Текст книги "Битва за Кавказ. Неизвестная война на море и на суше"

Генерал был предельно возмущен, о чем информировал киевские власти. А те, воспользовавшись этой ситуацией, решили форсировать события. Был спешно создан комитет «Степная Украина», через который пошел поток финансов украинским организациям в Крыму (имевшим главнейшей задачей распространение идей о присоединении полуострова к Украине), стали также финансироваться издаваемые в Крыму три украинские газеты. Кроме того, Киев объявил Крыму таможенную блокаду, прекратили товарообмен и телеграфную связь, возникли предпосылки к пограничным конфликтам и захвату территории. Министр внутренних дел Украины И. Кистяковский открыто угрожал князю В. Оболенскому: «Крым будет присоединен к Украине! Если вы не сдадитесь миром, то мы вас завоюем. Если и тогда вы все будете против нас, то мы вас повесим!». Совсем по большевистски: если враг не сдается, его уничтожают… Ну как тут не привести цитату профессора высшей социологии, да к тому же еще и известного писателя Г. Климова из его популярной книги «Красная каббала»: «Украинских националистов немцы так же уничтожали, как и НКВД. …украинский национализм – это тоже своего рода болезнь. Как каждый болезненный национализм. Здесь нужно проводить границу: нормальный, здоровый национализм нормальных людей и – та же вещь в гипертрофированной форме, которая превращается в болезненный национализм, в данном случае украинский, – их стреляла и советская власть, их стреляла и немецкая власть. …А в чем дело? – Комплекс власти! Украинский националист хочет спихнуть существующую власть, чтобы сесть самому покомандовать. И вот корнем является болезненный комплекс власти, комплекс вождя. А в результате – лишь 30 или 50 лет спустя – три поколения шизофреников от этих украинских националистов». («Красная каббала», Краснодар, «Советская Кубань», 1998, с. 92)

Впрочем, окрепшая большевистская рука ленинского правительства искусно манипулировала событиями и в Киеве, и в Симферополе. Эту направленность хорошо понимали члены германской делегации, а также русская аристократия, жившая в Ялте, которая тяжело переживала последствия крушения своего государства; тем более что приближение смертельной катастрофы для всей России уже было слишком очевидным. И помощь германских друзей вряд ли что-либо изменит…

На юге страны царил хаос. В Киеве начал действовать принцип «Разделяй и властвуй!». Развертывалась самая настоящая информационная война; причем победа была на стороне наглых и опытных в этом гнуснейшем деле – на стороне евреев-большевиков, красных комиссаров, чекистов и психопатов разного толка… Осмелевшими местечковыми евреями начался массовый грабеж в виде обмана населения Украины и Крыма; ими же была спровоцирована таможенная война между двумя славянскими народами – русским и украинским. Эти дешевые гешефты местечковых евреев, подзуживавших и провоцировавших на столкновение, породивших пресловутое, ставшее нарицательным обращение украинцев к русским «москаль», а русских к украинцам «западэнець», позже – «бандеровец»… и пошло-поехало… это чудовищное ненавистническое явление, впоследствии (и практически до сего времени) охватившее два великих славянских народа, умело направляли еврейские монстры в правительстве Ленина, а затем Сталина. Евреи, оккупировавшие Москву и Киев, Петроград и Харьков, только потешались над тем, как их меньшие братья – местечковые евреи – разыгрывали подлую карту столкновения лбами двух влиятельнейших народов.

На фоне подобных событий большевики заявили, что Германия захватывает Черноморский флот, что ослабляет позицию РСФСР. В информационной войне все средства хороши; были перекручены и слова генерала Э. Людендорфа, сказанные им в июле 1918 года: «Мы, немцы, должны оказать такое влияние на сложившееся положение, чтобы укрепить позиции русских, татар и греков в Крыму, а также русских людей в Восточной части бывшей Империи, чтобы тем самым лишить Антанту надежды поднять против нас еврейско-большевистскую шайку Ленина». Что же именем генерала подписали советские историки? – «Мы должны оказать такое влияние на положение, чтобы укрепить свой тыл и лишить Антанту надежды поднять еще раз против нас Россию». Такая формулировка в корне меняет дело! – а ведь немецкий генерал под выражением «…поднять против нас еврейско-большевистскую шайку Ленина» подразумевал необходимость всеми силами остановить действие масонского Ордена, резидентурой которого и являлась вначале РСДРП Плеханова – Троцкого, затем РКП(б) Ленина (точнее не РКП(б) – Российская Коммунистическая Партия большевиков, а, как ее многие меж собой называли ЕКП(б), или Еврейская Коммунистическая Партия большевиков, строившая «советское ебщество»; фольклор есть фольклор…).

Тогда же цинично муссировалась фальшивка, что германская дипломатия использует тему «самостоятельности Крыма» с целью давления на ленинское правительство для получения выгодных уступок, намереваясь лишить Россию флота на Черном море. И будто бы генерал Людендорф считает необходимым объявить корабли ЧФ «военными трофеями». Приписывая и тогда, и после талантливым немецким военачальникам, честным прусским офицерам свои личностные качества: урвать чужое, нажиться, обмануть, – большевики унижали само человеческое достоинство, само понятие человечность… Впрочем, разве дано им понять людей, для которых честь превыше собственной жизни?!

Генерал Левински участвовал в переговорах не только с представителями Крыма и Украины, но также и с представителями большевистской партии. Члены ленинской делегации упрекали, что «на переговорах украинского-немецко-австрийской коалиции установление территориальных границ, соответствующих воле населения и стратегическим интересам Советской республики, являются самой трудной задачей». На что генерал заметил: «Не могли бы вы, господа, представляющие интересы Ленина, пояснить, о какой воле населения и стратегических интересах вы заявляете?». Ответа, естественно, ни генерал, ни члены германской делегации не получили.

К тому же присутствующие знали, что делегация из Москвы имела полномочия (о чем открыто заявлялось) в случае претензий украинской стороны на Крым, «настаивать на опросе населения Крымского полуострова, сохранение которого за Советской Федерацией считается основой существования Черноморского флота и выхода в Черное море». И когда об этом пошла речь, Левински стал задавать новые вопросы: «Не могли бы посланцы большевистского вождя пояснить, что означает термин «Советская Федерация», поскольку ваша власть распространяется пока не далее Петербурга? И кто уполномочил вас говорить от имени России, вести разговоры с жителями Крыма на предмет: согласны они или не согласны находиться в вашей Советской республике? Ведь, насколько всем известно, Крым является составной единицей гораздо большей территории Российской Империи, к счастью, не находящейся под властью большевиков?» Но и на эти вопросы большевистская делегация не дала никаких ответов.

Зато по Черноморскому флоту были заявлены инструкции-требования, утвержденные евреем Львом Троцким (Лейбой Давидовичем Бронштейном). В которых в категоричной форме подчеркивалось, что Крымский полуостров является частью РСФСР, и – баста! И что посему Черноморской флот в полном составе является достоянием РСФСР. Поэтому «всякие покушения на него с украинской стороны должны быть со всей категоричностью отвергнуты». Речь шла и о том, что все корабли, в том числе и строящиеся на верфях Николаева и Херсонеса, должны быть возвращены РСФСР.

Троцкий, как и Ленин, полностью игнорировал те условия по Крыму, Севастополю и ЧФ, которые заявлялись Германией, жителями полуострова, а также министрами Русского правительства в Нижнем Новгороде.

Время шло в бесплодных дискуссиях…

Причем у большевиков возникали разные абсурдные идеи, к примеру, они говорили, что для РСФСР сохранять флот на Черном море не целесообразно в виду его закрытости, а есть смысл содержать флот только на севере и на Тихом океане. То, обуреваемые сомнением вообще сохранить за собой Крым, предлагали его тут же и как можно выгоднее продать (!).

Наконец вопрос о Черноморском флоте стали дискутировать в ряде наркоматов РСФСР; в частности, по этому поводу высказывались совнаркомовские «эксперты» Берман, Загорский, которые считали, что на Черном море следует иметь только торговый флот, потому что он даст большие доходы.

Ситуация усугублялась и тем, что Германия и ее союзники, стремясь чуть ли не любой ценой реставрировать власть имперской России, все более заходили в патовую ситуацию… В связи с этим уже находившийся на родине генерал Левински бросил упрек германскому представительству на Украине, выразив сожаление, что во время своего визита в составе военной делегации жестко не выставил условия, и что нужно было не затевать дискуссии или переговоры между Киевом и Москвой, а заключить договор с нижегородским правительством России и выступить совместно с Русской армией, с Турцией и Австро-Венгрией против ленинского режима в Петербурге и Москве, подавив его силой. Реакция была мгновенной: немецкие социал-демократы потребовали от руководства Германии уволить генерала в отставку, обвинив его в превышении своих полномочий в международных делах по отношению к советской России. Этими так называемыми немецкими социал-демократами были евреи Карл Либкнехт, Клара Цеткин и Роза Люксембург.

А далее события развивались по сценарию, сыгравшему на руку вначале Троцкому, а затем и Ленину.

В Германии свершилась революция; был денонсирован Брестский договор; рухнула власть Центральной рады и гетмана на Украине; переговоры Украины и РСФСР были прекращены; в Севастополь вошел флот Антанты. Все это – в условиях начала гражданской войны положило конец притязанием Украины на полуостров и ознаменовало новый поворот в судьбе Крыма, Севастополя и ЧФ.

А пока белыми разрабатывалась всестороння программа восстановления единой и неделимой России, где Крым рассматривался до свержения еврейско-большевистской власти местом создания новой столицы, – по модели, как когда-то Петр заложил в устье Невы новую русскую столицу Санкт-Петербург. Но не дремали и большевики. В 1919 г. они создали Крымскую Советскую Социалистическую республику, просуществовавшую на бумаге аж 75 дней. Эта бумажная фикция была не единственной; борьба шла жесточайшая…

В конце концов освободительное Белое движение, образно говоря, остановилось у кромки Черного моря. Россия закончилась… святая земля, захваченная инородцами, отторгала лучших сыновей…

Армия генерал-лейтенанта и барона П. Н. Врангеля отступила в Крым и в октябре 1920 г. организованно, без потерь, в количестве 150 000 военных и гражданских лиц поднялась на борт кораблей, ушедших в Константинополь; эту эвакуацию впоследствии назовут одной из самых блестящих в истории военного искусства. Организация была идеальной; операцию обеспечивали корабли эскадры, в состав которой входили линкор, броненосец, 2 крейсера, 12 эсминцев, 4 подлодки, 12 тральщиков. Французское командование перевело корабли Русской эскадры в порт Бизерта, где после установления дипломатических отношений между СССР и Францией в 1924 г. с них были спущены Андреевские и крепостные флаги. А вот переговоры правительства СССР с Францией о возвращении эскадры успехом не увенчались; последний боевой корабль Русской боевой эскадры был отправлен на слом в середине 30-х годов XX века.

А что же стало с кораблями, доставшимися большевикам?

Как известно, большая часть Черноморского флота тогда находилась в Новороссийске. По сообщению агентов ВЧК, офицеры на кораблях пришли к выводу, что их эскадра должна соединиться с находившимися в Севастополе остальными боевыми кораблями ЧФ. Ленин и его клика действовали решительно, и спустя всего четыре дня после анализа поступившей информации, – 18 июня 1918 г. по приказанию председателя Совнаркома В. И. Ульянова-Ленина все корабли были приведены в состояние небоеготовности и затоплены (!) в Цемесской бухте. Предварительно обманным путем большая часть офицеров была выведена из кораблей, после чего красные вандалы разбили ценные приборы и аппаратуру.

Так, большевиками были уничтожены линкор «Императрица Екатерина Великая» (новое название «Свободная Россия»), 11 эсминцев, 2 крейсера «Новик», более 1,5 десятков тральщиков и минзагов: «Великая Княгиня Ксения», «Цесаревич Георгий», «Великий Князь Константин», а также третий линкор «Воля». К слову сказать, первый линкор «Императрица Мария» 20 октября 1916 г. постигла трагедия, когда тот стоял на якоре в Севастопольской бухте. Вдруг возник пожар, взорвался арсенал боеприпасов и боевой корабль погиб; при этом погибли более 200 человек, многие получили ожоги и ранения, но многие спаслись, прыгая в воду. Возможно, для иных это будет открытием, но флагман Императорского ЧФ погиб по причине тщательно организованной террористической акции, осуществленной агентами 3-го Интернационала евреями Бахманом и Треппером, которые погибли во время подрыва арсенала. Таким образом, отпадает озвученная для советских людей версия, что на борту сначала возник пожар, а затем прогремел взрыв. Все было как раз наоборот.

Организатором и руководителем диверсии по уничтожению линкора был Виктор Эдуардович Верман 1883 года рождения, проживавший в г. Николаеве и работавший начальником сборочного цеха на заводе «Наваль». После взрыва линкора начальник севастопольского полицейского управления полковник А. Радлов, изучив агентурные сведения, подал рапорт на имя начальника штаба ЧФ, а тот после ознакомления с ним, передал с припиской командующему Черноморским флотом. В рапорте указывалось, что в среде матросов есть провокаторы, которые работают на деньги зарубежных резидентур. Об этом же (и не в первый раз) был проинформирован и Императорский двор. Получив донесение, начальник Имперской разведки граф А. Г. Канкрин отдал распоряжение о задержании Вермана, который вот уже несколько лет разрабатывался как иностранный агент, связанный с филиалом резидентуры известного разведчика Акаши. После задержания Верман при допросе показал: «Разведывательной работой я стал заниматься в 1904 году. А в начале 1908 года мне было поручено заняться проблемами, связанными с осуществлением русской морской программы по строительству боевых кораблей. И я стал работать на заводе «Наваль». Меня завербовали сотрудники южного филиала Акаши, которые представились как инженеры Ган, Моорер, а спустя несколько месяцев после неудачно проведенной операции мне пришлось встретиться и с Акаши. Это был кошмар, а не встреча. Мне сказали, что отныне я буду работать на особый центр по установлению новых порядков в России, который частью находится в Германии, а частью во Франции…»

В. Э. Верман – не имеет значения, знал он об этом точно или нет, – работал на масонскую ложу «Великий Восток Франции», резидентом которой в России являлся Акаши. При более поздних допросах Верман показал: «В период с 1905 по 1914 год мне удалось завербовать для диверсионной работы Бахмана, Шеффера, Штайвеха, Блюмана, Треппера, Наймера, которые в свою очередь завербовали некоторых русских матросов линкора, которые после участвовали в подрыве корабля». После захвата власти большевиками следователи ОГПУ сделали все, чтобы тайна об уничтожении линкора «Императрица Мария» никогда не всплыла; в подобных случаях одни протоколы царских времен уничтожались, другие извращались, перевирались… В официальных материалах следствия ОГПУ было указано, что евреи Верман и Сгибнев (электрик, также участник подрыва линкора) были арестованы, а в 1934 г. Верман выслан из СССР, а Сгибнев осужден к 3 годам. Неправда! Они слишком много знали, чтобы выжить; и при допросах называли имена многих причастных, в том числе и масона Джунковского, бывшего до революции товарищем (заместителем) министра внутренних дел Российской Империи, а с захватом власти большевиками по решению масонского центра он стал сотрудничать с ВЧК – ОГПУ. И Верман, и Сгибнев, и некоторые другие были расстреляны «благодарной» советской властью. В конце 80-х гг. XX в. их реабилитировали. Спектакль за спектаклем…

Грустно упоминать, однако и первенец Русского флота корабль «Орел» был сожжен в 1670 г. психопатом Райзманом.

С гибелью Черноморского флота у советской власти осталось на Балтике 7 линкоров, 9 крейсеров, 17 эсминцев, 45 миноносцев, 30 подлодок, 5 канлодок, 23 минных и сетьевых заградителя, 110 сторожевых кораблей и катеров, 89 тральщиков, 16 ледоколов, 66 вспомогательных судов, 65 лоцмейстерских и гидрографических судов, 6 госпитальных судов и 70 транспортов.

Всего же в канун захвата еврейско-большевистской партией власти в России Русский флот насчитывал 591 боевой корабль (надводных кораблей и подводных лодок), 549 вспомогательных судов с общим количеством 175.528 матросов, около 6 тысяч офицеров, 151 адмирала, 118 генералов.

При этом в состав ЧФ входило 150 боевых кораблей и 203 вспомогательных судна.

С гибели ЧФ началась гибель всего Русского флота.

К сожалению, ни историки, ни писатели до сих пор не сказали нам истинную причину гибели Русской эскадры…

Трагедия Черноморского флота была предопределена уже самим воплощением изуверских планов международного иудейского Ордена по уничтожению Российской Империи. И в 40-е годы XX века лишь продолжался этот бесконечный процесс.

Глава 11

«Прежде всего следует отметить принципиальную разницу во взглядах верховной власти на политическое значение флота и его общие стратегические задачи. Если Николай II… благожелательно относился к флоту и нередко в спорах между военным и морским ведомствами становился на сторону последнего, то документы и факты говорят, что В. И. Ленин к флоту относился более чем прохладно. В его концепции государственного строительства сильному военному флоту места практически не находилось.

…руководители партии и страны заявили: «Флот нам не нужен!» Проект «Декрета Совета Народных Комиссаров о восстановлении морской силы РСФСР», разработанный под руководством ведущих теоретиков старого флота, перешедших на службу Советской власти, А. В. Немитца, А. В. Шталя, М. М. Римского-Корсакова и других к открытию X съезда РКП(б) не был даже принят к рассмотрению. И с середины 1921 г. началась пора сокращений и реорганизаций, никак не согласованных с реальными задачами, стоявшими перед РККФ, и не нацеленных на повышение его боевого потенциала ни в настоящем, ни в обозримом будущем. Было продемонстрировано откровенное пренебрежение мнением квалифицированных специалистов в вопросах строительства флота…

Поворот же к строительству «большого морского и океанского флота страны» произошел без дискуссий, по личному приказанию И. В. Сталина, у которого долгое безразличие к флоту сменилось внезапной привязанностью. Возглавлявшему в этом время РККФ В. М. Орлову было поручено лишь «озвучить» это решение на VIII Чрезвычайном съезде Советов СССР, состоявшемся в ноябре-декабре 1936 г.». Столь длинная цитата приведена из юбилейного «Морского сборника» (№ 3 за 1998 г., с.40–41). Приведенный текст только подтверждает существовавшую тенденцию не на строительство, а на уничтожение когда-то мощного русского флота; к тому же, крепкий морской, а тем более океанский флот ни Сталиным, ни его последователями построен не был.

Эти нюансы были известны наркому ВМФ Н. Г. Кузнецову, пытавшемуся хоть как-то сохранить остатки былого флотского величия. Но в годы предвоенного психоза ему приходилось очень тяжело.

Много позже, когда ему придется написать книгу «Курсом к победе», он отметит «полный тревожных сигналов с флотов» субботний день 21 июня 1941 г., прошедший почти также, как и предыдущие. «Перед выходным мы обычно прекращали работу раньше, но в тот вечер на душе было неспокойно, и я позвонил домой:

– Меня не ждите, задержусь.

Вера Николаевна, моя жена, не удивилась: я часто задерживался на работе. Она спросила только, останусь ли я ночевать в своем кабинете. Я поспешил ответить:

– Потом расскажу.

Не хотелось говорить на эту тему по телефону.

В Москве был жаркий и душный вечер. На небе собирались темные тучи, несмотря на открытые окна, не чувствовалось ни малейшего движения воздуха.

Затишье царило и в столичных учреждениях. В обычные дни после 18 часов наступала обеденная пора: руководители разъезжались по домам – часа на три, чтобы потом сидеть на работе до глубокой ночи. Но в субботу многие уезжали за город. Деловая страда спадала.

В тот вечер было как-то особенно тихо, телефон совсем не звонил, будто его выключили. Даже такие «беспокойные» наркомы, как В. А. Малышев и И. И. Носенко, с которыми я был особенно тесно связан, не напоминали о себе вопросом, ставшим уже привычным в последнее время: «Как дела?»

Я сидел в своем кабинете, куда с улицы доносился привычный городской шум – гул машин, иногда громкий и беспечный молодой смех.

Рассеянно перебирал бумаги. Мысли не могли сосредоточиться на них. Совсем незадолго перед тем мне попался на глаза обзор иностранной печати и сводки ТАСС. Самые разные газеты писали о близкой войне между русскими и немцами. Не могли же все они сговориться!

Вспомнилось, как начинались войны в прошлом, особенно русско-японская война в 1904 г. О ней нам часто напоминали в училище и в Военно-морской академии, – может быть, потому, что ее первый акт разыгрался на море. Началась она неожиданным торпедным ударом, который японские миноносцы нанесли по русской эскадре, стоявшей на внешнем рейде Порт-Артура…»

Сложное состояние, ощущение заколдованного круга, о котором ему когда-то давно сказал незнакомец, его истинные размышления, которыми он не может даже поделиться со своими читателями…

Его мысли прервал заместитель начальника ГМШ В. А. Алафузов, вошедший с вечерним докладом: обстановка на Балтике беспокойная, на Черном море – спокойнее, на севере – ничего особенного не происходило…

Руководителей наркомата обороны и Генштаба, куда позвонил Николай Герасимович, не оказалось. Он коротко переговорил с командующим Балтийским флотом В. Ф. Трибуцем, командующим Северным флотом А. Г. Головко, после – с начальником штаба Черноморского флота И. Д. Елисеевым и. Все были на местах, командные пункты развернуты, флоты уже в течение двух дней находились в оперативной готовности № 2. При этом на берег отпущена часть краснофлотцев и командиров, в Севастопольском Доме флота идет концерт, но в штабах многие работают. Дежурный по штабу ЧФ подметил, что немецкие транспорты, обычно в эти часы находившиеся в море, вдруг исчезли, укрывшись в болгарских и румынских портах.

Около 8 вечера прибыл военно-морской атташе СССР в Берлине капитан 1-го ранга М. А. Воронцов, приехавший из германской столицы. Михаил Александрович рассказал о событиях в рейхе, отметив что нападение будет с часу на час. «Это война», – вздохнул Воронцов. После его ухода вошел адмирал Лев Михайлович Галлер, занимавшийся проблемами судостроения. То, о чем он стал говорить, было в тот момент для Николая Герасимовича не важным. Но нарком понимал зачем этот Галлер пришел к нему…

Около 10 вечера Галлер ушел. За окном стемнело. Порыв ветра поднял пыль на улице, затрепал гардины на открытых окнах, разразилась гроза и хлынул дождь, разгоняя веселящуюся молодежь.

В этот момент в кабинет вновь вошел Владимир Антонович Алафузов с внеочередным докладом, сообщая информацию с флотов. Около 11 вечера зазвонил телефон ВЧ, и маршал Тимошенко предложил Кузнецову немедленно прибыть к нему. Нарком ВМФ направился к наркому обороны вместе с Алафузовым, захватив с собой карты.

В эту ночь началась война с Германией…

Думается, теперь самое время обратить внимание читателей на командный и начальствующий состав Военно-Морского Флота в период войны 1941–1945 гг. Но прежде чем перечислить все ключевые персоны, обозначу некоторые важные нюансы.

Лично инициированные и назначенные наркомом ВМФ Н. Г. Кузнецовым высшие и старшие офицеры на номенклатурные должности будут выделены жирным шрифтом. Все остальные – инициированы начальником Главного Морского штаба адмиралом флота Исаковым и санкционированы наркоматом внутренних дел СССР, а Кузнецов лишь вынужден был констатировать факт их назначения и подписывать соответствующие приказы.

Вице-адмирал Александр Васильевич Немитц (1879–1967 гг.; контр-адмирал Императорского Российского флота) и первый командующий советскими Морскими силами Черного моря, по происхождению немец, из аристократического рода баронов, ведущего свою родословную от Карла V Великого. В 1900 г. закончил Морской корпус, затем Артиллерийские офицерские классы в Севастополе. В 1912 г. завершил обучение в Николаевской Морской академии и, став профессором, преподавал в ней. По негласному решению русских офицеров немецкого происхождения был оставлен для сотрудничества с большевистским режимом с целью трудоустройства на военный флот и противодействия разрушению Русского флота и его традиций, заложенных Петром Великим.

Вице-адмирал Немитц встретился с Кузнецовым через полгода после назначения Николая Герасимович наркомом ВМФ. Их ждал трудный разговор. Подробно посвятив наркома в систему подбора и расстановки кадров вначале ленинским Совнаркомом, а позже сталинским руководством, Александр Васильевич обратил внимание на то, что русских по происхождению на должностях, которые должны замещаться высшим офицерским составом (в то время – командирским) число крайне незначительное. Тогда как на этих должностях состоят кадры советской власти, в большинстве своем носящие русские фамилии, но под этими «русскими» подразумевались лица еврейской национальности, которые чаще всего присваивали себе русские фамилии, скрывая свое истинное национальное происхождение. О тех же инородцах, кто свои фамилии не сменил, распускались толки, что они якобы имели… немецкие корни, и вот надо же! – чудом уцелели при беспределе советской власти.

Чтобы не обострять отношения со сталинским руководством, и вместе с тем добиваться хоть каких-то успехов в назначении своих людей, Немитц рекомендовал очень осторожно предлагать в аппарат наркомата высших командиров, которые полезны Николаю Герасимовичу, как высококлассные специалисты. Но при этом, параллельно назначать на некоторые должности лиц еврейской национальности. «Вы тогда увидите, с кем из назначаемых вами людей возникают проблемы», – грустно усмехнулся Немитц.

– А не боитесь ли вы об этом мне говорить? – спросил собеседника внимательно слушавший его нарком. Кузнецов вряд ли предполагал увидеть в этом с виду чопорном, педантичном русском адмирале патриота России; за годы службы он почти разуверился, что в стране остались люди, по-настоящему болеющие душой за русское дело и могущие что-либо сделать…

– Я уже нахожусь в достаточно немолодом возрасте, чтобы обманывать кого бы то ни было. Я говорю только с теми, с кем нахожу нужным. А таковых людей у меня немного: один старинный приятель, да… вот с вами поделился о наболевшем и давно выстраданном. За сим кланяюсь. И да хранит вас Бог.

…При назначении того или иного руководителя, которого инициировал лично Николай Герасимович, он обычно перед тем советовался членом Политбюро и секретарем ЦК ВКП(б), членом Главного Военного Совета Андреем Александровичем Ждановым, зная что тот их беседу непременно передаст наркому внутренних дел и самое главное, – лично Сталину. Если речь касалось назначения номенклатурных работников ЦК ВКП(б), к которым относились командующие флотами, то обычно на эти должности представителей инициировал сам Генеральный секретарь ЦК; правда, спрашивая наркома, кого бы он хотел видеть на том или ином месте… И коли тебе понятно, что Сталиным заранее уже все решено, кого назначить, то остается лишь попасть в точку. К счастью Николая Герасимовича, он всегда в таких случаях попадал в точку, ибо знал правила игры.

Командный и начальствующий состав ВМФ в период войны 1941–1945 гг.

Главный Военный совет ВМФ:

Председатель: Кузнецов Николай Герасимович, адмирал – народный комиссар ВМФ СССР.

Члены Совета:

Жданов Андрей Александрович – член Политбюро и секретарь ЦК ВКП(б), дивизионный комиссар,

Исаков Иван Степанович, адмирал – первый заместитель наркома ВМФ и начальник Главного морского штаба,

Рогов Иван Васильевич, армейский комиссар 2-го ранга – заместитель наркома ВМФ и начальник Главного управления политической пропаганды ВМФ,

Галлер Лев Михайлович, адмирал – заместитель наркома ВМФ,

Левченко Гордей Иванович, вице-адмирал – заместитель наркома ВМФ,

Жаворонков Семен Федорович, генерал-лейтенант авиации – начальник управления ВВС ВМФ.

Командование наркомата ВМФ:

Народный комиссар ВМФ: Кузнецов Николай Герасимович, Адмирал Флота – 22.06.1941–03.09.1945.

Заместители наркома ВМФ:

Исаков И. С., Адмирал Флота – 22.06.1941–03.09.1945

Рогов И. В., генерал-полковник береговой службы – 22.06.1941–03.09.1945

Галлер Лев Михайлович, адмирал – 22.06.1941–03.09.1945; (предложение о его назначении – дипломатический ход наркома, когда гиены (Берия, Исаков) сыты и бараны целы…)

Левченко Гордей Иванович, адмирал – 22.06. – 12.19.1941 и 09.04. 1944–03.09.1945 (наркому оставалось соглашаться, хотя он обстоятельно возражал против назначения Гордея Ивановича командующим Крымским фронтом; это назначение инициировал адмирал Исаков в согласии с Л. П. Берия и Генсек Сталин эту инициативу одобрил);

Игнатьев Сергей Парфенович, корпусный комиссар – 22.06.1941–20.01.1942 (креатура Л. П. Берия);

Малышев Николай Васильевич, генерал-лейтенант береговой службы – 20.01.1942–19.04.1945 (креатура Л. П. Берия);

Абанькин Павел Сергеевич, вице-адмирал – 19.04. – 03.09.1945

Воробьев Сергей Ильич, генерал-полковник береговой службы – 22.06.1941–03.09.1945

Начальники Главного морского штаба:

Исаков И. С., адмирал – 22.06.1941–03.07.1942

Алафузов Владимир Антонович, адмирал – 03.07.1942–16.03.1943 и 22.07.1944–13.04.1945 (креатура Л. П. Берия);

Степанов Георгий Андреевич, вице-адмирал – 16.03.1943–21.07.1944 (креатура Л. П. Берия);

Кучеров Степан Григорьевич, адмирал – 27.04–03.09.1945

Начальники оперативного управления:

Алафузов В. А., контр-адмирал – 22.06.1941–17.03.1943

Богденко Валентин Лукич, контр-адмирал – 17.03.1943–05.08.1944

Зозуля Федор Владимирович, контр-адмирал – 05.08. – 12.09.1944

Кучеров С. Г., вице-адмирал – 12.09.1944–27.04.1945

Харламов Николай Михайлович, вице-адмирал – 27.04. – 03.09.1945

Начальник организационно-мобилизационного управления:

Бабин Пантелеймон Иванович, генерал-майор береговой службы – 22.06.1941–03.09.1945

Начальники разведывательного управления:

Зуйков Николай Иванович, контр-адмирал – 22.06–11.09.1941