Текст книги "Перемены неизбежны"

Когда девушка подняла глаза, то поняла, что уже около четырех-пяти часов и нужно возвращаться домой. Ведь надобно успеть к чаю, жаль, что ей не запрещено, находится в столовой, целый вечер слушать рассказы Джулии о предстоящем бале, который устраивают их близкие знакомые Тренды; замечания матушки по поводу миссис Тренд и ее трех дочерей, обсуждения их платьев и головных уборов. А также, нелепое высмеивание Джулии прически средней Софии. Да, эту каторгу Пенелопа  должна выносить каждый вечер, чтобы спокойно кататься на  лошадке и предаваться мечтаниям на лоне природы. День был солнечным, но неожиданно подул сильный ветер и нагнал тучи. Стало как-то по-зимнему прохладно, Пенни уже отвязала Капелану и вот-вот хотела сесть в седло, как вдруг это пронизывающее чувство, что за ней кто-то наблюдает. Она повернулась по сторонам, но никого не заметила. Птицы сорвались со своих мест и разлетелись. Жутко стало на душе у девушки, захотелось поскорее убраться из этого места. Капелана очень разволновалась и не на шутку помчала прочь к дому. Барышню преследовало чувство необъяснимого страха, ей казалось, что кто-то выскочит из-за деревьев и погонится за ней.  Но ничего не обычного не случилось, лишь порывистый ветер завывал в ушах. И только неподалеку того места, где Пенелопа  провела весь день, предаваясь размышлениям и читая письма, кусты как-то предательски зашевелились и чьи-то зоркие глаза проводили нашу героиню, пока она не скрылась из виду.

ГЛАВА ІІІ. Гостьи прошлого.

Пенелопа вошла в холл и направилась в небольшую столовую, где уже был приготовлен изысканный обед. Она прибыла туда одновременно с сестрой и даже немного огорчилась, что оказалась вовремя. Джулия грациозно уселась на стуле, учтиво предоставленном для нее лакеем, тщательно расправила пышные складки своего платья, она так изящно и немного пренебрежительно взяла в руки ложечку и с самодовольной ухмылкой начала нахваливаться  маменьке:

– Ах, через несколько дней бал, сколько же сил я приложила для приготовления к этому событию. Я раздавала самые, казалось бы, простейшие указания, которые хорошая прислуга должна знать наизусть. Старушка Нола уже не справляется со своей работой, пора ее уволить, –  хотя уже с месяц она была избавлена от старухи-горничной, но периодически с раздражением вспоминала свое прежнее недовольство ею.

– Мое дитя, я согласна с твоими разумными речами, и совершенно недавно поделилась этими мыслями с твоим отцом, в ответ я получила довольно резкий выпад и полнейший отказ увольнять Нолу, пока она сама не пожелает уйти на покой.

– В таком случае, мне придется терпеть ее до смерти.

Пенелопа  расхохоталась, на что у Джулии удивленно приподнялись брови:

“Почему ты смеешься?” – про себя задавала вопрос девушка, но не решилась произнести это вслух.

– Пенелопа!? – удивилась мать. – Что это за поведение?

– Нет, матушка, я дала себе зарок сидеть тихо, но последние слова моей сестры возмутительно рассмешили меня, – оправдалась Пенелопа, оттирая слезы, потом добавила: – я-то считала, что Джулия переживет Нолу.

– Конечно, переживу, – возмутилась Джулия, – я о ее смерти говорила.

– А мне показалось, будто о своей,– хихикнула Пенни, подтрунивая над сестрой. Она принялась медленно намазывать жирный паштет на ломтик белого хлеба и лукаво посматривала на сестру, но та только скривилась и отвернулась.

– Ах, знаешь доченька! – вмешалась миссис Эсмондхэйл, решив переменить тему. – К Трендам приедут Мэлоны – очень богатая семья, родом из Бедфорда.

– Мэлоны? – удивилась Джулия – Никогда о таких не слышала.

– О, миссис Тренд как-то раз проговорилась, что у Мэлонов денег куры не клюют. Мистер Джордж был очень скупой и прижимистый человек, они никогда не держали в доме больше, чем двух горничных и одного лакея, кухарку и прачку. Конюх исполнял роль кучера и даже самостоятельно чинил экипажи. Никогда у них не было балов и званых ужинов. Их дети учились дома, причем учила их – сама миссис. Старик был так скуп, что не пожелал выделить дочери приданое, дабы та могла спокойно выйти замуж. А когда его не стало, все вздохнули с облегчением. Его сын, слава Богу, удался в мать и то огромное богатство, что он унаследовал, спокойно разделил на несколько частей. Но, даже третья часть – это весьма солидное состояние. Он нанял больше слуг, правда из тех, которые служили еще при жизни старика, никого не уволил.

– А он родовит? – спросила Джулия.

– Нет, к сожалению, этим они похвастаться не могут. Его дед был коммерсантом, но весьма удачливым в делах. Он накопил неплохое состояние примерно в тридцать тысяч. А его сын преуспел куда больше, но какой ценой!

– Фи, значит они нам не ровня, – заявила Джулия.

– Да, но миссис Тренд и миссис Мэлон тесно общаются. А ты знаешь эту Генриетту Тренд – она дама со светскими предпочтениями, и не будет звать к себе в дом, кого попало. Правда ее последний наряд, в котором она появилась у Вилсонов, был просто безвкусным…

“ О, начинается…” – подумала про себя Пенелопа, уже продумывая пути к отступлению, то есть, поскорее сбежать от этой нудной беседы.

– А прическа Софии? – воскликнула Джулия. – Я бы себя устыдилась, появись я в таком виде перед такими людьми.

Пенелопа закатила глаза и покачала головой, эта угроза обещала затянуться надолго.

– Ах, знаешь! – вспомнила миссис Эсмондхэйл. – Генриетта упоминала о еще одной семье, приглашенной на бал.

– Тоже из коммерсантов? – нахмурила брови Джулия.

– Нет, это настоящая дворянская семья, но не слишком богатая.

– Значит они обедневшие? – расстроилась дочь.

– Ну, не такие уж… их состояние приблизительно, как у Пойтсов.

– Пойтсы – не намного беднее нас, – вставила словечко Пенелопа, – так что, те господа из нашего окружения.

Миссис Эсмондхэйл и Джулия поглядели на свою нерадивую овечку, но ничего не возразили.

После обеда они спокойно удалились наверх еще раз тщательно изучить свои наряды и посоветоваться на счет их улучшения. Пенелопа осталась внизу, рассматривая через окно затянувшее тучами свинцовое небо. Моросящий дождь хлестал всю ночь, а девушка лежала и раздумывала о том страхе, который испытала, уезжая из своего излюбленного места. Потом отбросила эту мысль, но поведение птиц и Капеланы все еще настораживало ее.

Утро наступило очень сырое и довольно прохладное. Но, это совершенно не мешало Пенни для ее прогулки. Сегодня она проедется окрестностями и внимательно все изучит. Возможно происшествие – лишь игра ее воображения.  Может кто-то из охотников, но сейчас, же не сезон охоты, тем более она не слышала выстрелов. Ломая голову над этими вопросами, Пенелопа проехалась по окрестностям и даже побывала в примыкающей деревушке. Там она заскочила в булочную, где обычно толпилось много народу, но ничего интересного для себя не услышала, а ведь если что-то и случалось необычное, то местные сплетницы, бывало, через несколько часов уже обсуждали разные версии.

Прогуливаясь пешком, держа Капелану за поводья, она спокойно изучала местность. Бывала она здесь несколько раз в детстве, и теперь силилась припомнить обстановку и оценить новшества. Как вдруг услышала, что ее кто-то окликнул. Пенелопа повернулась и увидела женщину, которая ускорив шаг, направлялась к ней.

– Ах, барышня Эсмондхэйл! – воскликнула женщина и остановилась, чтобы отдышаться.

Пенелопа внимательно рассмотрела ее: на вид ей было около сорока-сорока пяти  лет,   среднего роста, хорошего телосложения, немного полновата, но это не бросалось так сильно в глаза. Темно-каштановые волосы, сплетенные в толстую косу, выглядывали из-под шляпки. Платье простого покроя, но очень опрятное и чистое. Черные глаза блестели от быстрой ходьбы, но добродушно улыбались. “ Гусиные лапки” вокруг глаз немного проступали, а также мелкие морщинки около губ на схваченном загаром лице. Она улыбалась и очень радовалась встрече с Пенелопой.

– Барышня Эсмондхэйл, неуж-то, вы меня не опознали? – спросила она, пытливо разглядывая Пенелопу. – Вы так изменились, вы настоящая красавица, скажу я вам.

Голос уж больно был знаком, и Пенелопа, прищурившись, начала внимательно оглядывать женщину и искать ее образ в своей памяти. Потом после пяти минут усиленных раздумывания воскликнула:

– Ребекка Грин!

Женщина захлопала в ладоши от радости и покачала головой:

– Ах, барышня, а я боялась, что не узнаете. Да, я – Ребекка, в девичестве Грин, сейчас же миссис Ливерс.

Дело в том, что это няня Пен и Джули, которая тринадцать лет проработала в их доме и нянчилась с детишками. В отличие от всех гувернанток и учительниц, няню свою мисс Эсмондхэйл очень любила. Это единственный человек, который терпеливо мог сносить все проказы горячки Пенни и капризы Джулии. Никогда она не злилась, не жаловалась, всегда с улыбкой в хорошем настроении, мило щебеча по утрам: “Доброе утро, барышни. Солнышко взошло, пора и вам открывать свои глазки”. Одевая их, рассказывала “свежо испеченные” басни и сказки, или просто мурлыкала песенки под нос. Днем прогуляется, почитает, сыграет с Пенни партию в волан и в прятки. Джулию усадит в укромное место, защищенное от ветра, развлекает ее пением, то передразниванием птичьих голосов, то смешными небылицами.

А когда Джулия поступила в школу, Ребекка распрощалась с обитателями дома и спустя месяц вышла замуж за достойного фермера и осталась жить в ближней деревушке.

– … Только вот все хотела с вами свидеться, когда вы со школы вернулись, но сами понимаете семья, хозяйство, дом, да и вашей матушки побаивалась, а вы барышня – не выездные были. Вот, а как вас по ту сторону дороги увидала, то сразу признала. Думаю, подойду, поздороваюсь, а то коли еще свидимся.

Пенелопа улыбнулась и прозаически ответила:

– Да, Ребекка – ты единственный человек, наверное, во всем мире, кто сумел меня выдержать, да еще и полюбить.

– Ах, мисс Эсмондхэйл, вы хоть и взбалмошная и немного гордячка, но вы – хорошая девушка, просто нрав у вас такой. Ох, не знаю, захотите ли ступить под мой кров, но так хочется вас с детишками познакомить, я ведь о вас много рассказывала.

– Ну, я не такая уж гордячка, а моей и без того плохой  репутации, побывать у вас в гостях отнюдь не повредит.

Это был уютный деревенский домик, очень чистый и ухоженный. Заботливая хозяйка разбила перед крыльцом небольшой палисадник и выращивала красивые цветы. Когда они вошли, маленькая девочка лет шести, как раз протирала пыль, а через открытую дверь в кухню было видно, что девятилетняя дочка усердно моет тарелку.

– Это мои дочери: Агнесс и Мэри, – представила она малышек. – Так крошки, подойдите и поздоровайтесь с мисс Эсмондхэйл.

Девочки боязливо подошли к нарядной даме и поклонились, а также, в один голос учтиво поздоровались.

Энергичная Ребекка тут же пригласила Пенелопу присесть, а сама принялась готовить кофе, резать булки, чтобы как следует их поджарить до приятно-золотистой корочки, расставлять красивые чашки и блюдца. Маленькие девочки усердно помогали ей: старшая Агнесс достала варенье и выложила его в конфетницу, в ее маленькой головке – это была высшая степень правильной сервировки стола, младшая мигом нарвала цветов, поставила их в вазу, и быстро умывшись и приведя себя в порядок, уже стояла подле дамы. Тем временем Ребекка намазывала сладкий хлеб маслом и разливала кофе. Так Пенелопа просидела часок-другой за приятной беседой о себе и своих родных, и, расспрашивая, как живется миссис Ливерс.

Напоследок Ребекка сказала:

– Знаете, барышня Эсмондхэйл, тут у нас в деревню недавно один джентльмен наведывался, о вашей семье справки наводил. Мол, кто такие, как живут, как дочерей звать. Он такой милый был, общительный, сказал, что давно хочет с мистером Эсмондхэйлом познакомиться, вот и выясняет все. А мой-то Джейсон на радостях возьми  и выложи, что я у вас тринадцать лет работала няней. Я ведь мужу о вас с Джулией с самого знакомства рассказывала, но ничего плохого, вы хоть и озорные, но хорошими девочками росли.

Особенно он вами, мисс, интересовался – привычками вашими, характером. Но я ему ничего такого не сказала, он откланялся, извинился, поболтал с моим мужем по делам всяким, да и уехал.

– Хм, – про себя буркнула Пенелопа, – теперь понятно, что за чувство меня преследовало.

Она учтиво попрощалась с семьей Ливерсов и помчалась домой.

ГЛАВА IV. То, что не писано пером.

Бал в Моулде – очень яркое событие, подчас много обсуждаемое: все богатые и знатные семьи в округе получили приглашения. Миссис Тренд несколько недель усиленно готовилась, дабы блеснуть на высоте в глазах светских господ. Были приглашены лучшие повара, на время увеличен штат прислуги, приобретен новый экипаж и привезена арфа. Сплетники шептались, что миссис Тренд изрядно потратилась и что у них пошатнулись дела. К миссис Эсмондхэйл – ближайшей приятельнице – доходили очень разные слухи, иногда даже очень противоречивые и она не могла точно определить, что на самом деле творится у соседки. Одно она знала точно – мистер Тренд решил не вмешиваться в подготовку к балу, поскольку к его рационализму все равно мало прислушивались. И, чтобы он не советовал, его суетливая жена все время твердила:

– Экономить нельзя, что обо мне подумают в округе?

Усадьба Моулд – очень красивое здание, построенное в прекрасном месте. По непроверенным слухам, фундаментом ему служат руины старого замка, разрушенного еще в XIII ст. Легенда гласит: старый замок, строительство которого началось при правлении римлян на острове и закончилось при завоевании этих земель англосаксами, служил резиденцией саксонских королей, а потом перешел к нормандской знати. У римлян готовые подземелья использовались, как надежная тюрьма, где держали смертников и особо опасных преступников. Саксонцы нашли ему более благородное применение – подземелья отныне служили погребами, а в случае нападения еще и защитными убежищем. Во времена походов Альфреда Великого против датчан и судьбоносного сражения при Гастингсе – сокровищницей. Один богатый наследник, из благородного саксонского рода, спрятал в тайных подвалах этого строения свое золото, дабы они не достались врагу. Норманнам не удалось отыскать заветные богатства, поскольку потайная дверь была очень хитроумно замаскирована. А во времена кровавых междоусобных стычек замок сожгли. Спустя три столетия, эту местность приобрел некий титулованный господин, состоящий при дворе короля, и построил здесь дом, то ли чтобы приезжать сюда на сезон охоты, то ли для своей любовницы и их незаконнорожденных детей – правдивость сего факта история умалчивает. Потом усадьба переходила в руки многим хозяевам, а шестьдесят лет назад ее купил отец ныне здравствующего мистера Тренда. Для обновления и улучшения,  здание подверглось некоторым переделкам. Отец решил выстроить красивый фасад  и произвел полную замену застекления дома, а сын в свою очередь позаботился о полной переделке внутри. Такие новшества добавили зданию величественности, но прогнали дух старины.

Но неуемная миссис Тренд в погоне за модой, была полна новых идей о дальнейшей перестройке. Благоразумный муж решил повременить и несколько умерить порыв энергичной жены, ссылаясь на то, что дела их очень шатки и выбрасывание на ветер огромной суммы, может привести их к полному разорению. Поскольку Генриетта Тренд оказалась лишена возможности воплотить свои грандиозные планы в жизнь, она возмещала это, к примеру,  тщательной и неэкономной подготовкой к светскому балу.

К сожалению, кроме таких устных и может даже неправдивых пересказов, других историй у этого  здания не существовало. Привидения здесь не водились, во всяком случае, за шестьдесят лет владения этим поместьем, члены семьи никогда не слышали странных шагов, голосов, не наблюдали парящих в воздухе полупрозрачных силуэтов. И все же, здание располагалось очень удачно: здоровая местность, открытые равнины Уайт-Горсетской долины, разорванные небольшими насаждениями дубов, буков и ясеней, несколько небольших холмов известкового происхождения, возвышающихся на горизонте. Во все времена это был самый прелестный уголок Англии, не столь отдаленный от Лондона, но обитающий по правилам тихой, «сельской» жизни.

Пенелопа нечасто посещала Трендов, поскольку  скучные беседы с матушкой о всяких пустячных событиях утомляли тех, кто не мог усмотреть их  важности. Вот поэтому, благоразумный глава семейства никогда не выпускал из рук свежую газету или интересную книгу. Пенелопа же любила под всяким предлогом сбежать из гостиной и пройтись коридорами здания для ознакомления, и просто полюбоваться красотой Моулда. Младшая мисс Тренд – Эллин, иногда сопровождала ее, и как умелый гид, пыталась продемонстрировать самые красивые и интересные места. Пенелопа была благодарна ей за такое внимание, и хотя девочке едва минуло шестнадцать, она все же казалась намного умнее и тактичнее своих старших сестер и привлекала своим обаянием и ученостью. Но было в ней немного тщеславия, и всякая похвала увеличивала эту черту, потому Пенелопа чаще молчаливо выслушивала ее истории и рассказы, и без лишних лестных слов, благодарила свою компаньонку. Более тесное общение раскрыло бы и еще некоторые менее приятные черты характера, так что наша героиня придерживалась должного расстояния. С Самантой и Софией  ей вообще не о чем говорить – толк в платьях, безделушках и украшеньях она не знала. Джулия терпеть не могла Софию, поскольку та превосходно пела, и ее чаще других просили продемонстрировать свои необыкновенные вокальные способности. Их разговор напоминал скрытый поединок двух львиц, при этом они все время говорили ровно и красиво, но затаенный смысл, крывшийся в этих речах, пугал наблюдательного слушателя.

Саманта и София частенько ехидно перешептывались, дабы бросить очередную колкую фразу, замаскированную под вежливость, восхищение и лестные слова. Джулия, к сожалению, оказывалась одинока в своей борьбе, но она достойно держалась, вовсе не выдавая своего волнения или злости. Но, только широко открытые глаза и поджатые губки, слегка приоткрывали пелену обманчивого спокойствия. Когда же две мисс Тренд обращали свое внимание на Пенелопу, та морщилась, строила умильно глазки и улыбалась явно не радушной улыбкой. Но это случалось очень редко, поскольку старшая мисс Эсмондхэйл их практически не интересовала из-за своей не значимости в глазах собственной сестры. Миссис Тренд и миссис Эсмондхэйл делали вид, что не замечают или же закрывали глаза на происходящее, лишь оставшись наедине со своими дочерьми, они горячо обсуждали недостатки соперниц, но собравшись вместе – премило беседовали о светских новостях.

И порвать такое знакомство никому не сулило выгоды, поскольку Тренды были богаче, а миссис Эсмондхэйл имела хорошие связи, и в некоторых случаях эти обстоятельства могли прийти на помощь. Джулии приходилось каждый раз терпеть такое соседство, но она мечтала, что в будущем, выйдя замуж за достойного и богатого господина, сможет безболезненно распрощаться с ненавистными ей приятелями. А теперешнее ее положение она считала неким мученическим венцом, который нужно перетерпеть, дабы потом обрести райское счастье.  И все же, сия мадмуазель, сияла ярче и целесообразней, нежели пустословки мисс Тренд. Она играла превосходно, умиляя слушателя, а уж как танцевала, никто в округе не мог сравниться с ней, с такой грациозностью и легкостью она порхала вокруг партнера, что ее постоянно ангажировали, не оставляя ни минутки, чтобы передохнуть. Одно плохо, не находилось среди них достойного, который отвечал бы ее требованиям, а иначе она давно бы уже была замужем. Опыт, накопившийся за время пребывания в  гостях у знатных господ в Лондоне, она успешно применяла и среди своих близких соседей. Могла достойно вести светские беседы, парировать теми доводами, которые предопределяли ее выигрыш в споре, уместно вставляла словечки и замечания, хотя ее ученость не действовала на ее сестру, которая постоянно высмеивала это. И не проходило такого вечера, такого собрания, где Джулия не блеснула бы, и где о ней не говорили: кто с восхищением, а кто с завистью. Жаль, что такая девушка немного недооценивала окружающих, у нее много положительных черт, и все же она казалась недоступной, как звезда, ярко светившая на небесах. У нее было много поклонников, тайно посылавших ей цветы и записки. Поначалу мать беспокоилась, когда им присылали очередной букетик, но потом успокоилась, ей даже стало доставлять удовольствие созерцания такого зрелища. И хоть велись оживленные пересуды, она умела достойно представить эту ситуацию в лучшем свете.

Но теперь вернемся к Трендам. Как уже говорилось раньше, Генриетта из кожи вон лезла, лишь бы блеснуть перед соседями и гостями. Она очень долго и тщательно готовилась к балу. Но, не менее усердно она выбирала кандидатуры гостей, которые должны пожаловать к ней. Пригласив почти всю округу, она намеревалась разбавить знакомые лица новыми персонами. Для этого она избрала Мэлонов, с которыми ей довелось иметь дела и поддерживать общение. То был осознанный ход, поскольку холостой сын, владеющий огромным богатством, претендовал на звание завидного жениха, за которого она не прочь бы выдать любую из своих дочерей.

Потом выбор пал на Гембрилов (едва брошенное словцо обратилось в увлекательное обсуждение) – семья, доходы которой Джулия и ее мать прировняли к доходам Пойтсов. Они не были столь богаты, зато у них были родственники и знакомые, с которыми дальновидная Генриетта хотела завести тесное знакомство и войти в высшее общество, так же как и миссис Эсмондхэйл. Она пригласила еще парочку нездешних семейств, да и одного господина – лучшего друга семьи Гембрилов, с которым столкнулась как-то раз, будучи у них в гостях.

Тем более, пожилой и больной мистер Гембрил также имел холостого сына, которого она тоже не прочь видеть своим зятем. Она долго ликовала, представляя картину: какие же глаза будут у ее светской подруги, когда ее собственные дочери окажутся замужними дамами. Она даже не стала слушать умного совета своего мужа, который предостерегал ее не сильно надеяться на молодых людей, и не забивать заранее этим головы молоденьким барышням.   Но, она-то точно знала, что все сложится прекрасно и ее крошки станут самыми успешными леди.

И когда в последний день перед предстоящим  торжеством, она оглянулась на проделанную работу, то почувствовала легкое волнение и возбуждение. Таких великих событий в ее жизни происходило не очень много, и каждое отдельное запоминалось хорошо. Комнаты для приезжих гостей вычищены, обставлены удобно и со вкусом, чтобы они не чувствовали ни в чем нужды и оставили самое приятное впечатление об этом доме. Кокетки София и Саманта судорожно смеялись, предвкушая завтрашние развлечения. София выучила несколько новых песен, которые завтра исполнит перед публикой без унизительной помощи мисс Джулии, Саманта же всю неделю брала уроки танцев, чтобы молодые джентльмены чаще приглашали ее танцевать. А еще, чтобы изрядно насолить сестрам Эсмондхэйл и показать Джулии, что она не такая уж и королева бала.

– И, не забывайте девочки, – твердила миссис Тренд, – молодые холостяки должны быть очарованы вами, ведь от этого зависит ваше будущее.

– Ох! – воскликнула Саманта. –  Надеюсь Джон Мэлон и Ричард Гембрил – настоящие красавцы.

– А если не они, то уж точно их набитые кошельки! – воскликнула София и они весело захихикали.

Миссис Тренд покачав головой, спокойно продолжила чаепитие.

       ГЛАВА V. Бал начинается.

Множество экипажей останавливалось на вымощенной террасе,  гости в радостном настроении легкой походкой направлялись в дом. Их встречал дворецкий и несколько вышколенных лакеев в старомодных париках и праздничных ливреях (прихоть Генриетты), сопровождая в зал, где радушно приветствовали уже мистер Тренд и его жена. Каким же пестрым казался контраст: женщины в причудливых вечерних платьях самых модных столичных фасонов из дорогих тканей, сшитые вероятно для прошедшего лондонского сезона и мужчины в темных фраках, оттеняющих одежду своих спутниц. Развлечений в это время года явно недоставало, поэтому к чести хозяевам устраивать подобные маленькие праздники, чтобы изнывающие от скуки в своих особняках аристократы могли развеяться.

Оказавшись в бальном зале, все сразу же объединялись в группы и кружки, одновременно шутили и обсуждали интересующие их темы. Мужчины чаще всего спорили о политике и охоте, женщины о моде, последних новостях и сплетнях. Некоторые с благоговейным трепетом отзывались о молодой королеве, которая теперь являлась образцом новой морали, решив вычеркнуть из умов англичан распутства прежних монархов. Молодые девушки, лишь только вышедшие в свет, бросали многозначительные взгляды на кавалеров, одаривали богатством своих усмешек, а  достопочтенные матроны и свахи тут же обсуждали достоинства предполагаемого жениха.

Звучала замечательная музыка. В большом зале, предназначенном для танцев, было ослепительно светло и немного душно. Молодежь стремилась именно в эту часть здания, а старшие и пожилые в соседнюю комнату, чтобы мило побеседовать, обсудить молодое поколение за чашечкой горячего чая или кофе с горячими булками и привезенными лакомствами и, конечно же, сыграть в твист. В то время, в моду входило приглашать на такие праздные мероприятия  различных предсказателей судьбы, французских фокусников, а некоторые особо безропотные хозяева даже обычных  цыганок-гадалок, но мистер Тренд запретил даже задумываться своей женушке о подобных развлечениях, ссылаясь на то, что это может послужить не к чести Моулда и отразится на судьбе трех еще незамужних дочерей.

Миссис Эсмондхэйл помахивая своим роскошным веером и улыбаясь всем своим знакомым, украдкой разглядывала достойные кандидатуры для Джулии, она, как и Генриетта Тренд, не упустит шанса подобрать удачного жениха.  Тем более ее интересовали нездешние гости, о которых она наслышана и жаждала быть им представленной. Она знала, что они приехали незадолго до бала и успели расположиться в Моулде. Но, даже уже познакомившись друг с другом, не решались очень рано спуститься в зал, ибо не были еще представлены всем остальным. А не в духе воспитанных людей мешать хорошим хозяевам одаривать вниманием и подобающе поприветствовать друзей, соседей и знакомым. Поэтому только незадолго до открытия танцев новые гости покинули свои комнаты.

Когда робкая миссис Мэлон и ее дочь появились в гостиной, Генриетта как раз мило беседовала с Дианой. Она сразу же горделиво выпрямилась, расплылась в улыбке и грациозно направилась в сторону своей недавней знакомой.

– Дамы и господа, – гордо произнесла она, охватывая своим взглядом всех близстоящих гостей, – хочу представить вам мою близкую подругу – миссис Марию Мэлон и ее дочь – мисс Эдит. Имею ли я честь видеть вашего сына? – молвила она, повернувшись к Марии.

– О, да… – дрожащим голосом молвила миссис Мэлон, вероятно сильно смущаясь, что множество взглядов оценивающе рассматривают ее.

Джон немного задержался, вероятно, увлекся изучением документов на покупку заграничных товаров, которые услужливый Тренд преподнес за обедом, желая узнать мнение опытного дельца, теперь же он появился и мать, указывая на него взглядом, сама представила сына собравшемуся обществу. Много волнения за это время перенесла робкая женщина, так как в своей жизни не видывала еще  одновременно столько знати, пусть даже нетитулованной и деревенской. Сестра Джона просто стояла, молчала и вся тряслась от неописуемого ужаса – быть представленной такому количеству богатых и знатных господ и она боялась, что ее манеры далеки от общепринятых, и если она сделает промах, то ее тут же наградят насмешками и презрительными взглядами. На вид ей было около тридцати, маленького роста, немного полновата, с заурядной внешностью. На фоне остальных девушек, она казалась пастушкой, даже ее простенькое  платье слегка напоминало одежду деревенских девушек. Когда ее представили, она присела в книксене, и тут же услышала оживленный шепот и сдерживаемые смешки. Густо покраснев, готова была забиться в любой уголок, лишь бы ее не видели. Джон отнесся ко всему более спокойно, за время его управления имением уже привык находиться в обществе богатых людей. Он учтиво поклонился миссис Тренд, прошел вглубь зала, где мисс Эдит Мэлон со своей матерью нашли себе укромный уголок и начали восторгаться роскошностью бала и гостей с безопасного места.

По правде сказать, Саманта и София были слегка разочарованы внешним видом Джона и манерами, которые были крайне просты и не отличались изысканностью, так же как и его наряд. Когда днем за ленчем он был им представлен, их радостные взоры потускнели, да и сейчас, когда молодой джентльмен сделал комплимент мисс Тренд, она очень натянуто ему улыбнулась. У него была несколько провинциальная внешность: красивые большие светло-карие глаза и длинные ресницы, темные брови; широкий нос и пухлые губы, а также румяные щеки; он был высок и немного полноват; его светло – русые волосы, тщательно зачесанные назад. А еще девушкам ужасно не понравились его густые бакенбарды, которые выдавали в нем простака не привыкшего следить за модой. Костюм из темно-синего материала, но вовсе не изысканного покроя, казалось, совершенно не скрывал недостатки фигуры его обладателя. Жесты были немного неуклюжи, а речи лишены утонченности. Он говорил прямо и смотрел на всех открытым взглядом. Мужчины не были столь придирчивы, как дамы, потому многие нашли в нем приятного собеседника и грамотного человека, сведущего во многих делах. А вот дамы несколько косились и в кратчайшее время обсудили всю семью. Но это совершенно не останавливало Генриетту от намеченного ею плана. Скрепя сердце и внимая этикету, миссис Тренд представила Джона также миссис Эсмондхэйл и некоторым своим близким соседкам и их дочерям. Но увидев, что многие молодые барышни неодобрительно косятся на этого простака, с величайшим облегчением, успокоилась.

Наступил черед представить семью Гембрилов, которая из-за плохих дорог приехала самой последней и потому трое нездешних гостей не успели подготовиться к балу вовремя и не были представлены ни Софии, ни Саманте. Когда Адорна Гембрил и ее сын вошли в гостиную, то многие стали живо шептаться. Ричард оказался настоящим красавцем (едва заметный загар придавал его правильным чертам больше выразительности) с утонченными манерами и остроумными речами. Да, за этого женишка для дочерей, Генриетте придется побороться, но она не желала уступать. Вместе с Ричардом прибыл его друг – Генри Мартин. Он не был столь красив, как мистер Гембрил, но имел приятную внешность, на вид ему лет эдак тридцать; жгучий брюнет с черными глазами и загорелым лицом; высокий, хорошего телосложения и правильной осанки, с уверенной походкой. Но, Ричард был, словно, греческий бог и все дамы сразу в него влюбились, или считали, что влюбились. Генриетта ревностно оберегала молодого человека от всякого рода ненужных знакомств и представила его только своим дочерям, мужу и пятерым господам. Но стоит такому видному джентри появиться в обществе, как визитные карточки многих семей слетаются к нему в карман. Миссис Гембрил, дама приятной внешности, была очень утонченной женщиной и хорошо держала себя в обществе. Она не сбежала в укромный уголок, а, наоборот, произвела о себе приятное впечатление и быстро нашла подобающий круг общения.