Текст книги "Врата изменников"

Веспасия улыбнулась и ничего не сказала.

Так они проследовали бок о бок по лужайке, шелестя юбками по траве, поднялись по ступенькам и вошли через французское окно, створки которого доходили до пола, в столовую – пить чай.

Через день был устроен благотворительный базар, на котором Веспасия Камминг-Гульд обещала присутствовать. Он проводился одной ее давней приятельницей, и хотя Веспасия не любила подобные предприятия, она, по доброте души, почитала своим долгом поддержать усилия организовавшей его дамы, хотя с большей готовностью просто пожертвовала бы деньги. Подумав, что Шарлотте это, напротив, может показаться любопытным, она послала за ней свой экипаж.

Но все оказалось не так, как предполагала Веспасия, и когда они с племянницей приехали, то узнали, что предприятие обещает быть по крайней мере нескучным, а в лучшем случае и познавательным. Приятельница Веспасии, миссис Пенелопа Кеннард, забыла упомянуть, что это Шекспировский благотворительный базар и все участники-устроители будут одеты в костюмы героев пьес великого драматурга, вследствие чего у самых ворот их приветствовал очень красивый Генрих V, который звучно воскликнул: «Добро пожаловать!» И лишь только они расстались с королем, как их атаковал злобный Шейлок, потребовавший или денег, или «фунт мяса поближе к сердцу».

Оторопев на мгновение, Веспасия великодушно пожертвовала ему довольно солидную входную плату за себя и за Шарлотту.

– Господи помилуй, кто следующий? – пробормотала пожилая леди, когда они отошли на достаточное расстояние от Шейлока и приблизились к прилавку, за которым восседала молодая светская дама в костюме Титании, королевы фей из «Сна в летнюю ночь». Надо сказать, выглядела она в нем поистине привлекательно. Ни один самый смелый вечерний туалет не обнажал так много волшебной плоти. Руки, плечи и талия утопали в волнах газа, но все равно казались как будто бы неприкрытыми и позволяли очень многое угадывать под прозрачными, переливчатыми складками. Там же два молодых джентльмена спорили из-за цены на лавандовую помаду, а несколько других с нетерпением ожидали своей очереди поторговаться.

– Эффектно! – сказала Шарлотта с невольным восхищением.

– О да, очень, – согласилась ее тетя, улыбнувшись про себя. – В прошлый раз, когда Пенелопа устраивала такой базар, все были в костюмах героев мистера Диккенса, и это было далеко не так забавно. Они все, на мой взгляд, выглядели одинаково. Смотри! Вон там! Ты когда-нибудь видела, как Клеопатра продает подушечки для иголок?

Шарлотта проследила за ее взглядом и увидела необыкновенно молодую девушку, темноволосую и с карими глазами, почти идеальным греческим носом, хотя, может быть, с излишне высокой переносицей, чтобы соответствовать всем канонам красоты, и капризным, очень своеобразных очертаний ртом. Такая внешность могла принадлежать женщине, привыкшей властвовать и одновременно хорошо владеющей собой, но иногда снисходительной к своим слабостям. В эту самую минуту она предлагала маленькую, вышитую и обвязанную кружевом подушечку джентльмену в безукоризненно сшитом фраке и полосатых брюках. Он напоминал банкира или дельца, играющего на бирже и имеющего отношение к акциям и частной собственности.

Мимо не спеша прошествовал епископ в традиционных гетрах, улыбаясь сиянию солнца и кивая сначала направо, потом налево. Несколько минут его взгляд покоился на Клеопатре, и он едва не остановился и не купил подушечку, но здравый смысл победил, и он, все еще улыбаясь, направился к Титании.

Веспасия взглянула на Шарлотту. Все было понятно без слов.

Они не спеша проходили мимо прилавков, за которыми молодые женщины, одетые с безудержной фантазией, продавали сладости, цветы, украшения, ленты, пирожные и рисунки или предлагали участие в разных играх с последующими призами. Потом дамы увидели киоск, задекорированный темной тканью с приколотыми к ней серебряными звездами и надписью, извещающей, что за шесть пенсов ведьмы из «Макбета» предскажут всем желающим Судьбу и назовут все великие свершения, которые ждут их в будущем. Рядом стояли девушки, ожидающие своей очереди, и даже двое молодых людей, которые притворились, что пришли сюда только за компанию, но при этом смотрели на предсказательниц с явным любопытством.

Сразу за ними Шарлотта заметила плотную фигуру Юстаса Марча. Он стоял, выпрямившись, как по линейке, и разговаривал с мужчиной внушительных размеров, с седыми волосами и трубным голосом. Оба от всего сердца засмеялись. Юстас распрощался с ним и повернулся к Шарлотте. На лице его появилось тревожное выражение, но было уже поздно делать вид, что он ее не заметил. Марч расправил плечи и шагнул вперед.

– Добрый день, миссис Питт. Как приятно встретить вас. Я вижу, вы поддерживаете достойное начинание, – и он отрывисто засмеялся. – Это замечательно.

Веспасия остановилась, чтобы поговорить с одной из знакомых, и Юстас ее не видел. Он заколебался, подыскивая, что бы сказать, не будучи уверен, что хорошее воспитание позволяет в подобных случаях сразу же уйти.

– Прекрасный день сегодня. Так замечательно быть на свежем воздухе. Прекрасный сад, не правда ли?

– Восхитительный! – согласилась Шарлотта. – И так любезно со стороны миссис Кеннард предоставить его для нужд базара. Я думаю, придется долго убирать здесь после такого множества людей.

Марч быстро моргнул, услышав столь бесхитростное и откровенное заявление.

– Все для хорошего дела, уважаемая сударыня. Эти маленькие жертвы необходимы, если мы хотим быть полезными обществу. Ничто не дается нам без труда, как известно! – Он широко улыбнулся.

– Конечно, – опять кивнула миссис Питт. – Полагаю, вы знакомы с очень многими из присутствующих?

– О нет, почти ни с кем. Я теперь мало вращаюсь в обществе, не то что прежде. Слишком много разных важных и неотложных дел. – Вид у Юстаса при этом был такой, будто он был готов немедленно отправиться их исполнять.

– Вы меня очень интересуете, мистер Марч, – ответила Шарлотта, встретившись с ним взглядом.

Тот ужаснулся. Он желал бы вызвать интерес у этой женщины меньше всего на свете. В ее обществе он всегда испытывал неловкость. Так редко удавалось направить разговор с ней в нужное русло.

– Но дорогая сударыня, уверяю вас… – Юстас растерялся и замолчал.

– Как это скромно с вашей стороны, мистер Марч, – его собеседница призывно улыбнулась.

Он покраснел, но не от застенчивости, а от нестерпимого желания все бросить и бежать.

– Я очень много думала о том, что вы рассказывали о той благотворительной организации, – поспешно сказала миссис Питт, – и уверена, что вы во многом правы. Когда усилия объединяются, можно достичь гораздо большего. Знание – сила, разве не так? Как можно действовать эффективно, если не знаешь, кто нуждается больше всех? Ведь иначе можно принести много вреда, не правда ли?

– Да, полагаю, что так, – неохотно отозвался Юстас. – И я очень рад, что вы поняли, как могут быть ошибочны поспешные суждения. Уверяю вас, что организация, к которой я принадлежу, – в высшей степени достойная.

– И таинственная, – прибавила Шарлотта с очень честным выражением лица. – Для вас, должно быть, очень огорчительно, что сэр Артур Десмонд, бедняга, незадолго до своей смерти говорил о ней такие неприятные вещи.

Юстас побледнел, испытывая большое замешательство и неловкость.

– Э… очень… – поддакнул он. – Бедняга, да. Был, конечно, в маразме. Что очень печально. – Он покачал головой и добавил, выпятив нижнюю губу: – Бренди. Во всем надо соблюдать умеренность, я всегда это говорю. В здоровом теле – здоровый дух. Способствует и добродетели, и счастью, – Марч глубоко вздохнул. – Разумеется, я никогда не имел дела с опием и тому подобным. Только свежий воздух, холодные ванны, быстрая ходьба и спокойная совесть. Нет никакой причины для того, чтобы человек не спал спокойно каждую ночь своей жизни. И я никогда не думал о таблетках и микстурах. – Он слегка вздернул подбородок и опять улыбнулся.

Зловещий Ричард III, усердно хромая, шел к ним, а две молодые женщины весело смеялись, но он погрозил им кулаком, и они, подыгрывая ему, сделали вид, что испугались.

– Но чтобы иметь спокойную совесть, надо обладать чрезвычайной добродетельностью, часто и глубоко каяться или же быть совершенно бесчувственным, – ответила Шарлотта с едва заметной ехидцей, поворачиваясь при последних словах к Юстасу.

Он стал совсем розовым от смущения и ничего не ответил.

– Я, к сожалению, не была знакома с сэром Артуром, – продолжала Шарлотта, – но слышала, что он принадлежал к числу самых добрых и очень достойных людей. Но, возможно, он чем-нибудь страдал и это было причиной его беспокойства? Или тому причиной какие-то иные тревоги? Если человек чувствует себя в ответе за других, он может очень волноваться.

– Да-да, конечно, – сказал Марч с несчастным видом.

Шарлотта понимала, что пробудила в нем воспоминания, причем не очень приятные, но считала, что ее собеседник не имеет права спать спокойно все ночи своей жизни.

– А вы его знали? – стала она настойчиво допрашивать его.

– Э… Десмонда? О… ну… да, я с ним несколько раз встречался. Не могу сказать, что хорошо его знал, понимаете, что я имею в виду? – сказал тот, не глядя на нее.

Миссис Питт подумала, что Юстас и сэр Артур могли состоять в одной и той же секции «Узкого круга», но она не имела представления, сколько человек должно быть в каждой из них. Помнится, Питт вроде говорил, что не больше пяти-шести, но Шарлотта не была в этом уверена. Чтобы действовать эффективно, такие группы, конечно, должны быть несколько больше. И, возможно, в каждой секции есть главный, который знает всех остальных.

– Вы хотите сказать, что встречались с ним в обществе? – спросила она с самым наивным видом, какой только могла изобразить, но не очень в этом преуспела. – На охотничьих балах и так далее? Или это было связано с его деятельностью?

Юстас оглянулся через левое плечо, все еще красный.

– Его деятельностью? – спросил он, встревожившись. – Я… не совсем понимаю… что вы имеете в виду. Разумеется, нет.

Этого было достаточно. Юстас понял, что Шарлотта имеет в виду «Узкий круг». Если бы речь шла об обычном светском знакомстве, он бы признал это без всякого смущения, но миссис Питт почти не сомневалась, что ее легкомысленный родственник не имел доступа в высшие сферы светского общества усадебного дворянства и земельной аристократии, к которой по рождению принадлежал Артур Десмонд.

– Я имела в виду Министерство иностранных дел, – Шарлотта мило улыбнулась. – Однако я понимаю теперь, что такое вряд ли могло случиться.

– Конечно. Вы совершенно правы. – Марч тоже улыбнулся, но вымученной улыбкой. – А теперь, уважаемая сударыня, извините, но у меня есть здесь обязанности. Очень много дел. Надо засвидетельствовать свое присутствие, понимаете? Что-то купить, поощрить, показать пример…

И, не дав ей возможности возразить, он поспешил прочь, кивая по сторонам, когда видел знакомых, или притворяясь, что кого-то видит, даже если на самом деле это было не так.

Несколько минут Шарлотта стояла в задумчивости, затем повернулась и пошла обратно, в ту сторону, куда проследовала Веспасия. Через мгновение она снова поравнялась с Клеопатрой и ее игольными подушечками и заинтересованно стала наблюдать за действом, разыгрываемым пожилой матроной, разрывающейся между завистью и неодобрением, и молодой леди, очень близкой к тому возрасту, когда замужество уже не светит, если только речь не о богатой наследнице. С ними был джентльмен. Наметанным взглядом миссис Питт сразу заметила, что воротнички и манжеты у него перелицованы так, чтобы он мог носить рубашку еще с полгода или около того. Она достаточно поработала для той же цели над рубашками своего мужа, чтобы сразу распознать подобные ухищрения.

Через несколько минут Шарлотта поняла, что Клеопатру зовут мисс Сомс. Может быть, это Харриет Сомс, с которой обручен Мэтью Десмонд?

Когда троица совершила покупку и двинулась прочь, Шарлотта подошла к прилавку.

– Извините?

Клеопатра с надеждой, но без всякого интереса взглянула на нее. С близкого расстояния ее лицо казалось еще более необычным. Темные глаза смотрели очень пристально, рот нельзя было назвать чувственным, верхняя губа была не по моде длинной, но лицо девушки было исполнено глубокого внутреннего чувства.

– Могу я вам кое-что продемонстрировать? – спросила она. – Вы себе покупаете или в подарок?

– Дело в том, что я слышала, как предыдущий покупатель назвал вас мисс Сомс. Вы, случайно, не Харриет Сомс?

Клеопатра взглянула удивленно на миссис Питт:

– Да. Именно так. Но не припоминаю, что мы с вами когда-либо встречались.

Это был вежливый и должный ответ хорошо воспитанной женщины, не имеющей намерения срочно знакомиться с неизвестным человеком, о котором она ничего не знает и который никогда не был ей представлен.

– Меня зовут Шарлотта Питт, – улыбнулась Шарлотта. – Мой супруг дружит с самого детства с сэром Мэтью Десмондом. Могу я поздравить вас с обручением и принести соболезнования по случаю смерти сэра Артура? Мой муж так скорбит по поводу этой утраты, и я понимаю, что это был совершенно необыкновенный человек.

– О, – получив удовлетворительное разъяснение, Харриет сразу же настроилась на дружеские отношения; ее лицо смягчилось в очаровательной улыбке. – Как это любезно с вашей стороны, миссис Питт. Да, действительно, сэр Артур был одним из самых приятных людей, каких я когда-либо знала. Я думала, что всегда буду относиться к нему с почтением, как должно по отношению к будущему свекру, но, познакомившись с ним, почувствовала себя с ним очень легко и непринужденно. – Выражение ее лица свидетельствовало, что она вспоминает о сэре Артуре одновременно с удовольствием и грустью.

Шарлотта еще больше пожалела, что сама никогда не встречалась с сэром Артуром. Да, конечно, она более остро ощутила бы тогда горечь потери, но лучше бы поняла и полнее разделила печаль Питта. Женщина знала, что муж очень глубоко чувствует боль утраты, смешанную с чувством вины, а сама она сейчас была как будто бы посторонней для него. И никто из них не мог ничего изменить.

– Позавчера у нас в гостях был сэр Мэтью, – продолжала миссис Питт главным образом для того, чтобы не молчать. – Я прежде не была с ним знакома, но он сразу же мне понравился, и я от всего сердца желаю вам всяческого счастья.

– Благодарю, вы очень добры…

Харриет как будто хотела еще что-то сказать, но ей помешало появление молодой женщины, чье лицо тоже было весьма необычным. На первый взгляд она могла показаться заурядно хорошенькой: правильные черты и типично английский оттенок волос – не льняной, а словно густой мед, – и лицо немодно румяное. Но при более долгом рассмотрении ее лицо казалось все привлекательнее, и, разглядев его как следует, можно было сказать, что этой девушке свойственны ум и чувство юмора, которые придавали ее внешности отпечаток незаурядности.

Не поняв сначала, что Шарлотта и Харриет разговаривают скорее как друзья, а не как продавец и покупатель, она не постеснялась прервать их, но поспешно извинилась, когда Харриет познакомила ее со своей собеседницей. Новоприбывшая оказалась мисс Амандой Пеннеквик.

– О, пожалуйста, пожалуйста, извините, – торопливо сказала она. – Как ужасно невежливо с моей стороны! Извините, миссис Питт. У меня нет ничего важного, о чем бы надо было срочно сказать.

– И у меня тоже, – призналась Шарлотта. – Я только хотела представиться, так как мой муж – очень давний друг сэра Мэтью Десмонда. – Она решила, что Аманде известно о помолвке Харриет, и по лицу той сразу поняла, что так оно и есть.

– Я так зла, – призналась мисс Пеннеквик. – Гвендолайн Отвей опять читает свои отвратительные астрологические лекции, а ведь обещала, что не станет. Знаете, иногда мне просто хочется отшлепать ее! И, между прочим, она щеголяет в платье Анны Болейн.

– С головой или без?[22]22
  Вторая жена Генриха VIII Анна Болейн была по его воле и решению парламента обезглавлена якобы за супружескую неверность и государственную измену.


[Закрыть] – спросила, хихикнув, Харриет.

– Ну, в данный момент ее голова у нее на плечах, – мрачно ответила Аманда.

– А я не знала, что Анна Болейн принадлежит к шекспировским героиням, – Харриет наморщила лоб.

– «Прощай… и навсегда прощай, мое величье», – раздался за спиной мисс Пеннеквик звучный, прекрасного тембра мужской голос, и, обернувшись, дамы увидели открытое, некрасивое лицо Гарстона Эйлмера. – Кардинал Вулси, – сказал он весело, глядя на Аманду, и прибавил: – «Генрих Восьмой».

– О да, конечно. Добрый день, мистер Эйлмер, – ответила девушка, посмотрев на него высокомерно, что было так несвойственно ее подвижному лицу.

– А почему вам не нравится, что Гвендолайн считает себя немного разбирающейся в астрологии? – спросила ее Шарлотта. – Разве это не самый безобидный способ поразвлечь присутствующих и заработать на благотворительность?

– Аманда не одобряет астрологии, – улыбнувшись, ответила Харриет. – Даже для забавы.

– В звездах нет абсолютно ничего магического, – быстро ответила мисс Пеннеквик. – Во всяком случае, в общепринятом смысле слова. То, что с ними связано, гораздо более удивительно, чем глупые имена и представления о героях классической древности и разных воображаемых животных. Но если существует идея действительного величия… – Тут она оборвала себя на полуслове, почувствовав очень пристальный взгляд Гарстона Эйлмера, который смотрел на нее с таким явным восхищением, что это заметил бы любой.

– Извините, – сказала она Шарлотте, – вот уж не следовало мне так раздражаться из-за какой-то глупости. Разумеется, она может развлекать людей, которые никогда в жизни не станут смотреть на звезды в телескоп, даже если получат такую возможность, – и девушка засмеялась, сознавая собственное отличие. – Наверное, куплю сейчас подушечку для иголок. Дайте-ка взглянуть вон на ту, обшитую белыми кружевами.

Харриет протянула ей подушечку.

– Может быть, позволите сопроводить вас к чаю, мисс Пеннеквик? И вас, миссис Питт? – предложил Эйлмер.

Но Шарлотта очень хорошо понимала, когда ее присутствие нежелательно. Она не знала, каковы чувства Аманды, но чувства Эйлмера были очевидны, и он от этого нравился ей еще больше.

– Спасибо, но я прибыла сюда с тетушкой и должна сейчас ее поискать, – отклонила она предложение.

Мисс Пеннеквик, поколебавшись и, очевидно, обдумав приглашение, холодно приняла его, извинившись перед Шарлоттой и Харриет. Купив подушечку, она ушла с Эйлмером, не приняв, однако, предложенной руки. Внешне они с Гарстоном не подходили друг другу. Аманда была тоненькой и элегантной, а он необычайно некрасив, коротконог и чрезмерно толст.

– Вам бы следовало пойти, – шепнула Харриет. – Бедная Аманда.

– Но я действительно пришла сюда с тетушкой, – широко улыбнувшись, ответила миссис Питт. – Честно.

– О! – Харриет покраснела. – Пожалуйста, извините, я думала, что вы… – она рассмеялась, и спустя мгновение Шарлотта последовала ее примеру.

Через пятнадцать минут она отыскала свою тетю, и они вместе пошли к павильону, где подавали чай. Там они увидели уже выходивших Эйлмера и Аманду Пеннеквик, все еще, по-видимому, занятых разговором.

– Вот неожиданное сочетание, – заметила Веспасия.

– Но замысел его, а не ее, – ответила Шарлотта.

– Да уж, действительно. – И леди Камминг-Гульд взглянула на молоденькую девушку, которая подошла предложить им сэндвичи и маленькие пирожные, украшенные глазурью и завитками из крема.

Они выбрали угощение по вкусу, и Веспасия разлила по чашкам чай. Он был еще слишком горячим, чтобы пить, когда Шарлотта увидела за соседним столиком Сьюзен Чэнселлор. Столик стоял позади них и был полускрыт вместительным самоваром на стойке бара и большим растением в цветочном горшке, из которого торчала этикетка с ценой. Однако во время паузы в разговоре с тетей миссис Питт смогла расслышать голос Сьюзен. Интонация была вежливой, но в ней звучало любопытство, а вместе с тем и слегка тревожные нотки.

– Мне кажется, вы делаете поспешные выводы, не зная всех фактов, мистер Крайслер. План действий был тщательно продуман после консультаций со многими людьми, которые путешествовали по Африке и хорошо знают туземцев.

– С такими, как господин Родс? – Тон Питера Крайслера был еще в границах вежливости, но он не скрывал ни своего недоверия, ни неприязни, которые испытывал к Родсу и его роду деятельности.

– Да, конечно, и с ним, – подтвердила Сьюзен, – но не только с ним. Еще с мистером Маккинноном.

– Тоже уважаемым человеком, – закончил фразу ее собеседник. Голос у него был веселый, тон несколько развязный, но под легкостью и беспечностью таилась несомненная напряженность. Шарлотта не могла видеть Крайслера, но ей нетрудно было представить его пристальный немигающий взгляд, хотя он мог в ту минуту и через силу улыбаться. – Но он собирается извлечь из этого выгоду. Таков его бизнес: его достоинство и честь и даже сама его жизнь и карьера зависят от бизнеса.

– Мистер Родс вложил в свое предпринимательство много собственных средств, – продолжала Сьюзен. – Ни мой муж, ни мой зять не поддерживали бы его, будь он просто искателем приключений, не озабоченным никакой целью.

– Да, он искатель приключений с грандиозной целью, – слегка улыбнулся Питер. – Он строитель империи самого высокого пошиба.

– Но вы говорите так, словно этого не одобряете, мистер Крайслер. Почему? Если мы будем бездействовать, другие-то этого делать не станут, и мы потеряем Африку, уступив ее, возможно, Германии. Вам же этого не хотелось бы, не так ли? И вам не хочется того рабства, которое все еще существует в Африке?

– Нет, конечно, нет, миссис Чэнселлор. Но то зло, в котором они живут, старо, как сама древность, оно – часть их жизненного уклада. А перемены, которые мы с собой приносим, необязательно уничтожат это зло, зато приведут к войне с арабами, которые больше всех занимаются работорговлей, с торговцами слоновой костью, а также с португальцами и уж, несомненно, с немцами и султаном Занзибара. А главное, это утвердит наши имперские права в Экватории, и со временем мы возьмем верх над Эмин-пашой, Лобенгулой, Кабакой из Буганды[23]23
  Буганда – королевство в Восточной Африке, находившееся на территории государства Уганда в XIX в.


[Закрыть] и всеми остальными. Белые поселенцы с огнестрельным оружием уничтожат прежний жизненный уклад, и через полвека африканцы будут невольниками на своей собственной земле.

– Вы преувеличиваете, – Сьюзен рассмеялась, пожалуй недоверчиво, но уже как будто начав беспокоиться и даже сомневаться. – Ведь африканцев миллионы, а нас горстка… всего несколько сотен.

– Это сегодня, – резко ответил Питер, – а завтра что будет там, где есть золото и земли? Когда будут выиграны все войны и можно будет вместе с приключениями предложить всем нашим младшим сыновьям, не имеющим права наследовать родовые усадьбы, земли в Африке? А также тем, кто натворил всяких темных дел в Европе и чьи семьи не хотят или не могут их больше поддерживать и защищать?

– Нет, так не должно быть, – настойчиво утверждала миссис Чэнселлор. – Все станет как в Индии. Там будет расквартирована постоянная армия, создана система местного гражданского управления, следящая за исполнением законов и… – Она запнулась.

– И вы в это верите? – спросил Крайслер так тихо, что Шарлотте пришлось изо всех сил напрячь слух.

– Ну… – Сьюзен колебалась. – Не так, чтобы совершенно, разумеется. На все это потребуется немало времени. Но постепенно там тоже все наладится.

– Индия обладает культурой и цивилизацией на несколько тысячелетий более древней, чем наша. Они читали и писали, строили города, создавали великое искусство и умели философски мыслить, еще когда мы раскрашивали собственные тела и носили звериные шкуры! – сказал Питер с едва скрытым презрением.

– Но мы приносим им благо наших законов и судопроизводство, – сказала она. – Мы уладили их междоусобные распри и объединили их в великое государство. Мы до некоторой степени выскочки, но мы принесли им мир. И то же самое мы сделаем в Африке.

Крайслер ничего на это не ответил. И невозможно было представить, каково сейчас выражение его лица. Ни Шарлотта, ни Веспасия не проронили ни слова с тех пор, как узнали голос Сьюзен Чэнселлор. Они лишь часто обменивались взглядами. Тут все было ясно без слов.

– А вы знали сэра Артура Десмонда? – спросила Сьюзен через минуту-две.

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– Ни почему. Разве только потому, что он был бы с вами согласен. Он, по-видимому, тоже очень волновался за судьбу Африки.

– Тогда я хотел бы познакомиться с ним.

– Увы, но это уже невозможно. Он умер на прошлой неделе.

Питер опять ничего не ответил, и через минуту к ним подошла, очевидно, Кристабел Торн, после чего разговор перешел на совершенно общие темы. В частности, заговорили о базаре.

– Он человек больших страстей, этот мистер Крайслер, – сказала Веспасия, допивая чай. – Интересный человек, но, боюсь, опасный.

– А как вы думаете, он прав… относительно Африки? – спросила ее племянница.

– Понятия не имею. Но, возможно, отчасти прав. Однако я совершенно уверена, что он никогда не сомневается в своей правоте. Хотела бы я, чтобы Нобби не так сильно его любила… Пойдем, дорогая, мы исполнили свой долг и теперь можем со спокойной совестью удалиться.