Текст книги "Гонщик"

17. ПАЗЗЛ ИЗ ТРУПОВ

Утром, когда ещё не было семи, в офис шерифа позвонил директор школы и сообщил об обнаруженном теле на крыльце здания, в котором он опознал одну из выпускниц, а одна из учительниц подтвердила личность Алексы Монро.

Когда Ларри работал над телом, изучая отверстие в нижней челюсти, Дженна вызвала шерифа. Дезмонд подошёл к служебному автомобилю, взял рацию, вытянул её наружу и произнёс:

– Это Дезмонд. Говори Дженна.

– Шеф, Рубен нашёл ещё один труп у себя на станции. Молодой парень, лет восемнадцати.

Шериф со всей силы швырнул рацию в окно. Раздался грохот от удара о приборную доску. Дезмонд произнёс, обращаясь к Гарри:

– Эти трупы возникают с такой скоростью, что в морг скоро будут попадать по записи. – Через полминуты Дезмонд взял себя в руки и сказал: – Значит так, Гарри. Заканчиваем здесь и едем к Рубену. Свяжись с моргом. Пусть пришлют второй фургон на лодочную станцию.

Дождавшись, когда Ларри закончит работать, Дезмонд попросил его поехать с ними к лодочной станции.

Уже осматриваясь на пляже у озера, Дезмонд спросил, когда судмедэксперт спустился по лестнице, которая вела в офис Рубена:

– Ну, Ларри, твои соображения?

Ларри снял вторую латексную перчатку и сказал, опуская очки в боковой карман своего пиджака:

– Знаю одно. Если окажется, что все эти жертвы – дело рук одного человека, то мне трудно представить его рост и габариты. Этот парень – указывая на разбитое окно с висящим трупом – нелёгкий, мягко говоря. Какую мощь надо иметь, чтобы забросить эту массу на такую высоту? От окна до земли будет пару метров, не меньше. А залетел он именно снаружи, потому что основная часть осколков от стекла лежит внутри помещения. То есть это не попытка запутать следствие. Это произошло на самом деле. У меня в своё время была приличная практика в Бронксе; насмотрелся на многое, но такого мне даже во сне не привидится.

В этот момент раздался голос Рубена, который в спешке подходил шерифу, Ларри и Гарри:

– Парни, это не всё. Пойдёмте. Я там ещё кое-что нашёл.

Рубен прихватил стремянку, которую поставил вплотную возле забора и предложил Ларри подняться, чтобы осмотреть кровавый след на трубе, к которой крепилась стальная сетка.

Ларри осмотрел след и сказал сразу же:

– А это прямо похоже на диаметр отверстия, которое было у девушки. Да и длина следа такая же, как и глубина ранения.

– Так, отлично. Гарри, найди родителей девушки и узнай через них, кто этот парень. Надо сообщить родным.

– Есть шеф.

Собрав все инструменты, Ларри с шерифом отправились к машине. Оставив кейс в автомобиле, они вернулись на пирс, ожидая прибытия машины из морга. Присев на скамейку, Ларри сказал, закуривая сигарету:

– Послушай, Дезмонд. Это всё бесполезно.

– В смысле? Ты о чём?

Лицо Ларри было сильно озадаченно, словно он решал ребус.

– Между смертями нету ничего схожего, а их количество уже незаурядное. Норман, сотрудница транспортной компании, девочка, танцовщица из «Гоморры», девушка у школы и этот парень. Шесть жертв, которые не просто имеют разные повреждения. Там даже нет никакого садизма. Все разных возрастов. Скажу даже больше: я более чем уверен, что та девушка, которую нашли у школы, попала челюстью на этот столб – указывая на столб с кровавым следом за спиной – случайно, когда убегала и пыталась перелезть через забор. Я скорее поверю в то, что тот псих хотел её просто убить, а как – не имеет значения. Это тупик.

Шериф сложил руки в замок, прикрыл глаза и опустил голову на несколько секунд, а затем произнёс, снова подняв голову:

– Да, Ларри. Умеешь ты обнадёжить. Маньяк, который убивает без логики.

– Вот именно. Это всё равно, что искать иголку в стоге сена. Единственное, что у меня не вызывает сомнений, так это сумасшедшая физическая сила. Взгляни на размеры этого парня. Чтобы с ним справиться, надо как следует попотеть, а чтобы закинуть на такую высоту…

18. ГОРЕ В ХАРТСТОУНЕ

Отец Бенетти высушил фляжку с виски. Впервые за всю жизнь он оказался не в силах совладать с тяжестью обстоятельств, чтобы сохранить здравый ум. Он не мог припомнить, чтобы такое происходило прежде за все девятнадцать лет, что он заведует церковью в Хартстоуне. Урсула Минтон, Алекса Монро и Джерри Ингз – три жертвы за одно утро. Прибывающие в церковь скорбели по двум подростам и совсем ещё юной девочке. Отец Бенетти настоял, чтобы их хоронили в закрытых гробах, поскольку иначе он не смог бы вымолвить ни слова, когда перед глазами будут безжизненные тела трёх детей.

Падре никогда не употреблял крепкий алкоголь в тех случаях, когда это было принято делать. Без алкогольных напитков священник не мог обходиться совсем по другим причинам. Случалось, что некоторые из выпадавших на его долю жизненных трудностей оказывались выше его волевых сил со стойкостью переносить утраты хорошо знакомых ему людей. Гробы с детьми в церкви возникали, но те случаи можно было перечислить по пальцам. Только в таких случаях падре позволял себе незначительные дозы алкоголя, чтобы сдержать свою дрожь в присутствии прихожан во время траурной речи. Но то, с какой скоростью возникали трупы за последнюю неделю, создавало у священника чувство, что в Хартстоун явился демон во плоти, отнимающий жизни без разбора. И теперь отец Бенетти потерял счёт количеству алкоголя, который употребил за последние сутки, хотя для большинства людей такие объёмы выпитого покажутся смешными.

Он посмотрел на часы. Ему надо было выходить к людям и успеть пообщаться со многими из них по отдельности перед тем, как начать церемонию.

Среди присутствующих, помимо родных и друзей усопших, были Дезмонд, Гарри и Дженна, оставив Риггана дежурить в офисе; прибыл весь педагогический состав школы, где учились Алекса и Джерри, и из школы, которую не успела окончить Урсула; Ян Лебланк впервые за два года закрыл свой супермаркет, чтобы дать возможность всем сотрудникам проститься с Урсулой; с разрешения Джона Минтона весь персонал пекарни не вышел на работу и сменил пекарню на церковь.

В присутствии более чем трёх сотен людей отец Бенетти уже не испытывал дрожи в груди. Произносить слова поддержки и выражать соболезнования ему стало намного проще. К нему подходили родные и близкие один за другим. Вскоре священник понял, что придётся немного запоздать с началом церемонии, поскольку он не мог отказать тем, кто желал поговорить с ним. Он чувствовал боль прихожан. Это было общее горе.

Многие среди тех, кто прибыли попрощаться с конкретным усопшим, быстро знакомились и проникались теплотой к тем, кто оплакивал кого-то другого. Урсула, Алекса, Джерри – уже стало неважно, с кем были связаны те или иные люди, которые входили в церковь. Они подходили друг к другу и выражали глубокое сострадание, испытывая такое же чувство скорби. Они были одинаково убиты горем и едва ли могли оказать кому-то моральную поддержку, когда она требовалась им самим. К каждому в дом пришла беда. Горечь утраты их объединяла так сильно, как не способно ничто другое. Порог церкви переступали незнакомые друг другу люди, но с каждой минутой таких становилось всё меньше. Это был тот случай, когда вход был только для своих, даже если секунду назад ты был чужой.

Отец Бенетти подошёл к Дезмонду, поздоровался и спросил:

– Шериф, есть какие-нибудь новости?

Дезмонд медлил.

– Хоть что-нибудь?

Шериф опустил свой тяжёлый взгляд и отрицательно помотал головой.

Потерянные глаза падре стали метаться по сторонам. Спустя некоторое время он положил руку на плечо шерифу, а затем сказал, и попытался сделать это как можно обнадёживающе:

– У вас обязательно получится.

С этими словами отец Бенетти отправился к директору школы, где учились Алекса и Джерри, чтобы выразить слова благодарности за посещение панихиды, как и всем учителям.

Через двадцать минут разговор с каждым из своих собеседников падре решил заканчивать одинаково. Выражая благодарность за присутствие и поддержку родных усопших, он тактично приглашал присаживаться. Отец Бенетти выбирал наиболее многочисленные группы людей. Так он подошёл к педагогическому составу из школы, где училась Урсула; затем к сотрудникам пекарни. С двух заходов ему удалось усадить более двадцати человек. Следующими были опять директор и учители второй школы; отец Бенетти придумывал повод, чтобы возобновить разговор, а затем предлагал присаживаться. Вот уже полсотни присутствующих присели. Их примеру начали следовать остальные. Так минута за минутой, в течение получаса отец Бенетти начал вызывать цепную реакцию и люди организованно рассаживались по местам. Дождавшись, когда сядет последний человек, отец Бенетти решил начать.

Он занял своё место, вытер платком под глазами и взглянул на сотни присутствующих. В его голове промелькнула мысль, что столько людей в своей церкви одним разом он никогда не видел, и было лишь больнее от того, что поводом служила скорбь, а не радость.

– К сожалению, некоторые из вас появляются здесь уже не впервые в последнее время. И поводы самые печальные. Порой мы думаем, что люди должны быть сплочёнными, но, к сожалению, никто даже не допускает мысли о том, какой ценой может даться это сплочение. Это боль. Скорбь. Горе. Становится невыносимо, когда людей объединяет то, чего они боятся больше всего в жизни. Но это происходит. И это произошло со всеми нами. Иногда кажется, что не может быть ничего страшнее. Но страшнее становится от того, что подобное может произойти слишком рано. И это всё же происходит. Происходит без нашей на то воли.

19. КЛЮЁТ

Проводя уже пятый год на пенсии, давно овдовевший Нил Сингер без проблем находил себе занятия по душе. Он разбирал и собирал настенные часы с маятником, которые несколько лет барахлили. Он обрадовался тому, что удалось отремонтировать, но не сколько из-за экономии денег, сколько из-за того, что он преуспел там, где, казалось, ничего не соображает. Системы снабжения электричеством, водой и газом Нил всегда обходил стороной. Он боялся, что после его стараний обязательно произойдёт взрыв газа, короткое замыкание или где-нибудь начнёт протекать. Но когда свободного времени стало вагон, он понемногу, шаг за шагом, но всё же ввязался туда, от чего всю жизнь держался на расстоянии пушечного выстрела. Правда, до газового оборудования он ещё не добрался, но замена раковины, двух кранов и электропроводки особых проблем не вызвали.

Но больше всего Нил предпочитал совершенствовать свои навыки в рыболовстве. Удочки, сетки, хватки, закидушки, блёсны, поплавки, крючки, лески, катушки были у него в избытке. За каких-то пару лет он увеличил свою коллекцию настолько, что едва ли в Хартстоуне найдётся такой же ас в рыбалке, как и Нил. В своём сарае он раскладывал все приспособления в строгой последовательности и по заранее продуманной системе. Педантичность была присуща Нилу на протяжении всех лет, которые он проработал на лесопилке. Он не спиливал ветку, пока не убеждался, что бензопила находится в правильном положении, а в конце оценивал форму поваленного им соснового ствола. Каждое дерево, которое прошло через него, имело практически идеальную форму. Никаких выступов или неровностей. Даже во время обеда он расставлял всё в строгом соответствии с его бзиком. Тарелка, чашка, вилка и хлеб имели своё специально отведённое место. Заливая тормозную жидкость, антифриз или моторное масло, Нил также вымерял почти по миллиметрам уровень жидкости, определив для себя идеальный уровень в каждой из ёмкостей, а этот процесс мог у него затягиваться на полчаса.

На своём стареньком пикапе он ездил в самые разные места за пределами Хартстоуна, причём с каждым годом Нил увеличивал географию своего рыболовства. Он крайне редко ездил на одно и то же место больше пяти раз, предпочитая уподобляться Колумбу и осваивать новые берега. Иногда случалось, что Нил покидал дом на пять-шесть суток, устраивая для себя настоящие каникулы, ведь в каком-то смысле так всё и было. В тех случаях, когда Нил удалялся от Хартстоуна достаточно далеко, чтобы проехать мимо какого-нибудь незнакомого города, он обязательно останавливался в каком-нибудь мотеле, объезжал местные достопримечательности, заруливал в кафе и бары, где охотно знакомился с местными жителями, открывая для себя всё больше новых точек на карте штата. Однако основной причиной гастролирования Нила Сингера всё же оставалась рыбалка, и знакомства с местными жителями нередко сводили его с заядлыми рыбаками, которые могли точно подсказать, куда лучше отправиться за приличным уловом, чтобы не забрасывать удочки вхолостую.

На этот раз Нил преодолел более сотни километров на запад, чтобы порыбачить вблизи Сан-Анджело, где он застрял на неделю. Теперь он возвращался домой, думая о траве, которую уже, наверное, пора косить, и о доме, в котором надо навести капитальную уборку. Нил проехал мимо знака, на котором было указано, что до Хартстоуна одиннадцать километров. В салоне своего пикапа заядлый рыбак на пенсии уже испытывал усталость. Да и за последние несколько дней он толком не высыпался. Теперь он с нетерпением ждал, когда доедет до дома, загонит пикап в гараж, а сам плюхнется перед телевизором с бутылкой холодного пива, где отключится, а телевизор будет вещать в его закрытые глаза до самого утра.

Присмотревшись через лобовое стекло чуть лучше, Нил обратил внимание, что в фарах пора менять лампочки, которые слишком слабо пробивают темноту. Часы показывали половину одиннадцатого. Небо было укутано плотным одеялом туч, опустивших густой мрак на ночную дорогу.

Нил зевнул, широко раздвигая челюсти, а после заметил, как впереди что-то сверкнуло. Спустя пару секунд вновь возникло свечение, но если в первый раз это было похоже на кратковременный блик или лёгкую вспышку, то теперь это были отчётливые два огонька, которые продержались пару секунд. Затем они появились ещё раз, но уже никуда не исчезали, постоянно находясь в поле зрения. Нилу это показалось странным. Он посмотрел на приборную панель, где стрелка показывала восемьдесят километров в час. Едва ли с такой скоростью он мог кого-то так стремительно догонять, если только этот кто-то не стоял на месте. Но задние габариты впереди движущегося автомобиля быстро приближались. Нил был уверен, что наверняка кто-то сломался или случился какой-то форс-мажор. Уверенный в этом, он слегка сбавил скорость, но совсем скоро заметил, что расстояние между ним и незнакомым автомобилем как-то подозрительно быстро сокращается, как будто Нил не тормозил, а разгонялся. Но это были задние фары и они светились на полосе Нила. Он оторвался от спинки сидения и немного поддался вперёд. Прищурившись, он присмотрелся через лобовое стекло. Свечение становилось всё ярче. Оно было ярче, чем обычно бывает свет задних габаритов, но и слишком тусклое для передних. Нил хотел ещё сбросить скорость, когда стрелка уже и без того достигла сорока километров в час. И он всё равно не понимал, почему незнакомый автомобиль так приближается, как будто он едет по направлению к пикапу. Это было похоже на какую-то иллюзию.

Но Гонщик не был иллюзией. «Додж челленджер» гнал на полном ходу. Алое свечение его передних фар напоминало полыхающие от жажды глаза зверя, который не замечает ничего, кроме своей жертвы. И как любой изголодавшийся хищник, он жаждал столкновения с жертвой.

20. ЛИЦОМ К ЛИЦУ

В офисе оставался Гарри в качестве дежурного на ночь. Проходя мимо, Дезмонд сказал:

– До завтра. Ты уж тут не скучай.

– Не беспокойтесь шеф – ответил Гарри, расположившись на диване и укрываясь пледом. – А ночи этим летом холодные, зараза.

– Да – протянул Дезмонд, остановившись перед окном входной двери. Шериф задумчиво смотрел на тёмную улицу, подсвеченную фонарями дорогу и добавил, глубоко задумавшись и сложив руки на поясе: – Это лето слишком странное.

Вдруг Гарри подорвал голову и сказал:

– Шеф, окажете услугу?

– Говори.

– Можете вырубить мой светильник и включить на столе у Дженны, а то в глаза стреляет?

– Да, без проблем.

Шериф прошёлся мимо двух офисных столов, выключив одну настольную лампу и включив другую, после чего в очередной раз попрощался с Гарри и вышел за порог, закрыв входную дверь на ключ.

Дезмонд глубоко вздохнул и отправился на парковку перед зданием офиса, где стоял его служебный автомобиль. Шериф и все его помощники для службы получали автомобили одной и той же модели – «форд краун виктория». В случае с Дезмондом это был девяносто второй год выпуска. На автомобиле был установлен форсированный двигатель «V8» объёмом четыре и шесть литра, который выдавал около двухсот сорока лошадиных сил вместо заявленных ста девяноста трёх за счёт установки турбины и модифицированного распределительного вала. В салоне были предусмотрены подушки безопасности впереди, напротив колен, по бокам впереди и на заднем сидении в отличие от заводских версий, в которых система безопасности была намного скромнее. Фронтальная часть корпуса автомобиля была усилена дополнительной сварочной конструкцией из железных труб, которая охватывала пространство под крыльями и бампером. Конструкция служила как бы дополнительной защитой для моторного отсека в тех случаях, когда приходится идти на таран. Однако с того дня как Дезмонд получил этот автомобиль, эта конструкция так ни разу и не пригодилась. Быть может такой тюнинг и имел практическую пользу в мегаполисах, но в провинциальных городках был иной уровень криминогенной обстановки.

Шериф сел за руль и провёл руками по уставшему лицу. Мысли о происходящем в его городе не отпускали. На этой почве все повседневные дела Дезмонд выполнял на автопилоте. Он вставил ключ в зажигание, завёл двигатель и сдал немного назад. Выжав тормоз, Дезмонд вновь завис, размышляя над убийствами. Так он простоял на месте почти целую минуту, пока не осознал, что стоит посреди дороги и только затем сдвинул селектор и нажал на газ, отправляясь домой.

Первый светофор дал шерифу ещё полминуты, чтобы поразмышлять о наболевшем. Внимание Дезмонда привлекли едва заметные блики в зеркале заднего вида, которые отдавали от кузова какого-то автомобиля при лунном свете, который ехал с выключенными фарами. Он подумал, что возьмётся за нарушителя сразу же, как только тот подъедет к светофору. Но проблема заключалась в том, что красный сигнал на светофоре незнакомец тоже отказался замечать. Шериф врубил сирену с мигалкой и погнался за ним. Он набирал скорость как можно быстрее, поскольку у нарушителя горели только задние габариты и он мог легко потерять объект из виду в случае, если нарушитель повернёт и начнёт двигаться в другом направлении. Они гнали по одной из центральных улиц Хартстоуна, где практически не было жилых домов, а находились сплошь коммерческая недвижимость, офисы, общественный заведения и здания различных государственных служб. Произойди это в жилом квартале, они бы перебудили половину жителей, ведь у парня, что удирал от шерифа По, под капотом прятался какой-то монстр и рёв, который исходил от его двигателя, своей громкостью заглушал сирену шерифа. Существенно сократив дистанцию, Дезмонд тщательно присмотрелся к форме задних габаритов и предположил, что перед ним, скорее всего, находился «додж челленджер» в сильно модернизированном кузове, каких раньше ему видеть ещё не доводилось. Помимо этого на автомобиле отсутствовали номерные знаки.

Дезмонд произнёс в громкоговоритель:

– Ну всё, погоня окончена! Живо на обочину!

Не заметив реакции, шериф постарался ещё сократить расстояние, что у него получилось, хотя и пришлось выжимать из мотора прилично, в то время как создавалось впечатление, что «додж» летит на малом ходе и ещё даже не выжимал и половины своей мощности. Медленно, но всё же Дезмонд начал доставать «додж». Поравнявшись с ним, он в очередной раз произнёс в громкоговоритель:

– Считаю до трёх и…

«Додж» резко вильнул влево и врезал по переднему крылу автомобиль шерифа. Машину сильно тряхнуло в сторону, отчего Дезмонд не успел закончить фразу. Но он понял, что это уже лишнее. Он бросил пульт от громкоговорителя и как следует ухватился обеими руками за рулевое колесо, вдавив педаль газа в пол. Ему надо было нагнать «додж», который слегка оторвался после удара. Дезмонд решил не заходить со стороны, а начал с удара в задний бампер, слегка дёрнув руль в самом конце, чтобы изменить угол столкновения и подкосить «додж». Траектория движения «доджа» нарушилась и он начал вилять, но быстро выровнял положение. Увидев то, насколько быстро автомобиль выровнялся, шериф уже был уверен, что за рулём должен сидеть либо профессиональный гонщик, либо самоучка, но с большим опытом. Дезмонд продолжал лупить «додж» по задней части кузова. Первые два удара особо не повлияли на ход «челленджера», а вот стукнуть третий раз оказалось уже проблематично. «Додж» сделал совсем незначительный и очень лёгкий рывок для себя, но который было чрезвычайно тяжело наверстать автомобилю шерифа. Дезмонду понадобилось восемнадцать секунд, чтобы нагнать «додж». Они уже оказались в пригороде, где плотность домов была очень незначительная. Когда показалось, что до объекта остались какие-то считанные сантиметры, «додж» добавил ходу и оторвался на десять метров, а потом резко сбавил скорость. Раздался грохот спрессованного металла. Дезмонд приложил невероятные усилия, чтобы не удариться лицом о рулевое колесо. Возможно, это произошло бы, если бы «додж» затормозил полностью. Но он всего лишь сбросил скорость до значений, намного меньше тех, которые отражал спидометр «форда краун».

Очухавшись после удара, Дезмонд сглотнул подступивший к горлу комок и обратил внимание, как светящиеся габариты «доджа» начали очень быстро сокращаться в размере. Он разогнался до совсем неприличных скоростей.

Шериф не помнил, чтобы кому-нибудь когда-либо удавалось выбить его из душевного равновесия так, как это сделал незнакомец. С того дня, как Дезмонд занялся защитой порядка, он строил всех по стойке смирно и никто не смел даже глаза поднять без его ведома. Времена меняются. Меняются и лихачи на дорогах.

Через пару секунд свечение задних габаритов пропало.

Пытаясь побороть сбитое дыхание, Дезмонд продолжил ехать вперёд. Он разогнал автомобиль до ста сорока километров в час, внимательно всматриваясь через лобовое стекло. Вдруг он вспомнил, что передние фары «доджа» выключены и тут же сбросил скорость до ста десяти. В его голове промелькнула мысль о том, как ему повезло, что в свои годы он до сих пор не нуждался в увеличительных очках. Острое зрение было ему сейчас как нельзя кстати.

Дезмонд вспомнил, что на этом участке на протяжении полукилометра дорога плавно сворачивает под углом в десять-пятнадцать градусов. Стоило подумать об этом, как вдалеке промелькнули блики. Спустя секунду ещё раз. Он возвращался. Гладкий кузов чёрного «доджа» несколько раз сверкнул в темноте. По тому насколько быстро менялось место возникновения бликов можно было судить о скорости движения. Он делал сто восемьдесят два километра в час и закладывал очень резкий вираж. Из-за плавного изгиба дороги и нарастающей до неприличных значений скорости создавалось впечатление, что «додж» выпрыгивал откуда-то со стороны, будто из пневматической трубы.

Дезмонд заметил мост в полусотне метров от себя и увеличил ход. Он выжимал предел из своего автомобиля.

«Додж» уже показался под свечением фар служебного «форда». Этот облик был похож на дорожного демона, у которого были выколоты глаза, но который в темноте видел лучше зрячего. Он увеличивался в размерах, двигаясь по встречной полосе.

С дрифтом у шерифа никогда не возникало проблем. Но в этот раз перед тем, как резко свернуть перед мостом, его машину сильно занесло. Лишь какие-то доли секунды отделяли его от столкновения с «доджем», когда он успел съехать на обочину и спуститься по склону вниз, после чего повернул под мост, по которому автомобили форсировали реку. Дезмонда одолевали смешанные чувства. Ему было тревожно, но и в то же время происходящее действовало ему на нервы и оттого вызывало жажду достать из-под земли нарушителя спокойствия.

Шериф сдал назад, развернулся и погнал наверх, выезжая обратно на дорогу. Он поехал в направлении Хартстоуна, куда полетел «додж». Но преследование, судя по всему, было окончено. И не потому, что погоню не захотел продолжать шериф. Просто так захотел Гонщик.