Текст книги "Хитрость мисс Кэролайн"

Энн Дуглас
Хитрость мисс Кэролайн

Глава первая

Наверное, она когда-то была красавицей. Дикон Ричардсон, граф Райкот, мог представить себе, с каким благоговением и восторгом смотрели юноши на это тонкое лицо, прямой нос, подбородок с ямочкой.

Сейчас она была болезненно худой, неряхой, на грани истощения. Прямые пряди выбивались из-под черной шляпы и падали на низко склоненное лицо. Ее руки, теребившие носовой платок, лежали на огромном животе, который уже не закрывала темная накидка, наброшенная на плечи. Она была беременна, и срок был большой.

Немолодая женщина, по всему видно, что служанка, сидела рядом на грубой скамье во дворе «Бул энд Маус». Служанка что-то пробормотала, и женщина на мгновение подняла голову. Дикону, стоявшему в дюжине футов от нее, показалось, что женщина смотрит прямо на него, хотя поля шляпы отбрасывали тень на ее лицо. Неровный свет, исходивший от факелов во дворе, придавал ее облику загадочность.

Была середина декабря. Для такого холодного вечера на постоялом дворе было удивительно оживленно: всюду сновали пассажиры, конюхи, извозчики, грумы, зеваки. От их дыхания в воздухе поднимались и исчезали клубы пара. Все кругом гудело. Женщина со служанкой не обращали внимания, словно были за сотки километров от этого места.

Дикон удивился: «Почему женщина в таком положении ездит одна, лишь в сопровождении служанки. Где ее муж?» Он оглядел постоялый двор. Дикон и его старшая сестра Рут, леди Стилтон, собирались сесть в почтовую карету, отправлявшуюся в Дарем по Большой северной дороге. Никто не обращал ни малейшего внимания на двух женщин на скамейке.

Он толкнул локтем сестру, высокую красивую женщину лет сорока пяти, и озабоченно спросил:

– Разве этой женщине можно путешествовать? Она ведь может разродиться каждую минуту! Надеюсь, она не едет в Дарем. Путешествие и так не из приятных, а тут еще и возможность обзавестись лишним пассажиром в любой момент.

– Бедная женщина, – с жалостью проговорила Рут. – У нее, наверное, очень веская причина, раз она отправилась в путешествие одна в такое время. Хотя ее срок еще не подошел. – Рут внимательно посмотрела на женщину, сидящую на скамейке. – Мне кажется, она на шестом месяце. Бедняжка! Выглядит она ужасно.

– Ладно, нас это не касается, – сказал Дикон, уводя сестру. – Нужно найти нашу карету. Черт побери, мне все это не нравится. Ехать в Дарем в почтовой карете! Будем надеяться, что я не встречу знакомых.

– Мы ведь обо всем договорились, – Рут внимательно посмотрела на брата. – Ты же знаешь, что мама расстроится, если мы не приедем к ней на Рождество. А об отдельном экипаже не может быть и речи. Это в два раза дороже. Я себя прекрасно чувствую в почтовой карете. И тебе тоже следует считать деньги, мальчик мой.

– Да уж! – вздохнул брат. – Неизвестно, что за сброд поедет в этой почтовой карете. Джентльмены ездят в отдельных экипажах.

– Мы учимся экономить, – ласково напомнила Рут брату. – От одного раза ничего с тобой не случится. Это не наша карета? По-моему, наша. Пошли скорей, надо занять место.

Дикон покорно пошел за ней. Его служба в Военном министерстве, и так бесполезная, как он считал, стала в последнее время еще и настолько изнурительной, что он понял: либо нужно немедленно уехать, либо он просто спятит. Он пустил в ход всю свою изобретательность, чтобы вымолить несколько выходных и съездить к матери в Дарем на Рождество. Ему пришлось намекнуть, что его бедная мать страдает какой-то опасной болезнью и зовет его к себе. Правдой было по крайней мере то, что она звала его к себе. Они уже почти год не виделись.

А теперь его еще и заставляют ехать в почтовой карете. Погода была плохая и, похоже, станет еще хуже. Он вообще не любил долгие путешествия в экипаже, но был в таких стесненных обстоятельствах, что не мог позволить себе роскошь путешествовать в отдельной карете. В Военном министерстве платили мало. Короткий отпуск, которого он ждал с таким нетерпением, начинался не очень удачно. Несмотря на шинель, ему было холодно. Он тихо выругался.

Дикон помог Рут сесть в отличный черно-красный экипаж. Там уже сидел пассажир: пожилой мужчина в облачении священника. Дикон проследил, чтобы погрузили их багаж, и забрался в карету.

Через несколько минут появились новые пассажиры: загадочная будущая мать и ее служанка. Рассмотрев женщину с близкого расстояния, Дикон решил, что ей далеко за тридцать. Она, конечно, старше его. Дикону был тридцать один год. Сердце его упало. Вот черт! Еще одно осложнение. Он так надеялся, что эта женщина едет со своей служанкой недалеко, в какой-нибудь соседний город. У него не было никакого настроения вести себя как джентльмен и суетиться вокруг какой-то незнакомой дуры, которая, будучи в таком состоянии, не придумала ничего лучшего, как отправиться в путешествие холодным декабрьским вечером.

Женщина неуклюже взобралась в экипаж, поддерживаемая сзади служанкой. Та подбадривала хозяйку, помогая ей преодолевать ступеньки. Женщина в черном села в углу, указав служанке на место между собой и священником. У Дикона и Рут были места по ходу кареты, пассажирки сидели напротив. Карета была рассчитана на четырех пассажиров. Дикон решил было сесть рядом с кучером, но передумал. Он заплатил за место внутри, и у него нет желания сражаться с ветром. Все трое, сидевшие напротив, были людьми маленькими и худыми, даже женщина с животом, и тесно им не было.

– Не хотите сесть на мое место, мэм? – вежливо спросил он женщину.

Она сидела, низко склонив голову, черная шляпа почти полностью закрывала лицо. Голова поднялась, и пустые глаза посмотрели сквозь него. Женщина убрала выбившуюся из-под шляпы прядь волос и снова опустила голову.

– Нет, – сказала она наконец. У нее был низкий и певучий голос, но Дикон никогда не слышал, чтобы в одном слове звучала такая безысходность. – Нет, благодарю вас, – повторила она, но головы не подняла. Из сумочки появился носовой платок, и женщина принялась методически теребить кружево.

Дикон с сестрой переглянулись. Рут недоуменно подняла брови и пожала плечами.

Кондуктор заглянул внутрь и собрал билеты. Он был удивлен, обнаружив в карете пять пассажиров вместо четырех. Он помолчал, затем крикнул:

– Все места заняты! – и захлопнул дверь. Прогудел рожок, и почтовая карета, идущая в Эдинбург через Дарем, выехала с постоялого двора. Было ровно восемь часов вечера.

Дорога, по которой они ехали, была в приличном состоянии, но путешествие оказалось ужасным. Они еще не проехали Излингтон, как пошел мокрый снег. Извозчик, которому не хотелось выбиваться из расписания, не придерживал лошадей до тех пор, пока те несколько раз не поскользнулись. Впечатление было устрашающее. После этого они уже шли шагом до следующего постоялого двора, где меняли лошадей. Дикон знал, что можно не надеяться ни на что хорошее, когда четыре лошади в одной упряжке идут шагом. Их медленная тяжелая поступь заставляла его скрипеть зубами. Если бы не было так холодно, он бы сам пошел пешком. Воздух в карете был спертым, и Дикон открыл окно, чтобы проветрить. Но как только он высунул голову, его тут же облепило мокрым снегом. Он старался уснуть, но у него слишком замерзли ноги. Он ворчал и жаловался Рут, которая стойко держалась. Иногда он поглядывал на беременную женщину. Та казалась равнодушной ко всему, что происходило вокруг, и продолжала методично теребить носовой платок.

Карета ненадолго останавливалась, чтобы сгрузить или загрузить почту. Пассажиры, ехавшие наверху, на таких остановках тоже менялись. Дикон каждый раз выходил, чтобы размять ноги. Священник вышел в городке под названием Биглзуейд, и в карете теперь их осталось четверо. Ночь прошла, наступил день, и вместо мокрого снега теперь моросил холодный унылый дождь. Карета поехала быстрее.

На коротких остановках Дикону с Рут удавалось что-нибудь перекусить, но они все равно оставались голодными. Женщина со служанкой ни разу не вышли из кареты. Женщина почти не двигалась. Интересно, она спит или потеряла сознание. Дикон вопросительно посмотрел на служанку, та уставилась на него ничего не выражающим взглядом.

– Черт подери, – сказал Дикон, когда они с Рут подходили к очередному крохотному трактиру в надежде немного размять затекшие ноги и чего-нибудь съесть. – Она едва дышит. Мы должны что-то сделать?

– Что мы можем сделать? – ответила вопросом на вопрос сестра. – Если ей понадобится помощь, она, естественно, скажет. Ее служанка спокойна.

– Она ничего не ела. Может, взять ей пирожок? Если она откажется, может быть, ее служанка поест.

– Почему бы и нет? – согласилась Рут. – Мне это кажется вполне уместным. Ей, наверное, трудно выйти, а потом снова подняться в коляску. Вот почему она и не выходит.

– Или она от кого-то прячется и не хочет, чтобы ее увидели, – предположил Дикон.

– Ты так думаешь? А почему? – Рут широко открытыми глазами смотрела на брата. – Я знаю почему! Она не замужем, и ее отец разгневался на нее. Такое может быть, как ты думаешь? Хотя, честно говоря, не могу представить себе мужчину, который бы на нее позарился. Бедняжка. Мы никогда не узнаем, в чем дело.

– Что-то я сомневаюсь, – покачал головой Дикон, – что отец мог так долго ничего не замечать и только терпеть и не разгневаться. Что бы там ни было, я собираюсь купить ей пирожок.

– Купи два, – попросила Рут. – Есть еще служанка.

У Дикона с Рут оказалось достаточно времени на пирожки и на то, чтобы запить их элем, прежде чем карета снова тронулась в путь. Дикон принес два все еще теплых пирожка, завернутых в бумажный кулек. Ни одна из женщин не пошевелилась.

– Вам нужно поесть, мэм, – произнес Дикон и протянул кулечек.

– О! – воскликнула женщина. Она внимательно посмотрела на него, обвела взглядом карету и повернулась к своей спутнице. – Пирожки, Досси?

– О, спасибо, мисс Кэролайн, – оживилась служанка, – но сначала вы! Вам больше нужно.

– Съешь оба, – приказала женщина.

– Но, мисс Кэролайн! Вы ведь ничего не ели! Вы совсем ослабеете!

– Я не могу есть, – сказала женщина. Она вздохнула, глубоко и безнадежно. – Ешь, Досси. – Женщина снова забилась в угол и закрыла глаза.

– Да, мэм, – ответила Досси и с наслаждением съела пирожки.

Они отставали от расписания, и извозчики, которые менялись через каждые две остановки, старались наверстать упущенное. Остановки, на которых по расписанию они должны были стоять сорок минут, сократились сначала до двадцати минут, а затем до пятнадцати. Дикон, у которого был прекрасный аппетит и который и так не наедался за сорок минут, бормотал проклятия, а Рут делала вид, что не слышит. Женщина, сидевшая напротив, не обращала на это внимания.

Беременная женщина вдруг оживилась, когда карета въехала в Уонсфорд и они остановились у трактира, построенного из серого котсуолдского камня. Здесь, на постоялом дворе под названием «Копна сена», меняли лошадей. Женщина что-то тихо сказала служанке, и они, неловко двигаясь, вышли из коляски.

– Ты слышал, служанка назвала ее мисс Кэролайн? – спросила Рут, пока женщин не было. – Мне кажется, что я права. Несчастная, запутавшаяся женщина, которую соблазнили, и теперь она вынуждена расплачиваться за это внебрачным ребенком. Кошмар! Мужчина обязан был жениться.

– Да, – согласился Дикон.

Он был озадачен. Несмотря на то, что их спутница была растрепанной и небрежно одетой, она производила впечатление женщины из приличной семьи. Дикон не мог себе представить, что она легкомысленная женщина, эдакая вертихвостка. Он знал, что даже очень осторожные женщины иногда теряют голову и потом за это расплачиваются. Может быть, она одна из них.

Минут через десять женщины вернулись. Они выглядели уже не такими мрачными. Та, что помоложе, даже робко взглянула на Рут, устраиваясь в углу.

Наступили ранние декабрьские сумерки, а они все еще не приехали. Мисс Кэролайн неожиданно вздрогнула и удивленно воскликнула:

– О!

Дикон с Рут встрепенулись. Досси дремала рядом со своей хозяйкой и ничего не услышала.

– Моя дорогая, могу я вам чем-нибудь помочь? – спросила Рут. – Началось?

– О нет, нет еще, – тихо ответила мисс Кэролайн, она так и не повернула голову. – Еще несколько месяцев.

– Вы уверены? Иногда дети рождаются раньше срока. Это ваш первый ребенок?

– О нет, – она поморщилась. – Это уже четвертый, мне кажется. Или пятый? Так трудно пом… – Мисс Кэролайн потеряла сознание.

Ей не хотелось просыпаться. Кто-то растирал ей руки, кто-то хлопал по щекам. Почему они не оставят ее в покое? Она не открывала глаза в надежде, что они перестанут ее мучить и дадут отдохнуть. Но ей продолжали оказывать помощь. Откуда-то издалека она услышала голос старой Досси, но не обычный, ласковый, а звенящий от страха:

– Мисс Кэролайн! Мисс Кэролайн! Очнитесь, мэм! Мы еще не приехали! Вы не можете так со мной поступить. Что же мне делать? – причитала она.

Кэролайн открыла глаза. Досси растирала ее руки, а добрая дама, сидевшая напротив, хлопала ее по щекам и время от времени гладила ее лоб. Слава Богу, никто не предложил нюхательной соли. От одной мысли о нюхательной соли ее начинало тошнить.

– Я здесь, – слабым голосом проговорила Она. – Не волнуйтесь. Мне уже лучше. – Она лежала на скамейке, а ее верная Досси сидела, скрючившись, на полу. Кэролайн попыталась подняться.

– Лежите спокойно, – сказала дама напротив. Кэролайн повернула голову и увидела джентльмена, сидящего рядом с дамой. Какой красивый! Ничего это не значит. Когда-то она думала, что Уолтер тоже красивый. В этом высоком, стройном теле с широкими плечами, густыми темными волосами и большими карими глазами может сидеть настоящий дьявол. Правда, в данный момент ничего дьявольского в облике джентльмена не было. Он был очень напуган.

– Рут, – прошептал джентльмен, – она не собирается… не собирается… нет? Может, остановить карету? О Боже.

– Ш-ш-ш! Не думаю, что уже пора, – сказала Рут. – Боли начались, мадам? – спросила она Кэролайн.

– Нет. Я в состоянии уже сама определить, правда? – Она хмуро посмотрела на выступающий живот. – У меня просто слабость. Но это пройдет, я уверена.

– Не пройдет, если есть не будете, – пробормотала служанка.

– А куда вы едете? – спросила женщина, которую звали Рут.

Сказать правду? Она решила, что не стоит. Она так устала, ей трудно собраться с мыслями. Историю, которую она старательно сочинила на такой случай, она забыла и никак не могла вспомнить. Она помнила лишь одно: она не должна оставлять за собой след, по которому ее может найти Уолтер. А этих людей могут ведь и спросить, с кем они ехали.

– Мы едем к моей сестре, – солгала она. – В Дарем.

– А ваш муж? – спросила Рут.

– Умер, – она нахмурилась, услышав, как тихонько вскрикнула Досси. – Два месяца назад.

– А ваши… ваши дети! – воскликнула расстроенная Рут. – Вы хотите сказать, что оставили детей одних?

Кэролайн закрыла лицо руками. Она не должна была говорить о них! Никогда, никогда.

– Они в хороших р-руках, – заплакала она. – Я з-за них не волнуюсь. – Она не хотела плакать, но это уж слишком. – О, к чему все это? – Она отвернулась, ей хотелось стать невидимой. Она уткнулась лицом в подушки сиденья и разрыдалась.

Досси, которую раскачивало вместе с каретой, склонилась над ней и погладила Кэролайн по руке.

– Не надо, не надо, красавица моя. Скоро все закончится. Потерпите немного, ангел мой. Успокойтесь.

Ребенок перестал колотить ее, и Кэролайн стало легче, если не морально, то физически. Так приятно лежать и не двигаться, даже на неудобном сиденье почтовой кареты, несущейся с огромной скоростью на север. Она решила не вставать.

Воспоминания снова нахлынули на нее. Если бы она случайно не подслушала Уолтера…

Она, наконец, решилась поговорить с Уолтером. Они должны спокойно обсудить, как им жить дальше. Поэтому она осмелилась прийти к нему в кабинет, куда ее обычно не приглашали. Случилось это накануне, перед ужином. Дверь в кабинет была слегка приоткрыта, и она остановилась. На ней были мягкие тапочки, и она двигалась бесшумно.

– …будет опять девочка, я уверен, черт бы ее побрал, – говорил Уолтер. – Эта стерва не способна родить мне нормального живого сына, как я ни старался. Я дошел до ручки. Я был уверен, что она умрет во время родов, но не тут-то было! Младенцы умирают, а она? Ничего подобного! Ноет и ноет, как кошка, ходит, как грязная потаскуха. Мне прикоснуться к ней противно, не то что думать еще об одном ребенке! Послушай, Фенланд. Помоги мне! Ты не пожалеешь. Она уже на шестом месяце, а это значит, что она может родить в любое время. Однажды роды начались на четвертом месяце, если не ошибаюсь. И если это не будет живой мальчик, клянусь, это конец. Несчастный случай: карета перевернулась… с лошади упала… рядом никого не оказалось… умерла, истекая кровью… что-нибудь можно придумать, не правда ли? Пройдет положенное время, и я найду себе нормальную здоровую молодую женщину, которая родит мне наследника.

Похолодев от ужаса, Кэролайн не стала дожидаться, чтобы узнать, согласится ли Джеймс Фенланд организовать ее убийство. Она знала Фенланда и не сомневалась, что он с радостью согласится. Она побежала по лестнице, насколько позволяло неповоротливое тело, растормошила Досси, дремавшую на стуле в ее спальне, и велела собрать самое необходимое. Вдвоем они спустились по черной лестнице и вышли через кухню. Слуги, занятые подготовкой к ужину, с любопытством смотрели на них, но долго отвлекаться они не могли: приготовления были в самом разгаре. У Кэролайн было всего несколько фунтов на карманные расходы. Она взяла с собой шкатулку с драгоценностями в надежде заложить их или обменять на билеты на почтовую карету.

Куда им ехать? Они добрались в наемном экипаже до «Бул энд Маус», откуда уходили почтовые кареты во многих направлениях. Кэролайн была уверена, что никто из ее семьи им не обрадуется. Досси смогла предложить лишь один выход попросить убежища в семье, в которой она работала до Кэролайн пять лет назад. В Дареме.

– Относились ко мне, как к родной, такие они, – убеждала Досси. – Миссис Финкастер, она всегда привечала заблудших, можно сказать, а мистер Финкастер ничего не имел против. Говорил, что «так Господу угодно». Вы ведь не против утренней молитвы, мисс Кэролайн? Миссис Финкастер придает большое значение молитве. Я рассказывала вам о ней, помните? Она позаботится о вас, если вы согласитесь, чтобы за вас молились.

Кэролайн считала, что это мизерная плата за безопасное пристанище.

– Ты уверена, что Финкастеры все еще в Дареме? – спросила она.

Досси заверила ее, что они там, и Кэролайн решила ехать в Дарем. А что потом? Она отказывалась думать о будущем. Сейчас ей нужно уехать подальше от Уолтера.

Глава вторая

Кэролайн пролежала весь оставшийся путь до Дарема. По правде говоря, она не очень хорошо себя чувствовала, хоть и не верила, что пришло время рожать. Она с горечью подумала, что у нее достаточно опыта, чтобы определить, когда начнется. Она хотела подвинуться, чтобы Досси смогла сесть, но Досси отказалась. Пара, сидевшая напротив, Дикон и Рут, как они друг друга называли, брат и сестра, подвинулась, и Досси села. Кэролайн закрыла глаза.

Путешествие подходило к концу, и мужество ей изменило. Что скажут бывшие хозяева Досси, Финкастеры, когда она появится в их доме с незнакомой женщиной на шестом месяце беременности, которой нужна помощь? Досси не видела их с тех пор, как пять лет назад стала горничной у невесты виконта Кэрроуэйя. Они могли забыть Досси.

Она подумала о своей семье. Генри сейчас уже двадцать пять. Он женился три года назад, и у него уже двое детей. Когда-то они были очень дружны, но она его не видела уже много лет. Он был занят собой и, по-видимому, не вспоминал о своей единственной сестре. Она никогда не видела жену Генри и его детей. Они, так же как и ее родители и шестеро других братьев, жили в Бедфордшире, недалеко от Лондона, но Кэролайн не могла к ним ездить, чтобы не рисковать еще не родившимися детьми. Они иногда ей писали, но не приезжали после первого выкидыша ни разу. Она их понимала. В доме виконта Кэрроуэйя не было радости.

Кэролайн стиснула кулаки и стала вспоминать, какие еще ограничения наложили на нее ее бесконечные беременности. Никаких прогулок верхом. Дневной «отдых», хотела она этого или нет. Дюжина тонизирующих средств. Уолтер слышал, что они способствуют рождению здоровых детей. К каждой новой беременности добавлялись новые тонизирующие. Гардероб бесформенных платьев, очень похожих на то, которое сейчас на ней. Полное отсутствие светской жизни из-за страха, что она может «перевозбудиться». И что еще хуже, бесстрастные, деловые попытки Уолтера сделать ее снова беременной, которые возобновлялись с угнетающей частотой вскоре после того, как она рожала или у нее случался выкидыш. Она рожала дважды, и оба младенца вскоре умерли.

Кэролайн заставила себя не думать о прошлом. Независимо оттого, где она окажется, она была решительно настроена на то, чтобы жить нормальной жизнью, после того как родится этот, четвертый, ребенок. Она не надеялась, что он выживет, но если повезет и он все-таки выживет, она найдет маленький коттедж и с помощью Досси будет растить ребенка сама. Уолтер никогда не узнает о его существовании.

Она боялась, что все ее планы могут оказаться несбыточной мечтой, но впервые она думала о другой жизни, а не о том ужасе, в котором жила с тех пор, как вышла замуж. Она задремала, и ее лицо стало чуть спокойнее.

Дикон смотрел на нее. Окна были закрыты, и в карете было темно. Он прав. Она когда-то была красавицей, и сейчас во сне она была почти красива. Он ругал себя за свои эгоистичные мысли, за свои жалобы, что ее присутствие сделает путешествие неприятным. Если у этой женщины проблемы, то он должен помочь. Он был единственным мужчиной в карете и обязан вести себя как джентльмен и сделать все возможное, чтобы помочь. Но вот незадача! Он понятия не имел, с чего начать.

– Мисс Кэролайн! Проснитесь. Мы подъезжаем к Дарему, – Досси осторожно трясла ее за плечо. – Очень холодно. Если вы посторожите наши вещи, я попробую нанять коляску.

Кэролайн неохотно открыла глаза. Очень темно, но постоялый двор хорошо освещен и кругом полно людей и лошадей.

– Который час? – спросила она.

– Почти два, – ответил Дикон. – Вас встречают? Где живет ваша сестра? – озадаченно спросил он.

Кэролайн совершенно забыла, что рассказывала раньше.

– Что? – вздрогнула она.

– Ваша сестра. Вас никто не встречает? – Он выпрыгнул из кареты и протянул руки, чтобы помочь ей сойти. Холодный, пронизывающий до костей ветер сразу набросился на них. Кэролайн отвернулась, чтобы ветер не бил в лицо, и встретилась глазами с Диконом. Темные глаза, почти черные. Смотрят на нее с сочувствием и участием. Как не похоже на всегда холодный взгляд Уолтера.

Кэролайн очнулась и отвернулась.

– Нас не ждут, – сказала она. – Мы… не знали, как поедем. Не знали, какой каретой поедем, поэтому и не предупредили. Мы возьмем экипаж.

– В два часа ночи? Далеко живет ваша сестра? Может быть, позволите нам с сестрой подвезти вас. Нас ждет карета, вон там, – Дикон махнул рукой в сторону блестящего черно-желтого экипажа, ожидавшего неподалеку.

– Вы должны согласиться, – вторила брату Рут. Она махнула рукой кучеру, который зевнул, потянулся и направил экипаж в их сторону.

Кэролайн растерянно посмотрела на Досси. Она сама не имела ни малейшего понятия, где находится дом Финкастеров. Она никогда не бывала в Дареме.

– Извините меня, я… я так устала, что мне трудно сообразить, – пробормотала Кэролайн. – Досси, сможешь объяснить дорогу?

– Да, мэм, – испуганно ответила Досси. Она огляделась, словно пыталась сообразить, где находится. – Я никогда не выходила в город после наступления темноты, знаете, но мне кажется, что Финкастеры живут к северу… нужно доехать до собора и затем на север…

– Финкастеры? – одновременно воскликнули Рут и Дикон.

Кэролайн и Досси удивленно посмотрели на них.

– Вы имеете в виду Нелл Смиренную? – спросил Дикон. – Но она не может быть вашей сестрой. Она вам в матери годится!

– Вы… вы их знаете? – растерянно спросила Кэролайн. Почему эти двое не оставят их в покое? Она прикусила губу.

– Мы знаем о них, – подтвердила Рут. – Дикон, нехорошо так говорить о родственнице мисс Кэролайн. Все в Дареме знают о набожности миссис Финкастер. Она ничего плохого не делает, наоборот, известна своими добрыми делами. И никто слова дурного не может сказать о мистере Финкастере, – она с упреком смотрела на брата.

– Извините, – пробормотал Дикон. – Давайте не будем стоять на холоде. – Он видел, что Кэролайн дрожит. – Садитесь, это карета моей матери. Я присмотрю за багажом. По пути все обсудим. – Он взял Кэролайн за руку, решительно отвел ее к карете и вернулся за багажом, сложенном на земле. Почтовая карета, доставившая их, отправлялась в Эдинбург.

Дикон узнал дорожную сумку Кэролайн, он заметил ее еще тогда на постоялом дворе в Лондоне. Сумка стояла рядом с его багажом. Так мало вещей. Почему она не взяла дорожный сундук, если решила остаться в Дареме? Одежда, которая была на ней, не дешевая, разве что не очень красивая. Он вспомнил, что она в трауре по мужу. И все же Кэролайн была загадкой. Ему хотелось бы побольше узнать о ней.

Наконец их общий багаж был надежно закреплен, и кучер, не дожидаясь приказа, вывел карету со двора. Кэролайн не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Она очень устала и чувствовала себя такой несчастной, что ей не хотелось спрашивать, куда они едут. Женщина откинулась на мягкие удобные подушки и предоставила другим принимать решения. Дикон постучал в дверцу и спросил, знает ли кучер, где живут Финкастеры.

– Вы едете к ним? – недоверчиво спросил кучер.

– Сначала туда, – сказал Дикон. – Потом домой.

– Да, сэр, – кивнул кучер. Он свернул на следующем повороте.

Кэролайн не слышала. Она снова потеряла сознание.

– Мисс Кэролайн! Мисс Кэролайн! О, что же мне делать? – Досси снова стояла перед ней на коленях, снова растирала ей руки, со страхом заглядывая в лицо хозяйке.

– Мы скоро будем у Финкастеров, – заверил ее Дикон. – Поскольку вас ждут, я уверен, все готово, чтобы встретить мисс Кэролайн. У них найдется для нее свободная спальня, не так ли? Но я все же не понимаю. Миссис Финкастер не может быть ее сестрой. – Он был уверен, что с помощью кучера он сможет отнести мисс Кэролайн в дом, если она не очнется. И поправил себя. Даже если она очнется.

– Сестрой? – голос Досси выдал ее. – У мисс Кэролайн нет ни одной сестры, сэр. Их в семье восемь, остальные – взрослые здоровые парни. О-о-о… – Досси закрыла рот рукой. – Что я говорю? Я хотела сказать, сэр, что миссис Финкастер ей как сестра. Да, так оно и есть. – Она вызывающе посмотрела на Дикона.

Дикон открыл дверцу и крикнул кучеру:

– Забудь о Финкастерах, Джон. Едем домой!

– Хорошо, сэр, – ответил кучер и повернул в другую сторону. В это время, холодной декабрьской ночью, улицы были пусты, и он пустил лошадей крупной рысью.

– Что ты делаешь? – возмутилась Рут. – Дикон, ты с ума сошел!

– Здесь что-то не так, – ответил он. Служанка что-то по-прежнему бормотала, склонившись над хозяйкой, и его тихий ответ почти утонул в грохоте колес, ехавших по скованной морозом дороге. – Она может провести ночь, или то, что от нее осталось, в Райфилде, а утром мы отвезем ее к друзьям.

– Привезти совершенно незнакомую женщину… да еще в таком положении… глубокой ночью? У мамы будет удар! – шепотом ответила Рут. – Мы должны отвезти ее к сестре, другу или кем там является миссис Финкастер, – решительно закончила она.

– Всему свое время, – возразил Дикон и улыбнулся. – По правде говоря, у меня нет ни малейшего желания провести ночь у Финкастеров, отвечая на дурацкие вопросы, на которые к тому же у меня нет ответа. Еще неизвестно, удастся ли нам их вообще разбудить. Я замерз, устал и хочу поскорее добраться до постели. Уверен, тебе хочется того же. – Он умоляюще посмотрел на сестру и убрал с ее лба прядь, падавшую ей на глаза.

– Очень хорошо, – сказала Рут и посмотрела на Кэролайн. – Она пришла в себя? – спросила Рут Досси. Услышав отрицательный ответ, Рут вздохнула. – Мы отвезем вас к себе домой, – объяснила она служанке. – Вы сможете поехать к Финкастерам завтра, если хотите. Мне бы не хотелось будить их сейчас, а наш дом уже рядом.

– О, мэм! Спасибо, мэм! – ответила Досси и вздохнула с облегчением от того, что кто-то принял за нее решение и освободил хоть на время от ответственности.

Через десять минут они были в Райфилде. Большой квадратный каменный дом был темным, лишь в одном окне горела свеча, да над входной дверью ветер рвал пламя факела. Как только карета остановилась, Дикон спрыгнул, помог Рут и Досси выйти и велел кучеру помочь ему вынести Кэролайн. Она пришла в себя и тихо стонала, не открывая глаз.

Кучер озабоченно посмотрел на нее, освещенную факелом, и сказал:

– Надо поскорее отнести ее, пока не началось.

Дикон осторожно вынул ее из кареты. Кучер помог ему поудобнее пристроить Кэролайн на руках и пошел следом, готовый в любую минуту поддержать, если что. Дикон неловко поднялся по ступенькам, Рут уже стучала в дверь.

Несмотря на то, что женщина была тонкой как тростинка, Дикон тяжело дышал, подойдя к двери. «Этот ребенок в утробе весит не менее трех стоунов, – подумал он. – Может, у нее будет двойня или тройня?»

– Наконец! Дети мои… – воскликнула было пухлая седая женщина в темно-красном халате. Дикон решил, что она, наверное, не ложилась и ждала их у двери. Сердце его упало. Он надеялся, что им удастся устроить гостью где-нибудь, пока мать не проснется.

– Кто это, ради всего святого? – спросила леди Райкот, внимательно глядя на Кэролайн.

Дикон покрепче обхватил свою ношу и подтолкнул кучера к лестнице у дальней стены просторного холла.

– Всему свое время, – сказал он матери. – Сначала надо уложить ее в постель. Куда прикажешь? В голубую комнату? Там есть постель?

– Да… нет… камин разожгли, но… Господи, мальчик мой, она что, рожает? – леди Райкот была в панике. – Мы не можем… только не в голубую комнату! Неси ее в комнату Бенджамина.

Кэролайн уже пришла в себя и обнаружила, что ее несут на руках. Она восприняла это как должное, ей было так удобно. Она с любопытством наблюдала за пухлой седой дамой, которая отчаянно жестикулировала и что-то кричала, пока вдруг не поняла, что весь этот переполох из-за нее. И в эту же минуту Кэролайн поняла, что Дикон устал: он на мгновение ослабил объятия, тут же схватил ее крепче и почти неслышно что-то проворчал.

– Пожалуйста, отпустите меня, – попросила она. – Простите меня за эти приступы. Я уверена, что смогу идти сама.