Текст книги "Дневник черной смерти"

«Мы должны остановить их!»

Однако капитан эскорта вряд ли станет вмешиваться.

«Я отвечаю за вашу безопасность», – скажет он.

Алехандро вытащил стрелу из колчана, натянул тетиву, тщательно прицелился, как учил его Эрнандес, и выстрелил. Стрела попала точно в грудь одного из пленников. Человек содрогнулся и обмяк, уронив голову.

Флагелланты повернулись в том направлении, откуда прилетела стрела. Разглядев людей в лесу, они бросились к ним, гневно потрясая воздетыми кулаками. Алехандро развернул коня, сжал его бока пятками, но тот, казалось, увяз в зыбучем песке и не мог скакать, а флагелланты были уже совсем рядом, и…

– Дедушка! Что с тобой?

Алехандро сел на соломе, чувствуя, как бешено колотится сердце.

– Дедушка, тебе что-то приснилось?

Алехандро потер лицо ладонями.

– Да, малыш.

– Что тебе снилось? Что-то плохое?

– Так вот сразу и не припомню, – солгал Алехандро, не желая пугать мальчика, которого в этом путешествии и без того ждали многие неожиданности, наверняка не всегда приятные. – Может, потом. Но похоже, это был не слишком хороший сон, и дай бог, чтобы я его забыл. – Он бросил взгляд на окно. – Уже утро, однако. Скоро и вставать пора. Уверен, месье де Шальяк захочет продолжить путь как можно быстрее.

Повернув голову, он поймал взгляд щуплого солдатика, но не успел разглядеть выражение его лица, потому что тот сразу же отвернулся.

Они умылись в тазу с холодной водой, принесенном одним из конюхов. У этого человека был с собой также мешок с яблоками для коней, но он угостил Алехандро и мальчика, которые быстро разделались с сочными плодами. Вскоре вышел де Шальяк в великолепном алом одеянии, прекрасно выспавшийся в мягкой постели. Весь отряд уже ждал его.

Француз быстро глянул в сторону Алехандро и еле заметно кивнул, когда их взгляды встретились; лекарь ответил тем же. Потом, к удивлению Алехандро, де Шальяк пробежал взглядом по лицам солдат, на мгновение остановившись на том единственном, который вчера вечером не пошел развлекаться с остальными.

«Он тоже подозревает его!»

Знамя взметнулось к темному, затянутому тучами небу, и отряд двинулся вперед, под защитой Бога и Папы. Алехандро оставалось лишь надеяться, что этого окажется достаточно.

* * *

Кэт стояла на балконе своих апартаментов в Виндзоре. Под ней, на расстоянии около двадцати футов, виднелась черепичная крыша часовни.

Спуск долгий, но если найти веревку…

А потом куда идти?

С балкона открывался прекрасный вид на внутренний двор. Там и тут из каминов поднимались к небу клубы дыма. На гребне холма росла яблоня; много лет назад, когда они вместе с Алехандро смотрели с той же возвышенной точки, он обещал Кэт повесить веревочные качели на одну из ее прочных ветвей. Кругом были разбросаны небольшие дома, где жили простые люди, так или иначе связанные с Виндзором. Они не так уж сильно отличались от тех, с кем Кэт с Алехандро приходилось сталкиваться во время скитаний по Северной Франции. Здесь тоже наверняка на огне в каминах готовились блюда из репы, а с балок свисали фазаны или гуси, заготовленные для какой-нибудь особой трапезы. И без сомнения, у всех здешних домохозяек имелись метлы – скорее всего, собственного изготовления, – которыми они неустанно изгоняли крыс и мышей или выбивали коврики, если, по счастью, таковые у них имелись. Солома в их тюфяках летом кишмя кишела насекомыми, зимой делалась влажной, а когда в конце концов заменялась новой, ее скармливали коровам – чтобы не пропадала зря. Это была в лучшем случае убогая, скудная жизнь, исполненная неуверенности в завтрашнем дне.

«А я теперь сплю на шелках, не прикасаюсь к метле и ем изысканные деликатесы. Но, ох, свобода…»

Зрелище было красивое, пленительное, в особенности на закате. Радуясь спокойному моменту и надеясь, что удастся сохранить в душе это ощущение, она позволила себе отрешиться от тягостных мыслей.

– Добрый вечер, миледи Кэт.

Повернувшись, она увидела стоящего в нескольких шагах Джеффри Чосера, симпатичного юношу со светло-каштановыми кудрями и открытым выражением лица. На нем был голубой плащ с широкими рукавами, схваченными у запястий. В руках он держал цветы, которые протянул Кэт с поклоном и улыбкой.

– И вам добрый вечер, месье Чосер. – Она взяла цветы. – Как мило с вашей стороны… такой красивый букет.

– Красота к красоте. Кому он подходит больше, чем вам?

Кэт с видимым удовольствием понюхала цветы.

– Мне было приятно получить ваше приглашение на это свидание. – Она подошла к Чосеру и понизила голос. – История повторяется, если не извлекать из нее уроков. По крайней мере, так говорит мой père, а он человек мудрый.

Молодой человек тоже сделал шаг вперед, взял руку Кэт, театральным жестом поднес к губам и поцеловал.

– Говоря «père», вы имеете в виду вашего отца короля Эдуарда?

Она горько улыбнулась и отдернула руку.

– Думаю, вы понимаете, что нет.

Она сделала жест в сторону каменной скамьи у стены балкона, на значительном расстоянии от двери, подальше от ненавистных охранников, с неотрывным интересом наблюдавших за происходящим. Они с Чосером сели рядышком.

– Ну, – продолжала Кэт, – давайте не будем тратить времени даром. Будьте любезны, расскажите, какие события вы имели в виду.

– Прямо не знаю, с чего начать, леди. – Он наклонился совсем близко к ней. – Как вам, наверно, известно, я время от времени выполняю некоторые поручения короля и королевы, если их собственные слуги по каким-то причинам не могут этого сделать. В результате я оказываюсь в положении человека… доверенного, скажем так. Посвященного в то, о чем в противном случае человек моего скромного положения никогда бы не узнал. Недавно меня призвали, чтобы написать некое послание для вашего… для короля. Естественно, я поклялся держать в секрете все, что касается королевской переписки. – Он вздохнул и помолчал, глядя на свои руки, но потом снова поднял взгляд. – Мне неприятно обманывать доверие своего патрона, но в данном случае я не в силах удержать язык за зубами. Последствия этого поступка могут быть… ужасны, так бы я выразился. Послание было адресовано самому его святейшеству, и я, как добрый христианин, страдаю вдвойне, поскольку рискую своей бессмертной…

– Понимаю, – нетерпеливо перебила его Кэт. – Вы во всех подробностях и очень красочно обрисовали возникшую перед вами проблему. – Она вежливо улыбнулась. – Вижу, вы по-прежнему не в силах сдержать свое красноречие.

Чосер покраснел.

– Прошу прощения, леди, но я испытываю естественное желание оправдать свой грех.

Кэт рассмеялась; какой забавный этот Чосер!

– В высшей степени мудро.

– Я жажду мудрости и, надеюсь, когда-нибудь обрету это качество, разумеется, не ценой собственных усилий, а исключительно по милости Божьей. Как бы то ни было, послание, продиктованное мне королем, касается как вашей сестры, так и вас. Король испрашивает позволения Папы на брак принцессы Изабеллы и барона де Куси, о котором вам кое-что известно. Но там есть и другая просьба, о том… не знаю, как лучше выразиться… о том, чтобы официально признать вас, с целью…

Чосер замолчал, увидев, как изменилось лицо Кэт.

– Миледи, вам нехорошо? Может, вы слишком долго пробыли на вечернем воздухе? Мы могли бы уйти внутрь…

Взмахом руки она отклонила его предложение и встала со скамьи.

– Он не посмеет!

Чосер тоже поднялся и поглядел ей в глаза.

– Он уже посмел. Письмо было отослано почти две недели назад. Все это время я мучился, рассказывать вам о нем или нет. Думаю, сейчас оно уже в Авиньоне и находится на рассмотрении Папы.

– Но зачем он… В смысле, какая ему выгода после стольких лет признать меня своей дочерью?

– Дочь – инструмент дипломатии для человека, желающего укрепить свое королевство. Де Куси, как известно, владеет обширными землями во Франции, так же как и его родня, в особенности один кузен, некий граф Бенуа. Наш король все еще претендует на французский трон и, наверно, хочет заявить эту свою претензию более решительно, для чего нуждается в поддержке французского дворянства. Разве может быть лучший способ для достижения этой цели, чем оказать любезность владельцу таких обширных земельных угодий, как де Куси?

Чосер оглянулся на охранников; похоже, беседа на балконе их нисколько не интересовала.

– Бенуа подонок… Как можно всячески подчеркивать свое родство с ним – это выше моего разумения. Однако де Куси, похоже, по какой-то непонятной причине очень к нему расположен. Земельные владения семьи Бенуа находятся в Бретани, хотя они и не такие обширные, как у семьи де Ре, самой влиятельной в этом регионе. Местные лорды народ непостоянный, и если король сумеет посеять среди них смуту, это поможет ему в его претензиях на французский трон. И, по моим представлениям… еще раз прошу прощения… он мог бы добиться всего этого с помощью еще одного брака. Для чего ему и нужна вторая дочь.

Не отвечая на его тираду, Кэт проговорила мрачно:

– Очень может быть, сам де Куси обезглавил моего мужа.

– Знаю, леди, и, поверьте, мне больно говорить с вами обо всем этом.

– Король уже пожертвовал одну свою дочь дипломатии, – заговорила Кэт после недолгой паузы. – Я была тогда всего лишь маленькой девочкой, но помню, как тут плакали и стенали, когда Джоанна умерла от чумы во время своего свадебного путешествия. После того как пришла весть об этом, няня не могла успокоиться, казалось, целую вечность. Она была моей единственной радостью в Виндзоре, и ее беспросветная скорбь ужасно пугала меня. – Она помолчала, глядя в небо. – С тех пор, правда, я и сама познала все глубины скорби.

После мгновенного колебания Чосер взял Кэт за руку; она не отдернула ее.

– Говорят, ваш муж был храбрым человеком.

Она посмотрела ему в глаза и увидела в них нежное сочувствие.

– Никто никогда не узнает насколько. В истории останется только де Куси, который в этом сражении защитил монархию. Все забудут, что мой муж отдал жизнь, чтобы освободить своих сограждан от цепей рабства. От него не останется и следа.

– Если не считать сына.

– Сына, – с горечью повторила Кэт. – Я не видела моего сына с того дня, как он появился на свет.

– Это такое горе, которое трудно даже представить себе человеку, не пережившему ничего подобного.

– Похоже, мудрость, которой вы так жаждете, уже нашла вас, господин Чосер. Вы поступили как настоящий друг. – Кэт подняла на него взгляд. – Хотелось бы понять, что подтолкнуло вас к такому рискованному поступку.

Чосер ответил не сразу.

– Я скажу правду – хотя, возможно, она удивит вас. Пока ваш père был в Париже, я проникся к нему восхищением. В нем чувствовалось что-то такое… безупречное, почти благородное. Он замечательный человек, и я с первого взгляда почувствовал к нему симпатию. Он очень любезно обращался со мной… гораздо лучше, чем принц Лайонел и леди Элизабет.

– Вас наказали за то, что произошло?

– Нет. Леди Элизабет злилась, конечно, но одновременно испытывала смущение. Естественно – ведь это была ее вина, она так бесстыдно флиртовала с вашим père и не проявила ни малейшего здравого смысла, ведь могла бы почувствовать, что он человек высокой морали и не станет заводить роман с замужней женщиной. – Чосер помолчал, явно в нерешительности. – Могу я говорить с вами откровенно, леди?

Его искренность позволила ей немного расслабиться.

– Истинные друзья именно так и поступают, Чосер. Говорите спокойно, прошу вас.

– Больше всего ее ужаснуло то, что к ней прикасался еврей, хотя, когда это происходило, она понятия не имела, что он еврей. Он выглядит так…

– Обычно?

– Вот именно. Так нормально. Так не похоже на еврея. В смысле, он же представительный, прекрасно держится. И он гораздо выше евреев, которых мне приходилось видеть. Такой утонченный, изящный… может, временами даже слишком…

– Ну, он человек, в конце концов. Евреи не животные, уверяю вас. И я не знаю человека, более требовательного в отношении чистоты, чем он. Они тут смеются над моей привычкой купаться каждый день, а ведь я усвоила ее от него. И он смелый! Исключительный пример истинно мужского поведения и отеческого отношения, хотя, забирая меня отсюда, он не был обязан мне ничем, абсолютно ничем. От всей души надеюсь, что мой сын по-прежнему с ним. В этом случае подлинно отцовская забота мальчику обеспечена.

– По вашему описанию, он скорее искатель приключений, чем лекарь.

– Что же, так оно и есть.

– Какую историю можно создать на основе его жизни! – со вздохом сказал Чосер. – Ну, как бы то ни было, меня не стали наказывать. Я занимаю в этой семье по-прежнему прочное положение. – Он наклонился к ней. – Если, конечно, никто не узнает о моих откровениях с вами.

– Никогда, – прошептала она и скользнула взглядом в сторону охранников, по-прежнему не сводивших с них взглядов. – Поцелуйте меня.

Чосер на мгновение отпрянул, неотрывно глядя в глаза Кэт, как бы в попытке убедиться, что она не шутит.

– Леди, я не совсем понял…

– Просто наклонитесь и нежно поцелуйте меня.

Он удивленно вскинул брови, но потом выполнил ее просьбу, с большой, по правде говоря, охотой. Взявшись за плащ Чосера, она притянула его к себе, а он обхватил ее за талию, и они слились в долгом поцелуе.

Приоткрыв один глаз, он посмотрел в сторону охранников, с интересом наблюдавших за происходящим.

В конце концов она отпустила его плащ, а он ее талию, и они оторвались друг от друга.

– Ваш поцелуй свеж, как роса на жимолости. Я счастлив, что познал его вкус. И, признаюсь, леди… я помогаю вам просто потому, что… ну, восхищаюсь вами.

Она слегка покраснела.

– Я вами тоже. Но, пожалуйста, не считайте меня бесстыдной… из-за этого поцелуя… Прошу вас, приходите ко мне и дальше, вот как сегодня, мне очень, очень нужна ваша помощь, потому что я хочу сбежать отсюда.

– Это невозможно!

– Разве вы думали в Париже, что мой père сможет сбежать от де Шальяка?

– Нет, но…

– И разве это не был искусный план?

– Должен признать, настоящий шедевр.

– Тогда воспримите это как вызов и помогите мне разработать собственный план. Вы человек умный и сумеете помочь мне!

Он невольно сделал шаг назад, не в силах оторвать от нее взгляд.

– Хорошо. Я помогу вам. Господи, спаси меня, но я не в силах устоять перед такой интригой.

Она обняла его, на этот раз без всякого притворства. И снова поцеловала в губы.

– Я никогда не смогу расплатиться с вами за то, что вы для меня делаете.

– Посмотрим. Расплатиться можно разными способами, иногда самыми удивительными.

– Спасибо от всей души. Теперь вам пора уходить, ради соблюдения приличий. Приходите завтра. У вас будет возможность поразмыслить, как выполнить задуманное.

Он поклонился и повернулся, собираясь уйти, но она взяла его руку и приложила к своей груди.

– Ваше сердце… оно так сильно бьется, – с удивлением сказал Чосер.

– Это все ваш поцелуй, – ответила Кэт. – В нем не было притворства.

Глава 6

Кэролайн прервала рассуждения Тома о том, что костюм следует поберечь для более дождливой погоды, тыча пальцем ему в лицо и говоря, что, раз так, пусть он сам идет в опасную зону в обычной одежде. По ее мнению, сезон дождей вообще был в разгаре.

Один жесткий черный сапог уже стоял на столе; пластик захрустел, когда Джейни разворачивала второй. Она водрузила его рядом с первым, аккуратно свернула мешок, отложила в сторону, взяла сапоги за голенища и поставила их на пол.

– Я уж и забыла, какие они тяжелые.

– Ужасно, – сказала Кэролайн. – Даже не представляю, как можно таскать на себе такую тяжесть.

Она повернулась, сняла с крюка на стене другой пластиковый мешок и благоговейно положила его на стол. Джейни взялась за один конец, Кэролайн за другой, и вместе они расстегнули молнию на мешке. Кэролайн откинула передний клапан и посмотрела на зеленый костюм.

– Помнится, моя мать именно так хранила свое свадебное платье, – сказала она.

– Моя тоже, – с мечтательной нежностью в голосе откликнулась Джейни.

– Сейчас это воспринимается как бабушкины сказки. – Джейни рассмеялась. – Бог знает, какими будут бабушкины сказки сто лет спустя.

«Если вообще будут, дай-то бог», – добавила она мысленно.

– Скорее всего, потрясающими. – Кэролайн тяжело вздохнула. – Ну, мы прямо как самурайские женщины – готовим доспехи для своего воина.

Эти отрезвляющие слова положили конец легкой болтовне. Джейни быстро обошла стол и обняла Кэролайн, почувствовав, как вздрагивают у той плечи.

– Все будет хорошо. С ним ничего не случится.

Кэролайн вытерла слезы.

– Да, конечно! Я даже подумать не могу, каково это – жить без него.

Джейни обняла ее еще крепче, но ничего не сказала. Ей тоже не хотелось думать о том, что их маленькая община может потерять одного из взрослых мужчин.

* * *

Карта, подробно изображающая центральную и западную часть Массачусетса, покрывала почти всю длинную стену большого зала, где когда-то заседала коллегия инспекторов Вустерского технологического института. Над картой тянулся рукописный лозунг:

ДУМАЙ ГЛОБАЛЬНЫЙ – ДЕЙСТВУЙ ЛОКАЛЬНЫЙ

«Глобально, локально», – в который раз раздраженно произнес про себя человек с покрытыми шрамами лицом. Ему не раз хотелось подправить надпись, однако лозунг повесили задолго до того, как человек появился здесь; значит, не ему и трогать. Он снова перевел взгляд на карту.

«Если смотреть на нее, просто бездумно скользя взглядом, – подумал он, – то, может, схема, объясняющая, что происходит, проявится сама собой».

Карту усеивали несколько десятков кнопок с желтыми головками, соответствующие местам, где пробы дали положительный результат. Под каждой кнопкой аккуратными черными буковками была напечатана соответствующая дата.

Глаза у него устали. Он потер рукой лицо и почувствовал под ладонью грубую рубцовую ткань, заменившую гладкую когда-то кожу.

Встал, пошел в ванную, ополоснул лицо и вытер его полотенцем, нажимая не слишком сильно – на новой твердой коже постоянно возникали трещины. Мельком взглянул на себя в зеркало и тут же отвел взгляд. Хорошо, что ему редко приходится иметь дело с детьми – вид его лица определенно испугал бы их; он и сам пугался, глядя на себя.

«Полцарства за хирурга».

Еще больше проникнуться жалостью к себе помешал голос его помощника.

– Эй, босс, как вы там?

– Превосходно, – ответил он, глядя в зеркало.

«Превосходный лжец», – эхом отозвалось в мозгу.

– Я просто проверяю. Не забывайте, вы нам нужны. Вы сердце нашей организации.

Во время их первой встречи Брюс отнюдь не воспринял Фредо как компьютерного гения, скорее тот напоминал телохранителя какого-нибудь байкера – крупный, длинноволосый, мускулистый, с разноцветной татуировкой от запястий до локтей. С такими ручищами только в американский футбол играть, а не управляться с «мышью». Тогда, отправившись в брошенную бостонскую больницу в поисках компьютерных деталей, Фредо облачился в кожаный жилет, украшенный разнообразными кнопками и металлическими побрякушками.

– Есть тут кто-нибудь? – спросил он пугающе гулким голосом.

Брюс из своего укрытия видел, как парень уселся перед терминалом медсестры и начал выдвигать ящики.

Спустя несколько минут, не обнаружив ничего стоящего, Фредо решил перекусить. Вытащил из кармана ломоть хлеба и принялся рвать его зубами, громко чавкая, что раздражало Брюса.

– Терпеть не могу есть в одиночку.

Брюс, оставаясь в своем чуланчике, зачарованно наблюдал, как Фредо разговаривает с компьютером, вмонтированным под конторкой терминала.

– Интересно, почему это у тебя нет USB-порта? Он очень бы мне пригодился. Я тащился в такую даль, а ты не имеешь приличного порта? Куда катится мир?

Глядя, как парень уминает свой ланч, Брюс подумал, что он не единственное человеческое существо, истосковавшееся по разговорам. Он даже припомнить точно не мог, когда в последний раз беседовал с человеком. Поначалу он вел календарь, но спустя несколько месяцев сдался, отчасти потому, что не доверял точности своих записей; пока заживали ожоги, он накачивал себя обезболивающими и, находясь под их действием, запросто мог пропустить несколько дней. Однако существовала и другая причина, почему он прекратил отмечать дни: все они тянулись одинаково, в безмолвии и одиночестве.

Он открыл дверь своей каморки, вышел и спросил незнакомца:

– Что вы здесь делаете?

Фредо начал подниматься, но при виде лица Брюса с ошеломленным видом снова рухнул в кресло.

– Ищу кое-какие компьютерные детали. – Он помолчал. – Предполагается, что я не стану спрашивать, что вы здесь делаете? И что за чертовщина приключилась с вами?

– Авиакатастрофа.

Фредо тут же стушевался.

– Ох, простите мою грубость. Господи, хорошо, что моя мать не слышала, как я такое брякнул. Черт побери, это ужасно. Вы летели на одном из тех самолетов, которые разбились под Логаном?

Брюс объяснил, что они уже оказались в воздушном пространстве США, когда диспетчеры покинули аэропорт в Логане. Ведя самолет на посадку, пилот чудом сумел поднять его достаточно высоко, чтобы избежать столкновения с маленьким, летевшим наперерез судном, но из-за этого посадочной полосы не хватило для полной остановки. Самолет проломил бетонное ограждение и рухнул в бостонскую гавань. Погибли весь экипаж и большая часть сидящих впереди пассажиров.

– Я провел по проходу трех ребятишек и собирался возвращаться за их матерью, когда самолет взорвался.

– Дети хоть спаслись?

– Они упали в воду, но там было довольно мелко. Не знаю, уцелели ли они. Надеюсь, что да. Мне претит мысль, что я превратился черт знает в кого без всякого толка.

– А здесь вы как оказались?

– Кто-то привез меня сюда, понятия не имею кто. Они оставили меня у двери пункта первой помощи и уехали.

– А тут никого?

– Они, скорее всего, не думали, что здесь никого нет. И по-моему, считали, что я все равно не жилец. Как бы то ни было, я благодарен им за то, что попал сюда.

В конце рассказа Фредо даже смахнул слезу. Узнав, что сделал Брюс, чтобы выжить, он принялся настаивать, чтобы тот пошел с ним.

– У нас есть небольшая группа. В Вустерском технологическом. Пока мы дезорганизованы, но постепенно начинаем объединяться…

Только попав туда, Брюс понял, насколько прав был Фредо насчет дезорганизации. Никто не возражал, когда он взял на себя роль лидера. Это вернуло его к жизни; теперь у него появилась цель и было чем занять голову, кроме мыслей о своем бедственном состоянии.

– Три новые точки за эту неделю, – сказал он, выйдя из ванной.

– Я видел, – откликнулся Фредо. – Довольно далеко к западу.

– Определенно дальше, чем когда-либо прежде. Что думаешь об этом?

– Не знаю. Может, просто распространяется естественным образом.

– Брось, Фредо, ты ведь и сам в это не веришь, правда?

– Наверно.

– Это хорошо, а иначе я потерял бы веру в тебя. Нет, кто-то сознательно рассылает эту заразу.

– Но зачем? Какой смысл добивать тех немногих, кто остался?

– Мы неверующие, не забыл? Это новый джихад. Второе пришествие, которое должно окончательно смести нас с лица земли.

– Все равно не вижу никакого смысла. Ну, ладно, они разбрасывают эту новую дрянь, но она же может обратиться против них самих – как Доктор Сэм, к примеру. Не верю, что они стали бы делать это, не имея собственных средств защиты.

– Они могут просто залечь на дно и позволить ей делать свое дело. Они и раньше изолировали себя от всего мира, как «Талибан» в Афганистане или «Аль-Каеда»… У них есть возможность дождаться, пока не останется ни одного природного водохранилища.

Тесты на птицах показали, что они разносят это новое заболевание, но сами не подвержены ему. Однако они могут погибнуть от множества других вещей – когда исчезнут водохранилища, без которых они не в состоянии обходиться.

Брюс вспомнил о птичьем гриппе и содрогнулся.

– Необходимо предостеречь «дельт», – сказал Фредо. – Если они затевают новый раунд встреч, нужно выяснить, не планируется ли одна из них здесь.

«Да, нужно, – подумал Брюс, снова переведя взгляд на карту. – Это и называется „действовать локально“. Потому что никак иначе действовать мы не можем».

* * *

Майкл пришел, когда Джейни была в главном зале одна, перетряхивала мелкие детали костюма.

– Доброе утро, – сказал он, широко улыбаясь. – Когда я вернусь, хотелось бы получить тушеной капусты с солониной.

– Репы со свининой, – поправила его Джейни.

– Ну, мечтать не вредно, верно? – Он внимательно изучил костюм. – Выглядит вполне прилично. Вы, леди, похоже, немало над ним потрудились. А где сапоги?

– У твоей жены.

Тут как раз вошла Кэролайн с начищенными до блеска сапогами. Поставив их, она чмокнула Майкла в щеку, но лицо у нее было обеспокоенное.

– Хочешь немного перекусить перед выходом? Яйца, к примеру?

Майкл одной рукой обнял жену.

– Нет, спасибо, дорогая. Поем, когда вернусь.

– Но тебе же требуется «горючее».

– Да, но внутри этой штуки жарко. Тебе же не понравится отчищать яйца со шлема?

На протяжении десяти минут они застегивали на нем молнии, клапаны и крючки; осталось лишь надеть шлем. Он стоял, словно астронавт, со шлемом в одной руке и перчатками в другой.

– Ну, как я выгляжу?

Кэролайн сумела улыбнуться.

– Настоящий герой.

Джейни восприняла это как намек, что ей самое время исчезнуть.

– Пойду к детям, – сказала она и оставила Майкла и Кэролайн прощаться.

* * *

Когда она вошла в детскую, Сара и Алекс еще спали на своей сколоченной вручную двухъярусной кровати. Два года назад их пытались поселить в разных комнатах, полагая, что так будет правильнее. Однако после целой серии ночей с ревом, нескончаемыми просьбами попить и кошмарами Джейни напомнила остальным, что Алехандро – согласно его дневнику – спал в одной комнате со своей сестрой, одевался-раздевался при ней, и ничего дурного с ним не случилось, верно? Эти дети тоже фактически были не столько друзьями, сколько братом и сестрой.

Джейни раздвинула занавески на окнах.

– Поднимайтесь и приведите себя в порядок.

Сара, как обычно, проснулась почти сразу и оперлась на локоть. Алекса пришлось мягко потрясти.

– Просыпайся, соня. День уже в разгаре.

Ей нравилась эта часть утра, потому что, едва вынырнув из тумана сна, Алекс улыбался и протягивал к ней руки; тепло его маленького тела согревало ее. Она всегда с неохотой отпускала сына.

– Хватит валяться, – с притворной строгостью сказала Джейни.

Они вылезли из-под одеял в своих пижамах. Сара спустилась по лестнице, но последние две ступеньки просто перепрыгнула, приземлившись с глухим стуком и улыбкой – прекрасная маленькая гимнастка, демонстрирующая свое умение перед восторженной публикой. Джейни поморщилась, но ничего не сказала. Дети выбежали за дверь, а она быстро привела в порядок обе постели. Матери беспокоятся, матери убирают; некоторые вещи никогда не меняются.

Вернувшись в зал, она увидела, что Сара стоит, обхватив ногу Кэролайн, – еще одна привычка, остающаяся неизменной. Выражение личика девочки можно было охарактеризовать как смесь благоговения и страха. Она ведь никогда прежде не видела отца в этом костюме; по крайней мере, в более или менее сознательном возрасте, когда ребенок в состоянии хотя бы понять, испуган он или нет. Сейчас, даже имея весьма ограниченные контакты с внешним миром, она без всяких объяснений осознавала, что такие «доспехи» отец надел неспроста.

Алекс, напротив, стоял рядом с Майклом, прикасался к костюму, щупал его.

«Бесстрашный, как всегда, – подумала Джейни. – В точности как его…»

Его кто?

За все годы, прошедшие со времени появления сына на свет, Джейни так и не придумала ни одного удовлетворительного термина, характеризующего степень родства Алехандро и Алекса. «Отец» было бы неправильно; его отцом был Том. «Оригинал»? Не совсем точно. «Близнец» – лучшее, что приходило в голову, но по какой-то неясной причине тоже не удовлетворяло Джейни.

«Это не важно», – напоминала она себе.

А важно то, что он здоров, относительно счастлив и является совершенно самостоятельной личностью, независимо от своего происхождения.

Не обратив внимания на появление матери, он продолжал сосредоточенно и восхищенно изучать снаряжение Майкла. Медленно провел кончиком пальца по одному из уплотненных швов, стараясь ощутить каждый стежок. Представив себе выброс адреналина в его мозгу, Джейни попыталась почувствовать то же восхищение, но ее многоопытное сознание не позволяло в полной мере ощутить это как чудо. Правда, она восхищалась своим сыном.

Он повернулся и посмотрел на нее, широко и удивленно распахнув глаза.

– Мама, это так круто!

Интересно, откуда к нему пришло это словечко?

– Папа видел этот костюм?

Все засмеялись; страх ненадолго отступил. Из соседней комнаты вышел Том, тоже смеясь.

– Видел. Потрясающе, правда?

В руках он нес что-то завернутое в темную ткань и сейчас положил сверток на стол.

– Вычищен и готов к действию.

Джейни и Кэролайн знали, что в свертке пистолет, не тот, с которым Джейни в последний раз много лет назад ехала в лагерь, но той же модели.

– Шесть, – добавил Том.

Майкл одобрительно кивнул.

– Просто на всякий случай.

Все смотрели на него, даже Алекс сделал шаг назад. Майкл пробежал взглядом по лицам.

– Ну тогда, наверно, пора открывать парад.

* * *

Женщины и дети стояли парами по обеим сторонам ворот. Том был готов проводить Майкла почти до вершины горы. То, что осталось от дороги – теперь это были просто замерзшие рытвины и булыжные глыбы, – все еще покрывал лед. Весна в горах наступала поздно, хотя эта зима выдалась относительно умеренной.

Они безмолвно смотрели, как Том помог Майклу взобраться на его жеребца, которого назвали Галеном в честь древнегреческого лекаря и целителя, чьи теории и практика оказывали большое воздействие на медицину во времена Алехандро. Это имя они нашли на страницах его дневника. Сам Том скакал на Конфетке; лошадь получила свое имя в связи с тем, что Джейни пришлось прибегать к драже, приманивая и обучая ее, когда они впервые обосновались в лагере. Чтобы проверить ее состояние, Том сделал круг по двору; хромота таинственным образом исчезала, едва на спине Конфетки оказывался всадник – по-видимому, эта ситуация ей нравилась.

Наблюдая за сборами мужчин, Джейни прошептала Кэролайн:

– Как только жены первопоселенцев переживали все это?

Кэролайн медленно покачала головой:

– Не знаю.

Укус ядовитой змеи. Медведи. Камнепады… да мало ли чего можно опасаться. В прежние времена пневмоподушки в машине, копы и супермаркеты приглушали изначально свойственную людям настороженность, зато теперь все с особой остротой чувствовали опасность.

– Постойте! – внезапно воскликнул Алекс. – Нам нужны мечи!

– Что? – удивилась Джейни.

– Чтобы сделать арку!

Видя, что мать по-прежнему не понимает его, он добавил:

– Ну, ты же знаешь, как раньше делали, когда рыцари покидали замок!

Конечно. Арка! Джейни замахала Майклу и Тому, призывая их немного задержаться.

– Что такое? – спросил Том.