Текст книги "Королева Тирлинга"

– Они тебя голодом не морят?

– Нет.

– Кто же расскажет мне, что такого ужасного сделала моя мать, если не ты?

– Госпожа, я не могу.

Она подумала было приказать ему, но быстро отказалась от этой идеи. С Булавой такой подход бы не сработал. В последнее время она видела достаточно мужчин подобного склада, чтобы понимать, что, несмотря на любые приказы, он все равно поступит по своему усмотрению. Понаблюдав с минуту за тем, как он ворочается в своих путах, Келси почувствовала, что остатки ее раздражения сменились жалостью. Его связали очень крепко – он едва мог пошевелиться.

– Почему это такая страшная тайна? Карлин тоже не могла мне рассказать.

– Не знаю, – ответил Булава. – Полагаю, королева рассчитывала все уладить к тому моменту, как вы вернетесь, и надеялась, что вы так ничего и не узнаете. Она ведь не знала, что умрет вскоре после того, как вас увезли.

– А как она умерла?

Булава отвернулся. Келси прикусила себя за щеку и сменила тему.

– Кэрролл сказал, что это ты вывез меня тайком из Цитадели.

– Я.

– Ты всегда был стражником королевы?

– С четырнадцати лет.

– Ты когда-нибудь жалел о своем выборе?

– Ни разу в жизни.

Булава снова шевельнулся, напряг ноги, а потом расслабился. Келси с изумлением увидела, что ему удалось высвободить одну ногу из пут.

– Как ты это сделал?

– Это любому под силу, госпожа, стоит только потренироваться. – Он пошевелил ногой, чтобы размять затекшие мышцы. – Еще часок, и я освобожу и руку.

– У тебя есть семья, Лазарь?

– Нет, госпожа.

Келси поднялась на ноги. Дойдя до выхода, она на мгновение в задумчивости остановилась, а потом сказала:

– Я хочу, чтобы ты стал капитаном моей стражи, Лазарь. Подумай об этом, пока пытаешься выпутаться.

Она вышла из палатки прежде, чем он успел ответить.

Солнце уже садилось, оставляя за собой лишь оранжевые отсветы на темных очертаниях облаков вдоль горизонта. Оглядевшись по сторонам, Келси увидела Ловкача, который стоял, прислонившись к дереву, и пристально смотрел на нее бесстрастным испытующим взглядом. Когда их глаза встретились, он улыбнулся ей загадочной холодной улыбкой, от которой у нее по спине пробежали мурашки. За этим красивым лицом скрывался другой человек – ужасный человек, чья жизнь была черна, как воды замерзшего озера.

«Он не просто вор, ему доводилось и убивать, – подумала Келси, содрогаясь. – И много, много раз».

Ужин оказался неожиданно обильным. Мясо, запах которого Келси учуяла чуть раньше, оказалось олениной, причем было куда лучше, чем то, что она ела несколько дней назад. На столе также были вареные яйца, что удивило Келси, пока она не заметила небольшую клетку с курами позади собственной палатки. Морган большую часть дня пек хлеб на костре, и он вышел просто отменным – с хрустящей корочкой и мягкий внутри. Рыжий мужчина, Хоуэлл, налил ей кружку медовухи, которую Келси никогда прежде не пробовала и потому отнеслась к ней с большой осторожностью. Алкоголь плохо сочетался с управлением страной. И, если верить книгам, алкоголь вообще со всем плохо сочетался.

Она ела мало. Впервые за долгое время она озаботилась своим весом. Барти и Карлин никогда не думали о подобных вещах, и кладовая коттеджа всегда была доверху забита едой. Обычно Келси без раздумий позволяла себе добавку за ужином, но сейчас она едва притронулась к еде, чтобы они не сочли ее обжорой. Чтобы он так не подумал. Ловкач сидел рядом, и когда он улыбался или смеялся, ей казалось, будто кто-то дергает ее за невидимую веревочку. Прекратить это не было никакой возможности.

Пока они ели, Ловкач стал расспрашивать Келси о ее детстве в коттедже. Она не могла взять в толк, почему это его интересует, но он настаивал, так что она принялась рассказывать, периодически краснея под их пристальными взглядами. Медовуха, должно быть, развязала ей язык, потому что вдруг оказалось, что у нее полно историй. Она поведала им о Барти и Карлин, о коттедже, о своей учебе: каждый день до обеда с ней занимался Барти, а потом до ужина – Карлин. Карлин учила ее по книгам, с Барти они занимались на свежем воздухе. Она рассказала им, что умеет освежевать оленя и закоптить мясо, чтобы оно хранилось месяцами, как ловко может обращаться с кинжалом, но обладает, увы, недостаточно быстрой реакцией. Как по вечерам после ужина она бралась за книгу и читала ради удовольствия, обычно дочитывая к отбою.

– Быстро читаешь, а? – спросил Морган.

– Очень быстро, – ответила Келси, зардевшись.

– Похоже, не очень-то весело тебе жилось.

– Вряд ли целью всего этого было веселье. – Келси отхлебнула еще медовухи. – Впрочем, теперь я наверстываю упущенное.

– Нечасто нас обвиняют в излишнем веселье, – заметил Ловкач. – Ты явно плохо переносишь алкоголь.

Келси нахмурилась и поставила кружку на стол.

– Но мне понравилось.

– Оно и видно. Но притормози, а то велю Хоу тебе больше не наливать.

Келси снова покраснела, и все засмеялись.

По просьбе остальных чернокожий мужчина по имени Лир встал и принялся рассказывать про Белый корабль, который затонул во время Переселения, унеся с собой на дно весь цвет американской медицины. Лир рассказывал эту историю намного лучше, чем Карлин, которая была не слишком умелой рассказчицей, и к тому моменту, когда корабль пошел ко дну, Келси обнаружила, что в глазах ее стоят слезы.

Когда рассказ был окончен, они сдвинули столы и принялись учить ее играть в покер. Келси, в жизни не видавшая колоды карт, искренне наслаждалась игрой. Впервые с того момента, как в дверь дома Карлин постучал стражник, что-то приносило ей настоящее удовольствие.

Ловкач в игре не участвовал, просто сидя рядом с Келси, и подглядывал в ее карты. Келси ловила себя на том, что время от времени краснеет, и молилась, чтобы он этого не заметил. Он был, бесспорно, привлекателен – хорошо поставленная речь, непринужденная улыбка. Но секрет его очарования крылся в чем-то совершенно ином: его, очевидно, ни капельки не заботило, что о нем думает Келси. Интересно, волновало ли его вообще хоть чье-то мнение?

После нескольких партий ей стало казаться, что она уловила суть игры, хотя было сложно упомнить все способы собрать хорошую комбинацию. Ловкач перестал комментировать ее ходы, и Келси приняла это как комплимент. Однако она продолжала раз за разом проигрывать и не могла понять, почему. Механика игры была довольно проста, и чаще всего осторожность диктовала ей, что лучше спасовать. Однако каждый раз, когда она это делала, выигрывал соперник, имевший на руках не такие хорошие карты. И Ловкач каждый раз фыркал в свою кружку. Келси никак не могла взять толк, что происходит. По ее представлениям, другие игроки умудрялись выиграть с плохими картами исключительно благодаря удаче.

Наконец неряшливый светловолосый мужчина (кажется, его звали Ален), собирая карты, чтобы перетасовать и раздать их снова, поймал взгляд Келси и заметил:

– Тебе срочно надо научиться делать непроницаемое лицо.

– Это точно, – согласился Ловкач. – Каждая твоя мысль написана у тебя на лбу.

Келси глотнула еще медовухи.

– Карлин говорит, мое лицо – как открытая книга.

– Что ж, с этим надо что-то делать, и побыстрее. Если вдруг мы решим тебя не убивать, ты окажешься в настоящем гадючнике. Честность сослужит тебе там плохую службу.

От небрежного замечания об ее убийстве у Келси сжался желудок, но она попыталась придать своему лицу нейтральное выражение.

– Уже лучше, – заметил Ловкач.

– Почему бы вам уже не решить наконец, собираетесь вы меня убивать или нет, и не покончить с этим?

– Поспешные решения ни к чему хорошему не приводят.

– Может, мне пройти какое-нибудь испытание? – язвительно предложила она.

– Испытание! – Ловкач еще шире расплылся в улыбке, а в его черных глазах заплясали озорные огоньки. – Любопытная идея.

– А мы так хорошо играли, – проворчал Хоуэлл. На его правой руке был широкий, болезненного вида шрам – по видимости, от ожога. Разумеется, он хотел продолжить игру – он выигрывал чаще других, даже с самыми плохими картами.

– Теперь поиграем в другую игру, – объявил Ловкач, не слишком учтиво спихнув Келси со скамейки. – Будешь держать экзамен, девочка. Встань вон туда.

– Я слишком много выпила, чтобы сдавать экзамены.

– Твои проблемы.

Келси бросила на него сердитый взгляд, но отошла от скамьи, заметив с некоторым изумлением, что нетвердо держится на ногах. Пятеро мужчин уселись спиной к столу, наблюдая за ней. Ален, собиравшийся раздавать карты, последний раз перетасовал колоду и убрал ее в карман неуловимо быстрым движением.

Ловкач склонился вперед, опершись подбородком на руки, и внимательно смотрел на нее.

– Что ты будешь делать, если в самом деле станешь королевой?

– В смысле, что я буду делать?

– Есть у тебя какие-нибудь политические соображения?

Голос Ловкача звучал мягко, но глаза смотрели строго. За этим вопросом Келси почуяла бесконечное и убийственное терпение, странным образом сочетающееся с отчаянным желанием услышать ответ. Вот уж действительно, испытание. Она инстинктивно понимала, что если ответит неправильно, то на этом разговор будет окончен.

Келси открыла рот, еще не зная, что будет говорить, но тут из ее уст рекой полились слова Карлин – все ее воззрения, которые она втолковывала ей в библиотеке так часто, что Келси теперь проговаривала эти слова как молитву, будто зачитывая их из Библии Церкви Господней:

– Я буду править во благо своего народа. Я позабочусь о том, чтобы каждый гражданин получал хорошее образование и медицинскую помощь. Я положу конец расточительству и постараюсь облегчить положение бедных с помощью перераспределения земель и товаров, а также реформы налогообложения. Я восстановлю в этом королевстве главенство закона и искореню влияние Мортмина…

– Так, значит, тебе о нем все же известно? – рявкнул Лир.

– О влиянии Мортмина? – она с недоумением посмотрела на него. – Карлин говорила, что оно растет с каждым днем.

– А что еще ты знаешь о Мортмине? – пророкотал Морган, огромная фигура которого в свете костра напоминала медведя. Келси пожала плечами.

– Я читала о ранней эпохе правления Красной Королевы. И мне рассказывали, что мой дядя скорее всего заключил с ней союз.

– Еще что-нибудь?

– Не особенно. Кое-что про мортийские обычаи.

Мужчины обменялись разочарованными взглядами, и Ловкач покачал головой.

– Ты знаешь недостаточно, а времени мало.

Келси уперлась руками в бока.

– Я мало знаю о событиях последних двадцати лет, но это не моя вина.

– Может, рассказать ей? – спросил Морган. – Когда-то ей придется все узнать.

– Даже ее стражников заставили дать обет молчания, – пробормотал Хоуэлл со смесью удивления и презрения. – Только представьте, какая самонадеянность!

– И представлять нечего, – едко ответил Ловкач. – Мы с этим сталкиваемся каждый день.

Он повернулся к Келси:

– Ты не представляешь, какая тьма сгустилась над этим королевством, и я готов поставить значительную часть своего немалого состояния на то, что причина тому – приказ королевы Элиссы, которая запретила Карлин Глинн тебе все рассказывать. Должно быть, это было одним из условий, когда она отдавала тебя на воспитание. Элисса была эгоисткой до мозга костей.

– Точно, – пробормотал Лир.

Келси почувствовала внезапное горячее желание защитить свою мать, но оно возникло из ниоткуда и ей легко удалось его подавить. Она вспомнила лицо Карлин, ее голос, в котором всегда звучал оттенок сожаления: Я поклялась.

– Карлин пообещала моей матери не рассказывать о ее ошибках. Лазарь говорит, моя мать рассчитывала устранить беспорядок до того, как я вернусь.

– Беспорядок, девочка, это когда кто-то прольет напиток. – Ловкач отвернулся от нее и устремил взгляд в темноту. Губы его беззвучно шевелились, и Келси поняла, что он опять говорит сам с собой, хотя со своего места она не могла ничего расслышать. Подняв глаза в ночное небо, она увидела мириады звезд – тысячи тысяч. На много миль вокруг них ничего не было, и небо казалось огромным. Когда Келси снова повернулась к группе мужчин, у нее закружилась голова, и она едва не упала.

– Вам больше не наливаем, – объявил Хоуэлл, качая головой.

– Она не пьяна, – возразил Морган. – На ногах стоит нетвердо, но мыслит здраво.

Ловкач повернулся к ним с видом человека, который только что принял нелегкое решение. Он махнул рукой Лиру, который сидел напротив.

– Лир, расскажи нам историю.

– Какую?

– «Песнь о сделке королевы Элиссы, или Как я продала свою страну Мортмину».

– Я никогда прежде не рассказывал ее целиком.

– Что ж, постарайся, чтобы у тебя вышел хороший рассказ.

Лир прокашлялся, отхлебнул медовухи и задержал свой взгляд на Келси. В его взгляде не было ни капли сострадания, и она с трудом заставила себя не опустить глаза.

– Много-много лет назад было на земле королевство Тирлинг. Королевство это было небогатым, ибо британцы и американцы не слишком удачно выбрали место высадки. Не было в Тирлинге ни тяжелой, ни легкой промышленности. Жили тирцы сельским хозяйством. Все их богатство составляли выращенные ими продукты и скот, а также весьма скромное количество качественной древесины уникального тирского дуба. Но все остальное им приходилось закупать у соседних государств, и, поскольку деваться им было некуда, цены были немалыми. Жизнь в стране была тяжелой, и многие жители были бедны и неграмотны, но, по крайней мере, они были свободны.

Соседнему королевству во время Переселения повезло больше: там было все, чего не хватало Тирлингу. Там были и врачи, и каменщики, и даже конница. И, что самое важное, в земле у них были огромные залежи железа и олова, так что страна обладала не только развитой промышленностью, но и армией с превосходным оружием из стали. Это королевство было Новой Францией, и оно долгое время оставалось богатым и неуязвимым государством, граждане которого жили и умирали в довольстве и комфорте.

Келси кивнула. Все это ей было известно. Но голос Лира был таким глубоким и завораживающим, что в его устах это и правда походило на сказку – как из сказок братьев Гримм, полное собрание сочинений которых хранилось у Карлин. Ее мысли безудержно разлетались в стороны, и она затрясла головой, чтобы сосредоточиться. Лир тем временем продолжал:

– Но к концу второго столетия истории Тирлинга появилась волшебница, возжелавшая занять трон Новой Франции. Она истребила всех законных наследников и даже проникла в королевскую детскую, перерезав глотки спавшим там младенцам. Она завладела королевством, не жалея чужой крови на своем пути к цели. Со временем жители окрестных королевств уже и забыли, что эта земля когда-то называлась Новой Францией. Теперь она стала Мортмином – царством смерти. Точно так же все забыли, что у той волшебницы не было имени. Она стала Красной Королевой Мортмина, и сегодня, сто тринадцать лет спустя, она по-прежнему занимает свой трон.

Но, в отличие от предшественников, Красной Королеве мало было владеть собственным королевством, она хотела контролировать весь Новый Мир. Упрочив свою власть, она занялась развитием мортийской армии, превратив ее в огромную и мощную непобедимую машину. Лет сорок назад она начала выходить за границы своей страны. Сперва она захватила Кадар, затем Калле. Эти страны сдались легко, и сейчас они подчиняются Мортмину во всем. Они платят дань, как любая колония. Они позволяют мортийским гарнизонам квартировать в своих домах и патрулировать свои улицы. Они не оказывают никакого сопротивления. Но когда Красная Королева успешно превратила эти страны в колонии и обратила свое внимание на Тирлинг, ей встретилось препятствие в лице королевы Арлы.

«Моей бабушки, – подумала Келси. – Арлы Справедливой».

– Королева Арла была слаба здоровьем, но обладала острым умом и отвагой. Ей нравилось быть королевой свободной страны, и она решила дать отпор мортийцам. Тирская армия была слабой и плохо организованной, во всех отношениях уступая противнику, но королева Арла тем не менее отклонила все предложения Мортмина и бросила вызов Красной Королеве, предоставив той попытаться захватить королевство силой. Тогда Красная Королева ввела войска в восточную часть Тирлинга.

Келси слушала очень внимательно, потому что примерно на этом месте всегда обрывались рассказы Карлин. Келси так и не узнала, каким образом Тирлингу удалось отразить наступление устрашающей мортийской армии. Она чувствовала на себе взгляд Ловкача, но сама продолжала смотреть на Лира.

– Армия Тирлинга сражалась достойно, пожалуй, лучше, чем кто-либо мог ожидать. Но у них было лишь оружие из дерева и кости да немногочисленные стальные мечи с черного рынка, тогда как армия Мортмина была сплошь закована в сталь. У них были стальные клинки и стрелы со стальными наконечниками, позволявшие им с легкостью прорубать себе путь сквозь Тирлинг. Зимой 264 года, когда мортийская армия захватила весь восток страны, королева Арла умерла от воспаления легких. Она оставила после себя двоих детей: наследную принцессу Элиссу и ее младшего брата Томаса. Элисса не отличалась стойким характером и не имела склонности к военному делу. Едва она взошла на трон, как сразу стала предлагать мировую мортийской королеве. Но дань она предложить не могла, даже если бы хотела. Просто не хватило бы денег.

– Почему? – спросила Келси. Тирлинг был небогатой страной, но корона облагала граждан немалым налогом и, по словам Карлин, мало что давала им взамен. – Наверняка в казне были деньги.

Тут вмешался Ловкач.

– Что происходит, когда эгоистичный и недальновидный правитель получает доступ к королевской казне?

Сердце Келси упало, и она кивнула.

– Он тратит, и тратит, и тратит. Он может убеждать себя, что это делается в каких-то разумных целях. Иногда на этом фоне экономика даже переживает недолгий подъем. Но этого всегда недостаточно.

Мужчины закивали. Морган разлил еще медовухи. Костер уютно потрескивал, и от этих звуков Келси еще сильнее стало клонить в сон. Она снова взглянула на небо, дивясь его необъятному величию, и обнаружила, что звезды в ее глазах сливаются в одно яркое пятно.

– Как моя мать умудрилась потратить все деньги?

– Не только она, но и ваш дядя, – поправил Лир. – Они оба имели пристрастия, требующие больших расходов, а Регент большую часть жизни манипулировал вашей матерью, словно фигуркой на шахматной доске. Деньги шли и на их собственный роскошный образ жизни, и на подарки дворянам, чтобы заручиться их поддержкой. Однажды на день рождения Королевы они выписали из Кадара сотню павлинов, ей захотелось иметь плащ из их перьев. Во время визита кадарского короля Регент нанял пятьдесят куртизанок, и каждый гость получил в подарок золотой кубок. Даже небольшие праздники на улицах Нового Лондона отмечали с большой помпой.

– Пышные празднества развлекают народ, но не помогают его прокормить, – рассеянно заметила Келси. В ее голове снова зазвучал голос Карлин: «Никогда не забывай, что ты лишь управляешь имуществом государства, а не владеешь им. Ты хранитель своей земли и своего народа. Ты несешь ответственность за них, а не наоборот».

– Именно так, – ответил Ловкач. – Они были транжирами, твои мать и дядя, и нисколько не задумывались о том, сколько проблем могли бы уладить деньги, что они тратили впустую. А что случается, когда правитель спускает все свои деньги на пустяки?

– Повышаются налоги, – ответила Келси.

– Для кого?

– Для бедноты.

– Точно, – кивнул он. – И каков результат?

– Есть несколько вариантов. – Келси казалось, что она снова сидит за партой в библиотеке Карлин. Чувство было не совсем приятным. – Полагаю, народного восстания не было, иначе за мою голову не была бы назначена цена. Или была бы, но не моим дядей.

– И то верно.

– У бедных становится меньше денег, они меньше тратят, и экономика падает.

– Все несколько сложнее, но в общих чертах да.

Келси состроила гримасу. Карлин пыталась обучить ее основам экономики, но в конце концов стало ясно, что в этой науке Келси не способна понять ровным счетом ничего: одни таблицы и графики сводили ее с ума. Спустя несколько месяцев Карлин сдалась, с досадой пробормотав: «Ладно, хотя бы потрудись найти себе хорошего казначея». Келси, которую прежде мозги никогда не подводили, чувствовала себя глубоко пристыженной.

Она даже попыталась изучать экономику сама, по секрету от Карлин, намереваясь сделать ей сюрприз ко дню рождения, но из этой затеи ничего не вышло. Она просто не могла в этом разобраться. В конце концов ей пришлось подарить Карлин самодельный альбом, второсортный подарок, который, она знала, будет лежать у Карлин на полке, собирая пыль, пока не истлеет.

«И все же, – думала она сейчас, чувствуя острый прилив гнева, – Карлин тоже показала себя не с лучшей стороны. Клятвы клятвами, но сколько всего мне, оказывается, не рассказывали!»

– Так, значит, моя мать довела королевство до банкротства?

Губы Ловкача расплылись в лукавой, неприятной улыбке.

– Смотря что считать валютой.

– Но это распространенная история. Бывали правители, что растратами ввергали свою страну в небытие. В некоторых странах до Переселения это даже поощрялось.

– О, бесхозяйственность – это еще полбеды, девочка. Мы лишь подбираемся к главному достижению твоей матери.

– Приятель, это вообще-то моя история, – перебил Лир. – Да ты к тому же неправильно ее рассказываешь.

– Прости.

Лир улыбнулся, будто все это было лишь шуткой, но Келси его раздражение показалось искренним.

– Королева Элисса попыталась заключить соглашение с Красной Королевой, но ей нечего было предложить, нечем откупиться, поэтому вторжение продолжалось.

– А почему было не отдать дань древесиной? Я думала, в соседних королевствах ценится тирский дуб.

Лир пожал плечами.

– Этого было мало. Мортийская сосна качеством похуже тирского дуба, но строить из нее при необходимости можно. В любом случае переговоры провалились, и мортийская армия двинулась прямиком на Новый Лондон, сея на своем пути смерть и оставляя кровавый след из сожженных деревень. И когда мортийская армия дошла, наконец, до стен столицы, кто-то – вероятно, королева Элисса или принц Томас, а может, и кто-то еще – наконец придумал дань, которая устроила Красную Королеву.

– И что это была за дань?

– Люди.

До Келси не сразу дошел смысл сказанного, но когда это произошло, ее грудь будто пронзил раскаленный кинжал.

– Рабы.

– Да, госпожа, рабы.

В голове Келси замелькали иллюстрации из учебников Карлин: люди с темно-коричневой кожей, печально известные сцены жестокости, омрачившие целую эпоху. Карлин всегда долго рассуждала об этом периоде истории, и Келси не раз удивлялась, почему она уделяет ему столько внимания. Перед ее закрытыми глазами проплывали образы и рассказы. Люди в цепях. Мужчины с вонзенными в кожу крюками. Дети, которых отбирают у матерей и продают с торгов.

В моем королевстве.

Желудок ее взбунтовался, и оставшийся в горле сладковатый привкус медовухи вдруг стал казаться невыносимым. Невероятным усилием воли она прогнала прочь вставшие перед ней картины и открыла глаза. Лир продолжал.

– План вашей матери сработал. Они подписали Мортийское соглашение, Красная Королева отвела войска, и уже в следующем месяце первая партия рабов была отправлена в Мортмин.

– Но если мортийская армия столь могущественна, как вы говорите, почему Красная Королева пошла на мировую и отвела войска? – спросила Келси. – Почему бы ей было не захватить Тирлинг и взять сколько угодно рабов?

– Содержание колонии требует немалых денег и множества солдат. Это слишком затратно, как со временем обнаруживают многие завоеватели. А вот угрожать соседней стране можно бесплатно, к тому же это прекрасный инструмент для вымогательства.

Келси кивнула. Карлин рассказывала ей о многих тиранах из разных эпох, и девушка подумала, что ей бы понравился ответ Лира. Чтобы удерживать страну силой на протяжении продолжительного времени, нужны значительные ресурсы, а кончается это всегда провалом. Общеизвестно, что народ, пытающийся избавиться от гнета завоевателя, рано или поздно преуспеет. Келси всегда полагала, что Красная Королева тоже относится к числу банальных тиранов. Но из слов Лира следовало, что она не так проста и умеет просчитывать на несколько шагов вперед.

– В народе, не успевшем оправиться от вторжения мортийцев, отправка рабов вызвала бурю возмущения. И весь гнев был направлен целиком на королеву Элиссу. Почти каждую неделю на ее жизнь совершались покушения, и в конце концов она вынуждена была забаррикадироваться в своем крыле Цитадели. Спустя несколько месяцев она публично объявила, что беременна, в надежде, что весть о наследнике успокоит народ. Но этого не произошло, и покушения на ее жизнь продолжались вплоть до рождения наследной принцессы.

«То есть меня, – подумала Келси, не находя в этой мысли ничего приятного. Она прекрасно уловила намек в словах слов Лира: ее мать забеременела нарочно, рассчитывая, что беременность защитит ее от насилия. – Так мне повезло!»

– Ее убили?

Лир одарил ее красноречивым взглядом, Келси сделала извиняющийся жест и спрятала руки за спину, приглашая его продолжить рассказ.

– Однажды, спустя всего несколько месяцев после родов, королева Элисса едва не умерла от отравления белладонной, которую ей подмешали в еду. Она так до конца и не оправилась, а ее брат медленно, но верно брал управление страной на себя. Не прошло и года, как королева объявила, что тайно отослала наследницу престола из столицы, отдав ее на воспитание.

– Пожалуй, единственный бескорыстный поступок за всю ее жизнь, – заметил Ловкач.

– Еще раз перебьешь, приятель, – сорвался Лир, – и с меня хватит. Будешь рассказывать сам.

Ловкач примирительно поднял руки.

– Два месяца спустя королеву Элиссу нашли в постели с перерезанной глоткой. Страже так и не удалось найти убийцу. Многие подозревали принца Томаса, но не было доказательств. Он объявил себя Регентом и уселся на трон, где пребывает и по сей день. С тех пор мало что изменилось, разве что каждый год в Цитадели принимается все больше решений, выгодных Мортмину. Регент, по сути, является королем, хоть и не носит этого титула, но он не сам себе хозяин. Он лишь покорная марионетка в руках мортийской королевы. Он мало чего боится, за исключением появления законной наследницы тирского трона, и уже принял меры, чтобы этого избежать.

Лир сложил руки на стол и бросил раздраженный взгляд на Ловкача.

– Конец.

Теперь все пятеро повернулись к Келси. Она потерла виски и обнаружила, что они покрыты испариной.

– Эти рабы, сколько их и как их выбирают?

– Раз в месяц проводится лотерея. – На этот раз ответил Морган, сохранявший столь же непроницаемое выражение лица, как и остальные. – В Мортийском соглашении четко прописано: Тирлинг должен отправлять три тысячи рабов в год.

Три тысячи! Эти слова отдались в мозгу Келси пронзительным воплем. Это был гнев на Карлин, которая ничего ей не сказала, и, что еще хуже, на мать, которая совершила зло столь черное, что подобного мир не видывал с самых мрачных глубин истории. Официальное, одобренное государством рабство… в голове Келси вновь всплыли образы тех страшных лет, и она не в силах была это прекратить. Ослепленные старики. Девушки, изнасилованные в столь юном возрасте, что их чрево повреждено навсегда. Мужчины, сожженные заживо за попытку к бегству.

В моем королевстве.

Подняв глаза, она заметила, что все они смотрят на нее без тени жалости. Ален снова достал колоду карт и принялся ее тасовать, не отрывая глаз от Келси. Движения его рук были непринужденными и столь быстрыми, что их едва можно было уловить. Лир неотрывно смотрел на нее, но Келси не могла заставить себя взглянуть на него, на его темную кожу. Медовуха снова стала подступать к ее горлу, и Келси с усилием сглотнула, ощутив во рту мерзкий привкус.

Ловкач смотрел на нее внимательнее всех. На лице его было какое-то особое напряжение, будто он чего-то ждал. Келси снова ощутила, как участился ее пульс, и строго велела себе не думать о глупостях.

– Как устроена лотерея?

– Каждый месяц Бюро переписи населения тянет жребий. Исключают только самых старых – от них Мортмину никакого прока.

– А самых маленьких?

– Они как раз пользуются большим спросом. Берут даже младенцев. Детей включают в лотерею, как только их отлучат от груди. Говорят, Красная Королева раздает их в подарок бесплодным семьям. Из-за этого множество женщин кормят детей грудью намного дольше положенного, но это не помогает. Тирлинг может похвастаться лучшим механизмом переписи во всем Новом Мире, спасибо твоим матери и дядюшке. А теперь и тебе.

– Неужели вы думаете, что я позволю этому продолжаться?

– Мы пока не знаем, что думать, – мягко сказал Морган.

Келси повернулась к костру, спиной к ним. Если они хотят убить ее, так будет проще. Беглый подсчет в уме дал ужасающий результат: на сегодняшний день уже больше пятидесяти тысяч человек проданы в рабство в обмен на мир. Да еще выбирают их самым жестоким и произвольным образом – лотереей.

Лицо ее начало пылать от костра. Келси провела рукой по потому лбу и больно ущипнула себя за переносицу, чтобы в голове прояснилось. Она повернулась к остальным.

– А мортийская армия действительно настолько сильна?

Лир открыл было рот, но Ловкач жестом попросил его умолкнуть и ответил сам:

– Очень сильна. Но истинная причина страха – сама Красная Королева. С армиями можно сражаться, с колдовством – нет. Только если у тебя не припрятан за пазухой собственный колдун.

– А она правда колдунья?

Лицо его на мгновение невольно скривилось, но тут же расслабилось, вернув себе прежнее непроницаемое выражение.

– Вне всяких сомнений.

Келси возобновила разговор, пытаясь выяснить недостающую информацию.

– Вы упомянули Бюро переписи. Но ведь задача переписи – просто подсчет населения.

– Не в этом королевстве, девочка. Тебя ждет неприятный сюрприз, и имя ему – Арлен Торн.

– Кто это?

– Его официальный титул – Распорядитель переписи. Но на самом деле его работа состоит в том, чтобы отправка рабов протекала гладко.

– Он предан моему дяде?

– Торн – деловой человек. Он сделает все необходимое, чтобы защитить сферу собственных интересов. Если бы Красной Королеве вдруг понадобилась река Каделл, Торн бы из кожи вон вылез, чтобы повернуть вспять ее течение.

Келси на мгновение задумалась над этими словами, после чего перешла к главной проблеме.

– Так, значит, денег нет совсем?

Ловкач пожал плечами.

– Может, немного и есть, но я был бы сильно этому удивлен. Твой дядюшка – транжира самого опасного свойства, неспособный отличить качество от дороговизны.

– Но должен же быть способ достать деньги.

– Сейчас это уже не имеет значения. Красной Королеве не нужно больше денег, а вот новые рабы ей всегда пригодятся. Возможно, она с самого начала на это рассчитывала.