Текст книги "Загадочная аура России. В поисках национальной идеи"

Период искушений

А деньги? Почему они столь всевластны? Почему не всевластна мечта? Все, на мой взгляд, зависит от сознания, от всеобщего человеческого сознания. Мы, люди, не виновны в том, что Бог нам подарил такой уровень сознания, что шелест денежных купюр нам кажется более зазывным, чем тихий шепот мечты. Мы находимся в периоде искушений, когда решается вопрос – будем ли мы устойчивы к дьявольским символам обеспечения чревоугоднических качеств своего тела в виде денег и не забудем ли мы о розовой мечте – символе вечной жизни? Нас как бы испытывают…

А дураки олигархи…? Что тут говорить-то? А хочется все же сказать – мечтайте, господа, мечтайте, да мечтайте так, чтобы все в этом мире стало не просто розовым, а очень розовым… ласково-ласково розовым… как мечта, потому что мечта – это есть твоя будущая жизнь, и от мечты зависит – какой она будет. О, как важно мечтать! Как важно! О, как важно стараться увидеть этот привычный мир в розовом свете, потому что если мы будем видеть его в розовом свете, то он и в самом деле станет розовым! Мысль, ведь, материальна! Материальна, господа!

А если мы перестанем мечтать, а будем только обращать внимание на трудности этой жизни под символом уютного животика, и если мы будем, уподобляясь пресловутым олигархам, думать только об обеспечении этого уютного животика не только жратвой, но и атрибутами украшения потребления пищи в виде яхты за 150 миллионов долларов или личного самолета, то рано или поздно наступит душевный коллапс, страшный душевный коллапс, когда ничего в этой жизни уже не радует… даже яхта. Животик ведь сыт… от пуза. Просто надо сходить в туалет, чтобы вывалить это в унитаз и смыть это водой, чтобы «оно» уплыло далеко-далеко, и чтобы вместо «него» пришло «то», что ты когда-то знал в детстве, когда мечта о том, что ты – пацан – сможешь переделать весь этот мир на розовый лад, осуществится.

Мы, русские, не умеем на своих изобретениях делать деньги

Бостоновый костюм

В этой связи я вспомнил еще вот что. Дело было в далеком 1988 году. Я второй раз в жизни поехал за границу, да не просто куда-то в Румынию, а в далекую-далекую латиноамериканскую страну, дальше которой, наверное, не бывает на всем белом свете. Как хирург я, конечно же, туда поехал. Не как турист. Где деньги взять-то в советское время?! Ясное дело, иностранцы оплатили.

Банан

Пальмы, конечно же, я мечтал увидеть там, да такие пальмы, выше которых, конечно же, не бывает. Кокосовый орех, естественно, хотел первый раз в жизни попробовать и даже, вроде как, постараться его своими зубами разгрызть. Но больше всего я хотел досыта наесться бананов, которые, честно говоря, раза два пробовал в жизни. Мне казалось, что я съем столько бананов, столько… что больше бананов никто не ел на всем белом свете. А еще я хотел посмотреть на черненьких женщин, да так посмотреть, что, конечно же, никто… так сильно на них не смотрел.

В общем, из привычного самолета «Аэрофлота» я пересел в одном государстве аж на «Боинг» и полетел на нем. Подавали иностранную еду, вкуснее которой, мне казалось, не бывает ни в одном самолете мира. Да еще и «Please»[5]5
  Что, как я потом узнал, “пожалуйста” переводится.


[Закрыть] говорили мне – занюханнее которого, наверное, не было в этом самолете. А самолет мерно гудел, и этот звук мне казался прелюдией к сказке, которую я… конечно же, конечно же… встречу в далекой латиноамериканской стране.

Черненькая

В этой далекой стране я и в самом деле впервые в жизни увидел пальмы – высокие-высокие такие. Я и в самом деле попробовал кокосовый орех, который, правда, не смог разгрызть зубами. Увидев мой страждущий взгляд на бананы, их принесли мне десять видов (даже размером с мизинец были), которые я ел и чувствовал, что счастлив. На черненьких насмотрелся так, что до сих пор перед глазами стоят… правда, надо сказать, что они мне сразу хуже наших показались. Даже манго попробовал, которое… в ванной комнате доел по причине отсутствия культуры поедания этого фрукта и для того, чтобы не обрызгать соком мой костюм «Большевичка».

Помню я ходил по саду рядом с гостиницей в этом костюме «Большевичка»… серого цвета, конечно… и трогал руками огромные тропические цветы. Мне казалось, что красивее этих цветов нет ничего на свете. Я был счастлив, очень счастлив оттого, что я – деревенщина какая-то – хожу по далекой-далекой латиноамериканской стране, в которой, конечно же, не был никто из моей… деревни.

Помню как я, привыкший к советским обычаям, в гостинице аккуратно застилал постель, которую горничные тут же разбирали и стелили новые, чистые простыни. Я, не зная никаких языков, кроме русского, татарского и башкирского, старался им телепатически сказать что-то типа того, что мне и так пойдет, но они меня не понимали. В конце концов, я стал по утрам гордо оставлять постель неприбранной… как положено культурному человеку.

Неприбранная постель

Ботинки «Valentino»

Вот только одна глупость приключилась. Свои ботинки советского производства, стоптанные, конечно же, я стал… из уважения… оставлять около мусорного ведра, когда выходил из гостиницы в сандалиях. А эти горничные, подумав, видимо, что я решил их выбросить, и в самом деле выбросили мои ботинки. О, какое отчаяние меня охватило! Не мог же я, как культурный человек, идти читать лекции (по-русски конечно… с переводом) в сандалиях! Тогда все закопошились, отложили мои лекции на какое-то время и принесли мне новенькие ботинки «Valentino». Я ходил по сцене с микрофоном в руке и мне казалось, что люди не лекцию мою слушают, а любуются моими ботинками, красивее которых, может быть, и не было на всем белом свете. И мне хотелось верить, что люди думают, что эти туфли изготовлены в Советском Союзе… Великом Советском Союзе.

Честно говоря, в этой стране я влип в некое хирургическое соревнование с американцами и аргентинцами. А они были такими важными и громкоголосыми, что я вначале даже опешил от их психологического давления. Но я важно шагнул им навстречу в своих ботинках «Valentino» и пожал им руки, сказав: «Ы-ы». Костюм «Большевичка» при этом поправил на себе.

А потом, когда началась хирургия, мое волнение стало уходить. Я со злорадством отметил, что руки их – американцев и аргентинцев – подрагивают, а порой даже в самые ответственные моменты операций, трясутся. Очень меня это обрадовало!

И решил я тогда показать наши «русские хирургические фокусы». Один из них состоит в том, чтобы убирать тончайшие ниточки из раны не пинцетом, как положено, а ножницами, зажав тончайшую ниточку на острие лезвий ножниц так, чтобы она удерживалась, но не перерезалась при этом. Да к тому же я, обладая характером «мне дай только повыеживаться», научился еще и вертеть этими ножницами с зажатой на лезвиях ниткой и элегантно так выбрасывать ее, чтобы все на мониторе видели, что у русского хирурга руки не дрожат и… дрожать, конечно же, не могут.

Все эти «русские хирургические фокусы» повлияли. Мой авторитет вырос. Безмолвный контакт с операционной сестрой Лурдес наладился. В конце концов, мне предложили сделать несколько десятков операций «серьезным людям».

А «серьезными людьми» оказались, как я узнал значительно позже, богатые люди. Я оперировал их с таким воодушевлением, таким… что все операции получались хорошо. А операционная сестра Лурдес, как бы подхватив мое воодушевление, ассистировала мне так хорошо, что мне казалось, что лучшей… черной… операционной сестры не бывает на белом свете.[6]6
  Правда, значительно позже я узнал, что причиной ее воодушевления было то, что мы оперировали «серьезных людей».


[Закрыть] Настроение чуть-чуть подпортил американский хирург, который, наблюдая за моими операциями, в самый ответственный момент толкнул меня под локоть, но, к счастью, лезвие всего лишь чиркнуло по глазу, а не проткнуло его. Но это было мелочью. Главным было то, что я – уральская деревенщина – сейчас делаю операции не просто где-то на Урале, а в прекрасной латиноамериканской стране, где растут пальмы, летают колибри и где столько бананов, что такого количества бананов не видел никто в моей деревне.

Фрагмент операции. Удаление нитки ножницами

Операция на глазу. Хирургическое лезвие

«Серьезные люди», прозревая после операций, говорили мне «Viva Russia!». А я слушал их и был горд, что это я – представитель страны «пустых магазинных полок» – смог дать им зрение при болезнях, серьезнее которых не бывает на свете и которые зачислены в разряд безнадежных. Детская радость охватывала меня, когда какой-то Педро восклицал: «Mire! Mire!», что означает: «Вижу! Вижу!». В эти моменты гордость распирала меня – гордость за нашу Родину, частицей которой являлся и я… одетый в костюм «Большевичка», но уже стоявший в ботинках «Valentino». Вот только один вопрос терзал меня – почему же мы, русские, смогли первыми в мире освоить космос и сделать много великих дел, но не смогли отделаться от клейма, на котором написано «страна пустых магазинных полок»?

За три дня до отъезда меня повели в магазин и купили мне… темно-синий бостоновый костюм. Я стоял в этом костюме в примерочной магазина и мне казалось, что красивее костюма не было ни у кого на всем белом свете. Мне даже брюки укоротили прямо в магазине. А к тому же купили две рубашки к костюму. Полосатые, конечно. Правда, галстук очень долго подбирали, чтобы одновременно к обеим рубашкам подходил. Подобрали все же.

Костюм

Я стоял элегантный, как рояль, и мне казалось, что элегантнее людей не бывает. К тому же, мне сказали, что настоящий хирург должен выглядеть именно так.

А потом… потом, окинув меня взглядом, щедро добавили: «Выбирай! Или еще один костюм или чемодан». Я, конечно же, выбрал чемодан, да такой, какого не было ни у кого во всем Советском Союзе. Дорогим он был – аж 50 долларов стоил!

Чемодан

А еще я, обнаглев, попросил купить моей жене брошку – красивую такую, из стекла.

Перед самолетом мне вручили 50 долларов. Купюра эта была зеленой-зеленой, что зеленее купюр не бывает.

В общем, приехал я домой элегантным и веселым. Брошку жене подарил. Понравилась она ей. Чемодан новый открыл и достал из него бостоновый костюм, да и две рубашки с галстуком. Жена моя тут же помыла мои ботинки «Valentino» и поставила их сохнуть на видное место.

Брошка

Бостоновый костюм я раз пять надевал. По самым важным случаям, конечно. А потом его моль съела. Моли у нас тогда дома много было. Травили мы ее, конечно. Нафталином. Но недотравили. Нельзя же жить в ядовитом угаре… ради костюма. Очень грустили по костюму. Очень проклинали моль. Но так уж получилось. Зато две полосатые рубашки я до дыр заносил. Галстук, правда, я умудрился кончиком в суп макнуть. Жена, поругав меня, его постирала, но неудачно. А химчистка полностью завершила «жизненный путь» этого галстука. А вот чемодан прослужил долго-долго, каждый раз напоминая мне о счастливом пребывании в прекрасной латиноамериканской стране.

Моль

Галстук в супе

Но через некоторое время я узнал следующее… от очень серьезных людей из посольства. Оказывается, я, победив в «хирургическом бою» нелюбимых в этой латиноамериканской стране американцев, заимел такой «хирургический авторитет», что за то, чтобы попасть в мои руки, платили большие деньги… платили так называемые «серьезные люди». В общем, я, оказывается, заработал около 150 000 долларов. А на мой проезд, проживание, питание и подарки (бостоновый костюм, две рубашки, галстук, ботинки, чемодан и брошку) потратили 3,5 тысячи долларов. Умеют же люди деньги считать! Даже чужие. Спасибо им. Глаза открыли.

К тому же эти финансово-умные люди сказали, что я, как хирург, должен был бы получить 75 % от всей суммы, то есть около 100 000 долларов, на что мог купить в конце восьмидесятых годов чуть ли не 50 квартир или почти столько же автомобилей «Жигули».

Я, конечно же, помню, похохотал. Похохотал от того, что мне тогда, как и сейчас, все это было не нужно. Мне было, как и сейчас, смешно иметь 50 квартир, которые, вообще-то, можно сдавать. Но не в деньгах ведь счастье! Моя жена готовит вкусный суп… с фрикадельками, чаще всего… а что еще человеку надо! Да и не голым я хожу, а в трусах, костюме и шубе. А с деньгами такая волокита! Сволочью себя чувствуешь и… рабом… рабом денег, у которых есть свои сила, мощная сила, которая затягивает и затягивает, заставляя забыть, что тебе, вообще-то, достаточно супа с фрикадельками, трусов, костюма и шубы.

И, честно говоря, приятно ведь, когда тебя надуют… приятно от того, что ты удержался от соблазна и не впал в искушение, став рабом денег… еще раз повторяю – рабом денег! Какое удовольствие рассказывать, как тебя надули! Вы ведь никому не будете рассказывать, как Вы кого-то надули сами… противно это, противно от того, что никому не хочется казаться рабом денег. Все, ведь, под Богом.

Еда

Вспоминая все это, я сидел в международном венском аэропорту, попивая австрийское пиво и поглядывая на этого самого неказистого мужика вместе с арабами. Я призадумался и понял, что человека в жизни что-то ведет.

– Что же? – задался я вопросом.

И тут я понял, что человека вперед ведет мечта, которая, на мой взгляд, является путеводной звездой свершений. Мы порой даже не замечаем, что эта самая мечта сидит в нас, и что именно она ведет нас вперед. Огромной мощью, мощью путеводной звезды, обладает мечта, исходящая из неразумного детства. Только вот один вопрос возникает – куда поведет эта звезда мечты?

В детстве путеводная звезда одна – быстрее стать взрослым и умным. У всех людей так. Никто ведь не хочет стать тупым или «застрять в детстве». Но вот во взрослом периоде жизни путеводная звезда мечты может повести двумя путями – или по пути духовного восхождения, когда такие понятия как любовь, сострадание, доброта, бескорыстие и тому подобное становятся стержнем жизни, или по пути, который можно назвать «мечтой о деньгах», когда твой сытый желудок превыше всего.

Хотим мы того или не хотим, но мы живем на распутье: с одной стороны, так хочется вдохнуть прелесть духовного восхождения, но с другой стороны – жрать-то хочется. Где золотая середина-то? А ее, господа, мне кажется, не так-то просто достичь. Очень непросто.

Советский Союз был экспериментальной базой попытки возродить духовное, чтобы слово «бессеребрянник» звучало гордо, нежели слово «богатей» или «жмот». Многие люди в мире после революции 1917 года с восторгом приветствовали попытку возродить духовное и ударить по бездушной Власти Денег. Об этом говорит, в частности, текст послания гималайских Махатм советскому правительству в 1926 году, которое передал сам Николай Константинович Рерих:

Послание гималайских Махатм советскому правительству (1926 г.)

На Гималаях мы знаем совершаемое Вами. Вы упразднили церковь, ставшую рассадником лжи и суеверий. Вы уничтожили мещанство, ставшее проводником предрассудков. Вы разрушили тюрьму воспитания. Вы уничтожили семью лицемерия. Вы сожгли войско рабов. Вы раздавили пауков наживы. Вы закрыли ворота ночных притонов. Вы избавили землю от предателей денежных. Вы признали, что религия есть учение всеобъемлемости материи. Вы признали ничтожность личной собственности. Вы угадали эволюцию общины. Вы указали на значение познания. Вы преклонились перед красотою. Вы принесли детям всю мощь Космоса. Вы открыли двери дворцов. Вы увидели неотложность построения домов Общего Блага. Мы остановили восстание в Индии, когда оно было преждевременным, также мы признали своевременность Вашего движения и посылаем Вам всю нашу помощь, утверждая Единение Азии! Знаем, многие построения совершатся в годах 28–31–36-м. Привет Вам, ищущим Общего Блага!

Но золотая середина не была найдена: стали уничтожать кулаков (работяг!), а потом и другая дьявольская сила, называемая завистью, вошла в свои права, когда стало возможным «законно» уничтожать тех, кому завидуешь. Вот и получилась страна «пустых магазинных полок», получилась от того, что под управлением вездесущего Дьявола, руководители Советского Союза забыли, что человек состоит не только из бестелесного Духа, но и из материального тела, которое, извините, жрать хочет. А также руководители Советского Союза забыли, что деньги – это не только дьявольское порождение, но и инструмент стимулирования труда, того труда, который нужен, чтобы следовать божественному принципу, что человек есть самопрогрессирующее начало.

Короче говоря, шарахнулись мы так, оголив магазинные полки, что эти самые полки и стали главной причиной кризиса мирового коммунизма, стали на том основании, что советские люди хотя бы слышали (не то, чтобы уж видели!), что у них, у буржуев-то, на магазинных полках столько жратвы, столько… что больше жратвы не сыскать во всем мире. А, ведь, Бог вселил наш вечный Дух в двурукое и двуногое материальное тело… с головой, которое, вообще-то, питается с магазинных полок за пожеванные жизнью и прошедшие через сотни сифилитичных рук деньги, противнее которых, возможно, нет на всем белом свете.

А когда пустые магазинные полки «победили» Советский Союз, то мы, россияне, уже привычные к шараханьям, так шарахнулись в другую сторону, так… что, например, приехавшая к нам на лечение английская графиня[7]7
  Кстати, операция получилась очень хорошо.


[Закрыть], побывав в обычном уфимском супермаркете, заявила, что набор продуктов в нем больше, чем в Лондоне.

Зато коррупция появилась, да такая, что могла бы по своей вредоносности сравниться с репрессиями при Советском Союзе. Теперь деньги лежат в огромном размере «чулках» у олигархов, а старушка в шикарном супермаркете покупает пакет гречки и считает копейки, чтобы прикупить еще и маслица… подешевле. И многие люди, в общей своей массе уроженцы бывшего Советского Союза, видя в шикарных супермаркетах таких старушек и стариков, которые, вообще-то, и построили все заводы (но которые приватизировали олигархи… ради «чулок»), начинают вспоминать Советский Союз, светло-светло вспоминать, так светло вспоминать, что более светлых воспоминаний… в стране «полных магазинных полок»… не бывает во всей постсоветской России. А вспоминают люди Советский Союз светло потому, что коммунизм был попыткой, пусть неудачной, но попыткой достижения того счастья, того великого счастья, когда… когда, может быть, наконец-то осуществится главная мечта человечества – мечта о том, что духовное, включающее в себя такие прекрасные понятия как любовь, добро, сострадание и многое-многое другое хорошее, будет превалировать над материальным началом с клеймом денежного знака, и когда наш бестелесный Дух будет жить в нашем материальном теле, которое будет кушать еду, приготовленную не для продажи, а приготовленную с Любовью. И я верю, что такие времена настанут, обязательно настанут – те времена, лучше которых, конечно же, не бывает на всем белом свете.

И не зря, мне думается, великая Елена Рерих написала в своем письме от 17.12.35 следующие слова:

«… Возрождение России есть возрождение всего мира. Гибель России есть гибель всего мира. Кто-то начинает уже это осознавать».

И, мне кажется, это не пафос. Это, скорее всего, правда, правда, основанная на том, что люди России уже прошли через эксперимент, жутко тяжелый эксперимент попытки жить по законам духовного мира… в материальном теле, неудачный эксперимент. Но… как говорится, за одного битого двух небитых дают. Да и память наших пра-пра-прадедов, освоивших Сибирь, сидит в глубинах нашего подсознания, и… так точит, так точит, что более сильного «точения» не бывает на всем белом свете, не бывает на том основании, что сила одной шестой части Земли давит на нас, русских.

Я, сидя в международном венском аэропорту, опять взглянул на этого неказистого мужичка. Взглянул и отвел взгляд. Не хотелось мне что-то смотреть на неказистость.

Мои мысли опять возвратились к далекой латиноамериканской стране. Я понял, что там я смог сотворить два счастья: счастье людям, которые получили большие деньги за счет русского дурака и мое личное счастье – счастье «советского продукта», который смог доказать, что «хирургия под Богом» или «хирургия с Любовью» значительно выше, чем «хирургия за деньги». И до сих пор я так считаю… искренне считаю, что медицина не может быть бизнесом, не может быть только на том основании, что наше здоровье зависит в большей степени не от лекарств, а от Бога.

Как здорово, что тот костюм съела моль!

Да и рад я, что тот мой бостоновый костюм съела моль. Не зря, возможно, она его съела. Спасибо моли! А брошка, которую я подарил жене… красивую такую, из стекла… куда-то затерялась. Чемодан тоже исчез, в Голландии, куда он улетел по ошибке, когда я летел в Россию из Японии. Не нашли его. Рубашки (две!) только запомнились и галстук, который я… макнул кончиком в суп. Без души все это мне подарили, да и не дарили, а так… заплатили… советскому дураку, которому в то время было так хорошо, так хорошо, что более счастливого человека нельзя было встретить на всем белом свете.