Текст книги "Заметки млекопитающего"

Ум и музыкальность животных

Ум животных в доказательствах не нуждается. Но что человек делает для совершенствования ментальных способностей своих покорных сожителей? Он предлагает им посредственное, бессистемное и неполное образование, которое не пожелает себе даже ребенок. Милый малыш будет прав. Это образование заключается преимущественно в развитии инстинкта жестокости и порочности, который существует у индивидуумов на уровне атавизма. В программах этого образования никогда не фигурируют ни искусство, ни литература, ни естественные и гуманитарные науки, ни прочие дисциплины. Почтовых голубей готовят к заданию, вообще не используя географию; рыб держат в стороне от океанографических данных; быки, бараны и телята ничего не знают о рациональном устроении современной бойни и даже не подозревают, какова их питательная роль в обществе, которое для себя создал человек.

Немногие животные получают человеческое образование. Собака, мул, лошадь, осел, попугай, дрозд и еще несколько видов: лишь им предоставляется право на что-то вроде обучения. Да и то – скорее воспитательного характера. Извольте сравнить это образование с тем, что преподается в университете какому-нибудь человекообразному студенту, и вы увидите, всю его ничтожность и неспособность ни углубить, ни облегчить знания, которые животное могло бы получить своим трудом и приложимым к нему усердием. А музыкальность? Лошади научились танцевать; пауки способны высидеть под роялем весь долгий концерт, организованный для них уважаемым клавишным мэтром. И что дальше? Ничего. То тут, то там нам говорят о тонком слухе скворца, музыкальной памяти вороны, гармоническом мышлении филина, который, отбивая такт, хлопает себя по пузу. Вот уж чисто искусственный и весьма жалкий полифонический прием!

Что касается постоянно воспеваемого соловья, то его музыкальные познания заставят пожать плечами самого нерадивого слушателя. У него не только не поставлен голос, но даже нет ни малейшего представления о том, что такое регистр, тон, лад, ритм. Вероятно, он одарен? Вероятно. И скорее всего, наверняка. Но можно с уверенностью заявить, что его художественная культура не выдерживает никакого сравнения с его природным дарованием, а голос, которым он так гордится, есть всего лишь грубый и сам по себе бесполезный инструмент.

(Продолжение следует)

(Исчезновения)

Пожалуй, я повел себя чуть резковато.

Ну и пусть! В общем, я совершенно не раскаиваюсь.

Лишь бы не возникло неприятностей с полицией. Полиция не любит исчезновений; она ничего не смыслит в магии. Меня посадят в тюрьму. В тюрьму, вредную для здоровья, без воздуха, без развлечений, без спортивных упражнений. Я окажусь за решеткой & не смогу жить, как мне нравится.

Я наверняка заболею: у меня заведутся вши, а по коже подерет мороз. Я затоскую. Обрюзгну & обтреплюсь.

Ко мне никто не будет приходить.

Возможно, я останусь там надолго. И не смогу ходить в кафе, в театр, на охоту, к нотариусу, не смогу ездить на автобусе, да и вообще ездить: ни на рыбалку в Монтрёй, ни на скачки, ни на семейные морские ванны.

Я потеряю все связи. Вот ведь незадача!

А еще придется выбрать адвоката, хорошего адвоката, который будет стоить очень дорого.

Веселенькая история!

Но… но… пожалуй, у меня есть алиби – такое маленькое-премаленькое – малюсенькое: разве я не могу с уверенностью заявить, что был вне себя & за две тысячи лье от мысли, что совершаю преступление? Ведь это серьезное алиби & ничего сложного в этом нет!

Я спасен!

Спасен от этого глупого заточения с его закоснелостью суставов!

Я – сам себе спаситель & голосую за представление самого себя к заслуженной награде. Оказывается, мне причитается премия в двадцать пять франков.

Прямо сейчас за ней и отправлюсь.

Официант! Шляпу, пальто & трость!

Похвала критикам

Этот сюжет я выбрал отнюдь не случайно. А из чувства признательности, ибо я так же признателен, как и признаваем.

В прошлом году я прочел несколько лекций на тему «Ум и Музыкальность животных».

Сегодня я буду говорить об «Уме и Музыкальности критиков». Тема почти та же, но, разумеется, есть отличия.

Друзья сказали мне, что этот сюжет неблагодарный. Почему неблагодарный? В нем нет никакой неблагодарности; я, по крайней мере, не вижу, где именно она таится. А посему перейду к хладнокровному восхвалению критиков.

Мы знаем критиков недостаточно хорошо, мы не знаем, что они наделали и что способны наделать. Одним словом, они изучены так же плохо, как и животные, хотя – как и животные – по-своему полезны.

Да, они не только творцы критического Искусства, этого Главнейшего из всех Искусств, они первейшие мыслители на всем белом свете, если можно так выразиться, светские вольнодумцы.

Кстати, для «Мыслителя» Родену позировал критик. Я узнал это от одного критика две, самое большее, три недели назад. И это доставило мне удовольствие, большое удовольствие. Роден питал к критикам слабость, большую слабость…

Их советы были ему дороги, очень дороги, слишком дороги, чаще всего не по карману.

Критиков можно условно разделить на три вида: влиятельные, менее влиятельные и совсем невлиятельные. Критиков двух последних разновидностей в природе не существует: все критики имеют влияние…

Внешне критик выглядит важно, в нем есть что-то от контрафагота. Он уже сам по себе центр, центр тяжести. Если и улыбается, то только одним уголком рта, а взирает одним глазом: то добрым, то злым. С Дамами он всегда любезен, а Господ невозмутимо держит на расстоянии. Одним словом, он вызывает робость, хотя и благообразен на вид. Это человек серьезный, серьезный, как Будда, – то есть как бурда у петуха. Среди критиков не встречается посредственностей и бездарностей. Посредственный или бездарный критик стал бы посмешищем для собратьев; он не смог бы осуществлять свою профессиональную деятельность, я хотел сказать, священнодействие, поскольку ему пришлось бы покинуть родину, перед ним закрылись бы все двери, и его жизнь превратилась бы в ужасно долгие нудные мучения.

Художник, вообще-то, не более чем мечтатель; у критика же есть понимание действительности, да еще к тому же свое собственное. Художнику можно подражать, критик – неподражаем и бесценен. Я не знаю, как вообще можно подражать критику? Да и результат оказался бы слабым, весьма слабым. У нас есть оригинал, этого нам достаточно. Тот, кто сказал, что критиковать легко, не сказал ничего примечательного. Сказать такое – даже как-то стыдно. Того, кто это сказал, надо гнать в шею как минимум километр или два.

Человек, который мог такое сказать… Вероятно, он сожалеет? Возможно. Было бы предпочтительнее, если бы он сожалел наверняка. Непременно.

Мозг критика – это целый магазин, огромный универсальный магазин.

Там можно найти все: ортопедию, науки, постельные принадлежности, искусства, пледы, мебель в большом ассортименте, бумагу для писем (на французском и иностранных языках), аксессуары для курения, перчатки, зонтики, шерстяные изделия, шляпы, спортивные товары, трости, оптику, парфюмерию и т. д. Критик все знает, все видит, все высказывает, все слышит, все берет, все ворошит, все поглощает, все смешивает, но думать при этом не забывает. Какой человечище! Вы только подумайте! Все наши товары с гарантией! В жару продукция хранится внутри! Внутри критика! Вы только посмотрите! Проверьте, но не трогайте! Уникально. Невероятно.

Критик – это еще сигнальный бакен и, можно сказать, буй. Он указывает на рифы, тянущиеся вдоль побережья Человеческого Разума. У этих берегов, этих обманчивых берегов, критик бдит, проявляя великолепную прозорливость и дальновидность; он немного смахивает на межевой столб, но столб разумный и располагающий к себе.

Как он достигает столь достойного положения, этого статуса бакена, буя?

Своими заслугами, своими личными земледельческими заслугами. Я сказал «земледельческими», потому что он взращивает любовь к Правильному и Прекрасному. Мы дошли до весьма деликатного момента. Критиков принимают выборочно, как отборные продукты высшего качества, первого сорта, экстра-класса.

Критика, соответствующего уровню своей редакции, отбирает Директор газеты, журнала или другого периодического издания. Повлиять на это не могут никакие рекомендации. Он отбирает его в результате строгого экзамена, экзамена на сознательность. Экзамен очень долгий и мучительный, как для критика, так и для Директора. Один допрашивает, другой увиливает. Это страшная борьба, полная неожиданностей. С одной и с другой стороны используются всевозможные ухищрения. И вот наконец Директор сдается. Обычно это происходит, если критик – отменной породы и его правильно тренировали. Директор схвачен, захвачен критиком.

Очень редко Директору удается от него ускользнуть.

Истинная критичность заключается в том, чтобы критиковать не самого себя, а других; бревно у себя в глазу ничуть не мешает высмотреть сучок в глазу соседа: в этом случае бревно превращается в очень длинную подзорную трубу, которая увеличивает сучок до невероятных размеров.

Нет слов, чтобы выразить все восхищение мужеством первого критика, который явился в мир. Грубые люди, затерянные во Тьме Веков, должно быть, встретили его пинками, не понимая, что он – предвестник, достойный всяческого почитания. В своем роде это был герой.

Второго, третьего, четвертого и пятого критика наверняка встретили не лучше, но… благодаря им возник прецедент: критическое Искусство произвело на свет само себя. Это был первый день Нового года. Спустя много лет эти Благодетели Человечества сумели организоваться; они основали Критические Профсоюзы во всех крупных столицах мира. Критики стали значительными персонажами, и это доказывает, что добродетель всегда вознаграждается. В результате художники были обузданы, покорены как дикие кошки. Вполне справедливо, что критики направляют художников. Я никогда не понимал, почему художники так болезненно воспринимают предупреждения критиков. Думаю, все дело в гордыне, в гордыне неуместной и неприятной. Художники только выиграли бы, если бы больше почитали критиков, уважительно к ним прислушивались, даже любили их, чаще приглашали к семейному застолью, усаживали между дядей и дедушкой. Пусть художники последуют моему примеру, моему достойному примеру: присутствие критика ослепляет меня, он так блещет, что я больше часа щурюсь; лобзаю следы его домашних туфель, взахлеб упиваюсь его словами, из вежливости. Я долго изучал нравы животных. Увы, у них нет критики. Это Искусство им чуждо, по крайней мере, в архивах моих животных я не знаю ни одного произведения подобного рода. Возможно, мои друзья критики знают о существовании такого произведения или даже нескольких. Пусть любезно известят меня об этом, и чем быстрее, тем лучше. Да, у животных нет критики. Волк не критикует ягненка: он ест его, и не потому, что презирает овечье искусство, а потому, что восхищается плотью и даже костями этого пушистого нежного животного, неимоверно нежного на вкус.

Нам нужна железная дисциплина. Сгодится из любого другого металла. Лишь критики сумеют ее установить и удержать. На расстоянии. Они всегда рады привить нам великие принципы послушания. Неповиновение вызывает жалость, неподчинение весьма прискорбно. Но потакать собственным порочным страстям нельзя, даже если они вами помыкают. А как понять, что эти страсти скверны, скверны, как парша? Да, как?

По удовольствию, с которым им отдаешься, им предаешься, а еще по неприязни, которую к ним испытывают критики.

У критиков нет порочных страстей. Откуда у этих душевных людей могут быть порочные страсти? У них вообще нет страстей, ни одной. Они всегда спокойны, радеют лишь о своей миссии исправлять огрехи этого бедного мира и имеют с того надлежащий доход. На табачок, только и всего.

Такова задача этих людей. Такова обязанность, возложенная на этих людей, воистину добрых советчиков, ибо на один вопрос у них всегда найдется тысяча советов, тысяча региональных советов каких-то депутатов.

Поблагодарим же их за все жертвы, которые они приносят денно и нощно ради нашего блага, исключительно ради нашего блага; попросим Провидение избавить их от всяческих болезней; оградить от всяческих невзгод; подарить им множество детей разного рода, которые продлили бы их собственный (род). Правда, от этих пожеланий им ни горячо ни холодно: в любом случае им хоть бы что, вот они и пишут… невесть как.

Заметки о современной музыке

Для борьбы с «передовой» идеей в Политике или в Искусстве все средства хороши, особенно низменные. «Новые» художники, «что-то меняющие» художники знают, что во все времена враги выступали и продолжают выступать против непонятых им новых тенденций – точек зрения.

В искусстве, как в Политике: Жорес стал жертвой нападок, как Мане, Берлиоз, Вагнер, Пикассо, Верлен и многие другие. Это всегда «повторяется», и всегда одни и те же борются с Прогрессом в любых его формах и проявлениях: добронравные люди придерживаются «устоявшихся привычек», боятся «сдвинуться с места».

На страницах этой газеты я с удовольствием защищаю своих товарищей музыкантов, принадлежащих к «передовым» группам. Мне показалось правильным и полезным делать это здесь, в среде, которой я симпатизирую и к которой самым естественным образом причастен. Разве не естественно, что «передовой» художник оказывается «передовым» и в Политике? Не правда ли?

Так вот, друзья мои! Такое случается крайне редко – я бы даже сказал, если б осмелился, – прередко – куда реже, чем вы можете себе представить. Так, у господина Сен-Санса – этого великого патриота – был свой «передовой» период. Правда, этот «передовой» период был не вчера и даже не позавчера. Нам известно, как г-н Сен-Санс вел себя по отношению к самым различным музыкантам. Ах, он совсем не «душка», этот славный г-н Сен-Санс. Как хорошо он умеет применять на практике старый добрый принцип: «Мне – всё, другим – ничего». Милейший человек! Вот он-то уж точно не жалует социалистов. Впрочем, так даже лучше. Вы не находите?

У Дебюсси музыкальные шероховатости вкуса были далеко не такие же, что и политические, социальные. Этот революционер в Искусстве пользовался жизнью как крупный буржуа. Он не любил ни «восьмичасовой рабочий день», ни иные социальные реформы. Я могу это подтвердить. Увеличение зарплаты – разумеется, за исключением его собственной, – он воспринимал без особой приязни. Он имел свою «точку зрения». Странная аномалия.

Должен сказать вам, – и говорю это с радостью, – что наше мнение лучше разделяют «молодые» музыканты. Они «к нему приближаются». То, к чему мы стремимся, не пугает их. Это и есть прогресс, – вам так не кажется? Они замечают, что их художественные устремления и социальные воззрения должны согласовываться.

Но кто эти «молодые» музыканты, достойные привлечь ваше внимание?

В следующих «заметках» я расскажу вам об этих «молодых», укажу вам на их работы, скажу, где вы сможете услышать их произведения, и буду рад, если мои усилия смогут помочь развитию музыкальной культуры в нашей большой социалистической семье, прекрасной семье, которую я люблю всем своим сердцем.

Простой вопрос

Что вы предпочитаете:

Музыку или Колбасные изделия?

Такой вопрос, кажется, следует задавать себе, приступая к трапезе.

Во многих местах прекрасную и мягкую тишину заменили скверной музыкой. Простонародье считает приличным попивать пиво или мерять штаны, слушая фальшивые красивости, глупые и отдаленно благоговейные ритурнели, а также, ни о чем не думая, благосклонно внимать обязательному звучанию басов, контрабасов & прочих мерзких флейтушек.

Ох! Как все это мучительно для человека моего возраста; & я задыхаюсь от этой музыкальной дюфайелизации.

Какие принять меры? Огромные налоги, страшные притеснения, строгие наказания. Даже пытки.

Разве они имеют право так хладнокровно безобразить нашу бедную жизнь?

Посмотрите на этих издателей, не чтящих ничего человеческого, послушайте, в какие гротескные аранжировки они рядят доверенные им произведения, как они украшают самые чистые из них своей пачкотней. Возьмите каталоги современных произведений, найдите самые утонченные и послушайте, что с ними делают эти пачкуны.

Фу! Пусть им будет стыдно.

– Торговля! – скажете вы.

– Бизнес! – повторите вы.

Ух! Как все это мучительно для человека моего возраста; & я задыхаюсь от этого мерзкого дюфайелизма, от этого гнилого меркантилизма.

Что вы предпочитаете?

Дети-музыканты

Дамы…

Господа…

…В прошлом году… я имел честь… здесь… поговорить на тему «Музыка & Животные»… Я написал также статью «Ум и Музыкальность животных», опубликованную в журнале «S.I.М.»…

…Сегодня… я поговорю с вами о «Детях-Музыкантах»… название несколько расплывчато… слишком размыто… я знаю…

…Это скорее советы… предупреждения, которые… я адресую своей юной & прелестной аудитории…

…

Прошу взрослых извинить меня, если придется сократить это выступление… которое… к тому же… будет… исключительно дружеским & невзыскательным…

…

…

……

…Я долго жил… с животными, но… часто… общался и с детьми…

…Когда-то… я… и сам… был ребенком – сейчас даже представить такое невозможно – совсем маленьким ребенком… совсем маленьким… Какие встречаются и сейчас… Но я был не меньше этих… и не больше… – разумеется…

…

К животным… я продолжаю питать искреннюю симпатию… Некоторых я люблю особенно… омаров, например… но от них у меня болит живот… к несчастью для них… иначе я бы ел их чаще…

…

Что касается детей… то по отношению к музыке… они могут классифицироваться следующим образом… те, которые ее любят… те, которым она не очень докучает… и те, на которых она наводит самую настоящую… нешуточную… неизлечимую… страшную… скуку.

…

Дети из последней категории… мне вовсе не антипатичны…

…Вообще-то… они имеют полное право…

…Так, например, я… не люблю телят… телятина кажется мне всегда очень холодной… даже в разгар лета… в знойную жару…

…Это одно из редких животных… кото-рое мне не нравится… за исключением головы, очень вкусной… под оливковым маслом…

Вкусы у всех разные… не так ли?

…Полагаю, что я прав…

…безусловно прав…

…абсолютно прав…

…и даже более того…

…

Не постесняюсь сказать это вам…

…как, впрочем, и самому себе…

…

…

Вообще-то, я всегда прав…

…

………

……

…

…Как становятся музыкантом?

Очень просто…

Нанимают преподавателя —

– музыки… если возможно…

…

Преподавателя выбирают тщательно…

внимательно…

придирчиво…

…

Договариваются об оплате…

…

……

На этот счет… хотел бы вам сразу сказать… не стоит увлекаться:

…один час… пролетает быстро…

…да… договариваются об оплате… об оплате выгодной… для себя – скромной… М-да…

…

Не знаю… правильно ли вы меня понимаете…

…

…

…

Затем предстоит покупка метронома…

Он должен быть не перезрелым…

мясистым…

…

даже жирноватым…

…

Он должен стучать ровно… Потому что есть метрономы… которые стучат вкривь и вкось… как чокнутые…

Есть даже такие… что совсем не сту-чат…

Это – неправильные метрономы…

…

…

…Затем я бы посоветовал… купить… папку для нот…

…Они бывают разные и на любой кошелек…

…

…Выбирай – не хочу.

…

…

…

Ученик должен обладать терпением —

– большим терпением —

– терпением ломовой лошади… очень выносливой…

…Так как ему надо приучиться… выносить своего преподавателя…

…

…

Только представьте себе… преподаватель!

Он задает вопросы и знает на них ответы…

а вы – нет…

…

И он этим злоупотребляет… само собой…

…

…

А вам не остается ничего другого, как молчать…

…

Так даже лучше…

…

…

…

…

Но главное – не пытайтесь отомстить и отыграться на своем инструменте…

…

Инструменты часто страдают… от плохого обращения…

Их бьют…

…

…

Я знал детей, которые с удовольствием… оттаптывали ножки роялю…

…Другие… не убирали свою скрипку в футляр… И тогда… бедное существо… простужалось & никак не могло избавиться от насморка…

…Это некрасиво… Нет…

…

…

А некоторые… даже засыпали внутрь тромбона… нюхательный табак… что очень неприятно… инструменту…

Дуя в такой тромбон… они выдувают едкую пыль… прямо в лицо… соседу… который начинает чихать & кашлять… и отплевывается добрые полчаса…

…

Фу!

…

Последствия очень серьезны… После… инструмент функционирует плохо… & его приходится чинить…

…

Это очень прискорбно… очень мучительно… очень печально – & очень меня огорчает…

…

…

…

…

…

…

Заниматься следует по утрам… после завтрака…

Надо быть опрятным…

Как следует высморкаться…

…

Нельзя приступать к работе, когда на пальцах остается варенье…

…

…

…

Нельзя – каждые пять минут – отвлекаться, чтобы сбегать за конфеткой… нугой… леденцом… печенинкой… шоколадкой… или еще чем-нибудь в этом роде…

…

…

…

Дни и часы занятий… определяются по обоюдному согласию… между учеником & учителем…

…

Весьма неудобно… если ученик… берет свой урок в один день & час – а учитель… дает ему этот урок в другой день & час.

…

Такое довольно часто практикуется в Высших учебных заведениях…

…Бывает, что студенты никогда не видят своих профессоров…

…

Странная трактовка… факультативной системы…

…

…

…

Не используйте эту методу…

…

Ибо… обязательно должна быть… согласованность…

…

Ученик и учитель… произведены на свет… чтобы встретиться… чтобы встречаться хотя бы время от времени.

…

Иначе…

…куда мы придем?.. Да!.. Куда мы придем?

…

Я скажу вам куда…

…никуда!

…

…

…

…

Знайте, что работа… это свобода…

…свобода… других…

Пока вы работаете… вы никому не докучаете…

Не забывайте об этом…

Понимаете?.. Можете сесть…

…

…

…

…

…Я вынужден… завершить эту беседу… ибо час уже поздний…

…

…Скоро уже… шесть часов…

Сейчас я пополдничаю… затем… прогуляюсь – чтобы нагулять аппетит…

…

…

…

Будьте благоразумны… дети мои…

…

…

Благодарю вас за внимание…

…&… прошу считать меня вашим старым другом…

…

…

…

…

…

…

…

Мне остается лишь поблагодарить… взрослых, которые изволили меня выслушать…

Пусть они видят во мне…

…своего покорного слугу…

…

…& позволят мне… засвидетельствовать им…

прямо здесь…

мое искреннее почтение