Текст книги "Старт. История успеха SpaceX. Илон Маск и команда"

Глава 4
Первый полет
Май 2005 – июнь 2006 года

Окруженный сверкающей водой атолл Кваджалейн представляет собой настоящий тропический рай. Правда, армейскую его версию. Вместо роскошных курортных комплексов с просторными балконами и бесконечными шведскими столами Квадж предлагает две армейские гостиницы с бетонными стенами, небольшими окнами и кафетерием в стиле милитари. Отель Macy’s совсем не похож на торговый центр, отель Kwaj Lodge тоже не представляет собой ничего особенного. В их скучных комнатах нет никаких излишеств и пахнет плесенью, а единственный источник развлечений – армейский телевизор, принимающий несколько основных каналов. На все предметы мебели нанесен номер американского правительства.

«Люди либо ненавидят, либо обожают это место», – сказал Ханс Кёнигсманн. Что касается самого немногословного немецкого инженера, то, несмотря на присутствие военных, ему очень понравился этот красивый тропический остров с богатой природой. В редкие часы досуга Кёнигсманн пользовался великолепными возможностями для дайвинга, которые предоставлял ему атолл.

Больше всего ему нравилось нырять возле старого немецкого крейсера «Принц Ойген», который покоится вверх килем на глубине 35 метров. Во время Второй мировой войны этот тяжелый корабль длиной 212 метров на пару с линкором «Бисмарк» участвовал в потоплении знаменитого линкора «Худ» британского флота, но в конце войны сдался союзникам по антигитлеровской коалиции. В дальнейшем Военно-морские силы США отправили корабль к атоллу Бикини, другой части Маршалловых островов, для проведения ядерных испытаний. В 1946 году он выдержал взрывы под кодовыми названиями «Эйбл» и «Бейкер», а затем его отбуксировали в лагуну Кваджалейн, где он и затонул. Винт и руль корабля выступают над поверхностью, но большая его часть скрыта под водой.

«Мы спускались туда, – вспоминает Кёнигсманн, – плавали вдоль киля, а затем ныряли под корабль и снова поднимались на поверхность. Поскольку мы работали днем, то погружались в основном по ночам. Такое не для любого».

«Принц Ойген» напоминал Кёнигсманну о его родине – Германии, где последствия мировой войны сказывались на протяжении еще нескольких десятилетий после ее окончания. Детство Кёнигсманна прошло в основном во Франкфурте. Повзрослев, он начал реализовывать свои склонности к естествознанию и математике. Его любимым предметом была физика, потому что она давалась ему легче всего. Он надеялся применить свои знания, став пилотом, однако его зрение оказалось для этого недостаточно хорошим. Следующим пунктом в списке рассматриваемых им вариантов была аэрокосмическая отрасль.

За два года обучения в Берлинском техническом университете Кёнигсманну наскучили самолеты. Он увлекся спутниками и совместно с другими студентами начал работать над созданием небольшого космического аппарата, который однажды можно было бы вывести на орбиту. В 1989 году он перешел в Центр прикладных космических технологий и микрогравитации при Бременском университете на севере Германии. Там под его руководством команда из пяти человек сконструировала спутник BremSat весом 63 кг, предназначенный для изучения крошечных метеоритов и частиц пыли в космическом пространстве вблизи Земли. В рамках программы по привлечению международных партнеров к своему плану запусков космических шаттлов НАСА решило вывести спутник BremSat на орбиту с помощью корабля «Дискавери» в феврале 1994 года. За год до запуска Кёнигсманн совершил более дюжины поездок в США, в ходе которых посетил несколько объектов НАСА, в том числе Космический центр Кеннеди. Он прошел по той же платформе-консоли, по которой проходят астронавты, направляясь из подвижной башни обслуживания в шаттл. Кроме того, он встретился с командиром миссии Чарльзом Болденом, четырежды слетавшим в космос.

После запуска спутника BremSat Кёнигсманн потерял покой. На тот момент ему было около тридцати лет, он недавно женился, семья ждала ребенка. Ему понравилось то, что он увидел в Америке во время своих поездок, и пара решила перебраться туда. В 1996 году Кёнигсманн отправился с семьей в Лос-Анджелес и устроился на работу в небольшую компанию Microcosm. В Калифорнии он участвовал в создании легких ракет для коротких полетов. Эти «метеорологические» ракеты не обладают достаточной мощностью для развития орбитальной скорости, но способны совершать полеты по баллистической траектории, ненадолго поднимаясь в верхние слои атмосферы, в результате чего их полезная нагрузка несколько минут пребывает в невесомости. У Кёнигсманна не было абсолютно никакого опыта работы с ракетами. Однако он много практиковался в управлении полетом небольших спутников в космосе и считал, что управление ракетой мало чем отличается.

«Принятое решение казалось мне вполне естественным, – вспоминает он. – Это было частью приключения. Моя жена очень хотела приехать сюда и провести некоторое время в Калифорнии». В итоге они остались там навсегда и получили свою порцию приключений. А Ханс Кёнигсманн с тех пор очень многое узнал о ракетах.

Позднее Кёнигсманн отправился еще дальше на запад. Поскольку он сопровождал Чиннери и Томпсона в ходе ознакомительной поездки на Квадж в 2003 году, он уже знал об особенностях местности и о том, как трудно добраться до далекого атолла. Поэтому в июне 2005 года, когда SpaceX решила воспользоваться своей резервной стартовой площадкой, он возглавил переброску оборудования на запад.

Команде предстояло перевезти очень многое. Ключевые компоненты ракеты сотрудники намеревались взять с собой, доставив их из Лос-Анджелеса на Квадж за два дня, а большую часть остальных грузов нужно было привезти морем в течение месяца. Памятуя о своем опыте работы на базе Ванденберг, команда SpaceX понимала, что для сборки, испытания и запуска ракеты Falcon 1 с острова Омелек им потребуется огромное количество оборудования. Поэтому в своей штаб-квартире в Эль-Сегундо они заполнили несколько грузовых контейнеров всевозможными инструментами, подъемниками, трубопроводами и компьютерами, а затем отправили их в порт Лос-Анджелеса. За те летние месяцы компания перевезла через Тихий океан около тридцати тонн грузов, часть морским, а часть военно-воздушным транспортом.

Кёнигсманн и большинство других сотрудников SpaceX не возражали против спартанской обстановки помещений, в которых им предстояло жить, поскольку их график предполагал работу с раннего утра до позднего вечера семь дней в неделю. До того как SpaceX приобрела собственную лодку, чтобы доставлять сотрудников прямо на остров Омелек, им приходилось делить катамаран с пассажирами с острова Мек. Эта лодка покидала пристань Кваджа еще до восхода солнца и примерно через час высаживала команду SpaceX на Омелеке. Там они работали до самого вечера. Вернувшись на Квадж, они планировали следующий день, решали возникшие проблемы, связывались с инженерами в Калифорнии, выстраивали логистические процессы или вели переговоры с армейскими чиновниками, чтобы получить необходимые разрешения.

Некоторые сотрудники SpaceX, включая Чиннери, перебрались на атолл и провели почти всю вторую половину 2005 года на островах Кваджалейн и Омелек. Другие, в том числе Кёнигсманн, семья которого осталась в Лос-Анджелесе, проводили на острове по нескольку недель, а затем возвращались на материк. Со временем эти бесконечные перелеты туда и обратно превратились для сотрудников SpaceX в настоящее мучение.

«Раньше я никогда не бывал на Гавайях, – признается Фил Кассуф, который в тот период был одним из главных помощников Кёнигсманна в отделе бортового оборудования. – Но за эти шесть месяцев я побывал там столько раз, что больше не могу их видеть».

Изначально вся инфраструктура на острове Омелек состояла лишь из небольшого бетонного бункера. Стартовой команде пришлось забетонировать площадку для пусков и построить ангар для хранения ракет. Они купили в Калифорнии массивные генераторы мощностью 400 киловольт-ампер и доставили их на Квадж. Первым делом Брайан Бьельде должен был убедиться в том, что команда SpaceX сможет управлять своей ракетой с Кваджа. Из-за взрывоопасной природы ракетного топлива и небольшого размера острова Омелек никто не мог оставаться на нем во время запуска. Поэтому команда SpaceX оборудовала центр управления на армейском объекте на острове Квадж, откуда операторы полигона должны были отправить ракете Falcon 1 команду на самоуничтожение, если она отклонится от курса. Поскольку Омелек находится за горизонтом, если смотреть в его сторону с Кваджа, Бьельде не был уверен в надежности радиосвязи прямой видимости. На Омелеке он попытался связаться с Кваджем с помощью установленной на земле УВЧ-антенны и другого оборудования. Сигнал оказался слишком слабым. Однако затем с помощью подъемника Бьельде добрался до высоты, где, по его оценкам, должна была проявить себя антенна вертикально установленной ракеты Falcon 1. На этот раз качество связи оказалось отличным. Несколько метров решили проблему и позволили не тратить средства на строительство станции для ретрансляции сигналов с Омелека на Квадж.

Бьельде и большая часть остальных сотрудников тоже впервые в жизни столкнулись с тропической жарой и влажностью, которые типичны для расположенных вблизи экватора островов. На протяжении первых месяцев они были вынуждены работать на Омелеке без всяких кондиционеров, и единственным способом охладиться было поплавать в лагуне. На суше можно было спрятаться от солнца лишь в открытом с обоих концов бетонном бункере, внутри которого они могли найти тень и некоторое облегчение, когда поднимался ветер. Зачастую они приносили внутрь свои ящики с провизией и ели там бутерброды, печенье и чипсы. Они работали не покладая рук, и к осени 2005 года необходимая инфраструктура была практически готова. На то, чтобы построить стартовую площадку в такой глуши, им потребовалось всего около четырех месяцев.

Чиннери объясняет такую скорость тем опытом, который они приобрели при строительстве своей первой стартовой площадки на базе Ванденберг, а также большей лояльностью армейских чиновников. Это позволило компании двигаться в естественном для себя темпе, то есть максимально быстро. «Это то, что было присуще SpaceX с самого начала, – пояснила она. – Мы не тратили время на рассуждения. Если мы знали, что нам необходимо что-то доставить, мы просто это делали».

В ходе строительства стартовой площадки на Омелеке команда старалась действовать на скорую руку, жертвуя изысканностью в угоду целесообразности. Например, инженеры решили, что им не нужен громоздкий «транспортер» для того, чтобы переместить ракету из ангара, где ее собирали, на бетонную плиту, расположенную примерно в 140 метрах, где ее планировалось пускать. Вместо этого они придумали решение времен бронзового века. Ракета должна была лежать горизонтально в специальной люльке с большими металлическими роликами, предназначенными для езды по гладкой поверхности. Однако, для того чтобы пересечь остров Омелек, покрытый спрессованными кораллами, песком и водорослями, команде пришлось постелить на землю большие листы фанеры и перекладывать их, передвигая по ним груз на пару метров за раз. Каким бы примитивным ни казалось это решение, оно позволило выполнить поставленную задачу. На стартовой площадке с помощью той же люльки Falcon 1 устанавливали в вертикальное положение.

Вспоминая о подготовке стартовой площадки, Кёнигсманн с трудом понимает, как компании удалось справиться с работой настолько быстро, особенно учитывая сложности логистики. «Безумие, правда? Не знаю, как мы умудрились все это сделать», – говорит он.

После доставки в сентябре первой и второй ступеней ракеты объем деятельности увеличился, породив совершенно новые логистические проблемы. Когда у работавшей на Омелеке команды ломался какой-нибудь важный компонент, без которого дальнейшая работа была невозможна, инженеры летели обратно в Лос-Анджелес, чтобы не сидеть без дела две недели, ожидая, пока на Кваджалейн доставят замену.

Иногда проблему удавалось решить почти сразу после того, как стартовая команда покидала атолл. В то время сотрудники SpaceX пользовались смартфонами Palm Treo. Как-то раз они летели в Лос-Анджелес и, приземлившись в Гонолулу, получили сообщение о том, что им, возможно, придется вернуться. Но затем им посоветовали продолжить путь домой. Приехав в международный аэропорт Лос-Анджелеса, они узнали, что им все-таки придется вернуться на Квадж, однако очередной рейс туда отправлялся только ранним утром следующего дня. Поэтому, переночевав дома и перекинувшись парой слов с членами семьи и друзьями, они вернулись на Квадж.

Той осенью SpaceX доставила на Омелек большой трейлер, в котором инженеры и техники могли бы ночевать. Это позволило небольшой команде работать над ракетой до позднего вечера. Поначалу условия проживания на острове были довольно суровыми, посему для тех, кто оставался там на ночь, Крис Томпсон заказал специальные футболки. В то время в Америке очень популярным было реалити-шоу «Последний герой», логотип которого он и взял за основу дизайна. Только вместо девиза телешоу «Перехитри, переиграй, переживи» на футболках SpaceX было написано: «Перепотей, перепей, перезапускай». Такая футболка вручалась каждому сотруднику SpaceX после его первой ночи на острове.

Им приходилось работать допоздна, потому что дел было невпроворот. Так как проблемы никогда не заканчивались, инженеры и техники трудились еще долгое время после захода солнца. Команде разработчиков двигательной установки, которую возглавлял на Омелеке инженер Джереми Холлман, приходилось особенно туго. Система зажигания двигателя Merlin, которая должна обеспечивать искру, воспламеняющую смесь жидкого кислорода и керосина, оставалась постоянным источником проблем.

В преддверии первого пуска пара десятков инженеров и техников, работавших на Омелеке, чувствовали себя изгоями. Несколько старших менеджеров на Квадже, в число которых входили Базза, Томпсон и Кёнигсманн, консультировались со специалистами в штаб-квартире в Калифорнии по поводу преодоления возникающих трудностей, а затем передавали полученные инструкции на Омелек по телефону или электронной почте. Однако временами такой стиль руководства казался тем, кто работал над оборудованием, чересчур деспотичным.

Стресс еще больше усугублялся по мере приближения даты первого пуска, когда вице-президенты на Квадже начинали возмущаться по поводу отсутствия документации. Менеджеры требовали подробного отчета за все действия, выполняемые над ракетой. Это раздражало инженеров с Омелека, в том числе Бюлента Алтана, которые и так изо всех сил спешили с подготовкой ракеты Falcon 1 к полету. Они возмущались, когда от них требовали то, о чем не просили раньше. Незадолго до пуска обстановка накалилась до предела. Вице-президенты с Кваджа снова позвонили и устроили настоящий разнос из-за отсутствия необходимых отчетов. «Нам всыпали по первое число, – вспоминает Алтан. – Мы на Омелеке чувствовали себя рабами, лишенными всех прав».

Кроме того, они страдали от голода. В первый год логистика была налажена настолько плохо, что команда, трудившаяся на крошечном острове, иногда оставалась не только без необходимых для работы материалов, но и без еды. В тот день, когда им объявили выговор из-за документации, лодка, которая должна была доставить провиант, пиво и сигареты, так и не появилась.

«Мы пахали круглосуточно, – вспоминает Холлман. – Мы устали от того, что нами постоянно командуют. В какой-то момент нам все это надоело, и мы решили напомнить руководству о том, что тоже являемся частью команды».

И они объявили забастовку. Холлман надел наушники с микрофоном и связался с руководителем пуска Falcon 1 Тимом Баззой, находящимся на Квадже. Холлман заявил, что команда на Омелеке больше не будет работать без еды и сигарет.

Базза осознал всю серьезность ситуации и быстро организовал доставку армейским вертолетом нескольких упаковок куриных крылышек и сигарет. Однако пилот отказался сажать вертолет на Омелеке, аргументируя это тем, что на стартовой площадке построена башня, которая предназначалась для подачи топлива и электроэнергии к ракете перед ее пуском. Посадка рядом с ней была небезопасна. Базза пришлось импровизировать.

«Я был знаком с пилотом вертолета и пообещал ему пиво в баре Snake Pit на Квадже, если он позаботится о доставке», – рассказывает Базза. В итоге вертолет просто завис над островом, а еду и сигареты сбросили через боковую дверь.

У Алтана есть другая версия того, почему пилот вертолета не стал его сажать. По его словам, стартовая вышка находится довольно далеко от вертолетной площадки. Однако появившиеся из темноты потрепанные сотрудники, вероятно, напомнили пилоту сцену из «Повелителя мух». В рваных белых рубашках, покрытых копотью и пятнами керосина, они заполонили площадку, увидев приближающийся вертолет. «Мы были просто голодными дикими животными на острове», – вспоминает Алтан.[12]12
  У. Голдинг.


[Закрыть] Эд Томас, первоклассный техник, работавший вместе с Холлманом, немедленно бросился за сигаретами. Он затолкал в рот сразу две штуки и одновременно их закурил.

Так, с помощью небольшого количества еды и никотина бунт на Омелеке был подавлен.

В конце ноября 2005 года команда решила, что все готово к пуску. Всего за три с половиной года SpaceX с нуля построила ракету и две стартовые площадки. 27 ноября, спустя трое суток после Дня благодарения, сотрудники SpaceX встали за несколько часов до восхода солнца, чтобы заправить ракету жидким кислородом и керосином. Армия предоставила компании шестичасовое окно с утра до середины дня для статического огневого испытания. Пустить ракету планировали через несколько дней. В то утро во время обратного отсчета возникла непредвиденная сложность с заправкой ракеты гелием. (Во время пуска гелий используется для подачи компонентов топлива из баков в двигатель.) Ситуация усугубилась проблемой с одним из больших резервуаров для хранения жидкого кислорода, находящимся на острове. Один из его клапанов оказался настроен на «выпуск», а не на закрытие. SpaceX пришлось приостановить процесс обратного отсчета и получить разрешение на то, чтобы несколько сотрудников могли добраться до острова и закрыть клапан вручную. Затем им пришлось снова заправить ракету, и в итоге выделенное на испытание время истекло. Кроме того, во время обратного отсчета забарахлил компьютер главного двигателя. Маск поручил команде решить возникшие проблемы и повторить попытку в середине декабря. У них оставался еще один шанс пустить ракету в 2005 году.

20 декабря команда SpaceX вернулась, чтобы снова попытать удачу. Заправочные операции прошли более гладко, но теперь сложности были связаны с погодой. Скорость тропического ветра, дующего на атолл Кваджалейн, превышала 48 км/ч, что мешало безопасному пуску. Разочарованные участники стартовой команды начали сливать компоненты топлива из ракеты, перенеся ее пуск на другой день. Однако при опорожнении бака с керосином произошла авария.

Томпсон, отвечавший за конструкцию ракеты, заметил нечто странное, когда наблюдал за процессом из центра управления на Квадже. «Подождите-ка, – сказал он. – Это что за тень?» Все посмотрели на экран. Странная тень продолжала увеличиваться. Затем бак отделился от ракеты и разрушился.

Из-за неисправности одного из клапанов наддува во время слива компонентов внутри бака быстро образовывался вакуум. Тонкие стенки оболочки первой ступени начали прогибаться внутрь. Это грозило уничтожением ракеты вместе с двигателем и всем остальным. «В центре управления возникла настоящая паника, пока мы пытались остановить слив топлива», – вспоминает Томпсон. Счет шел на секунды, но им все-таки удалось замедлить опасный процесс и предотвратить взрыв, который мог разнести ракету Falcon 1 на куски.

Позднее в тот же день Томпсон, Маск, Кёнигсманн и еще несколько сотрудников SpaceX отправились на лодке к острову Омелек, чтобы оценить ущерб. Дневной ветер вздымал высокие волны, одна из которых сильно качнула их лодку, когда они проплывали мимо острова Бигедж. В результате Томпсона подбросило вверх, после чего он упал и ударился о поручень. Когда они добрались до Омелека, колено Томпсона распухло до размеров волейбольного мяча. Ракета тоже была в плохом состоянии. Топливный бак первой ступени нельзя было восстановить. В процессе его перевозки обратно на Квадж Томпсон понял, что запустить Falcon 1 до конца года не получится.

Несмотря на все сложности, Кёнигсманн был уверен в том, что они использовали правильный подход при создании ракеты. В 1990-х годах во время работы в Microcosm он видел противоположный пример, наблюдая за тем, как никуда не спешащая и располагающая гораздо меньшими средствами компания терпит поражение. У основателя Microcosm Джеймса Верца не было большого капитала, поэтому он собирался создать семейство ракет Scorpius за счет небольших государственных субсидий, начав с освоения гранта в несколько миллионов долларов, который предоставила Исследовательская лаборатория ВВС США в 1993 году. На первом этапе он планировал создать небольшой суборбитальный носитель, за которым должна была последовать разработка двухступенчатой ракеты, способной вывести несколько тонн груза на низкую околоземную орбиту.

Microcosm ставила перед собой те же цели, что и SpaceX, – сделать простую и недорогую ракету, которую можно было бы быстро выкатить на стартовую площадку и отправить в космос. В 1999 и 2001 годах Кёнигсманн помогал Microcosm пускать суборбитальные версии ее ракеты Scorpius с ракетного полигона Уайт-Сэндс в Нью-Мексико. Компания назвала оба испытания успешными, но на самом деле это было не совсем так. Энн Чиннери, которая в то время работала в Microcosm и занималась получением доступа к полигону Уайт-Сэндс, свидетельствует, что запущенный в 2001 году более крупный прототип Scorpius довольно быстро сошел с курса. Отчасти проблема была обусловлена системой навигации, разработанной Кёнигсманном. Он извлек из той неудачи важные уроки, чтобы не допускать подобных проблем при работе в SpaceX.

Тогда же Кёнигсманн осознал важность наличия достаточного количества средств для должного выполнения поставленных задач. Программа Scorpius провалилась именно потому, что при разработке носителей Верц зависел от небольших государственных контрактов. После первой встречи с Маском в начале 2002 года, еще до создания SpaceX, Кёнигсманн подумал, что тот способен решить эту проблему. Инвестиции мультимиллионера могли помочь возродить ракетную программу Microcosm. Желая познакомить Маска с Верцем, Кёнигсманн организовал встречу, на которой планировалось обсудить ракеты Scorpius и потребности компании в финансировании. Он надеялся, что его босс поладит с инвестором. Однако этого не произошло.

«Я видел, что Microcosm испытывает трудности со своей ракетной программой, – вспоминает Кёнигсманн. – И тут появляется парень, который хочет строить ракеты. Если бы они объединились, все могли бы оказаться в выигрыше, не правда ли? Проблема заключалась в том, что у Джима было свое видение достижения поставленных целей, а у Илона – свое, поэтому Джим просто не осознал ценности открывшейся перед ним возможности. Меня это сильно разозлило».

Через несколько недель после провальной встречи Маск позвонил Кёнигсманну и предложил работу в новой ракетной компании. Тот заинтересовался. Со свойственным ему напором Маск договорился с Кёнигсманном о собеседовании прямо у дома последнего в районе Сан-Педро на юге Лос-Анджелеса, в который входит часть большого порта. В то время у Кёнигсманна гостили его родители, приехавшие из Германии, и ему пришлось отправить их в кино.

Собеседование длилось около двух часов: двое мужчин, один родом из Южной Африки, другой – из Германии, сидели в американской гостиной и разговаривали о космосе. «На самом деле это гениально, – сказал Кёнигсманн. – Если вы действительно хотите узнать человека, сходите к нему домой. Осмотрите кухню и книжную полку. На моей стояло изрядное количество технических книг и кое-что из классики». Учебники по аэрокосмической технике и романы Азимова могли произвести на Маска впечатление, произведения Стейнбека – вряд ли.

После шести лет, проведенных в США, перед семьей Кёнигсманна встал вопрос о том, что делать дальше. Если они собирались остаться, как того хотели, Ханс должен был найти лучшую работу с более высокой зарплатой и более обширными перспективами. Поэтому Кёнигсманну хватило пяти миллисекунд на то, чтобы сказать «да», когда Маск предложил ему должность. Маск вложил в проект 100 миллионов долларов собственных денег, а значит, компании не придется существовать на скудные государственные дотации. Единственное условие контракта, которое Кёнигсманн хотел оговорить, было связано с увеличением отпуска. Ему нужно было дополнительное время на поездки к семье в Германию. Маск согласился, прекрасно зная, что Кёнигсманн будет слишком занят и вряд ли сможет воспользоваться этой привилегией. Так и случилось.

В начале 2006 года, после повреждения бака первой ступени ракеты, произошедшего перед Рождеством, SpaceX доставила на Омелек новую ступень. Сразу после этого стартовая команда занялась ее интеграцией с двигателем Merlin и подготовкой к статическому огневому испытанию. Армия выделила компании первые две недели февраля для его проведения, после чего планировала на месяц с лишним закрыть полигон Кваджа для технического обслуживания. Неудача могла стоить SpaceX нескольких недель простоя.

Поэтому в первую же неделю команда собрала ракету и выкатила ее из ангара на стартовую площадку на Омелеке. После ее установки в вертикальное положение пришлось подключить огромное количество магистралей к бакам первой и второй ступеней. По этим магистралям в носитель подавалось горючее, окислитель, гелий и другие газы и жидкости. Кроме того, ракете требовалось достаточное количество электроэнергии, чтобы регулировать давление в баках, а также открывать и закрывать клапаны. Все это оборудование должно было подключаться и отключаться каждый раз, когда ракета переводилась из горизонтального положения в вертикальное и наоборот.

Трудоемкая и затягивающаяся почти на весь день задача подключения магистралей подачи компонентов топлива и электроэнергии ко второй ступени, которая находится в верхней части ракеты, часто выпадала на долю инженера-конструктора Фло Ли, которую к тому времени уже прозвали «Королевой JLG» за ее навыки работы с подъемником, и Бюлента Алтана – еще одного из ключевых заместителей Кёнигсманна. Несмотря на то что[13]13
  Марка подъемных платформ, выпускаемых американской компанией JLG Industries, Inc.


[Закрыть] Falcon 1 считается довольно небольшой по меркам ракетостроения, ее длина от сопла до вершины головного обтекателя составляет почти 21 метр, так что сотрудникам приходилось подниматься практически на высоту шестиэтажного здания.

Боящемуся высоты Алтану требовалось большое мужество, чтобы забраться в корзину подъемника вместе с Ли. Однако он отвечал за подключение электрических кабелей, поэтому вынужден был преодолевать свои страхи. «Каждый раз, когда мы с Фло пользовались подъемником, я вцеплялся в поручни корзины так сильно, что у меня белели костяшки пальцев», – вспоминает он.

После того как подключили все магистрали, осталось всего несколько дней на статическое огневое испытание. 6 февраля стартовая команда попыталась включить электропитание Falcon 1, а это весьма ответственный момент, если учесть, как много может пойти не так в ходе этого процесса. Чтобы обеспечить энергетические потребности ракеты, команда специалистов по бортовому оборудованию решила повысить напряжение, опасаясь недостаточности силы тока вследствие большой длины кабеля. Но, несмотря на это, когда они попытались включить электропитание, ракета так и не ожила из-за проблемы в энергоснабжении второй ступени.

Ли и Алтан снова забрались в корзину подъемника JLG. Однако даже добраться до отсека оборудования внутри второй ступени было непросто. Хотя люк отсека и не был заварен, для его водозащиты использовался силикон. Ли и Алтану пришлось сорвать герметик, а затем открутить более дюжины винтов, чтобы открыть люк. Почти сразу оба инженера почувствовали зловещий запах сгоревшей электроники. Они начали по очереди тестировать различные блоки питания второй ступени. Наконец добрались до одной из главных распределительных коробок, которую собирал сам Алтан.

Оказалось, что в ней произошло короткое замыкание.

«В тот момент у меня внутри все похолодело, – вспоминает Алтан. – Я знал, что нас подвела именно моя конструкция, и возникшая проблема может стоить нам по крайней мере полуторамесячной задержки».

Проверив схемы, Алтан понял, что используемые в ней конденсаторы не были рассчитаны на то напряжение, которое подала стартовая группа. В блоке питания первой ступени использовались такие же конденсаторы, а значит, он тоже мог в любой момент выйти из строя. Заменить конденсаторы в обоих блоках питания было бы нетрудно, если бы на Кваджалейне работали магазины электроники. Цена нужных конденсаторов составляла около пяти долларов, однако купить их можно было только в компании Digi-Key Electronics в Миннесоте, в девяти с половиной тысячах километров от того места, где они находились.

Однако то были отчаянные времена, поскольку до закрытия полигона оставалось всего несколько дней. Согласно спешно разработанному плану, один из стажеров, работавших на заводе SpaceX, должен был отправиться на небольшом самолете Маска Cessna Citation CJ2 из Техаса в Миннесоту за конденсаторами. Между тем, один из рейсов, выполняемых трижды в неделю из Кваджа в Гонолулу, отправлялся позднее в тот же день. Если бы Алтан поторопился, то мог бы улететь им и прибыть в Лос-Анджелес на следующий день, чтобы встретится со стажером. Вместе с одним из техников он быстро демонтировал распределительные коробки ступеней и извлек из них печатные платы. Их погрузили в защитные чемоданы Pelican – весь багаж Алтана, – после чего тот помчался на лодке обратно на Квадж.

Самолет приземлился в Гонолулу около двух часов ночи, а следующий борт в Лос-Анджелес должен был вылететь спустя примерно пять часов. Учитывая непродолжительность остановки, Алтан решил не ехать в отель, однако после последнего ночного рейса аэропорт Гонолулу закрывался. Переночевать внутри терминала было невозможно, посему растрепанный Алтан прилег на бетонное покрытие у его входа, пытаясь поспать хотя бы несколько часов. Несмотря на то что аэропорт был закрыт, объявления продолжали воспроизводиться через громкоговорители. «Мне кажется, я слышал гавайское слово “махало” сотни раз за ту ночь. Все это вкупе с выбросом адреналина не позволило мне даже задремать», – рассказывает он.[14]14
  Гавайское слово «mahalo» означает «спасибо».


[Закрыть]