Текст книги "Жизнеописание Сайфа сына царя Зу Язана"

Глава седьмая

Царь Афрах отвел Вахшу отдельные покои, одарил его богатыми одеждами, каких никто еще не носил, а стоили эти одежды тысячу и еще сто монет. А царевна Шама радовалась своему избавлению от этого ужасного джинна: ведь спас ее доблестный рыцарь, бесстрашный герой, и она готова была стать рабой его. Царь Афрах приказал заколоть верблюдов и овец и приготовить оду и устроил богатый пир, празднуя освобождение своей дочери от Мухтатифа. Он велел глашатаю созвать всех горожан, от мала до велика, женщин и мужчин, рыцарей и героев, чтобы все они поутру явились на царский пир – и знать, и простонародье – и пировали бы за столом царя Афраха три дня. И гости угощались целых три дня, возглашая вечную славу и благоденствие царю Афраху и желая ему избавления от всех несчастий и бед. Все веселились и радовались и к кубкам прикладывались, играли, плясали, развлекались и смеялись на весь мир, пока не кончился пир.

Так было с царем Афрахом. А его дочь Шама, которая сияла красой, подобно светильнику, томилась сердцем от любви к юноше, который спас ее среди степей и холмов, а видом был подобен ясному месяцу. В эту ночь она встала, потому что ей не спалось из-за любви и страсти, и когда все уснули, и ночь окутала своим мраком землю, она отправилась в покои Вахша. А Вахш аль-Фала тоже полюбил ее, увидев, как она прекрасна и хороша, молода и стройна. Любовь к Шаме проникла к нему в сердце и так заполонила его душу и разум, что он не мог терпеть и страдал от своей великой страсти. Он совсем потерял голову и был в смущении, не зная, что делать и как заговорить об этом с отцом Шамы. И когда его страсть достигла предела, он стал слагать стихи, читая их нараспев.

А Шама стояла и слушала стихи, которые произносил Вахш. Когда же он кончил, Шама вошла, приветствовала юношу и села рядом с ним, а Вахш при виде ее обрадовался несказанной радостью. Они провели некоторое время, беседуя друг с другом, и любовь их возрастала с каждым мгновением. Потом Шама, обратившись к Вахшу, сказала:

– О Вахш аль-Фала, клянусь звездой Зухаль в небе, если ты любишь меня так, как говорится об этом в твоих стихах, и если любовь ко мне действительно овладела твоим сердцем, то пойди в диван, и посватай меня у моего отца, украшения рыцарей, в присутствии всех сановников царства, потому что ты мне ближе и дороже, чем какой-нибудь чужак, ты мой спаситель и благодетель, ведь это ты избавил меня от джинна, когда я томилась в отчаянии и страхе, и спас меня от смерти и гибели. Ты освободил меня своим мечом и защитил меня своим бесстрашием.

И Вахш аль-Фала ответил ей:

– О возлюбленная моего сердца, о надежда влюбленного, я слушаю тебя и повинуюсь тебе и сделаю все, как ты сказала.

После этого Шама простилась с ним и возвратилась в свои покои, сгорая от страсти еще сильнее, чем прежде.

Так они провели ночь, а когда Аллах ниспослал утро и мир засиял в лучах зари, Вахш пробудился и, горя любовью и страстью, отправился в диван и приветствовал всех, кто там был. Увидев Вахша, царь Афрах сказал: «Добро пожаловать» – и усадил его рядом с собой: ведь Вахш стал ему дороже всех близких и родных. Так Вахш и просидел рядом с царем, пока диван не кончился, однако стыдливость помешала ему заговорить в присутствии всех воинов и храбрецов о сватовстве и женитьбе, как они порешили с Шамой. Диван кончился, и все разошлись по домам к своим женам и детям. А на следующую ночь Вахш аль-Фала сидел у себя, погруженный в грустные думы. Он и не заметил, как царевна Шама вошла к нему. Она приветствовала его и сказала:

– Почему ты сегодня не посватал меня у моего отца перед моими родичами? Если бы ты это сделал, ты избежал бы упреков и нареканий.

Вахш ответил ей:

– О возлюбленная сердца и души, мне было стыдно!

И Шама спросила его:

– Неужели ты так стыдлив, о господин мой?

– Да, – ответил Вахш, – но завтра утром я отважусь, чего бы это мне ни стоило.

И они провели время, беседуя друг с другом, а потом Шама простилась с ним и ушла к себе. А Вахш аль-Фала дождался утра и отправился к царю Афраху и, придя в диван, увидел, что там уже собрались все сановники государства. Когда царь Афрах увидел Вахша, он приветствовал его с почетом и усадил рядом с собой. И они беседовали до тех пор, пока диван не кончился, и все не разошлись. Тогда Вахш аль-Фала встал и отправился в свои покои, размышляя о своем деле и о том, что он скажет Шаме.

И когда он сидел в своей комнате, погруженный в думы, к нему вошла Шама. Она приветствовала его, села рядом с ним и спросила:

– До каких пор ты будешь стыдиться, о господин мой Вахш аль-Фала? Наберись смелости, сделай усилие и посватай меня или поручи это кому-нибудь, на такое дело согласится каждый.

И они провели некоторое время в беседе, а потом Шама ушла к себе. Утром Вахш аль-Фала вошел к царю Афраху и увидел, что диван уже собрался, – пришли и храбрые военачальники, и мудрые сановники. Был там и мудрец Сакрадион. Тут Вахш аль-Фала собрал все свои силу и всю решимость и встал с места. Тогда царь Афрах окликнул его и приказал ему сесть возле себя. Но Вахш аль-Фала ответил:

– Я слышу тебя, о великий царь нашего времени, которому нет равных во все века!

Потом он пробормотал несколько слов, не зная, как начать, но вскоре взял себя в руки, собрался с духом и произнес красноречивую речь, желая царю вечной славы и благоденствия, избавления от всех бед и несчастий. И царь спросил его:

– Что тебе нужно, о юноша, скажи мне, и я все исполню, о потомок благородных мужей!

Тогда Вахш аль-Фала сказал:

– Я пришел к тебе, чтобы посватать твою достойную дочь, не откажись отдать мне в жены эту свято хранимую госпожу, бесценную жемчужину царевну Шаму.

И когда Сакрадион услышал эти слова, свет померк у него в глазах. Он ударил себя рукой по голове, так что у него зашатались зубы, разодрал одежду и стал рвать свою бороду. И царь спросил его:

– Что с тобой, о мудрый советник и благородный господин? Почему ты так ведешь себя, что тому причиной?

– Случилось именно то, чего я боялся и что предвидел. Ведь если соединятся эти две родинки, настанет конец, страна эфиопов и суданцев будет разорена, их города и селения разрушены, а сами они либо погибнут, либо будут изгнаны из своей родины, либо превратятся в рабов и слуг.

Но царь Афрах воскликнул:

– Что ты говоришь, о великий мудрец нашего времени, ведь вчера этот юноша спас мою дочь от этого дьявола-джинна! Там, в степях и на холмах, когда наше горе не знало пределов, он избавил нас от страха и вернул нам покой.

Сакрадион же ответил царю Афраху:

– Скажи ему, что дело замужества царевны поручено мудрецу Сакрадиону, пусть просит царевну у него, а тот окажет ему милость и отдаст тотчас Шаму ему в жены: ведь он более достоин ее, чем какой-нибудь чужак.

Выслушав Сакрадиона, царь Афрах обратился к Вахшу и сказал:

– О сын мой, твое сватовство мне дороже всего, а ты для меня желаннее всех женихов, но я должен сообщить тебе, что дело замужества царевны поручено нашему советнику.

Услышав эти слова, Вахш аль-Фала подумал, что близится исполнение его желаний. Обратившись к Сакрадиону, он сказал:

– О великий мудрец нашего времени, я пришел к тебе просить в жены дочь царя Афраха, не отказывай же мне и не обмани мои надежды.

И Сакрадион, коварный хитрец и обманщик, ответил:

– Аx, аx, о великий рыцарь нашего времени, Шама твоя раба и невольница, она принадлежит тебе, а ты ей, о величайший храбрец всех стран и земель, она никогда не станет женой другого, пусть Зухаль даст тебе победу над всеми твоими врагами. Но ты ведь знаешь, что за девушек надо платить выкуп, особенно за царских дочерей. За них надо платить дорогой ценой, о доблестный рыцарь!

И Вахш аль-Фала воскликнул:

– О великий мудрец нашего времени, требуй от меня перед этими рыцарями, чего хочешь, и ты получишь все, что потребуешь!

– Я не прошу у тебя денег и даров, верблюдов и верблюдиц, палаток и шатров, – отвечал Сакрадион. – Я прошу только, чтобы ты принес мне голову чернокожего раба по имени Садун аз-Зинджи.

Тогда Вахш аль-Фала спросил:

– А где его найти, как отыскать путь к его жилью?

И Сакрадион ответил:

– Ты найдешь его в крепости, которая зовется Звездной. Она высится среди степей и холмов на расстоянии трехдневного пути от нашей страны. Если ты не принесешь голову Садуна, то не жди свадьбы.

– Я добуду ее, хотя бы мне пришлось осушить чашу смерти! – ответил Вахш. После этого все разошлись, а Вахш уединился в своих покоях, размышляя об этом деле.

А этот Садун, о котором говорил проклятый Сакрадион, был доблестным воином, неустрашимым героем и отважным всадником. Он прославился в странах эфиопов и суданцев своим воинским искусством, и его боялись все цари тех земель. Под началом у него было восемьдесят сильных рабов, которые не страшились ни смерти, ни гибели. Садун был непобедимым воином, он один мог биться с целым войском, как бы многочисленно оно ни было. Он налетал на караваны, грабил их и убивал мужчин и женщин. Все путники и купцы боялись его нападений и страшились его силы. И когда весть о нем дошла до султана, правителя всех стран эфиопов и суданцев, великого царя Сапфа Арада, он огорчился и разгневался, а потом снарядил пять тысяч облаченных в доспехи всадников и отправил их во главе с одним из своих хаджабов против Садуна. Но тот вышел, окруженный своими рабами, и, бросившись как безумный на пятитысячное войско, разбил его, а остатки рассеял по степи. Уцелевшие воины прибыли к царю Араду и рассказали ему о своем поражении, тот подивился могуществу и силе этого раба, а потом снарядил против него еще один отряд, но Садун разбил и его. Тогда царь снарядил многолюдное войско, подобное бушующему морю, в котором было тридцать тысяч облаченных в стальные доспехи всадников в полном боевом снаряжении, и отправил его против Садуна аз-Зинджи. И когда Садун увидел это многочисленное войско, он заперся в крепости вместе со своими храбрецами, и воины Арада ничего не могли с ним сделать, потому что эта крепость была искусно выстроена и надежно укреплена на вершине высокой горы, а проход к ней был так узок, что по нему мог проехать только один всадник. Таким образом, крепость господствовала над этим проходом, и никто не мог ни проникнуть в нее, ни подойти к ней. Поэтому Садун чувствовал себя в безопасности и продолжал выказывать неповиновение царям и нападать на богатых и бедных. Сердца эфиопов и других народов трепетали от страха перед ним, так он был непобедим и силен. И мудрец Сакрадион послал Вахша за головой Садуна лишь для того, чтобы опозорить и погубить юношу.

Как мы уже говорили, Вахш аль-Фала вошел в свою комнату и сел там в глубокой задумчивости. Так он сидел до тех пор, пока не угас ясный день, и ночь не окутала землю мраком. Вдруг он увидел Шаму, которая вошла к нему и спросила:

– Зачем ты дал такое обещание? Ведь этот проклятый хочет свести тебя в могилу, чтобы твои родные и близкие лишились тебя, он жаждет смерти твоей и гибели! Вставай, покинем вместе эту страну, этот злосчастный край, уйдем в другие земли, далеко от родины, там мы будем до самой смерти благоденствовать под властью одного из великих царей нашего времени, вместо того чтобы влачить здесь свои дни в ничтожестве и унижении.

Но Вахш аль-Фала ответил Шаме:

– Как же я могу увезти тебя не по чести? Нет, я возьму тебя в жены только после свадьбы!

Услышав его слова, Шама встала и ушла, разгневанная. А Вахш в эту ночь не ел и не пил и глаз не смыкал, страдая от любви и страшась того, как бы царь Афрах не подумал, будто он слишком ничтожен и ему не по силам выполнить такой приказ. Потом он встал, оседлал коня, облачился в доспехи и во мраке ночи выехал из города. Он проезжал степи и пустыни, горы и равнины, ехал по пескам и холмам и, охваченный страстной любовью, слагал стихи о Шаме.

Так он скакал по холмам и степям, а когда Аллах ниспослал утро и мир засиял в лучах зари, он, наконец, выехал в широкую долину, покрытую свежими травами. И в этой долине на раздольной равнине он увидел всадника, одетого в кольчугу и облаченного в стальные доспехи. В руке всадник держал длинное копье, был он высок, как вершина горы, и крепок, как кусок скалы, а под ним был конь цвета червонного золота, игривый и своенравный, взращенный царями арабов. Всадник ехал с закрытым лицом, крепко сжимая поводья, он опускался с холма и покачивался в седле, гордый своей силой и подобный бесстрашному льву. Увидев Вахша, он окликнул его:

– Куда ты торопишься, о сын греха и порождение распутницы? Получай то, что тебе положено, и радуйся своей кончине и гибели. Встречай кровавую смерть, она беспощадна и не оставит тебя в живых, о негодный предатель, чтобы таким, как ты, не бродить в одиночестве по пескам и степям!

Затем всадник направил на Вахша копье и с криком поскакал навстречу. И когда Вахш увидел все это и услышал слова всадника, то сначала растерялся и удивился, а затем крикнул на своего коня и пустил его вскачь навстречу врагу по пустыням и степям с быстротой сверкающей молнии или бушующего ветра. И они съехались и стали биться темными копьями и рубиться светлыми мечами. И сойдясь, как сходятся бурные реки, они яростно сражались и бились, вздымая облака пыли. Так продолжалось до самого полудня, и, наконец, Вахш аль-Фала рассвирепел из-за того, что ему пришлось так долго задержаться тут и тот всадник помешал ему добраться до цели. И он напал на противника, подобно льву, обитателю холмов, крикнув так, что задрожали горы, долины и пустыни. Этот крик потряс и поразил его соперника, а потом Вахш ударил его тупым концом копья в грудь и выбил из седла. Тогда Вахш аль-Фала спешился, подошел к своему врагу, сел ему на грудь и, приставив кинжал к горлу, хотел его зарезать. Но всадник крикнул:

– Остановись, о доблестный всадник и бесстрашный герой, не то раскаешься, но будет поздно и никакое раскаянье не поможет тебе, ты лишишься радости и покоя, а на смену им придут тоска и печаль.

И Вахш спросил:

– Почему же это, о рогач, потомок тысячи рогачей?

Тогда его соперник сказал:

– О великий рыцарь земли, радуйся и ликуй, не знай горя и бед, ведь я – царевна Шама, дочь царя Афраха.

Услышав эти слова, Вахш потерял сознание и уподобился мертвецу. А потом он спросил Шаму:

– Зачем ты это сделала?

– Чтобы испытать тебя в бою и проверить твое воинское искусство, твою силу и смелость, – ответила Шама. – И я увидела все это своими глазами, о великий рыцарь нашего времени, храбрец из храбрецов. А теперь возьми меня с собой, дабы я могла помочь тебе совершить твой подвиг и достигнуть цели.

– Этого не будет никогда, даже если мне придется осушить чашу гибели! – воскликнул Вахш. – А то потом станут говорить: если бы не Шама, дочь царя Афраха, Вахш аль-Фала не смог бы справиться с Садуном аз-Зинджи.

Шама снова попросила взять ее с собой, и Вахш аль-Фала вновь отказался. Тогда Шама, подняв глаза к небу, воскликнула:

– О тот, кто держит небеса без опоры, о ты, расстеливший землю на затвердевших водах, пошли ему беду, от которой его не сможет избавить никто, кроме меня!

Затем, оставив Вахша, она удалилась в степи и холмы, сгорая любовью и страстью и слагая печальные стихи. Вот что было с Шамой.

А Вахш продолжал свой путь и в этот день, и на второй, и на третий и приблизился к крепости перед наступлением ночи. Когда он подъехал к воротам, то увидел, что они заперты. Он остановился, не зная, как ему поступить средь темной ночи, и не ведая, что делать. Вдруг он услышал ржание коней из-за крепостных стен и увидел, как к крепости подъезжают всадники, подобные степным орлам, верхом на конях, черных, будто смола. Вахш аль-Фала спрятался в тени и под покровом мрака подождал, пока они подъехали ближе и оказались совсем рядом с ним. Он увидел перед собою двадцать чернокожих всадников, отчаянных храбрецов, которые возвращались в крепость, ограбив проходивший по той земле караван. Они забрали все имущество каравана, захватили в плен всех людей, какие там были, привязали их веревками к коням, и те громко кричали в этих пустынных местах.

Когда разбойники подъехали к воротам крепости, Вахш аль-Фала смешался с ними. Один из разбойников постучал, ему открыли, и все въехали в ворота, а с ними и Вахш аль-Фала. В крепостном дворе они остановили груженных тюками верблюдов и сняли с них поклажу, а потом стащили на землю пленников, которые были накрепко привязаны к спинам лошадей и мулов. Сложив тюки и уведя пленников, разбойники с дьявольской ловкостью и быстротой поднялись в крепость, а Вахш аль-Фала остался внизу и ждал, но из крепости больше никто не вышел.

Тогда он сказал себе: «Если они не выходят, то я сам войду к ним и предам их острому йеменскому мечу». И он пошел к тому месту, где поднимались разбойники, и увидел ступени. Он стал на первую ступеньку, но та поддалась у пего под ногой, и он упал в глубокий подвал, где стояли какие-то сооружения с блоками и длинными веревками. Вдруг два острых кинжала вонзились ему в бока и справа и слева, чуть не разрезав его пополам. И чем глубже он опускался, тем сильнее впивались кинжалы в его тело, так что он чуть не лишился жизни. Вахш ухватился руками за кинжалы, уперся ногами в какие-то доски, которые нащупал под собой, и пытался вывернуться и вырваться, но это ему не удалось. Тогда он понял, что спасения нет, и стал возносить молитвы, надеясь, что бог их услышит, плача, стеная и взывая о помощи.

И когда Вахш уже совсем отчаялся и понял, что ему суждено осушить чашу смерти, он вдруг увидел в глубине подвала человеческую фигуру, и человек этот окликнул его, говоря:

– Не бойся, о великий рыцарь нашего времени, услада очей!

Потом незнакомец подошел к Вахшу и высвободил его, вырвав кинжалы из его боков. Тогда Вахш аль-Фала обратился к своему избавителю:

– Скажи мне, о доблестный рыцарь, кто ты, о степной лев, избавивший меня от горестей и страданий, ведь по твоей воле на смену страху пришли радость и веселье!

И тут человек воскликнул в великой радости:

– Я – царевна Шама, дочь царя Афраха.

И Вахш сказал ей:

– О услада очей, бог услышал твое моление и дал тебе спасти меня от смерти.

– Да, – ответила Шама, а Вахш спросил:

– Как же ты пришла сюда, как ты одолела эту безлюдную степь, о прекраснейшая из женщин?

И Шама ответила:

– Я ехала по твоим следам, боясь, как бы ты не погиб в этой крепости, ведь ты ее не знаешь. Я смешалась с чернокожими разбойниками, как и ты, о господин мой, а потом остановилась посмотреть, что они станут делать и что будет с тобой. Потом я увидела, как ты попал в эту ловушку, и пришла сюда, чтобы выручить тебя из беды. Сейчас я с тобой, и если ты хочешь подняться по этим ступеням, ощупывай каждую из них, прежде чем ступить на нее.

Вахш аль-Фала послушал Шаму, потому что она дала ему правильный совет. Он взял в руку меч, держа его острием вверх и рукояткой вниз, и стал пробовать ступени, постукивая по ним мечом, так он проверил и ощупал всю лестницу. Если ступень не поддавалась, он наступал на нее, а если поддавалась, то перешагивал через нее, и так Вахш дошел до вершины лестницы, но увидел там лишь площадку, которая никуда не вела и висела в воздухе.

Тогда Вахш обратился к Шаме, которая шла рядом, потому что не могла расстаться с ним, и сказал:

– Пропасть наверху и пропасть внизу, что же спасет нас от верной смерти? Я думаю, что настал наш последний час, и мы умрем, не достигнув цели.

– А ты попробуй, может быть, тебе удастся, держась вот здесь за стену, повернуться, перепрыгнуть через пропасть и войти в проход? – сказала ему Шама. Вахш аль-Фала сделал так, как она посоветовала, и очутился в проходе, а Шама последовала за ним, и они, наконец, после того как натерпелись страха, оказались в безопасности. И они увидели перед собой широкий проход, построенный здесь в незапамятные времена, а, пройдя по нему, – ворота крепости, сколоченные так крепко, что за ними можно было скрываться, ни о чем не беспокоясь. Ворота эти были двустворчатые, и одна створка была закрыта, а другая открыта, и через нее проникал свет. Вахш аль-Фала спрятался за закрытой створкой и заглянул внутрь. Там он увидел разбойников, которые стояли, выстроившись в два ряда – сорок справа и сорок слева, – и были они похожи на злых духов. А в середине зала сидел их чернокожий предводитель, подобный шайтану или одному из ифритов господина нашего Сулаймана.[54]54
  Сулайман – библейский царь Соломон, включенный исламом в число пророков, живших до Мухаммеда. По преданию, Сулайману были покорны также звери и духи.


[Закрыть]

Голова его была подобна башне, лицо походило на котел, глаза горели как два факела, губы были будто ведра, руки – огромны, как ноги слона, плечи широки, а ростом он напоминал великана или последнего из племени ад. Это и был Садун аз-Зинджи, предводитель разбойников. Обратившись к стоящим вокруг него чернокожим, голосом, подобным грохочущему грому или бурному ветру, он произнес:

– О скверные рабы, какие муки причинили вы пленникам, какие унижения заставили их претерпеть?

Разбойники отвечали:

– Пленники там внизу, во дворе, о доблестный герой и бесстрашный лев.

– А вдруг кто-нибудь из них недостаточно крепко связан и сможет разрезать путы и освободить своих товарищей, тогда они поднимутся по лестнице, нападут на нас и кого-нибудь убьют! – сказал Садун. – У меня недаром звенит в ушах и рябит в глазах. Пусть кто-нибудь из вас пойдет и посмотрит, что там с пленными.

Услышав слова своего предводителя, разбойники встрепенулись, и один из них бросился, как верблюд, сорвавшийся с привязи, к выходу, сказав Садуну:

– О господин мой, я разведаю, что случилось, и доложу тебе обо всем.

Он положил руку на рукоять меча и направился к проходу, чтобы развеять тревогу своего предводителя. А Вахш аль-Фала, видя, что разбойник приближается к нему, прижался к стене и притаился. Он подождал, пока разбойник подошел ближе, и тогда так ударил его мечом по правому плечу, что меч вышел у бедняги из-под мышки. Все это произошло в одно мгновение, а потом Шама оттащила тело разбойника к стене.

Прошло некоторое время, посланный все не возвращался, и Садун сгорал от нетерпения и тревоги. Он сказал своим людям:

– Ваш товарищ не возвращается неспроста, очевидно, он убит и расстался с жизнью. Пусть кто-нибудь еще пойдет и посмотрит, что с ним случилось, а потом расскажет мне.

И когда Вахш аль-Фала увидал второго разбойника, он ударил его мечом по плечу, и меч вышел, сверкая, из его груди, а Шама оттащила тело убитого к стене и положила его рядом с товарищем. Прошло некоторое время, а второй разбойник все не возвращался, тогда Садун сказал:

– Дело нечисто, туда, наверно, пробрался какой-то охотник, который ловит моих людей.

Затем, окликнув третьего разбойника, Садун сказал ему:

– Пойди и посмотри, что случилось с твоими товарищами, и расскажи мне.

Разбойник вышел, и, когда он поравнялся с Вахшем, тот ударил его мечом и убил, повергнув наземь, а Шама оттащила его тело и положила рядом с двумя другими. Прошло некоторое время, а третий разбойник все не возвращался, тогда Садун крикнул, обращаясь ко всем остальным разбойникам.

– Пойдите все и посмотрите, что случилось!

Но разбойники ответили ему:

– Что ты гонишь нас, как овец к мяснику, иди сам и посмотри, в чем дело!

Тогда Садун встал, подобный разгневанному льву или бешеному верблюду, и двинулся к двери, держа в руках обнаженный меч и зажженную свечу, а за ним последовали все его люди. И Вахш аль-Фала сказал себе: «Сейчас только мой острый меч может спасти меня от этого чернокожего и его злодеев-спутников» – и, встав посреди прохода, приготовился к бою. И когда предводитель разбойников увидел Вахша, который стоял во мраке, держа в руках меч, сверкавший подобно взошедшей в небе звезде, и заметил тела убитых разбойников, он испугался и задрожал, как пальмовая ветвь.

Его товарищи спросили:

– Что там случилось? Почему ты задержался и не выходишь?

А он ответил:

– Вот он, тот охотник, который поймал наших братьев там, за дверьми, это, наверное, джинн-домовой, обитатель этой крепости. Я вижу наших убитых братьев, а он стоит над ними, подобно яростному месяцу.

Тогда разбойники остановились, но Садун пришел в бешенство от всего того, что случилось, и сказал им:

– Мы живем здесь уже давно, но никогда еще не встречали в этом месте никого, ни людей, ни джиннов.

Затем он бросился вперед и крикнул:

– Эй, ты, покажись и скажи нам, кто ты – один из великих рыцарей нашего времени или отродье джиннов? Что привело тебя сюда и чего ты хочешь от нас?

И Вахш аль-Фала отвечал ему:

– О негодный, я человек, я не джинн, а пришел я сюда, чтобы снять голову с твоих плеч и потушить огонь жизни в твоей груди, а потом, покончив с тобой, вернуться домой в великой радости, избавившись от печали и познав покой, потому что голова твоя – выкуп за мою невесту Шаму, дочь царя Афраха.

Когда Садун услышал эти слова, свет померк в его глазах, и он крикнул:

– Кто такая Шама и кто такой царь Афрах, чтоб вам сгинуть, чтоб вам не жить, по земле не ходить?! Но коли ты пришел за моей головой, я сражусь с тобой и убью тебя, повергну во прах здесь, в этой крепости!

После этого Садун сказал своим людям:

– Пусть никто из вас не выходит вперед и не становится между мной и этим человеком, не то вам придется раскаяться. А я померяюсь с ним силами и заставлю его перейти от гордости к смирению и унижению.

Затем он обратился к Вахшу:

– Где ты хочешь сразиться со мной, выбирай место для состязания!

И Вахш ответил:

– Войдем в крепость.

– Ты хорошо придумал! – воскликнул Садун, и все разбойники вошли в крепость, а за ними последовали Садун и Вахш аль-Фала, который остановился посредине. А Садун зашел в одно из укрытий, а потом появился, подобный железному льву или куску скалы, бормоча что-то на своем языке. И когда Вахш аль-Фала увидел, что Садун с пеной на губах наступает на него, заполняя всю крепость своим огромным телом, он встретил его решительно, как гневный лев, читая нараспев стихи о воинской доблести и своих намерениях.

И когда Садун услышал эти стихи и уразумел, что Вахшу от него нужно, враги бросились навстречу друг другу и сшиблись, подобно двум горам или двум бурным потокам, а между ними встала гибель, подобно ослепительной молнии. Противники бились копьями, пока копья не сломались, и рубились мечами, пока мечи не зазубрились, они обливались потом, задыхались и не переставали сражаться, пока не уподобились от усталости призракам или бездыханным телам, от которых отлетела душа. Наконец дошло до решающих ударов, и первым ударил Садун, который обезумел от горя и досады, ибо увидел, как сражается Вахш аль-Фала, и понял, что такого воина нелегко одолеть.

А Шама все время стояла за воротами, и, когда она увидела, что удар Садуна точен и верен, она испугалась, как бы он не поверг Вахша, как бы не убил его в этой крепости: ведь в странах эфиопов все знали Садуна, подобного испепеляющей молнии или грозному бедствию, и все боялись его, как наихудшей из напастей. А у Шамы был острый кинжал, которым можно было пронзить что угодно, хоть каменную глыбу, хоть скалу. Она схватила этот кинжал за рукоятку, прицелилась и метнула его так, чтобы попасть острием в руку Садуна. И как раз в тот момент, когда Садун наносил удар Вахшу, кинжал вонзился ему в руку и перерезал сухожилия, и рука его ослабела. Вахш аль-Фала хотел заколоть Садуна мечом и заставить его испить чашу гибели, но, когда он увидел, что меч выпал у Садуна из рук, он остановился и, повернув голову, крикнул Шаме:

– Да окрепнет твоя рука, да не возрадуется враг, да пошлет тебе бог исполнения желаний!

Потом он сказал Садуну:

– Возьми свой меч, о Садун, продолжи бой и не говори, что Вахш аль-Фала взял тебя предательством. Я одержу над тобой только честную победу, которую признают все люди.

А Садун спросил:

– О великий герой и украшение всех храбрецов, к кому это ты обратился, повернув голову, и с кем ты говорил?

– Не шути со мной, я говорил с царевной Шамой, дочерью царя Афраха, – ответил Вахш.

Тогда Садун спросил его снова:

– О ты, кому не было равных во все времена, неужели она здесь, в стенах этой крепости?

– Да, – ответил Вахш, и тогда Садун попросил:

– Крикни ей, чтобы она вошла.

– Войди, о госпожа Шама, о дочь царя Афраха, – крикнул Вахш, и она вошла и встала перед ними.

Когда Садун увидел Шаму, он так огорчился, что у него помутился разум. И он обратился к Шаме, которая стояла рядом с Вахшем и что-то весело ему говорила, и спросил ее:

– Неужели твой отец не нашел лучшего выкупа за тебя, чем моя голова?

А Шама ответила:

– Что он хотел, то и назначил, ни к чему эти разговоры, вперед, на бой и сражение, бейся копьем и мечом!

Когда Вахш аль-Фала услышал, что Садун так заговорил с Шамой, свет померк у него в глазах, и он крикнул Садуну:

– Брось эти разговоры, о сын презренных, бери свой меч и иди в бой, а я буду с тобой сражаться.

И Садун ответил:

– Боже сохрани, о герой из героев, как я могу сражаться с тобой после того, что ты сделал, ведь ты оказал мне милость и благодеяние, ты победил меня и пощадил, и теперь битва с тобой для меня запретна!

Сказав так, Садун сложил руки за спиной, склонил голову и добавил:

– О великий рыцарь нашего времени, о потомок храбрецов, явивших доблесть в дни битв и сражений, убей меня на глазах у моих товарищей и друзей, отруби мне голову, возьми ее и иди своей дорогой, возвращайся цел и невредим домой и сыграй свадьбу с твоей невестой в кругу ваших близких и родичей.

Тогда Вахш аль-Фала ответил:

– Если ты говоришь от чистого сердца и не обманываешь меня, то выйди со мной за стены крепости.

Садун согласился и, обратившись к своим товарищам, сказал:

– Пусть никто не выходит с нами, посмотрим, что произойдет между мною и этим доблестным юношей.

Все повиновались приказу предводителя и остались на месте, а Вахш, Шама, дочь царя Афраха, и Садун спустились по лестнице и вышли наружу, в горы и долы. Садун приказал запереть за собой ворота, чтобы никто из его верных друзей не мог последовать за ним, и его товарищи вышли на стены крепости, оплакивая своего предводителя и сокрушаясь о своем господине.

А когда Вахш, Шама и Садун вышли втроем в безлюдную степь и остановились посреди равнины, Садун обратился к Вахшу и сказал:

– О доблестный герой и бесстрашный лев, везде и всюду сокрушающий врагов своим острым мечом, не сразиться ли нам сейчас?

– Сразимся, – ответил Вахш.

Тогда Садун предложил:

– Давай трижды схватимся здесь, в горах и степях, и тот, кто победит противника все три раза, получит над ним власть: захочет – убьет его, захочет – возьмет в плен, а захочет – простит и отпустит.

Вахш аль-Фала согласился, и они сняли с себя все воинские доспехи, бросили на землю все оружие, остались в одних шароварах и начали бороться. Казалось, будто это два дерева крепко вцепились в землю корнями! Борцы наносили друг другу страшные удары, и схватка их была еще тяжелее, чем поединок или сражение. При виде легкого и стройного тела Вахша Садун подумал, что с таким худощавым юношей легко справиться, и кинулся на него, стремясь разом покончить с ним. Он схватил Вахша и приподнял, а потом бросил его изо всех сил оземь и решил, что он убил Вахша насмерть. Но Вахш аль-Фала, будто львенок, на землю упал – на ноги встал! Однако и Вахш убедился, что противник его могуч и опасен, и подумал: «Как же мне избежать этой опасности, как уйти от этого великого бедствия?». Он обливался потом, кипел гневом и негодованием, и вид у него был хмурый, потому что Садун поднял его и бросил оземь посреди безлюдной степи на глазах у Шамы, возлюбленной его сердца. И тогда, ослепленный гневом, Вахш бросился на Садуна и, сцепившись с ним в борьбе, схватил своего противника за уши, изо всех сил сжав их. Садун рухнул на землю, как рушится гранитная скала или срубленное дерево. И Вахш аль-Фала сказал себе: «На первый раз сошло, но этот человек – тяжелый и крепкий, а я легкий и худощавый. Он может меня осилить и повалить, а потом нас обоих с царевной погубить, а ведь я еще не достиг цели! Лучше я сейчас убью его, лишу жизни его и его людей, возьму его голову и уйду своей дорогой в свои родные края».