Текст книги "Перри Мейсон: Дело о рисковой вдове. Дело о сумочке вымогательницы"

– Что там с Дунканом? – спросил Мейсон. – Он что-то сказал про ваше увольнение?

Маннинг покачал головой и заговорил:

– В какой-то мере я чувствую себя предателем по отношению к Дункану. Он повел себя со мной совершенно нормально, не пытался свести счеты. Я принимал сторону Гриба, а тут Дункан позвал меня к себе в кабинет, сказал, что не имеет ничего против меня, понимает, в каком я оказался положении, и что действовать по-другому я просто не мог. Очень было мило с его стороны. Он сказал, что я могу остаться работать в казино, как и раньше.

– Тогда, возможно, вы предпочтете казино, а не работу у Дрейка, – заметил Мейсон, бросая предупредительный взгляд на детектива.

– Нет, – покачал головой Маннинг. – Я думаю, что работа у мистера Дрейка дает мне какие-то перспективы в будущем. А Дункана я боюсь. Я не могу ему доверять.

– Что вы имеете в виду? – уточнил Мейсон. – Вы думаете, что он вас обманывает?

– Да. Дункан очень умный. Сейчас я ему нужен. Я – единственный, кто может подтвердить его рассказ.

– Вот моя машина, Перри, – кивнул Дрейк. – Выслушай его рассказ. Я его уже слышал, поэтому будет лучше, если я буду задавать вопросы.

– Хорошо, – согласился Мейсон, устраиваясь на заднем сиденье. Дрейк сел за руль, Маннинг – на переднее место пассажира.

– Перри, я хочу, чтобы ты выслушал рассказ Маннинга, но вначале я хочу сам тебе кое-что рассказать про Фрэнка Оксмана, – заговорил Дрейк.

– А он что еще успел натворить?

– Что-то происходит, Перри. Совершенно точно. Сегодня рано утром Оксман вылетел из отеля «Бриден» и отправился в адвокатскую контору «Уоршем и Уивер». Это известные адвокаты. Старший партнер, Р. С. Уоршем, был на месте, вскоре появилась стенографистка. Мои сотрудники дежурили в коридоре. Они не слышали, о чем говорили в кабинете, только стук машинки. Чуть позже появились два детектива из отдела по расследованию убийств. Разговор был долгим. Когда полицейские уходили, то увели Оксмана с собой.

– Арестовали?

– Похоже на то.

– Где он сейчас?

– В окружной прокуратуре. По-видимому, его допрашивают. Происходит что-то серьезное, и одна газета получила сообщение от своих информаторов. В отеле «Бриден» сидит репортер и ждет возвращения Оксмана в номер.

– В таком случае это не арест, Пол. Если кто-то из газеты ждет возвращения Оксмана в гостинице, это означает одно: газете известно, что его отпустят.

– Наверное, так, – согласился Дрейк. – Я как-то не подумал.

– Но это может усложнить дело, Пол, – заметил Мейсон, прищурившись.

Какое-то время они сидели молча, затем снова заговорил Дрейк:

– Перри, я хотел тебе все объяснить по поводу Белгрейда, который нас продал. Понимаешь…

– Выкинь из головы, – перебил Мейсон. – Продал – и это факт. Ты не можешь за это извиниться, ты не можешь это объяснить. Это случилось, точка. Подобное неизбежно происходит, когда тебе приходится поручать работу разным людям. Нельзя ожидать, что человек, который получает восемь долларов в день плюс расходы, упустит свою выгоду, когда газета предлагает ему крупную сумму за его рассказ.

Дрейк поерзал на сиденье.

– Мне не следовало его вообще нанимать, – признался он. – У него не очень хороший послужной список. И, уж конечно, мне не следовало позволять ему подниматься на борт, учитывая, что он знает Дункана и Гриба. Я послал на причал Стейплза, чтобы сменил его. Но Сильвия Оксман села в катер до того, как Стейплз успел добраться до причала, и он стал следить за ней только после того, как она снова вернулась на берег. Тогда он сменил Белгрейда и продолжил слежку за Сильвией. Именно Стейплз должен был за ней следить, я его отправил на это задание. Он дежурил у ее квартиры.

– Значит, Белгрейда сменили до того, как Сильвия Оксман спряталась. Правильно?

– Да.

– В таком случае Белгрейд не сможет сообщить газетчикам, где сейчас находится Сильвия?

– Не сможет. С момента выхода на причал за ней следил уже Стейплз и проводил ее до отеля «Кристи». Там он заплатил то ли носильщику багажа, то ли посыльному, который сообщил ему, что она в триста восемнадцатом номере. Я это все передал Делле.

– Да, я знаю, – кивнул Мейсон. – Делла мне все передала.

– Понимаешь, Перри, случившееся висит на мне тяжелым грузом, – опять заговорил на больную тему Дрейк. – Но ты повел себя очень благородно. Это серьезное упущение с моей стороны. Мне не следовало и близко подпускать Белгрейда к этому делу. Но давай кончать с плохими новостями. Переходим к хорошим. У меня есть кое-что, что поможет нам выпутаться.

Дрейк посмотрел на Маннинга.

– Разворачивайся, Артур, чтобы мистер Мейсон мог видеть твое лицо. Я сейчас задам тебе несколько вопросов и хочу, чтобы ты…

– Я сам могу все рассказать, – с готовностью заговорил Маннинг. – А после этого вы уже…

– Нет, – перебил Дрейк. – Я буду задавать тебе вопросы. Тебе же предстоит выступать в суде, давать показания на заседании Большого жюри. Надо, чтобы мистер Мейсон посмотрел, как ты справишься в подобной ситуации. Поэтому я буду спрашивать, а ты отвечать.

– Хорошо, спрашивайте, – ухмыльнулся Маннинг.

– Сколько времени ты работаешь в плавучем казино?

– С того времени, как появилось это игорное заведение.

– И ты был в дружеских отношениях с Грибом и не очень хороших с Дунканом?

– Не совсем так. Сначала я был связан именно с Дунканом. Это он предложил мне работу. Но Дункан решал вопросы на берегу. Внутренними делами занимался Гриб. Большую часть времени Дункан проводил в городе – организовывал закупки всего необходимого, рекламу, заключал договоры с владельцами катеров, следил за тем, чтобы катера вообще могли возить к нам клиентов. А то иногда политики в прибрежных городах принимают законы и добиваются принятия постановлений, в результате которых лодочники лишаются работы. Вот такими делами занимался Дункан. А я, естественно, все больше и больше контактировал Сэмом Грибом. Потом они начали ссориться по пустякам, я пытался сохранить нейтралитет. Постепенно я понял, что Дункан сторонится меня, а Гриб, наоборот, доверял мне все больше и больше. Я пытался вести себя так, чтобы все это не зашло слишком далеко, – мне не хотелось, чтобы они оба стали моими врагами. Но в конце концов я решил, что верх одержит Гриб, потому что деньгами распоряжался он.

– Кто, по-твоему, убил Гриба? – спросил Дрейк, бросая многозначительный взгляд на Мейсона.

– Никто.

– Почему ты так считаешь? – задал Дрейк следующий вопрос.

– У Гриба и Дункана были долговые расписки, подписанные Сильвией Оксман. Гриб хотел продать их подороже, а не по номиналу – если получится. Он считал, что Фрэнк Оксман заплатит за них какую-то сумму сверху, только чтобы завладеть ими. Дункан хотел получить за эти расписки наличные, потому что Дункан собирался расторгнуть партнерство, и считал, что гораздо удобнее делить купюры, а не расписки. Поэтому вчера во второй половине дня Дункан с Грибом очень сильно ругались по этому поводу. Дункан заставил Гриба пообещать, что к семи вечера Гриб получит наличные за эти расписки. Гриб собирался получить за них что-то сверху, если удастся, а если нет, то отдать их по номиналу. Похоже, мистер Мейсон их сильно напугал, когда взялся за дело Сильвии.

– Где ты сам находился в тот вечер?

– Примерно за пятнадцать или двадцать минут до того, как пришел Дункан и обнаружил труп, я сам заходил в кабинет и знаю, что Гриб был жив, когда я оттуда ушел. Гриб вызвал меня и сказал, что за одним столом сидит шулер, и отправил меня за ним проследить. До той минуты, как я отправился в зал следить за тем типом по поручению Гриба, никто эти расписки выкупить не мог. Потом заходили трое – Сильвия, Фрэнк Оксман и мистер Мейсон. Когда Дункан обнаружил труп, выяснилось, что расписки исчезли, но в ящике стола лежало семь с половиной тысяч долларов. Долговые расписки были как раз на эту сумму, поэтому я решил, что их выкупил Фрэнк Оксман. Сэм потребовал дать что-то сверху, но Оксман отказался, поэтому в конце концов Сэм, вероятно, согласился отдать их по номинальной стоимости.

– В таком случае Оксман должен был довольно долго находиться в кабинете – если он разговаривал и торговался с Грибом. Правильно? – спросил Дрейк.

– Да, верно. Я видел, как он заходил, но не видел, как он выходил. Мне казалось, что я всех держу под наблюдением, но сами понимаете, что это такое – присматривать за шулером. Вероятно, Оксман выскользнул, когда я смотрел на игорный стол. Кто-то же заплатил за эти долговые расписки. Я не думаю, что это сделала женщина. Прежде всего, у нее не было денег.

– Значит, вы считаете, что его, вероятно, убил Оксман? – уточнил Мейсон.

– Нет, – Маннинг энергично покачал головой. – Как раз получается, что Оксман его не убивал.

– Минутку, Перри, дай я сам, – встрял Дрейк. – Я уже все это слышал. Так, Артур, почему ты считаешь, что Оксман его не убивал?

– Потому что если бы Оксман заплатил за эти долговые расписки и убил Гриба, то точно не стал бы оставлять семь с половиной тысяч долларов в ящике письменного стола. А если бы убил до того, как заплатил за расписки, то вообще нигде не стал бы оставлять никакие деньги.

На лице Мейсона отразилось разочарование.

– Мне очень жаль, Пол, но это нам практически ничего не дает. Догадки этого парня – это только догадки. Любой человек может гадать и рассуждать о том, что произошло…

– Подожди минутку, – перебил его Дрейк и посмотрел многозначительно.

Мейсон понял по выражению лица детектива, что стоит послушать Маннинга, который еще не все рассказал.

– Если ты считаешь, что Гриба убил не Оксман, то кто же это сделал? – спросил Дрейк.

– Так ведь я же уже говорил, – ответил Маннинг. – По-моему, его никто не убивал.

– Тогда как же он умер?

– Покончил с собой.

– Почему ты думаешь, что он покончил с собой?

– Я думаю, что Дункан хотел его прищучить. Я считаю, что Сэм запускал лапу в деньги партнерства. Дункан об этом подозревал. Большую часть своих денег Гриб вложил в это игорное заведение, но он также играл на бирже, и в последнее время не очень удачно. Всеми деньгами партнерства распоряжался Гриб. Я думаю, что он знал про планы Дункана: подать в суд с требованием о разделе имущества, пригласить администратора для оценки имущества, являющегося предметом спора. Он понимал, что как только к делу приступит подобный администратор или кого там назначит суд, то Дункан легко отправит его в тюрьму, и также он знал, что Дункан только и ждет возможности это сделать. Единственное, на что Гриб мог рассчитывать, чтобы как-то поправить дела, – это побольше получить с Оксмана за эти долговые расписки. Думаю, что вначале Гриб хотел получить с Оксмана десять тысяч долларов и заставить Оксмана поклясться, что он будет об этом молчать. Затем Гриб мог сказать Дункану, что Оксман отказался платить сверху, и ему пришлось отдать долговые расписки по номиналу. Это бы устроило Дункана – он никогда не лез в эти дела, а тут он просто хотел получить наличные. Гриб мог бы использовать полученные сверху деньги для покрытия недостачи.

– Черт побери, Пол, это нам ровным счетом ничего не дает! – нетерпеливо воскликнул Мейсон. – Я могу предложить дюжину теорий, которые…

Он опять запнулся на середине предложения, встретившись с взглядом Дрейка.

– Почему ты думаешь, что Гриб мог совершить самоубийство? – спросил Дрейк у Маннинга. – В полиции считают, что это убийство.

– Я знаю, что они считают, но единственная причина – отсутствие пистолета. Они не могут найти орудие убийства. Гриба убили из автоматического пистолета тридцать восьмого калибра, который он обычно держал в верхнем левом ящике стола.

– А ты откуда знаешь?

– Я же вам все объяснял у вас в агентстве, – напомнил Маннинг.

– Мало ли что было в агентстве. Сейчас придется все повторить с самого начала, чтобы тебя выслушал мистер Мейсон. Он должен услышать, как ты сам это рассказываешь, а не в моем пересказе.

– Дело обстоит так, – заговорил Маннинг. – Прежде всего нужно учитывать, с каким человеком ты имеешь дело. Чарли Дункан умен и хитер. Он может долго молчать, а когда наконец будет готов высказаться, то скажет веское слово. Но большую часть времени он сидит в сторонке и смотрит оценивающим взглядом. При этом он не показывает вам, какой он на самом деле, при взгляде на него создается совсем другое впечатление – и все из-за его золотых зубов. Он постоянно улыбается, внимание притягивают золотые зубы, и поэтому люди смотрят ему в рот, а не в глаза. Я все это знаю, потому что хорошо знаю Чарли Дункана. Я познакомился с Чарли Дунканом десять лет назад и видел, как он работает. Он быстро соображает, но говорит мало. Большинство людей считали, что во главе дела стоит Сэм Гриб, потому что Сэм всегда себя вел как большой начальник. Сэм любил сидеть за своим столом и производить впечатление на людей, а Дункан любил находиться на передовой и решать вопросы. Сам по себе Гриб никогда не смог бы вести дело, потому что у него не хватало мозгов, чтобы договариваться со всеми, с кем нужно договариваться.

– Да, это дает нам представление о характере Дункана. Какое это имеет отношение к самоубийству? – спросил Дрейк, бросая взгляд на Мейсона.

– Когда они еще только начинали свое дело, они застраховали свой бизнес и еще купили такие полисы, которые часто покупают бизнесмены, заключающие партнерство, – каждый застраховал свою жизнь на двадцать тысяч долларов в пользу второго партнера. Если один умрет, двадцать тысяч должен получить второй партнер и на них выкупить у наследников долю умершего партнера. Насколько я понимаю, это обычное дело при заключении партнерства. По крайней мере, им так это объяснял страховщик. Я присутствовал при разговоре страхового агента с Сэмом. Понимаете, если один партнер умирает, то оставшемуся в живых партнеру нужно сворачивать дело, а затем отдавать половину активов в управление назначенному администратору или что-то в этом роде. Это означает, что бизнесу конец, поскольку не предполагается, что выживший партнер будет выкупать долю умершего. Если же партнеры соглашаются на подобную страховку, то второй партнер законным образом просто получает эти двадцать тысяч, платит их наличными наследникам. Эти наличные являются эквивалентом доли умершего партнера в бизнесе. Ну, так им это объяснял страховщик и…

– Мистер Мейсон – адвокат. Он все знает про организацию бизнеса и страхование партнерства, – перебил Дрейк. – Рассказывай дальше.

– Но в договоре со страховой компанией есть пункт, в котором говорится, что если один из партнеров покончит жизнь самоубийством в первый год после приобретения полиса, то страховая компания выплачивает всего лишь те деньги, которые были внесены по страховке. С другой стороны, если смерть насильственная или произошла в результате несчастного случая, то оставшийся в живых партнер получает удвоенную сумму страховки. Вы понимаете, в каком положении оказался Чарли Дункан? Если Сэмми покончил с собой, то он не получит ни цента сверх той суммы, за которую был куплен страховой полис, а это несколько сотен долларов. Ему придется сворачивать партнерство и отдать половину всех активов наследникам Сэмми. Но если он сможет доказать, что Сэмми убили, то он получит сорок тысяч долларов вместо двадцати. У него остается все партнерство, а наследникам Сэмми нужно выплатить всего двадцать тысяч. Теперь вы понимаете, что я имею в виду? Когда они страховали свое партнерство, в договор страхования включили этот пункт о насильственной смерти, но в партнерском договоре они это просмотрели. Там говорится о выплате только двадцати тысяч долларов, которые должен заплатить один партнер за долю второго.

Перри Мейсон в задумчивости поджал губы, встретился взглядом с Дрейком, который смотрел многозначительно, и кивнул.

– Рассказывай дальше, Артур, – попросил Дрейк.

– Чарли очень быстро соображает. Могу поставить что угодно на то, что как только он вошел в кабинет и увидел мертвого Гриба, он понял, в каком положении оказался. Я думаю, он знал, что Сэмми запускал лапу в кассу, и именно поэтому он и хотел расторгнуть партнерство и требовать описи имущества, которое является предметом спора. И вот смотрите, что происходит. Чарли врывается в кабинет и видит мертвого Сэмми, сидящего за столом. Он сразу понял, что это самоубийство, но в приемной сидел адвокат Перри Мейсон, а вместе с Дунканом прибыл заместитель маршала, чтобы вручить Сэмми документы. Я думаю, что Чарли сразу сообразил: в кабинете имеются улики, доказывающие, что Сэмми покончил с собой, и он хотел от этих улик избавиться. А для того, чтобы ему это сделать, ему требовалось вначале быстро избавиться и от Перкинса, и от Перри Мейсона. Лучший способ, который он смог придумать, – это представить все так, будто Перри Мейсон пристрелил Сэмми. Конечно, для защиты своих собственных интересов он с самого начала кричал про убийство. Чарли – скользкий тип. Он быстро соображает, умеет все организовать и…

– Ты нам это уже рассказывал, – перебил Дрейк.

– Чарли действовал логично. Он начал обвинять Перри Мейсона в убийстве и требовать, чтобы Перкинс его где-нибудь запер. Чарли прекрасно знал – как и я, но даже лучше, – что никакое это не убийство, а самоубийство, но ему хотелось, чтобы Мейсон и Перкинс покинули кабинет, поэтому он обвинил мистера Мейсона в убийстве, и заставил Перкинса увести Мейсона оттуда. Я стоял недалеко от входа в коридор, который ведет к кабинету, и видел, как выходили Перкинс и Мейсон. Я зашел в коридор примерно через секунду после того, как они вышли. Я сообщил полиции, что Чарли возился с креслом в приемной, когда я туда вошел, это правда, но до того, как я вошел в приемную, Дункан находился в кабинете, где труп Сэмми навалился на письменный стол. Я это знаю, потому что, когда открывал дверь в приемную, слышал, как кто-то быстро перемещается с другой стороны двери, словно Чарли выбежал из кабинета.

– Почему ты туда прибежал? – спросил Дрейк.

– Прозвучал сигнал тревоги. Я не знал, что происходит. Услышав, как кто-то бежит с той стороны двери, я остановился, чтобы достать оружие из кобуры, – чтобы оно было у меня в руке. Я не хотел, чтобы кто-то ткнул пистолетом мне в ребра, когда я туда войду. Пистолет у меня не очень легко вынимается, да и, возможно, я немного струсил. Мне страшно не хотелось открывать ту дверь, но я все равно открыл – и увидел Чарли у кресла, как и рассказал полиции. Я думаю, что Сэмми покончил с собой, пистолет выскользнул у него из руки и валялся на полу у письменного стола, и Чарли его там увидел. Он избавился от Мейсона и Перкинса, чтобы успеть забрать этот пистолет. Вначале он намеревался повесить убийство на мистера Мейсона и для этого попытался засунуть его под подушку кресла, на котором сидел Мейсон. Но тут появился я и увидел, как он возится с креслом. Он не посмел в него ничего засовывать – испугался, что я не стану молчать. Поэтому он оставил пистолет у себя в кармане и позднее от него избавился.

– Откуда вы знаете, из какого оружия застрелили Гриба? – спросил Мейсон.

– Да, это важный момент, Артур, – подтвердил Дрейк. – Откуда ты это знаешь?

– В оружии я немного разбираюсь, – сообщил Маннинг. – Во время службы в армии я интересовался баллистикой. Мне известно, что на пуле, проходящей по стволу, остаются следы, чем-то похожие на отпечатки пальцев, которые человек может оставить на стекле…

– Мы все это знаем, – перебил Дрейк. – Дальше давай.

– Но есть вещи, которые не так широко известны, – продолжал Маннинг. – Например, ударник тоже оставляет отличительный след на гильзе. И эти следы всегда немного смещены в одну или другую сторону. Так вот, однажды Чарли Дункан и Сэм Гриб поспорили, кто из них лучше стреляет. Они же оба служили в армии. Чарли поставил пятьдесят баксов на то, что попадет ближе к центру мишени, чем Сэмми. Сэм обозлился и тоже поставил пятьдесят. Они спорили при мне, и я принимал у них ставки. Мы спустились вниз, под игровой зал. Там находится длинное складское помещение с толстыми деревянными стенами. Вот там они и стреляли.

– И кто победил? – спросил Мейсон.

– Гриб. В тот раз он перехитрил Чарли. Чарли – отличный стрелок, но Гриб хорошо знал свой пистолет, привык к нему, и Гриб поставил условие: они сделают по одному выстрелу. После того как я начал обдумывать, что же произошло, я спустился вниз и обыскал там все. И я на самом деле нашел там стреляные гильзы, а потом еще выковырял одну пулю из тяжелой балки. Я могу поклясться, что это пули из пистолета Сэма, и из этого же пистолета убили Сэма.

Мейсон поднял голову, посмотрел на Пола Дрейка и спросил:

– Ты все это проверил, Пол?

Дрейк кивнул.

– У меня есть фотография гильзы, которую нашли на полу в кабинете, где убили Гриба. Я сравнил ее с гильзой, которую Маннинг нашел на складе под игровым залом. Отметки, оставленные ударником, совпадают. Нет никаких сомнений в том, что они выпущены из одного пистолета.

– А где пуля, которую он выковырял из балки? – спросил Мейсон.

Дрейк достал из кармана запечатанную маленькую стеклянную трубочку, на которую также была приклеена этикетка. На ней что-то было написано и стояла подпись.

– Я положил пулю, которую мне дал Артур, в эту трубочку, и запечатал ее в его присутствии, – пояснил Дрейк. – Трубочку нельзя вскрыть, не взломав печать. Видишь, я ее еще сверху воском запечатал.

– Отличная работа, – похвалил Мейсон. – А то нас еще и в подмене пуль обвинили бы, если бы смогли. Ты исследовал ее под микроскопом, Пол?

– Нет, потому что мне не удалось раздобыть увеличенные фотографии пули, послужившей причиной смерти. Но можно не сомневаться, что на них оставлены одинаковые следы.

– Знаешь, Пол, это чертовски важно, – медленно произнес Мейсон.

– Конечно, – согласился Пол. – Поэтому я и хотел, чтобы ты сам выслушал рассказ Маннинга.

– Это важно для многих людей, – продолжал Мейсон. – Это значит, что страховая компания может сэкономить сорок тысяч долларов наличными. Это значит, что Чарли Дункан не получит сорок тысяч долларов наличными. Это значит, что независимо от того, что происходило на борту, ни на кого не удастся свалить смерть Гриба. И все это означает много шума в разных местах.

Дрейк кивнул.

– Надеюсь, что сумел вам помочь, мистер Мейсон, – сказал Маннинг. – Вы с мистером Дрейком так хорошо ко мне отнеслись.

– Да, это наверняка нам поможет, – кивнул Мейсон. – Но пока я еще не знаю, как именно воспользуюсь этой информацией, и когда. На какое-то время я прошу вас об этом забыть. Артур, никому больше не рассказывайте то, что рассказали мне.

– Как прикажете, – ответил Маннинг.

– Вас могут вызвать повесткой на заседание Большого жюри, – продолжал Мейсон. – Сейчас ведется следствие. Если вызовут, отвечайте на вопросы, но не лгите, причем отвечайте только на поставленные вопросы. Сами не предоставляйте никакой дополнительной информации. Если потребуется что-то еще, вас проинструктирует Пол.

– Хорошо, мистер Мейсон, – кивнул Маннинг. – Я справлюсь.

– Кто еще знает, что Гриб и Дункан соревновались в стрельбе? – спросил Мейсон.

– Никто, кроме Чарли Дункана, а уж он-то точно будет молчать.

– Где конкретно они стреляли?

– Прямо под игровым залом. Там находится складское помещение, в центре оставлен длинный проход на всю длину склада. Там хранятся консервы.

– В какую сторону они стреляли? В направлении носа или кормы?

– Носа.

– С какого расстояния?

– Футов тридцать или сорок.

– И Гриб выиграл пари?

– Да.

– Дункан хорошо стреляет?

– Хорошо, но понимаете, стреляли-то из оружия Гриба, и он к нему привык.

– Дункан левша?

– Нет, правша. Сэм был левшой. Именно поэтому он и держал пистолет в левом верхнем ящике письменного стола.

– Они стреляли в балку в конце прохода?

– Да.

– А в какую мишень?

– Открывалкой вырезали дно у консервной банки.

– Как ее прикрепили к балке?

– Гвоздем приколотили.

– Диаметр жестянки – два или три дюйма? – уточнил Мейсон.

– Да, это было дно обычной стандартной банки.

– Но ни один из них в жестянку не попал?

– Попали оба. Гриб почти в самый центр. Дункан в центр не попал, но его пуля в нее врезалась примерно в половине дюйма от центра.

Мейсон в задумчивости посмотрел на Пола Дрейка.

– Что там с Дунканом, Пол? Он говорит правду о том, что находился на берегу и занимался оформлением документов?

– Да, Перри. С ним был Перкинс. И не забывай: за ним же следили мои сотрудники. В чем дело, Перри? Ты не думаешь, что…

– Тебе удалось что-нибудь выяснить про отпечатки пальцев на стекле, которое лежало на письменном столе? – перебил Мейсон.

– Да, информация просочилась из окружной прокуратуры, – ответил Дрейк. – Это отпечаток руки Сильвии Оксман. Я не знаю, как они это выяснили, может, сняли отпечатки пальцев с каких-то предметов у нее дома. У нее лично они не могли взять никакие отпечатки пальцев. Она забралась в нору и замела за собой следы.

– И ты не думаешь, что полиции известно ее местонахождение? – спросил Мейсон.

– Нет. А ты сам что думаешь по поводу самоубийства миссис Бенсон, Перри?

– Ничего не думаю, Пол, – адвокат предостерегающе подмигнул Дрейку. – А теперь тебе лучше вернуться в агентство. Зайди ко мне в контору и скажи Делле, чтобы никому не раскрывала карт. Также хорошо бы куда-то отправить Маннинга – туда, где его не найдет полиция.

– Ты пока не собираешься делать эту историю достоянием общественности? – уточнил Дрейк.

– Нет, я хочу подождать, пока Дункан запутается в деталях, которые сам может считать незначительными. Я хочу, чтобы полиция состряпала дело против Сильвии, и считала, что у них все пойдет как по маслу. А я потом опрокину весь их карточный домик одним ударом. Я хочу это сделать так, чтобы мой удар заставил всех свидетелей взглянуть на факты с другой стороны, а может, и обратил кое-кого в паническое бегство, и еще Большое жюри встряхнуло бы так, чтобы оно немедленно прекратило рассмотрение дела. Конечно, Сильвия совершила кое-какие поступки, которые было бы лучше скрыть. Да я и сам не в лучшем положении, в особенности, если на нас начнут давить еще сильнее. Поэтому нам нужно отшлифовать рассказ Маннинга, чтобы выдерживал любую критику… И представить его в нужное время… Вы, Маннинг, должны держать язык за зубами. Пол вас где-нибудь спрячет…

– Вы не хотите, чтобы я остался на корабле? – спросил Маннинг. – Попробовал что-то еще собрать на Дункана?

– Нет. Не сейчас, – покачал головой Мейсон. – У нас и так собрано о нем достаточно сведений, чтобы развалить это дело об убийстве. Меня убийство волнует. Я не представляю страховую компанию.

– Тебя куда-нибудь отвезти, Перри? – спросил Дрейк.

Мейсон покачал головой и открыл дверцу машины.

– Сам доберусь. – Он просунул руку в открытое окно у водительского места и успокаивающе пожал плечо детектива. – Ты отлично поработал, Пол. Вероятно, ты спас мою шкуру.