Текст книги "Моя вторая мама. Том 1"

Глава 4

Раз… раз… еще раз… Хуан Антонио давно заметил, что физические упражнения не только помогали ему поддерживать неплохую форму и работать по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, но и снимали нервное напряжение в самые тяжелые минуты жизни. Больше всего он любил плавать и делал это почти ежедневно. Вот и сегодня утром, перед тем, как ехать в больницу к Лусии, он пробежался по саду, немного поработал со штангой и сразу после этого прыгнул в лазурную воду небольшого домашнего бассейна. Он плыл по периметру бассейна длинными, чуть затянутыми гребками, отвлекшись от горьких мыслей, сосредоточившись на движении рук и ног и слыша только шум собственного дыхания, когда с бортика раздался голос Игнасио:

– Сеньор! Простите, сеньор! Вам звонят! По срочному делу!

Игнасио, запыхавшись, склонился над водою, держа в руках трубку радиотелефона. Вид у него был виноватый.

– Я же просил не беспокоить меня, когда я плаваю… – проворчал Хуан Антонио.

– Простите, сеньор, но это из больницы.

Хуан Антонио подтянулся на поручнях ведущей из бассейна лесенки и взял трубку у Игнасио.

– Алло? Слушаю…

– Хуан Антонио? Это Рубен Карранса.

– Слушаю вас, доктор. Что-нибудь случилось?

– Не мог бы ты сейчас приехать в больницу?

– Выезжаю через десять минут… А что?

– Не знаю, как и сказать тебе, – голос врача, старого знакомого их семьи, дрогнул. – Лусия… только что умерла.

Ну вот и все… У него больше не было жены. Хуан Антонио медленно вытерся, оделся и поднялся в их с Лусией комнату. Он сел на кровать и с минуту просидел неподвижно, пытаясь осознать случившееся. Лусия больше никогда не вернется в эту комнату. Никогда больше не откроет вот эту баночку с кремом на столике у кровати. Никогда не возьмет в руки ничего из того, что здесь есть. Не положит ему руки на плечи, не обнимет. Засыпая, он не будет слышать ее дыхания… А вот эта фотография, что он держит в руках, уже не просто запечатленный в кадре счастливый эпизод их жизни, а фотография мертвой Лусии, память о Лусии, которой больше никогда не будет…

В дверь комнаты негромко постучали.

– Войдите, – глухо сказал Хуан Антонио.

Вошла Мария и остановилась на пороге, глядя на него.

– Игнасио сказал, что вы хотели меня видеть, сеньор?

– Да, Мария. Мне только что звонил доктор Карранса.

– Сеньора Лусия?!

– Она умерла, Мария…

– Боже… – Мария всплеснула руками и горько заплакала. – Господи, упокой ее душу! Не знаю, что и сказать вам сеньор. Мне так жаль. Так жаль! Вы же знаете, как мы ее любили.

– Знаю, Мария.

– Бедная Моника… Что с ней будет…?

– Нужно сказать ей, Мария. Где она?

– В саду с Игнасио. Ах, сеньор, она не вынесет…

– Я должен срочно ехать в больницу, договориться насчет похорон. Идем к Монике…

Он нашел дочь в саду. Играя, она сидела на траве. Хуан Антонио присел рядом с нею. Заметив отца, девочка обрадовалась и потянулась к нему, не подозревая, какую страшную весть он принес ей.

– Моника… – Хуан Антонио отвел глаза. – Дело в том, Моника, что… мама больше не в больнице.

– А где же она?

– Она… на небе, дочка.

– Она умерла?! – глаза девочки потемнели от ужаса. – Мамочка умерла!!! Моя мамочка умерла!!! Нет!..

Рыдая, Моника вскочила на ноги. Хуан Антонио обнял ее. Он стоял на коленях, и лицо его было напротив лица дочери.

– Мы с тобой должны быть стойкими, девочка…

– Зачем она умерла?! Зачем, папа?!

– Такова жизнь, дочка. И нам с тобой надо как-то жить дальше.

– Папа! Папочка… – Моника обняла его за шею и, горько всхлипывая, прильнула к нему.

– Мы теперь всегда будем вместе, – говорил Хуан Антонио, гладя дочь по голове. – Теперь мы, как никогда, нужны друг другу.

– Папа! Зачем она умерла, папа?!

– Все, что касается похорон, уже улажено. Церемония состоится завтра в одиннадцать. Тебя устраивает?

Хуан Антонио с благодарностью взглянул на своего старого друга и компаньона Мануэля Астуриаса.

– Спасибо, Мануэль. Что бы я без тебя делал?

Они сидели в приемном покое больницы. Хуан Антонио чувствовал себя совершенно потерянным. После разговора с врачом он опять здорово расклеился и был просто не в состоянии обсуждать с кем бы то ни было детали похоронной цеоемонии. Мануэль, которого он встретил в больнице, по-настоящему выручил его.

– На то мы и друзья, Хуан Антонио, – сказал Мануэль. – Тебе нужно было сразу мне позвонить.

– Да, конечно… Знаешь, Мануэль, меня совесть заела… Я ведь не был Лусии хорошим мужем.

– Хорошо хоть, она не знала об Иренэ.

– Иногда мне кажется, она все знала. Только делала вид, что не знает.

– Добрый день! – Иренэ была легка на помине. Войдя в приемный покой больницы, она сразу же заметила их и подошла. – Эй, да что это с вами? Что за лица?

– Лусия умерла, – жестко сказал Мануэль.

Иренэ подняла брови и усмехнулась.

– Черт возьми… – Мануэль вскочил с кресла. – Имейте хоть немного такта!

– Что вы от меня хотите? – не смутившись, ответила Иренэ. – Чтобы я разрыдалась от горя? Сказала, что мне очень жаль? Вы оба знаете, что это не так.

– Уйди отсюда, Иренэ, – попросил Хуан Антонио. – Ты не должна здесь оставаться.

– Я здесь, потому что люблю тебя!

Вышедшая на шум медсестра попросила их говорить потише, но Иренэ не обратила на нее внимания.

– Я здесь, потому что знаю, что я нужна тебе! Но чтобы я жалела о смерти Лусии?…

– Ради бога, Иренэ, – попытался вмешаться Мануэль.

– Ненавижу быть вторым номером!

– Иренэ, о чем вы говорите?

– Мое время пришло… Теперь моя очередь быть сеньорой Мендес! Мы поженимся с Хуаном Антонио! Теперь уже ничто этому не помешает. И я сделаю так, чтобы он помирился со своей семьей!

– Я просила, тише! – медсестра смотрела на них с укоризной. – Иначе я позову врача.

– А для дочери Хуана Антонио…

– Спокойней, Иренэ, – сказал Мануэль, и, словно опомнившись, Иренэ заговорила тише…

– Для дочери Хуана Антонио я стану по-настоящему второй матерью…

Хуан Антонио сидел и слушал их разговор словно из-за стеклянной стены. Он отмечал их жесты, мимику, но сами слова долетали до него как бы приглушенными, и он даже не пытался вдуматься в их смысл, хотя понимал, что речь идет о нем, о его семье, о его дочери. Он думал о Лусии, мысленно разговаривал с ней, просил у нее прощения, и окружающий мир словно отодвинулся от него. Он пребывал в этом состоянии до вечера и весь следующий день и все, что происходило, помнил плохо. Церемония похорон запечатлелась в его памяти тихим, монотонным голосом священника да безутешными слезами Моники. Среди тех, кто пришел проводить Лусию, была сестра Хуана Антонио – Сония со своим мужем Энрике. Им позвонила Иренэ. Когда все выходили с кладбища, Сония подошла к брату и тронула его за рукав:

– Можно нам поехать к тебе? Мы хотим быть с тобой и с Моникой в такой день…

– Да, конечно, – машинально кивнул Хуан Антонио.

Энрике держал на руках заплаканную Монику, пытаясь ее успокоить:

– Тебе лучше, Моника? Ты помнишь дядю Энрике и тетю Сонию?

Девочка, молча, покачала головой.

– Ничего, – сказала ей Сония. – Ты к нам привыкнешь. Я буду очень любить тебя, Моника. Обещаю…

Энрике улыбнулся и понес притихшую девочку к машине.

– Я так давно не была здесь, – то ли жалея, то ли удивляясь, сказала Сония, оглядывая гостиную дома Хуана Антонио. Иренэ встала и подошла к ней.

– Надеюсь, теперь вы станете бывать здесь почаще. Вы с Хуаном Антонио – одна семья и не должны относиться друг к другу, как чужие.

– Просто были кое-какие семейные проблемы из-за Лусии, – объяснил Энрике. – Мать Сонии и Хуана Антонио так и не приняла ее. Конечно, с нашей стороны… Э! Да что уж теперь об этом…

– Я все знаю, не беспокойтесь, – кивнула Иренэ. – Бедняжка Лусия… Не могу сказать о ней ничего плохого, я ведь видела ее всего лишь однажды, но, конечно, она не была идеальной женой Хуану Антонио. Я понимаю, почему ваша семья отвергла ее…

– Лусия была прекрасная женщина, – медленно произнес стоявший у двери Мануэль. – Всем нам будет ее недоставать!

– Ничего… – Иренэ подошла к Мануэлю вплотную. – Все вы ее забудете. И надеюсь, это случится довольно скоро.

Обернувшись и заметив вошедшего Хуана Антонио, она поспешила к нему:

– Хорошо, что ты уже здесь, дорогой. Без тебя мне так пусто, так тревожно…

Сония с удивлением смотрела на нее.

– По-видимому, вы с Хуаном Антонио большие друзья…

– Больше, чем друзья, сеньора, – подтвердила Иренэ.

– Не понимаю…

– Ради бога, Иренэ, сейчас не время, – взмолился Хуан Антонио.

– Хуан Антонио собирался оставить Лусию и жениться на мне, – Иренэ обняла Хуана Антонио. – Но… случилось то, что случилось.

– Иренэ!!!

– Лучше уж нам быть в курсе, Хуан Антонио, не так ли? – заметил Энрике.

– Я тоже так думаю, – пальцы Иренэ нежно коснулись щеки Хуана Антонио. – Лусия неправильно поступала, когда не пыталась сблизиться с вами. Я приложу все усилия, чтобы вы опять стали одной дружной семьей.

– Умоляю тебя, Иренэ! Я только что похоронил жену!

– Я хочу, чтобы все знали, как я тебя люблю. И как много ты для меня значишь.

– Не обнимайте моего папу!!! – крик вбежавшей в гостиную Моники заставил всех обернуться. – Не прикасайтесь к нему!

Моника бросилась к отцу и обняла его. Хуан Антонио погладил ее по голове.

– Ну что ты, дочка?

– Не надо на меня сердиться, дорогая, – с натянутой улыбкой сказала Иренэ. – Мы с твоим папой друзья. И с тобой тоже должны подружиться.

– Я не хочу! – крикнула Моника.

– Я докажу тебе, что я друг, – настаивала Иренэ. – Вокруг тебя много людей, которые тебя любят. Твои дядя и тетя, сеньор Мануэль, я и даже Ракель, моя подруга. Вы с ней тоже подружитесь.

– Я люблю только маму! – Моника попыталась ударить Иренэ, но отец схватил ее за руку.

– Моника, успокойся! Успокойся, тише…

Вошли Мария и Игнасио. Игнасио нес тяжелый поднос с кофе и бутербродами для гостей.

– Мария, – сказал Хуан Антонио, – возьми, пожалуйста, Монику.

– Хорошо, сеньор.

– Я не хочу! – крикнула Моника.

– Идем идем, Моника! Тебе пора спать.

– Не хочу!

– Успокойся, Моника. Пожалуйста…

– Нет!!!

– Моника, послушай меня, тебе надо отдохнуть! Идем, Моника, слышишь?

– Пустите меня! – вырвавшись из рук Марии и Игнасио, Моника выскочила из гостиной.

Когда все разъехались, Хуан Антонио отвез Иренэ к ней домой. Она уговорила его подняться.

– Надо было мне остаться с Моникой, – он никак не мог забыть обиженных глаз дочери.

– Нет, ты должен быть со мной, – Иренэ обняла его. – А я с тобой, любимый.

Она уложила его на диван и присела рядом.

– Я понимаю, что ты чувствуешь. Вы столько лет прожили с Лусией… Естественно, что тебе ее жалко.

– Тебе этого не понять, – поморщился Хуан Антонио. – Сколько бы я ни объяснял.

Иренэ словно не замечала его слов.

– Все, что тебе сейчас нужно, это немного отдохнуть, отвлечься…

– Слишком много работы.

– Если так и дальше пойдет, ты заболеешь. Ничего не случится с твоей фабрикой, если ты возьмешь небольшой отпуск. Мануэль подменит тебя.

– Нет. Я не могу оставить дела.

– Ты что? Не доверяешь ему?

– Не в этом дело. Просто, я же сказал, очень много работы.

– Я тут зашла в бюро путешествий… Что, если мы поплывем куда-нибудь на теплоходе? Смотри! – Иренэ взяла со столика красочный проспект туристической компании и бросила его Хуану Антонио. – Здесь все написано…

– Мне сейчас не до путешествий… – Хуан Антонио взглянул на яркие фотографии и вздохнул.

– Тебе нужно отвлечься, – мягко настаивала Иренэ. – Только представь: ты и я, мы одни – в открытом море, загораем и ни о чем не думаем. Ты так много работал в последнее время, а тут еще смерть Лусии…

– Нет. Слишком много дел. К тому же есть кое-какие проблемы на фабрике.

– Но мы можем отправиться в путешествие… через две недели. Послушай, мы могли бы поплыть в Европу, а там… там есть, на что посмотреть!

– Нет, это слишком долго. Я не могу оставить Монику на такой большой срок.

– Тогда поедем в недельный круиз по Карибскому морю. Ну скажи – да. Доставь мне это маленькое удовольствие… – Иренэ прильнула к нему. – Завтра же зайду в бюро путешествий и закажу билеты.

– Я еще не сказал, что согласен!

– Я закажу билеты на рейс, который будет через две недели, – шепнула Иренэ, закрывая ему рот поцелуем. – У меня еще будет время, чтобы убедить тебя…

Глава 5

Дверь за Альберто захлопнулась, но Даниэла не почувствовала облегчения. Напротив, страшная горечь наполнила ее сердце. Горечь и страх. Она ненавидела Альберто, она сказала Джине, что больше не любит его, но сама не была в этом уверена. Еще сегодня утром она была счастлива. Она любила и была любима. Жизнь не может так круто меняться в одно мгновение. Умом, сердцем Даниэла отказывалась этому верить и невольно подыскивала мужу самые разные оправдания, которые тут же и рассыпались, едва только она пыталась взглянуть на них трезво. Устав от бесконечной борьбы с самой собой, Даниэла поднялась в спальню и присела на кровать…

– Значит, вы сегодня больше не поедете в контору? – спросила Дора, служанка Даниэлы, поправляя на окне шторы и с сочувствием глядя на хозяйку.

– Нет, Дора, в таком состоянии я не смогу работать.

– Да уж… Видок у вас. Вы бы хоть поели что-нибудь…

– Спасибо, Дора. Я не смогу.

– У нас в деревне говорят: «На сытое брюхо и горе – не беда».

– Я потом поем, Дора. А теперь постараюсь поспать хоть немного. Я хочу забыть, забыть обо всем…

– Хороший сон еще никому не помешал, ложитесь, – Дора плотнее задернула штору, подошла к хозяйке и накрыла ее алым плюшевым одеялом. – Я пойду, а вы поспите…

– Дора! – окликнула ее Даниэла.

– Что, сеньора?

– Если сеньор Альберто позвонит или придет сюда, разбуди меня. Только ни в коем случае не впускай его.

– Хорошо, сеньора. Как скажете… – Дора вышла и тихо прикрыла за собой дверь.

Даниэла действительно уснула, и сон благотворно подействовал на нее, хотя спала она недолго. Часа через полтора Дора разбудила ее, потому что приехали Джина и Фелипе. Даниэла быстро встала, привела себя в порядок и спустилась в гостиную.

– В конторе тебя не было, и я привезла Фелипе сюда, – объяснила Джина. – Он уже все знает.

Фелипе ободряюще кивнул Даниэле. Она присела на диван рядом с Джиной.

– Если мы обвиним Альберто в двоеженстве, ему грозит пять лет тюрьмы, – сказал Фелипе. – Но он сможет выйти под залог.

– Иначе говоря, это бессмысленно, – вставила Джина. – Он просто внесет залог из тех денег, что у тебя украл.

– Да, – Фелипе кивнул, – но если откроется, что он тебя обкрадывал, и нам удастся заморозить его банковские счета…

– Тогда ему крышка! – подытожила Джина.

Даниэла почувствовала, что еще немного, и она опять расплачется.

– Честно говоря, в глубине души я все еще надеюсь, что он меня не обкрадывал, – сказала она. – Это было бы слишком ужасно.

– Завтра с утра один знакомый Фелипе начнет ревизию, – сказала Джина. – Это дело займет два или три дня, а там посмотрим…

Фелипе прошелся по комнате и остановился перед Даниэлой.

– Херардо не было сегодня весь день. Он еще ничего не знает, – сказал он. – Но когда узнает, вполне может броситься разыскивать Альберто.

– Надеюсь, он этого не сделает, – ответила Даниэла. – Это дело касается только меня и никого больше.

– Он так тебя любит…! – позавидовала Джина. – Эх, подруга, не будь ты такой упрямой, мы бы с тобой были невестами двух самых симпатичных адвокатов Мехико! Ты бы еще и замуж вышла… Не то что я… мне уж видно помирать в старых девах!

– Не отчаивайся… – усмехнулся Фелипе. – Когда-нибудь я на тебе женюсь.

– А чего ты, собственно, ждешь? – Джина улыбалась, но глаза ее были серьезны.

– Я наслаждаюсь своей молодостью! – объяснил Фелипе.

– Нет, вы только послушайте! Он наслаждается своей молодостью! Я даже не спрашиваю, как…

– Извини, что ты сказала? – Даниэла словно очнулась и посмотрела на подругу.

– Ничего, ничего, – Джина погладила ее по плечу. – Это я так… болтаю всякие глупости.

– Я, конечно, дура, – всхлипнула Даниэла. – Но мне так плохо… Господи, как же мне плохо…

– Думаю, нам лучше уйти, – сказал Фелипе. – Даниэле нужен отдых.

Джина кивнула и поднялась с дивана.

– Нет, нет, простите меня, – попыталась остановить их Даниэла, но Джина перебила ее:

– Фелипе прав. Завтра увидимся в Доме моделей. Работы невпроворот. Пока.

– И постарайся успокоиться, Даниэла, – посоветовал Фелипе.

– Спасибо вам за все, – сказала Даниэла. Фелипе махнул рукой на прощание, и они с Джиной ушли.

В эту ночь Даниэла почти не спала. Забылась она уже под утро, но, по привычке проснувшись рано, заставила себя встать и поехать на работу. Нужно было чем-то заняться, работой, переговорами, все равно чем, лишь бы не возвращаться все время к тому, что вчера случилось. Даниэла сидела у себя в кабинете и рассматривала рисунки новых моделей, когда к ней зашла Джина. По лицу ее было видно, что она собирается продолжить вчерашний разговор…

– Ревизор всего несколько часов работает с отчетностью, которую вел Альберто, но уже обнаружил немало несоответствий… – возбужденно сказала Джина. – Сдается мне, что твоему муженьку светит несколько лет тюрьмы!

– Джина, Джина! – Даниэла умоляюще взглянула на нее. – Ради Бога, Джина, ты не представляешь, как мне тяжело это слышать.

– Ты можешь подумать, что мне нравится тебя мучить. Но я, честное слово, вне себя от ярости.

– Я знаю, как ты меня любишь, Джина. И благодарна тебе за это… – грустно сказала Даниэла. – Ты… моя единственная подруга.

– А ты мне – как сестра! – Джина подошла к ней и обняла ее за плечи.

– Знаешь, – в глазах Даниэлы заблестели слезы, – я тут подумала, что, может, не стоит продолжать эту ревизию… Лучше забыть обо всем, как можно скорее… Забыть весь этот кошмар…

– Ну нет! – Джина решительно взмахнула рукой. – Он должен ответить за все свои дела! Не вздумай простить его!

– Иногда лучше забыть, чем ненавидеть… Мне бы не хотелось, чтобы моя жизнь была отравлена злобой.

– Чушь!

– Но, Джина…

– Никаких «но»! Даниэла, ты доведешь это дело до конца!

– Мне это не нравится. Мстить нехорошо.

– Ты не мстишь… – Джина присела на стул напротив Даниэлы. – Ты восстанавливаешь справедливость.

– Все равно… Что мне оттого, что Альберто сядет в тюрьму? Он ранил меня слишком глубоко, в самое сердце.

– Что тебе от этого?! – Джина возмутилась. – Альберто получит хороший урок и, может, поостережется так обращаться с женщинами!

– Бедняжка Каролина… – Даниэла вдруг вспомнила о ней, о нелепой кофте, в которую та была одета, о малыше, с которым она приходила… – У нее двое детей на руках, и ни гроша в кармане. Я помогу ей!

– Что?! – удивилась Джина.

– Я помогу ей, – повторила Даниэла. – В конце концов, она открыла мне глаза!

Джина покачала головой и вышла из кабинета. Даниэла вновь взялась за рисунки, но сосредоточиться уже не могла. Вошла секретарша и сказала, что Даниэлу спрашивает адвокат Херардо Пенья.

– Скажи ему, пусть войдет, Роси.

Роса кивнула куда-то за дверь, и в комнату стремительно вошел Херардо.

– Думаю, ты знаешь, почему я пришел…

– Наверное, Фелипе рассказал тебе о том, что случилось.

– Мне очень жаль, Даниэла, – Херардо подошел вплотную к ее столу. – Альберто мне никогда не нравился, но меньше всего на свете я бы хотел видеть, как ты страдаешь.

– Спасибо, Херардо, – Даниэла встала и обошла стол. – Садись.

Они сели рядом на диван, и Херардо взял ее руку.

– Я хочу, чтобы ты знала, Даниэла… Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Я по-прежнему люблю тебя…

– Спасибо… – Даниэла вдруг почувствовала особую нежность и доверие к этому человеку, который любил ее все эти годы и оставался ей верен, несмотря ни на что. Неожиданно для себя она стала рассказывать ему все с самого начала, и он выслушал ее, не перебивая и не задавая вопросов.

– Джина права, – сказал он, когда Даниэла закончила. – Ты не должна этого так оставлять.

– Но я не хочу скандала, Херардо!

– Даже если он тебя не обкрадывал, ты должна предъявить ему обвинение в двоеженстве.

– Какой смысл, если он выйдет под залог?

– Альберто должен понести наказание!

– Не знаю… – Даниэла печально улыбнулась. – Вся моя жизнь… рухнула в один миг!

– Нет, Даниэла, нет, – взволнованно заговорил Херардо. – Я сделаю все, чтобы ты забыла об этом как можно скорее. Послушай, мне нужно только одно… чтобы ты дала мне шанс! Ты увидишь, как я буду любить тебя!..

В этот момент в приемной послышался шум, дверь с треском растворилась, и в кабинет ворвался Альберто, преследуемый возмущенной секретаршей.

– Сеньор, ради Бога!!! – Роса остановилась и взглянула на Даниэлу. – Простите меня, сеньора, но сеньор меня не послушал…

– Очень хорошо! Просто чудесно! – Альберто смотрел на Даниэлу и Херардо с кривой ухмылкой. – Меня ты приказываешь не пускать, а сама любезничаешь тут с этим адвокатишкой!

Херардо вскочил и бросился к нему.

– Не надо, Херардо! – крикнула Даниэла. – Он сейчас уйдет… Уходи, Альберто!

Альберто не двинулся с места.

– Ты что? Охлох? – Херардо сжал кулаки и чуть пригнул голову. – Вон отсюда!

– Попробуй меня выставить, если осмелишься, – усмехнулся Альберто.

Даниэла вскочила, стремясь предотвратить драку.

– Ради Бога! Только этого мне здесь не хватало! Альберто, уходи немедленно! Нам не о чем с тобой говорить.

– Мы должны найти какое-то решение, дорогая, – Альберто бросился к ней, но она отшатнулась. – Я люблю тебя! И ты меня любишь!

– Ничего себе любовь! – не удержался Херардо. Альберто круто повернулся к нему.

– Ты заткнись!

– Я буду говорить то, что хочу!

Альберто махнул рукой и вновь бросился к Даниэле.

– Даниэла! Все еще можно уладить. Нельзя вот так взять и выкинуть три года жизни!

– Ты вот так взял и выкинул нечто более важное – двух своих детей! – крикнула Даниэла.

– Я не уверен, что это мои дети, – усмехнулся Альберто.

Даниэла ошарашенно замолчала, потом подошла к Альберто и заглянула ему в лицо, словно пытаясь разглядеть там что-то ранее ей неведомое…

– Подлец… Какой же ты подлец, Альберто…

– Все! Хватит болтать! – Херардо подскочил к Альберто и двумя сильными ударами в живот и в челюсть сшиб его с ног. – Я тебя вышвырну отсюда!

– Херардо! Ради бога, Херардо! – закричала Даниэла.

Комната заполнилась людьми. Альберто с трудом поднялся с пола. Лицо его было разбито. Он с ненавистью смотрел на Херардо.

– Ты мне заплатишь за это! Вы оба мне за это заплатите!

Хромая, он вышел из кабинета.

– Прошу вас, уйдите, – обратился Херардо к сбежавшимся людям. Он подошел к Даниэле и тронул ее за плечо.

– Успокойся, успокойся, Даниэла. Все будет в порядке. Я сумею тебя защитить.

Даниэла беззвучно плакала.

– Вы совсем ничего не ели, сеньора, – с сожалением сказала Дора. – Так дальше нельзя…

Даниэла сидела у себя дома за столом и вяло ковыряла в тарелке, которую служанка еще полчаса тому назад поставила перед ней.

– Через несколько дней я буду как новая, Дора… Обещаю тебе.

– Принести вам чаю?

– Да, будь добра… – Даниэла отодвинула тарелку с остывшим ужином.

Служанка сходила за чаем и поставила чашку на стол.

– Что-нибудь еще, сеньора?

– Нет, Дора. Спасибо… Иди спать.

– До завтра. Спокойной ночи.

Дора ушла. Даниэла проводила ее взглядом, встала и, взяв со стола чашку с чаем, стала медленно подниматься по лестнице в спальню. Скрежет ключа в замке и шум открывающейся двери заставили ее вздрогнуть и оглянуться.

– Альберто?! Что ты здесь делаешь? Мне надо было сменить замок…

– Ты знала, что я приду! – Альберто подскочил к ней и, сильно прижав к себе, попытался поцеловать. – Ты хотела этого!

– Что ты делаешь!? – Даниэла выронила чашку.

– А вот что!

Альберто оторвал ее от пола, опрокинул на ступеньки и принялся целовать.

– Пусти! – Даниэла наконец вырвалась из его объятий и, вскочив, побежала вверх.

Альберто бросился за ней.

– Дора!!!

На крик Даниэлы вбежала испуганная служанка, Альберто остановился посреди лестницы.

– Иди спать, Дора, – рассерженно бросил он. – С твоей сеньорой все в порядке.

– Я не двинусь с места, пока вы не уйдете. – Дора взглянула на Даниэлу. – Сеньора, может, позвать портье?

– Да, и как можно скорее! – крикнула Даниэла.

– Ладно, ладно… – Альберто увидел, как Дора направилась к двери, и сбежал с лестницы. – Я ухожу, если ты так хочешь. Я остановился вот в этом отеле, – он вынул карточку с адресом и бросил ее Даниэле. – Найдешь меня там, когда передумаешь. А я знаю, что ты передумаешь!

– Никогда! – Даниэла спустилась в гостиную. – Убирайся и больше не приходи сюда!

– Спокойной ночи, любимая, – Альберто послал ей воздушный поцелуй и, зло глянув на Дору, вышел из квартиры.

– Поставь замок на предохранитель, Дора, – приказала Даниэла. – А завтра вызови мастера, чтобы сменил его. Господи, как же я раньше не додумалась?!

– Хорошо, сеньора.

Даниэла подошла к бару и налила себе вина. Взгляд ее упал на валявшуюся на ковре карточку с адресом отеля.

– По крайней мере теперь я знаю, где его найти, – тихо сказала она. – И я найду его, но не для того, на что он надеется.