Текст книги "Змей Уроборос"

Некоторое время он сидел молча, положив жилистые руки на стол и сжав кулаки. Потом поднялся и так же молча пошел к выходу из шатра. Но у выхода обернулся и обратился к лорду Джассу:

– Знай, что когда этой луне было всего три дня, меня начала беспокоить ломота в костях, и она до сих пор не проходит. Есть поверье, что тот, у кого кости заболят на третий день новолунья, должен вскоре умереть. Сегодня тоже новолунье, да еще суббота. Это предвещает драку и кровопролитие. Но ветер дует с юга. Тот, кто вступит в бой при южном ветре, должен победить. Вот так судьбе угодно открыть передо мной дверь: полная неопределенность, черное и белое.

Джасс склонил голову и сказал:

– О Зелдорниус, правду ты говоришь.

– Я всегда любил драться, – сказал Зелдорниус.

Далеко за полночь засиделись они в шатре прославленного Зелдорниуса, пили и беседовали о жизни, судьбах, прошлых войнах и великих приключениях. После часу ночи разошлись. Джасс, Спитфайр и Брандок Дах пошли отдыхать в сторожевой форт на гребне холмов Салапанты.

Так прошло три дня. Зелдорниус ждал со своим войском на холме, демоны каждую ночь ужинали с ним. На третий день он выстроил свое войско для битвы, ожидая Гелтераниуса. Но ни в тот день, ни в следующий, ни в следующий за следующим Гелтераниуса не было ни видно, ни слышно. Это казалось им странным, и было непонятно, какой поворот судьбы его задерживает. На шестую ночь небо затянуло тучами, землю накрыла тьма. После ужина демоны направлялись спать, как вдруг послышался звук борьбы и голос Брандока Даха, шедшего впереди:

– Я поймал щенка болотной собаки. Посветите мне. Что с ним делать?

Всполошились часовые, принесли свет, и Брандок Дах показал, кого он схватил у входа в форт: глаза перепуганного зверька на смуглом лице, золотые серьги в ушах, густая подстриженная борода, перевитая золотыми нитями, безрукавка из кожи выдры, широкие меховые штаны, крест-накрест перетянутые серебряным шнуром, золотой обруч на голове, две толстые косы, висящие по плечам, оскаленные острые зубы, как у пса, то ли в страхе, то ли в ярости, белки глаз, словно светящиеся при факелах…

Его завели в форт, и Джасс сказал:

– Не бойся, а лучше назови свое имя и происхождение, и скажи, что тебя привело к нам ночью. Мы тебе ничего не сделаем, если ты не покушаешься на нашу безопасность. Ты житель Бесовии или, так же как мы, пришел из другой страны? Ты один, или у тебя есть сообщники, а если есть, то где они и сколько их?

Незнакомец заскрипел зубами и сказал:

– О заморские дьяволы, не издевайтесь надо мной, лучше убейте.

Джасс обошелся с ним по-доброму, предложил ему мясо и питье, и опять спросил:

– Как тебя зовут?

На что пленник ответил:

– О заморский дьявол, сожаления достойно твое невежество, раз ты не знаешь, что перед тобой Миварш Фаз.

Потом он разразился громким плачем и возопил:

– Горе горькое свалилось на всю Бесовию!

– Что с тобой? – спросил Джасс.

И Миварш между рыданиями и всхлипыванием сказал:

– Увы нам, в беду попали Факс Фей Фаз, Илларош Фаз, Лурмеш Фаз и Гандасса Фаз, и все великие нашей страны!

Они попытались продолжить расспросы, но он снова заплакал и завопил:

– Будь проклят Филприц Фаз, предавший нас в руки дьявола из-за гор в замке Орпиш.

– О каком дьяволе ты говоришь? – спросил Джасс.

– Он пришел, – ответил Мивраш, – через горы из северной страны, единственной, которая могла противостоять Факсу Фей Фазу. Голос его подобен реву быка.

– С севера? – переспросил Джасс, наливая ему еще вина и переглядываясь с Брандоком Дахом и Спитфайром. – Я хочу больше узнать об этом.

Миварш выпил и сказал:

– О заморские дьяволы, вы дали мне крепкую воду, утешающую душу, и вы ласково со мной говорите. Но не должен ли я бояться ласковых слов? Ласковые слова говорил тот дьявол из-за гор, вместе с проклятым Филприцем в Орпише. Он ласково обратился ко мне, и к Факсу Фей Фазу, и к Гандассе, и к Илларошу, и к нам всем, когда победил нас в битве на берегу Арлана.

Джасс спросил:

– Как он выглядит?

– У него большая желтая борода с сединой, – ответил Миварш, – и большая лысина, и он большой, как бык.

Джасс отвел в сторону Брандока Даха и сказал ему:

– Это важно, если это правда.

Брандок Дах налил Миваршу еще вина и заставил его выпить, говоря:

– О Миварш Фаз, мы странники и гости обширной Бесовии. Но знай, что наша власть безмерна, и наше богатство превосходит воображение. Однако, и великодушие наше не меньше нашей власти и богатств, оно изливается из наших сердец, как мед, на тех, кто нас принимает с открытой душой и говорит все, как есть. Учти только, что если ты солжешь или введешь нас в заблуждение, мы станем страшнее, чем мантикоры за Моруной.

Миварш задрожал, но ответил:

– Если будете со мной хорошо обращаться, то не услышите ничего, кроме правды. Сначала он нас победил мечом, потом хитрыми словами пригласил в Орпиш, прикидываясь другом. Но те, кто к нему прислушался, все мертвы. Когда он завел их в зал совета в Орпише, то сам тайно вышел, а его воины схватили Гандассу Фаза, и Иллароша Фаза, и Факса Фей Фаза, величайшего среди нас, и Лурмеша Фаза, отрубили им головы и выставили на кольях за воротами. Наши бесы, ожидавшие снаружи, пришли в отчаяние, когда увидели головы Фазов на кольях, а дьяволы из-за гор угрожали нам смертью. Большой лысый дьявол стал говорить честным жителям Бесовии, что он убил их угнетателей, что если они ему подчинятся, он их всех сделает свободными, даст им все, что они пожелают, и разделит Бесовию на всех. Так он обманул простой народ, взял власть над ними, и теперь никто не смеет ему противостоять во всей Бесовии. Один я, боясь вероломства, не пошел в Орпиш, а потом еле убежал от своих соотечественников, которые бросились на меня. Я бежал в леса и пустоши.

– Где ты в последний раз его видел? – спросил Джасс.

Миварш ответил:

– В трех днях пути отсюда к северу, в Тормерише у лучников.

– Что он там делал? – спросил Джасс.

– Замышлял новое зло, – ответил Миварш.

– Против кого? – спросил Джасс.

– Против Зелдорниуса, заморского дьявола, – ответил Миварш.

– Дайте мне еще вина, – сказал Джасс, – и снова наполните ковш для Миварша Фаза. Ничто мне так не мило, как ночные беседы. Так с кем он замышляет зло против Зелдорниуса?

Миварш ответил:

– С другим заморским дьяволом, я забыл его имя.

– Выпей и постарайся вспомнить, – сказал Джасс, – а если не сможешь, опиши мне его.

– Он ростом примерно с меня, – сказал Миварш, который был невысок ростом. – Глаза у него светлые, лицом он слегка напоминает вот этого, – он показал на Спитфайра, – но злости в нем меньше. Он худощав и смугл. Облачен в черное железо.

– Его имя не Джалканайус Фостус? – спросил Джасс.

– Да, – ответил Миварш.

– В твоих речах амбра и мускус, – сказал Джасс. – Я хочу еще тебя слушать. Что они намерены делать?

– Вот что, – сказал Миварш. – Когда я сидел в темноте под его шатром, мне стало ясно, что этого Джалканайуса обманули, сказав ему, что другой заморский дьявол, кого называют Гелтераниус, намерен подло на него напасть. Этого не было, как уверял лысый дьявол. И они решили, что Джалканайус должен послать всадников за Гелтераниусом, чтобы заключить с ним мир, а потом они вдвоем должны напасть на Зелдорниуса, один спереди, другой с тыла, и убить его.

– Так вот до чего дошло, – заметил Спитфайр.

– А когда они убьют Зелдорниуса, – продолжал Миварш, – то станут помогать лысому в его замыслах.

– И таким образом отплатят ему за совет? – сказал Джасс.

– Наверное, так, – ответил Миварш.

– Я хочу узнать еще одно, – сказал Джасс. – Сколько у него войска в Бесовии?

– Самое большое войско, какое он может собрать, – ответил Миварш, – это сорок тысяч дьяволов из-за гор. За ним последует много бесов, но у них вместо оружия обычные ножи, косы и лопаты.

Лорд Брандок Дах взял Джасса под руку, и вышел с ним в ночь. Трава покрылась инеем и хрустела у них под ногами. Незнакомые звезды мерцали между облаками над спящей землей. Акернар у меридиана затмевал их яркостью.

– Значит, на нас идет Корунд, собираясь обрушиться, как орел с ясного неба, – сказал Брандок Дах. – У него воинов в двенадцать раз больше, чем у нас, и за ним, как веселый спаниель, бежит вся Бесовия. Они не пустят нас в Моруну, если только этот простак говорит правду, а мне кажется, что он не лжет.

– Стоит тебе унюхать великое бедствие, как ты впадаешь в праздничное настроение, – заметил Джасс.

– О Джасс, – воскликнул Брандок Дах. – Ты при этом тоже вздохнул с облегчением, и речь твоя оживилась. Против нас восстают все земли, скоро произойдут великие события, и мечи наши не заржавеют в ножнах.

Джасс сказал:

– Прежде, чем мы ляжем спать, я пойду расскажу Зелдорниусу, откуда ветер дует. Он должен теперь глядеть в обе стороны, пока это поле не вспашут. Драться немедленно ему не придется, пока его противники заняты (если Миварш сказал правду) и намерены помогать Корунду мечами.

Они пошли в шатер к Зелдорниусу, и Джасс по пути сказал:

– Будь доволен одним: Корунд не обнажит меча на холмах Салапанты. У Короля наверняка хватило ума сообщить ему обо всех зачарованных кругах мира, и он хорошо знает, какие силы здесь таятся, и какую опасность навлекают на себя чужеземцы, обнажая здесь мечи. Пример тому – роковые чары, которые начали действовать на этих трех полководцев девять лет назад. Значит, Корунд, получивший указания от своего хозяина, пославшего его, постарается расправиться с нами не в этом заговоренном углу. И лучше ему схватить за зуб медведя, чем ввязываться в грядущий бой и навлекать на себя силу трех испытанных войск, которые объединятся, чтобы его разгромить.

Они прошли мимо стражи, разбудили Зелдорниуса и все ему рассказали. Он вышел, завернувшись в плащ, проверил часовых, убедился, что они одинаково бдительно следят за обоими направлениями, и, прощаясь с лордами Демонланда возле своего шатра, сказал:

– Это мне больше нравится. Я всегда любил драться, будет одним сражением больше.

Рассвет наступил, и утро прошло без событий, и следующее утро тоже. Но на третье утро после прихода Миварша с востока и запада на равнине показались большие войска. Воины Зелдорниуса выстроились, чтобы встретить их на гребне. Затрубили боевые трубы, заблестело оружие, кони грызли удила. Противники не обменялись приветствиями, даже не снизошли до обычных угроз перед началом боя. Джалканайус со своими черными всадниками бросился в атаку с запада, а Гелтераниус с востока. Зелдорниус, как старый седой волк, огрызаясь направо и налево, врезался между ними, пытаясь сдержать. Началось одно из великих и самых жестоких сражений, и длилось оно весь день. Зелдорниус трижды бросался вперед, ведя за собой многих лучших своих воинов, так что враги разбегались перед ним, как куропатки от ястреба; трижды нападал на него Гелтераниус, и трижды отбивал его атаки Джалканайус Фостус, пытаясь овладеть гребнем.

Когда день склонился к вечеру и начало темнеть, битва прекратилась, и почти сразу наступила тишина. Лорды Демонланда вышли тогда из форта и прошли вдоль гребня к его началу, обходя горы трупов. Там лежал одинокий валун, возле которого они нашли Зелдорниуса. Старый воин стоял, опираясь на копье, опустив голову и глядя в землю в глубокой задумчивости, а рядом его старый гнедой конь тоже опустил голову и принюхивался к земле. Над западным горизонтом солнце вышло из облаков, но его лучи не были такими красными, как вереск на холмах Салапанты.

Подходя к Зелдорниусу, Джасс и его спутники не слышали ничего вокруг. Только от форта доносились нестройные звуки арфы и голос Миварша, который ходил под стенами и пел куплеты:

 
Ветер воет, буря плачет,
Ведьма мчится, ведьма скачет,
Ведьма – всадник, дьявол – конь,
Под копытами огонь.
Через лес и через воду,
Мимо брода в непогоду.
 
 
Рвет ее шиповник дикий,
Хлещут ветки ежевики,
У нее колючка – меч,
Космы спутаны до плеч.
По болотам и рытвинам
Ведьма духов гонит в спину.
 
 
Звери прячутся в чащобах,
Чтоб не сгинуть в их утробах.
Время – полночь, темный час,
Время ведьминых проказ,
А на суше и на море
Пляшет горе на просторе.
Привидения от страха
Появляются из праха.
Гром ударил, ветер взвыл,
С ведьмой дьявол в небо взмыл…
 

Поравнявшись со старым воином, лорд Джасс произнес:

– О прославленный Зелдорниус, непобедимый в бою, похоже, что ты верно предвидел зловредное влияние луны. Смотри, какую великую победу ты одержал над своими врагами.

Не ответив ему, Зелдорниус продолжал стоять, уставясь в землю. Рядом лежал мертвый Гелтераниус, меч Джалканайуса Фостуса торчал из его груди, а правая рука сжимала собственный меч, которым он нанес Джалканайусу смертельную рану.

Некоторое время они смотрели на двух убитых великих полководцев. Зелдорниус заговорил:

– Не утешай меня победой, о Джасс. Пока два эти меча были в живых руках их владельцев, я гораздо сильнее желал их гибели, чем собственной безопасности. А ведь с ними я покорял обширную Бесовию. Теперь смотри, с каким губительным неистовством они добивались моей погибели, и как неожиданно гибель нашла их самих.

И в глубокой печали он добавил:

– Кто был большим героем, чем Гелтераниус? Легче облачить луну, чем подобрать слова для описания подвигов великого Джалканайуса, чье тело теперь возьмет земля, недавно содрогавшаяся перед его силой. Я ходил в крови по колено; а в этот час я стар, и мир для меня – лишь фальшивое видение.

Он посмотрел на демонов таким взглядом, что у них слова застряли в горле. Через некоторое время он снова заговорил:

– Я клялся помогать вам, если одержу победу. Но мое войско растаяло, как воск в пламени, а сам я жду темного паромщика, который не задержится. Поскольку память моя – не песок, а мрамор, и поскольку победа принадлежит мне, примите от меня дары. Тебе, о Брандок Дах, я отдаю меч, ибо еще в свои восемнадцать лет ты считался самым могучим среди воинов. Пусть он послужит тебе мощным оружием, как служил мне. Тебе, о Спитфайр, я дарю плащ. Он не новый, но может очень тебе пригодиться, ибо тот, у кого он на плечах, никогда не попадется живым в руки врагов. Носи его и вспоминай меня. А тебе, о Джасс, я ничего не дам, ты и так слишком богат. Прежде, чем земля разверзнется передо мной, я хочу пожелать тебе добра, и пусть мое пожелание сбудется.

Они его сердечно поблагодарили, и он сказал:

– Теперь оставьте меня, пусть приходит то, чем кончится день.

И они пошли назад в сторожевой форт. Ночь опускалась на холмы. С бесцветного востока задул сильный ветер. Он со стоном рвал облака, как тряпки, обнажая плывущую среди них луну. Перед фортом демоны обернулись в ту сторону, где стоял, глядя на мертвецов, Зелдорниус, и вдруг раздался гром, перекрывший вой ветра, земля задрожала, и они увидели, как она разверзлась под Зелдорниусом.

После этого тьма закрыла луну. Ночь и тишина воцарились над холмами Салапанты.

Х. Пограничье Моруны

О переходе демонов из Салапанты в Эшграр Ого; о посещении леди в Ишнаин Немартре; и о прочих делах, требующих внимания

Рано утром Миварш Фаз пришел к лордам Демонланда и увидел, что они собрались уходить. Он спросил, куда лежит их путь, и они ответили:

– На восток.

– Все восточные дороги ведут в Моруну, – сказал Миварш. – Все, кто туда идет, погибают.

Но они рассмеялись и сказали ему:

– Не стоит недооценивать нашу силу, добрый Миварш. Мы способны на большее, чем ты. Знай, что наш путь предопределен, и его план прибит алмазными гвоздями к стене необходимости.

Они простились с ним и отправились в путь со своим малым отрядом. Четыре дня они шли через густой лес, по ковру из листьев, падавших тысячи лет, где в самый полдень таятся сумерки, приглушаются шумы, и ночами со стволов на путников смотрят внимательные глаза.

Пятый, шестой и седьмой дни они прошагали вдоль кромки южного берега безводного моря c сухими волнами из песка и гравия, которые ни на минуту не успокаивались. Нигде они не нашли ни капли воды, и днем и ночью слышали страшный шум, словно били барабаны и трубили трубы, но не встретили ни одной живой души. На восток, кроме них, никто не шел.

На восьмой день они отошли от берега странного моря, и стали спускаться по каменистой почве в широкую долину, по дну которой вилась в камнях речка. Местность была бесплодная, и в ней негде было укрыться. Но в ярком солнечном свете они вдруг заметили впереди замок из красного камня. Он стоял на террасе, где кончалась долина и начинался подъем к горам. Джасс сказал:

– Мы можем дойти туда до того, как стемнеет, и остаться на ночь.

К вечеру, между закатом и восходом луны, они подошли к замку на расстояние фарлонга и увидели перед ним большой валун, на котором кто-то сидел, будто ожидая их. Но когда они подошли ближе, на валуне никого не оказалось. Миновав его по пути к воротам, они оглянулись и опять увидели фигуру на валуне, но голова была у сидящего в руках. Это было непонятно и отвратительно.

Ворота оказались распахнуты, они вошли, пересекли двор и прошли в большой зал, где столы были накрыты, как для пира, горели сотни свечей и пылал очаг, но не было ни души, и голосов не было слышно. Лорд Брандок Дах сказал:

– В этих землях не увидеть чуда в течение часа уже чудо. Давайте немного поужинаем и ляжем спать.

Они сели за столы и поели, а также выпили сладкого, как мед, вина. Из их голов улетучились все мысли о войне, пережитых трудностях и невообразимых опасностях, которые могли им встретиться в пустыне, об огромном войске Корунда, которое готовило им гибель. Дух сна расслабил их усталые тела.

Потом в воздухе поплыла нежная и тревожная музыка, полная сладострастия, и они заметили женщину на возвышении. Красотой она превосходила всех смертных женщин. В темных волосах Леди сияла диадема вроде рогатого месяца из медового цимофана, каждый кристалл которого испускал трепещущие лучи света. Так солнечные лучи трепещут, преломляясь под поверхностью летнего моря. Ее красоту оттеняло простое облегающее одеяние из мягкого розового шелка, ибо ни один наряд не мог ничего добавить к ее прелести и очарованию. Она заговорила:

– Милорды и гости Ишнаин Немартры! Всех, кто утомился, ждут пуховые постели и простыни из тончайшего батиста. Но да будет вам известно, что на насесте в восточной башне у меня сидит ястреб. Тот, кто ночью один придет и разбудит его, и не даст ему заснуть до утра, волен будет просить у меня все, что хочет. В конце ночи я приду и исполню первую его просьбу. Но он может просить лишь о земных вещах.

Сказав так, она исчезла, как сон.

Брандок Дах сказал:

– Давайте бросим жребии, кому достанется приключение.

Но Джасс был против и сказал:

– Возможно, здесь какой-то обман. В этих землях нельзя поддаваться никаким соблазнам, надо следовать намеченной цели. Мы не должны уподобляться тем, что идут по шерсть, а возвращаются остриженными.

Брандок Дах и Спитфайр посмеялись над его словами и бросили жребии между собой. Идти выпало лорду Брандоку Даху.

– Ты не должен мне мешать, – сказал он лорду Джассу. – а то я больше не стану помогать тебе.

– Я тебе никогда не мешал, – откликнулся лорд Джасс. – Разве мы с тобой не два пальца одной руки? Только что бы ни случилось, не забывай, зачем мы сюда пришли.

– Не бойся, сердечный друг, – сказал Брандок Дах. – Я этого не забуду. Мы с тобой два пальца одной руки.

И вот ночью, пока все остальные спали, Брандок Дах пошел в восточные покои и разбудил ястреба. Несмотря на то, что снаружи ревел морозный ветер, в том покое воздух был теплый и душный, навевающий сон. Но лорд не сомкнул глаз, и всю ночь не сводил их с ястреба, рассказывал ему разные истории, а когда ястреб пытался заснуть, дергал его за хвост. Ястреб отвечал на это злыми взглядами и короткими резкими криками.

Когда наступил золотой рассвет, из теней в дверях явилась Леди. Увидев ее, ястреб сердито захлопал крыльями, спрятал голову под крыло и заснул. А светлая Леди, взглянув на лорда Брандока Даха, заговорила:

– Можешь требовать от меня, лорд Брандок Дах, всего, что твоя душа пожелает, из земных вещей.

Но он встал, ослепленный ее очарованием, и сказал:

– О миледи, твоя красота на рассвете дня излучает чары, способные развеять все туманы ада. Сердце мое жаждет твоих прелестей и может насытиться, лишь созерцая тебя. Ничего мне больше не надо, ничего земного.

– Ты глупец! – воскликнула она. – Ты не знаешь, чего просишь. Тебе дано выбирать из земных сокровищ, а я неземная.

Он ответил:

– Я ничего больше не хочу.

– Тогда ты окажешься в большой опасности, – сказала она. – И потеряешь удачу, и твои друзья тоже.

Но Брандок Дах увидел, как вдруг, словно расцветающая на рассвете роза, вспыхнуло ее лицо, и расширились глаза, темнея от любовного желания. Он подошел к ней, обнял и стал целовать. Так они пребывали некоторое время, ничто для него не существовало, кроме сводящего с ума касания ее волос, их аромата, поцелуев нежных уст и объятий. Он чувствовал, как ее грудь дышит на его груди. И она тихо сказала ему на ухо:

– Ты слишком силен и самоуверен. Желанию твоего сердца невозможно отказать. Идем.

Она раздвинула тяжелые занавеси и повела его во внутренний покой, где воздух был наполнен ароматом мирры, нарда и амбры, где царила душистая дрема. Между темными занавесями с блестками золота теплый свет светильников падал на огромное широкое ложе с пуховыми подушками. И здесь они долго наслаждались всеми радостями любви.

Но все проходит, и, наконец, он сказал:

– О миледи, владычица сердец, ради твоей любви я бы бросил все и остался здесь навеки. Но в нижних залах твоего замка меня ждут друзья, и мы на пути к великим делам. Дай мне еще раз поцеловать твои уста, и расстанемся.

Она лежала на его груди, как во сне, мягкая, теплая, с шелковистой кожей, закинув голову на прекрасной шее в гущу темных рассыпавшихся по ароматной подушке волос, лишь одна толстая коса, как великолепный питон, змеилась между белой рукой и плечом. Но она изогнулась, как змея, неистово обняла его, закричала, плача, что он должен уйти в вечность, наслаждаясь опьянением любви и счастья, и впилась в его уста ненасытными сладкими губами.

В конце концов, он сумел мягко отстранить ее, и пока он одевался и вооружался, она набросила на себя прозрачное одеяние, искрящееся серебряным блеском, которое не скрывало, а подчеркивало ее красоту, и встала перед ним. Сказала она:

– Раз так, иди. Вот что выходит, когда мечут жемчуг перед свиньями. Я не могу убить тебя, потому что уже не имею власти над твоим телом. Но раз ты получил от меня больше, чем положено по договору, раз ты насладился и унизил меня, бери, гордец, три дара по моему выбору. Будет тебе война, и не будет мира. Тот, кого ты больше всего ненавидишь, победит тебя, разорит твои владения и разрушит твой прекрасный Кротринг. Расплата его найдет, но погибнет он не от твоей руки. Ты не сможешь насладиться отмщением.

Она заплакала, а лорд Брандок Дах решительно вышел вон. Оглядываясь назад с порога, он видел одновременно два покоя, спальный и боковой, но ни Леди, ни ястреба в них больше не было. Он почувствовал огромную усталость. Спустившись по лестнице, он нашел лорда Джасса и своих спутников спящими на холодных камнях, в опустевших развалинах, заросших мохом. Остатки стен затягивала паутина, а с растрескавшихся балок свисали летучие мыши. От вчерашнего пира не осталось ни следа. Брандок Дах разбудил своих спутников, рассказал им, как провел ночь, и какие страшные дары получил от прекрасной Леди.

И пошли они прочь от заклятого замка Ишнаин Немартры, довольные, что уходят невредимыми.

* * *

На девятый день после ухода из Салапанты они оказались в каменистой пустоши между скал, где даже насекомых не было. В скалах открывались глубокие расселины, куда не доходил ни солнечный, ни лунный свет, а на дне их неумолчно бурлила вода. Они шли черепашьим шагом, то вверх, то вниз по скалам, вдоль расселин в поисках переправ.

В полдень они остановились у глубочайшего каньона из всех, которые им попадались, и вдруг увидели, как к ним кто-то спешит. Подбежавший упал перед Джассом лицом вниз и остался лежать, совсем запыхавшись. Когда они его подняли, перед ними оказался не кто иной, как Миварш Фаз в доспехах черного всадника Джалканайуса Фостуса, с мечом и секирой. Он был страшно взволнован и не сразу смог заговорить. Они приветствовали его добрыми словами, дали выпить вина из большого бурдюка, подаренного Зелдорниусом, и после этого он произнес:

– Заморский дьявол собрал оружие с полей Салапанты и вооружил бессчетные сотни наших крестьян. Потом он поставил во главе их своих дьяволов – сыновей и проклятого богами Филприца, и послал перекрыть все дороги на восток. Я днем и ночью ехал и бежал, чтобы успеть вас предупредить. Он сам скачет по вашему следу с главным войском.

Они его душевно поблагодарили, удивляясь тому, что он так старался предупредить их.

– Я ел вашу соль, – объяснил он. – А вы – противники жестокого лысого дьявола, который пришел через горы, чтобы угнетать нас. Поэтому я делаю вам добро. Но я мало могу. Я был богат и имел земли, теперь я беден. В моем доме к моим услугам было пятьсот копейщиков, а теперь я один.

– Надо поспешить, – сказал лорд Брандок Дах. – Насколько мы их опередили?

– Он вас догонит через час или два, – сказал Миварш и заплакал.

– Биться с ним на открытом месте принесет великую славу, – сказал Джасс, – но и верную смерть всем нам.

– Дай мне минуту подумать, – откликнулся Брандок Дах.

Пока они тоже думали, остановившись, он прохаживался по краю расселины, мечом сталкивая камешки в обрыв. Потом сказал:

– Наверное, это та самая река Атрашах, о которой упоминал Гро. О Миварш, не этот ли поток течет на юг к соленым озерам Ого Морвео, где находится крепость Эшграр Ого?

– Истинно так, – ответил Миварш. – Но ни один безумец не пойдет туда. Здесь уже достаточно страшно, а Эшграр Ого стоит на самом краю Моруны. Туда сотни лет никто не ходил.

– Говоришь, крепость стоит? – спросил Брандок Дах.

– Насколько я знаю, да, – ответил Миварш.

– Она в самом деле крепкая? – спросил Брандок Дах.

– В старину считалась самой крепкой, – сказал Миварш. – Но вас там разорвут на куски злые духи, если вы не погибнете от рук дьяволов из-за гор.

Брандок Дах повернулся к Джассу.

– Решено? – спросил он.

– Да, – ответил Джасс, и они быстрым шагом направились вдоль реки на юг.

– Мне кажется, вы должны знать, что туда десять дней пути, – сказал Миварш. – А сегодня пошел шестнадцатый день с тех пор, как мы с вами расстались на холмах Салапанты.

Брандок Дах рассмеялся:

– Шестнадцатый? – воскликнул он. – Если ты так будешь считать золотые монеты, то скоро станешь богачом, Миварш. Это всего девятый день пути.

Но Миварш стоял на своем, утверждая, что Корунд пришел в Салапанту на седьмой день после их отбытия оттуда:

– И я уже девять дней спешу впереди него, вот сейчас чудом догнал вас.

Он упорствовал, невзирая на насмешки. А когда солнце зашло, и над пустошью вышла луна, только начавшая убывать после полнолуния, Джасс заметил, что она стала на семь дней старше, чем в ту ночь, когда они пришли в Ишнаин Немартру. Он указал на это Брандоку Даху и Спитфайру, и они удивились.

– Наверное, надо благодарить меня, – сказал Брандок Дах, – за то, что я не заставил вас ждать целый год. Черт возьми, те семь дней показались мне одним часом!

– Тебе хорошо, – сказал с некоторым раздражением Спитфайр. – А мы, значит, проспали на холодных камнях целую неделю. То-то я ногу не могу размять, до сих пор болит.

– Не надо его винить, – со смехом сказал Джасс.

Луна уже высоко поднялась, когда они подошли к соленым озерам, сверкающим, как серебро, одно над другим в каменных чашах. Их окружали почти черные скалы. Вокруг под луной белело множество костей. Между озерами торчал неровный скальный гребень, обрывистый с обеих сторон. Они поспешили взобраться на него и пойти по нему к заброшенной крепости. Пока они спотыкались, со стены крепости слетела сова и с криками облетела их по кругу. У Миварша зубы стучали, но демоны радовались, что, наконец, оказались в укрытии. Снаружи было темно и тихо, лишь далеко на востоке горели огни. Потом загорелись огни на западе, и крепость Эшграр Ого с озерами оказалась в кольце красных костров.

Джасс сказал:

– Мы опередили их на час. Сейчас они берут нас в кольцо огня, как скорпиона.

Расположившись на ночлег, они по очереди стояли на страже и проспали рассвет. Миварш совсем не спал, боясь домовых.