Текст книги "Так не бывает"

Энн Вулф
Так не бывает

Глава 1
Визит к госпоже Эльве

Если бы Питу Макаути однажды сказали, что он по доброй воле придет на эту странную улочку и найдет запыленную лавчонку с надписью «Госпожа Эльва», да еще и будет раздумывать, войти ему туда или нет, он бы рассмеялся в лицо человеку, который сморозил такую глупость.

Но ведь он все-таки здесь…

От досады на самого себя Питер пнул ногой смятую жестяную банку из-под колы. Банка откатилась и обиженно звякнула, покосившись на Пита белым глазом буквы «о». Если он постоит здесь еще минуту, то обязательно передумает. Вернется домой, ляжет спать, а завтра отправится в школу, где все останется, как было. Для Дженнифер Китс он снова будет пустым местом. А поганец Лиланд Крисби продолжит свои весьма успешные ухаживания за этой девчонкой.

Нет уж! Питер подошел к лавочке и решительно распахнул дверь. В конце концов, он мужчина. Ну… пока еще не совсем… Но обязательно им станет, что бы там ни говорили Лиланд и Пэйн.

Из темного холла, освещенного единственной лампочкой, на него пахнуло восточными благовониями. Пит не удержался и чихнул. Колокольчик, висевший над дверью, испуганно звякнул. А откуда-то из туманного далека, окутанного дымкой благовоний, раздался звонкий голос:

– Ну что же вы! Входите!

Питер аж вздрогнул от неожиданности. Во-первых, никто, кроме учителя географии, не называл его на «вы», а во-вторых, он не думал, что у колдуньи окажется такой звонкий голос. Ему казалось, голос должен быть старым и скрипучим или, на худой конец, глухим и протяжным…

Немного поколебавшись, Питер пошел по сумрачному коридору. По коже ползали противные мурашки. Несмотря на звонкий голос колдуньи, ему было не по себе. Как бы сказал их школьный психолог – инстинктивный страх перед неведомым…

Возле Питера, почти перед самым его носом, взметнулось чье-то огромное темное крыло. Он вскрикнул и прикрыл глаза рукой.

– Не бойтесь… – послышался голос, уже другой, более загадочный. – Сверните направо и постойте немного. Мне нужно время, чтобы собраться с силами.

Питер отер лоб, покрывшийся капельками пота. Ну и ну… Куда он попал?! И что с ним сделают в этом странном месте?! Какие-то крылья, голоса… Зачем ей собираться с силами? Чтобы наброситься на него и съесть?! Ему тут же вспомнились страшилки, которые они с Рупертом так любили рассказывать друг другу на «пижамных» вечеринках… О вампирах, призраках, оборотнях и прочей ерунде… Чушь, конечно. Но сейчас, в этом мрачном, странном месте даже глупые детские истории казались такими правдоподобными…

Пит съежился от страха, уменьшился в размерах. Мысль о доме, куда ему не хотелось возвращаться, теперь представлялась просто замечательной. Чашка горячего шоколада, вкусный омлет, теплая постель… – Питу уже не верилось, что сегодняшний вечер будет таким, как всегда. Может, дать деру, пока не поздно? – мелькнуло у него в голове. Стоит ли красивое личико Дженни того, чтобы его, Пита, растерзала и съела страшная госпожа Эльва?

Пока Пит разбирался в этой дилемме, дверь, испещренная магическими формулами, скрипнула. Из-за нее раздался приглушенный голос:

– Войдите же…

Пит послушно вошел, ощупывая левый карман на предмет средств самообороны. Какой же он дурак, что не прихватил из дома газовый баллончик! И дурак вдвойне, если полагает, что с ведьмой можно справиться каким-то там баллончиком…

В носу снова засвербело от навязчивого аромата восточных благовоний. К ним примешивался запах масла, исходивший из аромолампы. Она была сделана в виде белой совы с огромными распахнутыми крыльями. Сова парила над потолком, поддерживаемая толстыми цепями. Выпучив круглые изжелта-огненные глаза, она пристально смотрела на Питера, а Питер смотрел на сову. Керамическая игрушка словно загипнотизировала его. Наконец он оторвал взгляд от потолка и огляделся в поисках хозяйки этого странного помещения.

Пит повернулся налево, но не обнаружил ничего, кроме огромного зеркала в старинной раме. Повернулся направо, но увидел только стол, покрытый темно-синей бархатной скатертью. Прямо перед ним красовались плотно задернутые шторы из синего вельвета, расшитого серебряными звездами. Колдуньи нигде не было. Интересно, что за голос его позвал?

Ему всегда хотелось увидеть хрустальный шар – атрибут каждой уважающей себя колдуньи – и он подошел к столику, на котором как раз стояла такая штуковина. Шар был размером с головку новорожденного младенца, огромным и прозрачно-синим, видимо из-за скатерти, что лежала под ним. Питу очень хотелось дотронуться до шара, но было боязно. Он поднял голову и посмотрел на сову, парившую под потолком.

Сова глядела в другую сторону, и Пит наконец решился. Он протянул руку и, зажмурившись так, словно шар мог ударить его током или сделать что-нибудь похуже – например, превратить в червяка, – дотронулся до него кончиками пальцев. Шар казался холодным, как лед, и твердым, как орех Кракатук. Но Пит знал, что это впечатление обманчиво. Стоит ему толкнуть это хрустальное чудо, как оно тут же упадет и разлетится на тысячу радужных брызг.

Пит услышал шуршанье, открыл глаза и отдернул руку от шара. На него, прямо из звездно-синих штор, выплывало что-то большое и непонятное. Питу стало так страшно, что, казалось, его сердце перестало биться. Мальчишка отступил назад, но нечто, задрапированное в ткань под цвет штор, опередило его намерения.

– Не бо-ойся… – прошелестело оно. – Я тебя не оби-ижу… Зачем ты пришел?

Ах да, действительно… Он ведь пришел сюда совсем не для того, чтобы потрогать хрустальный шар и поглядеть на странное существо в драпировке, из-под которой даже не было видно лица. Так для чего же?

Дженнифер, вспомнил он. Скажи ей о Дженнифер…

– Э-э… – промямлил Пит, не зная, с чего начать, и изо всех сил пытаясь не глядеть на странное существо. – Я э-э…

– Меня зову-ут госпожа Эльва-а… – пробормотало нечто и, сделав неуклюжую попытку поправить драпировку на спине, присело на стул, стоявший рядом со столиком.

Пит впился взглядом в хрустальный шар. Теперь он казался ему спасительным маячком, убежищем в непонятном и жутком мирке, куда он попал.

– Надеюсь, ты не трогал магический шар? – неожиданно поинтересовалась вельветовая драпировка.

Пит сглотнул и тут же помотал головой, чтобы себя не выдать. Мало ли какое наказание ожидает его за посягательство на святая святых…

Драпировка удовлетворенно кивнула.

– Хорошо-о… Иначе могут быть неприятности.

Пит не стал уточнять, какие именно. Ему и без того было не по себе.

– Так зачем же ты пришел к госпоже Эльве, Питер Макаути?

Пит вздрогнул. Взаправду колдунья! Иначе откуда она знает его имя? Да еще и фамилию?

– Не робей, Питер, – подбодрила его загадочная госпожа Эльва. – Наверное, ты влюблен… В этом дело?

Пит был сражен окончательно. И это она знает.

– Угу, – кивнул он, краснея. – Ее… ее зовут Дженнифер Китс.

– И, конечно же, она самая красивая девочка в классе?

– Угу.

– Которая не обращает на тебя никакого внимания?

– Угу.

– И ты решил влюбить ее в себя, Питер?

– Угу… – кивнул Пит и почувствовал, как лицо заливает алая краска.

Он только и мог, что кивать, краснеть и угукать. Госпожа Эльва знала о нем все. Если бы она назвала дату его рождения и имена его родителей, он бы уже не удивился. Страх куда-то ушел, даже огромные глаза керамической совы не казались Питу такими уж зловещими на фоне его неловкости.

– Вы… мне поможете? – с надеждой спросил он госпожу Эльву, скрытую вельветовой драпировкой.

– Пожалуй, – кивнула она и нырнула под стол.

Через несколько секунд госпожа Эльва вынырнула из-под стола. Перед глазами Пита мелькнули ее удивительно молодые руки и книга в черном кожаном переплете. Госпожа Эльва положила книгу на стол, но сделала это так неосторожно, что чуть было не столкнула шар с маленькой квадратной подставки.

Пит не без любопытства оглядел книгу. На черной обложке виднелись какие-то каракули, очевидно ведьмовские знаки. Корешок обвивала выпуклая, рельефная змея. Она, как будто живая, затаилась на книге. Вот откуда колдуньи черпают свои знания! – подумал Пит. Наверное, теперь ему точно помогут…

Госпожа Эльва принялась листать книгу. Пит все удивлялся, как она видит через плотную ткань. Впрочем, колдуньи, судя по всему, могут творить и не такие чудеса…

Наконец госпожа Эльва изрекла:

– Я нашла его. Вот заклинание, которое тебе поможет…

Она развернула книгу к Питу. В книге были какие-то неясные каракули. Да еще картинки. И маленькая бумажка, надписи на которой Пит так и не успел разобрать, потому что неожиданно из-за шторы послышался грохот, а госпожа Эльва испуганно замахала на него рукой.

– Иди! Иди же!.. Спасайся от злых духов! Ты все-таки трогал хрустальный шар, скверный мальчишка!

Пит и сам не понял, как так получилось, но он схватил со стола черную книгу и пулей вылетел за дверь. Ему совсем не хотелось встречаться с духами, хотя еще совсем недавно он высмеял бы любого, намекнувшего ему на их существование. Но теперь он бежал по коридору, пропахшему восточными благовониями, и думал только о том, чтобы остаться целым и покорить сердце Дженнифер, ради которой он пошел на этот опрометчивый и опасный шаг…

Шторы распахнулись, и из-за них вышла пожилая женщина лет шестидесяти. Она выразительно посмотрела на свою племянницу, закутанную в кусок материи, оставшейся от недавно сшитых штор.

– Арлина! – грозно крикнула она. Звездно-синяя драпировка съежилась. – А ну-ка сними с себя эту ерунду!

Девочка послушно сбросила с себя кусок ткани и виновато посмотрела на тетушку.

– Ты опять морочила головы моим клиентам?! – приподняв одну бровь, поинтересовалась Эльва. Ей не так уж нужен был ответ – она прекрасно знала, что именно этим ее племянница занималась все полчаса тетушкиного отсутствия.

– Это в последний раз, тетя Эльва… – умоляюще пролепетала девочка. – Просто он…

– Что он?!

– Он был такой глупый… И потом, ты все равно не работаешь с детьми… Может, даже хорошо, что я напугала его. Он больше не осмелится прийти сюда…

– Ладно уж, – махнула рукой Эльва. – Только чтобы это было в последний раз. Поняла, Арлина?!

– Да-да, – кивнула девочка. Но в уголках ее тонких губ Эльва заметила притаившуюся улыбку. Маленькая проказница! Она может наобещать с три короба, но все равно сделает по-своему. Племянницу не переделаешь!

Госпожа Эльва, сейчас обычная тетушка, пошарила рукой под столиком. Внезапно ее лицо исказила гримаса, которую девочка приняла за гримасу боли.

– Опять спина, тетя? – Она подошла к тетушке и положила руку на ее большую, такую крепкую с виду спину, которая частенько доставляла тете немало неприятностей.

– Книга… – прохрипела госпожа Эльва. – Арлина, где книга?!

Девочка побледнела. Как она могла допустить такую оплошность! Тетя Эльва очень дорожила этой книгой… Она постоянно напоминала племяннице, чтобы та никому и никогда не давала ее в руки…

– Она была на столе… – прошептала Арлина одними губами.

Но стол был пуст. Книга исчезла вместе с незадачливым клиентом поддельной госпожи Эльвы…

Глава 2
Ошибка Пита Макаути

Робин вернулся домой немного навеселе. Хотя… В скупых объятиях Брук Ширстон не было ничего веселого… Присев на маленькую тумбочку, он попытался стащить с себя новые туфли. Но те будто впились в ноги и никак не хотели слушаться хозяина. Тумбочка пошатнулась, и Робин всем своим весом рухнул на чистенький пол вместе со всей обувной коллекцией жены.

– Черт! – выругался он.

Слава богу, Юта придет поздно и не увидит его позора… Подумать только! Обрушил тумбочку и сидит, как идиот, в окружении жениных туфель!

Но Роберт рано порадовался отсутствию жены – перед самым его носом возникли розовые тапочки с лиловыми помпонами.

– Юта?

Робин удивленно поднял глаза. Столь раннее появление дома его женушки можно было расценить как настоящее событие. Он наморщил лоб, напряженно пытаясь вспомнить, нет ли сегодня какой-нибудь особенной даты. Ее день рождения был совсем недавно. А стеклянную свадьбу – пятнадцать лет их брака – они будут отмечать только через месяц… Вроде бы никаких дат… И все же Юта косилась на него так, будто он забыл о чем-то важном или сделал что-то из ряда вон выходящее…

– Ты дома? Не ожидал, что ты приедешь так рано… – смущенно пробормотал он и предпринял неуклюжую попытку подняться с пола. Но туфли, окружавшие его со всех сторон, как вражеские войска, помешали осуществить задуманное. Его ладонь, скользившая по полу, то и дело натыкалась на жесткий каблук или острую пряжку. – Тьфу ты, черт… – Робин не выдержал и сгреб женины туфли в одну большую кучу. – Ты нарочно купила такую маленькую тумбочку? – поинтересовался он у жены. – Чтобы любоваться моим падением?

– О-очень любопытное зрелище, – изрекла Юта, которая все это время молча и с презрением разглядывала мужа. – Стареющий, пьяный и толстый мужчина падает с тумбочки… Тебе пора садиться на диету, Робин… Месяц-другой – и нам придется увеличивать дверной проем.

Робин улыбнулся и поднялся с пола. Юта всегда злословила насчет его полноты. Сама она была худенькой и стройной, но всегда сидела на диетах. За всю их совместную жизнь Робин так и не смог понять, зачем она это делает…

– Да ладно, Юта, – примирительно заметил он. – Я не пьян. Так, чуть-чуть выпил с друзьями, пока катал шары. С кем не бывает…

– Со мной, – отрезала Юта, сощурив пасмурно-серые глаза.

И правда, с ней этого не бывало. Но Юта не была для него примером для подражания…

– Кстати, насчет друзей, – колюче усмехнулась она. Робину показалось, что в уголках ее губ застряли ледяные иголки. – От тебя разит не только алкоголем. – Юта сделала полшага в направлении мужа и принюхалась. – Похоже, вы с друзьями предпочитаете «Тач» от «Барберри»? Одобряю, хороший выбор. Жаль, что эти духи продаются во флаконе с пульверизатором. Наверное, страшно неудобно пить…

Поймала. Как есть поймала… Робин встретился взглядом с Ютой и, к своему удивлению, не прочитал в глазах жены ни боли, ни гнева, ни даже досады. Серые прищуренные глаза смотрели на него с торжеством. Как будто Юте было приятно наконец-то уличить его в измене.

– Ты заблуждаешься, милая… – собравшись с силами, пробормотал Робин. – Я купил себе туалетную воду, но оказалось, что она – женская… Правда, я уже успел побрызгаться…

Тонкие губы Юты растянулись в ниточку, на которой дрожала скептическая усмешка.

– И куда же ты их дел? – ехидно поинтересовалась она.

– Кого? – Робин попытался выиграть время для того, чтобы обдумать свою фантастическую историю с туалетной водой. И какого черта Брук Ширстон поливается духами так, будто это – освежающий лосьон?!

– Духи, разумеется…

– Ну… э-э… Видишь ли, – нашелся Робин. – Я отдал их Билли Шэйну. Оказывается, его жена обожает этот аромат.

– Какая прелесть! – Юта изобразила умиление и всплеснула руками. – Теперь у жены Билли Шэйна будут отличные духи от «Барберри». Я так рада за нее, ты себе не представляешь!

– Вот здорово! – улыбнулся Робин, пытаясь подыграть жене. – Я знал, что ты не будешь возражать…

– Естественно, дорогой… Ты – воплощение мужского благородства. Приходишь домой, благоухая ароматами потаскушки Брук Ширстон, и рассказываешь сказку, которой наивная Юстиния обязательно поверит…

– Ну, положим, наивной тебя не назовешь, – пробормотал Робин. В глубине его души угнездилось навязчивое предчувствие, что до стеклянной свадьбы их брак не дотянет. Верно говорят, что хорошее дело браком не назовут. У Робина аж в глазах зарябило: до того отчетливо он увидел, как разбивается на сотню звонких осколков их воистину «стеклянный» брак.

– Тогда зачем эти длиннющие спагетти на моих ушах? – поинтересовалась Юта, изобразив, что снимает с ушей макароны. – А, Робин?

Робин и сам не мог понять, зачем… Они уже пятнадцать лет вместе, и десять из них он изменяет жене с такими, как Брук Ширстон. Он подозревал, что Юта знает эту неприятную правду, но не думал, что она когда-нибудь захочет, чтобы эта правда стала предметом неприятного разговора… И уж, тем более, разговора накануне их юбилея…

– Послушай, Юта… – Робин наконец разулся и прошел в гостиную, предлагая жене переместиться в более удобное для долгой беседы место. – Вам, женщинам, куда проще… Вы не мучаетесь от одиночества, которое продырявило мою душу так, что ее нечем залатать. Вы не жаждете разнообразия, которого нам, мужчинам, так не хватает… Вы получаете то, что хотите: дом, ребенка, семью. И, – развел он руками, – вам этого достаточно… Это мы мечемся в вечном поиске чего-то нового, необычного… Наша душа – огромное полотно, изъеденное молью одиночества… Шагреневая кожа, съежившаяся от тщетных попыток найти то, чего мы желаем. Видишь ли, мужчине не свойственно стоять на месте. Иначе он зачахнет, как дерево в засуху… – Роберт театрально взмахнул рукой, и Юту передернуло. Она терпеть не могла этого позерства, которое почему-то так воодушевляло прочих женщин, перед которыми рисовался ее муж. – По-моему, – пренебрежительно усмехнулся он, – это аксиома, которая не нуждается в доказательствах. Странно, что ты до сих пор не в курсе.

– Неужели? – Юта тряхнула головой, что означало крайнюю степень раздражения. – А я и не думала, что вам, горделивым самцам, так сложно в этой жизни… Мы тащим все на своих плечах, задумываемся о мелочах, над которыми вы не удосуживаетесь ломать голову… А вы… Вы приходите на все готовенькое и говорите о разнообразии, когда у нас трещит голова от всех этих мелких проблем! И вас ни капли не волнует то, что это самое разнообразие необходимо нам не меньше вашего!

Робин рассмеялся. Юта была большой любительницей поспорить, но здесь, по его мнению, она перегнула палку.

– Ты обманываешь саму себя, Юта. Все эти мелочи, о которых ты говоришь, доставляют вам радость, в отличие от нас, мужчин… И вы добровольно, слышишь, добровольно обрекаете себя на эту каторгу! До сих пор не пойму, почему какая-то глупость, мелочь способна разозлить вас настолько, что вы теряете контроль над собой, превращая пустяковую проблему в глобальную катастрофу. Кто-то посадил пятно на ковер, а вы кричите так, будто на землю падает метеорит. И вы не можете, не хотите относиться к этому по-другому! Потому что это у вас в крови – беспокоиться из-за пустяков… Это правда, Юта, – снисходительно улыбнулся Робин. – Это правда, и не смотри на меня так, будто я сделал женщину такой. Все вопросы – к Богу, – Робин шутливо воздел руки к потолку.

Юта пригладила рукой волосы, собранные в хвост и тщательно приглаженные гелем. Робину не удастся вывести ее из себя своим шутливым тоном. Она давным-давно научилась выпутываться из таких вот ловко расставленных сетей его ироничных высказываний.

– Более примитивного понимания женщин я не встречала. Впрочем, ты никогда не отличался глубиной мысли, Робин. Ты ни к чему не можешь относиться серьезно. Твоя инфантильность не позволяет тебе заглянуть вглубь души другого, проникнуть в ее сущность. Увы, ты не способен различать оттенки цветов. Для тебя есть синий, но нет ни нежно-голубого, ни лазурного, ни бирюзового… – Юта присела на пухлую ручку кресла, обитую светлой кожей. – Так и с женщинами. Ты спишь с ними, весело проводишь время, но никогда не интересуешься тем, что у них внутри. Наверное, в детстве ты никогда не разбирал игрушки, – с притворной горечью вздохнула она.

Робин плюхнулся на диван, покрытый плюшевым пледом, раскрашенным под шкуру леопарда. Юта определенно пыталась его задеть. Кусала его, большого слона, как маленькая собачка – йоркширский терьер. Ты никогда не разбирал игрушки… Если бы она знала его чуть лучше, то ей было бы известно, что в детстве он потрошил все, что попадалось ему под руку. Начиная с коллекционных машинок – подарков отца, заканчивая плюшевыми медведями младшего братца…

– По-твоему, я – простачок? – поинтересовался он у Юты.

Она кивнула, торжествуя. Похоже, победа все-таки одержана…

– Ты слишком прост, – уточнила она. – И думаешь, что окружающие так же просты, как и ты сам… Все бы ничего, но ты придумал целую теорию, чтобы оправдать свои низменные потребности сложной природой мужчин…

Робин расхохотался, хотя на душе было не так уж весело.

– Вот как ты все повернула! По-моему, дорогая Юта, ты просто мстишь мне за то, что я сказал о женщинах. Как всегда, из океана глобального тебя снесло в лужу мелочного. Впрочем, этим ты подтвердила избитую, но правдивую истину, которую вовсе не я придумал…

Юта поерзала на жесткой ручке кресла. Удар попал в цель, как и ожидал Робин. Да что он себе позволяет?! Только-только выбрался из объятий Брук Ширстон и пытается пичкать жену своими дурацкими рассуждениями! Что он вообще знает о женщинах? Он – примитивный бабник, существо, которое думает только теми мозгами, что у него в штанах?!

Воздух между Робином и Ютой раскалился до предела. Робин видел, как блестят прищуренные глаза жены, дымчатые, как шерсть серо-голубого котенка. Ее всегда чуть приподнятая левая бровь, придававшая ее лицу выражение вечного удивления, изогнулась дугой, как спина обозленной кошки.

Робин усмехнулся. Юта поцарапала его, но и сама не уцелела на поле брани. Только для чего это все? Кому и что они доказывают здесь, в этой роскошной нежилой гостиной, где оба появляются так редко, что почти не встречаются друг с другом?

Пит проскользнул в дом тихо, как мышонок. Котов, то есть родителей, по близости, слава богу, не оказалось. Ничего удивительного – оба они возвращались так поздно, что он редко сталкивался с ними нос к носу. Но чутье подсказывало Питу, что сегодня – особенный вечер. Слишком уж удивительно он начался для того, чтобы кончиться скучно…

Пит снял обувь и только сейчас заметил, что на полу лежат розово-лиловые россыпи маминых туфель. Это еще что? Ма всегда отличалась повышенной любовью к чистоте и никогда бы себе не позволила разбросать туфли вот так… Похоже, его подозрения оправдались. Вечерок и впрямь будет особенным…

Пробежав на цыпочках мимо гостиной, Пит услышал голоса. Значит, родители дома. И общаются на повышенных тонах… Решили выяснить отношения? Это так на них не похоже… Обычно они интересуются каждый своими делами… Даже его не замечают…

Когда в последний раз Пит просил па или ма поучаствовать в школьной жизни, они отправили в школу домработницу – миссис Пирс. Вэнди Пирс, семидесятилетняя старушка, служившая еще в доме бабки Пита, зашла в классную комнату под общий гогот его одноклассников. Громче всех смеялись Лиланд и Пэйн – для них это был настоящий праздник. Целый месяц после явления миссис Пирс народу они с ехидством расспрашивали Пита о здоровье его бабули…

Тогда Пит ничего не сказал родителям, но обида до сих пор не прошла. Почему они не интересуются его жизнью, его проблемами? Даже его оценки не вызывают у них любопытства… Другие дети только радовались бы такому невниманию. Но не Пит. Ему было больно, по-взрослому больно оттого, что для собственных родителей он – не более чем домашний мышонок, живущий в клетке своей комнаты…

Благополучно миновав гостиную, Пит поднялся к себе. Если родители не замечают его, он тоже не будет обращать на них внимания. Тем более сейчас у него задача поважнее… Он должен влюбить в себя мечту всей своей жизни – Дженнифер Китс. И он это сделает…

Пит вытащил книгу из-под рубашки. Кожа, о которую всю дорогу терлась волшебная книга, горела и зудела. Это показалось Питу плохой приметой. Вдруг змея на корешке книги – настоящая? И пока Пит бежал, сломя голову, она искусала его своими ядовитыми зубами?

Он тряхнул непослушными кудрями, вьющимися, как у матери. Что за ерунда лезет в голову… Приглядевшись к кожаной змее, Пит убедился, что она вовсе не настоящая. Обычный рельеф на переплете старинной книги. Только и всего…

Плюхнувшись на диван, Питер раскрыл книгу и принялся листать ее с самого начала, страницу за страницей. Только бы найти это заклинание… Да еще бы прочесть его… Кажется, на той странице, которую показала ему госпожа Эльва, была бумажка. И, если она не вывалилась во время бега, Пит обязательно найдет страницу… Конечно, это очень нехорошо, что он украл книгу и без спросу потрогал шар. Но книгу он вернет. Обязательно вернет. А с шаром все как-нибудь уладится… Ведь госпожа Эльва на то и колдунья, чтобы ладить со злыми духами…

После нескольких минут поисков Пит нашел бумажку. Вот они, нужные страницы! Сердце Питера забилось, как сверчок, зажатый в кулаке. Сейчас он прочитает заклинание, и Дженнифер Китс втрескается в него по уши! Однако прочесть заклинание было не так-то просто. Слова, написанные непонятными буквами, не хотели раскрывать перед ним, несведущим, своего истинного смысла. Закорючки, испещрившие бумагу, плясали в глазах Пита, словно издеваясь над ним.

Пит закусил губу и захлопнул книгу. Не может быть! Столько труда, и все понапрасну! Неужели даже магия бессильна против его неудач?! Внезапные слезы скользнули к уголкам глаз, но Пит сдержался. Он не позволит себе разнюниться, как какая-нибудь девчонка!

Пытаясь справиться с непрошеными слезами, он сжал кулак. В кулаке что-то зашуршало, и Пит тут же раскрыл ладонь. Бумажка… Та самая, которую он извлек из бесполезной книги. Пит с любопытством развернул бумажку, и слезы высохли, как робкие капли дождя на летнем солнцепеке. Вот оно, заклинание!

На бумажке черным по белому были написаны слова, на этот раз более-менее понятные Питу:

 
Прочитай заклятье вслух,
Поменяй ты с духом дух,
Поменяй ты тело с телом,
Ну скорее же, за дело!
 

И, взбодренный странным четверостишием, Пит прочитал заклинание, написанное под коротеньким стишком:

– Ималет сетйянемоп, модяр отч, ет…

Не успел он прочитать заклинание, как в дверь постучали. Бумажка вновь скукожилась у Пита в кулаке, а книжка оказалась под тумбочкой, в маленькой вселенной, созданной из скопления пыли, затвердевших жвачек и мерцающих оберток из фольги.

– Войдите, – хрипло произнес Пит, опасаясь, что в дверь войдет какой-нибудь монстр, вызванный неумелым заклинателем.

Его опасения оказались напрасными – за дверью стояли родители. От удивления Пит аж рот раскрыл. Родители в его комнате были такой же редкостью, как улыбающееся личико Дженнифер Китс, обращенное в его сторону. Если кто и наведывался в его мышиную норку, так это миссис Пирс. Похоже, ее одну интересовали его дела.

– Па, ма? – не скрывая удивления, произнес Питер.

– Пит, дорогой, не пора ли баиньки? – поинтересовалась ма, натягивая на лицо улыбку мамаши, озабоченной тем, что ее ребенок сосет пальчик.

Как будто я и вправду младенец! – разозлился Пит, но злость тут же уступила место радости. Как-никак, они все-таки пришли к нему!

– Я недолго, – улыбнулся Пит и посмотрел на отца.

Тот стоял, чуть-чуть сгорбившись, скрестив руки на груди. Взгляд у матери был расстроенный и усталый, а у него – какой-то обреченный. Ведь они ссорились, вспомнил Пит. Он тут же почувствовал укол вины. Стоило все же забыть на время о Дженнифер. Какими бы равнодушными ни были эти люди – они его родители…

Мысль о Дженнифер всколыхнула в нем угасший страх. Ну надо же, чуть не забыл о главном! Ведь он так и не дочитал заклинание до конца! Испугавшись, что магия может не подействовать, Пит тотчас же зашуршал губами. Только бы не ошибиться… Только бы произнести слова так, как они записаны на этой бумажке…

– Что ты там бормочешь? – обеспокоенно спросила Юта. Неужто ее ребенок общается с воображаемым другом?

– Читаю вечернюю молитву, – невозмутимо ответил Пит.

Робин, который всегда был атеистом, удивленно вскинулся на сына.

– Молитву? С каких это пор? Тебя научила миссис Пирс?

Пит кивнул, краснея от собственного вранья.

Робин почувствовал, как в душу вкралось недовольство. Недовольство самим собой. Он так долго не обращал на сына внимания, а сын, оказывается, вырос. И верит в Бога, в отличие от него, отца. Читает молитвы, слушает какую– то музыку, любит какие-то книги и еще много вещей, о которых сам Робин не имеет ни малейшего представления. Чтобы скрыть неловкость, повисшую в воздухе тонкой паутиной, он подошел к сыну и потрепал его по кудрявым волосам, пепельным, совсем как у матери.

– Спокойной тебе ночи, Пит.

– Спокойной ночи, – донеслось до Пита эхо материнского голоса.

– Спокойной ночи, – с удивлением расслышал он свой собственный голос, тонкий, как у мышонка.