Текст книги "Финляндия в эпицентре шторма. Секретная Папка С-32 маршала К. Г. Э. Маннергейма. Годы 1932-1940"

16. Финляндия – в центре военной политики великих держав

Письмо Риббентропа Маннергейму от 23 июля 1940 года

24 июля генерал Лаури Мальмберг[47]47
  Генерал Лаури Мальмберг (1888–1948) служил «живым почтовым ящиком» для агента Маннергейма «Б».


[Закрыть] в своей известной манере сообщает Маннергейму: «Почта с запада находится в почтовом ящике получателя!» Это сообщение означало, что секретный аген Маннрегейма «Б» прибыл из Швеции и ждал маршала в условленном месте. Агент передает Маннергейму пришедшее из Германии письмо.

Фельдмаршалу К. Г. Е. Маннергейму, Хельсинки

Во время моего визита к Вам 16 июля, в дискуссиях с Вами и премьер-министром Рюти был также затронут вопрос о попытках поиска мира между Германией и Англией, опять же предпринятых по инициативе Германии. Вопрос этот получил свое разрешение в форме негативного ответа, данного 19 июля 1940 года премьер-министром Англии Уинстоном Черчиллем.

Теперь, когда уже совершенно ясно, – что также доказывается оккупацией войсками Советского Союза Прибалтийских стран и объявления их советскими республиками – что против Германии начинается новая и намного более мощная операция с территорий к северу от Германии, правительство Германии должно в большей, чем ранее, степени обратить свое серьезное внимание на это опасное направление, чтобы первыми успеть сделать то, что другая сторона собирается сделать против Германии и её соседних свободных приграничных государств.

Под приграничным государством здесь я имею в виду Финляндию.

Передавая Вам, Господин Маршал Маннергейм, это мнение лидера Гитлера, я одновременно хочу сообщить, что в случае, если Финляндия желает послать в Германию представительную военную делегацию для получения известной нам информации по вопросам военного положения и намерений Советского Союза, то возможно эти соображения будут также полезны и в теперешнем рискованном положении Финляндии.

Также, фюрер Гитлер хотел бы через нашего представителя более детально обсудить Ваши вопросы о приобретении вооружения. Для этого мы пошлем нашего представителя для обсуждения вопросов или с Вами, Господин Маршал Маннергейм, или с уполномоченным Вами генералом,

Министерство иностранных дел Германии 23 июля 1940 года

Иоахим фон Риббентроп

Министр иностранных дел

Маннергейм/ВТ: – Уже в день получения письма Маннергейм разговаривает с президентим Каллио и премьер-министром Рюти. Оба согласны с маршалом, что стоит послать несколько генералов в Германию, чтобы послушать, что там хотят рассказать.

Ко всем, кто поедет в Германию, ставится одно абсолютное требование – запрет связывать нашу страну какими бы то ни было обязательствами или обещаниями по отношению к Германии. Одновремеменно с этим, Риббентропу сообщается, что членам военной делегации ничего не должно говориться об «Операции Барбаросса три».

С этой целью премьер министр Рюти, от имени Маннергейма, набрасывает следующее письмо, подписанное Маннергеймом.

Министру иностранных дел Хоакиму фон Риббентропу, Германия

Господин Министр иностранных дел фон Риббентроп, я получил Ваше письмо, датированное 23 июля 1940 года. О содержании письма я также поставил в известность президента Каллио и премьер-министра Рюти. В рельтате нашего обсуждения, я хочу сообщить следующее:

Во-первых: – Я могу принять Вашего уполномоченного представителя для обсуждения вопросов о вооружении и я прошу, чтобы он воспользовался тем же способом для поезди, который использовали Вы, Господин Министр иностранных дел, во время Вашего визита в Финляндию 16 июля 1940 года.

Во-вторых: – По Вашему приглашению мы посылаем в Германию для получения информации нашу военную делегацию, после того, как Вы, через нашего посла в Германии, сообщите, когда и к кому делегация может приехать и какой маршрут может для этого использоваться.

В-третьих: – Ни при каких обстоятельствах не сообщать военной делегации и никак не касаться Вашего плана «Операция Барбаросса три».

Хельсинки 24 июля 1940 года

Маннергейм

Монолог Маннергейма (ВТ, Хельсинки январь 1950 года)

«Насколько мне известно, касательно ситуации в Финляндии, никогда политика, и в особенности международная закулисная военная политика, не была такой многогранной, таинственной и запутанной, какой она была осенью 1940 года. Я хорошо знал, что вступление финнов в сражение с превосходящим их Советским Союзом осенью 1939 года во многих крупных странах расценивалось как глупость, или даже как самойбийство.

– В то же время, непреднамеренно или будучи введенными в заблуждение, мы серьезно запутались в планах касательно тайного сотрудничества между союзничащими Англией и Францией, и Советским Союзом в Москве 15 октября 1939 года. С тех пор, как 9 сентября 1940 года Германия раскрыла этот Московский договор и изменила свою международную политику, Советский Союз был принужден к миру с Финляндией (13 марта 1940 года). Однако, новая информация от моих друзей в Советском Союзе (Григорий и Люси), информация от германского руководства и другой, собранный мной разведывательный материал, показывали, что военные планы тройственного союза в действительности не изменились в своих основах.

– Несмотря на мирный договор, атаки Красной Армии могли возобновиться когда угодно и неожиданно. Англичане, к которым я всегда относился с уважением, и среди которых у меня было много хороших друзей, эти англичане, вдохновляемые Черчиллем, безрассудно втягивались в войну в невинной Скандинавии и Финляндии. Нами жертвовали, чтобы превратить в поле боя великих держав, как это уже случилось в Чехословакии, Польше, Бельгии, Голландии и прежде всего – в Прибалтике.

– Во время зимней войны, я ждал действительно быстрых и настоящих мер по оказанию помощи Финляндии. Они должны были помочь нам и заставить советские войска вернуться за наши границы. Вместо этого, согласно своим секретным планам, они были готовы пожертвовать Финляндией, так же, как они уже, несмотря на заключенные договора, пожертвовали многими другими малыми европейскими странами!

– Как я уже говорил, у меня и некоторых моих других финских друзей, были хорошие отношения с англичанами. Кроме этого, у моих шведских, французских и швейцарских друзей были даже прямые контакты с близкими к английскому правительству лицами. С их помощью я, всеми возможными способами, включая предложение о примирении, старался, чтобы правительство Англии пошло на предлагаемые немцами мирные инициативы. Если бы это удалось, то все участники, как только ситуация успокоилась, смогли бы собраться за столом переговоров в поиске мирных решений.

– Но было легче свалить быка, ухватив его за рога, чем даже попытаться переубедить Черчилля отступиться от своей дорожной карты. Его главной целью была безоговорочная капитуляция Германии, а лучше всего – её полное уничтожение. Еще осенью 1939 года, премьер-министр Швеции П. А. Ханссон также сообщал мне о том, что помощь западных держав была мошенничеством, и Финляндия должна постараться справиться сама и сражаться в одиночестве».

Рассуждение 1

Этот, законспектированный ВТ в январе 1950 года монолог маршала подтверждается и получает поддержку содержанием радиотелеграмм, пришедших летом/всеной 1940 года из Советского Союза («Г. И Л.»). Ниже следуют перевод некоторых самых важных сообщений, скопированные из папки С-32.

Телеграмма, май/июнь 1940 года:

– «От С, через Л + Г, в Финляндию / не объединяйтесь с немцами / потери вознаградятся / оставайтесь нейтральными / Л + Г»

Ответ Маннергейма через два дня:

– «Для С, ответ на вашу телеграмму / из Финляндии / через Л + Г / это Эмиль / отведите свои войска с финской территории и дайте нам вернуться к нашим прежним границам, тогда мы не дадим немцам пройти по нашей территории / мы гарантируем безопасность Ст Петербурга / Эмиль»

Уже на следующий день был получен ответ:

– «Это Л + Г / Эмилю 816 / С не в силах отвести войска / возможно отвести позже / предотвратите возможный приход немцев в страну / С + Л + Г»

Предложение Маннергейма было смелым и одновременно с этим ставило руководителя Кремля перед холодным фактом – либо разрешить несправедливость зимней войны и восстановить прежние границы, либо быть готовым к собственным оценкам финнов и принятию ими собственнных решений в создавшемся положении.

Как великая держава, Советский Союз предпочел путь давления и угроз.

Провокации Советского Союза в течении всего 1940 года (Вопрос Оланда, провокации со стороны Финско-Советского Общества, нарушения границ, расстрел «Калева», дорога Салла, Ключ Петсамо и прежде всего, требования транспортировки военных грузов по железной дороге на остров Ханко 8 июля 1940 года, и т. п.), всё это имело целью найти поводы для оккупации Финляндии.

В августе-сентябре стоит вопрос о планировании нападения для захвата Финляндии.

Против своей воли, Финляндия оказалась в центре военной политики великих держав. 6 сентября 1940 года было удовлетворено требование Советского Союза о транзитном договоре для переброски войск на остров Ханко. Также и Германия, сделав соответствующую подготовку во время визита полковника Велченса 16–17 августа, получает 12 сентября право транзита своих войск в Северную Норвегию. Таким образом, стремление обеих «союзников» к укреплению своих собственных стратегических позиций вполне очевидно. Однако, парадоксальным является тот факт, что направленная против Скандинавии с начала 1940 года попытка западных держав и Советского Союза по созданию фронта (N) для уничтожения Германии, провалилась. Теперь же, пребывание немецких войск в Норвегии и, возможно, в Финляндии могли создать серьезную угрозу участнику заговора – Советскому Союзу и его морским связям.

Телеграмма, июль 1940 года: «Это Л + Г / Эмилю 816 / относительно немцев / дайте честный ответ / вы связались договором / мы не будем оставаться и ждать если почувствуем опасность / мы выступим против / от С Эмилю / Грегори»

Ответ Маннергейма: «Это Эмиль / ответ для С по вашему запросу / нам ничего неизвестно о намерениях вашего союзника (Германии) / это честный ответ / что вы имеете в виду под договором / мы не можем повлиять на ваши намерения / в этом отношении не было никакой опасности и ранее / к сожалению, вы уже на нашей территории / от Эмиля 816 для С / Эмиль»

Москва регулярно и нервозно все лето посылала угрожающие сообщения о немецких войсках в Норвегии, о достаточно мощных группировках воймк Советского Союза у границ Финляндии для отражения нападения немцев на севере, с одновременными призывами к Финляндии немедленно принять «помощь» Красной Армии для предотвращения немецкой угрозы.

Маннергейм раздражен и смущен характером этих сообщений и в конце концов отвечает однозначно следующее:

«Это Эмиль / для С через Г / каждый захватчик нашей страны является нашим врагом, и мы ему ответим по мере наших сил / мы ни на кого не собираемся нападать / нам известно о вашем изначальном плане по оккупации нашей страны / мы хотим только мира / Эмиль 816 / Эмиль»

Планируемое Советским Союзом нападение на Финляндию осенью 1940 года

1-го сентября пришло сообщение, которое Маннергейм также позднее не оставил для копирования. Очевидно, что по его мнению содержание этого сообщения было очень чувствительным, о чем он вновь подчеркнул для ВТ и в особенности – о значении держать все в секрете.

ВТ вспоминает следующее о соержании этого сообщения:

– Советский Союз собирается оккупировать Финляндию до наступления морозов

– Операция будет состоять из двух мощных клиньев, с тем, чтобы от Мурманской дороги, в направлениях от авто– и железнодорожных магистралей одна группа войск напрямую ворвалась в Улеоборг и Торнео и продолжила далее – в сторону немцев через северную Швецию. Другой мощный клин, через Карельский перешеек, вдоль южного побережья Финляндии нападет на Хельсинки и Обу, и совместно с расположенными на базе острова Ханко войсками захватят Оланд. Одновременно с этим, еще один клин со стороны Литвы атакует шведский Готланд и датский Борнхольм.

– Войска стояли наготове. Только дата проведения операции была открыта.

Маннергейм раз за разом, еще и еще раз основательно изучал сообщение и в конце концов заключил, что это могла быть «утка» и его пытались «взять на мушку» и проверить утечет ли эта информация от финнов к немцам. Это сообщение осталось без ответа, о котором вобщем то и не просили.

Рассуждение 2

Документы из папки С-32 относительно вышеизложенных событий получили неожиданное дополнение. 22 июня 1998 года автор получает следующую информацию:

– В Москве вышла книга «Документ(ы) 1941 года». Один из её авторов, историк исследователь Лев Безыменский, так высказался тогда в «Комсомольской правде»:

– Из недавно рассекреченных архивных материалов следует, что 18 сентября 1940 года Сталин отдал приказ народному камиссару обороны Тимошенко и начальнику генеральнго штаба Шапошникову о подготовке новой атаки на Финляндию и Северные страны.

– Согласно приказа, уничтожение финских вооруженных сил и выход к Боттнийскому заливу должны были произойти в течение 45 дней.

– Также 25 ноября 1940 года Ленинградский военный округ и Балтийский флот получили директивы о поднотовке к операции.

Безыменский: «Из документов также следует, что И. Сталин не отказался от своих планов после визита Молотова в Берлин (12–13 ноября 1940 года). Тогда Молотов откровенно пытался выбить из Гитлера одобрение на такое же, как и в Прибалтике, решение Финского вопроса. Однако Гитлер отверг эту попытку и пригрозил принятием мер военного характера в случае, если Красная армия войдет в Финляндию.»

Таким образом, ссылка ВТ на радиосообщение получила свое подтверждение! Для Маннергеймпа содержание сообщения было совершенно ясным: План военных операция тройственного союза по-прежнему действовал и был актуален. О том, когда и как будут проводиться военные операции в других частях Европы, финскому руководству было неизвестно, но, благодаря своим секретным связям, Маннергейм понимал, что операция Красной армии по оккупации Финляндии должна была начаться уже в сентябре-октябре 1940 года.

Если бы эта операция Красной армии на севере распространилась бы далее, на шведскую территорию, это означало бы одновременную высадку западных держав на северном побережье. Все это, в свою очередь, привело бы к возобновлению ужасного сценария весны 1940 года, другими словами – превращение всего Севера в поле битвы великих держав.

Однако, увеличение немецкого военного присутствия в Скандинавии могло бы предотвратить такое развитие событий – что, в общем-то, и произошло. В то же время, у Германии появилась возможность подготовитьсвою следующую превентивную операцию.

Требование Советского Союза о договоре транзита на базу острова Ханко

Для завладения северными частями Балтийского моря и предотвращения захода врага в Финский залив, Советский Союз требовал и получил по мирному договору «в аренду» на 30 лет морскую базу на мысе острова Ханко. (Во время русско-англо-французских переговоров летом 1939 года в Москве, маршал Ворошилов считал очень важным заполучить базу именно на острове Ханко.)

В результате других предпринятых мер давления и угроз, совершенно неожиданно, 8 июля 1940 года Молотов сообщил, что Советскому Союзу также необходимо железнодорожное сообщение между Ленинградом и базой Ханко для транспортировки войск и техники.

Это требование противоречило мирному договору и ставило правительство Финляндии в очень сложное положение. После долгих переговоров, с целью снизить до максимально возможного минимума опасность транспортировки военных грузов, договор был подписан 6 сентября 1940 года. У Финляндии не было никакой свободы выбора. (Сравн. выше «Рассуждение 2» о полученной 22 июня 1998 года информации о подготовке новых атак Советского Союза осенью 1940 года против Финляндии. Этот транзитный договор осень хорошо вписывался в военно-стратегические планы западных держав.)

Военно-политическая ситуация во всей Скандинавии существенно изменилась после немецкой оккупации Норвегии и Дании. Поэтому, после неудовлетворенных требований Молотова и Скарцева в апреле 1940 года об оккупации Финляндии, военное руководство Советского Союза посчитало необходимым обеспечить быструю оккупацию Финляндии, даже предъявляя требования в нарушение договора.

При практическом осуществлении транзитных перевозок возникла масса трений. С великодержавным высокомерием, Советский Союз брал на себя право все ограничивающие трафик факторы трактовать в свою пользу, а объективные и разумные предложения финнов – как провокационные. Финляндия была вфнуждена подчиняться требованиям Советского Союза и, одновременно с этим, видя угрожающие военные приготовления Советского Союза, всеми возможными средствами укреплять свои вооруженные силы и их техническое оснащение. С этой целью, начиная с лета 1940 года, непрерывно велись обширные работы по строительству линии Сальпа.

Усиление военно-политического значения Севера также можно было заметить летом 1940 года. Уже в июне, правительство Швеции было вынуждено разрешить транспортировку немецких войск между Германией и Норвегией по т. н. Внутренней железной дороге. В рамках этого договора, получившего небольшой международный интерес, вооруженные силы Германии осуществили переброску по шведским железным дорогам более 200 000 солдат.

Транзитный договор между Германией и Финляндией

Несмотря на Московский мирный договор, военно-политический интерес великих держав, прежде всего Германии и Советского Союза, к территории Финляндии превратился летом 1940 года в арену интенсивной защиты собственных интересов. Даже Англия (Черчилль) внимательно следила за развитием событий во всей Скандинавии. У Маннергейма несколько раз была причина полагать, что Черчилль и Сталин вообще не собирались отказываться от своего изначального стратегического договора о тройственном союзе (15 октября 1939 года). По-прежнему планировалось открытие новых фронтов против Германии.

Благодаря своему географическому положению, территория Финляндии представляла Германии самые благоприятные условия для осуществления «Операции Барбаросса три». Германскому военному руководству было также ясно, что без обширной помощи в вооружении и других военных материалах Финляндия не может вывести свои вооруженные силы на уровень, достаточный для эффективного отражения возможного нападения Красной армии.

Таким образом было ясно, что продолжение сохранения военного статус кво на севере отвечало бы интересам Германии, не говоря уже о положении для начала «Операции Барбаросса». Со своей стороны, для Финляндии, в одиночестве вынесшей ожесточенные сражения зимней войны и подвергавшейся непрекращавшимся угрозам со стороны Советского Союза, любое обстоятельство, укреплявшее её обороноспособность, были более чем желанными.

Одним обстоятельством, которое озадачило финнов, было внешне видимые политические действия и даже нарочитое придерживание договора Молотова/Риббентропа, в то время, как одновременно с этим военное руководство «между строчек» давало финнам понять, что возникновение военного конфликта между Германией и Советским Союзом было более чем возможно. Было даже ощущение боязни, что Финляндия станет объектом переговоров между Советским Союзом и Германией.

Переговоры, на которых Геринг получил полномочия начать поставки вооружения в Финляндию, закончились 14 августа 1940 года. Уже тогда германское руководство знало о требовании Советского Союза к Финляндии о разрешении транспортировки военных грузов по железной дороге из Ленинграда на базу Ханко. Реакция Германии опять очень быстрая.

Уже 17 августа 1940 года, специальный агент Геринга, полковник Д. Вельченс прибывает в Финляндию и на следующий день встречается с маршалом Маннергеймом. Задачей Вильченса является сделать два предложения от руководства Германии:

1. Германия согласна на поставки в Финляндию вооружения и материалов, а также возвращение ей закупленного ею ранее у западных держав, но изъятого немцами в норвежских портах вооружения.

2. Германия просит Финляндию разрешения о транспортировке некоторого зенитного и другого оснащения для технического обслуживания и военных материалов кораблями в один из портов Ботнического залива, железной дорогой в Рованиеми и далее, автодорогой в Киркенэс в Норвегии.

Согласно позднее данному маршалом отчету, просьба о транзитном транспорте не являлась условием для поставки вооружений.

Отклонение немецкого предложения казалось неуместныи, особенно в части поставок вооружения. Не стоило медлить в вопросах, несущих хоть и маленькое, но все же облегчение перед агрессивным давлением Советского Союза, тяжелым бременем лежавшим на Финляндии. Маннергейм и финское правительство отвечают положительно на оба предложения.

28 августа – 2 сентября Маннергейм посылает генерала П. Тавлвела и полковника Стевена, вместе с майором Нурдстрёмом для переговоров о деталях договора. Договор подписывается 12 сентября 1940 года полковником Стевеном, также в основном и осуществлявшим последующее практическое руководство по претворению его в жизнь.

Меры, принятые в связи с договором между Германией и военным руководством Финляндии, как и следовало ожидать, опережали принятие политических решений. Сам характер вопроса требует, однако, политического согласия финского правительства. Со стороны финского военного руководства не было никакого желания избежать этого. Тем временем, временной порядок решения вопроса формировался согласно текущим обстоятельствам.

После представления министром иностранных дел Виттингом, договор утверждается правительством 24 ментября 1940 года.

Однако наиболее важной причиной задержки принятия решения было требование немецкого министерства иностранных дел и подчиненных ему инстанций найти естественные и мотивированные объяснения для своего союзника, Советского Союза, возможная реакция которого на этот договор была бы очень бурной.

Для немедленного принятия политических решений было характерно то, что первые морские транспорты по техническому договору прибыли в порт Васа уже 22 сентября 1940 года и, по причине недостатка информации, вызвали путаницу у местных властей. Об этом также стало известно русским.

Генерал Талвела, «герой зимней войны при боях в Толмайэрви», был доверенным лицом маршала и президента в контактах с немецким военным руководством. Как мы отмечали ранее, маршал посылал его с первым заданием в Берлин в мае 1940 года, с целью начать переговоры по вопросу приобретения военной техники.

Помимо описанной выше поездки на переговоры в августе-сентябре, Талвела сделал еще три поездки до конца года. Целью по-прежнему были дискуссии об осуществлении поставок оружия вооруженным силам. Талвела, обычно останавливавшийся в Берлине на одну-две недели, вел также дискуссии о о безопасности и общей политике. У него также была возможность встретиться с Герингом 18 и 19 декабря.

В своих рапортах, Тылвела дополнил и подтвердил информацию, полученную маршалом и президентом по другим каналам.

Рассуждение 3: различия транзитных договоров

Чтобы гарантированно получить запрошенное оружие, не нарушая военно-политический баланс в своем регионе, Финляндия решительно приняла запрос немецкого руководства о транзитных перевозках. По своему содержанию, договор был, прежде всего, довольно скромным. Затребованный Советским Союзом договор о транспортировке советстких войск на базу Ханко, подписанный как «диктат принуждения» 6 сентября, был, по мнению Финляндии, намного опаснее. Как мы констатировали ранее, уже в июне 1940 года Швеция согласилась на транспортировку немецких войск через свою территорию.

Как потом оказалось, финский договор весны 1940 года был во многих отношениях намного более чувствительным. После окончания войня (в связи с начатым по требованию Советского Союза и поддержанного западными державами суда 1945–1946 годов над ответственными за развязывание войны) этот договор безжалостно использовался в качестве обвинительного пункта против политического руководства Финляндии за втягивание страны, на стороне Германии, в агрессивную войну против Советского Союза.

Чем же по значению этот выданный Финляндией немцам транзитный договор так существенно отличался от выдачи такого же, но значительно более опасного транзита вооруженных сил Красной армии?

Возможно, самая важная причина этого впервые раскрылась летом 1941 года. Военное руководство Германии одновременно использовало вышеназванный договор для подготовки транспортных маршрутов с промежуточными станциями на севере финской территории. Эти подготовки были частью плана отражения возможных атак Советского Союза и одновременно, при необходимости, для нанесения ударов по Мурманской железной дороге. Это стало возможным благодаря подписанному 22 ноября 1940 года так называемому расширенному договору, по которому Финляндия разрешала транспортировку неограниченных по численности немецких войск из Северной Норвегии в Германию и обратно.

Что касается установленных позднее промежуточных станций, то они были нужны, учитывая большие расстояния и необходимость поддержания связи.

Желание после войны, по инициативе Советского Союза и западных держав, придать выданному Германии праву на транзит значение «международной угрозы» в конце концов выдает желание победителей скрыть и засекретить свои собственные тайные договоры и планы. Одновременно с этим, это выражение бесчувственного и безразличного отношения к стремлению маленькой страны в попытке сохранить свою независимость в начатой самими великими державами большой войне.

Реакции в Москве и Лондоне

23 сентября 1940 года Министерство иностранных дел Финляндии информирует послов Советского Союза, Англии и Швеции в Хельсинки о предоставленном Германии праве на транзит.

Посол Советского Союза Иван Зотов был удивлен таким поворотом дел и спросил министра иностранных дел, не предъявляли ли немцы ультиматум.

Тем временем, ещё 21 сентября 1940 года Молотов в Кремле, через посла Германии, получил бюллетень Риббентропа, в котором министр иностранных дел Германии особенно уклончиво мотивировал цели транзитного договора. Еще одной личностью, попавшей «на допрос» к Молотову, был советник посла фон Типпельскирх, которого в жестком тоне спросили о деталях договора между Финляндией и Германией и, прежде всего о том, как они увязываются с положениями действующего между странами договора Молотва/Риббентропа, по которым, кроме прочего, Финляндия относится к сфере интересов Советского Союза.

Уже 4 октября 1940 года фон Типпельскирх должен предоставить Молотову новый отчет, еще более крепкий и еще более подозрительный. Посол Германии в Москве фон дер Шуленбург должен не позднее 17 октября 1940 года сделать заявление по вопросу с обширными комментариями Риббентропа. В этой связи, Риббентроп приглашает Молотова в Берлин для обсуждения важных для обеих народов вопросов будущего.

Подозрительность Москвы в отношении прохода немцев в Норвегию через территорию Финляндии была очень понятна. Из этого было ясно видно, что и в будущем Германия будет придерживаться своего, данного Финляндии, обещания вмешаться в ситуацию при попытке Советского Союза оккупировать страну. Сталин и Молотов опять посчитали это нарушением М/Р-договора, которое, наряду с событиями в Румынии, вызвало у советского руководства самые страшные подозрения о немерениях Германии. (По просьбе Румынии, после предъявления ей Красной армией ультимативных требований об оккупации Бессарабии и Буковины, Германия послала в Румынию свои «специальные войска». В действительности, эти войска были первой контрмерой немецкого военного руководства по предотвращению доступа Красной армии к важным нефтяным источникам и одновременного занятия ими благоприятного исходного положения для создания южного фронта «S».)[48]48
  Источник: Гитлер/Маннергейм, магнитофонная запись 4 июля 1942 года


[Закрыть]

Советская внешнеполитическая стратегия была по-прежнему направлена на то, чтобы выиграть время, время и опять время. Красная армия и военная промышленность страны были все ещё недостаточно сильными, несмотря на то, что все ресурсы советского общества были направлены на повышение их мощности. Поэтому, было важно строго придерживаться М/Р-договора и укреплять достигнутое военно-политическое положение, с прицелом на будущее ис тем, чтобы в нужный момент подключиться к операциям своих тайных союзников (Англии, Франции и США) против Германии.

Рассуждение 4: 22 июня 1998 года – Безыменский

Разрешенный немцам проход, не только по территории Финляндии, но и по шведским железным дорогам – нарушил ли серьезно планы Черчилля и Сталина по возобновлению операции на севере – высадке в Норвегии и атаке Красной армии против Финляндии и северной Швеции? Так, как предполагал маршал Маннергейм, оно скорее всего и было.

Отказались ли они в конце концов от проведения своей операции, так как знали о наличии крупной немецкой группировки в Норвегии и о том, что в случае начала операции, финское и шведские войска могли объединиться с немецкими для отражение нападения Советского Союза и западных держав?

Реакция в Англии

Посол Великобритании в Хельсинки Сэр Гордон Верекер получает 23 сентября 1940 года информацию о заключенном соглашении. Как он считает, по этому вопросу Англия должна передать правительству Финляндии ноту протеста. Верекер говорил голосом Черчилля. Уже 26 сентября 1940 года нота протеста была передана. В ней Англия заявляла:

– Транзитный договор противоречит нейтралитету Финляндии

– Его нельзя сравнивать с данным Советскому Союзу разрешением о транспортировке войск по железной дороге в Ханко, так как это разрешение является частью Московского-договора

– Договор также нельзя сравнивать с выданным Швецией разрешением о транспортировке немецких войск через её территорию в Норвегию.

Конечно же, эти английские утверждения соответственно «приукрашены», чтобы вписываться в ситуацию и поэтому совершенно несостоятельны. Одновременно с этим, они явно показывают значение Советского Союза и Сталина, как секретных партнеров по союзу и в этой связи – холодное безразличие по отношению к Финляндии.

Даже обещание немцев передать захваченное ими многочисленное вооружение, закупленное Финляндией на западе, было для Англии неприемлемым. С помощью протестов, Финляндии объяснялось, что так как она заключила мир с Советским Союзом, ей уже были не нужны закупленные ею и находящиеся во владении немцев вооружения, которые следовало бы как можно быстрее вернуть поставщику!

Из документов папки С-32 следует, что Маннергейм считал важным внести ясность в этот вопрос. При посредничестве премьер-министра Швеции западным державам было выдана «морская декларация» с обещанием, что «финны не будут использовать оружие против них, или кого-либо другого, если только в случае нарушения договора финны не будут вынуждены это сделать».