыгодный план: Ли готовил (особенно удачной у него выходила макаронная запеканка, которую он, видимо, научился делать в Италии), а Ребекка в обмен, когда ложилась спать, разрешала ему смотреть порнофильмы по своему видеомагнитофону. Маккуин по-прежнему страдал от воспаления десен; проснувшись, Ребекка часто видела, что Ли, который спал в одной с ней постели, запачкал кровью всю подушку. «Когда он говорил, то иногда плевался кровью, – вспоминает она. – В то время он был не очень привлекателен: толстый, прыщавый… Он постоянно менял сексуальных партнеров. Иногда он пропадал на всю ночь, а когда возвращался, делился со мной неаппетитными подробностями. Он находил партнеров на рынке Камден-Лок, и они занимались сексом где-то в переулках. Он ни в чем не знал удержу». Однажды они вместе выбрались в ночной клуб, но Ли сказал Ребекке, что она плохо двигается и он не может находиться с ней на одном танцполе. «У Ли было неплохое чувство ритма, но он слишком усердствовал», – вспоминает Ребекка.[235]235
  Rebecca Barton, в беседе с автором, 1 февраля 2014.


[Закрыть]

Саймон вспоминает первый совместный вечер с Ли. Перед тем он провел несколько недель на греческих островах со своим бойфрендом, а вернувшись, понял, как скучал по Маккуину. Саймон позвонил ему, и они пошли на вечеринку, которую устраивали по средам в гей-клубе «Рай», расположенном под железнодорожным вокзалом «Чаринг-Кросс». «Тогда мы впервые были вместе; нам очень понравилось, – говорит Саймон. – Мы оба любили танцевать и развлекались вовсю: шутили, озорничали, снимали мальчиков и, в общем, наслаждались жизнью». По словам Саймона, какой-то красавчик весь вечер крутился вокруг Ли; он подошел к его другу и заговорил с ним, а потом быстро скрылся. Саймон спросил Ли, что произошло, и тот ответил: «Я спросил, большой ли у него член». Саймон заметил: «Ли, нельзя сразу спрашивать о размере члена». Но он истерически расхохотался.[236]236
  Simon Ungless, в беседе с автором, 24 января 2014.


[Закрыть]

С Ревой Ли ходил в паб «Ученик», славившийся суровыми нравами, в окрестностях Олд-стрит, или в разные «гей-клубы Ист-Энда».[237]237
  Réva Mivasagar, в беседе с автором, 31 января 2014.


[Закрыть] По словам Ревы, там было «слишком, слишком много развлечений… ничто не казалось нам слишком рискованным или пикантным… Он стремился побывать там, где было весело. Клубов было столько, что сейчас я с трудом их вспоминаю. Но больше всего нам нравилось милое, нормальное диско».[238]238
  Réva Mivasagar, в переписке с автором по электронной почте, 28 мая 2014; Réva Mivasagar, в беседе с автором, 31 января 2014.


[Закрыть]

Кроме того, Ли и Рева стали завсегдатаями в магазине Ad Hoc («Эд Хок», буквально: «Специальный») на углу Мур-стрит и Олд-Комптон-стрит. Там одевались люди с нетрадиционной ориентацией. В магазине можно было подобрать костюм, подходящий для любых фантазий, – в Ad Hoc продавались брюки для садомазо, жилетки из ПВХ, женские туфли больших размеров. Покупатели представляли собой пеструю смесь: тусовщики, проститутки, геи-качки, трансвеститы, а также стилисты и дизайнеры. «Однажды я работал там, как вдруг вошли Анна Суи, Марк Джейкобс, Стивен Мейзел и Анита Палленберг и накупили много всего, – вспоминает Фрэнк Франка, ставший фотографом в Нью-Йорке. – В другой раз пожилой мужчина захотел купить женские туфли. Он вошел и ползал по залу на четвереньках». Владельцы клубов приносили в магазин свои рекламные листовки; в результате Ad Hoc стал настоящим центром сведений о лондонской ночной жизни. «Тогда движение панков переживало возрождение, и Ad Hoc стал его эпицентром, – вспоминает Фрэнк, который в ту пору познакомился с Ли.[239]239
  Frank Franka, в беседе с автором, 14 июня 2013.


[Закрыть] Управляющий магазином Эрик Роуз, выросший в Ванкувере, но переехавший в Лондон в конце 1980-х годов, вспоминает, что Маккуин часто заходил в магазин и перебирал костюмы. Ли нравилась живость канадца, его специфический юмор и умение общаться с представителями самых разных кругов. В свою очередь, Эрика в Маккуине привлекало стремление того к анархии. Эрик вспоминает, как однажды отправился с Ли и Дэвидом Каппо, который торговал париками в подвальном этаже Ad Hoc, на домашнюю вечеринку в Мейфэре в честь Кайли Миноуг. «Мы выпили все, что там было, и решили уйти, – говорит он. – Ли сказал: «Тоска тут, нам пора». Когда мы вышли на лестницу, Маккуин включил пожарную тревогу. Я спросил: «Ты что творишь?» – а он ответил: «Там можно от скуки подохнуть, если мы их не расшевелим, они не пошевелятся». Мне тогда показалось, что он поступил эгоистично. Ему хотелось веселиться, а на остальных плевать».[240]240
  Eric Rose, в беседе с автором, 18 июля 2013.


[Закрыть]

Часто по пятницам Ли встречался с Ребеккой Бартон в пиццерии возле колледжа в Сохо. Друзья часто вырезали купоны из газеты «Ивнинг стандард», по которым можно было купить две пиццы по цене одной. «Чаще всего за еду платила я, а он добавлял пенни», – вспоминает Ребекка. Именно там однажды ночью Ли рассказал ей о сексуальных домогательствах, которым он подвергался в детстве. «В подробности он не вдавался, но, насколько я поняла, речь шла не об одном разе». Ребекка вспоминает: во время учебы в колледже Святого Мартина Ли устроил для нее в одном пабе в Сохо вечеринку с сюрпризом по случаю ее дня рождения. В другой раз он подарил ей цепочку, изготовленную им самим, и свой странный черно-белый портрет, где он обнажен выше талии и завернут в нечто похожее на пищевую пленку. На обороте снимка он нацарапал: «Моей милой Бекке. С любовью Ли». «Он был настоящим лапочкой, – говорит Ребекка. – Милым, смешным и озорным».[241]241
  Rebecca Barton, в беседе с автором, 1 февраля 2014.


[Закрыть] Кроме того, Ли проводил много времени с другой своей подругой, Таней Уэйд, с которой познакомился как-то ночью в клубе SubStation («СабСтейшн»). Таня жила недалеко от клуба, на Шефтсбери-авеню, и под утро приглашала всю компанию к себе переночевать. «Мальчики спали рядами на полу, – вспоминает она. – Кто-то укрывался наволочкой, а кто-то фланелевым или посудным полотенцем. Среди них был и Ли… Его невозможно было не обожать, он был такой веселый». Таня познакомила его с Maison Bertaux («Мэзон Берто»), кондитерской, принадлежавшей ее сестре Мишель; он заказывал чизкейк с фруктами или открытый пирог с яблоками и чай «Эрл Грей» и занимал место наверху на длинной банкетке. «Он часто предлагал что-нибудь сшить мне; никогда не забуду, как он сидел за швейной машинкой, – говорит Таня. – Он был всецело поглощен своей работой, как маньяк, как безумец. Я говорила ему, что никак не смогу влезть в некоторые платья, сшитые им для меня: чтобы одеть меня, нужно человек пять. А некоторые вещи, на мой взгляд, вообще невозможно носить. А он в ответ называл меня глупой коровой». Однажды, когда Таня была у него, он попросил передать ему материю, из которой он собирался сшить ей платье. Она огляделась по сторонам, но не заметила ничего подходящего. «Оказалось, что он собирался раскроить махровое покрывало «фитильки».[242]242
  Tania Wade, в беседе с автором, 21 июля 2014.


[Закрыть]

В октябре 1991 года несколько студентов факультета моды, в том числе Ли, Адель и Ребекка, поехали в Париж; им очень хотелось побывать на модных показах. «Для лондонских студентов, изучающих моду, проникнуть на показы – своего рода ритуал посвящения, – говорит обозреватель моды Мэрион Хьюм. – Студенты из Центрального колледжа Святого Мартина… в этом мастера».[243]243
  «Inside London, The Groupie», Marion Hume, American Vogue, январь 1997.


[Закрыть] Они ехали на поезде и на пароме и остановились в дешевом отеле, где со стен отваливалась штукатурка. Ребекка заранее забронировала билеты на показ коллекции Givenchy, которая ей не понравилась. Она вспоминает «массу жутких платьев в цветочек». На Ли коллекция тоже не произвела впечатления. «Зачем ты притащила меня сюда? – возмущался он. – Дрянь какая-то… Ни за что не стал бы здесь работать». Пять лет спустя, узнав, что Маккуин стал главным кутюрье дома Givenchy, Ребекка с улыбкой вспоминала его слова.[244]244
  Rebecca Barton, в беседе с автором, 1 февраля 2014.


[Закрыть]

В Париже Ли уговорил свою сокурсницу Адель Клаф попробовать проникнуть на показ Гельмута Ланга, притворившись моделью. Уловка сработала – несколько моделей, отобранных для показа, заболели, и помощникам Ланга пришлось срочно искать им замену. В последний момент Адель в костюме от Джильи испугалась и спряталась в туалете, где и стала обдумывать все за и против. «Потом я вышла в зал и увидела, что на многих местах лежат лишние билеты. Я взяла их, вышла на улицу и отдала Ли и остальным нашим», – вспоминает она. Воодушевленный ее успехом, Ли уговорил Адель повторить тот же трюк на следующем показе, которым руководила Линн Франкс, консультант по связям с общественностью. Но охрана второго показа оказалась строже: у организаторов имелись фотографии всех моделей-участниц. Ли, однако, не сдавался: он посоветовал Адель притвориться помощницей стилиста Эдварда Эннинфула. «Ли вкратце рассказал мне об Эннинфуле все, что ему было о нем известно, и я послушно повторила его слова Линн Франкс, а та вдруг велела мне описать его внешность, – говорит Адель. – А потом Линн посмотрела на меня и спросила: «А тебе известно, что он чернокожий?» Я поняла, что Ли все выдумал».[245]245
  Adele Clough, в беседе с автором, 28 мая 2014.


[Закрыть]

Когда студенты вернулись в Лондон, Бобби Хиллсон спросила, какие парижские музеи они посетили. «Мы не были ни на одной выставке, не видели ни одного рисунка, просто отлично провели время», – ответила Ребекка. Эта новость не обрадовала Бобби, и она высказала студентам все, что о них думала. Но ее выговор был ерундой по сравнению с нагоняем, который им устроила Луиза Уилсон. Ее речь была густо наперчена непечатными выражениями, и она, по воспоминаниям одного очевидца, «роняла манекен на студентов, которые плохо делали стежки».[246]246
  «The Fashion Stars of Central St Martins», Johnny Davis, Observer Magazine, 7 февраля 2010.


[Закрыть]

С первого дня учебы Луиза Уилсон недолюбливала Маккуина. Ли соглашался с критикой, когда считал, что она обоснованна, как, например, в случае, когда он украсил органзу вышивкой бисером, а Уилсон сказала, что он позаимствовал этот прием в коллекции Callaghan.[247]247
  Professor Louise Wilson, в беседе с автором, 14 мая 2014.


[Закрыть] Чем дальше, тем больше портились их отношения. «У него часто случались стычки с Луизой, потому что они, в сущности, были очень похожи, оба стремились всеми руководить и все контролировать», – сказал Рева.[248]248
  Réva Mivasagar, в беседе с автором, 31 января 2014.


[Закрыть]

Однажды студентам поручили разработать костюм для кавалерственной дамы Ширли Портер, лорд-мэра Вестминстера, но Ли отказался участвовать в проекте; по его словам, он «не собирался обшивать привилегированную особу, которая к тому же еще и не заплатит». Хотя впоследствии Луиза призналась, что она могла быть откровенной до жестокости, Маккуину казалось, что иногда она его просто травит. «Если бы она могла избавиться от Ли, она бы от него избавилась, – считает Адель. – Задания он выполнял за две минуты. Он рисовал выкройку на глаз. А на занятиях по крою преподаватель утверждал, что он плохо рисует. Но Ли переносил выкройку на материю, и его вещи, как оказывалось, идеально садились на фигуру. И все равно многие преподаватели твердили, что он все делает неправильно. По-моему, они просто завидовали его таланту. Но Ли всегда знал, что добьется успеха – он ни секунды в этом не сомневался». Однажды, получив очередной выговор от Луизы Уилсон, Ли в присутствии группы однокурсников огрызнулся: «Откуда вам знать, что хотят носить женщины? Ведь вы такая толстуха!» С того дня он стал личным врагом Луизы. «Ли только и думал о том, как бы низвергнуть Луизу», – говорит Адель. Однажды он принес подушку-пердушку и подложил ей на стул.[249]249
  Adele Clough, в беседе с автором, 28 мая 2014.


[Закрыть] Ли по-прежнему хранил верность Бобби, которая приняла его на курс, потому что она признала в нем неограненный талант; ее он старался защищать. «Ли в самом деле нелегко пришлось под началом Луизы Уилсон, – сказала Бобби, – но тогда я ничего не знала. Все выплыло позже, когда я услышала слова Ли: «Луиза ничего для меня не сделала, это все Бобби».[250]250
  Bobby Hillson, в беседе с автором, 11 декабря 2013.


[Закрыть]

Во время учебы Ли все чаще черпал вдохновение в темной стороне жизни. По словам Ребекки Бартон, он был одержим Бёрком и Хэром, ирландскими иммигрантами, которые в начале XIX века совершили ряд убийств в Эдинбурге и продали 16 трупов врачу в качестве материала для препарирования. В то же время он прочел «Парфюмера» Патрика Зюскинда об ученике парфюмера во Франции XVIII века, который убивает девственниц в поисках «идеального аромата». «Персонаж этой книги – он сам, – уверяет Ребекка, – у него все на интуиции и все чувства обострены. Ему нравилось отвратительное несовершенство, но, конечно, он уравновешивал его полной красотой».[251]251
  Rebecca Barton, в беседе с автором, 1 февраля 2014.


[Закрыть]

Ли говорил друзьям, что его семья доводится родней Джеку-потрошителю. Его интерес к серийному убийце Викторианской эпохи усилился после того, как в 1991 году он посмотрел фильм «Молчание ягнят» с Джоди Фостер и Энтони Хопкинсом. Маккуин зациклился на персонаже Буффало Билле, портном-психопате, который убивает женщин, чтобы сшить костюм из их кожи. «Мысль о том, чтобы сшить из женщин костюм, стала для него источником вдохновения, – считает Рева, посмотревший «Молчание ягнят» вместе с Ли. – Кроме того, образ бабочек или мотыльков, заключенных в ткань, потом можно было увидеть в одной из его коллекций».

Когда студенты приступили к изготовлению выпускных коллекций, Рева работал рядом с Маккуином. Ли рисовал эскизы, но впоследствии, в ходе работы, не раз менял замыслы. «Он начинал сверху и выкраивал очень сложный воротник… Потом делал очень узкие рукава. Если вы посмотрите на каталоги старых викторианских костюмов, там есть много женских платьев на корсетах. Книга, посвященная костюмам Викторианской эпохи, была у него настольной. Она стала для него настоящим кладезем. Он часто листал ее и показывал накидки с капюшонами – они уже тогда ему нравились».[252]252
  Réva Mivasagar, в беседе с автором, 31 января 2014.


[Закрыть]

Ли попросил Саймона Англесса о помощи в подготовке своей выпускной коллекции. На втором году обучения Маккуин проводил с Саймоном все больше времени в студии дизайна текстиля. Он изучал такие техники, как барочное крашение и узелковый батик.

Для одного из своих творений, сюртука, Ли придумал узор из колючей проволоки, который Саймон перевел на розовый шелк. «Я работал с Ли над некоторыми его вещами, – вспоминает Саймон. – Помню тот день, в студии были только мы вдвоем; он шил подкладку для пиджака с баской, которая выворачивалась под углом 90 градусов, а я вертел в руках кусочки прорезиненной материи, соображая, как их сшить. Никто из нас не знал, что получится. В студию вошел Айк Раст, который тогда был приходящим лектором, и спросил: «Что это будет?» Мы с Ли посмотрели на него и ответили: «Да мы сами не знаем». Айк назвал нас придурками и вышел».[253]253
  Simon Ungless, в беседе с автором, 24 января 2014.


[Закрыть]

При подготовке к показу Ли написал письмо Саймону Костину, чьи украшения и живые статуи он видел на страницах журналов The Face и i-D, и попросил несколько его вещей для своей коллекции. Они встретились, и Костин, который впоследствии будет участвовать в подготовке нескольких коллекций Маккуина в качестве декоратора и художника-постановщика, дал ему семь предметов, в том числе две большие цепочки, изготовленные из птичьих черепов. «Его всегда привлекала иконография смерти, – сказал Костин. – Меня смерть тоже завораживала; общий интерес нас объединил. Однако во время первой встречи он показался мне похожим на Билли Бантера – Жиртреста из юмористических повестей Фрэнка Ричардса. Ли был большим озорником, много ругался, но к своей работе относился с настоящей страстью».[254]254
  Simon Costin, в беседе с автором, 15 апреля 2013.


[Закрыть]

Когда Маккуин закончил платья, которые назвал «дневной одеждой, которая может служить и вечерней», и присовокупил, что образами послужили «проститутки XIX века»,[255]255
  Press Notes, St Martins MA Graduate Show 1992.


[Закрыть] в колледж пришел Джон Маккиттерик, желавший увидеть готовую коллекцию. Его изумило то, что он увидел. «Отчетливо помню: если смотреть на платья сбоку, а не спереди, вы видели необычайный птицеподобный силуэт, – говорит он. – Маккуин всю жизнь любил птиц, но в его коллекции угадывалось и нечто другое. Сама мысль о том, чтобы сгладить талию и укоротить ноги, намекала в некотором смысле на гомоэротику». Маккиттерику коллекция напомнила подчеркнуто сексуальные образы Тоуко Лааксонена (Том оф Финланд), рисовальщика, который изображал мужчин «с короткими и толстыми ногами и удлиненными торсами». Маккуин «применил к девушкам эти маскулинные элементы, и результат получился поразительный; его вещи выглядели очень сексуально». Кроме того, Маккиттерик понял, что колледж Святого Мартина укрепил уверенность Ли в своих силах. «Колледж его сильно изменил, – говорит он. – Он стал более осведомленным и более уверенным в том, о чем говорил. Он понял, что гораздо талантливее, чем большинство студентов и преподавателей. Уже мог со знанием дела рассуждать о мире, о моде и о текущих событиях. Он стал другим. Колледж Святого Мартина дал ему то, что он искал».[256]256
  John McKitterick, в беседе с автором, 1 апреля 2014.


[Закрыть]

В день показа, в марте 1992 года, Ли и Саймон Англесс вышли из дома Саймона в Тутинге и поехали в Челси. Показы проходили в бывших казармах на Кингс-Роуд. Перед началом все были в напряжении; царила суматоха – многое предстояло доделать. Закончив подготовку за кулисами, друзья пошли искать Луизу Уилсон, так как Ли хотел кое-что уточнить. «А она достала из сумки духи, брызнула ему в лицо и заорала: «Мать твою, от тебя воняет!» – вспоминает Саймон. – Ли упал на пол и сказал: «Ну ты и сука!»[257]257
  Simon Ungless, в беседе с автором, 24 января 2014.


[Закрыть] Зрители начали занимать места; они понятия не имели о том, что произошло. Пригасили свет, и начался показ. Джойс, мать Ли, и ее невестка Рене, которые сидели в зале, с удовольствием смотрели на платья и красивых моделей, но, когда на заднике зажглись слова «Ли Маккуин», они целиком погрузились в происходящее. В конце концов, они обе знали, какой путь проделал Ли. «Для меня в то время это стало кульминацией – видеть его на выпускном показе», – сказала Джойс в 1997 году.[258]258
  «Cutting Up Rough», The Works, BBC, 1997.


[Закрыть] Модели выходили на подиум под барабанный бой из динамиков. Ли представил всего десять костюмов, в том числе черный шелковый пиджак с баской в комплекте с узкой красной юбкой, жакет из розового шелка с узором из колючей проволоки с черными брюками и черным бюстье и юбку из набивного ситца, покрытую журнальными вырезками из папье-маше и прожженными пятнами, которую дополнял черный жакет с фантастически длинными и заостренными лацканами. Маккуин вплел в узоры на ткани и вложил в прикрепленные плексигласовые кармашки пряди своих волос – и иногда лобковые волосы. Первая страница его обоснования – документа, в котором он должен был изложить подробный анализ своей коллекции, – была посвящена «генеалогическим изысканиям его матери и Джеку-потрошителю… а к обложке он тоже приклеил лобковые волосы».[259]259
  Professor Louise Wilson, в беседе с автором, 14 мая 2014.


[Закрыть] Позже Маккуин попытался объяснить свое решение вплести волосы в свои вещи: «Мысль о волосах пришла из Викторианской эпохи. Тогда проститутки продавали свои волосы, и покупатели дарили их на память своим возлюбленным, – сказал он. – Для меня волосы в плексигласовых кармашках стали своего рода подписью, фирменным знаком. В первых коллекциях я использовал собственные волосы; я как будто отдавал с коллекциями часть самого себя».[260]260
  «All Hail McQueen», Lorna V, Time Out, 24 сентября – 1 октября 1997.


[Закрыть]

Маккуин назвал коллекцию Jack the Ripper Stalks His Victims («Джек-потрошитель подстерегает жертв»). В каком-то смысле он считал себя своего рода серийным убийцей-стилистом, который кромсает и режет ткань, чтобы преобразить женский силуэт в более приятную с эстетической точки зрения форму. Но включение в костюмы собственных волос еще и символизировало его идентификацию с жертвами на эмоциональном уровне. В его жесте прослеживалось и нечто удивительно романтичное. Как утверждал Маккуин, в Викторианскую эпоху проститутки продавали свои волосы из экономических соображений; затем покупатели дарили сделанные из их волос локоны возлюбленным в знак привязанности. Маккуин питал надежду, что та же романтика будет пронизывать его жизнь и что он сумеет отойти от уродливой действительности, в которой были эксплуатация и сексуальные домогательства, и стать лучше, мягче, ровнее. Для него талисман в виде локона, вшитого в одежду, означал: он верил в то, что однажды сила любви его преобразит.

Маккуин вложил в свою первую коллекцию столько сил – как физических, так и эмоциональных, – что надеялся занять первое место и получить в награду возможность демонстрировать свою коллекцию не только однокурсникам и преподавателям. Но первое место досталось студенту по имени Кеи Кагами. В то время Луиза Уилсон любила японские мотивы. Позже она призналась Реве, что благоволила к дизайнеру, родившемуся в Токио, еще и потому, что «он был гораздо организованнее большинства из нас, все его вещи казались законченными и совершенными… Но Ли был очень огорчен, что не выиграл конкурс, потому что считал, что заслужил награды».[261]261
  Réva Mivasagar, в беседе с автором, 31 января 2014.


[Закрыть] Так казалось не только ему одному. «Он был выдающимся студентом, с самого начала было ясно, что он – просто чудо», – говорил Лесли Горинг, продюсировавший показ.[262]262
  Lesley Goring, в беседе с автором, 29 мая 2014.


[Закрыть] Бобби Хиллсон, правда, призналась, что выпускная коллекция Маккуина ее слегка разочаровала, «но теперь, оглядываясь назад, я думаю, что была не права».[263]263
  Bobby Hillson, в беседе с автором, 11 декабря 2013.


[Закрыть] Ли окончил колледж Святого Мартина не с отличием, а с обычным дипломом, «как все остальные».[264]264
  Rebecca Barton, в беседе с автором, 1 февраля 2014.


[Закрыть]

На следующий день Ли и Ребекка пришли в колледж; они сидели в коридоре напротив кабинета Бобби Хиллсон, когда той неожиданно позвонила Изабелла Блоу. Влиятельная стилистка, которая тогда работала в британском издании Vogue, была на выпускном показе, и коллекция Маккуина так ей понравилась, что она захотела приехать в колледж и еще раз взглянуть на его вещи. «Я сидела на полу, даже мне не удалось достать билет с местом на выпускной показ в колледже Святого Мартина, и вдруг я увидела нечто выдающееся, и мне захотелось купить всю коллекцию, – признавалась она позже. – Меня поразили яркие цвета. Он сшил черное пальто, но подбил его человеческими волосами, а подкладку сделал кроваво-красной, так что оно стало похожим на человеческое тело – плоть и кровь. Мне показалось, что ничего красивее я в жизни не видела. Я сразу поняла, что он особенный, очень современный, ниспровергатель традиций».[265]265
  «Cutting Up Rough», The Works, BBC, 1997.


[Закрыть] Когда Ребекка узнала, что коллекцией Ли заинтересовалась Блоу, она повернулась к другу и сказала: «Ты станешь по-настоящему знаменитым». В ответ Ли только расхохотался. «Но по его лицу я поняла, что он очень взволнован, – вспоминает Ребекка. – И за одну ночь все переменилось».[266]266
  Rebecca Barton, в беседе с автором, 1 февраля 2014.


[Закрыть]