Текст книги "Калейдоскоп юности"

– Ого! Ты умеешь печь?!

– Ха! – я усмехнулся. – Это просто, если речь о бисквитах. Давайте обсудим набор тортов. Я думаю, что трёх будет достаточно. Классический с вишней и шоколадом, Шварцвальд…ммм…Чёрный лес. Также неплохо было бы с яблоком и корицей, шарлотка. И…ну, не знаю…

– Может быть с грушей?

– Или с клубникой!

– Ага и сверху клубнички! – мои подопечные не на шутку расшумелись, обсуждая пристрастия в тортах. Чувствуется, что им было весело. Да и моё настроение сильно поднялось, глядя на них. Мы обсуждали меню и обязанности каждого на кухне с таким интересом, что и не заметили, как пришло время расходиться. Напоследок я представил меню на утверждение старосте, и тот, кажется, остался очень доволен. Раздав указания поварской команде, я смог покинуть школу и направиться в ближайший супермаркет за покупками всего, что было нужно для тортов. Завтра мне предстояло усердно работать на кухне, благо, все процессы были понятны и просты, а ради такого дела мне можно было не являться в школу для помощи классу в украшении.

Эрика Гутесхертц

– Эрика-тян! – Мицугу Кизоку показался на пороге литературного клуба, и я даже вздрогнула от неожиданности.

– Ой! Мицугу-сенпай!

– Да сиди-сиди, всё в порядке. Я просто пришёл посмотреть, как ты тут, как поживает клуб, – мой возлюбленный в лёгкой выходной одежде прошёл в комнату. Один его вид грел мне душу. Хотя он вообще не говорил, что собирается прийти. Вот ведь хитрюга.

Я поднялась из-за стола, на котором стояли альманахи нашего клуба, продаваемые нами всем желающим. Строго говоря, альманах был чем-то вроде тематического сборника всяких рассказов, стихов и прочего литературного творчества, которое представляло наш клуб. Мы составляли его с прошлого фестиваля, а потом печатали небольшим тиражом, чтобы распродать. С виду простенький и скромный, но книгу должна ведь красить и не обложка, а то, что внутри.

– Ну, что у нас в этом году? – парень подошёл к прилавку и взял один из томиков, начав перелистывать. – Клечек-кун добавил свою песню?

– Нет, конечно. Я думаю, он вообще не собирался, потому что его даже в клубе не было с того самого дня, – пожимаю плечами я. Хотя сказать, что Эрнст не вложился в этот сборник нельзя. Довольно большое место занимали переведённые им стихотворения Шиллера, к которым он приложил много старания.

– М, а это неплохо, как я посмотрю, – оценил сенпай. – Особенно эта идея – печатать на одном развороте оригинал и перевод. Искусно.

– Это была его идея. Он настаивал на наличии оригинала, – киваю я.

– В этом весь он. Педант, – улыбается он, пролистывая дальше. – А где твоё?

– Я не писала в этом году. Я бегала по типографиям и так далее, – мне стало немного неловко.

– Зря, я думаю, что у тебя было бы что-то хорошее. Помню, как на первом году твоего обучения, ты написала несколько сказок для нашего альманаха и попросила нарисовать к ним картинки. Дети были просто в восторге! Почти ранобэ…

– Да, но сейчас я президент, на мне организация и всё такое…

– Пойдём, Эрика-тян, покажешь мне фестиваль! – он берёт меня за руку, отчего я едва ли не дрожу, и тащит из клубной комнаты. – Ну, куда пойдём? Начнём с улицы или с главного здания?

– Ну, раз уж мы тут, то, может, пройдём по клубам, а потом по классам. А на улице можно закончить…

– Тогда, пойдём скорее!

Начав с нашего этажа, на котором располагались гуманитарные и научные клубы, мы пошли гулять по фестивалю. Честно говоря, все эти клубы изучения биологии или естественных наук меня не сильно впечатляли. Не моя эта тема, да и мой сенпай не был из технарей, так что их мы быстро прошли. А вот в клубе разговорного английского Мицугу задержался надолго. Сейчас он учился в колледже на факультете романо-германской литературы и изучение языков было для него профильным предметом. Так что с этими ребятами у него вышел обстоятельный и весьма увлечённый диалог, за которым было интересно наблюдать. Они спорили, когда применять те или иные обороты и слова, дискутировали о возможности перевода одних и тех же слов с разными смыслом и так далее. Но, в конце концов, мы ушли от них с сувениром в виде броши с британским флагом.

Далее шёл этаж с клубами искусств. Часть из них, такие как театральный и музыкальный клубы, выступали в актовом зале на сцене, но клуб изобразительного искусства, а также скульптуры и лепки из глины, представляли свои работы, которые при желании, можно было приобрести.

Закончив с прогулкой по зданию клубов, мы отправились в главное здание школы, где располагались классы. Третьегодки не делали мероприятий в своих классах, вместо этого помогая второгодкам и первогодкам, а также занимаясь в своих клубах, поэтому мы сразу пошли на этаж вторых классов.

– Ой! Пошли сюда, Эрика-тян! – мой спутник потащил меня в класс 2-С, в котором, судя по вывеске и школьникам в костюмах дворецких и горничных, располагалось мейд-кафе. «Кстати, это ведь класс Эрнста. Интересно, он тоже участвует в этом? Не представляю себе такого. Зная его, он скорее сбежит, чем будет работать костюмированным официантом…» Однако, мы прошли внутрь, и обнаружили, что в кафе на самом деле аншлаг. Посетителей было настолько много, что ребятам, судя по всему, пришлось установить дополнительные столы, а официанты носились между ними, как ошпаренные, разнося полные подносы заказов.

– Ещё один Шварцвальд, пожалуйста!

– Шарлотку к третьему столику!

– Кофе «Королевский десерт» готов!

Мы сели за едва освободившийся столик на двоих, и я взяла в руки меню. «Торт «Шварцвальд»? Шарлотка? Венский кофе?…Кто это составлял?» Пока я изучала небольшой, но крайне интересный набор блюд, у меня в голове крутились догадки, кто приложил к этому руку. Между тем, к нам подошёл официант в элегантном костюме.

– Добрый день, дорогие гости. Каково будет ваше желание?

– Эм… – не нашлась я, потому что за раздумьями даже не знала что выбрать. – Торт «Шварцвальд» и Венский кофе, пожалуйста.

– Как будет угодно, миледи, – школьник очень красиво отыгрывал свою роль.

– А мне шарлотку и кофе «Королевский десерт», – заказал в свою очередь Кизоку-сан.

– Будет исполнено, – парнишка поклонился и поспешил к кухне, а я проследила за ним взглядом. Кухня была отгорожена от остального помещения, и лишь небольшое окошечко для заказов позволяло слегка заглянуть туда. И, хотя я видела там одних девушек, то и дело из окошка доносился мужской голос. «Только не говорите мне…»

– Ты так выглядишь, словно призрака увидела, – подшутил надо мной сенпай.

– Да нет, я просто кое о чём задумалась, – уклончиво пробормотала я.

– О чём же?

– Да так, мелочь…

– Ну скажи, не вредничай! – он стал дуться, как маленький ребёнок, а я рассмеялась. Кизоку-сан мог быть таким разным – то серьёзный и решительный, то милый и непосредственный, то добрый и мягкий, то твёрдый, как сталь. Сейчас он заглядывал мне в глаза с улыбкой и держал меня за руку через стол.

– Я люблю тебя, Эрика-тян, – проговорил он. – Очень-очень люблю.

– Ну, сенпай, мы же тут не одни, – засмущалась я.

– А мне всё равно, – хихикнул он. – Я всё равно тебя люблю. И не могу не говорить об этом.

– Кхм, – раздался вежливый кашель, привлекающий наше внимание. – Ваш заказ, господа.

Передо мной появился торт очень близко похожий на настоящий немецкий Шварцвальд. Я оценила его с разных сторон и смогла признать, что, за исключением деталей, это ни что иное, как Чёрный лес.

– Простите, а кто готовил торт? – поинтересовалась я.

– О, наш шеф-повар родом из самой Германии, откуда и пришло это блюдо, – с гордостью ответил юноша. – Он лично составлял сегодняшнее меню.

– Вооот как, – протянула я и начала смеяться. Это было забавно. Нет, это было смешно. Эрнст-таки решил поучаствовать в жизни класса, и, похоже, ему это нравилось. Иначе бы зачем он так трудился над этим? Ему точно было в удовольствие то, чем он занимался. И это веселило.

– Прошу прощения, что-то не так, миледи?

– Одну минуту, – попросила я, доставая записную книжку и ручку. Я написала «Danke für das Vergnügen, Maestro» и передала официанту. – Передайте это шеф-повару, пожалуйста.

– Как Вам будет угодно, – улыбнулся он и тут же поспешил исполнять мою просьбу.

– Так это он? – рассмеялся вслед за мной Кизоку-сан. – Вот ведь мальчишка! А ему точно в удовольствие. Сколько же он испёк за эти дни!

Мы смеялись от души, хотя вроде бы ничего смешного и не произошло. Наверное, это было просто от радости. От радости за то, что Эрнст, наконец, смог хоть немного вписаться в коллектив и найти своё место в нём.

Отсмеявшись, мы приступили к угощениям. И, должна сказать, Эрнст мог бы гордиться собой. Его Чёрный лес был на уровне среднего кафе в Германии, а это было уже очень неплохо для школьника. Он даже смог пропитать бисквит ромовым ароматизатором, что ещё больше усиливало впечатление.

– А он хорош, – со вкусом отметил спутник. – Чертовски хорош. Я такого теста никогда не пробовал. Не похоже на готовку японцев. Видимо, что-то своё.

– Я никогда не слышала от него, чтобы он занимался таким, – добавила я, делая глоток вкуснейшего Венского кофе.

– Он никогда о себе не распространялся. И это удивляет, потому что я даже не могу представить, чтобы он занимался готовкой.

– Прошу прощения, миледи, – снова появился наш официант. – Шеф просил передать…эм…как же это он сказал… – парень мялся, пытаясь вспомнить, видимо, немецкие слова. – Аллес фюр дих, – это было сказано с жутким акцентом, но я поняла, что имел ввиду Эрнст.

– Вот как, спасибо.

– Вам понравились десерты?

– О да, мои похвалы повару! – ответил Кизоку. – И кофе! Такой необычный, я такой никогда не пил.

– Это тоже работа шефа.

– Неудивительно, что у вас тут очередь, чтобы попробовать его готовку.

– Да уж. Желаете что-то ещё, господа?

– Нет, спасибо, можете посчитать наш заказ.

– Как будет угодно…

Расплатившись за заказ, мы вышли из кафе и пошли дальше по программе фестиваля. В классе 2-А мы смогли поиграть в домино, что было для меня ещё одной неожиданностью. Увидеть настолько европейскую игру здесь было почти чудом. Но, в целом, партия оказалась интересной, а Кизоку-сан всерьёз заинтересовался этим развлечением. Вместе мы прошли по второму этажу и спустились на первый, где были классы первогодок. Тут были менее сложные, но довольно милые развлечения, вроде дома с привидениями. Это наводило ностальгические мысли о моём собственном первом годе обучения тут.

Затем мы вышли на улицу и пошли вдоль рядов палаточек с собой, блинчиками и всякой всячиной. Вся школа праздновала летний фестиваль, как большой карнавал. Каждый был чем-то занят, и каждый получал удовольствие от того, что делал тут, отдыхал он или трудился. Это захватывало дух. И больше всего я была счастлива, что я тут с моим любимым Кизоку.

– Эрика! – этот голос раздался в моих ушах, как гром посреди ясного неба. И это был настоящий гром, от которого мурашки бежали по коже. – Эрика Гутесхертц!

К нам направлялись двое. Сорокалетняя семейная пара, вид которой не предвещал для меня ничего хорошего. Видя, как я бледнею и сжимаюсь в себе, мой спутник слегка выступила вперёд, закрывая меня от них, но это было бессмысленно.

– Вот ты где! А мы тебя повсюду ищем! В твоём клубе сказали, что ты ушла куда-то с дургом…

– Здравствуйте, мама, папа, – проговорила я, стараясь придать голосу силы. – Да, мой сенпай пришёл, чтобы навестить клуб, и я решила показать ему фестиваль.

– Вот значит, как, – отец, кажется, слегка сбавил напор и даже готов был успокоиться, но тут в беседу встрял Мицугу-сан.

– Здравствуйте, Гутесхертц-сан, – отец перевёл раздражённый взгляд на него. – Да, я забрал Эрику из клуба, чтобы она могла насладиться фестивалем со мной, – при этом он всё ещё держал меня за руку. – Меня зовут Мицугу Кизоку.

– Что значит «со мной»? – проскрежетал отец.

– «Со мной» значит «вместе», «вдвоём», – спокойно уточнил он.

– Нда? – он перевёл взгляд на наши руки. – И что всё это значит, Эрика?! Ты… – он запнулся, чтобы сформулировать фразу. – В каких отношениях ты с этим молодым человеком?!

– Он мой бывший сенпай… – начала я в попытке всё исправить.

– Мы пара, – смело, но опрометчиво бросил парень.

– ЧТО?! – взревел отец так, что на нас стали оборачиваться. – Как это всё понимать?! Какая пара?!

– Мы любим друг друга, Гутесхертц-сан. И поэтому мы решили быть парой, – спокойно продолжала мой возлюбленный, которую я вот-вот рисковала потерять.

– Да это, – папа захлёбывался от собственного гнева. – Это…это отвратительно!

– Это Ваше мнение, но мы считаем иначе.

– Слушайте сюда! – от бешенства отец перестал кричать и перешёл на вкрадчивое шипение. – Эрика несовершеннолетняя. Она ещё ребёнок. Не знаю, что у Вас на уме, но я, как её законный родитель, имею право настаивать, чтобы Вы оставили моего ребёнка в покое. Вам ясно?!

– Она вполне может сама выбрать, кого ей любить, с кем встречаться, а с кем нет, – парировал Кизоку, но на моего отца такие вещи вообще не действуют.

– Ещё раз повторяю. Оставьте мою дочь в покое, иначе я буду вынужден обратиться в соответствующие органы, которые занимаются такими случаями. И Вы проведёте ближайшие годы в местах не столь отдалённых.

– Держаться за руки законом не запрещено, как и любить того, кто тебе нравится, – преспокойно обронил парень. – По какому праву или закону Вы ограничиваете свою дочь? Только потому что Вы – родитель? В законе нет права на запрет отношений.

– Да как Вы смеете! – отец снова начал кричать.

– Прошу прощения, уважаемые, – к нам подошёл член дискома. – Вы очень громко кричите и явно нарушаете спокойствие на фестивале, не могли бы Вы прекратить это?

– Да что Вы себе позволяете?! – отец переключился уже на него.

– Пойдём, Эрика, – холодно и настойчиво проговорила тот, что держал меня за руку. – Не будем портить себе прогулку из-за такого, – хотя он прекрасно понимал, что прогулка была испорчена. Я была готова расплакаться прямо тут и держалась только на мысли, что при всех это будет неприлично. Отец продолжил ссориться уже с дискомом, а мать пассивно смотрела на всё это. Вряд ли она бы стала его успокаивать. Она старалась не перечить ему.

В моей семье отец всегда был Главой с большой буквы. Он требовал к себе беспрекословного уважения и подчинения, аргументируя тем, что он кормит нас, и мы все ему обязаны по этой причине. При этом он был категорически против, когда я захотела найти подработку, сказав, что мне надо сосредоточиться на учёбе. И тогда я приняла этот аргумент, хотя понимала, что это просто способ сохранить этот порядок вещей. Воспитанный в строгих нравах Восточной Германии, он был консерватором во всём. Начиная с себя, заканчивая мной. И, разумеется, он хотел, чтобы так и оставалось. И так и оставалось, пока мы с Кизоку-сан не стали встречаться. Тогда у меня появилась маленькая тайна, маленькая воля, время, неподконтрольное отцу. Но теперь на нём можно было поставить жирный крест. Если меня что-то и ждёт дома, то это будет тюрьма, сравнимая с тюрьмами Штази.

Я плакала на задворках школьной территории, а Кизоку-сан выслушивал мой рассказ и гладил меня по голове, словно ребёнка.

– Если бы я знал это раньше, я бы был осмотрительнее, – бормотал он. – И кто меня за язык тянул. Кто же? – она ругался и на самого себя, хотя именно он был тем, кто защищал меня в этот момент. – Если бы я мог вырвать тебя из этого! Если бы я только мог! Хочешь, я буду снимать тебе квартиру?

– Это же дорого, – всхлипнула я. – Ты же такое не потянешь…

– Да плевать, буду работать по ночам и выходным, – отмахнулся он. – не важно, придумаем что-нибудь. Лишь бы тебе не пришлось возвращаться в этот дом к этому человеку.

– Не надо, не убивайся. Тебе же ещё учиться надо…

– Да не важно, что со мной! Как ты будешь жить, Эрика-тян! Что будет с тобой дома?!

– …

– Бедная, бедная моя Эрика. Я тебя не оставлю. Слышишь? Я тебя никогда не оставлю этому демону! Тебе уже скоро 18, ты сможешь официально переехать ко мне! И он уже никогда тебя не достанет.

– Угу, – коротко кивнула я, вытирая слёзы рукавами.

– И я не дам ему тебя сгноить за это время. Даже если мне придётся вынести тебя из дома на руках, я не дам ему тебе навредить!

– Спасибо тебе, Кизоку-кун, – я уткнулась лицом в его плечо, тяжело дыша от рыданий. – Спасибо тебе. Я тебя так люблю…

– И я тебя люблю, солнце моё. Очень-очень, больше всех на свете.

Так мы сидели ещё некоторое время, а затем вышли из своего укрытия, чтобы я могла привести себя в порядок и умыться. Мне надо было возвращаться в клуб. Родителей мы больше не встретили.

Хироши Хироно

– Ух ты! – вид принесённого торта просто поражал. Это был практически настоящий торт, только без крема внутри. Класс 2-С с его мейд-кафе был просто потрясающим, и слухи о нём успели разлететься по всему фестивалю. Говорили, что тут подают настоящие немецкие десерты и даже главный повар у них из Германии. Наверняка, это просто слухи. Эрнст бы точно усмехнулся, если бы узнал об этом. «Кстати, интересно, что он делает…Он говорил, что фестиваль ему не по душе…И его нигде не было видно. Наверное, сидит дома. Как же жаль, что ему не нравятся такие мероприятия. Всем весело, кроме него…»

Я гуляла по школе, отпущенная из своего класса, чтобы насладиться этим праздником. Мы с подругой успели побывать и в клубах, и на улице, и теперь, под конец, вернулись на наш второй этаж, оставив напоследок самое сладкое – мейд-кафе. Я даже завидую классу 2-С. Их мальчики такие красивые в форме! Прямо как герои одного аниме про дворецких! А про здешние угощения говорят на каждом шагу. И вид торта, который мне принесли, нисколько не разочаровывал. Такое ощущение, что его только что приготовили – красивый, пышный и так вкусно пахнет, а на вкус, должно быть, просто восторг! А ещё тут было несколько видов кофе и чая, как в настоящем ресторане!

Я с удовольствием отломила ложкой кусочек и положила в рот. «Я в Раю! Это нежное сочетание бисквитного теста, воздушного и тающего во рту, а также яблока и чего-то пряного, играющего во рту лёгким послевкусием! И этот замечательный крем!» Мне показалось, что я сейчас заплачу от восторга.

– Хироши, ты только дыши, – подколола меня моя подруга.

– Ты только попробуй! – наконец, ожила я. – Это просто нечто!

– Давай, а ты попробуй, что у меня! – мы обменялись тарелками, и передо мной оказался шоколадный торт с вишней. Он ещё назывался как-то странно, что не выговорить. Сгорая от любопытства, я взяла в рот кусочек и зажмурилась. «Ого! Этот совсем другой! Мягкий и с небольшой горечью тёмного шоколада, благородный и величественный. Прямо как его сложное название…» Мне показалось, что такие угощения едят только какие-нибудь аристократы в Европе.

– Слов нет, как вкусно!

– А то! – поддержала меня подруга. И мы снова обменялись тарелками.

– Мои леди, как вам наши десерты?

– Это просто изумительно! Я никогда такого не ела!

– Рад слышать…

– Скажите, а правда, что у вас шеф-повар из Германии? – спросила моя одноклассница.

– О да, он прибыл к нам из далёкой Европы! – важно ответил официант, обернувшись на окошко, ведущее на кухню. – А вот, кстати, и он сам, – в проёме показалось лицо юноши, одетого в белую поварскую форму и небольшую шапочку, закрывающую его волосы. Наверное, в этот момент я выглядела очень странно, потому что подруга спросила.

– Хироши-тян, с тобой всё в порядке?

– Да… – едва могла проговорить я. – Всё хорошо…

«Эрнст их повар?! Настоящий повар из Германии, который готовит блюда европейской кухни! И это всё испёк он сам своими руками?! Никогда бы не подумала о нём такого!» Я ещё раз посмотрела на Клечек-куна, когда он раздавал распоряжения официантам. Он не выглядел грустным или злым. Он был довольным. Кажется, ему нравилось то, что он делает, и то, что он видит. Он по-настоящему наслаждался своей работой. Пожалуй, единственное, что в нём явственно узнавалось, так это его деловитость и резкость. Команды он отдавал таким тоном, словно командир в армии. И его слушались, выполняя всё в точности так, как он говорил. При этом он точно не перегибал палку и не ругался ни на кого. Он был в своей стихии, чувствуя себя на кухне, как рыба в воде.

– Передайте мою благодарность шефу, – попросила я, съедая очередной кусочек торта. – Всё очень вкусно!

– Непременно передам, миледи, – раскланялся официант, но тут его окликнули, и он поспешил обслуживать другие столики.

– Ты знаешь их повара, Хироши-тян?

– Да, мы вместе в библиотеке помогаем.

– Ух ты! Познакомишь нас?! Какой он человек?!

– Ну, – замялась я. Если говорить о том, какой Эрнст-кун человек, то тут можно рассуждать долго, и с ним всё далеко не так просто.

– Интересно, у него есть девушка… – мечтательно проговорила одноклассница.

– Не знаю, – задумчиво протянула я. Мне никогда не приходил в голову этот вопрос, но ответ, наверное, очевидный. Раз у него нет друзей, то и девушки, должно быть, нет. Если только у него не осталась девушка в Германии. Эрнст очень выборочно делился информацией о себе, а такие вещи он бы точно не стал доверять кому попало. И кто я такая, чтобы он рассказывал мне об этом? Я тяжело вздохнула. По сравнению с ним, я была просто обычной. Самой обычной. «Хотя, может быть его особенность в том, что он для нас другой? Может быть в Германии полно таких мальчиков? И для них он такой же обычный, как я для остальных тут?» Я размышляла, кушая торт и запивая его чёрным чаем с ароматом каких-то фруктов. За один день Эрнст умудрился так измениться. «Интересно, что стало причиной? Он ведь всё время говорил, как ему тут плохо. А сейчас он наслаждается тем, что делает. И не тем, как о нём говорят, он даже не показывается на глаза, а тем, что он реально может делать. Не видимостью работы, а самой работой. Он доволен результатами своих трудов…»

– Ты чего приуныла? – спрашивает меня подруга.

– Да ничего, просто подумала о том, как много я не знала о нём…

– Ой! Да ты не влюбилась ли? Ты всё сидишь и вздыхаешь, так это из-за него?!

– Не говори ерунды! – вскрикиваю я. – Просто он очень необычный человек, вот и всё!

– О! Неужели! – продолжает подначивать меня она.

– Дура! – наиграно дуюсь я и доедаю остатки торта.

Эрнст Клечек

– Торт Чёрный Лес, пожалуйста!

– Ещё одну порцию Венского кофе! И одну порцию Турецкого кофе!

Голоса носились вокруг меня, как стая воробьёв, громко чирикающая в попытке добиться, чтобы её услышали. И слышать приходилось всё сразу. На более чем тесной кухне нашего класса стояла бодрая суета и движение, в центре которого стоял я, на автомате делая большую часть своих обязанностей и попутно раздавая указания моему скромному штату поваров. Стояла вторая половина дня, и надо сказать, что я порядком замотался на кухне. При то, что в отличие от девушек, у меня не было такого понятия, как свободное время, чтобы просто погулять и насладиться весельем. Мне приходилось обдумывать и делать сразу несколько дел, да ещё и следить за тем, что делают другие. Задача не из простых, но я уже настолько вошёл в боевой задор, что ничего, кроме радости у меня это не вызывало.

– Клечек-сан, тебе просили передать это, – официант протягивает мне через окошко небольшой листок бумаги. Я беру его и читаю «Спасибо за угощение, Маэстро», написанное на немецком красивым почерком Эрики. Мельком я окидываю взглядом зал и вижу её с Мицугу-сан за одним из столиков. Писать ответ мне некогда, поэтому я поворачиваюсь к парнишке.

– Передай ей «Alles fur dich», запомнил?

– Д-да, – неуверенно мнётся он, пытаясь понять, как это выговорить, но мне уже некогда следить за ним, потому что на меня сыплются новые заказы.

Надо сказать, что я не ожидал такой бурной реакции от гостей фестиваля на наше мейд-кафе. Ну, серьёзно, разве может удивить японцев исключительно японская фишка? Оказывается, может, да ещё как. Люди становились в очередь, чтобы занять столик в нашем зале! Не говоря уже о том, сколько благодарностей передавали работники зала на кухню. И всем это нравилось! Все были счастливы! Все улыбались, смеялись и наслаждались своим временем тут. И горничные, и дворецкие, и мы, повара, были в восторге от такого внимания. Меня беспокоило только то, что моя выпечка очень быстро подходила к концу. «А я ведь угробил на это весь вчерашний день…По 7 тортов трёх видов…» Да, прошлый день я убил на глобальную готовку, стараясь сделать, как можно больше запасов. И они стали главным гвоздём программы. «Европейские десерты от повара из Европы!» – наша рекламная компания взорвала внимание гостей. Выручка уже несколько раз покрыла мои расходы на приготовление десертов, и я даже оказывался в завидном плюсе. Мои подчинённые, возвращаясь с перерывов, рассказывали, что чуть ли не на каждом углу ходят слухи о нашем классе и творящемся тут празднике вкуса. Ребята были вынуждены принести дополнительные столы чтобы размещать больше желающий в тесном зале. У меня не было ни минуты, чтобы просто присесть и выпить кофе самому. Поэтому я пил на ходу, одной рукой подавая украшенный кремом и фруктами десерт, а второй наливая новую порцию кофе для гостей.

– Интересно. Мы победим в конкурсе лучшего коллектива? – такие разговоры витали на кухне при очередном взгляде на заполненный зал. О, японцы обожают всяческие соревнования. И на фестивале было несколько номинаций для отдельных людей и для целых классов, которые имели шансы выиграть приятные призы от администрации.

На самом деле я даже не стремился выбраться из своей обители. Что я буду делать на фестивале? Гулять и глазеть? Тратить деньги на сладости и безделушки? Не сказать, что это меня сильно привлекало. Единственное место. Куда я хотел бы попасть – класс 2-А с его Клубом настольных игр. Это место точно стоило посещения. Но уходить ради одного клуба мне казалось слишком странным. А и перерыв мне был уже не так нужен, пока я мог пить свой крепкий кофе и постоянно находиться в движении.

Выглянув в очередной раз в зал, я увидел, как на меня смотрит моя знакомая по работе в архиве. Хироши-тян смотрела на меня так, словно видела призрака. Помахав ей рукой, я поспешил вернуться к работе, поправив на голове свою поварскую шапочку. Лично я гордился своей формой повара, оставшейся у меня с уроков домоводства в прошлом году. Сами уроки были в основном обучением приёмам готовки, которые я и так знал, но форма была классной, это правда.

– Ещё полчаса, Эрнст, всего полчаса, – пробубнил я себе под нос, посмотрев время на телефоне. Открытая программа фестиваля подходила к концу. После неё будет небольшая торжественная часть с концертом местной музыкальной самодеятельности, но только для учеников школы. Так что уже очень скоро я смогу вновь облачиться в привычную одежду и расслабиться.

– Клечек-кун, ты был на фестивале? – поинтересовалась у меня одна из помощниц.

– Нет, да и не особо хочется. Я лучше закончу тут, – отвечаю я, оценивая запасы бисквитов, которые ещё не подошли к концу.

– Тогда, может, просто отдохнёшь? Мы со всем справимся, не переживай!

– Наверное, стоит, – признаю я и отправляюсь к стульчику у стены с чашкой кофе. Сидя тут, я прикрываю глаза и мысленно уношусь куда-то далеко, а навалившаяся усталость впервые сдавливает мне плечи.

– Шеф-сан! – слышу я голос рядом, который обращается явно ко мне.

– М? Что случилось? – открыв глаза я пытаюсь встать, но передо мной возникает красиво украшенный торт на тарелке. – Это что такое?

– Шеф-сан, мы хотим, чтобы Вы тоже попробовали тортик! – говорит одна из девушек, которые полным составом стоят надо мной. – Скажите «ааам»!

– Ну что это такое! – бурчу я с сердитым видом. – Как-будто мне 5 лет…

– «Ааам» – она резко и настойчиво кладёт мне в рот кусок бисквита на вилке, от чего я даже не успеваю сориентироваться. Остаётся только жевать и стараться не краснеть при этом.

– Спасибо, Сайка-тян, – проговариваю я, проглотив торт. «А вкусно вышло, чёрт возьми, и впрямь очень хорошо…» – Но я мог бы и сам съесть.

– Ты покраснел, – замечает её подруга.

– Ну разумеется! – не выдерживаю я. – И вообще, что это за беспредел на кухне! На кухне должен быть порядок!

– Так точно! – хором отзываются они и заливаются смехом. Мне остаётся только взять у них из рук торт, чтобы он не упал на пол. Но мне тоже весело. Они такие весёлые и милые, что невольно тянет смеяться от их выходок. И, кажется, они принимают меня таким, какой я есть, привыкнув и к моему строгому тону, и к требованиям. Забавно, что не так давно я о таком и подумать не мог. Даже представить, что смогу наслаждаться столь нелюбимым мною фестивалем, в котором я не видел смысла. Наверное, не так уж и плохо иногда отбрасывать привычную точку зрения, чтобы найти новую, более приятную и, в чём-то, более логичную. Между тем, девушки отсмеиваются и снова обращаются ко мне. – Отдыхай, Клечек-кун, осталось 15 минут до конца, так что мы со всем справимся.

– Хорошо, спасибо вам, – улыбаюсь я, принимаясь за торт, который тает во рту. «Не зря же их все так нахваливают…»

Закончив с общей программой фестиваля, школа затихает. У нас есть полчаса на то, чтобы привести себя в порядок и немного отдохнуть перед самой торжественной частью. Награждение победителей в номинациях, а также концерт. Быстро переодевшись, я выхожу из класса, чтобы дать девушкам сделать то же самое, и прогуливаюсь по коридору. От праздника остались только вывески и тишина, словно ещё совсем недавно в этих коридорах не толпился народ стараясь провести время на полную катушку. В окнах играет закат, и я останавливаюсь, чтобы посмотреть на красивое зарево на горизонте. Медленно выдыхая, я, наконец, сбрасываю с себя роль деловитого повара, возвращаясь в своё обыденное состояние.

– Ну, вот всё и закончилось. И могу сказать, что это было хорошо, – говорю я сам себе.

– Что это значит? – спрашивает меня знакомый голос со спины. Я вспоминаю, что говорю сам с собой на немецком, и большинство окружающих не понимают моих слов. Обернувшись, я вижу Санаду-сан, которая становится рядом и тоже смотрит на заходящее светило.

– Я сказал, что всё закончилось и это было хорошо, – перевожу я для девушки. – Фестиваль был и впрямь весёлым.

– А ещё недавно ты говорил совсем другое.

– Да, но я нашёл дело, бывшее мне по душе, а лучше этого ничего нет, наверное.

– Да уж, твои бисквиты разошлись просто с уникальным успехом, – кивает она.

– Ты пробовала?

– Ещё бы! Я пробовала каждый!

– И какой был лучше?

– Мммм, – хитро улыбается она. – Чёрный лес. Он очень в твоём стиле.

– Что ты имеешь ввиду?

– Как бы сказать? В нём весь ты. Серьёзный, строгий, гордый и непреклонный…

– Неужели я так выгляжу?

– Да, похоже. На первый взгляд. Как и торт. И его сложное название. Но стоит узнать тебя получше и понимаешь, что ты не так однозначен.