Текст книги "В кольце твоих рук"

Запыхавшийся, весь в крови, Шейн шагнул вперед, пытаясь понять, кто же его выручил.

Дж. Р. Филлипс.

Нападающий Мюррея вытирал кровь из разбитой губы. Его правый глаз начал заплывать.

– Кажется, мы им показали, – сказал Дж. Р.Филлипс с усмешкой.

Шейн вытер рот ладонью. Он пошатнулся, но устоял на ногах.

– Кажется, да, – откликнулся он, чувствуя себя, как во сне.

Дж. Р. Филлипс дрался за него?

– Никак тебе нравятся неприятности, раз ты разгуливаешь в таком виде.

– Нет. – Шейн начал склоняться к мысли, что неприятности – вещь относительная.

– Тогда какого черта ты тут торчишь в этом дурацком костюме?

– Молния застряла.

Филлипс рассмеялся.

– И ты не мог меня попросить расстегнуть ее? – Он умолк, задумался, и добавил, – Нет, наверное, не мог.

Он протянул руку Шейну.

– Меня зовут Филлипс. Дж. Р.Филлипс.

– Знаю, – тихо сказал Шейн. Он ответил на рукопожатие. – Шейн Николс.

Филлипс обнял Шейна за плечи и повел обратно в раздевалку.

– Друзья называют меня Рэнс.

Друзья? Когда это мы успели подружиться? – размышлял Шейн по пути.

– Ты не трус, Шейн Николс. Я это вижу, – говорил ему Рэнс. – Нужно иметь мужество, чтобы приходить сюда неделя за неделей в таком наряде. Идем. Я помогу тебе снять эту фигню.

– Я твой должник, – сказал ему Шейн.

Долг все еще не был уплачен.

* * *

Во всем мире нет парня лучше, чем Рэнс Филлипс. Кому знать, как не Шейну.

Это вам не какой-нибудь образованный сноб. Он – чертовски хороший наездник с Гарвардским дипломом в кармане. Это не сопливый фермерский сынок, и палец об палец не ударивший. Он сам зарабатывал себе на жизнь с тех пор, как рассорился с отцом из-за страсти к родео.

Шейн знал, что Рэнс оплачивал учебу в колледже деньгами, заработанными на родео, и не позволил отцу платить за себя.

После окончания учебы Шейн редко виделся с ним. Иногда Рэнс появлялся на больших родео. Но со временем исчез совсем.

Шейн решил, что он, наверное, вернулся на ранчо, остепенился, помирился со своим стариком. Он понятия не имел о Гарварде.

Но даже если бы знал, это ничего не меняло.

Он был уверен, что Рэнс – хороший человек. Сильный человек. Образованный. И, теперь уже без всяких сомнений, богатый.

Но, самое главное, Рэнс – сам себе хозяин.

Что бы ни думала Роза, судья может гордиться собой. Он нашел единственного мужчину, который ее достоин… и единственного, которому Шейн с радостью уступит дорогу.

Но, что скрывать, это будет нелегко.

* * *

Вечер оставил после себя смешанное впечатление.

Шейн сидел за столом (ничего вкуснее он в жизни не ел) и размышлял о том, сколько времени понадобится, чтобы привыкнуть к такому укладу.

Ему нравился низкий, приземистый дом. Нравились обшитые сосновыми панелями стены и уютные кожаные кресла. Нравился камин и индейские коврики на деревянном полу. Нравился обеденный стол, достаточно уютный для четырех человек, но в раздвинутом виде способный вместить целую бригаду работников. Ему нравилось здесь все, но больше всего его радовала мысль о том, чтобы каждый вечер видеть за этим столом Розу.

Каждый раз, когда Шейн смотрел на нее, она ему улыбалась. Каждый раз, когда он заговаривал, она поворачивалась в его сторону. Однажды их ноги даже соприкоснулись под столом. Наверное, это вышло случайно, но Роза легонько потерлась ступней о его лодыжку, вызвав в нем дрожь желания.

Шейн пытался не отвлекаться от разговора. Он серьезно и обстоятельно отвечал на вопросы, которые задавали ему Рэнс и судья. Как оказалось, его небольшой опыт работы со стадами Мэйса позволил ему быть в курсе дел. А суждения брата о правах на воду и аренде пастбищ подкрепляли его мнение. Он говорил от имени мелких фермеров. Рэнс – от крупных землевладельцев. Судья выслушивал, высказывал собственные замечания, задавал вопросы.

Шейн и представить себе не мог, что когда-нибудь будет сидеть в гостях у судьи Гамильтона и вести с ним умную беседу.

Наверное, он повзрослел.

Но слишком поздно.

Он видел, что Рэнсу без труда удалось очаровать Розу. Она, конечно, пыталась сопротивляться. Ведь именно для этого она пригласила сюда Шейна! Но не устояла. Никто бы не устоял.

Рэнс от природы умел нравиться людям, легко находил с ними общий язык. Он так умел держать себя, что люди рядом с ним чувствовали себя уютно. Роза ни в чем не виновата.

Шейн не мог ее винить.

Ему некого было винить. Кроме себя.

После ужина Роза попросила его помочь убрать со стола, и он помог.

Он вспомнил вечера, когда они вместе мыли посуду в хижине. Поначалу они стеснялись друг друга. А потом разговорились. Смеялись вместе. Узнали друг друга. Влюбились.

Он все еще ее любит. Но только сегодня понял, насколько сильно.

И не может сказать ей об этом.

С ними был Рэнс, и он тоже помогал Розе, в то время как судья вышел покурить на веранду.

В общем, вместо того, чтобы поговорить с Розой, Шейну пришлось рассказывать Рэнсу о своем оторванном пальце. Затем он выслушал историю о последних скачках Рэнса, закончившихся для него сложным переломом руки.

– Это заставило меня остановиться и задуматься, – признался Рэнс. – Если бы не это, наверное я до сих пор бы продолжал в том же духе. Но мне пришлось изменить свои планы, разыграть новые карты, которые сдал мне Господь.

По мнению Шейна, у человека с Гарвардским дипломом расклад всегда фартовый. А у него так вечно одни джокеры. Но вряд ли Рэнс это поймет.

Они поболтали об общих знакомых, и Рэнс удивился известию, что Ноа Таннер переехал в долину.

– Я перестал общаться со многими ребятами с родео, – сказал он задумчиво. – Так всегда бывает, когда выпадаешь из круга.

– Но у тебя сейчас дела получше, – заметил Шейн.

Рэнс покачал головой.

– Не лучше. Просто другие. Эй, давай помогу, – предложил он, увидев, как Роза разрезает на куски оставшуюся часть индейки. – Я умею.

И Рэнс ловко разделал птицу на глазах у Шейна. Есть ли хоть что-нибудь, чего бы он не умел?

Затем судья вернулся в дом, и они с Рэнсом начали обсуждать законы. Затем речь зашла о людях, которых Роза тоже знала, и о развитии земледелия в долине.

Роза упомянула какого-то парня по имени Чед, который, видимо, оказался настоящим пройдохой.

– Кто такой Чед? – спросил Шейн.

Роза поморщилась.

– Мой бывший жених.

Шейн понятия не имел, что у нее был жених. Его расстроила мысль о том, как много он не знает.

– Не самый честный из людей, – подытожил ее отец. Сейчас на его лице появилось выражение, которое Шейн запомнил еще по прошлой встрече в суде. Когда судья смотрел на него с таким видом, Шейн чувствовал себя ничтожным, как грязь у подножия горы.

– Что с ним случилось?

– Его выпустили под залог, и он уехал из штата, – сказала Роза. Судья промолчал. Ответ был написан у него на лице.

Шейн тоже ничего не сказал. Он сидел и слушал. Беседа продолжалась. Роза улыбнулась ему. Он попытался улыбнуться в ответ.

Но на душе у него было горько. Шейн чувствовал себя чужим. Он знал, что должен встать, поблагодарить хозяйку за вкусный ужин и распрощаться.

Но он не мог. Еще несколько минут, – говорил он себе. Еще на несколько минут притвориться, что это его дом, его жизнь, его женщина. Хоть чуточку дольше посидеть здесь, глядя на нее, слушая ее.

Шейн считал ее самой прекрасной, доброй, умной женщиной на земле. Она заслуживает мужчину, обладающего подобными качествами.

Ей нужен Рэнс. А не Шейн.

Именно Рэнс поднялся первым.

– Кажется, мне пора. У меня встреча с клиентом в Биллингсе завтра утром.

– Я думал, ты посидишь подольше, – возразил судья.

– Не могу. Надо выспаться как следует. – Он дружески улыбнулся судье. – Знаешь ведь, как это бывает. Встань на мое место.

Судья неохотно кивнул и тоже поднялся. Так же поступили Роза и Шейн.

Рэнс надел пиджак, затем пересек комнату и взял за руку Розу.

– Спасибо. Это был лучший ужин в моей жизни.

Роза одарила его ослепительной улыбкой.

– Хорошо, что тебе понравилось. Рада, что ты пришел.

– И я тоже. Все было именно так, как обещал судья. – Наступила пауза, и пока она длилась, они, не отрываясь, глядели друг другу в глаза. Затем Рэнс сказал, – Пока, – и с поклоном поцеловал ей руку.

Шейн скрипнул зубами.

Рэнс взглянул на него. Они смотрели друг на друга довольно долго, не говоря ни слова. Затем Шейн опустил глаза и отошел в сторону.

Рэнс протянул руку и похлопал Шейна по плечу.

– Рад был видеть тебя. Надо бы звякнуть Ноа и Таггарту, и устроить встречу.

Затем, пожав руку судьи и пообещав позвонить ему на следующей неделе, Рэнс исчез.

– Думаю, мне тоже пора, – сказал Шейн.

Роза казалась растерянной.

– Ты уверен? Ведь мы даже не… – он покраснела, но продолжила. – Мы не поговорили.

Шейн не мог с ней разговаривать. Не мог сказать самое важное. Он просто должен был это сделать. Таким он был человеком.

Он покачал головой.

– Уже поздно.

– Он прав, – сказал судья.

Впервые за этот вечер он посмотрел Шейну в глаза. Совсем как четырнадцать лет назад: судья испепелял взглядом злоумышленника.

И снова судья победил.

Шейн отвернулся. Взглянул на растерянную Розу. Она робко улыбнулась ему.

Он натянуто улыбнулся в ответ.

– Спасибо, – сказал он. – Я этого не забуду.

– Мы можем собраться еще раз, – затараторила Роза. – Ты приезжай и…

– Нет. Не могу.

– Но…

Шейн покачал головой.

– Спокойной ночи, Николс, – сказал судья. Его голос был ровным, бесстрастным. В нем не было торжества. Он просто констатировал факт.

Конечно. Ведь он – представитель закона.

А Шейн вне закона.

Прекрасно. Пусть так и будет.

Шейн такой, какой он есть. И поэтому он повернулся и сделал то, что меньше всего ожидал судья.

Он заключил Розу в объятия и поцеловал ее долгим, крепким поцелуем.

Это было все, что он хотел, все, на что надеялся и о чем мечтал. И на краткое мгновение его желание исполнилось.

Роза принадлежала ему.

Но это все мечты. В действительности он – ковбой без будущего и с грязным прошлым, а она – женщина, заслуживающая самого лучшего.

Шейн заставил себя разомкнуть объятия, но он не мог отвести от нее взгляда. Он видел ее в последний раз, и его глаза говорили ей то, что никогда не скажут губы.

Я люблю тебя.

Одиннадцатая глава

Роза не ожидала, что Шейн займется с ней любовью прямо в гостиной на глазах у отца.

Но верила, что он даст о себе знать.

Дни тянулись один за другим. Прошла неделя. Он не позвонил.

Ее радость переросла в беспокойство. Надежда сменилась болью.

Он любит ее. Она была в этом уверена. Видела это в его глазах. Чувствовала в его объятиях. И этот поцелуй…! Она до сих пор ощущала страсть его последнего поцелуя.

Но Шейн как сквозь землю провалился.

Роза подумывала, уж не припугнул ли Шейна отец. Ведь у него другие планы насчет ее замужества. Но в действительности она так не считала. Судья, при всей своей манере лезть напролом, никогда не препятствовал дружбе дочери с людьми, которые ей нравились.

Допустим, это нечто большее, чем дружба. Но даже так – и даже если отец не одобряет Шейна, хотя и не говорил этого вслух – Роза не верила, что он способен на такое.

Если бы он это сделал, Шейн наверняка бы приехал назло ему.

Роза собралась было позвонить брату Шейна, но передумала. Она ему звонила в прошлый раз. Когда пригласила на ужин. Да, Шейн пришел. Но ей не хотелось все время делать первый шаг к сближению. Теперь его очередь.

Она не обсуждала это с отцом. Частично из-за Рэнса. Но в основном из-за скептического взгляда, которым окинул ее отец после ухода Шейна. И его слов:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Знаю, – ответила Роза.

Теперь она успела растерять свою уверенность.

Поделиться с Милли она тоже не могла. В последние дни Милли была не в себе. Она сходила с ума по Кэшу и в то же время не могла простить ему сорванной свадьбы.

– Неужели было бы лучше, если бы я позволил тебе выйти замуж за подонка? – крикнул ей Кэш однажды в магазине.

– Да, лучше! – заорала Милли в ответ. – Он ничем не хуже тебя! Нет хуже подонка, чем ты!

Что ж, наверное, один такой нашелся.

По крайней мере Роза начала склоняться к этой мысли. Неужели Шейн просто играл с ней? Обманул ее? Но с другой стороны, многие ли парни проехались бы от Аризоны до Монтаны ради того, чтобы обмануть девушку?

Чушь какая-то.

Все слегка прояснилось в один прекрасный понедельник, когда дверь магазина открылась, и внутрь вошел Рэнс Филлипс.

При виде Розы на его худом лице вспыхнула улыбка.

– Привет, я собирался тебе позвонить, но как раз проезжал мимо. Ты в прошлый раз замечательный ужин приготовила. Прекрасный был вечер.

В другое время Роза бы с ним согласилась. Но теперь она только выдавила блеклую улыбку.

– Я была рада познакомиться с тобой.

– А мне показалось, ты хотела послать меня к черту, – честно заявил Рэнс, облокотившись о витрину. – Кажется, ты и без меня не скучала.

Роза вспыхнула и взглянула на букет ирисов, который как раз составляла.

– Я ошибалась, – тихо сказала она.

Рэнс выпрямился.

– Что ты имеешь в виду? Что-то случилось? – В его взгляде светилось почти братское сочувствие. – Ведь Шейн не обидел тебя?

Она покачала головой.

– Нет, не обидел! Он вообще ничего не сделал! С того самого вечера он больше не появлялся. – Меньше всего ей хотелось откровенничать перед Рэнсом, но начав, она не могла остановиться.

Рэнс отошел от витрины и встал прямо перед Розой, положив ладони на прилавок.

– Выкладывай.

Роза видела, что он готов простоять так целую вечность. Наверное так он допрашивает свидетелей… с большей или меньшей мягкостью.

Очень впечатляюще. Она вздохнула.

– Нечего рассказывать. Я думала, мы… Шейн и я… – она пожала плечами, – ну, ты понимаешь. Но видимо… я ошибалась.

– Он так сказал?

– Нет. Я же говорю. Я с тех пор его не видела. Наверное, он уехал, – добавила Роза, сжимая в руках искалеченные ирисы.

Рэнс нахмурился.

– И не объяснился с тобой?

– Он ничего мне не обещал.

– Тот поцелуй казался очень обещающим.

– И я так думала, – печально сказала Роза, ссутулив плечи. – А потом я решила, что папа его припугнул.

– Нет. Ни коим образом, – уверенно заявил Рэнс.

– Он недолюбливает моего отца, – задумчиво продолжила Роза. – Кажется, это связано с какой-то его школьной выходкой. Он не говорил, какой именно.

– И не скажет, – улыбнулся Рэнс. – Это не самое приятное воспоминание.

– А ты знаешь?

Рэнс кивнул.

– Расскажи.

– Не могу.

– Но…

– Нет. Сама у него спроси, если хочешь.

– Если бы я увиделась с ним еще раз. – Роза вздохнула и провела рукой по волосам. – Наверное, я слишком многого ждала. Мы ведь не были влюбленной парой. Вовсе нет.

– А по мне, так вы выглядели как влюбленные, – сухо заметил Рэнс.

– Да, просто мы слегка увлеклись. Мы познакомились совсем недавно, если честно, но время, которое мы провели вместе, было чем-то особенным. Наверное, я вообразила нечто большее, чем было на самом деле. Или просто понадеялась.

– Судя по тому, что я видел, надежда была вполне оправданной.

– Почему тогда он не позвонил? Почему не приехал?

– А он знал, что твой отец пригласил меня на ужин?

– То есть, знал ли он о папиных планах насчет нас с тобой?

До встречи с ним она даже не представляла, что сможет так назвать отцовские намерения. Слово вырвалось само.

– Ага, – мрачно сказал Рэнс, – о его планах.

Роза повесила голову.

– Поэтому… я попросила его прийти.

– Ты пригласила его не потому, что любишь?

Ее щеки вспыхнули.

– Нет.

– Ясно. – Рэнс задумался. Затем он кивнул, погладил ее по щеке, щелкнул по носу и вышел.

* * *

– Можно ли вам ездить верхом? – повторил врач вопрос Шейна и взглянул поверх очков на своего нетерпеливого пациента. – Да. Пойдет ли это на пользу? Вряд ли. Это вас остановит?

В один голос они оба ответили:

– Нет.

– Вы могли бы отдохнуть подольше, – посоветовал доктор. – Я бы на вашем месте не торопился.

Но Шейн сильнее нуждался в острых ощущениях, чем в отдыхе. Ему нужно было думать о будущем. И отвлечься от воспоминаний.

– Я должен, – сказал Шейн, подавшись вперед, как будто его решительный вид мог изменить мнение доктора Ривса.

– Деньги кончились? – с кривой улыбкой спросил врач. На своем веку он повидал множество безрассудных наездников.

– Что-то вроде. – Причина была не в его кошельке. А в его сердце.

Шейн не знал, как ему справиться с одиночеством. Никогда раньше он не чувствовал себя одиноким. Мир казался ему одной большой вечеринкой. Возможно, мир остался прежним. Просто Шейн потерял свое приглашение.

Я поступил правильно, – уверял себя Шейн. – Это единственный выход.

Во-первых, само знакомство с Розой было ошибкой. Она не из его лиги, слишком хороша для него. Он всегда это знал.

Проведенные вместе выходные были украдены у реальности. Они ничего не значат. Но все равно Шейн начал верить, что эти несколько дней перерастут в вечность… пока ее отец не привел Рэнса.

Шейн не мог тягаться с Рэнсом.

Он и не будет с ним тягаться.

Но остаться и смотреть на это он тоже не мог. Элмер слишком близко. Да и вообще, Монтана – слишком маленький штат. Шейн должен был уехать, сбежать, вернуться на родео.

Так он и поступил.

Дженни решила, что он сошел с ума. Мэйс спросил:

– Ты уверен?

Шейн знал, что здесь у него нет будущего. Этого было достаточно.

Он поблагодарил доктора, надел шляпу и отправился на родео.

* * *

Ему достался злобный маленький бык по кличке Фроггер.

Шейн однажды ездил на нем в Сан-Франциско. И один раз этот бык потоптал его где-то в Нью-Мексико.

Вот и славно, – сказал себе Шейн. Это настоящий риск. Именно то, что нужно. Его палец казался деревянным. Шейн разминал его на всем протяжении пути в маленький городишко на западе штата Вашингтон, где должно было состояться родео.

Он подъехал к арене незадолго до начала, поставил грузовик около билетных касс и закинул на настил сумку с принадлежностями. Секретарь дала ему номер участника и приколола его сзади к рубашке.

Она была рада его видеть.

– Шейн, как ты? Я слышала о несчастном случае. Ведь это твое первое выступление после происшествия?

Он кивнул.

– Так хотелось вернуться побыстрее. – Его голос звучал чуть глуховато. Но Шейн уже почувствовал прилив адреналина. Он глубоко вздохнул и осмотрелся по сторонам, впитывая запахи и звуки, по которым ужасно соскучился.

Девушка похлопала его по спине и чмокнула в щеку.

– Удачи.

Шейн подмигнул ей.

– Надеюсь, она не понадобится.

– Эй, Шейн! – Двое ковбоев ему помахали. Двое других парней, готовящиеся к соревнованиям, тоже его заметили.

– Как жизнь?

– Хорошо, – сказал Шейн. – Хорошо. – Он достал веревку и повесил ее на изгородь. Хорошо. А будет еще лучше, когда родео закончится, когда Шейн снова почувствует себя на своем месте, и когда его мысли перестанут вертеться вокруг Розы.

Шейн выступал четвертым. И когда он набросил веревку на шею быка, навыки и инстинкты возобладали в нем. Он крепко затянул петлю. Несколько раз согнул свой большой палец и помолился, чтобы он не подвел. Затем Шейн надел перчатку на правую руку и уселся на спину быка, взявшись за веревку, колени внутрь, носки наружу, плечи расправлены.

Как в старые добрые времена.

Он кивнул головой.

– Вперед.

Ворота раскрылись. Бык вылетел из загона, закрутился волчком, опустил голову, ударил задними ногами, закрутился снова.

Шейн цеплялся изо всех сил. Его бросало то вверх, то вниз. Арена кружилась вокруг него, словно он находился в центре урагана. Вопящая толпа слилась в одно размытое пятно – за исключением единственного лица.

При звуке сирены, когда сила и равновесие ему изменили, и он полетел на землю, единственной его мыслью была: «Какого черта здесь делает Рэнс?»

Потому что именно Рэнс стоял у комментаторской кабины, улыбаясь до ушей. Шейн поднялся на ноги и побежал к ограде.

Сейчас его вел не рассудок, а инстинкт самосохранения. Потому что думать он мог только о Рэнсе. Неужели ему мало любви и юридического диплома? И он все еще гоняется за золотой пряжкой?

Шейн не знал этого. И не хотел спрашивать. Может, Рэнс и был его приятелем, но ему что-то слишком везло в последнее время.

– Отличная работа, Шейн! – какой-то ковбой хлопнул его по спине.

– Семьдесят восемь! Нехилое возвращение, – воскликнул другой.

– Ага, – буркнул Шейн. Он запихнул веревку в сумку и направился к грузовику.

– Шейн! Эй! Шейн Николс!

Он знал, кто это кричит. И даже не стал оглядываться. Но затем услышал за спиной торопливые шаги, и понял, что увильнуть не удастся. Он все-таки обернулся.

Шейн не смог выдавить из себя улыбку. И что с того, если он не умеет проигрывать. В конечном счете это лишь еще одно очко, доставшееся противнику. Одним больше, одним меньше – в его растраченной впустую жизни это не играет никакой роли.

– Рэнс, – он не вложил в приветствие никаких теплых чувств.

– Шейн. – Рэнс замялся. Впервые на памяти Шейна он выглядел растерянным. Затем он сказал, – Успешное выступление. Как твоя рука?

Шейн и забыл о ней. Он шевельнул пальцем. Палец был на месте. Болел. И слегка дрожал.

– Все в порядке. А что ты тут делаешь?

Рэнс улыбнулся с задумчивым видом.

– Видишь ли, хотел бы я сказать, что собираюсь вернуться, но…

– Желаешь добавить пряжку ко всем прочим твоим достижениям? – вырвалось у Шейна. Ну почему он никак не научится держать рот на замке? Он не хотел показывать свою горечь. Не хотел выглядеть мелким завистником.

– Наверное, я бы вернулся, если б мог. – Рэнс воспринял его вопрос буквально. Он покачал головой. – Но этого не будет.

– Тогда зачем ты здесь?

– Ты хочешь спросить, почему я не дома с Розой?

Проклятье. Не в обычае Рэнса ходить вокруг да около. Шейн всегда уважал в нем эту черту – его умение высказываться начистоту.

Но черт бы его побрал за эти слова, за то, что он режет по живому.

В то же время Шейн понимал, что это к лучшему. Он бы не смог успокоиться, пока не признал бы правду.

– Да, – он хотел казаться равнодушным. Но это было слишком тяжело.

Рэнс кивнул, и с легкой улыбкой покачал головой.

– Я знаю, что ты имел в виду. Я боялся, что ты именно так и подумаешь. Черт возьми, парень, Розе я триста лет не нужен. Ей нужен ты!

– Это безумие.

Рэнс усмехнулся.

– Ага. Но о вкусах не спорят.

Шейн скрипнул зубами.

– Это не повод для шуток.

Наконец Рэнс принял серьезный вид.

– Нет, вовсе нет. Это чистейшая правда, приятель. Она в своем Ливингстоне все глаза выплакала из-за такого жалкого сопляка, как ты. – Он пристально взглянул на Шейна своими бледно-голубыми глазами. – А ты здесь на луну воешь от тоски по ней.

Шейн уставился на него.

– Чушь собачья. – Но он не мог погасить разгорающуюся в душе искорку надежды. Господи, лишь бы это было правдой!

Рэнс окинул его сочувственным взглядом.

– Верно, – сказал он. – Это чушь. – Он повернулся на каблуках и отправился прочь.

– Стой! Подожди одну долбаную минуточку! – Шейн нагнал его в три прыжка и схватил за руку.

Рэнс остановился. Подождал. Взглянул на Шейна. Но ничего не сказал.

Шейн раскрыл рот. Слов не было. Он покачал головой.

– Она ведь не плакала? – спросил он наконец. Боже, он ведь не хотел доводить ее до слез, но…

Рэнс поджал губы.

– Поэтическое преувеличение. Нет, она не плакала. По крайней мере, не ее глаза. Но ее душа, да, парень, ее душа обливалась слезами.

– Значит, что-то другое ее расстроило, – возразил Шейн. – Я тут не при чем.

– Когда это ты научился лгать самому себе? Это из-за тебя, Шейн. Она сама сказала.

Шейн выпучил глаза от удивления.

– Она тебе сказала? Ты говорил с ней обо мне?

– Почему бы нет? Ты мой друг. А она – твоя девушка.

– Она не моя девушка!

Рэнс застонал.

– Хорошо, пусть так. – Он снова отвернулся, чтобы уйти.

Шейн рывком развернул его к себе.

– Что она сказала?

– Спроси у нее.

– Ее здесь нет. – Он нервно осмотрелся по сторонам. – Или она здесь?

– Нет, ее здесь нет. Она сидит дома и страдает от одиночества благодаря тебе. Это внезапный приступ благородства заставил тебя сбежать от нее?

Шейн не ответил.

– Скажешь, нет? – Рэнс уставился на него в упор. – Решил уступить дорогу лучшему претенденту? – с издевкой добавил он.

Шейн нахмурился.

– Вроде того. – Еще не хватало, чтобы Рэнс над ним насмехался.

Но Рэнс сказал спокойным тоном:

– Что ж, спасибо тебе. Вот только ты ошибся. Я для нее не лучший.

– Звезда футбола? Государственный стипендиат? Наследник ранчо Филлипсов? Парень с Гарвардским дипломом по юриспруденции?

– Все это хорошо. – Рэнс ковырнул землю носком ботинка. – Но не… – Он посмотрел Шейну в глаза. – Я хотел быть, как ты.

– Как я? Да, конечно. Может, ты мечтал, когда вырастешь, носить костюм цыпленка? – ехидно спросил Шейн. – Или угодить в тюрьму за злостное хулиганство? Или настолько съехать с катушек, чтобы похитить не ту женщину перед свадьбой!

– Что?

– Не важно. Быть как я? Да ты совсем рехнулся!

– Нет, – упрямо сказал Рэнс. – Я не рехнулся. Я же говорил тебе, что все это давалось мне легко. Спорт. Учеба. Все… кроме родео и способности настоять на своем в спорах с отцом. Я до этого никогда не рисковал. А ты рискуешь постоянно. Иногда это заводит тебя в беду, – Рэнс слегка улыбнулся, – как в случае с цыпленком. Но у тебя есть характер. И ты не бежишь от ответственности. Ты многому меня научил, Николс. – Его голос стал тише. – Ты был моим героем.

Шейн ошеломленно уставился на него.

– Ерунда. – Так и есть. Это полнейшая бессмыслица. Он? Герой? Для Рэнса? – Дай мне в себя прийти.

– Я и пытаюсь. Я пытаюсь тебя расшевелить. Ты нужен Розе. Она ждет тебя. Но вечно ждать не будет. Какого черта, по-твоему, я здесь делаю? Я позвонил твоему брату, успел надоесть твоей невестке, доктора и вовсе замучил, в общем, всех поднял на уши, чтобы только разыскать тебя. А когда ты в конце концов позвонил домой и сообщил, что выступаешь здесь, я подумал: «Что значит для меня девятьсот миль в пути, если это помешает моему другу испортить себе жизнь?». И вот, – он развел руками, – я здесь.

Шейн сглотнул.

– Ты… не шутишь? – Это был вопрос, но прежде чем Шейн успел задать его, он понял, что знает ответ.

– Сам посуди, – протянул Рэнс. – А остальное, дружище, зависит от тебя.

* * *

Это было легко.

Он сел в грузовик. Залил полный бак горючего. Свернул на северо-восток. И гнал, не останавливаясь.

На следующий день он был в Ливингстоне. И припарковался прямо напротив «Розового сада».

А потом он остался сидеть в грузовике. Не мог сдвинуться с места.

Потому что внезапно все перестало казаться таким уж легким.

Вдруг стало ясно, что он не нуждался в благословении Рэнса, чтобы вернуться. Просто в это легче было поверить. Легче, чем понять, что корень проблемы скрывается не во внешних обстоятельствах.

А в нем самом.

Шейн сидел в грузовике и размышлял о том, как свалится, словно снег на голову, и снова войдет в Розину жизнь, ожидая, что она будет рада ему. Надеясь, что она любит его так же сильно, как он ее.

И как нелепо это звучит.

Допустим, он ее любит. Допустим, она тоже считает, что влюблена. И что с того? Что он может предложить такой женщине, как она?

У Розы есть способности, хорошее образование, успешная работа.

У него – ничего из вышеперечисленного.

Единственная его способность – то, что его невестка называет «животным инстинктом». Его образование – суровая школа жизни, его работа скоро станет делом прошлого. И даже в ней он ничего особенного не достиг.

Он надеялся… и трудился ради того, чтобы выиграть золотую пряжку Национальной Федерации Родео. Он пахал до седьмого пота. И этого оказалось недостаточно.

На вчерашнем родео он выиграл двести семьдесят один доллар. И чуть не проломил себе голову. Мышцы, о существовании которых он почти забыл, теперь болели так, как никогда в жизни. Его палец уцелел, но на всем пути домой Шейн не мог держать руль этой рукой.

Теперь в его жизни будет не так уж много соревнований. А может, и вовсе ни одного. Какой смысл рисковать, если нет ни малейшего шанса стать чемпионом?

Шейн знал, что шансов у него не осталось.

Он знал, что у него нет ничего.

Ни планов. Ни возможностей. Ни надежд.

Если не считать надежды на Розину любовь.

Он ее недостоин.

В его жизни было не так уж много успехов. Он даже не сумел украсть проклятого ястреба. Но будет еще хуже – а худшую вещь он и представить себе не может – если он не оправдает ее ожиданий.

* * *

– Шейн? – голос Дженни донесся через приоткрытую дверь спальни.

Шейн решил притвориться спящим. Он вернулся в дом Мэйса, пробормотал какую-то вежливую чушь, отказался от ужина и укрылся в комнате для гостей. Он сослался на усталость. Сказал, что ехал без остановок и должен выспаться.

Он не рассказал им о боли, так глубоко укоренившейся в его сердце, что он даже помыслить не мог о том, что она когда-нибудь пройдет.

Если его брат и заметил что-то неладное, у него хватило ума промолчать. Но Дженни – дело другое. Она станет сочувствовать. Сопереживать. Жалеть его. Только этого не хватало.

Поэтому Шейн остался лежать неподвижно и постарался дышать так медленно и глубоко, насколько позволяли его ноющие после родео ребра.

– К телефону. – Дженни открыла дверь чуть сильнее. – Тебя спрашивают. Вроде что-то важное.

Сейчас он ни с кем не хотел разговаривать. Кроме…

Он подскочил на кровати. Роза?

Дженни вошла, протянула ему телефон и вновь исчезла за дверью.

Шейн сглотнул, облизал губы и поднес трубку к уху.

– Алло?

– Николс?

Это была не Роза. Но Шейн всегда узнал бы этот резкий, скрипучий голос.

– Я видел, как ты днем сидел в машине напротив магазина моей дочери.

Шейн прикрыл глаза. Он не мог вынести этого. Это было выше его сил – выслушивать, как старик будет объяснять ему то, что он и сам прекрасно знает: что он неудачник, что он уже проиграл.

– Почему ты уехал?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что, когда Шейн раскрыл рот, слов у него не нашлось.

Пару секунд от пытался найти ответ и в конце концов выдал то единственное, что пришло в голову.

– Сами знаете, почему, – сказал он со злостью, тяжело дыша. – Кому еще знать, как не вам.

– Нет, не знаю. – Голос судьи был твердым, неумолимым. – Я думал, ты ее любишь. – И снова Шейн разинул рот от удивления. – Разве нет?

Виновен? Или невиновен?

Виновен. Как всегда.

– Да, – хрипло сказал Шейн.

– Тогда почему ты уехал?

– Потому что я… Это бессмысленно. Я ничего не могу ей дать, и вы это знаете. Вы же знаете, какой я!

В тишине он услышал тяжелый вздох судьи.

– Я думал, что знаю, – тихо сказал судья Гамильтон. – Я думал, у тебя хватает храбрости признавать свои ошибки. Много лет назад я считал тебя грубияном и чертовски наглым типом. Но я был уверен, что у тебя хватит духу выдержать наказание, которому я никогда не подверг бы более слабого человека. Ты выдержал. И я уважаю тебя за это.

Он умолк на мгновение, словно давая Шейну время осмыслить это ошеломительное заявление.

– Я скажу одну вещь, о которой даже не задумывался до сегодняшнего дня, Шейн Николс, – продолжил судья. – Я никогда не считал тебя трусом.

* * *

Он оказался трусом.

Роза видела днем его машину напротив магазина. Она как раз помогала покупательнице выбирать букет к годовщине свадьбы, и краем глаза заметила в окне красный грузовик. В груди у нее заныло, голова закружилась, сердце начало отбивать безумный ритм, а сама она заулыбалась, как дурочка.