Текст книги "Перри Мейсон: Дело о нанятой брюнетке. Дело о неосторожном котенке"

Глава 8

Всю дорогу Дрейк молчал. Добравшись до цели, они медленно проехали мимо дома, изучая ситуацию. На небольшом расстоянии друг от друга стояли две машины, в каждой из которых сидело по двое мужчин. Оба автомобиля стояли так, чтобы пассажиры могли наблюдать за входом в дом. Незнакомцы были упитанными, с широкими плечами и развитыми мышцами. Посмотрев на них, Мейсон не решился проехать мимо здания еще один раз.

– Как тебе все это нравится, Пол?

– Ничего у тебя не выйдет, – ответил детектив. – Они держат дом под наблюдением.

– Но они, конечно, не знают Кору Фельтон.

– Я не стал бы это утверждать с уверенностью. Наверняка полицейские разговаривали с управляющим многоквартирным домом и отлично знают, где живет твоя клиентка и с кем. Они получили описание Коры Фельтон и вполне могли отвезти ее в Управление. Не для предъявления обвинения – они просто не хотят, чтобы кто-нибудь сидел в квартире и отвечал на звонки.

– Я тоже так думаю, – согласился Мейсон. – Черт побери, терпеть не могу проигрывать. Все равно как бросить ягненка на съедение волкам. Давай пораскинем мозгами, Пол. Ведь существует возможность, что женщины не наскребли или пожалели денег на такси. Где здесь ближайшая трамвайная остановка?

– В трех кварталах отсюда.

– В какой стороне?

– Поезжай прямо по этой улице.

Мейсон быстро доехал до трамвайной линии, свернул к тротуару, остановил машину, выключил двигатель и погасил фары.

– Это наш единственный шанс, Пол. Не видишь нигде полицейских?

– Ни одного не заметил. Они оставили засаду около дома, посчитав, что этого вполне достаточно.

– В это время трамваи ходят примерно раз в пятнадцать, а то и двадцать минут, – задумчиво произнес Мейсон. – Если они сели в трамвай около нашего здания, то должны подъехать именно сейчас.

– Слушай, Перри, что ты собираешься делать, если они появятся?

– Поговорю с ними, – коротко ответил Мейсон.

– А потом отвезешь в полицию?

– Над этим я еще не думал.

– Подожди минутку, – сказал Дрейк. – Я ведь тебе сообщил, что полиция узнала про Адель Винтерс.

– Ну и?

– Ты прекрасно понимаешь, что это означает. Она убила Хайнса. Это могло быть самообороной… а могло и не быть. Но она наверняка его убила и пыталась выкрутиться при помощи лжи. А Ева Мартелл замешана в этом деле вместе с Адель Винтерс.

– Ну и?

– Ты хочешь помочь ей, зная, что полиция ищет ее по обвинению в убийстве, а это ставит тебя в положение соучастника после события преступления. Я не хочу быть замешанным в такого рода дела…

– Решай, Пол, – пожал плечами Мейсон. – Как раз подъезжает трамвай.

– Я уже решил. Если у тебя есть желание прятать ее от полиции, я выхожу из игры.

Трамвай был виден уже совершенно отчетливо.

– Ты наверняка сможешь поймать такси, – сказал Мейсон.

– Не имеет значения. Я смываюсь. Вижу в трамвае двух женщин, которые собираются выходить. Спокойной ночи, Перри.

– Спокойной ночи, Пол, – откликнулся Мейсон и добавил тихо: – Смотри, чтобы полиция не поймала тебя здесь, вблизи от засады…

– Ради бога, Перри, – остановился Дрейк. – Перестань так по-идиотски рисковать головой. Поговори с ней и дай знать полиции. Ведь рано или поздно полицейские ее все равно найдут.

– Наверное, я последую твоему совету.

– Обещаешь?

– Нет.

– Почему?

– Я могу изменить свое мнение после того, как выслушаю их. Вон они, Пол.

– Уже ухожу, – сказал Дрейк. – Пожалуй, сяду в этот же трамвай, чтобы оказаться подальше отсюда.

Он побежал к трамваю. Мейсон зажег фары, развернулся и в тот момент, когда женщины проходили мимо автомобиля, открыл дверцу.

– Добрый вечер, Ева, – сказал он. – Вы с миссис Винтерс?

– Кого мы видим! – услышал он голос Коры Фельтон.

– При таком освещении я разглядел только два силуэта, – рассмеялся адвокат. – Может, вас подвезти?

– Мы живем совсем рядом отсюда, всего в трех кварталах, но нам будет приятно.

– Я хотел бы поговорить с вами до того, как вы пойдете домой. У вас там гости.

– Кто еще? – спросила Ева Мартелл.

– Полиция.

– Но они с нами уже разговаривали. По крайней мере, со мной.

– Хотят поговорить еще раз.

– О боже, ведь я сказала им все, что знаю.

– Где Адель Винтерс?

– Поехала к себе.

– На трамвае?

– Нет, это я пересела. Такси, которое мы поймали у вашего офиса, повезло тетку Адель прямо домой.

– Это означает, что она оказалась дома раньше вас.

– Я еще десять минут стояла на трамвайной остановке.

– А где были вы? – обратился Мейсон к Коре Фельтон.

– Я ходила в кино и совершенно случайно встретилась с Евой в трамвае. Когда она рассказала мне, что произошло, я была потрясена.

– Мне будет спокойнее, если мы поедем покататься на время нашего разговора, причем подальше от вашего дома. Там ждет полиция. Нам нужно кое-что обсудить.

– Что мы должны обсуждать? Что все это означает? – с тревогой спросила Ева. – Я думала, что все уже позади.

Мейсон вел машину, постоянно посматривая в зеркальце заднего вида.

– Вы сказали полиции, что провели весь день с Адель Винтерс?

– Да.

– Почему вы это сказали?

– Потому что это правда.

– Вы подписали эти свои показания?

– Да.

– Вы давали показания под присягой?

– Да, я принимала присягу.

– Я не из полиции, я ваш адвокат, и мне вы должны говорить правду. Вы действительно были с ней целый день?

– Да.

– Вплоть до минуты?

– Ну, практически…

– Меня интересуют факты, – жестко сказал Мейсон. – «Практически» не подходит. Расскажите мне, как все происходило на самом деле.

– Ну, было несколько таких моментов, когда она не находилась в поле моего зрения, например, в отеле, когда она пошла в туалет.

– Расставались ли вы с ней хоть ненадолго до того, как отправились в отель? Пока еще оставались в квартире Хелен Ридли, в том доме?

– Да, но… какое это имеет значение?

– Один Бог знает, почему я трачу на вас время, – нетерпеливо воскликнул Мейсон. – Неужели из вас нужно вытаскивать правду клещами? Точно расскажите мне, что произошло.

– Конечно, это ничего не меняет, но когда мы вышли из квартиры и спустились в холл, то остановились у телефона-автомата, чтобы позвонить. Там находится телефонная будка. Через минуту тетка Адель вдруг вспомнила, что оставила что-то в квартире, и решила подняться наверх, чтобы забрать.

– Что это было?

– Она сказала мне об этом уже в отеле. Это был ее револьвер. По ее словам, она положила его в ящик комода, а потом достала и по рассеянности оставила на комоде, а должна была спрятать в сумку и… ну, просто забыла. Тетка Адель, естественно, не хотела его там оставлять. Поэтому я подождала внизу, в холле, а она взяла ключ и быстро вернулась в квартиру. Конечно, после того как она заявила вам, что у нее никогда не было револьвера, я не знаю, что и думать.

– Как получилось, что вы не сказали об этом в полиции?

– Разве это не очевидно? Когда мы вернулись и увидели Хайнса с пулей в голове, тетка Адель решила, что единственный вариант для нас – это все рассказать вам. А вы велели уведомить полицию. А потом тетка Адель пришла к выводу, что не стоит осложнять положение, рассказывая о том, как она забыла что-то в квартире.

– И тогда она сказала вам, что эта забытая вещь – револьвер?

– Не тогда. Она сказала мне об этом в отеле.

– Сколько было времени, когда она вернулась наверх?

– Около двух. Она вернулась как раз перед тем, как мы ушли из дома. Может, десять минут третьего. Я посмотрела на часы, когда выходила из лифта: без пяти два. Мы находились в холле десять-пятнадцать минут. Вероятно, тетка Адель пошла наверх в одну-две минуты третьего.

– Это очень важно. Где вы находились? – спросил Мейсон.

– Когда тетка Адель пошла наверх? – переспросила девушка.

– Да.

– В холле.

– Вы уверены?

– Да.

– Не снаружи, где вас могли видеть детективы, которые за вами следили?

– Нет. Я ждала внутри, в холле, и читала объявления о скачках.

– Как долго миссис Винтерс отсутствовала?

– О, совсем недолго.

– Вы могли бы сказать точнее?

– Пять минут, от силы шесть.

– Но подъем на лифте, заход в квартиру и спуск вниз не могли занять у нее столько времени.

– Очевидно все-таки заняли. Ведь она не могла больше никуда пойти. А почему вы задаете мне эти вопросы?

– У Адель Винтерс был револьвер и именно из него убит Хайнс.

– Вы в этом уверены? – растерянно спросила девушка.

– Уверен. Полиция еще не давала официальную информацию, но они нашли револьвер миссис Винтерс.

– Где?

– Там, где она спрятала оружие, – в мусорном бачке у отеля «Лоренцо». И то, как она прятала, видели.

– И пуля была выпущена именно из этого револьвера? Но это же невозможно!

– Хотя миссис Винтерс и купила новые патроны, она еще не успела перезарядить оружие. Револьвер был заряжен патронами старого образца, которые легко опознать, и пуля в черепе Роберта Хайнса оказалась именно того типа, что и остальные в найденном револьвере.

– Но это совершенно невероятно!

– Посмотрим, что скажет на этот счет сама миссис Винтерс, – вздохнул адвокат. – Вы поверили ей, когда она заявила, что у нее никогда не было оружия, что все это блеф?

– Нет, не поверила. Это особенность тетки Адель. Иногда к тому, что она говорит, требуется относиться скептически. Это вовсе не значит, что она обманывает сознательно, – это трудно объяснить. Видите ли, она долгие годы работала сиделкой и часто ухаживала за безнадежно больными людьми. Там она научилась лгать – убеждая их в том, что они обязательно выздоровеют. А когда занималась каким-нибудь нервнобольным, то лгала, потому что не хотела, чтобы пациент огорчался и волновался. Говорила вещи, которые помогали пациенту чувствовать себя лучше. Если бы вы посмотрели на тетку Адель в этом свете, то все бы поняли.

– Иначе говоря, она – лгунья.

– Ну, если хотите, то можете называть ее так. Она старается избежать трудностей, обходя факты.

– И вы уверены, что она лгала, когда говорила, что у нее не было оружия?

– Мне всегда казалось, что у нее было оружие.

– А если предположить, что она лгала, говоря о том, что произошло в квартире?

– Нет, это совсем не похоже на нее. Не могли бы вы поговорить с теткой Адель еще раз?

– Предполагаю, что полиция поджидала ее у квартиры.

– Мы могли бы поехать туда и проверить.

– Бесполезная трата бензина, но проверить необходимо, – согласился Мейсон. – Показывайте дорогу. Как мне кажется, самое главное сейчас – это оправдать вас.

– Что вы хотите сказать?

– Вы заявили полиции, что находились с теткой Адель все время. А раз Роберт Хайнс убит из ее оружия, то вы должны были присутствовать при выстреле – и, таким образом, попадаете в неприятное положение. Полиция ожидает вас у квартиры. Вас обвинят в соучастии. Я хотел бы для начала вытащить вас. Потом посмотрим, что можно будет сделать для тетки Адель.

– Но сначала проверим, у себя ли она?

– Да, – ответил Мейсон.

– И каким образом?

– Подъедем поближе и пошлем Кору на разведку.

– Хорошо, – сказала Ева. – Езжайте прямо по этой улице.

Мейсон с двумя девушками подъехал к дому, в котором жила Адель Винтерс. Это был обычный четырехэтажный дом в получасе езды трамваем от центра города.

Небольшая толпа зевак рассказала обо всем, едва Кора Фельтон успела вылезти из машины и смешаться с ними, чтобы выяснить, что произошло. Через пять минут девушка снова была в машине.

– Ее арестовали? – спросил Мейсон.

Кора кивнула.

– Ее взяли в тот момент, когда она входила в квартиру. Забросали градом вопросов, и тетка Адель совершенно растерялась. Полицейские показали ей револьвер и спросили, чей он. Она призналась, что ее. Это все, что знают люди у дома. Полицейские посадили тетку Адель в машину и увезли.

– Хорошо, – сказал Мейсон и повернулся к Еве: – Я собираюсь вести рискованную игру. Устрою вас сегодня где-нибудь, где вы будете недоступны для полиции, а завтра я начну переговоры с окружным прокурором.

– А почему я не могу сегодня сказать полиции то, что только что рассказала вам? – спросила Ева.

Мейсон покачал головой.

– Я должен получить от полиции заверения, что вас не тронут. И мне будет трудно торговаться, если мне нечего будет предложить им.

Глава 9

Гарри Гуллинг, которого считали серым кардиналом в ведомстве окружного прокурора, редко появлялся в суде. Его имя лишь изредка можно было увидеть в газетах. Но посвященные знали, что Гамильтон Бергер полагается на Гуллинга в случаях, когда нужно принять важное решение. Те, кто ориентировался в скрытых течениях внутри прокуратуры, никогда не предлагали сделку Бергеру, предварительно не обсудив вопрос с Гуллингом и не обеспечив себе его поддержку.

В девять сорок пять Мейсона пригласили в кабинет Гуллинга. Мужчины пожали друг другу руки, и адвокат сел напротив хозяина кабинета. Высокий и худой Гуллинг умел держать людей в напряжении, глядя на них холодными глазами и не моргая.

– Я представляю интересы Евы Мартелл, которая жила в квартире Хелен Ридли с женщиной по имени Адель Винтерс, – начал Мейсон. – Мне известно, что вы задержали миссис Винтерс по обвинению в убийстве.

Гарри Гуллинг не пошевелился, его голубые глаза со зрачками-точками казались ледяными. Он молчал, ожидая от адвоката продолжения.

– Думаю, моя клиентка может быть полезна вам в этом деле, – заявил Мейсон.

– Каким образом?

– Возможно, вам пригодятся ее показания. Учтите: я говорю «возможно».

– Для чего?

– Предположим, что, обдумав все происшедшее вчера, она вспомнила, что не находилась рядом с Адель Винтерс все время. Я предполагаю, что вам уже известны материалы дела.

– Я только что закончил допрос миссис Винтерс, а на моем столе лежат отчеты сотрудниов полиции.

– Отлично, – улыбнулся адвокат. – Значит, нам легче будет разговаривать. Ева Мартелл – молодая женщина, зарабатывающая на жизнь маленькими случайными ролями, иногда она подрабатывает манекенщицей. Она никогда в жизни не сталкивалась ни с чем подобным. Адель Винтерс – старая подруга семьи Евы и производит впечатление сильной личности. Установление ее виновности в убийстве – ваше дело. Но у вас есть орудие убийства, и, насколько мне известно, установлено, что оно принадлежит Адель Винтерс. На основании вчерашних показаний Евы Мартелл вы не сможете добиться обвинительного приговора, потому что не сможете доказать, что у Адель Винтерс была возможность совершить убийство. Признаю: моя клиентка вчера должна была более ответственно подойти к своим показаниям. Может, она пыталась защитить Адель Винтерс. Может, у нее просто слегка перепутались в памяти все события. Можно сказать, что, взволнованная происшедшим, она даже не подумала о тех непродолжительных эпизодах, когда расставалась с Адель Винтерс.

Гуллинг не отводил взгляда от лица Мейсона.

– Где сейчас находится ваша клиентка?

– Она может явиться в ближайшее время, если это необходимо.

– Полиция ищет ее.

– Она с радостью поможет полиции.

– А чего хотите вы?

– Расставим все точки над i, – предложил Мейсон. – Я знаю, что Ева Мартелл подписала показания, сделанные под присягой. Если окажется, что эти показания содержат не слишком точное описание событий, то я хочу получить заверения, что из этого не будет сделано далеко идущих выводов.

– Ради этого вы и пришли ко мне?

– Да.

– И именно поэтому вы прячете свою клиентку вместо того, чтобы привести ее и посоветовать, чтобы она сказала: «Извините, я ошиблась».

– Да, поэтому, – сказал со злостью Мейсон. – А вы что, собственно, думали? Что я подставлю себя под удар?

– Вы именно это и сделали.

– Чепуха! – воскликнул Мейсон.

– Адель Винтерс виновна в хладнокровно совершенном убийстве. Мы можем это доказать. Ваша клиентка – соучастница после события преступления, а возможно, и до события преступления.

– Если моя клиентка не выйдет и не признается, что совершила ошибку, а будет сидеть тихо, что вы тогда сможете сделать?

– Вы задали вопрос, и я на него отвечу, – спокойно сказал Гуллинг. – У Адель Винтерс был револьвер тридцать второго калибра, заряженный очень своеобразными пулями. Этот револьвер был у нее до двух часов двадцати минут вчерашнего дня, когда она выбросила его в мусорный бачок у отеля «Лоренцо». Около двух часов Роберта Хайнса убили пулей, выпущенной из этого оружия, – пулей, которая идеально подходит к гильзе, оставшейся в револьвере, и имеет другие характерные особенности, точно соответствующие пуле, которую получил эксперт, стрелявший из этого оружия при проведении баллистической экспертизы. Ева Мартелл показала под присягой, что ни на минуту не расставалась с Адель Винтерс. А раз так, то мы осудим их обеих. И я скажу вам, мистер Мейсон, кое-что еще. Когда полиция вчера вечером арестовала Адель Винтерс, надзирательница осмотрела ее одежду и забрала личные вещи. Как вы думаете, что она при этом нашла?

– Не думаю, чтобы какая-нибудь вещь, найденная при ней, могла иметь существенное значение, – сказал Мейсон, стараясь сохранять непроницаемое выражение лица.

– Вы действительно так думаете? – с холодной иронией спросил Гуллинг. – Ну что ж, может, вы перемените мнение, когда я скажу, что у нее нашли бумажник Роберта Доувера Хайнса с его документами, водительскими правами и тремя тысячами долларов в крупных банкнотах. Это прекрасный мотив для убийства. А когда ваша милая, невинная подруга-актриса сядет на скамью подсудимых и под присягой заявит, что постоянно находилась с Адель Винтерс, то вместе с ней получит обвинение в убийстве. А если она изменит показание, то ей будет предъявлено обвинение в даче ложных показаний. Мне надоели люди, которые пытаются обвести нас вокруг пальца. И скажу вам еще кое-что, мистер Мейсон. Еву Мартелл разыскивает полиция. У них есть ордер на арест. Сейчас она скрывается от правосудия. Если вы ее прячете, то вы – соучастник, и прекрасно знаете, что это означает. Даю вам время до полудня на то, чтобы Ева Мартелл явилась в полицию. В противном случае мы примем меры против вас. Думаю, это все, что я могу сообщить вам по этому делу. До свидания, мистер Мейсон.

Глава 10

Мейсон сидел перед тяжелой сеткой, разделяющей на две части комнату для свиданий в тюрьме. С другой стороны на него смотрела Адель Винтерс.

– Миссис Винтерс, я собираюсь открыть вам свои карты, – заговорил адвокат. – Я пытался помочь Еве Мартелл и сначала думал, что это будет несложно. Теперь я вижу, что это как раз очень сложно.

– Почему?

– Из-за того, что сделали вы, в частности, из-за бумажника Хайнса, найденного у вас. Полиция предполагает, что вы и Ева преднамеренно убили Хайнса, чтобы заполучить его деньги.

– Это абсурд!

– У полиции есть очень сильные аргументы.

– Ева совершенно не виновна. Но я вляпалась и знаю об этом.

– Похоже, что вы втянули и Еву.

– Я не хотела этого. Я люблю эту девушку как родную дочь. Вы будете меня защищать, мистер Мейсон?

– Скорее всего нет. Я здесь только потому, что заявил администрации тюрьмы, будто должен поговорить с вами как адвокат, чтобы решить, браться ли мне за ваше дело. В некотором роде это правда. Но на самом деле я хочу знать, как выглядит ситуация, чтобы защищать Еву Мартелл.

– Хорошо, я расскажу вам, как все происходило. Когда вы предупредили меня об опасности ношения оружия без разрешения, я сделала вид, будто не обратила на это внимания. Но на самом деле я была очень взволнована. Я отдавала себе отчет в том, что это может привести к неприятностям. А насколько я знаю, есть такой закон, что если во время совершения преступления у подозреваемого имелось оружие, то на условное наказание и рассчитывать нечего – придется надолго прописаться в тюрьме.

– Это действительно так.

– Поэтому я решила избавиться от оружия. Вернувшись от вас, я сразу же вынула револьвер из сумочки. Спрятала его в ящик комода. Позже, когда мы собрались уйти оттуда, я вынула револьвер из ящика и положила его на комод. Но, забрав вещи и уходя из квартиры в страшной спешке, я забыла о нем. Внизу, в холле, я несколько раз звонила мистеру Хайнсу, но безрезультатно. Я позвонила и вам, но номер был занят. Тогда я вдруг вспомнила о револьвере и сказала Еве, чтобы она подождала, потому что я кое-что оставила в квартире и должна быстро вернуться наверх.

– Сколько было времени?

– Пожалуй, часа два, может, самое начало третьего.

– И что вы сделали?

– Я поднялась на лифте, прошла по коридору и открыла дверь в квартиру. Револьвер лежал на комоде. Тогда я не заметила ничего странного, но потом, когда восстанавливала события дня в памяти, то вспомнила, что, когда я оставляла револьвер, ствол был направлен к стене, а когда забирала, дуло смотрело прямо на меня. Дверь в спальню была закрыта. Я не открывала ее – к счастью. Убийца должен был находиться в то время там. Я взяла револьвер, повернулась к дверям и тогда увидела бумажник, лежавший на полу недалеко от двери в спальню. Клянусь вам: я только удостоверилась, что это бумажник Хайнса, и сунула его под блузку. Я хотела отдать ему бумажник при первой же встрече и думала тогда, что это будет очень скоро. Я вышла из квартиры, спустилась в холл, мы вместе с Евой поймали такси и поехали в отель «Лоренцо». Мы ехали не больше пяти минут. В туалете я открыла сумочку, чтобы достать пудреницу, и почувствовала характерный запах пороха. Я осмотрела револьвер и увидела, что одной пули нет. Я понюхала барабан. Да, это был запах пороха. Я решила избавиться от револьвера, пошла к мусорным бачкам и выбросила его. Это все. Это истинная правда – до последнего слова.

– Я хотел бы верить в то, что вы рассказали, – ответил Мейсон. – Очень хочу верить в то, что вы невиновны. Но ваша история не выглядит убедительной даже для меня. И я не представляю, что присяжные в нее поверят.

– Ох, я ведь могу ее улучшить, мистер Мейсон, если только у меня будет немного времени, – заверила она его.

– Это значит, что вы намереваетесь изменить свою версию?

– Конечно – чтобы она звучала более правдоподобно.

– Не обращая внимания на факты?

– Факты ничего не значат, – фыркнула Адель Винтерс. – Правда часто бывает не слишком убедительной. А у меня есть талант придумывать истории. Вам я рассказала истинную правду, но не собираюсь повторять ее никому другому.

– Вы хотите, чтобы я поверил в то, что между вашим первым выходом из квартиры и возвращением наверх Хайнс и убийца вошли в спальню так, что вы их не заметили? Что неизвестный застрелил Хайнса из вашего револьвера, который он взял с комода, а потом положил его на место, вынул бумажник Хайнса и бросил его на пол, и ему пришлось спрятаться в спальне из-за вашего неожиданного возвращения?

– Да, так это и должно было произойти.

Мейсон внимательно посмотрел на нее.

– Вы хотите сказать, – продолжал он, – что убийца для правдоподобности взял бумажник с более чем тремя тысячами долларов и бросил его на пол, чтобы вы могли его подобрать?

– Вы мне не верите, мистер Мейсон?

– Не верю.

– Но это было именно так. Жизнью клянусь. Я говорю правду.

– Как вы думаете, каким образом Хайнс вошел в квартиру так, что вы его не видели?

– Не знаю. – Помолчав минуту, она добавила: – Он должен был как-то войти. Если его застрелили из моего револьвера, то он должен был быть там до того, как я покинула дом, независимо от того, кто его застрелил. Ведь его тело находилось там, в спальне.

– Конечно, там, – согласился Мейсон. Потом вдруг спросил: – А что с тем номером телефона, который Хайнс вам дал? Он говорил, где находится этот телефон?

– Нет.

– А когда вы звонили в холле, может быть, вы или Ева видели, как кто-то входил в дом?

– Нет, никто не входил, пока мы там находились.

– Есть только один способ объяснить эти факты, чтобы ваш рассказ не казался слишком неправдоподобным. Я изучу вашу гипотезу, – пообещал адвокат.

– Какую гипотезу?

– Что Хайнс жил в другой квартире в том же здании, и что у него там был телефон.

– Да! Конечно, так и было! Это должно было быть так. Это увеличило бы мои шансы, правда?

Мейсон посмотрел на нее и спросил:

– Вы уверены, что сказали мне правду?

– Да, я сказала вам правду, мистер Мейсон, – серьезно ответила она и добавила: – Но я не дала бы за нее и ломаного гроша.