Текст книги "Жизнеописание Сайфа сына царя Зу Язана"

Сакрадион рассказывает царю Афраху, как Ной проклял своего сына Хама, прародителя эфиопов и суданцев, который посмеялся над наготой отца.

Пока они так беседовали, вдруг раздались радостные крики. Царь послал узнать, в чем дело, и тут вошел великий хаджиб, поцеловал перед царем землю и сказал:

– Счастливая весть, о царь Афрах, прими радость и веселье и расстанься с думами и заботами.

– О чем ты говоришь, что случилось? – спросил царь.

А хаджиб ответил ему:

– О великий царь нашего времени, царица Дахмана родила.

Услышав это, царь Афрах возрадовался и развеселился. Он тотчас встал и отправился к своей жене, а, войдя к ней, увидел, что царица родила дочь, сиявшую дивной красотой, подобно полному месяцу, а на щеке девочки виднелась такая же родинка, как у мальчика-найденыша. Радости царя не было пределов, и на сердце у него стало легко. Взяв свою дочь, он вынес ее к проклятому Сакрадиону и положил рядом с мальчиком. И люди окружили детей, разглядывая их. Царь Афрах воскликнул:

– Посмотрите, как прекрасны эти две родинки и как сияют они на этих щеках!

Но мудрец Сакрадион ударил себя по голове, разодрал одежду и, сорвав с головы чалму, швырнул ее оземь, потом стал рвать свою бороду, бросился на землю и завопил, проклиная и солнце, и луну, захрипел и стал биться головой об пол, так что у него расшатались зубы. Он возопил:

– О Зухаль на небесах, о звезды на своих кругах, как меня страшат эти родинки, как я боюсь, что они соединятся!

– Что с тобой, мудрый советник, что случилось? – спросил царь Афрах.

А тот ответил:

– А то, что ты противишься мне, не слушаешь моих советов и творишь зло. Я же говорю тебе: убей этого мальчика, не оставляй его в живых, ибо я не хочу его видеть и не желаю о нем слышать!

Царь спросил:

– Почему же, о великий мудрец нашего времени?

– Знай, о царь, что, когда соединятся эти две родинки, исполнится проклятие Ноя, мир ему, суданцы станут рабами и слугами потомков Сима, на страну эфиопов обрушится гибель и разрушение, и следы этих народов будут стерты с лица земли. И если ты не хочешь убить этого мальчика и напоить его из чаши гибели, то убей свою дочь – тогда избавишься от трудов и забот, – отвечал Сакрадион.

Когда царь Афрах услышал эти слова, у него потемнело в глазах, и его охватили горестные думы. Он гневно воскликнул:

– О недобрый советчик, о проклятый, отродье сатаны, клянусь Зухалем на небесах и звездами на их кругах, разве возможно, чтобы я убил собственную дочь и поднес ей чашу гибели? Что касается этого мальчика, то в чем же он грешен, зачем мне поить его напитком смерти? Если необходимо, я разлучу этих детей, поселю их в разных домах далеко друг от друга, так что они не смогут встретиться.

Сказав это, царь Афрах встал, взял свою дочь и мальчика и отнес обоих детей к жене. Он выбрал для своей дочери кормилиц и нянек, чтобы они заботились о ней и днем и ночью, с утра и до вечера. Мальчику он тоже назначил кормилиц и нянек и дал ему имя Вахш аль-Фала – Зверек пустыни, потому что охотник нашел его в пустынном месте.

Прошло несколько дней, и однажды, когда нянька Вахта наполняла у источника кувшин, из которого поила ребенка, она услышала голос:

– О невольница, отдай мне Вахша, пусть он растет у меня, пока ему не исполнится три года.

Невольница не обратила внимания на этот голос и ничего не ответила, но голос повторил то же самое во второй раз, а потом – в третий и еще добавил:

– Если ты, о дочь сатаны, не оставишь его здесь по доброй воле, я заберу его насильно!

Невольница так испугалась, что положила ребенка около источника и убежала. А когда она вернулась, то не нашла и следов ребенка. Охваченная горем и страхом, невольница поспешила к царю Афраху и рассказала ему об этом удивительном происшествии. Царь загрустил и задумался, а потом поведал обо всем, что случилось, мудрецу Сакрадиону. Этот проклятый сказал царю:

– Хвала богам, что мы избавились от этого найденыша. Это Зухаль услышал мои молитвы и послал нам спасение.

И он стал веселиться и ликовать, и радость его не имела пределов.

Так проходили дни, месяцы и годы, а к концу третьего года все выяснилось. А случилось это вот как: однажды царь Афрах вышел из дворца и спустился к тому самому источнику. И вдруг он услышал голос:

– О царь Афрах, радуйся доброй вести! Я взяла мальчика по имени Вахш аль-Фала и воспитала его, как могла, среди горячих песков и зеленых холмов. Я обещала вернуть его через три года, поэтому я привела его сейчас, чтобы вручить тебе. Прими его из моих рук и береги как зеницу ока от всех обидчиков и врагов, а тот, кто посмеет причинить этому ребенку вред, тотчас примет от меня гибель, я сведу в могилу и его, и семью его, и род его – все они исчезнут бесследно, и произойдет от этого великое множество бед и несчастий. Знай, о царь Афрах, что этот мальчик – царь, сын доблестного царя, а теперь он стал и моим сыном, потому что я вскормила его своей грудью и буду вечно служить ему.

Царь Афрах взял мальчика, повел его к жене и рассказал ей обо всем. Дочь царя назвали Шамой, поэтому царь сказал своей жене:

– О мать Шамы, возьми этого мальчика, потому что он вернулся к нам.

Увидев Вахша, царица поднялась, обняла ребенка от всего сердца и поцеловала его в лоб. И радости ее не было пределов.

О благородные господа, вы уже знаете, что Вахш был унесен от источника и снова вернулся туда, а причиной тому было дивное диво и чудо из чудес. Когда Камария бросила мальчика в безлюдной степи, среди голых равнин и каменистых дорог, и, оставив его под деревом, вернулась в свои земли, не страшась гнева могучего и славного бога, мимо того дерева прошла одна из цариц джиннов, а с ней была ее дочь по имени Акиса, красотой подобная светлому солнцу. Мужем царицы джиннов был великий царь, правитель обширных земель и краев. Звали его Белый царь, а жил он на Лунных горах у истоков Нила. Этот царь прожил долгую жизнь, но у него не было других детей, кроме этой дочери, его светлого солнышка, которую он назвал Акиса – Длиннокосая, холил и лелеял, одевал в шелка и парчу. И вот ее мать отправилась по какому-то делу и взяла Акису с собой. Она миновала безлюдную пустыню и остановилась в долине среди горячих песков и зеленых холмов, чтобы отдохнуть и поесть, и случилось все это по велению всеведущего бога. Она устроилась под тем самым колючим деревом и хотела немного поспать, как вдруг услыхала голос младенца, который плакал в раскаленной полуденным зноем степи. Царица подошла к ребенку и, увидав его, пожалела и накормила грудью. Когда дитя насытилось, царица оставила его, взяла свою дочь и возвратилась к мужу, которому рассказала о том, как нашла в пустынной степи маленького ребенка, накормила его и ушла домой. Когда царь услышал ее слова, его охватили гнев и тоска, и он стал упрекать свою жену за то, что она сделала, говоря:

– Горе тебе, ты что же, не боишься бесчестия, бесславия, унижения и позора? Как же ты оставляешь малое дитя в дикой пустыне, раскаленной полуденным зноем? Ведь ты кормила его своей грудью, и он стал твоим сыном!

И царь в гневе обнажил меч. Увидев это, царица так испугалась и встревожилась, что взлетела высоко над землей и понеслась над пустынями, степями, равнинами и горами, пока не прилетела к тому месту, где она видела ребенка. Но теперь она не нашла там никаких следов младенца, потому что как раз в этот день охотник взял мальчика, отнес его к царю Афраху, и произошло все то, о чем мы уже говорили. Охваченная тревогой и беспокойством, царица джиннов стала облетать низины и равнины, горы и долины, обходить пустыни и болота, пока не услышала, что этот мальчик находится у царя Афраха. Тогда она отправилась к царскому дворцу, взяла ребенка, и произошло то, о чем мы уже поведали. Потом она полетела обратно к Лунным горам и истокам Нила, все еще тревожась и волнуясь. Прибыв в свои земли, царица отправилась к Белому царю и рассказала ему все, как было. Царь обрадовался и развеселился, а царица стала кормить мальчика грудью вместе со своей дочерью. Так проходили дни, месяцы и годы. А через три года царица, взяв мальчика, возвратилась к царю Афраху, но об этом мы уже говорили. Вернемся же теперь к нашему рассказу после молитвы, вознеся и восславив племена рабиа и мудар.[51]51
  Рабиа и Мудар – наиболее сильные и многочисленные североарабские племена.


[Закрыть]

Глава пятая

Когда царь Афрах снова взял мальчика, все его горести и печали развеялись. Он сказал своей жене:

– Мы отведем ему особое место, где он будет играть и веселиться, назначим ему слуг, которые будут заботиться о нем и днем и ночью, с утра и до вечера.

Царица согласилась с мужем, и он выбрал для мальчика такое место и поручил его заботам своих слуг. Так ребенок рос, пока ему не исполнилось семь лет. Тогда мальчик попросил, чтобы его обучили искусству верховой езды. Царь приказал привести невысокую и смирную кобылицу, но эта лошадь не понравилась Вахшу, и он отказался сесть на нее. Тогда ему привели темного как ночь вороного жеребца, взращенного вождями арабов, который рыл копытом землю. Этот конь пришелся по душе Вахшу, мальчик сразу вскочил на него и выпрямился в седле. Потом он попросил длинное копье и острый меч, и, когда слуги принесли ему это оружие, дивясь его силе, Вахш выехал на площадь и стал состязаться с юношами. Он наносил своим противникам удары мечом, вышибал их из седла длинным копьем, побеждая всех, кто пытался померяться с ним силою. Так он упражнялся до тех пор, пока его плечи не развились и руки не окрепли. Каждый день он выезжал на площадь и вызывал на поединок своих сверстников, а потом стал одолевать не только юношей, но и взрослых героев-храбрецов и посрамлять на поле боя рыцарей. Всякий, кто вступал с ним в поединок, очень скоро раскаивался и мечтал только об одном: как бы выйти из этого боя целым и невредимым. Вахш побеждал всех, рассекая своих противников мечом, потому что он принадлежал к роду стойких мужей и храбрейших рыцарей. Так он стал одним из лучших всадников и храбрейших героев. И когда он прославился своим воинским искусством и превзошел красотой и добродетелью всех людей своего времени, поэты стали слагать о нем стихи, потому что стоило только ему выехать из дому, как он поражал сердца и свободных и рабов – все сгорали от любви к нему.

Когда Вахшу исполнилось четырнадцать лет, он возмужал и окреп, у него на подбородке стал пробиваться темный пушок, а родинки на щеках стали похожи на комочки амбры. Повзрослев, Вахш пристрастился к охоте и к другим молодецким забавам и развлечениям, и они занимали все его время. Так и рос Вахш аль-Фала, так он обучился верховой езде и воинскому искусству.

А царь Афрах однажды спустился в диван и сел на царский трон, окруженный везирами и эмирами, приближенными и доблестными воинами, арабы и слуги стояли перед ним. Вдруг вошел мудрец Сакрадион. Царь поднялся ему навстречу, почтительно его приветствовал и усадил рядом с собой как близкого родича, говоря:

– О великий мудрец нашего времени, знаешь ли ты о том, что известно теперь всем и каждому?

– О доблестный царь-победитель и герой-устрашитель, расскажи мне, в чем дело, – сказал советник.

И царь Афрах сказал:

– Знай, о великий мудрец нашего времени, что мальчик по имени Вахш аль-Фала, найденный охотником и унесенный джиннами, возвращен на то же место, откуда его забрали. А похитила его царица джиннов, которая сказала мне: «Теперь я стала его матерью, а он – моим сыном: ведь я вскормила его своим молоком и вырастила его в своей стране. Береги же этого мальчика и смотри, чтобы никто не причинил ему зла и не нанес вреда. А тому, кто вздумает обидеть Вахша, придется испить чашу гибели из моих рук и навеки распрощаться с этим миром, он бесследно исчезнет с земли, и никто не узнает, где он».

Когда мудрец услышал это, у него чуть не разлилась желчь. Он сказал царю Афраху:

– Знай, о потомок благородных царей, тебе необходимо удалить этого юношу и разлучить его с твоей дочерью, чтобы они не смогли сблизиться, потому что, если только это случится, Зухаль так разгневается на тебя, что погубит всех людей нашего племени в горах и долинах.

Царь Афрах поверил этим обманным словам и сказал Сакрадиону:

– Будь по-твоему, о доблестный мудрец!

А пока Вахш рос, царь Афрах приводил мальчика за руку в диван и усаживал его рядом с собой среди своих приближенных и родичей, брал с собою на охоту и прочие царские забавы. Вахш привык ездить верхом и вступать в поединки и днем и ночью. Каждый день он выходил в город и если находил охотника поиграть с ним, то побеждал его и повергал во прах. А если кто-нибудь пытался обидеть его, когда он гулял по городу, то такого обидчика он убивал на месте, будь то стар или мал, бедный или богатый эмир. Жители города стали приходить в диван царя Афраха и жаловаться на Вахша, а царь отвечал им: «Это ведь маленький ребенок, бедный сирота», а сам радовался его силе великой радостью. Но жители города все чаще и чаще жаловались на обиды, причиненные Вахшем. Никто не мог стать у него на пути, а уж если кто задевал его, тому приходилось совсем туго.

Когда мудрец Сакрадион узнал об этом, он встревожился и задумался, а гнев его закипел еще сильнее, чем раньше, наполняя злобою и жестокостью его сердце. И вот однажды он с грустным и задумчивым видом обратился к Афраху и сказал ему:

– О доблестный царь, если ты не удалишь этого юношу, не изгонишь его из нашей страны и не избавишь от него нашу землю, клянусь Зухалем на небесах и звездами на их кругах, я напишу своему брату Сакрадису, чтобы он рассказал великому царю Сайфу Араду Громогласному, правителю этих земель и краев, о том, как ты взрастил на нашей земле врага. Узнав об этом, царь Арад пошлет против тебя могучее войско, подобное бушующему морю, отберет у тебя землю, унизит тебя и с позором изгонит из города в самые дальние края, так что тебе никогда больше не видать этих мест. Он разрушит твое жилище и сотрет твои следы с лица земли, и люди скажут: «Был когда-то в этом городе царь по имени Афрах, но его изгнали, и ему пришлось скитаться в пустынях и степях».

Услышав от Сакрадиона эти слова, царь Афрах понял, что он так и сделает, и потому ответил:

– О великий мудрец нашего времени, я не буду противоречить тебе в этом деле.

Мы уже говорили, что царь Афрах был храбрым воином, который отличился в боях и внушал страх, подобно доблестному льву. Но он подчинялся царю Сайфу Араду, который правил всеми этими краями. А среди рыцарей, подвластных царю Афраху, был один доблестный воин и бесстрашный герой, истинный дьявол в человеческом образе, которого звали Атамтам, Пронзающий Деревья. Его сердце было тверже скалы и смелее бушующего потока. Этот рыцарь владел крепостью, которая находилась так далеко от города царя Афраха, что до нее надо было три дня скакать на коне по степям и холмам. А прозвали его Пронзающим Деревья потому, что он был умелым всадником и могучим героем. В крепости его был чудесный сад, в котором зрели разные плоды, росли тенистые деревья, а под ними были вырыты прямые каналы. В этом саду было десять огромных деревьев с толстыми стволами. И когда этот рыцарь садился на коня, он брал копье и ударял им по одному из этих деревьев с такой силой, что пробивал его насквозь. Воинское искусство этого героя славилось по всей стране, отовсюду к нему съезжались воины и рыцари, а царю Афраху он был дороже всех его родных.

И когда Сакрадион сказал царю Афраху то, о чем мы уже упоминали, царь тотчас послал гонца известить Атамтама, что царь требует его по неотложному делу. И посол быстро поскакал по пустыне и степи, чтобы как можно скорее прибыть к замку Пронзающего Деревья. Войдя к Атамтаму, гонец поцеловал перед ним землю, и Атамтам спросил его:

– Откуда ты и куда, о храбрый воин?

– Я от царя Афраха, того, что, как лев, не ведает страха в битве и сражении, – отвечал посол и передал послание царя.

Повинуясь приказу царя Афраха, Атамтам тотчас сел на коня, подобный колонне или последнему из потомков племени ад[52]52
  Племя ад – мифический народ, якобы уничтоженный богом за беззакония и непослушание пророку Худу.


[Закрыть]. Он взял с собой своих храбрецов и отправился в путь по степям и холмам, пересекая пустыни и болота. Прибыв к царю Афраху, Атамтам поцеловал перед ним землю, а царь из почтения к герою встал, а потом усадил рыцаря рядом с собой и оказал ему высшее уважение. Три дня он угощал Атамтама и награждал его дарами, а на четвертый день Пронзающий Деревья обратился к доблестному царю Афраху и спросил его:

– О великий царь нашего времени, которому нет равных во все века, почему ты позвал меня, может быть, тебя обидел какой-нибудь враг или кто-нибудь из царей напал на тебя? Скажи только, и я сотру обидчика с лица земли и разрушу его жилище! Или, может быть, кто-нибудь из жителей этой земли выказал тебе неповиновение? Скажи, и я убью его, хоть бы это был сам царь Сайф Громогласный.

И когда царь Афрах услышал эти слова, он смутился и забеспокоился, а потом ответил:

– Знай, о сын мой, что у меня есть мальчик, который мне дороже всей родни и всего царства. Возьми его с собой в свою крепость и береги его, как только сможешь. Я поручаю его тебе, а ты поступай с ним согласно моему завету, потому что я знаю, что нрав его благороден. Будь с ним почтителен, доброжелателен и ласков, пусть он поучится у тебя доблести, смелости и искусству верховой езды.

А беседовали они в отсутствие Сакрадиона, брата проклятого Сакрадиса. И Атамтам ответил царю: «Слушаю и повинуюсь!» – взял мальчика и отправился с ним в обратный путь по степям и холмам. Их сопровождали всадники, и они ехали три дня, а на четвертый день приблизились к замку, все обитатели которого радостно встретили их, дивясь красоте Вахша. Все спрашивали Атамтама:

– Что это за юноша, о доблестный герой?

А он отвечал им:

– Я усыновил его и хочу по мере сил обучить его воинскому искусству.

И Атамтам стал каждый день выезжать на площадь вместе с Вахшем, обучая его воинской доблести. Подобный разгневанному льву, он показывал юноше различные боевые приемы, учил его наносить удары и отражать их, учил быть храбрым, отважным, сильным, терпеливым и находчивым, наставлял в верховой езде и обучал обороне и нападению. Так прошел год, и Вахшу исполнилось пятнадцать лет. Он научился от Атамтама разным приемам, которые могли пригодиться и в битве и в сражении, и в осаде и в наступлении, и всаднику и пешему воину.

И вот однажды непобедимый рыцарь Атамтам, Пронзающий Деревья, воскликнул:

– О Вахш аль-Фала!

А тот отозвался:

– Я здесь, отец!

– О сын мой, – продолжал Атамтам, – ты стал смелым, доблестным и сильным, ты постиг различные приемы борьбы на копьях и мечах, но тебе осталось овладеть еще одним искусством.

И Вахш аль-Фала спросил:

– Что же это за искусство, о потомок славных отцов?

Тогда Атамтам сказал:

– Пойдем со мной, сын мой, и ты увидишь чудо.

Они вышли вместе и направились в сад. Там они подошли к ореховому дереву, такому огромному, что целый час можно было идти в его тени, а вершина этого дерева пронзала облака – таким создал его всеблагой творец. Листья этого дерева походили на листья банана, а благоухание его цветов – на аромат чистого мускуса. Его вершина возвышалась над всеми окружающими деревьями, а неподалеку от него росло еще девять таких же деревьев, и в каждом из них было отверстие. Вахш аль-Фала спросил:

– О господин мой, что это за дыры в деревьях? Клянусь Зухалем, я не знаю, что и подумать об этом!

Атамтам ответил ему:

– Знай, о сын мой, который мне дороже родных моих детей, это я сажусь на коня, наезжаю на такое дерево и, вонзив в него копье, пробиваю его насквозь. Поэтому меня и прозвали Пронзающий Деревья, а мое настоящее имя – Атамтам, неустрашимый герой.

И Вахш аль-Фала воскликнул:

– О отец, это ты совершил такое чудо и пронзил эти деревья?

– Да, клянусь звездой Зухаль на небесах! – ответил тот.

И Вахш попросил:

– Встань, отец мой, пронзи какое-нибудь из этих деревьев и покажи мне, как ты совершаешь такие чудеса?

Атамтам ответил: «С любовью и уважением», затем встал, подобный непобедимому льву, облачился в доспехи и, сев на коня, взял в руку копье, а потом отъехал от деревьев и обратился к юноше:

– О сын мой, я думаю, что мое счастье покинуло меня, а твоя звезда уже взошла.

Вахш аль-Фала сказал:

– Дай мне это копье и посмотри, что я сейчас сделаю!

Атамтам отдал Вахшу копье, тот взял его и, бросившись к дереву, которое хотел пронзить его приемный отец, ударил его копьем, так что острие прошло сквозь дерево во всю его толщину и вышло на целую пядь с другой стороны. А потом, проносясь мимо этого дерева на коне, который мчался в широкую степь, Вахш протянул руку и без труда вытащил копье. Затем он повернул назад, пронзил дерево еще раз, вытащил копье, не сходя с коня, который проносился среди холмов и скал, и так он поворачивал коня, метал копье в дерево и вытягивал его с другой стороны, пока не проделал в этом дереве сорок отверстий! При этом он нисколько не дивился и не кичился, как будто не находил в этом ничего особенного.

Тогда Атамтам сказал Вахшу:

– Ну-ка, сын мой, проткни вот это дерево!

И показал ему на одно из самых больших деревьев, что росло среди этой безлюдной земли. А это дерево в десять раз превосходило все другие высотой и толщиной.

Услышав эти слова, Вахш повиновался и, отдохнув немного, снова сел на коня, радостно взял в руку копье и с криком: «Клянусь звездой Зухаль, я – Вахш аль-Фала!» – ринулся на дерево и изо всех сил ударил его копьем. И когда копье вылетело из его руки, оно пронзило дерево, а потом разрушило стену замка и ушло в степь, как будто было пущено из камнеметной машины. А из стены от удара этого доблестного всадника посыпались камни.

Атамтам же, увидев это, был поражен и растерян. Его охватил беспредельный гнев, и он, сбросив с головы венец и сняв сандалии, стал бить себя ими по голове, так что у него зашатались зубы, а потом принялся колотить себя руками по щекам, пока из глаз не брызнула кровь. Он хрипел и рычал, поносил солнце и луну, восклицая:

– Клянусь звездой Зухаль, это сын порока и исчадие греха, это враг, выкормленный в нашей стране и взращенный на нашей земле!

Затем, обратившись к Вахшу и не помня себя от неистового гнева и смятения, он вскричал:

– Кто знает, может быть, ты тот самый, кто исполнит проклятие Ноя потомкам Хама? Знай, что это не твоя земля и не земля твоих отцов и дедов, нет, это издревле наша земля и страна наша еще со времени нашего прародителя Хама, а ты убирайся с этой земли, о сын презренных, и когда бы мы тебя ни нашли и где бы мы тебя ни настигли, мы убьем тебя, чтоб тебе пропасть вместе с твоими делами, чтоб тебе не жить и по нашей земле не ходить, о рогач, потомок тысячи рогачей!

Услышав эти слова, Вахш аль-Фала опечалился и разгневался. Оставив коня, он бросился бежать по степям и холмам, спасаясь от гибели. Он бежал по пустынным местам, и слезы текли у него по щекам, а он рыдал и произносил горестные стихи.