Текст книги "Старшая Эдда. Песни о богах"
Автор книги: Эпосы, легенды и сказания
Жанр: Мифы. Легенды. Эпос, Классика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
Полно также было в Вальхалле конунгов и ярлов, совершивших на земле много подвигов, но в чертоге Одина знатные и простые сидели рядом, и не было там никакого неравенства. Прислуживали веселящимся за столами эйнхериям валькирии, девушки столь же прекрасные и милые в мирном общении, сколь и свирепые, когда по поручению Высокого отправлялись они на поле битвы забирать павших в Асгард. Обычно невидимые воительницы иногда всё-таки показывались смертным, и не здоровилось тому, кто их видел: то для людей был дурной знак. Звали валькирий Гунн, Рота, Скульд, Скеггьёльд, Труд, Хлекк, Хьерфьетур, Гель, Гейрахёд, Рандгрид, Регинлейв, Скёгуль, Хильд, Гёндуль, Гейрскёгуль.
Жили в Вальхалле и другие девы. С горящими глазами и развевающимися волосами, беспощадные и азартные, летели они по небу на своих призрачных конях, врезаясь в гущу боя и забирая с собою тех, на кого указывал Один. Однако и сам он часто не мог усидеть на месте: едва только доносился до Асгарда шум очередного боя, вскакивал Высокий с трона, седлал Слейпнира и слетал следом за своими посланницами с радужного моста. Любо было ему находиться невидимым посреди самой яростной сечи, любо было выбирать для Вальхаллы новых эйнхериев, и в пылу битвы раздумывал он, кому отдать победу. На чью сторону вставал Отец Всех Павших, та сторона и выигрывала, однако всегда приказывал Один валькириям забирать к себе и мертвецов проигравшего стана, если бились те, как полагается храбрецам, так что всем героям после их предсмертных мучений доставалась награда. А вот те, кто не показал себя в битве и пал бесславно, прямиком отправлялись к Хель.
Несмотря на то что храбрецов всё прибывало, всем эйнхериям в Вальхалле Высокого находилось место за столами, где каждый вновь прибывший мог вдоволь есть и пить. Для того чтобы накормить такое множество воинов, повар Высокого Андхримнир каждое утро убивал и разрубал на части волшебного вепря Сехримнира. Затем он клал части в сотворённый карликами медный котёл Эльдхримнир, варил до готовности и подавал эйнхериям, но, несмотря на их неуёмный аппетит, на желание поглощать с утра до вечера мясо и добела обгладывать кости, пищи никогда не убавлялось, более того, к вечеру вепрь вновь становился целым.
Что же касается питья, то коза Хейдрун, которая проживала в Вальхалле, каждый день щипала с Иггдрасиля листья – вот почему из её вымени бесконечно струился мёд, которого хватало, чтобы напоить допьяна всех эйнхериев.
И когда наскучивало храбрецам пировать, брали они мечи и щиты и выходили во двор перед чертогом, схватываясь на радость Одину и другим асам в поединках, беспощадно поражая друг друга, – то было для эйнхериев любимой забавой. Стоит ли говорить, что после тех схваток, в которых крови лилось не меньше, чем в какой-нибудь битве в Мидгарде, убитые, пусть даже разрубленные мечами и секирами, подобно жертвенному вепрю, на части, тут же Всеотцом оживлялись и вместе со своими противниками как ни в чём не бывало вновь усаживались за столы.
Сам Высокий ничего не ел. Восседая на троне перед пирующими, опирался он на своё копьё, часто задумывался и вид имел отрешённый, однако видел и слышал всё, что происходило перед ним. Пищу, которая лежала на его столе, Один время от времени бросал двум волкам – Гери, что значит «жадный», и Фреки, что значит «прожорливый», – довольствуясь только мёдом поэзии.
Что касается тех волков, то глаза их сверкали огнём, клыки же были острее стрел, и никто, кроме самого Высокого, не смел к ним подойти. Гери и Фреки чутко стерегли своего хозяина и брали мясо только из его рук, возлегая по обеим сторонам трона Одина, днём и ночью охраняя его.
На плечах Всеотца часто сидели два ворона, которые с разных сторон нашёптывали богу о том, что происходит на свете. Для того чтобы донести все новости, с раннего утра облетали вороны землю, заглядывали в самые её укромные уголки и не боялись пролетать над морем. Видели птицы всё, что творилось, а слух у воронов был такой, что даже кошачья поступь и шорох ползущей змеи были им слышны. О самой, казалось бы, не стоящей внимания мелочи не ленились они доносить Одину. Звали воронов Хугин, что значит «мыслящий», и Мунин, что значит «помнящий». Так доверял Высокий вещим птицам, что, когда долго они не возвращались, начинал тревожиться и до тех пор не успокаивался, пока не садились уставшие вороны на его плечи. Клевали они мясо волшебного вепря только из его рук.
Часто в Вальхалле, в палатах, где эйнхерии поднимали свои рога с божественным мёдом Хейдрун, а валькирии без устали спешили от стола к столу, подливая напиток воинам, обласкивая их взглядами и приободряя словами, возле трона Одина собирались и его сыновья: Тор, беспощадный в сражениях с ненавистными ётунами, но добродушный во время пиров, а также верный Хермод, умный Видар, тихий Вали и, наконец, любимец отца – добрый Бальдр.
О, Бальдр, Бальдр! Незаживающая рана Высокого! Спела Вёльва о боге Бальдре:
И Бальдр, весь в крови,
Смерть свою встретил.
Стал омелы побег острой разящей стрелой
И ужасную рану,
Направленный Хёда рукой,
Бедному Бальдру нанёс.
Высокий вздохнул. Причина его вздоха была понятна ведьме: Бальдр – справедливый и кроткий, которого обожали все женщины, от простушек из Мидгарда до золотоволосых богинь, никому не наносил вреда. Асы и люди называли его Добрым. Когда после зимней стужи спускался Бальдр с моста-радуги в Мидгард и проходил по лесам и долинам, всё вокруг расцветало, ибо приносил он с собой весну.
Однажды всеобщий любимец пожаловался на то, что в последнее время снятся ему дурные сны, предвещавшие его жизни большую опасность. Боги встревожились. На состоявшемся совете было решено оградить Доброго от любых неприятностей, ибо асы очень им дорожили. И тогда заботливая Фригг объехала все царства, включая Альвхейм, Мидгард, Ётунхейм, Нифльхейм, Муспелль, а также подземелья карликов и даже Хель, взяв клятву со всех без исключения – с растений, камней и живых существ, с воды, огня, воздуха и со всего сущего, – что никто и ничто никогда не принесёт Бальдру никакого вреда. Дали ту клятву металлы, горы, земля, деревья, болезни, яды, змеи, насекомые, рыбы, птицы и даже злобные великаны. После того Бальдр успокоился и настолько пришёл в себя, что с удовольствием начал участвовать в новой забаве: асы метали в него копья, пускали стрелы, бросали камни, рубили его мечами и даже Тор направлял в него свой молот. Бальдру всё было нипочём: стрелы от него отскакивали, мечи не ранили, молот каждый раз возвращался к Тору, не причинив увечий тому, против кого был задействован, и всё это очень смешило и Доброго, и всех асов. Дошло до того, что боги частенько стали собираться на поле перед Асгардом и, словно дети, с утра до вечера предавались этой забаве.
Один Локи не радовался. Приняв образ старухи, сын лжи и обмана прямиком направился к Фригг. Богиня, увидев на своём пороге старую женщину, завела с ней приветливый разговор. Гостья, словно невзначай, поинтересовалась, что там поделывают боги на поле перед Асгардом. Фригг ответила: они занимаются безобидной игрой – стреляют из лука и метают копья в Бальдра, но это не приносит ему никакого вреда. «А всё оттого, – добавила Фригг, – что я взяла со всего сущего на свете клятву не причинять зла Доброму». – «Вот как! – воскликнула старуха. – Все ли дали такой обет?» Фригг задумалась и вспомнила: «Растёт к западу от Вальхаллы побег, который зовётся омелой, но он настолько хил, мал и тонок, что мне показалось смешным брать с него клятву».
Загорелись глаза гостьи, однако Фригг того не заметила. Стоит ли говорить, что, едва покинув чертог богини, Локи со всех ног бросился к тому месту, вырвал росток с корнем и тотчас отправился на поле. Там, в стороне от асов, обступивших красавца Бальдра, скромно стоял бог Хёд. Добряк участия в игре принять не мог: вот он-то и был мерзавцу нужен.
Как ни в чём не бывало Локи спросил простодушного Хёда: «Отчего ты не метнёшь что-нибудь в Бальдра?» На что простак отвечал: «Я слеп, поэтому не знаю, где он стоит, да и нет у меня ни копья, ни меча, ни лука». – «Всё же метни что-нибудь и уважь Бальдра, как и другие асы. Я укажу тебе, где он находится». – «Что же я буду в него метать?» – спросил Хёд. «Да хотя бы прут, который я тебе дам», – откликнулся Локи и всучил слепому росток. Хёд послушно метнул омелу в том направлении, которое указал ему Локи, и случилось невероятное: росток пронзил Бальдра насквозь, смерть всеобщего любимца была мгновенной.
Все на поле оцепенели от ужаса, язык отказался асам повиноваться, руки их опустились. Боги поняли, что произошло колдовство. Когда же сам Высокий узнал о случившемся, он, как и другие обитатели Асгарда, онемел от горя.
Но вот к скорбящим вернулся разум, взяла слово безутешная Фригг и спросила: кто из богов хочет снискать её любовь? Для этого нужно отправиться в царство мёртвых к владычице царства великанше Хель и умолить повелительницу усопших, один вид которой внушает ужас, ибо до пояса она – прекрасная женщина, а ниже пояса – скелет, выпустить Бальдра назад. Вызвался сын Одина, удалой Хермод – он поклялся, что выполнит поручение. Тотчас вывели к нему коня Слейпнира, и Хермод не мешкая отправился в путь. А мёртвого Бальдра подняли и перенесли на морской берег – там уже ожидала его ладья Хрингхорни.
Боги решили спустить ладью в океан и устроить на ней погребальный костёр, но та не хотела трогаться с места, как ни пытались её подтолкнуть. Тогда, отчаявшись, асы послали в страну холода за великаншей по прозвищу Хюрроккин, или Сморщенная От Огня. Великанша приехала верхом на огромном волке, а вместо поводьев держала в своих лапах ядовитых змей. Её волк был настолько свиреп, что, когда Высокий приказал четырём самым могучим берсеркам придержать его, они не смогли с ним совладать, пока не повалили на землю. Хюрроккин же грубо толкнула ладью: из-под катков посыпались искры, задрожал берег. Разгневанный подобной неучтивостью Тор, люто ненавидевший великанов, схватился за свой молот, чтобы разбить Хюрроккин голову, но боги его удержали. Потом они приготовили Бальдра и умершую от горя его жену Нан-ну, у которой разорвалось сердце, к последнему плаванию и разожгли погребальный костёр. Рыжеволосый Тор никак не мог прийти в себя и пребывал в ярости. Не поздоровилось карлику по имени Лит, случайно пробегавшему мимо, – бог грозы и молнии пихнул его ногой в костёр, и карлик сгорел.
Множество разного народу сошлось в тот вечер на берегу, так как Бальдра помнили все. Прежде стоит сказать о богах. Были там Высокий с валькириями и с ними безутешная Фригг. Фрейр прибыл на колеснице, запряжённой вепрем Золотая Щетина. Бог радуги Хеймдаль прискакал на коне Золотая Чёлка. Принеслась красавица Фрейя, нещадно подстёгивая своих диких кошек. Пришли, на время заключив перемирие с асами, инеистые великаны, все как один огромные, поросшие волосами, словно скалы, покрытые мхом – ледяной холод исходил от них. Прибыло множество ётунов, и явилось бессчётное количество карликов и других существ – и злых, и добрых – все они знали Бальдра и желали с ним проститься.
Хермод тем временем без устали скакал на Слейпнире. Достиг он наконец тёмной реки Гьёлль, которая разделяет живое и мёртвое, и вступил на светящийся мост, выстланный золотом. Дева Модгуд, охранявшая мост, поведала, что недавно проезжали по мосту пять полчищ мертвецов, направляясь в страну Хель, но одинокий путник грохочет так же, как все они, вместе взятые, хотя на мертвеца и не похож. Что же привело его сюда? «Нужно мне разыскать Бальдра, – отвечал посланец асов. – Кстати, не проезжал ли он по мосту?» Дева подтвердила, что Бальдр ранее пересёк мост, и рассказала, что дорога в Хель идёт вниз и к северу.
И была дорога ужасна для любого, кто на ней оказался, но Хермод не свернул с неё. Не дрогнуло сердце Хермода и тогда, когда, достигнув страны мёртвых, оказался он перед домом повелительницы Смерти. Бальдр с Нан-ной уже жили в её палатах. Хермод увиделся с ними, обнял их, безутешных, а затем направился на переговоры с богиней.
Восседала правительница на троне в Чертоге Тления, свернулись возле её ног клубками змеи, полуистлевшие мертвецы охраняли её, и пустые глазницы стражей не обещали Удалому ничего хорошего. Однако ас настойчиво просил Хель вернуть Бальдра назад, ибо плачет по богу и в Асгарде, и в Мидгарде, и в царстве карликов, и даже в стране холода всё живое и неживое. Хель задумалась, а затем сказала, что надобно проверить, правду ли говорит Хермод и всё ли на земле так любит красавчика Бальдра. Поразмыслив, она решила следующее: если действительно всё сущее в мире асов, людей, великанов и карликов будет оплакивать Доброго, то, так и быть, Хель отпустит его обратно, но если хоть малая песчинка тому воспротивится – Бальдр останется у неё.
Обрадованный Хермод тотчас поскакал обратно, не сомневаясь, что Бальдра боготворит любая, пусть даже самая крошечная песчинка. Восьминогий конь не подвёл его, одолевая за день такие расстояния, которые другому жеребцу не одолеть было бы и за всю его жизнь. Что есть сил взлетел Слейпнир по радуге в царство асов; светящийся страж Хеймдалль встречал его возле ворот Асгарда, и улыбался бог света, ибо первым узнал, какие вести привёз сын Высокого. От золотых зубов Хеймдалля тотчас осветился весь Мидгард – достиг свет от его улыбки даже границ страны холода.
Не теряя времени, асы разослали гонцов по всем краям с просьбой, чтобы о Бальдре плакали звери и птицы, чтобы печалились о нём камни, деревья, металлы и всё, что только есть живое и неживое в природе, включая воду океана и песок на океанском дне. Гонцы поскакали исполнять поручение. Получив согласие от великанов, карликов, людей и от всех на свете вещей, довольные, возвращались они в Асгард. На обратном пути довелось им проезжать мимо пещеры, в которой сидела великанша, называвшая себя Тёкк, или Благодарностью. Гонцы завернули к ней, думая, что и её легко удастся им уговорить, но, сколько бы они ни просили её скорбеть со всеми о Бальдре, великанша не соглашалась, говоря, что Бальдр не нужен ей ни живой ни мёртвый. И сколько с ней ни бились, не могли гонцы достучаться до её сердца. Понурые, вернулись они домой.
Боги, собравшись на совет и ещё раз расспросив безутешного Хёда, который так и не мог оправиться от совершённого им поступка, решили, что преступление совершил не кто иной, как Локи, он же и превратился в великаншу, отказавшуюся оплакивать Доброго. Поняли асы, что злоба Локи перешла все границы, и чаша терпения богов переполнилась.
Локи, узнав о готовящейся мести, укрылся в Ётунхейме, построив на вершине горы дом с четырьмя дверьми, дабы смотреть во все четыре стороны – не идут ли за ним мстители. Но и этого показалось ему мало. Испугавшись содеянного, с тех пор каждый день скрывался он, принимая обличье лосося, в водопаде Франангр, что извергался с горы в реку.
Однажды сидел Локи в доме, плёл сеть и увидел асов. Они подкрались к трём дверям, оставив одну свободной. И тогда выскочил Локи из четвёртой двери и спрыгнул в водопад, бросив перед этим сеть в огонь. Но асы успели выхватить остатки сети из огня, рассмотрели петли и решили сплести такую же, чтобы поймать убийцу Бальдра.
Изготовив сеть, боги отправились к реке и забросили её в водопад: за один конец ухватился Тор, а за другой – все остальные. Локи-лосось, почувствовав близкую опасность, залёг на донных камнях. Несколько раз боги протаскивали сеть над ним, погружая её всё глубже и глубже, и когда достигла сеть дна, ничего не оставалось делать волшебному лососю, как плыть перед нею, пока асы не выманили его на мелководье. Тор встал теперь на середине бредня – Локи решил прыгнуть поверх сети и вновь уйти на глубину, но Тор был начеку. Стоило только лососю выскочить из воды, как ас схватил рыбину за хвост. Та стала выскальзывать, и тогда рыжеволосый бог сжал хвост что есть силы – вот почему хвост лосося такой узкий.
Спела Высокому Вёльва:
Крепкие узы
Связаны из кишок.
Я видела пленника,
Схожего обликом с Локи.
В пещере сидит жена его Сигюн
И плачет о муже.
Ты понял, Один, о чём я сказала?
Теперь Локи уже не смог отвертеться. Боги нашли пещеру, в которой лежали три плоских камня. Пробив в камнях по отверстию, они поставили их на ребро. Потом, захватив сыновей Локи – Вали и Нарви, – превратили Вали в волка, чтобы тот разорвал своего брата. После того как Нарви был растерзан, выпавшими из его живота кишками асы крепко-накрепко скрутили Локи и привязали его к тем камням. Один камень упирался Локи в плечи, другой – в поясницу, а третий – под колени. Кишки, которыми был связан мерзкий пакостник, превратились в железо. И взяла тогда Скади, у которой с Локи были свои счёты, аспида, способного умерщвлять всё живое, и повесила змею над Локи: яд её капал ему на лицо.
Но, после того как асы, удовлетворённые местью, покинули пещеру, возле убийцы Бальдра, который выл и кричал от боли, появилась его жена, великанша Сигюн. Она-то и смягчила страдания мужа, держа перед лицом узника чашу, в которую капал яд аспида. Чаша время от времени наполнялась, и Сигюн приходилось её выносить и выплёскивать: тогда яд вновь заливал лицо Локи и злокозненный завистник корчился от страданий. Муки его были настолько страшными, что вызывали землетрясения и обвалы в горах.
– А теперь приготовься, Один! Я поведала о том, что было, но прошлое и самому тебе известно. Сейчас слушай внимательно, внимая каждому моему слову, – сказала ведьма Высокому, – ибо рассказ поведу о будущем…
В лесу ведьм,
Железном лесу,
Воет старуха,
Порождён там Фенрира род.
Из этого рода
Погибель богов произрастает.
Ты понял, Один, о чём я сказала?
Насторожился Высокий, услышав из уст Вёльвы о волке Фенрире. Давным-давно Локи, любитель сладострастных забав, не брезгующий волосатыми великаншами, спутался с одной из них, безобразной Ангрбодой. От любовной связи породила она настоящих чудовищ. Вылез из лона великанши Ёрмунганд, змей, свернувшийся ныне в океане в кольца и от ярости хватающий себя за хвост. Сестрой мирового змея стала богиня Хель. Но последнее чадо Локи и Ангрбоды превзошло и отца, и мать, и ужасных брата с сестрой – то был волк Фенрир, прожорливый, ненасытный, сулящий богам и людям огромные беды.
Высокий, опасаясь за будущее, приказал тогда асам взять всех троих и принести ему, и когда принесли, осмотрел детей Локи, поразмыслил и бросил змея в море. Ёрмунганд там и вырос, и опоясал впоследствии собой всю землю. Великаншу Хель Один отправил в царство мёртвых, ибо оставлять её на земле было опасно. Там Хель правит и ныне: палаты её зовутся Мокрая Морось, любимое её блюдо – Голод, её нож – Истощение, её постель – Одр Болезни, а полог над той постелью зовётся Кручиной. И только с волком Высокий не знал, что делать, и на время оставил его в покое.
Фенрира взрастили асы, однако никто из них не приближался к детёнышу близко. Лишь бесстрашный Тюр отваживался кормить его. Рос волчонок не по дням, а по часам, Тюр сбивался с ног в поисках пищи, аппетит же чудовища всё возрастал, как и его размеры. Вскоре асы всерьёз обеспокоились: стало ясно, если дело пойдёт так и дальше, Фенрир проглотит и весь Мидгард с Асгардом в придачу. Они сковали, как им казалось, прочную цепь, назвали её Ледингом и принесли её к волку, предложив Фенриру испытать ту цепь своей силой. Фенрир согласился и, когда надели на него цепь, упёрся всеми лапами в землю: цепь со звоном лопнула. Боги тотчас принялись готовить другую, ещё более крепкую, и потратили на неё много сил. Новая цепь называлась Дроми. Вновь асы стали упрашивать волка надеть цепь и при этом льстили Фенриру, как только могли, говоря, что на весь мир он прославится, если разорвёт и её. И вновь тот согласился, и снова позволил опутать себя чудо-цепью. Но напрасно асы надеялись на её крепость – стоило только Фенриру поднатужиться, как скованные с таким тщанием звенья полетели в разные стороны.
Поняли асы, что дело плохо, и послал Высокий гонца под землю, ибо надежда осталась лишь на искусство гномов. Карлики согласились помочь, однако, когда они принесли свою работу, боги были немало озадачены. Лежала перед ними тонкая лента, которую, казалось, может порвать и ребёнок. Карлы же, успокаивая богов, сказали: пусть асы не обманываются, глядя на её кажущуюся тонкость, – создана лента из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил, рыбьего дыхания и птичьей слюны. Боги не поверили и попробовали ленту разорвать, однако, сколько ни пытались, ничего у них не выходило. «Но, – говорили асы, – волк, вне всякого сомнения, порвёт и её». Тем не менее они отправились к Фенриру и проявили всё своё красноречие, чтобы уговорить чудовище, хваля его на все лады и превознося его силу.
Фенрир, поглядев на ленту, с виду совсем несерьёзную, почуял неладное и рассудил следующим образом: «Если я разорву эту ленту, то не стяжаю этим никакой славы, так как она выглядит совсем хлипкой. Но кажется мне, что боги замышляют нечто против меня и в ленте определённо есть некая хитрость. Тогда ни за что не бывать ей на моих ногах».
Асы, испугавшись отказа, хором взялись уверять волка, что после железных цепей, которые он так легко скинул, разделаться с лентой ему ничего не стоит: гномы-де побились об заклад с ними, создав свою жалкую нить, и вот теперь асы хотят утереть карликам нос и показать, что Фенриру под силу сравнять горы с землёй, а не то что порвать эту безделицу. «Что же, – сказал на это волк, – если вы замыслили недоброе и лента окажется крепкой, то, после того как вы меня ею свяжете, поздно будет мне просить у вас пощады. Вот что я решил: пусть один из вас вложит в мою пасть свою руку, и если вы меня обманете, не видать ему тогда руки». Боги переглянулись – никому из них не хотелось расстаться со своей рукой. И только Тюр решился пожертвовать собой ради общего дела: храбрый бог бестрепетно поместил свою правую руку в пасть Фенрира, успокоив гигантского волка. После этого Фенрир дал себя опутать и затем попробовал порвать ленту, но, сколько бы ни упирался и ни рычал, лента лишь сильнее впивалась в его тело. Когда волку стало ясно, что асы провели его, в бессильной злобе он откусил обречённую руку Тюра: с тех пор стал ас одноруким.
Обманутый Фенрир выл, метался и в бессильной жажде всех растерзать раскрывал пасть, из которой обильно истекала слюна, и тогда асы просунули в его пасть меч: острый конец меча упёрся волку в нёбо, а рукоять – под язык. Затем, убедившись, что Фенрир наконец-то надёжно связан, они взяли конец ленты, назвав его Гельгья, и, просверлив отверстие в большой плите, протянули его сквозь дыру и завязали, а затем закопали плиту глубоко в землю. И взяли камень Твити, и, привязав к нему другой конец ленты, закопали тот камень ещё глубже.
С тех пор связанный волк не бросает попыток вырваться. Из его пасти, которую распирает меч, струится слюна, превратившись в поток, называемый ещё рекой Вон.
Спела Высокому Вёльва:
Не выдержит привязь Прожорливого,
Вырвется он на свободу.
Братья вцепятся в горло друг другу,
И самые близкие сделаются врагами,
Слышны будут повсюду
Лишь звон мечей и треск щитов.
Начнётся эпоха бури,
Никто никого не щадит.
Вижу: трепещет ясень.
Слышу: скрипит его ствол,
Ибо вырвался волк на волю.
Ёрмунганд проснулся,
Бьёт змей гневно хвостом о волны.
Нагльфар плывёт.
Муспелля отродья и Сурт – великан,
Поднявший огненный меч,
Спешат на помощь Фенриру.
Волк ведёт за собой ётунов.
Локи правит ладьёй.
Карлики причитают в глубоких пещерах.
И затрубит наконец
Рог Гьяллархорн,
Так Хеймдалль зазывает асов.
С Мимиром Высокий ведёт разговор.
Ты понял, Один, о чём я сказала?
И Высокий кивнул на это.
Вот что увидел Один, внимая прорицанию Вёльвы: снег повалил, стали ветры свирепыми, наступила зима. Люди взялись убивать друг друга: брат пошёл на брата, сын вцепился в горло отцу. Волк Лунный Пёс, порождение Железного леса ведьм, проглотил одним махом Солнце. Другой волк, не менее дикий, расправился с Месяцем.
Предрекла Вёльва-колдунья могучему богу асов, что наступит великий хаос: лента карлов не выдержит – Фенрир вырвется на свободу. И будет настолько огромен посланец самой преисподней, что верхняя челюсть его достанет до неба, а нижняя – до земли, и огонь потечёт из его ноздрей; а было бы место, он ещё шире разинул бы пасть.
Увидел Один море, нахлынувшее на берега: то вырвался из глубин ещё один отпрыск поганого Локи – змей Ёрмунганд, изрыгающий столько яду, что пропитывается им всё вокруг. Поплыл корабль Нагльфар, сделанный из ногтей мертвецов, хотя до последнего оттягивали этот час люди, зная правило: всем умершим нужно остригать ногти на руках и ногах, чтобы как можно больше времени корабль ужаса оставался недостроенным. Однако пришло его время: на вёслах драккара Смерти сидят скелеты и правит им ненавистник асов, предатель Локи, освободившийся от цепи.
Предрекла колдунья: в грохоте расколется небо – то целые орды ётунов и инеистых великанов нахлынут на Мидгард, толпами отправляя людей в Хель. Застонут карлики в своих подземных убежищах. Впереди чудовищ поскачет на коне огненный Сурт. Затрепещет сам великий ясень, переполненный ужасом: заверещит белка, заклекочет орёл, даже прожорливые олени перестанут ощипывать листья. Ничего не останется Высокому, как держать совет с Мимиром, но ответ великана окажется прост – призовёт Мимир идти навстречу судьбе.
Спела Вёльва, раскачиваясь:
Петух Гуллинкамби
Будит эйнхериев верных.
Другой петух,
Чёрно-красный,
Находясь под землёю,
Первому вторит.
Услышал Высокий, внимая прорицанию Вёльвы, как запел петух возле ворот Асгарда. Услышал он, как затрубил Хеймдаль в Гьяллархорн, созывая асов на битву. Узрел Отец Богов целые полчища ётунов, инеистых великанов, земных, подземных и водных чудовищ, ведьм, змей и обитателей Хель, скопившихся возле Биврёста. И вот уже мерзавец Локи, отродья его Ёрмунганд и Фенрир, чёрный дракон Нидхёгг, скрежеща зубами, полезли на радугу, увлекая за собой самую ужасную нечисть, которая только может быть на том и на этом свете. С ними сыны страны Муспелль – пышет пламя из их ноздрей. И там, где они ступают, загорается даже воздух. Скачут они на своих пылающих конях по Биврёсту, и рушится светлый мост под тяжестью великанов.
Напророчила ведьма: перейдя Биврёст, враги асов достигнут поля, которое зовётся Вигрид и простирается на сто переходов в каждую сторону, – на том поле состоится последняя битва. Увидел Высокий себя: вот едет он впереди светоносных валькирий и грызущих щиты берсерков на любимом Слейпнире. Золотые броня и шлем защищают его. В руке Одина – копьё Гунгнир. Верные Гери и Фреки неслышно ступают рядом. И летят над Высоким Хугин и Мунин, озирая сверху место будущей сечи, но настолько оно велико, что не охватить его взглядом даже этим старым и мудрым птицам.
Волки Высокого ожидают зова к последнему празднику: более всего на свете желают они показать свою силу. Позади бесстрашного бога волнуется войско эйнхериев: но то волнение знакомо Отцу Всех Павших! Не предчувствие ли оно великой страды, в которую придётся жнецам поработать серпами? Красавица Фрейя в предвкушении битвы правит своими кошками; урчат кошки, чувствуя близкую кровь. Рядом с Одином рыжеволосый Тор – стонут великаны от одного только вида его смертоносного молота. Фрейр выступает следом за одноруким Тюром – и визжит от ярости его золотистый вепрь.
Лишь бог Хеймдалль спокоен. Белый Ас не кусает свой щит и не скрежещет зубами, стараясь напугать врагов перед схваткой: подлый Локи – вот цель хранителя радуги. С порождением тьмы, с поганым завистником, погубителем людей и асов желает схватиться он не на жизнь, а на смерть, и готовит копьё, и вытаскивает меч из ножен. Вновь трубит его Гьяллархорн, и внимает громогласному зову рога всё, что ещё живёт на земле.
Поведала Одину Вёльва о конце великих богов:
Всеотец схватился с Прожорливым волком,
Славный Тор побивает змея,
Видар пронзает Фенрира,
Фрейр борется с Суртом.
Гарм лает у Гнипахеллира.
Вырвался Жадный.
Близка уже гибель,
Конец приходит радости Фригг.
Ты понял, Высокий, о чём я сказала?
Довольно ль тебе моего прорицания?
Увидел ли, чем всё завершится?
Да, довольно было Одину прорицания Вёльвы! Увидел Высокий, как бросается он на ужасного волка, пылая местью и яростью. Однако предрекла Высокому ведьма, что распахнёт Фенрир от земли до неба свою ненасытную пасть и поглотит Отца Всех Павших, Бога Повешенных, Бога Богов, Седобородого, Хитрого, Уверенного, того, кто сам называет себя Мудрым и Коварным, Многоликим и Воинственным, Одноглазым и Всеведущим, а также многими другими именами. Узнал Высокий и то, что недолго ликовать Фенриру! Сын Всеотца, славный Видар, несмотря на смрад из пасти волосатого выродка, встанет волку одной ногой на нижнюю челюсть. На той ноге Ви-дар носит заговорённый башмак – долгое время собирал он кожу на свой башмак по куску из разных обрезков: эти обрезки оставались от носка или пятки башмаков, которые кроили себе люди, – так, выбрасывая кусочки, они знали, что помогают асам. Затем Видар схватит волка за верхнюю челюсть и разорвёт его надвое.
И вот что ещё предсказала Высокому ясновидящая колдунья: Локи сойдётся в страшном бою с Хеймдаллем, долго будут в гуще битвы звенеть их мечи, при каждом ударе высекая молнии, но падут и они, одновременно пронзив друг друга. И Фрейр погибнет в яростной битве с Суртом, пышущим жаром от своей вселенской злобы, а затем великан огненной страны испепелит и его верного вепря.
Что касается Тора, то более великанов ненавидел ас мирового змея, вот почему отыщет он порождение Локи в несметных толпах сражающихся. И если ранее удачно прятался от рыжего мстителя Ёрмунганд, ныряя в глубины моря, то на этот раз не ускользнуть ему от мстителя. Бесстрашный Тор метнёт молот в голову Ёрмуганда и наконец-то умертвит Губителя Мира, но, не сделав и девяти шагов, упадёт, отравленный ядом чудовища.
Тюр же схватится с вырвавшимся из пещеры Гнипахеллир адским псом Гармом, который, подобно Фенриру, ранее был скован богами. Жадный Гарм загрызёт однорукого, однако перед смертью своей успеет вспороть Тюр мечом ненасытное собачье брюхо, и оба они останутся лежать на поле Вигрид, покрытом на всё своё пространство по десять переходов в каждую сторону трупами чудовищ и берсерков.
В той сече, поразив бесчисленное множество врагов, падут все валькирии, падут многие асы, падут Гери и Фреки, Хугин и Мунин, падут кошки Фрейи, падут кони богов.
– Что же дальше? – спросил Высокий.
Бестрепетно поведала Вёльва о всеобщей гибели мира:
Исчезнет солнце,
И земля утонет в море.
С небосвода сорвутся все звёзды.
Одно лишь пламя останется,
Беспощадно бушующее,
Насланное сыном страны Муспелль.
Нестерпимый жар обожжёт небо.
Доволен ли ты, Один,
Тем, что я тебе предрекла?
Узнал от Вёльвы Высокий: злоба неуязвимого Сурта, пришельца страны огня, окажется столь велика, что начнёт метать он огонь повсюду и спалит землю, поднимая жар до небес, сделав тленом то, что раньше цвело. Жирным пеплом посыплет Сурт луга и горы и оставит одну пустыню.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?