Текст книги "Идеальные извращенцы"

Глава 12
Знакомство с рабыней

Следующие две недели они очень много общались и четыре раза встречались. Постепенно Мария начала чувствовать, что у него и правда есть какое-то второе дно. Если сначала она думала, что Дав скорее шутит и просто нагоняет адреналина своими предупреждениями и правилами, то теперь постепенно начала замечать, что он сам ведет себя слишком осторожно для верхнего.

Он дозировал и секс, и тему, как будто еще не решаясь показать ей свои настоящие предпочтения.

Связывал, трахал, но пока только в киску и даже не разрешал делать ему минетов, что казалось ей особенно странным. Это ведь даже не тема, думала она.

Каждый раз, когда он приглашал ее, все шло по одному, довольно романтичному сценарию, который понравился бы даже ванильной девушке. Они ужинали, разговаривали, шутили, целовались на диване. Затем Дав раздевал ее или приказывал ей раздеться, изучал ее тело, очень много ласкал и дразнил веревками, делал красивые обвязки и фотографировал.

Последнее не было частью бдсм-сессии – как объяснил Дав, Ник просил фото для клуба, и Мария была не против демонстрации тела, только попросила не снимать лицо. Постепенно она поняла, что фотографирование тоже возбуждает – то, как он смотрел на ее тело через объектив и особенно что при этом говорил.

– Твоя киска как розочка… редкая роскошная розочка с темными лепестками, – прошептал он, поднося объектив довольно близко и явно снимая крупный план, пока она лежала, связанная, и текла.

В другой раз он намазал все ее тело маслом, чтобы сделать особенные блестящие фото с флуоресцентной веревкой.

После фото – страстный восхитительный секс, сводящий с ума. С каждой ночью все дольше.

Он учил ее сильно не шуметь, гасить стоны, сдерживать вскрики. Но она не могла даже заткнуть рот рукой, потому что всегда была связана. Иногда Дав сам закрывал ей рот ладонью, и она стонала в нее, пока он трахал. Пару раз он делал кляп из толстой веревки, вставляя ее между зубами и крепко завязывая на затылке. Это так усиливало чувство беспомощности, что она едва не теряла сознание от наслаждения.

«Ты очень красивая, хрупкая и тонкая, – шепотом говорил он, рисуя узоры на ее животе пальцем перед сном. – Ты моя нижняя куколка. Я хочу всегда быть добрым с тобой».

Иногда ей казалось, что он так уговаривает сам себя.

Привыкнув к тому, что он делал, Мария окончательно осознала, что он сдерживается, когда заметила, как подрагивает его рука во время сессии. Он дважды сжал кулак, расслабляя пальцы перед тем, как затянуть очередной узел, но в ответ на ее вопросительный взгляд посмотрел так, что желание задавать вопросы отпало.

Мария опустила ресницы и поклялась себе, что будет терпеливой и тактичной. Кроме того, ей нужно было показать, что она умеет соблюдать правила. Правило номер один: «Не провоцируй, не ставь под сомнение…». Он не говорил: не задавай лишних вопросов, но это подразумевалось. Она помнила, хоть еще и не осознала до конца.

Впрочем, забыть было бы сложно – ее новый парень отлично умел держать дистанцию. Каждую ночь, которую Мария проводила у него, она спала в гостевой спальне. Когда они болтали, он почти ничего не рассказывал о семье и друзьях, упоминая лишь о разных знакомых, которые были, судя по всему, не слишком важны для него. Ни слова о прошлом. Ни слова о бывших. Ни слова о слабостях.

К ней он тоже не лез и ни о чем не расспрашивал, хотя Мария невольно все равно упоминала и о родителях, и о друзьях, и пару раз даже об Игоре. По другому у нее просто не получалось. Так Дав узнал, что в Москву она переехала пять лет назад из Питера, и все важное в жизни случилось уже здесь: первая съемная квартира, первая крутая работа, первый хороший заработок, первый опыт в теме и первые серьезные отношения, после которых она собирала себя по кускам.

Большую часть того, что она рассказывала, он никак не комментировал, лишь немного расспросил о том, что она раньше практиковала в Теме. Тогда Мария нехотя призналась, что опыт с предыдущим партнером был достаточно однообразный: немного приказов, немного шлепков, наручники и пара игрушек.

– Наверное, было еще много разговоров? – бесстрастно уточнил он, но в глазах плясали смешинки, и Мария расхохоталась. Он попал в точку – ее бывший обожал рассуждать и писать ей о куче разнообразных интересных практик и воздействий, которым он собирается ее подвергнуть. Но до этого никогда не доходило.

– Как ты догадался? – весело спросила она.

– Ну, он просто классический мудак по описанию. Жадный, ленивый и без фантазии, – улыбнулся Дав, но голос был таким жестким, что Мария вдруг поняла: сама того не желая, она вызвала ревность.

Больше при нем она никогда о бывших не заговаривала. Если бы так легко можно было забыть еще и о его рабыне…

Как-то вечером, сразу после ужина, Дав ушел разговаривать по телефону в другую комнату и вернувшись, молча посмотрел на нее испытывающим взглядом.

– Это она? – тихо спросила Мария.

– Да. Попросила разрешения приехать. Я позволил.

Шумно выдохнув и опустив глаза, Мария встала и повернулась спиной, подходя к огромному окну в его спальне, выходящему на набережную. Может, лучше скорее уехать?

– Оставайся. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы вы постоянно пересекались, но сегодня хочу вас познакомить, – пояснил Дав, легонько поглаживая ее голые напряженные плечи, постепенно привлекая к себе все ближе, пока она не расслабилась в теплых объятиях.

– Как ее зовут?

– Кристина… кажется. Я не называю ее по имени.

– А как называешь?

– Тебе лучше не знать, – сказал он, немного подумав.

Кристина приехала через час, и Мария почувствовала, что ее шаблоны слегка взорваны. Эта женщина была холеной, стройной, красивой, но все же заметно старше Давида. Она ожидала увидеть свою ровесницу, а этой рабыне было в районе сорока пяти.

Когда она вошла и робко поздоровалась с ними обоими слабым тонким голоском, назвав Давида хозяином, в просторной прихожей повисло заметное напряжение.

Они обе изучали взглядами друг друга. На незнакомке все, как показалось Марии, было ультрадорогим: от кожаных ботильонов и невесомой как облако пуха шубы, до блестящего водопада длинных натуральных волос, похожих на произведение искусства.

Регулярно посещавшая салоны красоты, Мария знала: таких волос бесплатно ни у кого не бывает, это результат работы целой батареи уходовых средств. Не говоря о космически дорогом окрашивании на такую длину с американской краской и каких-нибудь дурацких маслах для кончиков, чтобы они вот так гладко лежали, сияя матовым цветом, похожим на естественный светло-русый.

Лицо этой женщины было на удивление приятным – никаких следов уколов, гелей и прочей искусственной начинки. Немного естественных возрастных морщинок, мягкий овал, приглушенный макияж.

Представив их, Давид молча кивнул в сторону кухни и Кристина, поспешно сняв обувь и верхнюю одежду, прошла туда первой.

– Пойдем, – прошептал он, снова обнимая ее за плечи.

– Сделай чай и садись, – велел он чужим голосом, усадив Марию, и она удивленно наблюдала, как эта женщина суетится, явно стараясь угодить Давиду. Она отлично знала, что где находится, и вела себя сейчас как домработница, быстро включая чайник, извлекая из шкафов посуду, накрывая на стол.

Когда на столе появились три дымящиеся чашки, Кристина как-то неловко рухнула на стул и замерла. На миг наступила полная тишина.

– Рабыня, как ты знаешь, это моя девушка. Ее зовут Мария. Я хочу, чтобы ты обращалась с ней крайне уважительно, как со мной.

– Да, хозяин, – ответила Кристина почти шепотом, не поднимая тщательно прокрашенных ресниц.

В исходящим от нее тонком аромате Мария узнала «Шанель» и даже удивилась. Она полагала, что на такой женщине и духи будут какие-нибудь авторские и уникальные.

– Я выйду, и вы поговорите. Ты объяснишь ей суть наших отношений и ответишь на все вопросы.

С новым «Да, хозяин» Кристина едва не опрокинула свою чашку чая, и в этот момент Мария догадалась, что эта женщина впервые сидит за одним столом с Давидом. И нервничает она именно из-за этого, а вовсе не из-за ее присутствия, и уж тем более не из-за ревности. Ее тело подрагивало, а голова вжималась в плечи так, словно она вот-вот ожидала удара. Когда он встал – сжалась еще сильнее.

– Спрашивай у нее все, что хочешь, малыш, – нежно сказал Дав Марии, когда подошел к ней. – Я хочу, чтобы вопросов больше не осталось.

– Да, мастер, – тихо ответила она и поцеловала ему руку, когда он погладил по щеке.

Через пару секунд Давид вышел, его нетронутая чашка чая осталась на столе, а Кристина немедленно поднялась и убрала ее.

Молча ожидая начала рассказа, Мария сама ощутила неловкость и сделала глоток чаю, но поперхнулась, поскольку он был слишком горячим.

– О боже! Простите, это я виновата, – выпалила Кристина с таким лицом, словно вот-вот была готова заплакать.

– Да все нормально, – хрипло ответила Мария, махнув рукой. – Расслабься, Кристина.

– Вы можете называть меня просто рабыней. Я так рада с вами познакомиться, – сказала она, молитвенно сложив перед собой руки и внезапно опустилась перед ней на колени. – Пожалуйста, не выгоняйте меня.

Потеряв дар речи, Мария вцепилась в свой стул. Никто и никогда не опускался перед ней на колени, и это оказалось жутковато.

– Пожалуйста, встань, – сказала она, и Кристина немедленно поднялась, отойдя к стене, но теперь она стояла, опустив голову и вытянув перед собой руки так, словно ждала приказов или наказания.

– Я имела в виду: сядь за стол, – растерянно пояснила Мария. Опыта руководства другими нижними у нее не было, и это оказалось не так-то просто.

– Да, хозяйка, – прошелестела Кристина.

Когда рабыня снова рухнула на стул, Мария просто тихо попросила ее говорить, и Кристина с судорожным вздохом подняла влажные глаза:

– Хозяин разрешает мне служить ему. Я прихожу, убираю квартиру и выполняю приказы. Хозяин приказывает мне мыть, стирать, убирать, готовить чай, ухаживать за его грязной обувью и одеждой. Но он не позволяет мне заходить в спальню, прикасаться к чистой одежде и его еде. Мое тело всегда полностью закрыто, как и его, когда он играет со мной. Я говорю только если хозяин позволяет.

От того, как она говорила, у Марии засосало под ложечкой. Немного поразмыслив о том, почему эта женщина звучит так странно, она поняла: Кристина говорила голосом человека, глубоко погруженного в свои фантазии. Но не простые, а те, которые были порождены чем-то очень болезненным.

Взгляд Марии медленно скользил по одежде Кристины. Теперь, когда рабыня обратила на это внимание, она и сама заметила, что все было наглухо закрытым: длинные зауженные брюки, носки, длинные рукава тонкой водолазки, воротник до ушей.

– В чем суть игры? – тихо спросила Мария, даже не зная, хочет ли на самом деле получить ответ на этот вопрос.

– Если хозяину не нравится то, что я сделала, он ругает меня и приказывает мне сделать это снова, – подумав, сказала Кристина, не поднимая глаз. – Хозяин строгий. У меня никогда не получается угодить сразу.

– Ты моешь все в квартире по два раза? – недоверчиво осведомилась Мария.

– Иногда по пять раз, – тихо сказала Кристина. – Но не всю квартиру. Хозяин сказал, что сегодня я буду мыть зеркало в ванной.

– Что еще вы делаете? – осведомилась Мария, сглотнув.

– Ничего.

– Я не понимаю, – растерянно моргнула Мария. – Он тебя наказывает? Использует какие-то девайсы?

– Нет, что вы. Хозяин никогда не касается меня… ну, только иногда ногой, но это не больно, – вдруг смущенно добавила она.

Вздохнув, Мария посмотрела в чашку чая, пытаясь сформулировать следующий вопрос. Чувство неловкости не покидало, словно третьей лишней здесь была именно она, хотя и Дав, и Кристина уверяли, что это не так. Какое она имеет право лезть в их внутренний мир, в перекрестье их тайных уязвимостей, туда, куда она сама обычно никого не пускала?

– Я отвечу на любые вопросы, хозяйка. Пожалуйста, спрашивайте еще, – вдруг прошептала Кристина, и это переломило сомнения.

– Объясни мне, а как же твой муж? – не выдержала Мария. – Зачем ты делаешь это с другим мужчиной?

Кристина сжалась так, словно получила внезапный удар и шумно вздохнула, а потом сгорбилась и сжала руки на коленях. После долгой паузы она еле слышно сказала:

– Не хочу, чтобы он узнал меня такой. Я люблю его. Понимаете?

Глава 13
Сцена на память

На месяц раньше, январская вечеринка в клубе «Сабспейс»

В перерыве, который сделали после трех игр, порядка нарушать не стали. Мужчины отнесли еду для себя и Марго наверх, Ник оставался внизу с пятью нижними. Только Макс спустился, чтобы поесть с ним и заодно поговорить.

– Как там Марго?

– Нормально, – улыбнулся Макс. – Думаю, подробности не нужны?

– Обойдусь.

– Тут все в порядке, все живы? – спросил он его, не подходя к девушкам, которые ели с большим аппетитам, негромко обмениваясь впечатлениями и смешками.

– Я сегодня очень добр, – бесстрастно заметил Ник, задумчиво улыбаясь.

Он уже смотрел на Ирину, размышляя о предстоящей мини-сессии с ней и вспоминал, как однажды был с ней в привате. Тогда она понемногу пробовала игру снизу и вела себя как перепуганная девственница. Стыдливо реагировала на приказы, умирала от страха, лежа на его коленях и ожидая шлепка ладонью по попе.

Теперь, семь лет спустя, это была роскошная нижняя кошечка, которую было гораздо сложнее напугать чем-либо и смутить. Но не невозможно.

– Мне интересно, появились ли у тебя идеи, кто мог проинформировать Дава?

– Мне гораздо интереснее, зачем он сказал, – заметил Ник, прекрасно понимая, о чем беспокоится Макс. – Но я пока не видел, чтобы он особенно переглядывался с кем-то, кроме своей нижней.

С самого начала они договорились, что их мини-клуб и тайные вечеринки будут секретом. Это было важно по многим причинам: и для того, чтобы сохранить в тайне визиты в клуб Тимофея, и для того, чтобы обзавестись собственной личной жизнью, о которой не осведомлен весь клуб, и, конечно, надо было предотвратить ажиотаж.

Было ясно как день, что если в «Сабспейсе» узнают об обществе избранных – ленивый не подойдет к ним, чтобы попросить о вступлении. Тот факт, что Дав знал до того, как они ему сказали, напрягал обоих.

– Почему он сказал, будем выяснять уже потом, – отмахнулся Макс, жадно поглощая свой стейк в то время, как Ник рвал зубами шашлык. В такие ночи все ели много мяса, и никто не соблюдал диету – аппетит нагуливали просто зверский.

– Мне кажется, это Лиза, – внезапно сказал Ник, вытирая губы салфеткой. – Нет никаких конкретных знаков, просто интуиция.

– Забавно, – усмехнулся Макс. – Потому что моя интуиция так же необоснованно подсказывает, что это Марго.

Ник вздохнул и поджал губы:

– Да это может быть кто угодно. Может, и Димка случайно сболтнул.

– Может быть, – легко согласился Макс, доел стейк и с сомнением посмотрел на картофель фри. Поколебавшись, он съел два кусочка, отодвинув остальное.

– Как ты похудел так? – с досадой спросил он, посмотрев на Ника. – Летом был больше меня.

– Пришлось передать нижней немного власти, – признался тот.

– Не пожалел?

– Пожалел, конечно. Она оказалась лютым домашним тираном. Но со мной вместе мелкая страдала, и мы сдюжили.

– Сколько ей уже?

– Пятнадцать. Не представляешь, как время летит. Вчера косички и плюшевые медведи, сегодня диеты, косметика, какие-то пацаны уже левые. Одноклассники хреновы. Скоро гонять буду кнутом и ссаным полотенцем, не нравятся мне, как они на нее пялятся.

Макс засмеялся и встал, чтобы выбросить одноразовую посуду, показал Лизе жестом, чтобы тоже понемногу закруглялись с едой.

– Из тебя получился отличный отец, кто бы мог подумать.

– Да я не отец, так, мимо крокодил, – тут же возразил Ник, пряча взгляд. – Не создан я для всех этих няш-мяш.

* * *

– Таня, ты как? Я хотела отнять у него эту пробку и дать по голове, – зашептала Лиза, как только Ник освободил их и отошел в стону.

– Те же мысли, – добавила Ирина, но Таня только смущенно пожала плечами:

– Я в порядке. Правда. Мне все понравилось. Лори, а ты?

Фееричная порка снейками и кнутом, сразу после лайтового разогрева на Марии, вызвала смешанные чувства. С одной стороны, все видели, как Лори ушла в сабспейс. С другой, ни одна из присутствующих женщин не смогла бы наслаждаться такими сильными ударами.

– Все хорошо, – отозвалась Лори. – Но если у кого-то с собой мазь от ушибов…

– У меня! Помочь? – вызвалась Ирина.

Проводив глазами удаляющихся в уборную девушек, Таня посмотрела на Лизу:

– Я не могу перестать думать о Марго. Мы тут хотя бы вместе.

– Я тоже. Надеюсь, мужики не перегнут палку. Эта игра – какой-то новый уровень открытого космоса в нашем клубе, – нервно усмехнулась она.

– Интересно, кто все это придумал? – вдруг сказала Мария, и обе собеседницы уставились на нее во все глаза.

– Хороший вопрос. Думаю, это либо коллективное творчество, либо это Ник, – сказала Таня. – Тут все вроде как в его интересах.

– Ты просто его плохо знаешь, – возразила Лиза. – Он хорош, но поверь, он сегодня явно не в своей тарелке.

– Значит, это коллективное творчество. У кого еще хватило бы извращенности на такое? – выразительно тараща глаза от смеси возмущения и восхищения, сказала Таня.

А Лиза задумалась и ничего не ответила.

– А почему, как ты думаешь, Ник не в своей тарелке? – решилась спросить Мария.

Лиза, не сразу вернувшаяся из своих мыслей, еще немного подумала, после того как осознала вопрос.

– Я думаю, – наконец, медленно пояснила она, – Что пять нижних на одного верха – это почти так же тяжело, как и пять верхних на одную нижнюю. Постоянно нужно держать всех в поле зрения, создавать атмосферу для всех, а не только для той, с кем он играет. И у него это отлично получается, но и сил уходит дофига.

За едой и очень интересной для Марии болтовней получасовой перерыв пролетел незаметно. К своему изумлению, она обнаружила, что уже час ночи, а сна ни в одном глазу. И ей очень нравилось все, что происходило, включая эту приятную беседу с другими нижними, из которой она так много узнавала.

Они откровенничали и обменивались своими опасениями совсем не так, как это делали другие девушки в клубе. Было заметно, что здесь только старые добрые друзья.

Про нее тоже не забыли – Лиза мягко спросила, как впечатления, и Мария, раскрасневшись, поделилась восторгом.

– Ваша сцена с Давом была очень красивой и очень нежной, прям вау, – сказала Таня с сияющими глазами.

– Мне ужасно неудобно, что я кончила, а Дав нет, – призналась вдруг Мария под влиянием этой теплой расслабляющей атмосферы. Ей тоже захотелось с кем-то поделиться опасениями.

– Не волнуйся об этом, – хохотнула Таня. – Верхние всегда свое возьмут. Про их оргазмы стоит беспокоиться в самую последнюю очередь.

– Вообще-то, – возразила Ирина, – у верхних тоже бывают свои проблемы. Но тут ты права, конечно, за мужиков и их счастливые концы я бы не переживала.

– И, похоже, ты ему очень понравилась, – с усмешкой добавила Лори. – Никогда не видела таких жадных поцелуев, ну и этот широкий жест на игру с Ником… Тебе, кстати, порка зашла?

– Лори, ты ее смущаешь, – укоризненно заметила Лиза, но ее взгляд был не менее любопытным, чем у подруги.

Смущенно рассмеявшись, Мария прижала ладони к щекам и посмотрела на Лори:

– Если честно, ненавижу порку. Я выбрала, чтобы перестать бояться, и, кажется, получилось.

Она знала, что ее тело навсегда запомнит эти сладко шокирующие, чуть пощипывающие кожу удары. А звук был такой, что она каждый раз вздрагивала. Несколько раз вскрикнула, когда Ник делал вид, что сейчас ударит сильно – но он ни разу не причинил серьезной боли. Все удары больше напоминали ласки и местечки он выбирал такие, словно дразнил: щиколотки, икры, внутреннюю сторону бедер, живот.

Даже когда Мария сама просила об этом, она понятия не имела, что именно такое вообще возможно – так бархатно касаться таким страшным на вид девайсом. Только под конец он шлепнул раз пять чуть посильнее – в обхват по ягодицам. Но жжение прошло уже минут через пять после окончания порки – словно ничего не было.

– Да уж, такого нежного Ника с кнутом «Сабспейс» еще не видел, – засмеялась Лиза. – Мы будем вспоминать этот эксклюзив до конца жизни.

– А Ник будет до конца жизни пытаться забыть этот позор, – добавила Ирина, и все захихикали.

Глава 14
Ночь, о которой мы не говорим

На месяц позже.

После долгого разговора с рабыней Мария какое-то время сидела одна в гостиной, ожидая Дава. Когда он вернулся, она посмотрела взволнованно и нетерпеливо спросила:

– Если я правильно ее поняла, то весь смысл в жестоких унижениях? Она надевает ошейник и делает уборку как можно лучше, а ты потом выискиваешь несуществующие недочеты? Ругаешь ее последними словами и заставляешь делать все заново?

– Да, малыш. Это ее сценарий, – спокойно ответил Дав, не спеша передвигаясь по комнате так, словно еще не решил, куда себя деть. – Когда мы встретились в первый раз я понял, что он мне тоже подошел. Потом она позвонила и предложила встречаться раз в неделю.

– Как думаешь, после того, как ты на нее наорешь, она мастурбирует у тебя в ванной? – отстраненно спросила Мария.

– Не знаю. Черт, теперь я буду об этом думать, – внезапно фыркнув, рассмеялся он. Сделав круг по комнате, он остановился у окна, глядя вниз, на набережную, где еще довольно активно сновали туда-сюда автомобили.

Мария против воли улыбнулась, подошла и встала рядом.

– Можно спросить, зачем она тебе, глобально?

– Все просто: с ней я выгуливаю своих демонов. Я не хочу, чтобы они касались тебя.

Мария вздохнула. Она много раз слышала нечто подобное от других доминантов в клубе. Для некоторых из них, похожих на предателя Игоря, вся тема была выгулом демонов. А затем они возвращались к ванили и своим ванильным партнерам. Другие не представляли секс без бдсм, и тогда сама тема начинала распадаться на условно светлую и темную сторону.

На светлой оставались эстетичные практики, которые тематики в клубе могли показывать даже на публике: красивые связывания, легкая порка, игры с воском и льдом, артистичный обмен ролями. На темную попадали желания, которые люди считали грязными и слишком жестокими. Туалетные практики, кровь, любые очень болезненные или неприятные глазу игры.

– Ладно. Я понимаю, – наконец, сказала она, когда определилась. – И пока готова это принять. Поживем – увидим, да?

– Благодарю.

Все то время, что Дав говорил с рабыней в ванной, Мария сидела в спальне с наушниками и смотрела сериал. Он настоял, чтобы она не слышала ни слова, и Мария честно не подслушивала и терпеливо ждала в комнате, хотя он отсутствовал больше часа.

Когда Кристина ушла, Дав зашел в спальню с красной веревкой, и его глаза горели.

– Что? Мастер?

– Иди сюда, нижняя, – сказал он с улыбкой. – Раздевайся.

Связав ее лежащей на спине в позе бабочки, он коснулся киски и провел пальцем между губ, а потом снова и снова, пока не выделилась влага.

– Я хочу полной тишины, – тихо сказал он и подвинул ее бедра к краю, опускаясь на колени. Его губы накрыли ее киску, и Мария облизала губы, напрягая все мышцы, чтобы выдержать это первое прикосновение без стонов, особенно когда он всосал клитор.

Не обращая внимания на то, как она дергается и тяжело дышит, Дав стал дразнить его языком, зубами, посасыванием, и снова языком. Через пару минут вернулись пальцы, нажимая, массируя и дразня почти до оргазма, чтобы потом обмануть и перейти на легкие поглаживания. Второй раз Мария не выдержала и дернулась, подняв бедра, но Дав прижал их к постели ладонями, раздвигая чуть больше для своего удобства.

Когда прошло минут пятнадцать, она поняла, что он просто кайфует, вылизывая любимую розочку, которой так часто делал смущающие ее комплименты. Массаж клитора, поддерживающий возбуждение, казалось, мог продлиться еще час, пока она извивалась и тратила тонны энергии на то, чтобы не шуметь и не поторапливать его стонами.

– Ну, пожалуйста, – еле слышно прошептала она, не выдержав сладкой пытки, и тогда он просто зажал ее клитор двумя пальцами посильнее, почти до боли, а потом так нажал на него несколько раз, что она кончила мгновенно, содрогаясь всем телом, но так и не издав ни звука, как он велел.

– Ты умничка. Такая послушная… я восхищен, – серьезно сказал Дав, поднялся и расстегнул брюки.

Легко подвинув ее на кровати, он опустился сверху и вогнал в нее член, как всегда с помощью непрерывного беспощадного давления, глядя прямо в глаза с вызовом. Но Мария была готова и, хрипло выдохнув, удержалась от стона.

– Зачет, нижняя. А теперь покричи, – приказал он, ухмыляясь, и крепко зажимал ей рот ладонью, чтобы начать трахать.

Если бы не его ладонь, ее услышали бы даже на улице, подумала Мария позже – столько эмоций было вложено в эти вопли. Его взгляд стекленел и уплывал следом за ее – и они почти одновременно кончили всего после нескольких жестких рывков.

Поздно ночью, когда она не могла уснуть, и вертелась с боку на бок, давно уснувший Дав внезапно проснулся и пришел к ней в гостевую спальню.

– Привет. Не спишь? – сказал он, стоя в проеме двери в черной шелковой пижаме и изучая ее странным взглядом, словно в чем-то сильно сомневался.

– Не сплю, мастер, – выдохнула Мария, отбросив одеяло. Она вдруг поняла, что хочет его снова, прямо сейчас.

– Есть предложение поиграть в ванной комнате. Но это будет не так, как обычно, – сказал он. – Осмелишься?

Полностью голая, Мария подошла к нему и, запрокинув голову, с улыбкой посмотрела в глаза:

– Я ваша, мастер. Осмелитесь проверить это, наконец?

Ответом ей была его рука, которая взяла за горло и немного сжала. И очень серьезный взгляд – такой, что вмиг забилось сердце от страха.

– Ты не расслышала правило о том, что меня не надо дразнить?

– Простите меня, мастер.

– Прощена. Но это последнее китайское. Идем.

Ванная Дава была прекрасна не только размерами и обстановкой, но еще и богатым освещением, которые могло менять цвет и регулировалось от ослепительно яркого до полумрака. Покрутив регулятор до интимного желтовато-розового, он открыл шкаф и достал большую белую коробку.

Мария стояла чуть в стороне и смотрела в пол, как послушная нижняя. А точнее – на свои босые ноги. Нагота почти не смущала ее – она привыкла, что Дав почти всегда раздевает ее догола и подолгу играет так, оставаясь в одежде… но сейчас он впервые переодевался прямо при ней.

Сквозь ресницы она тревожно наблюдала, как Дав расстегивает и сбрасывает черный шелк, меняя рубашку на белоснежную хлопковую, надевает медицинскую маску, перчатки, распаковывает кучу стерильной медицинской утвари. О черт. В голове пронеслось даже несколько гораздо более крепких слов, ни одно из которых она не осмелилась бы произнести вслух при мастере. Но не думать ими сейчас не могла.

Ее сердце ускорилось, а голова закружилась. Если бы это был не он, не человек, который был таким терпеливым и нежным с ней несколько недель подряд, она бы уже сказала «желтый», от одного только вида шприцов, расширителей и спринцовок. Это все не ее фетиши. Металлические инструменты всегда больше пугали, чем возбуждали, даже когда она видела их в секс-шопе рядом со смазками и плагами.

– Ты в порядке? – спросил он. Его глаза спокойно смотрели поверх маски, и Мария выдавила улыбку, честно ответив:

– Боюсь.

– Не бойся. Ты в кабинете опытного и вполне профессионального доктора. Так что, говоришь, беспокоит?

– Все эти штуки.

– Хм. Эти штуки нужны, чтобы вылечить тебя, сладкая. Ты должна быть смирной пациенткой.

Он подошел, касаясь рукой в резиновой перчатке ее шеи, от чего пульс зашкалил.

– Похоже на тахикардию. Думаю, лучше прилечь.

Послушно забравшись на массажный стол, застеленный махровой простыней, Мария закрыла глаза, когда он начал ощупывать ее. Прикосновения в перчатках заставляли судорожно сглатывать. Черт, черт, черт. Все тело стало влажным от страха, даже кожа головы, кажется, стала мокрой. Дыхание все еще было прерывистым, сердце колотилось.

– Согни ноги в коленях и разведи пошире.

Его голос был почти бесстрастным – таким, словно он и правда говорил с пациенткой. Не отдавал приказ, а просто объяснял, что нужно сделать, чтобы процедура прошла как положено.

Ее рот пересох, когда он провел пальцем по ее киске. В перчатках простая ласка ощущалась как угроза. Словно он готовился сделать с ней что-то жуткое. Разве не так всегда поступают лже-доктора в разных фильмах?

А потом два пальца втиснулись глубоко внутрь без предупреждения, и она охнула.

– Ноги шире и расслабься. Полный осмотр, малыш. Ты ведь не хочешь, чтобы мы пропустили что-то важное?

Теперь это был приказ. Но очень нежным голосом, полным веселья.

– Нет, доктор, – улыбнулась Мария, невольно реагируя на шутливую интонацию.

– Вот и умничка.

Желто-розовый свет делал ее кожу похожей на резиновую, как у надувной куклы, и он сейчас играл с ней именно так – как с игрушкой.

Зажмурившись и покраснев до ушей от того, что он слишком внимательно изучал ее киску, Мария снова начала тяжело дышать. Видимо, почувствовав, что она этого не вынесет, Дав решил не трогать расширители и просто разглядывал ее, раскрывая складочки пальцами и периодически просовывая их внутрь.

– Похоже, ты здорова и просто симулируешь. Вставай. Наклонись над ванной и возьмись за тот поручень, – приказал он.

Краем глаза Мария заметила, что он дезинфицирует полулитровую спринцовку и на несколько секунд даже зависла.

Сообразив, что сейчас произойдет, она какое-то время просто стояла, держалась за поручень и осознавала. Этого не может быть. Он это не серьезно. Или… серьезно? Дав в это время включал и выключал воду, открывал и закрывал какие-то тюбики и ходил по ванной. А потом подошел, положил ладонь на попу и чуть сжал одну из ягодиц, открывая себе доступ к самым интимным местам.

Когда его палец коснулся ануса, смазывая чем-то холодным, Мария почувствовала, как снова разгоняется сердце – сразу до такой скорости, что это переходит во вполне реалистичный приступ тахикардии. Может, он не понял, что маски, резиновых перчаток и всего, что уже произошло – более чем достаточно, чтобы нагнать на нее жути?

Можно, он не будет больше делать ничего странного, взмолилась она про себя.

– Потерпи. Мы будем делать это медленно и понемножку, – сказал он, просовывая в ее попку трубочку. И почти сразу выдавил внутрь первую порцию воды.

Издав тихий сдавленный стон, Мария зажмурилась. Щеки горели, сердце грохотало в ушах. Это было так…

Подлый неадекватный клитор пульсировал, отзываясь на шокирующе унизительную практику. Она никогда не думала, что кто-нибудь когда-нибудь захочет такое с ней сделать.

То, что Даву пришло это в голову – ненормально.

То, что она была так возбуждена – еще хуже.

– Хммм, – сказал он, когда внезапно провел пальцем по истекающей влагой киске и издал смешок: