Текст книги "Гонщик"

13. СЛУЧАЙНОСТЬ, СОВПАДЕНИЕ, ЗАКОНОМЕРНОСТЬ И СУДЬБА

– Какая-то сволочь завелась в моём городе! – недовольным тоном рявкнул Дезмонд сразу, едва они с Дженной переступили порог офиса.

Гарри, который был в ту ночь на дежурстве, тут же взбодрился, внимательно прислушиваясь к голосу шерифа.

– Когда такое было!? Какой же надо быть мразью, чтоб такое!..

Глубокой ночью Дезмонд, Дженна и Гарри рассуждали о том, каковы мотивы убийцы, если они вообще были. Все четыре жертвы между собой никак не были связаны. Ранений, которые имели бы идентичный характер, во всех случаях тоже нет. Это выглядело так, будто убийства были совершены разными людьми, а некоторые и вовсе могли бы сойти за несчастный случай. В дедуктивном смысле это был полнейший хаос.

Шериф сомневался в том, что это всё сделал кто-то из местных и поэтому приказал Дженне и Гарри позвонить в единственную гостиницу в Хартстоуне и в три мотеля. Он был уверен, что это дело рук кого-нибудь из приезжих.

Телефонные разговоры с администраторами постоялых заведений завершились ничем. Ни в одном из мотелей, как и в гостинице никто не останавливался дольше, чем на один день. Записав все имена постояльцев за последние пять дней, Гарри с Дженной не обнаружили ни одного повторяющегося имени, как если бы маньяк решил менять постоялые заведения, чтобы его не вычислили.

После того как администраторы гостиницы и мотелей не смогли помочь, шериф приказал с утра объездить все кафе, ресторан, банк, почту, вокзал, магазины, супермаркеты, заправки, больницу и все объекты с большим потоком людей, чтобы, как только кто-нибудь заметит хоть в малой степени подозрительного человека не из здешних мест, сразу тут же сообщали в офис шерифа. Также Дезмонд приказал оповестить, чтобы сообщали обо всех тех, кто перебрался в Хартстоун в течение последнего года на случай, если шериф в силу каких-нибудь причин до сих пор о ком-то чего-то не знает.

14. ВСЕГДА НА СВЯЗИ

С тех пор как Ребекка начала доставать до телефона, закреплённого на стене на кухне, она постоянно старалась успеть первой снять трубку. Никто в семье так и не мог понять, в кого из родителей пошла девочка, которая любила болтать и не закрывать рот часами. Сол в таких случаях всегда подшучивал, говоря о том, что необязательно быть похожими на родителей, намекая тем самым, что внучка пошла в своего деда, который свято верил в великую силу главного оружия – языка, который не должен отдыхать. Ребекку даже в шутку стали называть дома «радист». Если раздавался звонок и ближе всех к телефону был Картер, а ему было лень отрываться с места, он звал Ребекку: «Радист, вас вызывают». Даже если Ребекка была в подвале или на веранде, это её не останавливало, и она бежала навстречу телефону. Зато эта черта объясняла её успехи в изучении языков, и не только английского. Когда Ребекке было восемь, Жизель обратила внимание, что девочка как-то слишком уж детально перебирает слова на части и погружается в их смысл. Это привело к тому, что она стала часто поправлять взрослых, когда кто-то использовал какое-нибудь слово в не совсем корректной манере. К одиннадцати она уже могла спокойно изъясняться на испанском и немного на французском. В случае с французским Ребекку напрягал всплывающий у неё сильный акцент. Картер подарил ей сборник французских хитов последних лет, которые девочка слушала с утра до вечера. Совсем от акцента она не избавилась, но зато стала лучше понимать некоторые жаргонные словечки. Все понимали, что в случае с Ребеккой вопрос с выбором профессии уже решён.

Ближе к полудню раздался звонок. Ребекка подняла трубку в гостиной:

– Алло?

– Хартстоун, говорит Бостон. Приём – произнёс Роджер.

Он был старшим из трёх детей Картера и Жизель. Роджер учился в бостонском университете на хирурга. Когда Роджер определился с выбором профессии, тем же вечером уже лёжа в постели перед сном Картер сказал Жизель: «Ну вот, можем вздохнуть с облегчением. Не просто так он любил с детства смотреть фильмы ужасов. Оказывается, наш пацан просто тренировал психику, чтобы не дрогнула рука резать людей. И главное легально». Ещё с восьмого класса Роджер сознательно сфокусировал своё внимание на биологии и химии. Его знания в химии по-настоящему оценил Сол, когда пять лет назад его внук собрал самодельную взрывчатку, при помощи которой помог деду избавиться от засохшего ствола старого кедрового дерева. Сол похлопал внука по плечу и сказал, что тот сэкономил ему кучу времени, сил и нервов. То дерево уже давно мозолило глаза Солу. Правда, Картер и Жизель таких талантов своего сына не оценили и Картер запретил Роджеру даже пытаться бодяжить всё то, что в сумме может быть взрывоопасно, но без уточнений, потому что он понятия не имел, что именно и в каких пропорциях намешал его сын; а в конце Картер добавил: «Я запрещаю тебе даже горящие коктейли делать». Инесс какое-то время после этого называла брата «динамит». Но вскоре Жизель поняла, насколько полезными знаниями заполнена голова Роджера после того, как он вывел пятно с белой скатерти, против которого оказались бессильны все порошки.

В вопросах воспитания до тринадцати лет Роджер был более податливым, чем большинство мальчиков. Картеру или Жизель не приходилось сильно напрягаться, чтобы влиять на сына, хоть он и был менее покладистым, чем две сестры. Но после того как процесс переходного возраста пошёл полным ходом, характер Роджера сильно изменился. В нём стала бурлить энергия, которую надо было куда-то девать. Он занимался бегом на длинные дистанции и немного плаванием. Но особый интерес у него вызывал велоспорт. Став студентом, он в первый же год вошёл в сборную университета по велогонкам. Роджер не понимал весь интерес велогонок ровно до тех пор, пока его не затащила на трек Кайла.

Кайла Фриз была единственной дочерью двоюродной сестры Картера по материнской линии, которую звали Ванесса. Родители Кайлы попали в автокатастрофу, когда ей было четыре года. Спустя пару недель после похорон Ванессы и мужа Сол собирался предложить сыну оформить опеку над девочкой, но Картер опередил его мысли. Так Картер и Жизель растили Кайлу как родную дочь. Если Картера и Жизель она называла дядей и тётей, то Сол стал для неё дедушкой, поскольку если родителей она помнила хотя бы очень смутно, то бабушек и дедушек она даже не застала при рождении. Кайла была на три года старше Роджера и превратилась в ту старшую сестру для всех троих, которая помогала делать домашнее задание, запускать воздушного змея, учила играть в шахматы, кататься на велосипеде и бросать баскетбольный мяч в корзину. Когда Жизель начала учить Кайлу рисовать в раннем возрасте и увидела её успехи, она обрадовалась и решила, что раскрыла талант девочки и определила дело, которому Кайла посвятит свою жизнь. Но поскольку время от времени Картер любил ввязываться в какие-нибудь споры, – особенно с женой, – чтобы поиграть на чьих-нибудь нервах, он тут же купил рояль и нанял репетитора, поскольку знал о любви Кайлы к мюзиклам. Тогда он поспорил с женой, что племянница станет музыкантом. Предметом спора стал выбор места для летнего отдыха: Жизель мечтала о Барселоне, а Картер грезил Монте-Карло, хотя и не намеревался спускать деньги в казино. Так муж с женой дожидались дня, когда племянница окончит школу и определится с выбором профессии. В результате оба проиграли, потому что Кайла решила стать кардиологом.

Они учились с Роджером в одном университете и делили съёмную квартиру. В целом их жизнь мало в чём изменилась. Кайла хлопотала по квартире, занимаясь уборкой, готовкой и глажкой. Роджер пропадал в университете чуть больше времени, поскольку входил в состав команды по велогонкам. Кайла занималась плаванием, но не стремилась выходить на какой-то спортивный или профессиональный уровень, а скорее делала это ради собственного кайфа.

– Хартстоун слушает – ответила Ребекка.

– Диспетчер, как поживаешь?

– Пойдёт. Позвать маму? А, подожди…

К телефону подошла Инесс, после чего Ребекка убежала обратно к телевизору.

– Привет – поздоровалась Инесс. – Как оно?

– Нормально. Лучше скажи, что это Ребекка меня бортанула?

– Да… не обращай внимания. Реклама закончилась.

– М-да. А что показывают?

– «101 далматинец». Повиси немного. – Инесс повернулась в направлении открытого окна и крикнула:

– Мама!

– Да?

– Бостонские на линии!

– Сейчас приду!

Инесс вернулась к разговору:

– И что, какие новости?

Роджер вздохнул и ответил:

– Новости? Золотую медаль пока не выиграл. Пациента до сих пор не кромсал. Любовь свою тоже не встретил; кругом все стервы. А так всё без изменений.

– А как Кайла?

– Как на курорте – сказал Роджер и посмотрел на Кайлу, стоящую у плиты, которая саркастичной мимикой показала: «С тобой я потом поговорю, халявщик первостатейный». У Роджера это вызвало лёгкую улыбку.

К телефону подошла Жизель.

– Роджер?

– Привет мама.

– Привет дорогой. Как дела?

– Всё по плану.

– Как в университете?

– Ну, вроде бы пока выгонять не собираются.

– Это хорошо, потому что если выгонят из университета, то мы с папой выгоним тебя из дома. – Сказала Жизель с абсолютно твёрдым лицом, хотя в душе она немного посмеялась. Она всегда понимала юмор, который был присущ Роджеру, чего не наблюдалось у трёх девочек. – Как там Кайла?

Роджер посмотрел на кузину.

– Кайла? Опять экспериментирует над едой. А заодно и над моим желудком, пользуясь случаем.

В этот момент в Роджера полетела столовая тряпка и он выпустил из руки трубку сразу, как только Жизель произнесла:

– Передай ей трубку.

Кайла спустила огонь на газовой плите и подошла к телефону, расправляя свои длинные волнистые волосы шоколадного оттенка:

– Алло?

– Здравствуй солнышко.

– Здравствуйте тётя Жизель. Как там у вас?

– Живы и здоровы. Как сама?

– Всё супер. Как там дедушка?

– Дедушка в кресле на веранде. Греется на солнышке. Я его не стала будить.

– Нет-нет. Пусть отдыхает. Поцелуете его от меня.

– Обязательно. Что готовишь?

– Жарю фарш для жюльен.

– Ты моя золотая. Как там с бюджетом? Выслать ещё?

– Нет, не стоит. Нам хватает.

– Слушай, Кайла, что там по поводу каникул?

– Тётя Жизель, у меня кое-какие трудности возникли. – Каждый год Кайла с Роджером сдавали экзамены раньше установленного графика, чтобы уехать пораньше и успеть на день рождения Жизель. – Наверное мы не успеем вовремя и опоздаем на пару дней. Вы не сильно обидитесь?

– Что ты, детка. Конечно нет. Спокойно решай свои дела и не торопись.

– Как дядя Картер?

– Весь в работе. У них там что-то с нехваткой зернохранилищ. Занимается строительством склада. Сезон идёт полным ходом.

– Как всегда. Передавайте ему привет.

– Обязательно передам.

– Как там с вашими картинами дела обстоят? Ещё не закончили коллекцию?

– Нет, что ты. Ещё много чего надо довести до ума. Но, думаю, в срок уложусь. – Жизель глубоко вздохнула и произнесла: – Ладно, солнышко. Не буду тебя отвлекать. Продолжай кухарить.

Кайла улыбнулась и ответила:

– Хорошо. Инесс и Ребекке большой привет.

– Передам, солнце. Давай. Целую. Пока-пока.

15. ПЛЯЖ, ЛУНА, МОРЕ КРОВИ

Джерри Ингз и Алекса Монро решили провести поздний вечер на пляже у озера. Для этого Джерри реквизировал отцовский фургон. После окончания школы их свидания стали происходить чаще. Судя по всему, этим летом Джерри и Алекса разъедутся в университеты, расположенные на разных побережьях страны. Ещё год назад они всерьёз рассчитывали поступить в один университет. Но карта легла иначе. Разлука виделась им страшнее любого кошмара. В глубине души они оба понимали, что расставание на такой долгий срок наверняка означает конец их любовной истории. Годы, которые предстоит провести в разных университетах с тысячами студентов вокруг, наверняка столкнут их с другими половинками, вследствие чего они забудут про свой четырёхлетний бурный роман. Но в их сердцах надежда ещё была далека от своей гибели.

Они припарковались вплотную около лодочной станции. Остановившись прямо на песке, Джерри поставил фургон на ручной тормоз, после чего его пальцы отпустили рычаг и легли на дымно-карамельные волосы Алексы, опускаясь всё ниже к шее, бросая пристальный взгляд в её глаза медового оттенка. Алекса обхватила обеими руками предплечье Джерри и прижала к щеке. Она уже собиралась наклониться к нему, но вдруг остановилась и сказала:

– Пошли к озеру. Жара уже спала.

– Пойдём.

Они остановились в нескольких метрах от воды и сели на песок. Алекса облокотилась о грудь Джерри, обхватив его вокруг талии, будто маленькая девочка прижимает плюшевого медвежонка перед сном. Бросая взгляд куда-то вдаль между звёздами и озером, противоположный берег которого был слишком далёк, чтобы его увидеть даже днём, Алекса сильно задумалась.

– Ты знаешь, я тут подумал, – начал Джерри, – нам ведь ещё не скоро уезжать. Может съездим куда-нибудь? Я попрошу у отца «крайслер» и рванём в Корпус-Кристи или в Галвестон. Если не хочешь Мексиканский залив, можем выбрать что-нибудь другое.

В ответ Алекса не издала ни звука.

– Ты слышишь?

Прошло ещё несколько секунд перед тем, как Алекса сказала:

– Я не знала как… когда…

Алекса долго запиналась. В итоге она села, выпрямила спину и только потом сказала, спрятав прядь волос за ухо:

– У меня задержка.

Какое-то время Джерри безмолвно двигал губами, но всё же спросил:

– И-и-и… сколько уже?

– Месяца полтора.

– А тест не делала?

Алекса прикрыла дрожащие губы тыльной стороной ладони, а затем ответила:

– Я боюсь.

– Да брось. Чего тут бояться? Мы должны знать наверняка.

Алекса вытерла скопившиеся на глазах слёзы, после чего сказала:

– Надо это обсудить с родителями. Я боюсь говорить своим. Отец меня убьёт. Я хотела спросить, могут ли твои помочь?

– Ты хочешь…

– Да. Сам подумай. Какое будущее ждёт нас? Меня? Об университетском образовании я могу забыть. Выход только один.

Парень поразмыслил недолго и решительно произнёс:

– Зачем нам вообще говорить родителям? Мы сами всё решим.

– Джерри, мы два семнадцатилетних подростка. У нас ещё нет таких мозгов, чтобы понимать, что да как.

Немного помолчав, Джерри сказал:

– Возможно ты права. – После недолгой паузы он добавил: – Правда, не знаю…

Голос Джерри прервал некий гул, доносившийся откуда-то сзади и постепенно превратившийся в рокот двигателя. Вскоре показались алые огни передних фар. Чёрный автомобиль заехал на пляж и остановился прямо возле фургона. Двигатель заглох. Фары погасли.

– Ты знаешь кто это? – с тревогой спросила Алекса.

С некоторой дрожью в груди Джерри отрицательно несколько раз помахал головой.

Дверь «доджа» у водительского сидения открылась. На песок опустилась нога. Затем вторая. Вскоре из-за двери всплыл тёмный силуэт. Незнакомец обошёл дверь, оставив её открытой и направился в сторону подростков.

– Посиди здесь – сказал Джерри и пошёл навстречу незнакомцу. Алекса встала и осталась стоять на месте.

По мере приближения, Джерри начал более отчётливо рассматривать внешность Гонщика. Метр восемьдесят. Габаритные плечи. На нём был кожаный тёмно-зелёный плащ до колен, чёрный джемпер и чёрные джинсы. Его руки прятались под кожаными перчатками, а лицо скрывалось под чёрной маской. На ней были вырезы для глаз, но внутри просматривался сплошной мрак. Его шаги были широкими, но неторопливыми. В них чувствовалась твёрдость и решительность.

– Вам помочь? – спросил Джерри.

Гонщик внезапно ускорил шаг, проходя мимо Джерри, и продолжил двигаться в сторону Алексы.

– В чём дело? Эй!? – крикнула под конец Алекса и рефлекторно начала пятиться, не отрывая выпученные глаза от Гонщика.

Но Гонщик не останавливался, а лишь продолжал ускорять шаг.

Алекса в страхе развернулась и пробежала вдоль берега метров двадцать мимо офиса лодочной станции, после чего остановилась и развернулась. Она с трудом проглотила подступивший к горлу комок, продолжая смотреть на идущего по её пятам Гонщика.

– Эй, парень? Не трогай её! Я с тобой говорю! – крикнул Джерри, погнавшись за Гонщиком. Он подбежал к нему из-за спины и сказал, схватив за плечо: – Если есть что сказать, скажи это…

Его голос прервался, когда Гонщик схватил его руку и сжал своими мощными пальцами. Он покромсал все кости на ладони Джерри, сжав свои пальцы в кулак. Лицо Джерри скрылось под гримасой безмолвной, но адской боли. Вскоре он всё-таки не выдержал и раздался крик. В этот момент Гонщик схватил его второй рукой за шею и поднял, оторвав ноги от песка.

– ДЖЕРРИ! – в истерике кричала Алекса сквозь слёзы, не в силах сделать и полушага навстречу.

Гонщик сделал резкое движение рукой и в шее Джерри раздался громкий хруст. Затем он приподнял обездвиженное тело парня ещё немного и с какой-то лёгкостью кинул в сторону. Тело Джерри пролетело через забор из стальной сетки и влетело в окно офиса лодочной станции. Раздался треск бьющегося стекла, которое опадало множеством фрагментов и осколков. Голова, руки и туловище оказались внутри по ту сторону разбитого окна, а ноги Джерри остались свисать снаружи. Его тело так и осталось висеть на подоконнике.

Алекса закричала ещё громче. Этот крик не становился тише даже после того, как она продолжила убегать, заметив, как Гонщик продолжил идти за ней быстрым шагом. Он не бежал, но шаги его были широкие. Каждый отпечаток его обуви на песке будто оставлял след смерти, которая уже стремилась навстречу жителям Хартстоуна. Алекса чувствовала всю тяжесть этих шагов. В груди у неё всё сжималось. Сердце колотило по рёбрам. Она продолжала бежать в истерике, пока не упёрлась в забор, который разделял территорию лодочной станции от общественного пляжа. Стальная сетка крепилась на железных трубах небольшого диаметра. Алекса запрыгнула на сетку, зацепившись за неё пальцами и начала отчаянно ползти по ней вверх.

Она кричала что-то несвязное и звала на помощь. Слёзы прокатывались по щекам, а дрожь в голосе делала крик не таким громким, как ей хотелось бы. Перед её глазами всё ещё был Джерри, летящий над забором, словно прыгнувший с батута.

Три метра забора отделяли Алексу от попадания на территорию лодочной станции. Она зацепилась за самый край сетки забора и уже начала затаскивать своё туловище над трубой, к которой крепилась сетка. Вдруг она почувствовала, как что-то обхватило её левую ногу, словно кольцо, которое сжималось подобно тискам. Почувствовав это касание, девушка испытала холод, от которого дрожь пробежала по всей коже от пяток до головы. Рука Гонщика держала ногу Алексы мёртвой хваткой. Крики девушки стали сильнее, но тут же оборвались, как только Гонщик резко потянул её за ногу вниз, в результате чего конец трубы вошёл в мягкие ткани в нижней челюсти, прошёл в ротовую полость, проткнул нёбо и через мозг достал внутренней поверхности черепа. Зрачки Алексы скрылись, резко закатившись наверх, оставив вместо себя белки глазных яблок.

16. КОГДА БОГ И СМЕРТЬ ПРИХОДЯТ ВМЕСТЕ

Джон Минтон разделывал тушки свежезарезанных нутрий, пока Дебора мыла посуду после того, как поставила курицу в духовку. После ужина она планировала взяться за торт, чтобы оставить его пропитываться на ночь. Но Урсулы всё ещё не было.

– Опять этот поросёнок застрял в супермаркете – произнесла Дебора. Затем она посмотрела на электронные часы на кухонном гарнитуре и добавила: – Уже второй час как её нету.

– Да ладно тебе – ответил Джон, перерезая рёбра нутрии секатором. – Как будто ты не знаешь, как она любит поболтать. Магазин через дорогу. Она же не на другой конец города отправилась. Сейчас закончу и пойду за ней.

Дебора закончила вытирать посуду и в очередной раз посмотрела на часы. Затем она обратилась к мужу:

– Джон, сходи за ней. Я разделаю нутрий.

Джон передал секатор жене и отправился в прихожую. Он посмотрел на следы, которые остались на футболке от мяса и решил надеть вместо неё рубашку.

Он вышел на улицу и подумал о том, насколько это лето было подозрительно прохладным по ночам. Прожив в Хартстоуне всю жизнь, он такого не припоминал. Ему показалось, что если бы он знал заранее о том, какая температура на улице, то захотел бы накинуть на себя что-нибудь потеплее. Но идти было недалеко. Джон перешёл через дорогу и вошёл в супермаркет, который скоро уже должен был закрываться. Войдя в торговый зал, он увидел одну работающую кассу, на которой дремала Кассандра Белло. Он подошёл к ней и аккуратно положил ладонь на плечо девушки. Но она всё равно испугалась и подпрыгнула с лёгким возгласом:

– Нет-нет, я не… я не, это…

– Тихо, тихо.

Только затем, немного присмотревшись, она сказала уже более спокойным тоном:

– А, мистер Минтон.

– Не спи, Сандра. Ян может нарисоваться в любую секунду.

Она посмотрела на свои наручные часы, отсчитывая минуты до конца рабочего дня.

– Да. Хорошо, что это оказались вы – ответила Кассандра, с гомерическим трудом пытаясь поднять наполненные свинцом веки.

– Я за Урсулой.

– Да, хорошо – произнесла Кассандра, не совсем ещё отойдя ото сна. Но вдруг она сказала: – Постойте, мистер Минтон. А разве она не вернулась домой?

– Нет.

Кассандра начала напрягать свою память.

– Она же проходила через кассу. Ну да. Я точно помню. Да, она ещё взяла дрожжи.

– Ты уверенна? – прищурившись, спросил отец девочки.

– Вполне. Но… но не могло же мне это присниться. Секундочку – вставила под конец Кассандра и отправилась вглубь торгового зала.

Она подошла к своему напарнику.

– Раймонд.

Закончив расставлять бутылки с минеральной водой, он отозвался:

– М-да.

– Шеф рядом? – спросила шёпотом Кассандра.

Раймонд оглянулся и сказал:

– Расслабься, подруга. Что случилось?

Раймонд принялся распаковывать коробку с лимонадом, слушая Кассандру.

– Урсула была в магазине?

Он посмотрел на напарницу и сказал:

– Ну да. Я с ней ещё поболтал минут десять. Как обычно, почесали языком малость, потом она взяла что-то с полки, где сахарная пудра и пошла в сторону кассы. А ты что, уснула и теперь не поймёшь, приснилось или наяву? – Последние слова Раймонд произнёс с некоторой улыбкой.

– Пришёл мистер Минтон. Говорит она домой не вернулась.

Раймонд призадумался. После небольшой паузы он нарушил безмолвие:

– Странно. Да здесь же через дорогу. Что могло случиться?

– Вот и я думаю.

Вскоре Кассандра вернулась на кассу, где всё ещё ждал отец Урсулы.

– Извините, мистер Минтон. – Затем Кассандра начала говорить, сосредоточившись на одной точке где-то в стороне, будто вспоминала выученное наизусть стихотворение: – Урсула точно была здесь. Она точно взяла дрожжи. Рассчиталась. Мы обменялись фразами перед тем, как попрощаться, а после этого она вышла.

Джон коснулся пальцами опущенных век, затем опустил ладонь, прикрыв губы и раскрыл глаза. По его лицу можно было прочитать состояние полной растерянности.

Заметив эту гримасу, Кассандра спросила:

– Тут поблизости, случайно, нет никаких друзей, которых она могла бы встретить и зависнуть у них?

Джон отрицательно молча помотал головой, после чего попросил телефон, чтобы позвонить в офис шерифа.

Леонардо Бенетти сквозь слёзы наблюдал за тем, как тело Урсулы Минтон в мешке для трупов грузят в фургон, который доставит тело в морг. Её личность идентифицировали после того, как Гарри сообщил по радиосвязи о поступившем звонке от отца, который сообщил о потерявшейся дочери. Описание – рост, возраст, причёска, цвет волос и одежда – всё сходилось.

Опустив голову и уткнувшись в подсвеченную прожекторами землю, шериф Дезмонд По произнёс потухшим голосом:

– Надо сообщить родителям.

После этих слов отец Бенетти словно взбодрился. Он сказал:

– Шериф, доверьте это мне. Я знаю супругов Минтон. Особенно Джона. Я постараюсь смягчить этот удар для родительского сердца, если это конечно вообще возможно.

Шериф не стал возражать. Он сомневался в том, что сможет найти слова, чтобы сообщить настолько кошмарную весть родителям.

Отец Бенетти поспешил вернуться в свой синий «шевроле нова» семьдесят седьмого года, который он оставил на обочине, завёл двигатель и поспешил к дому семьи Минтон. По пути падре раз двадцать проводил платком по лицу, вытирая слёзы. Проехав полпути, он обратил внимание, что глаза уже выглядели нормально. Остались только покрасневшие участки кожи вокруг глаз.

Вскоре «шевроле» священника парковался напротив дома семьи Минтон. Он ещё раз посмотрел в зеркало заднего вида, вобрал воздух как можно глубже, резко выдохнул и бросил взгляд в лобовое стекло. Он хотел подождать ещё минуту, чтобы сердце немного успокоилось. Но впереди показался Джон Минтон, который покидал здание супермаркета и очень медленным и коротким шагом переходил дорогу в тусклом свете уличных фонарей. Отец Бенетти поспешил покинуть салон автомобиля и направился навстречу Джону.

При виде отца Бенетти его голову каждый раз одолевали мысли о том, что перед ним человек, который даст опору, душевный покой, утешение. Этот человек мог дать дельный и очень мудрый совет. Встреча с падре всегда наполняла Джона тёплыми чувствами. В этот раз встреча оказалась столь неожиданной; впервые он встретил отца Бенетти при обстоятельствах, когда он не искал этой встречи.

– Мистер Минтон.

– Что-то случилось, святой отец? – робким голосом спросил Джон, застыв на месте.

Отец Бенетти продолжил идти спокойным шагом. В ночном полумраке были заметны только его ладони, лицо и белая колоратка вокруг шеи. Его костюм и туфли полностью сливались с темнотой. Он подошёл, аккуратно взял руку отца Урсулы, прижал к себе, а сам поддался вперёд и обнял его, обхватив второй рукой за плечи, а затем, упираясь подбородком в плечо Джона, отец Бенетти промолвил, не в силах сдержать новую слезу:

– Мужайтесь, мистер Минтон. Мужайтесь.

Тело Джона окончательно обмякло, а его голос дрожал, будто у перепуганного ребёнка, пребывающего в ожидании ужаса:

– Ч… что… что с моей девочкой? Святой от…