Текст книги "Путь Джульетты"

7

– Черт бы его побрал, черт бы его побрал, черт бы его побрал! – бормотала Джульетта, которой удалось наконец остаться наедине с собой в тишине спальни. – Катился бы он к чертовой бабушке.

Джульетта умела ругаться на многих языках – по-французски, по-итальянски, по-гречески, по-арабски и по-испански, – но ничто так хорошо не прогоняло хандру, как пара-тройка добрых ругательств на родном англосаксонском наречии. И теперь она сыпала английскими проклятиями с некоторой долей удовольствия. Отец научил ее этим словам и еще другим, похуже, но те, другие, слова она избегала произносить. Их часто употреблял Марк-Давид Лемур, и Джульетте почему-то не хотелось относить эти слова к Филиппу Рэмси, несмотря на то, что этот негодяй разгадал ее обман.

Она лежала на узкой кровати и смотрела в окно на море и небо над ним. Комната ее была маленькой и обставленной довольно просто. Но она принадлежала только ей, и это, конечно, должно было с самого начала насторожить ее. Рэмси прав. Разве стали бы в доме вроде этого отводить отдельные апартаменты слуге?

Да, она была слепа и глупа, надеясь, что никто не сумеет разгадать ее маскарад. Надо же было вырасти такой высокомерной особой, уверенной, что сможет обмануть любого! А ведь многое указывало на то, что это не так. Никто из мужчин ни разу не оправлялся при ней, никто ни разу не разделся при новом слуге. Впрочем, Рэмси однажды пригрозил сделать это, но только для того, чтобы посмотреть на ее реакцию. Она выдержала этот бой с честью, но все равно не смогла усыпить его подозрений. Так черт бы его побрал! Черт бы его побрал!..

Нет, она не станет пытаться убежать прямо сейчас: ведь Рэмси наверняка будет наблюдать за ней. Он вообще слишком хорошо ее понимал, и этот факт пугал Джульетту еще больше, чем то, что раскрыли ее маскарад. Ей не нравилось, что этот мужчина читает ее, как открытую книгу.

Что ж, она выждет пару дней. Рэмси не посмеет снова прикоснуться к ней. В конце концов, у него ведь есть красавица жена, а Джульетта прекрасно знала, что сама она слишком маленькая и невзрачная, чтобы понравиться мужчине. Лемур ясно дал ей понять, что она не обладает ни одним из качеств, необходимых настоящей женщине. И тогда этот факт почти обрадовал ее…

Поднявшись с кровати, девушка подошла к окну и посмотрела на море, простиравшееся за заросшим садом. Ночной воздух был полон аромата роз, смешанного с запахом соленого прибоя. Прислонившись к ставне, Джульетта вздохнула. Хватит обманывать себя, повторяя, что надо усыпить подозрения Рэмси! Надо посмотреть правде в глаза. Она просто не хотела уходить. Не хотела покидать это место, где обрела покой и почувствовала себя в безопасности впервые со дня смерти отца.

И по какой-то совершенно нелогичной, безумной причине она не хотела оставлять человека, который представлял для нее самую большую угрозу. Мужчину, который так легко смог разглядеть ее обман, чьи прикосновения приводили ее в ужас, вызывали отвращение, как и прикосновения любого мужчины, но в то же время пробуждали в ней какие-то странные желания, которым она отказывалась дать название…

Джульетта решительно отошла от окна. Нужно бежать отсюда как можно скорее! В крайнем случае, если другого выхода не будет, она всегда может продать свои бриллиантовые сережки.

Опустившись на колени, Джульетта достала из-под кровати саквояж и принялась перебирать свои нехитрые пожитки. Тонкая кружевная рубашка, женское белье… И тут ее охватила бешеная ярость. Сережек в саквояже больше не было!

– Интересно, – пробормотал Фелан, глядя на потрясающей красоты серьги с жемчугом и бриллиантами, которые положил перед ним Ханниган. – У скромного слуги не слишком знатного господина вряд ли можно обнаружить что-то подобное. Узнал еще что-нибудь интересное?

Ханниган пожал плечами:

– Она слишком быстро вернулась в свою комнату. Могу только сказать, что под мужской одеждой она носит женское белье. И преотличного качества.

– Странно, почему мне так не нравится, что ты рылся в ее вещах? Как ты думаешь, Ханниган? – обманчиво спокойным тоном спросил Фелан.

Ханниган улыбнулся:

– Я думаю, вы знаете ответ на этот вопрос лучше, чем я, милорд. Хотя, возможно, и не хотите себе в этом признаваться. Прикажете, чтобы я запер ее? Именно сейчас она может решить, что настало время попытаться убежать.

– Она изобретательная девушка, и, если ты ее запрешь, ничто не помешает ей воспользоваться окном, – сказал на это Фелан. – Думаю, лучше будет отобрать у нее одежду. Не станет же она разгуливать по окрестностям в белье! Несмотря на изрядное нахальство, она все же не лишена здравого смысла.

– Хотите, чтобы я позаботился об этом?

Фелан прекрасно понимал, что Ханниган просто дразнит его, ожидая, что он взорвется в ответ.

– Не испытывай моего терпения, – посоветовал он. – Ты прекрасно понимаешь – если уж кто-то и вторгнется в ее спальню, то это буду я.

– Не сомневаюсь в этом, – с хитрым выражением лица произнес Ханниган. – Ну а я, с вашего позволения, завтра на рассвете отправлюсь в путь. Постараюсь узнать об этих серьгах все, что можно.

Фелан чуть было не вернул его. Его самого испугало это странное чувство бешеной ревности, которое он только что испытал, услышав слова Ханнигана. Он давно решил никогда не давать чувствам к женщине поселиться слишком глубоко в его сердце. Ведь если не проникаться этим всерьез, одна женщина оказывается ничем не лучше другой, главное – соблюдать правила игры. Уже много лет назад Фелан сказал себе, что его не интересует семья, женитьба, нормальная размеренная жизнь. И пока он держит под контролем свои чувства и эмоции, ему не о чем волноваться.

Но Джульетта представляла прямую угрозу его умению владеть собой, которому Фелан так долго учился. При одной мысли о том, что Ханниган прикасался к ее кружевному белью, на него накатывала мутная волна ревности. А представляя, как он войдет к ней в спальню, где девушка сейчас наверняка мирно спит, Фелан испытывал нечто большее, чем простое животное желание, и страшно злился за это на себя. Ведь страсть – довольно простое чувство, от которого легко излечиться если не с одной, так с другой женщиной. Но Фелан понимал, что с Джульеттой все по-другому и, если он поддастся чувствам, которые она в нем вызывает, их обоих ждет беда. Он просто не может, не имеет права позволить себе влюбиться в эту маленькую нахалку!

Фелан дождался полуночи, когда утихли все звуки большого дома, а все его обитатели успокоились. Джульетта наверняка заперлась, может быть, даже закрылась на щеколду. Бедная глупышка! Ничто не способно удержать его, если он решит оказаться внутри.

Но Фелан вовсе не был в настроении применять грубую силу. Обогнув дом, он подошел к окну ее спальни, выходящему на море. Оно было закрыто от ночной прохлады, но оказалось достаточно легкого толчка, чтобы его открыть.

Джульетта лежала на постели, прикрытая лишь легким покрывалом. Дверь была подперта стулом, на котором она сложила свою одежду.

Фелану не составило труда бесшумно залезть в окно и спрыгнуть в темноту комнаты. Быстро взяв со стула одежду девушки, он приготовился было уйти, но остановился, не устояв перед искушением взглянуть на спящую Джульетту.

Девушка лежала на животе, повернувшись к нему лицом, и Фелан хорошо видел под покрывалом изящную линию ее спины. Приглядевшись повнимательнее, он заметил на щеках ее следы слез, и это повергло его в шок. Ведь Джульетта была явно не из тех девушек, кого легко заставить плакать. Но здесь, одна в своей комнате, она позволила себе эту слабость – очевидно, обнаружив пропажу сережек…

Фелан протянул руку, чтобы откинуть со щеки девушки прилипшую прядку волос, но усилием воли заставил себя остановиться. Если он коснется ее, то не сможет удержаться от поцелуя. Но, поцеловав обнаженную спящую девушку, он непременно займется с нею любовью, а потом ему придется отослать ее прочь, прежде чем он совершит роковую ошибку и влюбится в нее.

Но Фелану не хотелось расставаться с Джульеттой. По крайней мере, не узнав всех ее секретов. Так что ему пришлось довольствоваться долгим взглядом на очертания ее прекрасного тела под тонким покрывалом.

Фелан вылез в окно, унося с собой одежду Джульетты. Ее рубашка пахла розами, морем, а главное – ее собственным неповторимым запахом… Что за черт?! Он, кажется, начинает сходить с ума, как сходит с ума Вэл по своей маленькой зануде! Так он, чего доброго, очень быстро превратится в помешанного, подобно своей матери.

Нет. Только не это. Не сейчас. Не так быстро.

Это проклятие, скорее всего, еще ожидает его в будущем. Но не стоит самому приближать развязку.

– Я отправляюсь кататься, – заявил Вэл на следующее утро.

Фелан внимательно посмотрел на него через стол. Сегодня Вэл не слишком озаботился своим туалетом – на нем были бриджи и простая белая рубашка, а белокурые локоны были стянуты узлом на затылке. «Из него получилась красивая женщина, – довольно-таки безучастно подумал Фелан. – Но это не мешает ему оставаться красивым мужчиной».

– Думаешь, это разумное решение? – спокойно спросил он, пригубив кофе. – По-моему, тебе не стоит появляться в таком виде даже в этом доме. Несмотря на все опасения, наша милая Джульетта пока еще не разгадала наш секрет. Думаю, нам не стоит ее просвещать.

– Наша милая Джульетта? – переспросил Вэл, наливая себе кофе. – Уж не означает ли это, что ты готов поделиться ею?

– Не испытывай моего терпения, Вэл, – предупредил Фелан, стараясь не поддаваться нахлынувшему гневу. Никогда раньше он не испытывал ревности и уж тем более не ревновал женщину к родному брату. – Между прочим, она предложила мне сделать ее твоей горничной.

– Правда? Что ж, возможно, мне понравится эта идея.

Вэл откинулся на спинку стула, внимательно наблюдая за реакцией Фелана. Но любопытство его не было вознаграждено – Фелан оставался абсолютно спокойным.

– Не думаю, что эта идея понравится ей. Она не слишком увлечена мужчинами.

– Ну, уж тебе-то быстро удастся ее переубедить.

– Возможно. Если я решу, что мне этого хочется.

– А если решишь, что нет, дай мне знать…

– Ну, хватит! – вдруг рявкнул Фелан так, что зазвенели стоявшие на столе чашки. – Я думал, что высказался достаточно ясно.

– О, да, брат мой! Предельно ясно, – жизнерадостно произнес Вэл. – Меня просто забавляет смотреть, как ты ревнуешь. Я ведь ни разу не видел, чтобы хоть одна женщина значила для тебя что-то большее, чем несколько часов удовольствия.

– А Джульетта и не значит для меня больше, – стараясь, чтобы голос его звучал как можно равнодушнее, произнес Фелан.

– Нет? Тогда почему же ты не хочешь поделиться?

– Валериан…

– Ну ладно, братец. – Вэл миролюбиво улыбнулся. – Я же просто дразню тебя. Если речь идет обо мне, я считаю, что она недостойна держать свечку моей маленькой зануде. Так что придется мне обречь себя на воздержание.

– Ты всегда можешь попытаться соблазнить Невила Пинворта, – лениво предложил Фелан.

– Негодяй! Я порядочная женщина! – отшутился Вэл. – И где же сейчас твоя маленькая героиня?

– Все еще в своей комнате, где ей придется оставаться в ближайшие несколько часов, – сообщил Фелан.

– Почему ты так уверен в этом?

– Потому что я забрал у нее одежду.

Вэл восхищенно присвистнул:

– Что еще ты успел у нее забрать, проникнув в спальню бедняжки?

– Она мирно спала, братец. И даже не поняла, что я там был. Поверь: если я решу овладеть ею, то сделаю это, когда она будет бодрствовать.

– Если? – Вэл удивленно приподнял одну бровь, но Фелан сделал вид, что не заметил.

– Представь себе, оказалось, что у нее есть потрясающей красоты золотые серьги с жемчугом и бриллиантами. Ханниган сегодня попытается что-нибудь узнать об этой безделушке. Самое очевидное объяснение – что она украла их и прячется именно поэтому. Но мне так почему-то не кажется. Она не похожа на воровку.

– Неужели? Но разве ты не сам говорил, будто она собиралась вывернуть твои карманы, чтобы убежать?

– Это совсем другое. Она ненавидит меня и наверняка считает, что я получу по заслугам. – Фелан откинулся на спинку стула, внимательно изучая содержимое своей чашки. – Думаю, эти серьги принадлежат ей. И не сомневаюсь, что у них есть своя история. Камни такого размера обычно легко узнаваемы, так что, думаю, Ханниган ответит на многие наши вопросы.

Вэл потянулся за круассаном. Дульси умудрилась освоить рецепт французского теста – этой женщине просто цены не было!

– Но почему ты думаешь, что Ханниган преуспеет в этом деле? Какие таланты обрел твой слуга, путешествуя с тобой по жарким странам? А впрочем, Ханниган никогда не походил на обычного слугу.

– Думаю, что этими талантами он обладал всегда, – сказал Фелан. – А я предпочитаю не вдаваться в подробности, лишь бы работа была сделана. Достаточно сказать, что среди его многочисленной родни есть люди, обладающие информацией как о знаменитых бриллиантах, так и о случившихся недавно кражах.

– Какой ты снисходительный хозяин.

– Ханниган служил нашей семье, когда я еще не родился. И тебе известно это не хуже меня, – просто сказал Фелан. – Он готов умереть за нас обоих, если понадобится.

– Я знаю это. Но будем надеяться, что ему не придется ради нас умирать. – Вэл поднялся со стула. – Ну, я пошел.

– Будь осторожнее. Здесь довольно пустынная местность, и еще очень рано, но все же нежелательно, чтобы тебя увидели на лошади в этом наряде. Мы не настолько похожи, чтобы местные обыватели решили, что видят меня.

– Какой ты старый зануда! – поддразнил брата Вэл.

– Я просто не хочу потерять тебя.

– Я не заслуживаю такого брата, – неожиданно серьезно отозвался Вэл.

– Разумеется. Но это все равно не позволяет тебе класть глаз на Джульетту, так что не подлизывайся. И вообще, иди отсюда скорее. Чем быстрее ты отправишься кататься, тем быстрее вернешься и облачишься в свои юбки.

– И не напоминай! – простонал Вэл со страдальческим выражением лица. – Как нам пришло в голову затеять этот невозможный маскарад – до сих пор выше моего понимания.

– Если он был достаточно хорош для прекрасного принца Чарли, то неплох и для тебя, братишка. – Фелан ободряюще улыбнулся. Он прекрасно понимал, что должен был испытывать его брат, пышущий здоровьем любитель прекрасного пола, облаченный в женские юбки. И хотя бешеные скачки по окрестностям подвергали их обоих серьезному риску, без них Вэл наверняка давно бы взорвался. – Только сделай мне одолжение – надень шляпу. Так больше шансов, что люди действительно примут тебя за меня.

– Шляпа все равно не удержится на голове при той скорости, которую я собираюсь развить, – сказал Вэл. – Просто местные обыватели решат, что эта экстравагантная миссис Рэмси настолько развращена, что ездит на лошади в мужской одежде.

– Сомневаюсь. Ты ездишь чисто по-мужски.

– Хвала господу и за это! А то я сам уже начал путать, какие привычки у меня женские, а какие мужские. Не хотелось бы превратиться в еще одного сэра Невила.

– Это вряд ли возможно, пока ты вздыхаешь по своей маленькой зануде.

– Ах, Софи! – с жаром воскликнул Вэл. – Эта любовь погубит меня.

– Надеюсь, что нет, Вэл, – очень серьезно произнес Фелан.

Ханниган появился в дверях с обычным непроницаемым выражением лица. Фелан давно привык к его угрюмому виду, ведь они десять лет путешествовали – еще с тех пор, как Фелан служил в армии. А вот Вэл с непривычки каждый раз нервно вздрагивал.

– Я могу отправляться, сэр, – сообщил Ханниган. – Вещи я оставил под дверью мисс – она отказалась открывать. Ясно дала мне понять, чтобы я занимался своими собственными делами.

– И что, она очень ругалась? – поинтересовался с улыбкой Вэл.

– На нескольких языках, – невозмутимо подтвердил Ханниган.

– Да, с этой девицей тебе придется повозиться, – сказал Вэл брату. – И слава богу.

– Почему это «слава богу»? – насторожился Фелан.

– Я приветствую все, что способно развеять нашу скуку. А если девчонка будет тебя забавлять, ты перестанешь уговаривать меня уехать. К тому же, думаю, победа все равно останется за тобой.

– Я ценю твое мнение обо мне, брат, – кривовато усмехнувшись, сказал Фелан. – И искренне надеюсь, что ты не ошибся.

После того как ушли Ханниган и Вэл, Фелан неторопливо закончил завтракать. День был солнечным и теплым, почти безветренным, и он позволил себе понаслаждаться несколько минут видом из окна, прежде чем покинуть кухню и отправиться в глубь дома.

Комната Джульетты находилась в конце коридора, и одежда, которую принес Ханниган, по-прежнему лежала аккуратно сложенная на полу перед дверью. Фелан громко постучал:

– У тебя есть пять минут, чтобы одеться, мой юный Джулиан. Твой костюм ждет тебя…

– Идите вы к дьяволу!

Ее голос был полон ярости, в нем совсем не слышалось слез, и Фелан с удовольствием отметил это: он всегда ненавидел женские слезы. К счастью, Джульетта не из тех, кто станет долго рыдать от отчаяния. Она вообще не похожа была на женщину, которая часто плачет. А то, что он видел прошлой ночью, наверняка было досадным исключением.

– Пять минут, – повторил он. – Или я войду и одену тебя сам. Мне это, возможно, понравится, но тебе – вряд ли.

Она ответила по-арабски таким грязным ругательством, что Фелан был просто потрясен. Хотя в то же время вся эта ситуация продолжала забавлять его.

– Ты права, – ответил он на том же языке. – Мой отец и вправду был блудливым ослом, но сомневаюсь, чтобы он лакомился свиным пометом. А вот мать, насколько мне известно, никогда не спаривалась с верблюдами.

За дверью наступила напряженная тишина.

– Пять минут! – напомнил Фелан и, посвистывая, направился прочь.

Он говорил по-арабски! Причем гораздо лучше, чем она. Джульетта могла лишь повторить много раз слышанные проклятия, а мистер Рэмси действительно разговаривал на этом языке. Но откуда джентльмену из английской деревушки знать арабский?

Девушка подождала, прислушиваясь к звуку удаляющихся шагов, и только тогда подошла к двери. Она еще с вечера подперла ее стулом, но Рэмси, несомненно, не составило бы труда вышибить дверь, если бы он твердо решил это сделать. И можно было не сомневаться: он не станет ждать ни секундой дольше обещанных пяти минут.

Она уже устала ругаться. Сначала брань помогала справиться с отчаянием, но потом это средство перестало действовать. В конце концов Джульетта решила, что ничего не добьется, оставаясь в своей комнате и злясь на весь свет. Она досчитала до шестидесяти, затем завернулась в одеяло, осторожно отодвинула стул и приоткрыла дверь. Одежда лежала на полу аккуратной стопкой. Схватив ее, Джульетта захлопнула за собой дверь – и замерла в изумлении. Это была мужская одежда! Она ожидала, что Рэмси в лучшем случае заставит ее носить скромные платья горничных. А в худшем – что-нибудь вульгарно-красное, как у проституток. Но она была несправедлива к этому человеку. Перед ней лежало что-то вроде костюма школьника – черные бриджи и жилеты, белые рубашки. Три смены одежды – какая роскошь! И превосходное нижнее белье.

Вот только не было полоски ткани, чтобы спрятать под нею грудь.

Джульетта критически оглядела эту часть своего тела. Конечно, грудь не такая уж большая, но, бесспорно, с мужской ее не перепутаешь. Хотя Джульетта и считала себя плоской, приходилось признать, что грудь у нее побольше, чем у белокурой миссис Рэмси. Джульетта знала, что мужчины придают большое значение женской груди, и ей ни в чем не хотелось соперничать с хозяйкой.

Она быстро оделась и только потом умылась – на случай, если ее хозяину вдруг придет в голову выполнить свою угрозу. Прошло не пять, а целых десять минут, прежде чем она снова открыла дверь и столкнулась на пороге с мистером Рэмси.

Джульетта понятия не имела, как она выглядит: ей отвели очень удобную комнату, но в ней не было зеркала. По лицу Рэмси также ничего не возможно было понять. Этот человек умел хранить при себе свои мысли; неудивительно, что она даже не поняла, что ему удалось раскрыть ее обман. Он только коротко кивнул, окинув девушку взглядом.

– Я так и думал, что в этой одежде тебе будет удобнее.

– Но где вы взяли это? – Она больше не собиралась добавлять «сэр».

– Ханниган обладает массой талантов. Я просто говорю ему, в чем нуждаюсь, и он приносит. Я давно обнаружил, что не всегда стоит интересоваться источниками его приобретений.

– А часто ли он приносит вам серьги с жемчугом и бриллиантами?

Рэмси и бровью не повел.

– Последние несколько лет я не просил его ни о чем подобном. А тебе хочется сережки, милая Джульетта? Ну что ж, пожалуй, я их тебе подарю. Но это придется заслужить.

Джульетта перебрала в памяти несколько ругательств по-гречески, но в последний момент передумала. Если этот человек говорит по-арабски, то, наверное, знает и другие языки. А она на свой вопрос все равно не получит прямого ответа, пока Рэмси не будет готов дать ей такой ответ.

– И чего же вы от меня хотите?

Фелан задумался, прислонившись к стене. Он действительно был очень необычным англичанином, совсем непохожим на военных, с которыми общался ее отец. И уж никак не похожим на ее мужа.

– Это зависит…

– От чего же?

– От моего настроения. И от твоего поведения. Пока что Дульси требуется помощь на кухне.

– Вы сказали ей, кто я на самом деле?

– Дульси всегда это знала. Весь дом был в курсе твоего маскарада.

– Тогда почему же вы принесли мне это? – удивленно спросила она, показав на бриджи.

– Я подумал, что ты предпочтешь мужскую одежду. Но если нет, могу дать тебе несколько платьев Вэл, хотя мне кажется, что ты в них просто-напросто утонешь.

– Нет-нет, мне действительно нравится эта одежда, – поспешила заверить его Джульетта.

Рэмси едва заметно улыбнулся.

– К тому же среди обитателей городка пошли бы разные слухи. А мы предпочитаем держаться в тени.

– Тогда почему вы вообще привезли меня сюда? Не проще ли было оставить меня на милость нежнейшего сэра Невила?

– Не думаю, что сэр Невил оказался бы таким уж нежным, узнав, кто ты такая. К тому же мне было в тот день скучно. А ты выглядела весьма занимательно. Я и сейчас жажду услышать продолжение истории о твоей мамочке-горничной и папочке-моряке.

– Это была ложь, – вздохнула Джульетта.

– Разумеется. И я думаю, что твои дальнейшие объяснения окажутся не менее изобретательны.

Джульетта внимательно посмотрела на мистера Рэмси. Она как раз собиралась сказать ему, что мать ее была белошвейкой, а отец – кучером, но поняла, что это, пожалуй, не сработает.

– Я не стану терять на это время, – с достоинством произнесла девушка. – Вы ведь все равно не поверите ни одному моему слову.

– Возможно, – согласился Фелан. – Но всегда можно попробовать. Итак, кем был твой отец?

– Не знаю, – быстро ответила Джульетта. – Думаю, этого не знала и моя мать.

Рэмси вдруг улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, и Джульетта снова почувствовала, как что-то тает у нее внутри.

– Потрясающе! – пробормотал Рэмси. – А кто же твоя мать?

Джульетта быстро перебрала в уме несколько вариантов, но ни один из них ей не понравился. Не дождавшись ее ответа, Рэмси неожиданно громко рассмеялся.

– Ладно, отправляйся-ка на кухню, парень, и постарайся придумать что-нибудь поубедительнее. – И, словно бы вдруг потеряв к девушке всякий интерес, Фелан повернулся и пошел прочь по длинному коридору.

Джульетта наблюдала за ним из-под полуприкрытых век. «Ну что ж, – думала она, – тем лучше». Он сам только что дал ей ключ к выживанию в Саттерз-Хед. Она будет скучной, очень скучной особой, и это обезопасит ее от нежелательного внимания хозяина.

Впрочем, где-то в глубине души Джульетта прекрасно понимала, что лишь обманывает себя. Одно было ясно: она не хотела, чтобы Рэмси снова коснулся ее тела. То, что испытывала при этом Джульетта, было слишком волнующим, слишком приятным, а значит, слишком опасным. И самый простой способ защититься – держаться поближе к его жене. Разумеется, он не станет приставать к горничной собственной супруги.

Напрасно Джульетта боялась встречи с Дульси. Та вела себя как ни в чем не бывало. Она покормила Джульетту сытным завтраком, а потом попросила почистить картошку. Джульетта уже готова была подумать, что Дульси на самом деле ничего не знает, но та в какой-то момент назвала ее по имени.

– Что-нибудь еще? – быстро спросила Джульетта, опустив в миску с водой последнюю картофелину.

– Пока нет. Ты свободна, девочка. Пойди погуляй на свежем воздухе. Думаю, чуть позже ты понадобишься хозяину, а пока можешь сама распоряжаться своим временем.

Джульетте не слишком понравилось услышанное. Она представила, зачем может понадобиться чуть позже хозяину, и твердо решила не допустить этого.

– А где сейчас миссис Рэмси? – самым невинным тоном поинтересовалась она.

На секунду ей показалось, что Дульси смутилась.

– Думаю, что в своей комнате, – наконец ответила она. – Госпожа только что вернулась с прогулки. Но я бы на твоем месте не заходила к ней без разрешения хозяина.

– Почему?

Теперь Дульси точно выглядела обескураженной.

– Почему? – повторила она. – Ну… потому что… Сегодня утром госпожа в ужасном настроении. Кажется, она даже била посуду.

Джульетта не поверила ни единому слову.

– Странно, она кажется такой спокойной…

– Это только кажется, – отрезала Дульси. – Вам лучше держаться от нее подальше, мисс. Если не хотите нажить неприятностей.

– Да, конечно, – покорно пробормотала Джульетта, тут же решив про себя, что никто и ничто не заставит ее держаться подальше от миссис Рэмси. Наверное, это ее муж приказал держать Джульетту на расстоянии, а значит, его намерения в отношении девушки были самыми что ни на есть бесчестными.

Взяв яблоко, Джульетта вышла на солнышко и побрела в направлении конюшни. Но, убедившись, что ее уже не видно из кухни, она резко сменила направление: перелезла через широкую каменную стену и направилась к дому с другой стороны, продираясь сквозь розовые кусты, отчаянно нуждавшиеся в прореживании и прополке. Время от времени девушка останавливалась, с сожалением глядя на задыхающиеся цветочные бутоны. «Но сейчас надо думать не об этом, – напомнила она себе. – Необходимо добраться до миссис Рэмси и заручиться ее поддержкой, прежде чем ее бессовестный муж успеет меня остановить».

Парадная дверь была открыта, Джульетта беспрепятственно проникла в дом и, стараясь ступать как можно тише, направилась прямо к комнате миссис Рэмси. Теперь осталось выяснить, одна ли госпожа в комнате – или она как раз занята, уделяя определенного рода внимание собственному мужу.

Джульетта остановилась перед тяжелой дубовой дверью и приложила к ней ухо. Голосов не было слышно – только весьма легкомысленное насвистывание, что очень удивило Джульетту. Она не ожидала ничего подобного от элегантной особы вроде миссис Рэмси.

Джульетта тихонько постучала, но ей никто не ответил. До нее донесся плеск воды, и она поняла, что хозяйка принимает ванну и ничего не слышит. Тогда Джульетта осторожно потянула за ручку двери, и та легко подалась. Собравшись с духом, девушка заглянула внутрь.

– Миссис Рэмси! – позвала она, открывая дверь.

Посреди комнаты стояла ванна. Миссис Рэмси как раз поднялась в ней в полный рост и потянулась за полотенцем, когда вошла Джульетта.

О боже! Миссис Рэмси была явно не миссис Рэмси! Стоявший в ванне мужчина немедленно опустился обратно, разбрызгав воду по всему полу и издав при этом какой-то странный звук, напоминавший то ли вскрик, то ли смешок.

– Так вы не женщина! – воскликнула обескураженная Джульетта.

– По-моему, это очевидно, – ответил мужчина с той же циничной иронией, которая была так хорошо знакома Джульетте. Именно так говорил человек, который называл себя мужем миссис Рэмси. – Но почему ты в таком ужасе? – спросил Джульетту ее новый знакомый. – Мне казалось, что идея переодевания в существо противоположного пола не должна пугать тебя так уж сильно.

Внезапно в дальнем конце комнаты открылась еще одна дверь.

– Дьявол и преисподняя! – пророкотал Рэмси, появляясь на пороге. – Тебе ведь ясно сказали держаться отсюда подальше!

– Не будь слишком строг к бедной девушке, Фелан, – сказал мужчина, сидящий в ванне. – Не стоит винить ее за любопытство. Она все равно рано или поздно разгадала бы наш маленький секрет – и ты знал об этом, когда привел ее в дом.

Джульетта попятилась к двери. Ей хотелось убежать отсюда как можно дальше. Она была потрясена и просто не могла поверить тому, что увидела.

– Вы… вы еще хуже, чем сэр Невил! – бросила она и, резко повернувшись, устремилась прочь из комнаты.

– Черт побери! – снова выругался Фелан, бросаясь за ней.

Джульетта успела добежать до лестницы и спуститься на несколько ступенек, когда Фелан настиг ее и, схватив за руку, резко притянул к себе.

– Пустите меня! Вы… вы – развратный человек! – кричала она.

– Я не более развратен, чем ты, дорогая. Если ты думаешь, что моему брату нравится щеголять в женской одежде, то ты сильно поторопилась с выводами. Ему это вовсе не по душе.

– Вашему брату?!

– Ты ведь давно уже заметила сходство между нами, мой мальчик, – с иронией произнес Рэмси. – Итак, мы все выяснили. Мой брат предпочитает, чтобы его постель согревали женщины. И я тоже.

Джульетта отшатнулась от него, пытаясь вырваться, но это было бесполезно. Тот, кого, оказывается, звали Фелан, был намного выше и сильнее. К тому же на лестнице было слишком мало места, чтобы оттолкнуть его и убежать. Фелан сжимал ее в объятиях, не оставляя никаких сомнений относительно своих намерений. Взяв оба запястья девушки в одну руку, другой он приподнял ее подбородок, и губы его грубо завладели губами девушки.

Джульетта издала какой-то жалкий, умоляющий стон, от всей души презирая себя за это. Она никогда не вела себя так с Марком-Давидом Лемуром, ни разу не попросила о пощаде. И с этим мужчиной она тоже не позволит себе ничего подобного!

Однако ей не потребовалось сопротивляться. Внезапно губы, прижимающиеся к ее губам, перестали казаться ей грубыми, и то, что начиналось как безжалостное нападение, вдруг превратилось в сладкий сон, полный томительной неги, которая проникала внутрь ее существа. Отпустив руки девушки, Фелан обнял ее за талию и прижал к себе, но уже не так крепко, а нежно и бережно. Казалось бы, она должна была воспользоваться свободой, чтобы вырваться и немедленно убежать от него. Но вместо этого Джульетта застыла в объятиях Фелана, позволяя ему целовать и ласкать ее. Конечно, владевшие ею страхи никуда не исчезли, но они отодвинулись куда-то далеко-далеко, уступив место странным, доселе неведомым девушке желаниям, которые она сама еще не понимала до конца.

Но тут язык Фелана коснулся губ Джульетты, девушка вздрогнула и очнулась от наваждения. Она снова была в ужасе.

Фелан вдруг резко отпустил ее. В полумраке, царившем на лестнице, глаза его горели холодным серебристым светом, и по их выражению, как всегда, было невозможно понять, о чем он думает и что чувствует.