Текст книги "Убийство в Брайтуэлле"

– Нам наверняка скажут в деревне.

– Тогда, пожалуй, не стоит тянуть. – Блейк вернулся ко мне и кивнул в сторону деревни. – Пойдемте?

Мы двинулись обратно. Похоже, мне не просто почудилось, Лайонел Блейк в самом деле был сильно чем-то озабочен.

– Полагаете, здание можно будет порекомендовать вашему попечителю? – легко спросила я.

– Зависит от ряда обстоятельств, – туманно ответил Блейк.

– Странный театр. Как бы не вышло так, что ваш друг прогорит.

Блейк вдруг резко остановился и повернулся ко мне.

– Если честно, его финансовые дела сейчас обстоят не блестяще. Он рассчитывал на хорошее место… Ему это в самом деле очень нужно. Он прикинул, что недорогая, но выгодная площадка поможет ему выпутаться. Однако я был бы вам признателен, если бы вы никому об этом не рассказывали.

– Разумеется.

Пройдя деревню, мы подошли к автомобилю в тот момент, когда начал накрапывать легкий дождь.

– Я так и думала, что пойдет дождь, – сказала я, когда Лайонел уселся на сиденье и закрыл дверцу.

– Да, боюсь, надвигается ненастье, – отозвался Блейк, глядя в окно. – Надеюсь, ненадолго. Мне не улыбается безвылазно торчать в этой гостинице в компании Хэмильтонов и Роджерсов.

– Да, – вздохнула я, – не самая заманчивая перспектива.

Вернувшись в «Брайтуэлл», я мечтала ненадолго подняться к себе и передохнуть перед ужином. Мизерные результаты нескольких часов расследования немало меня обескуражили. Лайонел Блейк, конечно, очаровательный попутчик, однако то, что мне удалось из него вытянуть, не особенно приблизило разгадку убийства Руперта Хоу. Но ведь должен же кто-то что-то знать. Я утешилась тем, что за ужином мне представится возможность задать за общим столом пару ненавязчивых вопросов.

В холле я наткнулась на Роджерсов. Мистер Роджерс читал «Таймс», а Анна листала последний номер «Вог». Несмотря на то, что я наблюдала за этой парой уже довольно продолжительное время, меня все еще поражал контраст между супругами. Они были такие разные, и тем не менее их отношения казались прочными; казалось, они действительно жили друг для друга. Может, правду говорят и противоположности сходятся? Поскольку Блейк поведал мне не очень много, я понадеялась от Роджерсов узнать чуть больше.

– Добрый день, – поздоровалась я.

Оба вскинули головы, и мистер Роджерс стал подниматься со стула.

– Пожалуйста, сидите, – быстро сказала я. – Не хотела вам мешать. Просто подошла поздороваться.

– Кажется, зарядил дождь, – заметил мистер Роджерс, дабы поддержать вежливый разговор, прежде чем снова уткнуться в газету.

Миссис Роджерс, похоже, не прочь была немножко поболтать.

– Вы уже вернулись? – спросила она.

Ручаюсь, ей было страшно интересно, куда я ездила. Хотя мои новые знакомые были достаточно хорошо воспитаны, чтобы скрывать это, я знала: мои не вполне канонические отношения с Джилом и Майло вызвали немало пересудов.

– Да, прокатилась с мистером Блейком в деревню ненадолго сменить обстановку.

– Лайонел такая душка. И красавец, правда?

Муж не удостоил вниманием ее наблюдение. Его вообще было не оторвать от газетной полосы.

– Да, очень милый, – подтвердила я.

– Здесь на этот раз так много красивых мужчин, – продолжила миссис Роджерс.

Последние слова были скорее всего камушком в огород мужа. Может быть, она его так дразнила. И вдруг я поняла, что, хотя миссис Роджерс и нравится привлекать к себе внимание разнообразных красавцев, по большому счету, она любит мужа.

– Должна признаться, не думала об этом, – пролепетала я.

Анна рассмеялась:

– Вы, видимо, уже привыкли к своему мужу, но всем остальным он просто радует глаз.

– Право, Анна, – заметил мистер Роджерс, сложив газету и строго посмотрев на жену, – полагаю, не вполне прилично так говорить.

– Я лишь хотела сделать комплимент, – с невинным видом откликнулась миссис Роджерс, но в ее голосе я услышала торжество – ей таки удалось оторвать мужа от газеты.

– Все в порядке, – улыбнулась я и обратилась к мистеру Роджерсу, надеясь придать беседе больше содержательности: – Что-нибудь интересное в «Таймс»?

– Да все как всегда. Опять американские летчики, Амелия Эрхарт, растущая безработица, куча политики и множество смертей. Я надеялся избавиться здесь хотя бы от двух последних, но, похоже, просчитался.

– Бедный мистер Хоу, – вздохнула я. – Вы были с ним близки?

Не самый плавный переход, но, кажется, супруги ничего не заметили.

– Я бы так не сказал, – без выражения ответил мистер Роджерс.

– Мы приехали скорее за компанию с Нельсоном и Ларисой, – добавила Анна. – С ними мы знакомы уже несколько лет, с их свадьбы.

– Так Трентов и мистера Хоу вы знаете не так долго?

– Нет, хотя время от времени мы, конечно, встречались. Джил душка, а Эммелина просто чудное создание. Такая милая, спокойная девушка, но ее так… закрутил Руперт. – Анна замялась, но все же договорила: – Руперт был очень красив и очарователен к тому же. Думаю, она просто не могла в него не влюбиться. Можете себе представить, что это было.

– Вполне. – Я еще как могла себе представить.

– Руперт всегда был очень обходителен, с этим не поспоришь, – произнесла Анна с каким-то вызовом, как будто я ждала, что она скажет что-нибудь плохое.

– Мне очень жаль Эммелину, – тянула я разговор.

Миссис Роджерс снова на мгновение замялась.

– Да, полагаю, сердце ее разбито вдребезги.

– Но она так молода, – просто чтобы не обрывать беседу, подхватила я аргумент Блейка. – Надеюсь, она со временем кого-нибудь полюбит и забудет этот кошмар. Любовь почему-то помогает забывать прошлое.

Тут мистер Роджерс вдруг поднял на меня неожиданно лукавый взгляд.

– Думаю, вы совершенно правы, миссис Эймс.

Я чуть не пропустила столь тонкий намек. Анна слегка погладила мужа по ноге. Это был знак, и Эдвард Роджерс тут же снова уткнулся в газету.

– Конечно, мы все желаем Эммелине только счастья, – сказала Анна, широко улыбнувшись, и я поняла, что разговор окончен.

– Что ж, пойду переоденусь к ужину, – закруглилась я, не желая быть непрошеным гостем. – Увидимся?

– Разумеется! Было приятно поболтать с вами, миссис Эймс.

Я простилась с ними и пошла к лифту, думая, что мог означать весь этот разговор. Мистер Роджерс, несомненно, хотел что-то дать понять, но жена не позволила ему объясниться. Странно. Куда бы я ни ткнулась, все что-то скрывают.

Я вошла в лифт и, когда двери закрылись, с облегчением вздохнула, что можно просто помолчать. Честно говоря, мне совершенно не хотелось одеваться и проводить вечер с этими скучными людьми. Вероятно, как и все, я могла держаться под давлением необходимости, но это убийство потрясло меня больше, чем хотелось признаваться себе самой.

Я всегда гордилась собственной независимостью, но сейчас мне очень хотелось, чтобы рядом оказался человек, с которым можно было бы поговорить и разделить все тревоги. Именно в такие минуты я острее всего чувствовала бесплодность своего брака. В вихре первой влюбленности я самым жалким образом не приняла во внимание, что жизненные штормы требуют более прочного материала, чем необременительные нежности и остроумные подначки.

По своему обыкновению, мрачные мысли я отложила до лучших времен и, перестав размышлять о том, чего мне не хватает, занялась тем, что имею. Все-таки моим уделом не было полное одиночество. Я уже давным-давно задолжала с письмом кузине Лорел, моей ближайшей подруге, которой поверяла все тайны, однако в настоящий момент мне просто не хватало душевных сил его написать.

Двери лифта открылись, и я вышла на лестницу, чуть не столкнувшись с Вероникой Картер. Мы обменялись прохладным приветствием. Меня всегда изумляло, как между двумя женщинами совершенно без повода – или почти без повода – может возникнуть взаимная неприязнь. Возможно, я необъективна, но в мисс Картер было что-то отталкивающее. Мне казалось, что ее пресыщенный взгляд и поджатые губы излучают прямо-таки ледяное презрение. В остальном же она, надо сказать, была довольно хорошенькая. Пока я осматривала ее, Вероника проделала то же самое со мной, и, очевидно, я понравилась ей еще меньше, чем она мне.

– У вас совершенно измученный вид, миссис Эймс, – с притворным сочувствием произнесла мисс Картер. – Наверно, то, что именно вы увидели Руперта, вас совсем подкосило.

– Это был тяжелый удар, – отозвалась я.

– Очень грустно, правда. Он был такой заводной. Боюсь, мне будет его не хватать.

– Вы тесно дружили?

– Не так, как мне бы того хотелось, – сказала Вероника, и я не поняла, имелся ли в этих ее словах дополнительный смысл. – Я познакомилась с ним раньше, чем Эммелина, и всегда считала обворожительным, но мы вращались в разных кругах.

– О, так вы знаете его дольше, чем Эммелину, – как бы мельком уточнила я.

Вероника вздохнула так, будто я запытала ее своими вопросами, но все-таки ответила:

– Нет, мы с Эммелиной вместе учились в школе. И с Оливией Хендерсон, кстати, тоже. Поэтому мы с Оливией и решили поехать сюда, узнав, что будут Тренты и Руперт.

– Ах, вот оно что. Интересно, как это все друг друга знают.

Увлекшись разговором, мисс Картер немного оживилась, хотя до воодушевления было далеко – но иного я и не ожидала.

– По-моему, у Трентов какие-то дела с Хэмильтонами, поэтому он и поехал. Бедный Нельсон, изо всех сил карабкается наверх. Еще не хватало с ним дружить. По-моему, он просто ужасен, даже слов не хватает. – Значит, у нас с ней все-таки есть нечто общее. – Кажется, Роджерс водит дружбу с Хэмильтоном, поэтому тоже притащился сюда. – Это совпадало с тем, что мне говорили супруги Роджерсы. – А Лайонела мы где-то подцепили пару месяцев назад. Он оказался таким лапочкой, и, решив отправиться сюда, мы пригласили его поехать вместе с нами. Все думали, что будет очень весело. Кто же мог такое вообразить? – Вероника с презрительным видом сделала круг рукой.

– Особенно тяжело Эммелине, – вставила я.

– Да, я еще успела пару раз зайти к ней, а потом Джил практически ее изолировал.

– Кажется, врачи дают ей успокоительное.

Фарфорово-синие глаза мисс Картер излучали полнейшее равнодушие.

– Да? Ну что ж, наверно, поможет. Хотя здесь такая тоска… Мне будто самой дали успокоительное. Последние дни почти не нужно было снотворное. – Взгляд ее вдруг оживился. – Пока не появился ваш обворожительный муж. Я и забыла, как с ним весело.

– Да, он просто чудо.

И снова, поскольку я не попалась на крючок, улыбка мисс Картер увяла.

– В любом случае, – поморщилась она, – смерть Руперта перечеркнула всю неделю. Лучше бы я не приезжала.

Какая невоспитанность с его стороны испортить вам все удовольствие, хотелось мне сказать.

– Не знаю, что он мог там делать, перед тем как упал. Он, конечно же, поскользнулся и оступился, – продолжала между тем Вероника, рассеянно разглядывая свои кроваво-красные ногти.

Я решила провести еще один небольшой эксперимент с реакцией на удивление.

– О, так вы не слышали? – как бы невзначай спросила я. – Инспектор говорит, что это убийство.

В глазах Вероники на долю секунды что-то мелькнуло – удивление или… страх? Затем маска безразличия снова вернулась на свое законное место. Почти так же отреагировала миссис Хэмильтон на террасе – молниеносная тревога, которую та тоже моментально скрыла. Может, обе знают что-то, о чем им не очень хочется говорить?

– Убийство? Не понимаю, как это возможно. Кому понадобилось убивать Руперта?

– Полагаю, следователь инспектор Джонс дорого бы заплатил, чтобы это узнать.

– Что ж, приятно было поболтать, – небрежно бросила Вероника, пригладив блестящие рыжие волосы, – но, боюсь, пора переодеваться к ужину.

– Разумеется.

Вероника Картер уехала на лифте, а я только у своего номера задумалась, что она, собственно, тут делала, если ее комната находится на другом этаже.

Глава 10

Несмотря на прибавление в компании, ужин прошел как обычно. Майло сел за мой стол и разыгрывал заботливого мужа, хотя разговаривать нам было особо не о чем. Вероника Картер уселась напротив и при любой возможности вовлекала его в разговор. Он в самом деле вызывал ее неподдельное воодушевление. Джил к ужину не вышел, и я начинала беспокоиться о нем не меньше, чем об Эммелине. Мистер Хэмильтон прикладывал недюжинные усилия, чтобы развлечь меня.

– Вы сногсшибательны сегодня вечером, миссис Эймс, – заявил он, окинув меня довольно откровенным взглядом.

Шелковое платье цвета слоновой кости с угловым вырезом было довольно скромным, но Хэмильтон будто смотрел сквозь ткань.

– Благодарю вас, – ответила я, выдавив из себя максимум вежливости.

– Я уже подумываю умыкнуть вас у мужа, – продолжил он, театрально понизив голос. Ларису эти намерения, похоже, привели в такой же восторг, как и меня. – Надеюсь, мистер Эймс не слишком ревнив. – Нельсон заговорил громче, получая удовольствие от того, что привлек всеобщее внимание.

– Нисколько, – отозвался Майло, разрезая мясо, и улыбнулся Хэмильтону. – Я женился на Эймори из-за ее денег. А она вышла за меня из-за моих.

Хэмильтон расхохотался.

– Стало быть, насколько я могу судить, вас обоих не постигло разочарование. Правильно, так и надо. Лариса, – он махнул вилкой в сторону сидевшей рядом с ним жены, – тоже вышла за меня из-за денег, но она бы ни за что в этом не призналась.

– Нельсон! – прошипела Лариса, заливаясь пунцовым румянцем. – Я не…

– Конечно, она была тогда красавица, – продолжал Хэмильтон, не замечая, а точнее, игнорируя отчаяние жены. – Так что цену нельзя назвать завышенной.

Услышав эту чудовищную эскападу, я невольно стиснула зубы. Бедная Лариса, казалось, вот-вот разрыдается.

– Чем вы занимаетесь, мистер Хэмильтон? – спросил Майло, меняя тему.

Молодец Майло. Я прекрасно знала, что род занятий Нельсона так же интересен моему мужу, как мне стоматологический анамнез Вероники Картер.

– Если угодно, я всем обязан самому себе, – надулся индюком Хэмильтон.

Переключившись на собственную персону, он забыл о женитьбе, и румянец Ларисы постепенно уступил место обычной бледности. Когда разговор получил новое направление, все, по-моему, вздохнули с облегчением. Анна Роджерс, пытаясь скрыть хмурое неодобрение – правда, без особого успеха, – оживленно заговорила с миссис Хэмильтон. Я никак не могла понять, какие отношения связывают этих двух женщин. Хотя миссис Роджерс утверждала, что они знакомы много лет, это было не очень похоже на близкую дружбу. Тем не менее создавалось впечатление, будто им друг с другом легко. Я надеялась, в лице Анны Лариса Хэмильтон имеет верного друга. Ей это, несомненно, очень нужно.

– Может, зайдем ко мне после ужина, Лариса, выпьем по глоточку? – предложила Анна Роджерс, стиснув локоть мужа. – Эдварду нужно засесть за какие-то ужасные юридические бумаги, а мне хочется с кем-нибудь поболтать. Можем полистать новые журналы.

– С радостью, – ответила миссис Хэмильтон, и я с удовольствием отметила, что она не спросила у мужа. – Конечно, если мистер Роджерс не возражает.

– Эдвард не возражает, не правда ли, дорогой?

– Конечно, нет, – отозвался тот приветливее обычного, словно следуя негласной инструкции жены быть с Ларисой полюбезнее. – Мы оба будем рады, если вы к нам зайдете. Анна злится на меня, когда я ее не замечаю, а мне очень трудно сосредоточиться, когда она начинает трещать.

Анна Роджерс рассмеялась, а миссис Хэмильтон улыбнулась, и в ее взгляде снова вспыхнула теплая искорка. Настроение за столом заметно улучшилось, хотя мистер Хэмильтон еще испытывал терпение Майло, повествуя ему о своей невероятной пронырливости, причем говорил все громче, пытаясь перекрыть общий хор.

Я порадовалась, когда ужин подошел к концу: можно было наконец улизнуть в гостиную. Как я и надеялась, она оказалась не занята. Большинство постояльцев остались танцевать. После яркого и шумного зала спокойные холодные тона гостиной, освещенной теплым светом светильников, успокаивали. Я подошла к стоявшему у стены письменному столу и, машинально открыв верхний ящик, увидела аккуратную стопку плотной бежевой бумаги с логотипом гостиницы и пачку конвертов. Усевшись за стол, я вытащила лист бумаги, собираясь написать кузине Лорел. Почему бы не сейчас, в конце концов. Ей я могла довериться полностью, к тому же будет полезно привести в порядок мысли, изложив их на бумаге.

Меня буквально раздавили события последних дней. Я приняла приглашение Джила скоропалительно, ничего толком не обдумав. Настало время признать, что стоило все как следует обмозговать. Правда, не в моей натуре слишком быстро сдаваться. Может быть, именно поэтому я так долго тяну свой явно неудавшийся брак…

Кто убил Руперта Хоу? Этот вопрос не выходил у меня из головы. Пока удалось выяснить немного, пожалуй, лишь то, что убитый не пользовался особым уважением друзей и знакомых. Сдержанно уклончивые ответы практически всех, у кого я спрашивала про Руперта, говорили сами за себя. По большому счету, он никому не нравился.

Похоже, только бедная слепая Эммелина не видела его недостатков. Мне было ее очень жаль. Не важно, что мы все думали о Руперте – она любила его, а теперь его нет. Вопреки прогнозам Лайонела Блейка ей потребуется немало времени, чтобы прийти в себя после этой трагедии.

Мои мысли обратились к Джилу. Он знает больше, чем говорит, никаких сомнений. Но что ему известно? Сам он наверняка пришел бы в ужас, узнав, что именно своим упорным молчанием подтолкнул меня к расследованию.

Нельзя сказать, что у меня не было дурных предчувствий. Если не врать хотя бы себе, следовало признать, что я вторглась на чужую территорию. Хоть это и неприятно, но меня в самом деле не касается, кто убил Руперта Хоу. Джонс производит впечатление очень толкового следователя. Тем не менее его вопросы о том, где находился Джил во время совершения убийства, встревожили меня не на шутку. Инспектор вполне мог прийти к неверному выводу, а идти на такой риск я бы не хотела. Если существовал хоть какой-то шанс, что мне удастся отвести подозрения от Джила, я это сделаю.

Конечно, сие похвальное желание вызывало ряд вопросов. Было очень приятно уверять себя, что я хочу помочь Джилу, хочу сделать все, чтобы его не впутали в историю с убийством жениха сестры. Но я старательно избегала вопроса: почему я это делаю. Кто мне Джил? Просто друг или больше? И даже теперь, пытаясь разобраться в наших путаных отношениях, я пришла только к одному выводу: я все еще думала, какой могла бы быть наша жизнь. Пять лет – долгий срок, кое-что изменилось, но многое, очень многое осталось прежним… Вздохнув, я поднесла перо к бумаге и начала писать.

Дорогая Лорел,

Я обещала написать тебе, полагая, что о поездке к морю особенно нечего будет рассказывать. Как я ошибалась! Произошло куда больше, чем я могла себе представить. Уверена, ты уже знаешь о смерти Руперта Хоу, жениха Эммелины Трент. Эту ужасную новость усугубляет то обстоятельство, что он был, представь себе только, убит. И именно я обнаружила тело и завтра должна присутствовать на дознании. Зная, как ты любишь всякие загадки, убеждена, что ты мне позавидуешь. Так вот, не завидуй. В реальной жизни убийство совсем не романтично.

Как будто мало было этих сложностей, на нас еще без предупреждения свалился Майло. Понятия не имею, что у него на уме, но уверена, ничего хорошего из этого не выйдет. Они с Джилом уже как кошка с собакой, а уголовное расследование не самое удобное время для того, чтобы препарировать наш брак…

Послышался звук торопливых шагов.

– О, простите.

Подняв голову, я увидела в дверях Оливию Хендерсон. Последние два дня она почти не показывалась. За ужином я обратила внимание на ее изможденное лицо. Но сейчас она, казалось, была просто убита – белая как стена, только веки покраснели.

– Я не хотела вам мешать, – тихо сказала Оливия.

Она смотрела чуть не с мольбой, будто нуждалась в преданном друге – так же, как и я. Но странно, что эту роль Оливия Хендерсон отвела мне. Она ведь ни разу не дала понять, что дорожит моим обществом.

– Вы вовсе не помешали, – ответила я, складывая письмо, чтобы закончить его позже. – Я рада с кем-нибудь поговорить, поверьте.

Зайдя в гостиную, Оливия опустилась на диван, сцепив на коленях бледные руки.

– Все совершенно ужасно, правда? – произнесла она.

– Непростые были дни.

Этих моих слов было достаточно, чтобы она залилась слезами.

– Я так несчастна… – Оливия уткнулась в неизвестно откуда взявшийся носовой платок.

Поскольку я выросла в семье, где считалось не принято сдерживать свои эмоции, а затем еще вышла замуж за Майло, бурные проявления чувств были мне незнакомы и, если честно, неприятны. Я подсела к Оливии на диван и по мере сил постаралась сыграть роль утешительницы.

– Мне так жаль, что вы расстроены. Я могу что-то для вас сделать?

– Нет, не можете… – Она покачала головой и вдруг посмотрела на меня пристальным взглядом. – Вы когда-нибудь были по-настоящему влюблены, до безумия?

Я колебалась не дольше секунды.

– Однажды мне так казалось.

– Тогда вы, наверно, знаете, каково это, когда теряешь…

За дверями послышались шаги, и, подняв голову, я увидела Джила. Оливия сжалась и даже как-то сердито вытерла лицо платком.

– Простите, что помешал, – сказал Джил. – Мне уйти?

– Нет. – Оливия встала. – Я как раз собиралась уходить.

И, не глядя ни на меня, ни на Джила, она вышла из гостиной. Мне трудно было сразу прийти в себя от внезапной, такой неожиданной вспышки доверительности, немало меня озадачившей. Я-то была уверена, что стану последней, кому Оливия Хендерсон решит излить душу, но, возможно, никого другого просто не оказалось рядом.

Несомненно, Оливия имела в виду Руперта. Он рассказывал об их прошлых отношениях с нескрываемым пренебрежением. Судя по всему, ее чувства оказались сильнее. Неужели она так самозабвенно его любила? Если так, согласия между ними быть не могло, ведь он являлся женихом Эммелины. Я припомнила, как печальна была Оливия в первый вечер. Могла ли печаль обратиться в ярость? Стоит подумать.

Джил смотрел на меня, подняв брови.

– Кажется, она несколько взволнована.

– Думаю, да. – Я не стала пускаться в дальнейшие объяснения. Вечером у меня будет уйма времени обдумать все в номере, а сейчас не помешает хороший собеседник. Я указала на диван: – Присядешь?

Джил сел, откинувшись на спинку, но тут же снова подался вперед, ближе ко мне.

– Я должен извиниться перед тобой, Эймори.

– Глупости.

– Нет, правда. Я был резок, так нельзя. Я просил тебя о помощи, и ты любезно согласилась. А когда все пошло наперекосяк, я повел себя отвратительно. Прости.

Он выглядел таким потерянным, что я едва поборола желание его обнять.

– Не думай об этом. Мы все сейчас на взводе.

– Тут не только это. Твой муж… Черт бы все побрал, Эймори. – Джил вздохнул. – Мне кажется, тебе нужно знать, что я…

– Джил… – Я остановила его, накрыв его руку своей, мечтая услышать то, что он хотел сказать, но не желая, чтобы он продолжал. – По-моему, сейчас не время.

Джил серьезно, но очень тепло посмотрел на меня своими карими, почти золотыми в желтом свете глазами.

– Наверно, ты права, но другого времени может не быть.

– Времени у нас куча. – Я не хотела попусту его обнадеживать, но у меня будто почву выбило из-под ног, а Джил вселял в меня уверенность, как никто другой. Я не знала об этом, когда расставалась с ним, я поняла это лишь сейчас и была не готова отказаться от него совсем, какие бы ни испытывала чувства к Майло. – Когда все закончится, мы поговорим, Джил. Но тебе тоже нужно знать, что я…

Теперь Трент стиснул мне руку.

– Ничего не говори, Эймори. – Джил слабо улыбнулся. – Давай подождем, когда все закончится.