Текст книги "Наследница Теней"

Она подождет несколько недель, а потом примет окончательное решение. Спешить некуда. В этой части Террилля было множество мужчин вроде тех, что регулярно посещали Брайарвуд. Добыча непременно найдется.

10. Кэйлеер

Упрямо игнорируя возрастающий поток слуг, направлявшихся мимо его кабинета к передним покоям, Сэйтан потянулся за следующим докладом. Они успели миновать только полпути. Пройдет не меньше часа, прежде чем карета остановится у ступеней крыльца. О чем только Мефис думал, решив воспользоваться гостевой паутиной в Хэлавэе, а не той, что располагалась всего в нескольких ярдах от входа в Зал?

Скрипнув зубами, он стал листать отчет, не видя букв.

Он был Верховным Князем Демлана, Повелителем Ада. Значит, нужно подавать пример, сохраняя достоинство.

Сэйтан уронил отчет на стол и вышел из кабинета.

К черту достоинство.

Скрестив руки на груди, Повелитель прислонился к стене в коридоре, ведущем от его кабинета к большому залу. Отсюда он прекрасно видел переднюю, к тому же теперь-то на него точно никто не наступит. Скорее всего.

Пытаясь сохранить серьезное выражение лица, Сэйтан слушал, как Беале принимает одно неправдоподобное объяснение за другим, почему тот или иной лакей или горничная просто обязаны быть сейчас в большом зале.

В этом хаосе извинений и сбивчивых объяснений никто и не заметил, как открылась передняя дверь, – до тех пор, пока изрядно помятый Мефис не произнес:

– Беале, не мог бы ты… Впрочем, не важно, лакеи уже здесь. Там еще остались коробки…

Мефис грозно смотрел на лакеев, поспешивших под его взглядом выйти на крыльцо, а затем заметил отца. С трудом протолкавшись через толпу горничных, он подошел к Сэйтану, прислонился к стене и устало вздохнул.

– Она будет здесь через минуту. Набросилась на Тарла, не успев выйти из кареты, чтобы как следует расспросить его о состоянии ее личного садика.

– Повезло Тарлу, – пробормотал Сэйтан. Услышав насмешливое фырканье, он пристально взглянул на своего потрепанного сына. – Что, выдалось нелегкое путешествие?

Мефис снова фыркнул.

– Честно говоря, никогда не представлял себе, что одна юная девушка способна перевернуть вверх тормашками целый город за какие-то пять дней. – Он шумно вздохнул. – Что ж, по счастью, мне всего лишь придется помочь тебе с бумажной работой. Переговоры целиком и полностью в твоих руках, разумеется… и им там самое место.

Сэйтан удивленно поднял бровь:

– Какие еще переговоры? Мефис, что…

Вернулись лакеи, несущие багаж Джанелль. Остальные…

Повелитель со все возрастающим интересом наблюдал за тем, как лакеи с улыбкой тащат завернутые в коричневую бумагу коробки и пакеты, направляясь к лабиринту коридоров, который рано или поздно приведет их в покои Джанелль.

– Это не то, что ты думаешь, – проворчал Мефис.

Поскольку его сын прекрасно знал о тайных надеждах своего отца на то, что Джанелль решит накупить новой одежды, Повелителю оставалось только разочарованно рыкнуть. Оказывается, представления Сильвии о подходящей одежде для девочек не включали в себя приличных платьев, и единственной уступкой, на которую Королева и приемная дочь Жреца согласились пойти в ответ на его бесконечные напоминания о том, что в Зале принято одеваться к ужину как положено, стали длинная черная юбка и две блузки. Когда Сэйтан указал – и вполне обоснованно, – что брюки, рубашки и длинные свитера выглядят не слишком женственно, Сильвия прочла ему целую лекцию, суть которой сводилась к тому, что девушка чувствует себя изящной и красивой только тогда, когда носит любимые вещи. Если же нет, то никакое платье горю не поможет. А если он слишком упрям и старомоден, чтобы понять это, то Повелителю следует окунуть свою разгоряченную спорами голову в ведро с холодной водой. Сэйтан до сих пор не простил ей замечание о том, что будет трудновато отыскать достаточно большой сосуд, чтобы охладить его неправедный гнев, но в глубине души наслаждался этой потрясающей, восхитительной дерзостью.

А потом наконец Джанелль вбежала в открытую дверь, сразив Беале и остальных широкой улыбкой, а затем вежливо спросила Хелену, нельзя ли прислать сэндвич и бокал сока в ее покои.

Она выглядит счастливой, подумал Сэйтан, в тот же миг забыв обо всех своих заботах.

Хелена поспешила на кухню, а Беале все же удалось заставить остальных слуг вернуться к своим обязанностям. Сэйтан наконец отошел от стены, приветственно раскрыл объятия… и с трудом подавил внезапный приступ тошноты – воспоминания и фантазии Мензара вновь затопили его разум. Повелитель скривился при одной мысли о том, что придется прикоснуться к Джанелль, запятнать тепло и радость, которую она излучала. Он начал было опускать руки, но девушка вбежала в объятия приемного отца и крепко стиснула его шею:

– Здравствуй, папа.

Он крепко прижал ее к себе, вдыхая теплый запах, исходящий от ее тела, и темный, опьяняющий – от сознания. Сэйтану очень не хватало этих ароматов на протяжении последних нескольких дней.

На мгновение темный ментальный запах превратился в импульс, вопрошающий, ищущий.

Однако, когда Джанелль отстранилась и подняла взгляд на приемного отца, в ее сапфировых глазах не отразилось никаких чувств. Он вздрогнул, прекрасно понимая, что это означает.

Девушка поцеловала его в щеку.

– Ладно, пойду разбирать вещи. К тому же Мефису нужно поговорить с тобой. – Она повернулась к своему новому старшему брату, который по-прежнему стоял, устало привалившись к стене: – Большое спасибо, Мефис. Я прекрасно провела время. Прости, что причинила столько проблем.

Демон тепло обнял ее:

– Это был воистину уникальный опыт. В следующий раз буду знать, к чему следует готовиться.

Джанелль рассмеялась:

– Значит, ты еще как-нибудь поедешь со мной в Амдарх?

– Я бы не осмелился отпустить тебя туда в одиночестве, – проворчал тот.

Когда Джанелль ушла, Сэйтан тепло обнял сына за плечи:

– Пойдем в мой кабинет. Думаю, тебе не помешает бокал ярбараха.

– Мне не помешало бы проспать год-другой, – проворчал Мефис.

Сэйтан подвел своего старшего сына к кожаному дивану и подогрел для него бокал ярбараха. Присев на низкую скамеечку, Повелитель положил его ногу себе на бедро, стянул ботинок и носок и начал разминать сведенные мышцы. Через несколько минут Мефис вспомнил про ярбарах и сделал первый глоток.

Не прекращая своего занятия, Сэйтан тихо произнес:

– Расскажи мне все.

– С чего я должен начать?

Хороший вопрос.

– Хоть в одной из этих коробок есть одежда? – Ему не удалось сохранить спокойствие, и в голосе прорезались тоскливые нотки.

Глаза Мефиса ехидно блеснули.

– В одной – есть. Она купила тебе свитер, – пояснил он и завопил от боли.

– Прости, – пробормотал Сэйтан, осторожно растирая сведенные судорогой пальцы на правой ноге Мефиса. Недовольное ворчанье вскоре сменилось рычанием. – Я не ношу свитеров. И ночными рубашками тоже не пользуюсь. – Он вздрогнул, поскольку эти слова пробудили другие, чужие воспоминания. Осторожно опустив правую ногу сына, он точно так же стянул носок и ботинок с левой и начал массировать ее.

– Было нелегко, не так ли? – осторожно поинтересовался Мефис.

– Очень трудно. Но долг уплачен. – Следующая минута прошла в полном молчании, а затем Сэйтан, не утерпев, спросил: – А почему именно свитер?

Мефис неспешно пил вино, не собираясь отвечать на вопрос сразу же.

– Она сказала, что тебе нужно немного расслабиться, и физически и морально.

Сэйтан удивленно поднял брови.

– А потом добавила, что ты никогда не сможешь растянуться на диване, чтобы немного вздремнуть, если всегда будешь одеваться так официально.

Ох, Мать-Ночь…

– Не уверен, что мне когда-либо доводилось… «растягиваться».

– Ну, я бы лично предположил, что пора научиться. – Мефис, прибегнув к Ремеслу, заставил бокал неспешно подлететь к ближайшему столу и аккуратно опуститься на него.

– Знаешь, Мефис, похоже, в твоем характере появилась такая черта, как известная подлость, – прорычал Сэйтан. – Ты скажешь, наконец, что в этих чертовых свертках и коробках?

– По большей части книги.

На сей раз Сэйтан вовремя вспомнил, что сильно сжимать пальцы сына не надо.

– Книги? Может, конечно, у меня с памятью не все в порядке – возраст дает знать о себе, – но у меня сложилось странное впечатление, что в Зале огромное собрание. Причем не одно. И называются они библиотеками не просто так.

– По всей видимости, это книги другого жанра.

Сэйтан ощутил изрядное беспокойство при этих словах.

– А какого?

– Откуда мне-то знать? – проворчал Мефис. – Я большую их часть даже не видел, только расплачивался. Однако…

Сэйтан застонал, догадываясь, что за этим последует.

– …в каждой книжной лавке – а мы посетили абсолютно все магазины в Амдархе – несносная девчонка спрашивала, есть ли что-нибудь о Тигрелане, или Шэвале, или Пандаре, или Кентавране. Когда продавцы показывали ей легенды и мифы об этих странах, написанные местными авторами, Джанелль вежливо – она, кстати, всегда была безукоризненно вежлива – говорила, что ее не интересуют легенды, написанные людьми, не принадлежащими к этим народам. Разумеется, продавцы и покупатели, собиравшиеся вокруг, чтобы послушать интересную дискуссию, начинали наперебой уверять ее в том, что эти Края давным-давно закрыты для людей, поэтому с местными жителями даже торговля веками не велась. Джанелль благодарила их за помощь, и они, разумеется, не желая терять богатую клиентку с хорошим банковским счетом, говорили что-то вроде «Кто может сказать, что реально, а что – нет? Кто видел эти Края?». На это Джанелль обычно отвечала: «Я», подхватывала книги, которые уже купила, и выходила из магазина прежде, чем посетители и продавцы успевали подобрать отвисшие челюсти.

Сэйтан снова застонал.

– А про музыку хочешь послушать?

Сэйтан на всякий случай отпустил ногу Мефиса и сцепил пальцы.

– А здесь-то что не так?

– Оказывается, в демланских магазинах почему-то нет шэльтской народной музыки, или пандарской волынки, или…

– Достаточно, Мефис, – обреченно застонал Повелитель. – Я понял, скоро у моего порога окажется огромное количество самого разного народа, жаждущего узнать, каким образом можно установить торговые связи с этими Краями. Угадал?

Мефис довольно вздохнул:

– Честно признаться, я изрядно удивлен уже тем, что мы и впрямь можем превзойти их самые смелые ожидания.

Сэйтан прожег сына гневным взглядом:

– Хоть что-то прошло согласно плану?

– Мы восхитительно провели время в театре. По крайней мере, туда я смогу вернуться без риска для жизни. – Мефис наклонился вперед. – И еще кое-что. Насчет музыки. – Он сцепил руки на коленях и помолчал немного, подбирая слова. – Ты когда-нибудь слышал, как Джанелль поет?

Сэйтан пару минут напряженно пытался вспомнить, но в итоге покачал головой:

– Голос у нее прелестный, поэтому я полагал, что… Только не говори мне, что у девочки нет слуха и она не может попасть ни в одну ноту.

– Нет. – В глазах Мефиса появилось странное выражение. – В ноты-то Джанелль попадает. Она… В общем, когда ты услышишь ее пение, сам все поймешь.

– Пожалуйста, Мефис, хватит на сегодня сюрпризов.

Демон утомленно вздохнул:

– Она поет колдовские песни… на Древнем языке.

Сэйтан резко поднял голову:

– Исконные колдовские песни?!

Глаза Мефиса затуманились слезами.

– Я никогда раньше не слышал, чтобы их так пели, но да, это исконные колдовские песни.

– Но откуда?.. – Сэйтан осекся. Было бессмысленно спрашивать у Джанелль, как ей открылось то, что она знает. – Думаю, пора мне встретиться со своей приемной дочерью.

Мефис кое-как поднялся на ноги, зевнул и потянулся.

– Если ты выяснишь, за что именно я заплатил столько денег, мне тоже будет интересно это узнать.

Сэйтан потер виски и вздохнул.

– Я кое-что тебе привезла! Мефис тебя, случайно, не предупредил?

– Он упоминал о чем-то подобном, – осторожно отозвался Сэйтан. Сапфировые глаза озорно блеснули, когда девушка вручила приемному отцу коробку. Он поднял крышку и извлек свитер. Мягкий, толстый, с большими карманами. Разумеется, черного цвета. Сэйтан сбросил длинный пиджак и надел подарок. – Спасибо тебе, ведьмочка. – Он заставил коробку исчезнуть и изящно опустился на пол, вытянув длинные ноги и опираясь на локоть. – Ну что, по-твоему, у меня получается расслабляться?

Джанелль рассмеялась и плюхнулась рядом.

– Вполне достойно.

– А что еще ты привезла?

Девушка, избегая его вопросительного взгляда, ответила:

– Я купила кое-какие книги…

Сэйтан с подозрением оглядел книги, аккуратно сложенные в многочисленные стопки и расставленные по кругу.

– Да, я вижу.

Он прочитал несколько заглавий на корешках ближайших к нему томов и узнал книги, посвященные Ремеслу. Точно такие же имелись либо в семейной, либо в его собственной библиотеке. С книгами, посвященными истории, искусству и музыке, то же самое. Перед ним была основа библиотеки юной ведьмы.

– Я знаю, в нашей семейной библиотеке есть большинство этих книг, но мне захотелось иметь собственные экземпляры. В чужих книгах неудобно делать пометки.

У Сэйтана на мгновение перехватило дыхание. Пометки! Рукописные указания, которые могли бы объяснить работу ее мысли и то, как Джанелль удается делать такие гигантские скачки в своем образовании, каким образом она работает с заклинаниями. А у него не будет к ним доступа. Сэйтан мысленно дал себе затрещину: «Дурак… Просто одолжишь у нее проклятую книгу!»

Затем на него нахлынула глубокая горько-сладкая печаль. Разумеется, Джанелль понадобится собственная коллекция книг, когда она обзаведется своим домом и двором. Через несколько коротких, восхитительных лет Зал снова опустеет.

Он поспешно отогнал эти мысли и повернулся к другим стопкам. Художественная литература. Эти книги представляли больший интерес, поскольку позволяли судить о личных пристрастиях Джанелль, ее вкусе и интересах. Пытаться прямо сейчас отыскать некие общие увлечения было слишком сложно, поэтому Сэйтан предпочел ограничиться накоплением сведений. Он считал себя весьма увлеченным читателем с широким кругозором и любил книги, однако не имел ни малейшего представления, как охарактеризовать в этом отношении Джанелль. Некоторые показались ему слишком детскими, другие чрезмерно сложными для ее возраста. Одни Сэйтан в свое время пролистал без особого интереса, а иные напомнили о том, сколько лет прошло с тех пор, как он сам бродил по книжным лавкам – исключительно для удовольствия. И очень много книг о животных.

– Неплохая коллекция, – наконец произнес он, положив последнюю книгу. – А это что? – спросил Повелитель, указывая на три томика, полускрытые коричневой оберточной бумагой.

Покраснев, Джанелль пробормотала:

– Просто книжки.

Сэйтан иронично поднял бровь.

Глубоко вздохнув, Джанелль сдалась и, отбросив в сторону бумагу, сунула одну из книг ему в руки.

Странно. Сильвия отреагировала точно так же, когда однажды вечером он зашел без приглашения и обнаружил, что она читает это произведение. Королева так увлеклась, что не заметила даже, как он приблизился. Наконец оторвавшись от страниц и заметив незваного гостя, она поспешила сунуть увесистый томик под подушку. У Повелителя почему-то появилось странное ощущение, что без помощи отряда демонов заставить женщину показать ему столь увлекательную книгу не выйдет.

– Это роман, – чуть слышно пояснила Джанелль, когда Сэйтан призвал свои очки с линзами в форме полумесяца и начал лениво перелистывать страницы. – Две женщины в книжном магазине говорили о ней без умолку, и я не удержалась.

Романтика. Страсть. Секс.

Он с трудом подавил нервное желание рассмеяться, вскочить на ноги и закружить приемную дочь по комнате. Наконец-то! Первый признак эмоционального исцеления? Пожалуйста, благая Тьма, пусть так оно и будет…

– Ты наверняка думаешь, что это глупо, – словно оправдываясь, произнесла Джанелль.

– Романтика и любовь не могут быть глупыми, ведьмочка. Нет, конечно, иногда получается и так, но это не глупость. – Сэйтан небрежно перевернул еще несколько листов. – Кроме того, я и сам когда-то читал нечто подобное. Такие книги были очень важной частью моего образования.

Джанелль уставилась на Повелителя раскрыв рот:

– Что, правда?!

– Угу. Правда, разумеется, они были чуть более… – Он просмотрел пару страниц. – Впрочем, возможно, и нет. – Сняв очки, Сэйтан заставил их исчезнуть, пока они не успели запотеть, выдавая его смущение.

Джанелль нервным жестом взъерошила волосы:

– Папа, а если у меня появятся кое-какие вопросы, ты сможешь на них ответить?

– Разумеется, ведьмочка. Я окажу тебе любую помощь, которая может потребоваться в освоении Ремесла.

– Да нет. Я имела в виду… – И она красноречиво покосилась на лежащую перед Сэйтаном книгу.

Огни Ада, Мать-Ночь, и пусть Тьма будет милосердна! Открывшаяся перспектива наполнила его сердце одновременно восторгом и ужасом. Сэйтан искренне обрадовался, узнав, что, возможно, сможет помочь своей приемной дочери нарисовать иную картину отношений между мужчинами и женщинами, которая, как он надеялся, сумеет окончательно исцелить душевные раны, нанесенные жестоким изнасилованием. Вместе с тем он испытал настоящий ужас, потому что, каким бы сведущим он сам ни был в любом предмете, Джанелль всегда смотрела на вещи с собственной точки зрения, выходившей за рамки его опыта.

Мысли и фантазии Мензара снова затопили его сознание.

Сэйтан закрыл глаза, борясь с потоком хлынувших образов.

– Он причинил тебе вред.

Его тело мгновенно отреагировало на звук древнего, полуночного, потустороннего голоса, на холод, мгновенно разлившийся по комнате.

– Я был палачом, Леди. Он теперь мертв.

Холод усилился. Молчание было наполнено глубоким смыслом и, по сути, таковым уже не являлось.

– Он страдал? – слишком мягко спросила Ведьма.

Полумрак. Дымка. Тьма, прорезаемая вспышками молний. Край пропасти внезапно оказался слишком близок, и земля крошилась и осыпалась под ногами.

– Да, он страдал.

Ведьма обдумала его ответ.

– Недостаточно, – наконец произнесла она, поднимаясь на ноги.

Сэйтан в оцепенении уставился на протянутую руку. Недостаточно? Что же сделали с ней шэйллотские родственники, если теперь у Джанелль нет никаких сожалений о чужой смерти? Даже ему было нелегко отнять жизнь у другого человека…

– Идем со мной, Сэйтан. – Она наблюдала за ним своими древними, призрачными глазами, ожидая, что сейчас Повелитель отвернется от нее.

Никогда. Сэйтан вцепился в руку Джанелль, позволив поднять себя на ноги. Он ни за что бы не отвернулся от нее.

Однако вместе с тем Повелитель не мог отрицать, что по спине пробежала дрожь, пока он шел вместе с Ведьмой к музыкальному салону, находившемуся на том же этаже, что и их покои. Он не мог отрицать, что испытал инстинктивный трепет, пробежавшую по спине дрожь при виде двух канделябров с горящими свечами, стоявшими по обе стороны от рояля и бывшими единственным источником света в комнате. Настоящие, восковые свечи, а не светильники. Тонкие язычки пламени, волнующиеся от любого дуновения ветра, придавали комнате незнакомый, чужой, чувственный и вместе с тем враждебный вид. Свет лился на клавиши рояля и подставку для нот. Остальная часть комнаты принадлежала ночи.

Джанелль призвала коробку, завернутую в коричневую бумагу, открыла ее и принялась перебирать пожелтевшие страницы.

– Я нашла целую кучу нот, сваленных в рассохшийся ларь, – на них даже чары сохранности не были наложены! – Девушка покачала головой, досадуя на такое пренебрежение, а затем вручила лист бумаги Сэйтану. – Ты сможешь это сыграть?

Сэйтан опустился на скамеечку и установил ноты на подставку. Бумага пожелтела и была очень хрупкой, линии поблекли. Напрягая глаза и пытаясь разобрать значки в неверном свете свечей, он сперва прочитал ноты, едва касаясь клавиш кончиками пальцев.

– Что ж, думаю, я сумею сыграть это достаточно верно.

Джанелль встала за пределами круга света, превратившись в одну из теней.

Сэйтан заиграл вступление и замер. Странная музыка. Незнакомая и вместе с тем… Он начал заново.

Раздался ее голос – расплавленное золото. Он взмывал ввысь, парил, опускался, окутывая ноты, которые Сэйтан наигрывал на рояле, и его душа взмывала, парила, опускалась вместе с ним. Песнь Печали, Смерти и Исцеления. На Древнем языке. Песня плача – для обеих жертв казни. Странная музыка. Обжигающая душу, разрывающая сердце, древняя, очень древняя.

Колдовская песня. Нет, не так, это нечто большее. Песня Ведьмы.

Он и сам не заметил, как перестал играть, когда дрожащие руки больше не могли отыскать нужных клавиш и слезы окончательно ослепили его. Сэйтан затерялся в этом голосе, который вспорол воспоминание о казни, выведя его на поверхность, оставил открытую кровоточащую рану, а затем залечил ее.

«Мефис, ты был прав», – мелькнуло у него в голове.

– Сэйтан?

Он сморгнул выступившие слезы и сделал неверный вдох дрожащими губами.

– Прости меня, ведьмочка… Я просто… не был готов.

Джанелль раскрыла объятия.

Сэйтан, спотыкаясь, обошел рояль, всей душой желая ощутить ее чистое, невинное, любящее прикосновение. Происшествие с Мензаром оставило на его душе свежий шрам, превратившись в воспоминание, которое никогда не угаснет. Зато теперь он больше не боялся обнять Джанелль, не сомневался в том, какую именно любовь чувствует к ней.

Сэйтан долго гладил золотистые волосы, прежде чем, набравшись храбрости, заставил себя спросить:

– Откуда ты знаешь об этой музыке?

Девушка зарылась лицом в его плечо. Наконец, помедлив, она прошептала:

– Это часть того, что я такое.

Он почувствовал начало привычного отдаления, Джанелль мысленно отступала, надеясь скрыться, строя стену между ним и собой.

«Нет, моя Королева, – подумал Сэйтан, – вы произносите «Это часть того, что я такое» с похвальной уверенностью, однако поспешное отступление говорит о ваших сомнениях. Вы боитесь, что вас не примут. Я не допущу этого».

Сэйтан легонько щелкнул ее по носу:

– А ты знаешь, что ты такое?

– Что?

– Маленькая ведьмочка, которая очень устала.

Джанелль рассмеялась и с трудом подавила зевок.

– Поскольку солнечный свет утомляет Мефиса, мы гуляли в основном после заката, но мне не хотелось зря терять дневные часы, тратя их на сон, поэтому… – Она снова зевнула.

– Но тебе же удавалось поспать, верно?

– Мефис заставлял меня ложиться днем, – проворчала она. – Утверждал, что только таким образом сможет хоть немного отдохнуть сам. А я и не думала, что демонам тоже нужен сон.

На это было лучше не отвечать.

Джанелль засыпала на ходу к тому времени, как Сэйтан проводил ее в спальню. Он снял с маленьких ножек туфельки и носочки, но Джанелль принялась уверять, что прекрасно справится сама и нет нужды суетиться вокруг нее. Она заснула сразу же, Сэйтан не успел даже добраться до двери.

Сам он, напротив, был совершенно бодр и от волнения не находил себе места.

Выйдя из Зала через одну из задних дверей, Сэйтан побрел прочь по тщательно подстриженному газону, направляясь к короткому пролету широких каменных ступеней, и спустился вниз по склону холма в дикие сады, которых почти не касалась рука человека. Листья ненавязчиво шептали что-то на легком ветру. Кролик быстрым прыжком выскочил перед ним на дорогу и присел на задние лапы, с настороженностью, но без страха глядя на человека.

– Тебе следовало бы быть осторожнее, пушистик, – мягко произнес Сэйтан. – То ли ты, то ли твои родственнички повадились воровать молодую фасоль миссис Беале. Если попадешься ей на глаза, то рано или поздно окажешься главным блюдом к ужину.

Кролик трусливо прижал уши к голове и исчез в зарослях огнелиста.

Сэйтан коснулся ярких оранжево-алых листьев. Многочисленные набухшие почки говорили о том, что огнелист со дня на день расцветет. Очень скоро он будет сплошь усыпан яркими желтыми бутонами, похожими на язычки пламени, поднявшиеся над жаркими, раскаленными углями.

Он втянул носом прохладный ночной воздух и утомленно вздохнул. В кабинете Повелителя ожидал заваленный бумагами стол.

Не чувствуя ночной прохлады, грея руки в глубоких карманах теплого свитера, Сэйтан не спеша направился обратно к Залу. Он уже поднимался по широким каменным ступеням, ведущим к широкой лужайке, когда неожиданный звук заставил его замереть и прислушаться.

Там, за дикими садами, находился северный лес.

Он покачал головой и продолжил путь.

– Проклятая собака!