Текст книги "Боль и сладость твоих рук"

Глава 18
Слишком хороший день

В тот день все было настолько замечательно, что к вечеру Ира ощутила какое-то безотчетное чувство тревоги. Прекрасная ночь с Тимофеем перешла в замечательное утро. Он снова стал немного другим и словно невзначай спросил за кофе, каких отношений она ждет. Ира беззаботно улыбнулась, но едва не уронила чашку кофе. Он был серьезен. Он хотел отношений с ней. Он что-то себе успел подумать после прошедшей ночи.

– Теплых, – немного подумав, сказала она. – Мне было бы приятно просыпаться с тобой пару раз в неделю, завтракать вот так.

– Мне нравится секс с тобой, – мягко сказал он неожиданно бархатным голосом и погладил ее по щеке. – Я хотел бы, чтобы ты чаще носила ошейник дома.

– Хорошо.

– И еще ходила бы голой.

– Хорошо.

Ира покраснела и снова улыбнулась:

– Мне нравится, как ты меня кормишь.

– Мне тоже, – ответил он быстро, и они улыбнулись друг другу.

По мере того, как Ира думала, что еще хочет, ее лицо становилось серьезнее. Ей было страшно произнести то, что пришло на ум, и она облизала губы, краснея.

– Что? – терпеливо уточнил Тимофей, наклоняя голову.

– Я хотела бы попробовать порку с тобой.

Тимофей скептически улыбнулся и встал, чтобы долить себе кофе:

– Я тебя шлепал однажды, помнишь? Ты получила от силы шлепков десять, а перепугалась так, будто я затеял опасную для жизни практику.

– Мы были почти незнакомы…

– Саба!

Он сверкнул глазами, осаживая ее, а Ира невольно приоткрыла рот. Легкий испуг накрыл вместе с возбуждением – Тимофей заметил и улыбнулся:

– У тебя есть неприятная привычка со мной спорить, – пояснил он в ответ на непонимающий взгляд. – Не надо этого делать, особенно когда ты в ошейнике. Потому что я правда очень люблю пороть.

Ира опустила ресницы, тяжело дыша от возбуждения, которое усиливалось с каждым словом. Тимофей обошел стол и встал за ее спиной, коснулся пальцем ее шеи над ошейником и стал поглаживать.

– Что ты хотела бы попробовать? – спросил он негромко и начал перечислять, не дожидаясь ответа: Ремень? Розги? Флоггер? Стек?

Ира сглотнула. Она знала, что он в конце концов выберет сам.

– Иногда наши страхи – это самые желанные вещи. То, чего мы просто боимся желать, – заметил он неспешно, поглаживая ее шею теперь пятью кончиками пальцев, и от каждого прикосновения по коже шел электрический разряд – во все стороны сразу.

Она молча ждала его решения, поворачивая голову за его рукой в разные стороны, и послушно приоткрыла рот, когда Тимофей скользнул пальцами по шее вверх, провел пальцем по ее губам, и пососала подушечку, когда протолкнул его внутрь.

– Поиграем со стеком, малыш. Пока не заплачешь. Я хочу тебя трахать, когда ты вся в слезах. Здесь, на столе, – объявил, наконец, он.

По ее телу волнами проходила дрожь, она растекалась по стулу и едва сдерживала тихий жалобный стон желания. Но в тот момент, когда Ира уже была готова на все и снова потянулась губами за его пальцем, он тихо рассмеялся и убрал руку:

– Не сейчас, саба. У тебя есть работа, помнишь? Готов поспорить, тебя там заждались… Так что будь хорошей девочкой, и ты получишь награду вечером в пятницу.

Ира с трудом перевела дыхание и взяла себя в руки. К тому времени, как она открыла глаза, Тимофей уже был в другом конце кухни, возле холодильника, внимательно изучая его содержимое и что-то насвистывая себе под нос.

– Садист, – с нежностью пробормотала она себе под нос.

– Даже близко нет, – мгновенно отозвался Тимофей, едва повернув голову, – для тебя просто господин, саба.

День, начавшийся с такого утра, выдался просто прекрасным. На работе все прошло очень спокойно, несмотря на то, что Тимофей был прав: она значительно снизила внимание к клинике в последние дни, увлекшись происходившим между ними и задушевными беседами с Лори. Но дел накопилось не так много, чтобы не справиться, и пациентов почти не было.

И уже в обед начало подтачивать изнутри неприятное предчувствие: когда все слишком хорошо, что-то может произойти. Что? Что?

К вечеру тревога усилилась, поэтому Ира почти не удивилась, обнаружив на пороге своего кабинета заплаканную Лори: она приехала без предупреждения, а значит, что-то случилось.

– Что случилось? – спросила Ира, едва взглянув на ее лицо. – Тебе нужен осмотр?

Ее сердце пропустило удар. Пару раз ей приходилось осматривать на гинекологическом девочек, пострадавших от слишком жестких игр – руководители клуба могли создать лучшие в мире правила безопасности, но им не под силу было уберечь саб от собственной глупости и опасных игр по взаимному согласию. Кто-то использовал девайсы не по размеру, кто-то сдуру пытался «расширить границы» в прямом смысле слова.

Еще чаще в клинику обращались со всякого рода порезами и ссадинами от слишком сильных ударов – режущие инструменты и плети в клубе были запрещены для всех, кроме пары очень умелых домов, но ремни, стеки, розги могли травмировать кожу не слабее ножа при неумелом обращении. Насмотревшись на это, Ира еще меньше хотела практиковать порку и долгое время даже отказывалась пробовать, пока не научилась хорошенько. Быть сабой, получившей травму по глупости – плохо. Но еще хуже оказаться на месте дома, который по глупости рассек кожу доверившейся ему нижней и оставил шрам на всю жизнь.

Диковато покосившись на гинекологическое кресло, Лори помотала головой:

– Нет, нет. Я в порядке… физически. Просто одна неприятная история из прошлого вылезла. И я не знаю, что мне делать.

– Ты Максу звонила? – осторожно спросила Ира, которой с каждой секундой все меньше нравились перепуганные глаза подруги.

Такую Лори она не видела уже очень давно. Ее саму теперь посетило дежа-вю: картины двухлетней давности, когда они с Лори только познакомились, когда Лори еще проходила терапию у Макса и временами не справлялась с психологическим напряжением. Тогда у нее случались и панические атаки, и внезапные истерические припадки со слезами и криками.

– Нет! Нет, только не Макс. Я не могу… я не могу!

Заполошно всплеснув руками, Лори заметалась по кабинету. Ира помрачнела и почувствовала, как ей физически становится нехорошо. Мелькнула мысль, что она может просто не справиться и, вместо того, чтобы помочь, сделает Лори хуже.

– Лори! – резко рявкнула она, почти автоматически входя в знакомую доминантную позицию. – Сядь! И расскажи. Что. Случилось.

– Меня вызвали в полицию, – огрызнулась Лори. – Как свидетеля.

– О как.

Глаза Иры широко распахнулись. На этот раз она была действительно удивлена. Лори рухнула на неудобный стул и закрыла лицо руками:

– Мне кажется, у меня все болит. Спина болит, шрамы снова болят. Я не могу там это рассказывать. То дело давно закрыто. Почему я опять должна? Я не могу. Я не могу!

– Лори, пожалуйста, успокойся, – отчеканила Ирина, чувствуя, как с каждой секундой причитания все больше действуют на нервы. Она могла искренне сочувствовать, но ее ужасно бесило, когда Лори долго жаловалась, не объясняя, на что.

Ей этого хватило в свое время, когда они начинали общаться – у Лори вылезали неконтролируемые реакции на игры в клубе, которые она долгое время отказывалась объяснять. И только через пару месяцев, когда Ира пригрозила разрывом, Лори рассказала историю со шрамами в общих чертах. Про «того человека». И о том, что в связи с этим чувствует.

– Я знаю, я знаю, – забормотала Лори, когда увидела перемены в ее лице. – Сейчас все объясню. Прости, просто не могу собраться с мыслями. Это тот человек.

– Чьего имени нельзя называть, ага. Знаю, – фыркнула Ирина. – Тот грязный садист, который распахал тебе спину. Он… что?

– Он, кажется, убил кого-то… я не знаю. В новостях пишут, что он виноват…

– Что?

При слове «новости» у Иры что-то противно щелкнуло внутри, прямо под сердцем. В последнее время слишком много вокруг нее связано с новостями и полицией. Совпадение? Или просто мир тесен?

В ушах зазвенело, губы пересохли, и за секунду, как Лори сказала это, Ира уже знала, что она скажет. Может, это была сильная интуиция или чистая магия. Или она просто очень быстро соображала. Ее тренированный мозг всегда отлично сопоставлял разрозненные факты – в профессии врача есть что-то от детектива, пригождается в диагностике. И, если бы она не была врачом, наверное, стала бы что-нибудь расследовать.

– Короче, он психолог, – выпалила Лори, – Он друг Макса, поэтому я не могу пойти к Максу. Если бы я знала, что они друзья… Я была права, что никогда не называла его имени. Но если хочешь – пожалуйста. Тимофей. Его зовут Тимофей. Довольна? – спросила Лори раздраженно, почти не глядя на Иру и понятия не имея, что с ней происходит. Она сидела, сложив руки на груди, поджав побелевшие губы, раскачиваясь на стуле, как сумасшедшая.

Звон в ушах у Иры прекратился – их заложило напрочь. Она приоткрыла рот и попыталась вздохнуть, но вдох получился слишком слабым – воздух не прошел в легкие до конца. Внутри все перехватило, и ей показалось, что она никогда-никогда больше не сможет вдохнуть нормально. А может, просто умрет прямо сейчас.

– Не раскачивайся на стуле, упадешь, – медленно, еле шевеля языком, проговорила она, развернулась и молча вышла из кабинета, оставив Лори одну. Также медленно и аккуратно прикрыв за собой дверь, она сорвалась с места и побежала в туалет со всех ног. И только там, запершись изнутри, сползла по стенке и начала плакать, сидя на полу.

Глава 19
Принцип безопасности

Клуб «Сабспейс». Неделю спустя.

Она пришла лишь для того, чтобы немного побыть не одной в привычной обстановке – но странно, все здесь теперь казалось чужим, ненастоящим, чуждым. Не успокаивал привычный запах кальяна, не развлекали ужимки пугливых новичков, не затягивало наблюдение за мастерскими сценами. Хотелось уйти.

Ира заставила себя остаться, и сидела у бара с натянутой улыбкой. Дома ее ждал привычный кошмар оглушающего одиночества и еще один дополнительный кошмар: постоянный страх, что Тимофей приедет. Постоянное чувство вины и стыда из-за того, что она хотела. Хотела, чтобы он приехал. Тогда она, наверное, была бы вынуждена поговорить с ним.

Но он не приезжал и больше не звонил. Ей пришлось оставить без ответа всего два звонка прежде, чем он перестал. В тот самый день Лори давала показания. Ира очень боялась прочитать об этом в интернете, но, к счастью, журналисты не узнали ничего про ту историю. Лори это могло бы уничтожить. Тимофея это уничтожило бы наверняка. Такого она не желала ни одному из них, несмотря ни на что.

Самым тяжелым был первый разговор с Лори – удивительно, но как только та поняла, что с ней что-то не так, то сразу успокоилась, вытащила ее из туалета, помогла умыться. Ира не призналась. Она второпях соврала что-то про расшатанные нервы и про то, что на нее так подействовало состояние подруги – и уехала домой, чтобы на пару дней отключиться от всего. Механически ходила на работу, не общалась с Лори, не общалась толком ни с кем. И, конечно, не отвечала на его звонки.

Вспоминались какие-то обрывки фраз. «Я бы хотел услышать больше об этой… Лори». А потом еще: «Я правда очень люблю пороть». Накатывала тошнота, страх, ярость. Он лгал ей? Он хотел сделать что-то ужасное? Или все это просто какое-то чудовищное недоразумение?

Сначала ей очень хотелось поехать к нему, разбить что-нибудь тяжелое об его голову. Потом вдруг начинало трясти от страха: что, если бы ее спина стала такой, как у Лори?

Что, если бы это ее привязали и избили до потери сознания, до болевого шока, до больницы? Мог ли он сделать это с ней против ее воли, не обращать внимания на стоп– слова? Так ли это было тогда, с Лори? Как такое вообще могло произойти? При каждой мысли об этом мозг словно заливало кипятком, страх охватывал все тело, за мгновение доходил до паники и заставлял ее прекратить представлять такое.

По правде, она и знать не хотела, как такое происходит.

На второй день бессонницы Ирина начала принимать успокоительные. В тот же день приехал Макс, прямо к ней домой из отделения полиции, где узнал то же, что Ира узнала от Лори. Убедившись, что она уже некоторое время в курсе той истории, он хмуро спросил, как она. Качал головой, злился, пытался проверить ее состояние разными вопросами, снова злился и выглядел очень виноватым.

– Я в порядке, – сухо повторяла Ира. – Он ничего плохого мне не сделал.

– Я не знал. Я правда не знал, что это именно Тим сделал с Лори. Я убью подонка, пусть только явится, – в десятый раз повторил Макс, и Ира сделала ему чаю, успокоила, отправила домой. Она чувствовала, что Макс ей – не помощник. Точно не в этот раз.

Все, чего ей хотелось – это разозлиться на Тимофея настолько, чтобы не желать его объяснений про Лори. На самом деле не желать. Но она желала, и ей было ужасно стыдно. Это было неправильно и нечестно. Лори – ее подруга. Больше, чем подруга. Она сотни раз смотрела на ее спину и желала узнать, кто это сделал – чтобы прибить его. И вот она знает, кто это сделал. Правильно было бы встать на ее сторону, не желать даже видеть подонка.

Но чувства редко ведут себя правильно. Она хотела его видеть. Ей тяжело дались сброшенные звонки и она сомневалась, что сможет сбросить его третий раз. В голову начали лезть сомнения. Должно же быть хоть какое-то объяснение? А значит, она хотела бы его услышать. Разумеется, потом она все равно пошлет его подальше, разумеется. Но сначала она хотела. Услышать. Объяснение. К Лори с вопросами приставать было невозможно. Лори все еще понятия не имела, что ее парень и был Тимофеем.

Шумиха в интернете постепенно стихала, хотя на него все еще нападали. Но самое страшное было кончено за два дня – волна агрессивных колонок, дурацких экспертных мнений менее известных психологов, каждое из которых сводилось к тому, что авторы этих колонок, уж конечно, такого бы не допустили. Парочка мнений в его защиту потонула в потоке наездов и оскорблений. Но теперь, зная то, что она знала, Ира не относилась к этому всерьез.

Она не переставала бояться, что историю с Лори выкопают. Что ее саму найдут, что найдут Макса – а там и до «Сабспейса» недалеко. Но, похоже, Тимофей был прав – отечественные журналисты не то, что американские из кино.

К счастью, никто ничего не расследовал – все только фонтанировали мнениями и оскорбительными комментариями, а также фантазиями на пустом месте. Дошло до версий о том, что Тимофей едва ли не лично советовал клиенту повеситься, чтобы не мешать счастью бывшей жены и ребенка. По другой версии, психолог присутствовал при повешении и напоследок ограбил квартиру несчастного. По третьей, собирался жениться на бывшей жене погибшего.

Горько улыбаясь от этой чуши, Ира поражалась, как глупо устроен мир: в то время как Тимофея обвиняют в такой нелепой ерунде, никто не знает того настоящего кошмара, в котором он действительно виноват. И никто не понимал, для каких людей он действительно опасен. Не для чужих детей, и не для их родителей. Для собственных любовниц. Никто не знал правды, кроме нее, Лори и Макса. И что теперь с этим делать? Что сказала Лори в полиции? Почему Лори сказала, что дело закрыто? Почему его до сих пор не арестовали, если он сделал с ней такую ужасную вещь?

Ира несколько раз порывалась спросить у Лори, но каждый раз останавливала себя и строго-настрого велела Максу не говорить ничего. «Ты ей этим не поможешь. Ей нужна наша поддержка, а не это дерьмо», – настаивала она, и Макс в конце концов согласился. И они оба стали поддерживать Лори: сначала Макс, потом Ира, едва немного пришла в себя. И, конечно, Дима тоже поддерживал. В кои-то веки у Лори появился отличный партнер – и как вовремя!

Вернувшись мыслями в реальность, Ира нашла глазами эту сладкую парочку и удивленно улыбнулась, когда поняла, что они, наконец, решились на публичные нежные игры.

Дмитрий открыто ласкал и легонько шлепал свою сабу на диванчиках в лаунж-зоне, и на них косилась половина клуба – никто не пялился в открытую, поскольку в этой зоне пялиться было запрещено, но исподтишка наблюдали многие: уж больно интересная пара.

Наблюдала за ними и Ира, с невольной ревностью следя за тем, как Дима строит игру. Пришлось признать, что мальчик-бармен вырос в роскошного дома – внимательного, щедрого, умелого.

Новички бы не заметили ничего особенного во взаимных ласках сабы и ее верха, но ее наметанный взгляд ловил все: как он гасит внезапные приступы страха и смущения своей нижней, как Лори тянется и доверяет своему партнеру, как он находит самые чувствительные местечки кончиками пальцев, как уважительно они оба относятся друг к другу.

Ей стало жарче, когда Лори опустилась на колени и посмотрела на своего дома снизу вверх. Она намеренно надерзила взглядом и мгновенно получила легкую пощечину. Ухмыльнувшись, Ира покачала головой: без театральщины эти двое обойтись не смогли – видно, решили развлечь новичков. Она обвела взглядом зал, переглянулась с Максом, который также закатил глаза в момент фальшивой пощечины, после чего они улыбнулись друг другу.

Это была первая искренняя улыбка, которую Ира смогла выдавить за неделю, и ей вдруг стало легче. Что-то отпустило изнутри. Указав Максу на пару новичков, которые, затаив дыхание, наблюдали за сценой, Ира снова улыбнулась. Лица неофитов выглядели такими восторженными, что сразу было понятно: и дерзость Лори, и пощечина были приняты за чистую монету.

Ире внезапно захотелось подойти к Максу и перемолвиться парой словечек. Она встала и не спеша пересекла зал, высоко держа голову. Никто во всем «Сабспейсе», кроме Макса, не смог бы догадаться, что она расстроена.

Отвернувшись от играющей парочки, главный дом клуба привстал и обвел грозным взглядом зал, показывая, что спектакль окончен. Ира снова улыбнулась: теперь, когда владелец «Сабспейса» безмолвно напомнил о правилах, все резко засобирались по своим делам и повернулись, наконец, к своим партнерам.

– Как ты? – еле слышно спросил он, когда она подошла, и указал взглядом на диван напротив.

– Лучше, – ответила она.

– Он не появлялся?

– Нет. Я сбросила два звонка.

– Если что – звони мне, я мгновенно приеду, – предупредил Макс.

– Макс, я хотела бы с ним поговорить. Это честно.

Ира посмотрела на него, боясь осуждения, но Макс откинулся на спинку дивана и чертыхнулся со смаком и плохо скрываемой тоской.

– Если честно, я тоже, – бросил он.

– Ты серьезно думаешь, что он опасен? – скептически спросила Ира.

– Я не знаю. Это честно. Психология – не точная наука. Я вообще, по ходу, ни черта не знаю.

Ноздри Макса раздулись, голова дернулась, и Ира поняла, что он сильно переживает. Она наклонилась, касаясь его рукава:

– Не принимай так близко к сердцу. Ты не можешь нести ответственность за всех.

– Разве? – сухо спросил Макс и отодвинулся.

Ира вздохнула. Было похоже, что все они травмированы этой ситуацией. На секунду она ощутила обжигающее желание поехать к Тимофею и получить, наконец, объяснение.

Или проломить ему голову. Или и то, и другое – если объяснение ей не понравится.

Поглощенная этим внезапным приступом, она не поняла, что произошло в следующее мгновение.

Первое, что она с опозданием заметила – это резкое движение Макса, вскочившего с места. А затем, переведя взгляд на соседние диванчики, где расположились Дима с Лори, нашла и причину – какую-то блонди, которая пыталась помешать сцене. Дмитрий держал ее за обе руки, а она льнула к нему, как кошка, яростно отпихивая ногами Лори. Которая от неожиданности один раз лягнула незнакомую сабу в ответ, что было для нее крайне нехарактерно. Но потом все же предпочла отскочить в сторону.

Когда к мизансцене присоединился Макс, ситуация стала выглядеть еще комичнее. Несколько секунд двое мужчин не могли справиться с девушкой, превратившейся в фурию. Удивленная донельзя Лори начала смеяться первой, затем к ней присоединились и зеваки.

Наконец владельцу клуба удалось оттащить блондинку в сторону. Неизбежное наказание настигло девицу здесь же: Макс с дерзкими сабами не церемонился – нагнул над диваном и отшлепал так звонко, что Ира невольно втянула голову в плечи. Даже зная, что опытный дом не зайдет за границы девушки во время наказания, она невольно сжималась от фантомной боли в ягодицах. Это было жестко.

Пятью минутами позже несчастную «выписали» из клуба: позволив аудитории насладиться публичным наказанием драчуньи, Макс вызвал охрану, и рыдающую девицу проводили на выход.

– Эммм… что это было? – негромко спросила Ира, подойдя к Диме и Лори, когда разгоряченный Макс удалился прочь вместе с вернувшейся от бара Лизой.

– Так… одна поклонница, – хмыкнул Дима и подмигнул. – Я слишком привлекателен, на меня все время кидаются женщины.

– Вы правы, мой господин. У вас такой потрясающий длинный язык! А какое раздутое эго! – пропела Лори из-за его спины.

Ира невольно фыркнула. Реакция Дмитрия была предсказуема: медленно повернувшись к своей сабе, он смерил ее убийственным взглядом, каким можно было бы свалить с ног лошадь:

– Что ты сказала, нижняя?

Ира слегка наклонила голову, чтобы взглянуть на лицо Лори из-за его плеча и поразилась, насколько беззаботной выглядела та. В этой женщине невозможно было узнать несчастную, которая неделей раньше тряслась в ее кабинете. Как же так?

И еще удивительнее выглядело то, что Дима, похоже, был готов к всевозможным дерзостям и воспринимал их как норму. Он невозмутимо разыгрывал роль сердитого дома: повалил сабу на диван, хорошенько шлепнул пару раз, что-то тихо спросил, наклонившись над ухом, снова шлепнул. Тело Лори реагировало откровенным наслаждением.

Ира криво усмехнулась и покачала головой, тактично отходя в сторону: этому удивляться не приходилось, Лори всегда любила порку. Не приходилось сомневаться, что к середине ночи ее попа станет полосатой от любимого ремня.

Вернувшись к бару, Ира заказала коктейль покрепче, но молоденький бармен внезапно покачал головой:

– Прости, саба. Тебе на сегодня хватит.

Перед глазами полыхнуло красным. Она и забыла про дурацкие ограничения. Чертовы. Гребаные. Идиотские ограничения для саб. Какого хрена? Какого хрена это распространяется на нее?

Мысленно перейдя на мат, Ира позволила себе перечислить все известные ругательства, немного подышала и только потом, резко сорвавшись с места, пошла искать Макса, чтобы тот дал отмашку бармену. Даже сама необходимость делать это бесила, но это было лучше, чем молча соглашаться с правилами. Никаких чертовых правил для нее. Только не этой ночью.

Описав круг по клубу, Ира поймала на себе несколько взглядов – хорошо знавшие ее домы и сабы все еще удивлялись при виде ее «нижнего» облачения, а некоторые мастера неодобрительно качнули головами, заметив воинственность походки. Да, она явно вылетела из образа, едва услышав про раздражающие ограничения с алкоголем, но теперь ей было все равно.

Ее также бесило, что они не договорили с Максом: все, что ей было сейчас нужно – это взять пару стаканов с вискарем и сесть с ним где-нибудь поболтать, в укромном месте.

– Ник! Где Макс? – яростно набросилась она на Ника, встретив того у входа. Второй владелец клуба копался в своем смартфоне и с явным неудовольствием поднял голову:

– Саба. Полегче, – прорычал он, едва оценив ее выражение лица и наряд. – Ты не можешь так со мной разговаривать.

– Простите, мастер. Где Макс? – процедила Ира, и не подумав снизить тон.

– Он только что уехал, – вздохнул Ник, сообразив, что связываться с ней – себе дороже. И снова уткнулся в телефон. То, что они когда-то трахались, совершенно не означало, что он продолжал испытывать к ней какой-то интерес. И, по правде, Ира была этому рада. Но отъезд Макса вогнал ее в ступор. Выпить-то по-прежнему хотелось. И не хотелось уходить из клуба.

– Мне нужен коктейль. Мастер, дайте, пожалуйста, распоряжение бармену, – пропела она, мгновенно сменив тон.

Ник снова поднял голову и невольно посмотрел в сторону барной стойки, словно прикидывая, есть ли у него желание и время прогуляться туда. А затем перевел полный удивления взгляд на Иру:

– Понятия не имел, что у тебя алкогольная зависимость.

– Не смешно. Ник, мне просто сегодня надо, пожалуйста. Со всеми бывает. Это серьезно.

На лице Ника обозначилась ухмылка, которая в долю секунды превратилась в саркастичную мину:

– Серьезно? Залиться алкоголем – вопрос жизни и смерти?

Ира залилась краской от приступа ярости. Этот дом всегда бесил ее. Даже когда трахал. А сейчас – особенно.

– Ладно, забудь. Иди ты в жопу, Ник, – процедила она и резко повернулась, чтобы гордо удалиться.

– А ну-ка, стоять, – рявкнул он так быстро, что она даже не успела завершить поворот на пятках. – Стоять, саба. Иди-ка сюда немедленно. На колени.

Ира замерла на месте, тяжело дыша. Черт, черт. Она этого не ждала. Она не могла заставить себя повернуться. Злость переполняла ее до краев. О том, чтобы встать на колени, даже речи идти не могло. Но, кажется, она только что сделала ошибку, переоценив терпение Ника.

Зачем она это сделала? Зачем?