Текст книги "Дикая магия"

Каландрилл вдруг понял, что слово «Анвар-тенг» означает ворота. Жуткое подозрение закралось ему в сердце, и он спросил:

– Почему так важен Анвар-тенг?

Очен с видимым усилием взял себя в руки и продолжил повествование:

– Когда было покончено с тиранией великого хана, земля наша некоторое время пребывала в хаосе. То один, то другой объявлял себя её правителем. По стране рыскали банды преступников. Порядок наступил лишь тогда, когда вазирь-нарумасу, величайшие из жрецов-колдунов, выступили в поддержку Сото-Имджена, объявив его первым по рождению и крови. Но дабы Сото-Имджен не возомнил себя равным великому хану, он отказался от своей земли и переселился в Анвар-тенг, поклявшись оборонять это место. И когда род сей перебрался в святой град, на земле нашей воцарился мир… – Очен помолчал: – До недавнего времени… – горько усмехнулся он. – Но я забегаю вперёд. Дабы никто не мог объявить себя владыкой, было решено, что хан будет назначаться из рода Сото-Имджен, а остальные будут посылать в Анвар-тенг своих представителей, шендиев, где они будут заседать в махзлене, великом совете, учреждённом вазирь-нарумасу. Наш нынешний хан, Акиджа Сото-Имджен, – семилетний ребёнок. Потому был назначен регент по имени Назичи Оджен-Кануси из Бачан-тенга. Мы полагали, что наложили мудрое решение, но Назичи вдруг объявил себя ханом, вознамерившись сесть на престол нашего законного правителя. В знак солидарности с ним Зак-тенг, Фечин-тенг и Бачан-тенг вывели своих представителей из махзлена. И ныне войска родов сих маршируют в боевых порядках.

Анвар-тенг осаждён. И ежели восставшим удастся захватить этот град, то тем, кто сохранил верность Сото-Имджену и махзлену, грозит страшная смерть.

– Первыми в битве падут преданные шендии, – мрачно заявил Чазали. – Либо они сами отберут у себя жизни, предпочтя смерть плену.

– Как бы то ни было, – продолжал Очен, – установится хаос. Овладев Анвар-тенгом, восставшие смогут отправиться на Памур-тенг и Азали-тенг, а подобные кровопролития – как бальзам для Фарна. С другой стороны, боевые действия усложняют поиски Рхыфамуна.

– Ахрд! – едва слышно произнёс Брахт. – Ещё одна война.

– Но ты говорил, что в Анвар-тенге живут вазирь-нарумасу, – вставил Каландрилл, – ваши самые могущественные колдуны. Разве не могут они разгромить восставших?

– Им это ничего не стоит, – заявил Очен, разводя руками. – Но вазирь-нарумасу поклялись служить только миру. Предназначение их совсем иное. Они наложили на себя такое заклятие, которое лишит их магических сил, едва они вознамерятся вступить в войну. Посему бессильны они что-либо предпринять.

Каландрилл собрался задать вопрос, но Брахт опередил его:

– А вы? Вазири вроде тебя? Вы тоже связаны клятвой?

– Нет, – старик отрицательно мотнул головой. – Мы можем использовать свой талант и во зло, хотя предпочитаем так не поступать.

– Но это не распространяется на предателей из восставших тенгов, – пробормотал Чазали. – Они не заслуживают пощады.

– Тогда почему… – начал было Брахт, но по мановению руки Очена замолчал.

– Я бы уже скакал с преданными Анвар-тенгу войсками, – заявил вазирь. – А вместе со мной и Чазали, и Тэмчен. Но у нас есть другие дела, куда как более важные. Крепость сия охраняется сотней избранных. По очереди каждый тенг посылает центурию для охраны Даг-ган-Вхе. Последним прислал своих солдат Памур-тенг. Центурия воинов Памур-тенга охраняла форт, но теперь все они мертвы. И убила их чёрная магия.

Итак, ваш приход был предсказан. И мы послали человека к кутушену, дабы встретил он вас и препроводил ко мне. Но ответа не последовало. Я прибег к магии и увидел убийство. Фарн постарался затуманить видение, но оно было столь угрожающим, что Чазали поспешил сюда лично. Мы нашли лишь трупы, а сам форт кишел оккультными существами.

– Рхыфамун прикрывает себе спину! – воскликнул Каландрилл.

– Похоже, – согласился Очен. – Существа здесь были столь ужасающими, что мне пришлось прибегнуть ко всем своим способностям. Несколько человек погибло.

– Они убили пятьдесят моих воинов, – хмуро добавил Чазали. – А мои люди умирают с честью.

– Но Рхыфамун недавно сменил обличье, – возразила Катя, переводя взгляд с киривашена на вазиря. – Он ослаблен. Как он мог оставить после себя таких существ?

– По моему разумению, – хмуро заметил Очен, – с приближением к Фарну силы Рхыфамуна растут. По мере того как война изнуряет мир, Безумный бог крепчает. Ученик придаёт силы хозяину, хозяин – ученику. А поскольку земля наша близка к опочивальне Фарна, война лишь придала ему сил.

– И усложнила нашу задачу, – вставил Брахт.

– Помолчи, пожалуйста! – В голове у Каландрилла роилось столько мыслей, что он не сразу нашёл слова, чтобы выразить растущую озабоченность. Мозг его распирало изнутри, кровь стучала в висках. Он нахмурился. – Ценнайра видела, как Рхыфамун переселился в тело джессеритского воина и как он призвал к себе людей из Дагган-Вхе. Можно предположить, что они пришли отсюда. Значит, он переселился в тело одного из воинов Памур-тенга. А его вы должны знать.

Очен, наверное, пожал плечами, хотя под широкой туникой этого не было заметно, и грустно сказал:

– Трупы, кои нашли мы здесь, были настолько изуродованы, что мы не смогли опознать ни одного. Сам Рхыфамун, я это знаю наверняка, не задержался здесь, а продолжил путь к своей мерзкой цели.

– К Боррхун-Маджу? – Каландрилл вглядывался в старческое лицо, пытаясь понять, почему у него так болит голова. – Или куда-то ещё?

Брахт опередил Очена:

– А война не может затруднить его путь? Если он переселился в тело воина из Памур-тенга, то его, как и других, могут призвать на войну.

– Возможно, но вряд ли это осложнит его путь. Даже если он играет роль простого воина, то сейчас он марширует на север, на помощь осаждённому Анвар-тенгу, а ему туда и надо.

Брахт едва слышно выругался. Катя нахмурилась и сказала:

– Смогут ли твои друзья-колдуны распознать его и прибегнуть к своему таланту, дабы воспрепятствовать ему?

– Об этом я и молюсь, – согласился Очен. – Но я опасаюсь, что бог, коего вознамерился пробудить Рхыфамун, укрепит его колдовской талант и позволит ему проскочить незамеченным. Он может победить их колдовство и магию.

– А когда войска Памур-тенга соединятся с другими силами? – спросила Катя. – Смогут ли вазири, объединившись, уничтожить его?

– Смогут, – подтвердил Очен. – Только тогда он будет ещё ближе к своему хозяину, и силы его возрастут. А в неразберихе битвы ему не составит труда скрыться. К тому же нельзя забывать, что вазири враждебных тентов будут пытаться помочь ему, если он обратится к ним за помощью.

– Даже зная, кто он? – Глаза у Кати расширились. – Даже зная, что он вознамерился сделать?

– Они выступили против Анвар-тенга, – медленно сказал Очен, – а это уже само по себе безумие, порождённое Фарном. Возможно, Безумный бог склонил их на свою сторону. В таком случае они постараются помочь Рхыфамуну.

В серых глазах засверкали штормовые молнии. Катя возмущённо замотала головой.

– Неужели весь мир сошёл с ума? – прошептала она.

– Возможно, – заявил жрец. – Но кое-кто все же сохранил разум. Теперь вы понимаете, почему я приказал обойтись с вами таким образом?

Катя кивнула. Каландрилл, с трудом преодолевая пульсирующую боль в голове, сказал:

– Если не ошибаюсь, все пути ведут в Анвар-тенг? Почему?

Очен молчал с озабоченным лицом. Тэмчен резко вздохнул. Лицо Чазали окаменело. Каландрилл понял, что попал в самую точку. Он ждал, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать от боли в голове. Маг посмотрел сначала на киривашена, затем на кутушена. На их лицах было написано сомнение. Чазали едва заметно кивнул. Означало ли это согласие? Возможно ли, что он увидел в глазах Очена некий скрытый вопрос? Каландрилл не знал. Стараясь говорить как можно спокойнее, он напомнил:

– Мы обещали говорить друг другу правду.

– Истинно. – Очен повернулся к нему с суровым выражением на лице. – Так мы договаривались. И я скажу тебе правду. Хотя истину сию не знает ни один чужеземец. Да и среди джессеритов мало тех, кто знает, о чем идёт речь. Боррхун-Мадж – лишь один из путей к опочивальне Безумного бога. Анвар-тенг – второй.

Глава четвёртая

За время их беседы светило ушло к западу. Солнечный свет, проникавший через отверстие в потолке, уже не падал вертикальным столбом на стол, а сместился в сторону, чётко высвечивая Очена. Серебристые волосы его переливались, морщины, бороздившие древнее лицо, углубились. Он посуровел. Каландрилл с мгновение смотрел на него, ничего не понимая. Звон в голове усилился, и на мгновение он смежил веки. В солнечном свете плясали пылинки. В покоях установилась тяжёлая тишина. Первой её нарушила Катя.

– Если Анвар-тенг – это ворота… и если Рхыфамун до них доберётся…

Голос Кати звучал мрачно. Широко раскрытые глаза были полны ужаса. Мысль её развил Брахт.

– …он победил, – резко сказал керниец. – Рхыфамун может опять поменять свою внешность и перейти на сторону победителя. Он может быть либо восставшим, либо преданным сторонником власти. Ахрд! Ему на это наплевать. Самое главное для него – войти в город.

– И добраться до ворот.

Катя говорила едва слышно, трепетно, приглушённо, но для Каландрилла слова её звучали как удары колокола: каждое слово, каждый слог били по напряжённым нервам, вызывая резкую боль. У Каландрилла было такое ощущение, будто голова его сейчас разорвётся. Он открыл рот, собираясь что-то ответить, но с губ сорвался протяжный стон. Боль пожирала его. Тело онемело, взгляд затуманился, словно кровеносные сосуды в глазах полопались. Все – лица, стены, солнечный свет – смешалось в одно туманное красное пятно. Каландрилл пытался перебороть в себе странную вялость. Но в голову ему приходили мысли одна унылее другой. Ещё несколько мгновений назад юноша был уверен, что они нашли бесценных союзников, которые помогут им быстрей пересечь Джессеринскую равнину, и тогда они догонят Рхыфамуна. Ему казалось, что помощь Очена и мощь воинов Чазали дадут им, наконец, преимущество, которое позволит им взять верх над колдуном в последней битве. И вот все пропало в один миг! Удача вновь отвернулась от них и улыбнулась колдуну. Несмотря на всю помощь Молодых богов, судьба была против них и за Рхыфамуна. Как теперь отыскать колдуна? Ведь по всей стране маршируют воины. Анвар-тенг в осаде. Как помешать Рхыфамуну пройти через ворота? Вряд ли им удастся переманить удачу на свою сторону. На мгновение Каландрилл усомнился в целесообразности продолжения погони. У них нет больше возможности помешать Рхыфамуну осуществить своё подлое намерение.

Он пожал плечами, щупальца отчаяния опутывали его. Палаты, лицо Очена – все, все! – окрасилось в кровавый, миазматический, безысходный цвет, а сам он ощущал себя маленькой мушкой, запутавшейся в паутине.

Кто-то положил ему руку на плечо. Он вздрогнул и застонал. Прикосновение это было для него как верёвка, брошенная тонущему человеку.

– Что тебя беспокоит? – прозвучало где-то далеко-далеко.

Каландрилл покачал головой, не будучи в состоянии ответить Брахту. По спине его бежал холодный пот. Он до боли сжимал зубы, борясь с отчаянием.

– Колдовство, – долетел до него слабый, похожий на шёпот голос Очена.

Тут же вспыхнул свет. Кто-то забормотал на чужом языке. Фигуры перед глазами стали приобретать чёткие очертания. Маг стоял перед ним, совершая странные загадочные пассы, словно рисуя оккультные знаки в воздухе. Каландрилл почувствовал горько-сладкий запах миндаля. Кровавая дымка развеялась. Сквозь выступившие слезы он наблюдал за колдуном. Очен произнёс заклинание, хлопнул три раза в ладоши и сел на табурет.

– Я должен был это предвидеть. Он оставил не только чудищ. – Очен налил Каландриллу вина, и юноша обхватил фарфор дрожащими пальцами. – Для тех, кто близок к оккультному миру, он оставил другую западню. Но я изгнал колдовство из этих покоев, а скоро оно покинет и замок.

Каландрилл держал чашу двумя руками, не понимая, почему ему так трудно поднести её к губам. Быстрыми глотками он выпил вино.

– Дера! Что ты хочешь сказать? Что я лёгкая добыча для колдуна?

Очен внимательно смотрел на него.

– Я хочу сказать, что кто-то стоит ближе к эфиру, чем другие. Что в некоторых из нас есть… сила, которой можно воспользоваться. Иногда даже против нас самих.

– Менелиан разглядел в нем то же, – пробормотал Брахт, с беспокойством глядя Каландриллу в глаза.

Каландрилл налил себе ещё вина. Руки его перестали дрожать.

– Я не колдун, – возразил он.

– Верно, ты не колдун, – согласился маг. – Но в тебе есть нечто, что может сделать тебя колдуном. Ты явно обладаешь талантом, но не знаешь, как им воспользоваться. Ты близок к эфиру.

– И это делает меня уязвимым? – горько рассмеялся Каландрилл, вытирая губы. Он был напуган. – Значит, я более лёгкая добыча для колдовства Рхыфамуна, чем мои товарищи? Кто же я тогда? Магнит для его магии? Угроза для окружающих?

– Возможно, – глухо сказал Очен. – Но послушай, вот твой клинок, – Очен похлопал рукой по мечу в ножнах, – что он собой представляет? В руках большинства это просто меч, который может принести пользу или зло, что зависит от того, кто им дерётся. Но вот богиня благословила его, даровала ему свою силу. И та сила, кою чувствую я в тебе, того же происхождения.

– Да, но колдовство Рхыфамуна поражает меня глубже, чем их. – В голосе Каландрилла все ещё звучало сомнение. – Разве это не делает меня опасным для моих товарищей?

– Не волнуйся, – спокойно проговорил Очен, покачав головой. – Ты хорошо защищён от его колдовства.

– Но почему сейчас? – спросил Каландрилл. – Я бывал и ближе к нему и даже дрался с его творениями, но не чувствовал этого…

Он вспомнил боль в голове, чувство ужаса, отчаяния и бессилия, охватившее его, и передёрнул плечами. Очен взмахнул рукой, сказав:

– Все оттого, что сила его растёт по мере приближения к Фарну, ибо сам Безумный бог становится сильнее и сильнее. Потому что, – улыбка его вдруг стала озорной. – бог боится таких, как ты.

Каландрилл вздрогнул, и капелька воды потекла у него по подбородку.

– С какой стати Фарну меня бояться? – едва слышно спросил он. – Чем я отличаюсь от других?

– Я думаю, своей силой, – заметил Очен. – Но я подозреваю, что бог боится не только тебя, но и всех, кто выступает против него.

– Но ведь он спит. – Мысль о том, что Фарн может знать о его существовании, пугала Каландрилла. Бороться с человеком, пусть даже с колдуном, обладающим огромной силой, это одно, идти же против бога – совсем другое. – Как может знать он про меня, про нас?

Он повернулся к Брахту и Кате. Лица у них, как и у Ценнайры, были суровыми и серьёзными.

– Боюсь, божественный сон отличается от человеческого. Сны богов не безопасны. – Туника Очена зашуршала: возможно, он пожал плечами. – Мы говорим о вещах, которые веками не дают покоя вазирь-нарумасу, а я – маг самый обыкновенный и не имею полного знания. Но мне кажется, что если Фарн чувствует, что кто-то пытается его пробудить, то точно так же чувствует, что кто-то пытается этому воспротивиться. Возможно, он не чувствует тебя лично, но вы для него, простите за сравнение, как блохи, докучающие спящей собаке.

– Так значит, – тихо произнёс Брахт, – перед нами противник куда как более великий, чем Рхыфамун.

– Вы сами выбрали свой путь! – Раскосые глаза повернулись к кернийцу. – И на своём пути вы уже встретили немало преград.

– Но это были люди, – возразил Брахт. – И иногда – оккультные существа.

– И вы преодолели все преграды! – Очен кивнул в подтверждение собственных мыслей. – Вы ни разу не отступили.

– Но мы не думали, что нам придётся противостоять самому богу, – пробормотал Каландрилл. – Рхыфамуну – да, но самому Безумному богу…

– Так вы собираетесь пойти на попятный? – спросил Очен. – Я не отказываюсь от своего слова и обещаю вам безопасный проезд через Кесс-Имбрун назад.

– Нет! – воскликнули они втроём почти одновременно.

– Мы слишком далеко зашли, – пояснил керниец.

Очен мелодично рассмеялся и одобрительно хлопнул в ладоши.

– Возможно, до этого и не дойдёт, – сказал он. – Может, нам ещё удастся остановить Рхыфамуна, прежде чем он доберётся до Анвар-тенга. Или, – поправил он сам себя, – до Боррхун-Маджа.

– Нам? — переспросил Брахт.

– Конечно! – Очен энергично кивнул, и серебристые волосы аурой взвились у него над головой. – А вы думали идти одни? Мы окажем вам всяческую помощь, коя будет в наших силах.

Чазали и Тэмчен, сидевшие теперь в тени, кивнули.

– Посему я предлагаю, – сказал Очен, – отправиться в путь как можно быстрее. Пока же я займусь делом и освобожу замок от заклятий Рхыфамуна. Затем мы отправимся в Памур-тенг. Воины уже в пути, но нас там могут дожидаться вести. Ежели нет, мы пойдём вслед за войсками.

– На Анвар-тенг? – спросил Каландрилл.

– Они туда и направляются, – подтвердил Очен. – Я не сомневаюсь, что туда же держит путь и Рхыфамун.

– А если мы ошибаемся? Если все же он идёт к Боррхун-Маджу?

– Анвар-тенг значительно ближе. И охраняется он людьми, а не богами. – Очен задумчиво пригладил усы. – Если он пройдёт мимо города, я буду знать, и мы погонимся за ним.

– А вазирь-нарумасу не могут помешать ему приблизиться к воротам? – спросила Катя.

– Они постараются, – заверил Очен. – Но они могут бороться исключительно мирными средствами, и я боюсь, что, подойдя так близко к Фарну, Рхыфамун может взять над ними верх.

– Неужели через эти ворота так легко пройти? – Брахт с силой сжал кулаки.

Очен вздохнул и пояснил:

– Анвар-тенг построен как препятствие на пути к воротам. Он должен был скрыть их, и тайна его тщательно охранялась. И даже сегодня мало кто знает об их существовании помимо вазирь-нарумасу и племенных колдунов. До недавнего времени даже Чазали и Тэмчен считали, что Анвар-тенг – это просто тенг, где восседают Сото-Имджен и махзлин. Никому и в голову не приходило, что кто-то попытается пройти через ворота. Так что основной задачей вазирь-нарумасу было предотвратить выход, а не вход.

– А Рхыфамун в курсе?

Каландрилл ухватился было за эту соломинку, но Очен лишил его и её:

– Скорее всего. Но даже если он сейчас ни о чем не подозревает, боюсь, Фарн найдёт способ сообщить ему правду.

– Ахрд! – воскликнул Брахт и с силой обрушил кулаки на стол. Кувшин с вином и чаши подскочили.. Закованные в латы офицеры недовольно забормотали. – Почему все на стороне гхаран-эвура?

Очен приподнял брови, но ничего не сказал.

– Пусть сначала доберётся до тенга, – сказала Катя. – И войдёт в него. Много ли у нас шансов догнать его?

– Таковые есть, – торжественно объявил Очен и повернулся к Тэмчену: – Принеси карту.

Кутушен кивнул, встал и растворился во тьме, окутывавшей дальний конец комнаты. Скрипнула и стукнула деревянная крышка. Через несколько мгновений Тэмчен вернулся к столу и развернул свиток, прижав его по углам чашами. Все встали и склонились над картой. Чазали гортанным голосом оглашал названия и показывал на карте.

– Кесс-Имбрун. Мы здесь. – Он постучал круглым ногтем по карте и провёл им по прямой линии на север. – Это – Памур-тенг, а это – Анвар-тенг.

Волшебство Очена не научило их читать, но, следуя за пальцем Чазали, Каландрилл понял, что Памур-тенг и Озали-тенг стоят почти на одной линии, а тенги Зак и Фечин располагаются к востоку от Бачан-тенга, на южном берегу озера. От Бачан-тенга до осаждённого города было ближе всего. Каландрилл спросил:

– Как далеко от нас Памур-тенг?

– Тридцать дней быстрой езды, – пояснил Чазали. – И ещё тридцать до Анвар-тенга. Но войска продвигаются вперёд значительно медленнее.

– Войска уже в пути? – спросил Каландрилл, не отрывая глаз от карты и вспоминая уроки стратегии и тактики, которые когда-то преподавали ему в Секке.

– Да, – подтвердил киривашен.

Каландрилл нахмурился и указал пальцем на Бачан-тенг.

– Этот укреплённый пункт окажет им сопротивление? – спросил он. – Состоится ли там битва?

– Ты все понял, – хмуро ухмыльнулся Чазали. – Да, скорее всего, они станут арьергардом. У стен Анвар-тенга уже стоят воины. Но основную силу составляют не они.

– Объединятся ли Памур-тенг и Озали-тенг? – Каландрилл оторвал взгляд от карты и посмотрел в смуглое решительное лицо. – Или они попытаются разбить выступившие против них армии?

Чазали рассмеялся, переводя взгляд с Тэмчена на Очена.

– Помимо всего прочего, он обладает и стратегическим талантом, – похвалил он и продолжал, обращаясь к Каландриллу: – Воины рода Тессана отправятся из Озали-тенга на север, к южному берегу озера Галиль. Наши макузены пойдут прямиком в Анвар-тенг. Мы попытаемся разделить и ослабить противника.

– Но остальные города в осаде, – заметил Каландрилл, указывая пальцем на точку, обозначающую Анвар-тенг. – Рхыфамун, скорее всего, переселится в воина-макузена.

– Да, или продолжит путь в одиночку, – пробормотал Брахт. – До Анвар-тенга. А там переселится в новое тело.

– Верно, – рассеянно кивнул Каландрилл. – Но пока он, видимо, в прежнем теле. Будем скакать во всю мочь. Может быть…

– Больше нам ничего не остаётся, – сказала Катя.

– Постараемся догнать войска, – заявил Чазали и повернулся к Ценнайре. – Возможно, там ты его и узнаешь.

Кандийка кивнула черноволосой головой, не произнеся ни слова. Её прекрасное лицо оставалось серьёзным.

– Отыскать одного человека в ополчении дело нелёгкое – пробормотал Брахт. – Сколько там воинов?

– Тысячи, – пояснил Чазали. – Только из Памур-тенга вышли три тысячи.

– Сможем ли мы его отыскать? – усомнился Брахт.

– Я вижу не только глазами, – приободрил их Очен. – Отчасти мне знакома его магия. Это поможет его распознать. Даже если он попытается скрыться при помощи магических средств.

– Похоже, – проговорил Каландрилл, все ещё не отрывая взгляда от карты, – нам остаётся только скакать вперёд, вслед армии. И надеяться. Когда мы можем выехать?

На морщинистом лице мага появилось виноватое выражение.

– Дабы очистить крепость от осквернившего его колдовства, мне понадобится ещё день. По меньшей мере, – добавил он.

Каландрилл нахмурился. Брахт раздражённо взмахнул рукой.

– А быстрее нельзя? Ахрд! Может, выйдем сейчас? Он и так далеко впереди.

– В крепости должен находиться гарнизон, – сказал Чазали. – Это обязанность Памур-тенга, и род Макузенов выполнит свой долг. А оставить людей в форте, который осквернён колдовством, я не имею права.

И голос и лицо его были твёрды. Брахт пожал плечами, пробормотав проклятия.

– А может, кто-то пойдёт вперёд? – предположила Катя.

– Это… неразумно. – Очен ткнул золотистым ногтем в Каландрилла. – Боюсь, Рхыфамун уже знает, что вы здесь. По меньшей мере подозревает. Боюсь, он оставил не одну ловушку на дороге. Со мной будет безопаснее. Но у меня есть обязательство перед моим племенем. Тэмчен остаётся здесь со своей сотней, и я не хочу, чтобы он пал жертвой оккультных творений. Так что, боюсь, вам придётся набраться терпения.

– Ты же обещал нас отпустить, – возразил Брахт. – А сам держишь!

– Хоруль! Я слышал, что Куан-на'Фор населён упрямцами! – Колдун дружески улыбнулся, поэтому слова его не прозвучали как оскорбление. – Ты намерен скакать по чужой земле как чужестранец, без охраны? Ты намерен встретиться с вражескими армиями и мародёрствующими бандами тенсаев? Как далеко ты уйдёшь?

– Досюда-то мы добрались! – резко возразил керниец. – А нам приходилось скакать и по менее дружественной земле.

Каландрилл сообразил, что Брахт ещё не освободился из плена давних предрассудков. Джессериты, обрёкшие себя на изоляцию и на бесчисленное количество небылиц, не вызывали в нем доверия. Несмотря на все дружеское расположение, выказанное им, Брахт по-прежнему не доверял джессеритам. Каландрилл улыбнулся и примирительно заметил:

– Все это верно, но нам всегда помогали друзья. В Гессифе – Иссым, в Кандахаре – Менелиан, в Куан-на'Форе – драхоманы. Не забывай этого, Брахт! Не пренебрегай советом наших союзников.

– Очен прав, – вставила Катя, положив руку кернийцу на предплечье. – С ним мы пойдём быстрее.

Брахт собрался что-то возразить, но лишь пожал плечами и смущённо улыбнулся.

– Истинно! Вы правы, – согласился он и кивнул. – Прошу прощения.

– Мы задержимся здесь ровно столько, сколько будет необходимо, – пообещал Очен. – Нельзя оставлять наших братьев в опасности.

Эти слова были понятны Брахту. Он кивнул, бормоча извинения.

– Не стоит зарекаться ни от какой помощи. Безумный бог угрожает всем. И потому мы должны стать друзьями и товарищами.

– Истинно! – твёрдо заявил Каландрилл.

– Да, – согласился Брахт и с ухмылкой добавил: – И все же я бы отправился в путь как можно быстрее.

– В таком случае, – с улыбкой сказал Очен, – я приступлю к исполнению своих обязанностей немедленно. Чазали проводит вас в опочивальни.

– И накормит, – добавил киривашен. – Или вы предпочитаете сначала помыться?

Катя и Ценнайра выбрали баню, Каландрилл и Брахт – трапезу. Чазали рассмеялся. Впервые, отметил про себя Каландрилл. И смех этот сблизил их.

– Исполним сначала просьбу женщин, – предложил джессерит. – Проводить вас в ваши палаты, а потом в баню?

Каландрилл кивнул и жестом попросил Чазали отвести их в опочивальни.

Палаты, отведённые им, были спартанскими и больше походили на кельи, вырубленные во внутренней стене, с узкими, без стёкол, но со ставнями окнами, выходившими во внутренний двор. В алькове, вырубленном в песочного цвета камне, стояли кровать, умывальник и небольшой сундук. И больше ничего. На голом полу, на стенах, потолке и на дверях были начертаны магические знаки Очена. Краска ещё не успела просохнуть. Оставив свои вещи в комнатах, они последовали за Чазали в баню.

Их вели по тускло освещённым коридорам и залам, также разрисованным символическими знаками; вооружённые макузены расступались перед киривашеном, безучастно рассматривая узкими раскосыми глазками чужеземцев. Баня располагалась ниже спальных комнат и представляла собой широкую низкую залу с огромными чанами дымящейся горячей воды. Окон здесь не было, и баня освещалась лишь светом толстых жёлтых свечей в подсвечниках, вделанных в стены, также разрисованные загадочными знаками.

Чазали пропустил их в баню и, поколебавшись, словно не желая обижать гостей, спросил:

– Я не знаком с вашими обычаями: вы моетесь вместе или раздельно?

Брахт, быстро взглянув на Катю, улыбнулся, но не проронил ни слова, и Каландриллу показалось, что вануйка покраснела, хотя в бане было столько пара, что он не мог быть в этом уверен. К своему стыду, он сообразил, что сам думает о том, что бы сказала об этом предложении Ценнайра. Он представил себя с ней в одном чане и тоже зарделся. Преодолевая искус, он хрипловато сказал:

– Раздельно.

Брахт перевёл насмешливый взгляд с Кати на Каландрилла. Тому стало совсем не по себе.

Чазали кивнул и прошёл в баню. Едва не затерявшись в паре, он выдвинул из стены перегородку из лакированного дерева, разделив помещение на две части. Повернувшись к женщинам, он с почтением произнёс:

– Ваша половина эта. Когда закончите, вас проводят в покои. – Мужчинам он сказал: – Пойдёмте со мной. – И по коридору провёл их к другому входу.

Оставшись одни, они разделись и с удовольствием погрузились в чаны. Из-за перегородки доносился плеск воды и едва слышное бормотание. Каландрилл не мог не думать о том, что от обнажённой Ценнайры его отделяет лишь тонкая перегородка.

– Ты сама скромность, – нарочито серьёзно произнёс Брахт. – Поздравляю.

Из-за горячей воды Каландрилл стал совсем красным, да и лица кернийца за паром просто не было видно. Каландрилл пробормотал:

– Я не хочу её смущать. И Катю тоже.

Вместо ответа Брахт громко рассмеялся, Каландрилл ещё больше покраснел и сказал:

– Катя советовала не гнать лошадей.

– Мне почему-то кажется, что Ценнайра не стала бы возражать, – заметил Брахт. – Я смотрел на неё во время разговора. Она не сводила с тебя глаз, за исключением того момента, когда Очен обратился напрямую к ней. Она к тебе явно благоволит.

Каландрилл не нашёлся, что ответить, и лишь неопределённо хмыкнул. Ему хотелось верить кернийцу, но, что предпринять дальше, он не знал.

– Ничего, время ещё есть, – небрежно заметил Брахт. – Целая ночь и целый день. Всякое может случиться.

– Надеюсь, ничего не случится, – возразил Каландрилл резче, чем хотел.

Он был сильно смущён, но Брахт сделал вид, что ничего не заметил.

– А затем долгие дни и долгие ночи до Памур-тенга.

– Это в одинаковой степени относится и к тебе с Катей.

– Да, только мы дали клятву, – не смутившись, возразил Брахт. – Тебя же ничего не сковывает.

– Совсем недавно ты сам хотел отправить её назад, – заявил Каландрилл.

– Истинно, – керниец уже больше не шутил. – И не будь тебя, я бы это сделал.

– Она знает Рхыфамуна в лицо, – настаивал Каландрилл.

– Очен тоже уверен, что узнает его, – возразил Брахт. – А если Рхыфамун переселится в другое тело?.. Какой тогда от неё прок? Пусть хотя бы греет тебе одеяло.

Каландрилл начал злиться, хотя и понимал, что керниец говорит правду. Сейчас, когда у них появился такой союзник, как Очен, Ценнайра казалась лишней. И все же он не хотел с ней расставаться. Пытаясь побороть смятение, он принялся яростно мылиться.

– Ну, чего молчишь? – не отставал Брахт.

Припёртый к стенке, Каландрилл пожал плечами.

– Тебе не кажется странным, что мы натолкнулись на неё у Дагган-Вхе? – спросил он. – И что она видела переселение Рхыфамуна в другое тело? Возможно, в этом есть божественный умысел.

– Возможно, – согласился Брахт.

– Потом, – продолжал Каландрилл, убеждая уже не столько кернийца, сколько самого себя, понимая, что ни за что не хочет отпускать Ценнайру, – джессериты перевезут её через Кесс-Имбрун, а что дальше? Ты хочешь, чтобы она одна ехала по Куан-на'Фору?

– Да, ты прав, – согласился Брахт.

Каландриллу не понравился тон друга.

– Думаешь, она смогла бы проделать это путешествие одна? – настаивал он. – Одинокая беспомощная женщина? И ты готов подвергнуть её такому испытанию?

– Ахрд! – пробормотал Брахт. – Я не спорю. Она с нами, и больше я не хочу об этом говорить. Если, конечно, – похотливо усмехнулся он, – ты, кто не давал никаких обетов, не последуешь моему совету.

– Может, и последую, – отозвался Каландрилл и с головой погрузился в воду, не желая слышать смех кернийца.

– Тебе это пойдёт на пользу… – раздался невнятный голос Брахта. – Как молодому жеребцу с…

Каландрилл опять нырнул.

– …племенной кобылой, – услышал он, едва высунув голову на поверхность, и ответил жёстче, чем сам того хотел:

– Я бы не стал её так называть.

Брахт поспешил заметить:

– Друг мой, я просто пошутил. Конечно, она не кобыла. И возляжешь ты с ней или нет, касается только вас двоих, больше никого.