Текст книги "Запутанная игра"

Мы часто говорим о том, чтобы убить Уиллоу, но до сих пор этого не сделали. Мы ничего не сделали, только наблюдали за ней.

Вопрос о том, почему мы этого не сделали, не дает мне покоя – ведь это нелогично. Вообще. В этом нет осторожности, нет контроля. В том, что мы оставили ее в живых и теперь вынуждены тратить время на наблюдение за ней, дабы убедиться, что она не подставит нас, нет никакого смысла.

А я не доверяю вещам, которые не имеют смысла.

Отбросив эту мысль, я снова сосредотачиваюсь на причине, по которой пришел сюда, и поворачиваюсь к Мэлису, чтобы повторить то, что недавно сказал Рэнсому.

– Мы получили задание от Мистера Икса.

– Твою мать, – с чувством матерится он, проводя обеими руками по волосам и откидывая их со лба. – Дерьмо. К слову, об отвлечениях, которые нам на хрен не сдались.

Рэнсом вздыхает, тоже проводит рукой по волосам и оставляет на них темную полоску масла.

– Так в чем заключается работа?

– Нам нужно украсть кое‐какие файлы и уничтожить склад в Филадельфии, – объясняю я им обоим. – Лучше сделать это в ближайшие день-два.

– Вот же паскудство, – кривится Рэнсом. – Он хочет, чтобы мы потащились аж в Филадельфию? Это ж как минимум день добавит к тому, сколько мы там провозимся с этой работенкой.

– Не идеально, – соглашаюсь я. – Но выбора у нас вроде как нет.

– Да знаю я, – отвечает он, вздыхая. – Просто…

Мэлис тоже вздыхает, и я вижу на его лице отголоски разочарования Рэнсома. Никто из нас не в восторге оттого, что приходится срываться с места, когда Мистер Икс присылает нам задание. Это выводит Рэнсома из себя, а Мэлис так вообще впадает в ярость берсерка, когда подобная работа вмешивается в нашу уже существующую.

Но они оба мирятся с этим так же, как и я, поскольку я прав. У нас нет другого выбора.

– Как думаешь, скольких «работ» это стоит? – спрашивает Рэнсом, бросая взгляд на Мэлиса. – Услуга, которую Икс тебе оказал?

Мэлис ворчит себе под нос.

– Без понятия. Уже много лет прошло. Если б я знал, что все это дерьмо выльется в подобную хрень, то просто остался бы в тюрьме.

– Нет, не остался бы, – говорю я ему. – Мы бы тебе не позволили. Лучше, когда ты здесь, с нами, и плевать, сколько времени понадобится, чтобы вернуть долг.

Брат пристально смотрит на меня, а я просто пялюсь на него в ответ. Учитывая нашу странную близнецовую связь, я знаю, что он читает мое выражение лица, даже когда другие люди не могут. И поэтому мне известно, что Мэл понимает, какую глубину я вкладываю в эти слова. Через мгновение резкие черты его лица немного разглаживаются, он сглатывает и кивает.

– Все равно это редкостное дерьмо, – с горечью бормочет он.

– Да, это так, – соглашаюсь я. – Мы уже вернули ему долг по меньшей мере в два раза больше того, что нужно, но…

Я замолкаю, пожимая плечами. Прошло четыре года с тех пор, как Мистер Икс вытащил Мэлиса из тюрьмы, и чуть меньше четырех лет с тех пор, как мы выполнили для него нашу первую работу. Он всегда общался с нами только с помощью зашифрованных сообщений, которые я никогда не мог отследить, и мы надеемся, что однажды он сочтет наш долг погашенным и перестанет выходить с нами на связь, однако пока этого не произошло.

Икс может отправить Мэлиса обратно в тюрьму, если пожелает. Именно он подергал за ниточки, чтобы скостить брату срок с тридцатки до минимума, и он же может это отменить, если посчитает, что мы недостаточно хорошо делаем то, что он хочет. У него на руках все карты, поэтому мы делаем все, что он попросит. Хотим мы того или нет.

– Ладно, – говорит Рэнсом, возвращая нас в нужное русло. – Значит, Филадельфия?

– Да, – отвечаю я ему. – Могу получить точные координаты.

– Нам придется поехать туда на тачке, перелет оставляет слишком много бумажных следов. А еще, скорее всего, придется взять с собой оборудование. Короче, это два дня, туда и обратно. – Рэнсом поднимает руку, загибая пальцы. – Подготовка, выполнение работы… Это займет еще пару дней. – Он искоса смотрит на Мэлиса. – Нам придется предоставить Уиллоу самой себе, пока будем там торчать.

– Я, блин, знаю, как это работает, Рэнсом, – огрызается Мэлис. – Вряд ли уж мы сможет ее с собой потащить.

– А мы достаточно ей доверяем, чтобы оставить без присмотра? – спрашиваю я. – Тем более на несколько дней?

– А какая есть альтернатива? – спрашивает Мэлис, разочарованно качая головой.

– По крайней мере, есть камеры, – отмечает Рэнсом, который всегда старается видеть во всем светлую сторону. – Вик может наблюдать за ней по пути туда, когда будет время. Не то же самое, но, по крайней мере, он сможет немного контролировать происходящее.

– Да. – Мэлис поджимает губы, уставившись на автомобильные запчасти на полу, хотя у меня такое чувство, будто на самом деле он их не видит. – Думаю, этого хватит.

12
Уиллоу

Выходить из автобуса и идти в кампус в новой одежде кажется… странным.

Не в плохом смысле, просто я уже давно не покупала себе новые вещи. Обходилась поношенными, старыми, некоторые из которых были даже в пятнах, ведь других у меня не было.

Покупка новой одежды показалась мне роскошью. Какое-то время я едва прикасалась к деньгам, которые как по волшебству появились на моем счету. Думаю, какая-то часть меня боялась, что они исчезнут в одночасье или что это какая-то ловушка, которая сработает в ту же секунду, как я позволю себе что-нибудь на них купить. Но чем дольше они лежали на счету нетронутыми, тем труднее было их игнорировать, и в конце концов я сдалась и позволила себе немного раскошелиться.

В некотором смысле, это все равно, что вернуть себе частичку власти. Я не могу контролировать мужчин, вторгающихся в мою жизнь, но зато способна улучшить свое собственное положение, пока возможно.

Это уже что-то.

Когда я прохожу мимо двора, где в перерыве между занятиями собирается большинство студентов, Эйприл и ее обычная компашка уже там, царствуют. Одна из ее приспешниц замечает меня и что‐то шепчет Эйприл на ухо, заставляя ее обернуться и посмотреть в мою сторону. Ее взгляд быстро скользит по моей фигуре, вниз и снова вверх.

– Вау, – говорит она. – А тебе идет эта юбка.

Очевидно, она имела в виду совсем не это, но мне не хочется сегодня с ней ссориться, поэтому я просто продолжаю идти, полностью игнорируя ее.

– Ха. Уиллоу прикупила новые шмотки, – продолжает она, повышая голос настолько, чтобы я услышала ее даже с расстояния. – Интересно, откуда у нее деньги, чтобы позволить себе такие вещи?

– Может, она нашла новую работу, – громко говорит она одной из подруг. – Да, точно. – Эйприл издает короткий смешок. – Держу пари, у нее болят коленки из-за этой новой «работы». Может, поэтому у нее такая длинная юбка. Чтобы прикрыть синяки.

Я застываю на месте, осознавая грубый намек на то, что я продала себя, дабы купить эти вещи. Рука сжимается в кулак, и мне хочется развернуться и врезать Эйприл костяшками пальцев по ее наглой роже.

Но я бездействую.

Потому что это слишком близко к истине. Я помню, как тот русский мужик поставил меня на колени и засунул свой член мне в рот. Помню, почему я вообще там оказалась и что собиралась сделать, прежде чем те трое парней ворвались и убили его.

Признав, насколько приблизилась к тому, чтобы заняться проституцией, я сгораю от стыда. А еще я не должна упоминать ничего, что могло хотя бы отдаленно связать меня с борделем и братьями, которые устроили там настоящий кошмар.

Моя жизнь в буквальном смысле зависит от сохранения этого секрета.

Поэтому, пока Эйприл и ее свита смеются и обсуждают, сколько я запросила за различные «услуги», я заставляю себя уйти с прямой спиной.

Я изо всех сил стараюсь выбросить из головы все то отвратительное дерьмо, что они наговорили, и сосредотачиваюсь на занятиях. К тому моменту, как выхожу из большого лекционного зала, где у меня было последнее занятие, я чувствую себя немного лучше. Я останавливаюсь на ступеньках здания, запрокидываю голову к солнцу и позволяю лучам согреть мое лицо, но когда я снова смотрю прямо перед собой, то чуть не падаю с оставшейся ступеньки.

Рэнсом стоит на дорожке передо мной, засунув руки в карманы.

Я хватаюсь за металлические перила лестницы, чтобы не споткнуться, и продолжаю идти. Ноги сами несут меня в его направлении, хоть я и не приказывала им этого. Отчасти это потому, что я чувствую странную тягу к нему. Кроме того, в голове крутится ужасающая мысль, что если я развернусь и побегу, он последует за мной.

Поворачиваться спиной к любому из этих мужчин кажется мне очень плохой идеей.

Когда я подхожу ближе, то вижу, как он оглядывает меня. Его взгляд скользит с головы до ног, затем снова вверх, и на его красивом лице появляется легкая улыбка.

– Новый наряд? – спрашивает он. – Тебе идет.

Я краснею, кожа горит. В его устах это звучит совсем не так, как у Эйприл.

– Чего ты хочешь? – резко спрашиваю я, пытаясь перейти сразу к делу. Ненавижу, что так нервничаю в его присутствии.

– Пойдем со мной, – говорит он.

На самом деле это не просьба, поэтому я киваю, следуя за ним.

Пока мы идем по кампусу, я замечаю, что на нас оборачиваются, что кажется… странным. Я привыкла быть невидимкой для людей, но сейчас все смотрят на меня.

Точнее, на Рэнсома.

Несколько девушек открыто пялятся на него, а другие бросают завистливые взгляды на меня, идущую рядом с ним. Конечно, никто из них понятия не имеет, как обстоят дела на самом деле, иначе, возможно, они бы так не завидовали.

– Сколько еще это будет продолжаться? – спрашиваю я через мгновение. Я не говорю ему о словах Мэлиса о том, что я больше никого из них не увижу. Вот же, один из них снова здесь. Даже после того, как он это сказал, я была уверена, что они все равно продолжат следить за мной. – Как долго вы еще собираетесь преследовать меня? Разве я не доказала, что никому не собираюсь рассказывать о том, что видела?

Рэнсом пожимает плечами.

– Сейчас все будто бы в порядке, но в нашей работе считать, что покой и затишье – это одно и то же, просто охренеть как глупо. Отличный способ себя прикончить.

Я вздрагиваю от того, как небрежно он говорит о смерти. Словно это постоянная и привычная часть его жизни. Учитывая, как они расправились с русским, не моргнув глазом, возможно, так оно и есть.

Я встряхиваюсь и возвращаюсь к насущному вопросу.

– А будет ли вообще покой? Как много времени должно пройти, чтобы вы почувствовали уверенность, что никто больше не ищет ответов?

Когда Рэнсом не отвечает, я перевожу взгляд на него. На его лице мрачное выражение, и оно говорит само за себя. Кажется, ответ очевиден – вечность.

Желудок слегка скручивается, и я пытаюсь подавить подступающую тошноту.

– Итак, – говорит Рэнсом, резко меняя тему. – Как там твои занятия?

Я моргаю.

– Ты реально хочешь знать?

– Да. А что?

– Ничего. Просто удивлена, что тебя это так или иначе волнует.

Он снова пожимает плечами.

– Ну, ты придала такое большое значение оплате за обучение в колледже, вот я и подумал, что это для тебя важно. Ты из тех людей, которые просто обожают учебу или что-то типа того?

Я прикусываю губу, пытаясь придумать, что на это ответить.

– Не сказала бы, – говорю я ему. – Просто это мой шанс изменить свою жизнь к лучшему.

Мгновение спустя я понимаю, что на самом деле не хотела сказать так много. Я могла бы просто ляпнуть что-то вроде: да, я люблю учиться. Но каким-то образом правда просто выплеснулась из меня.

Рэнсом задумчиво кивает.

– Понимаю. Думаю, этого все хотят, так или иначе. Этого хочу и я для своей семьи. Для братьев. – Он криво усмехается. – Хотя, наверное, мы подходим к этому несколько иначе, чем ты. Но я просто хочу, чтобы нам всем жилось лучше, чем было раньше.

– Ага, я тоже.

Я сглатываю, немного встревоженная тем, как хорошо он, кажется, понимает меня.

Мы продолжаем идти, пока не доходим до места, где на обочине дороги в западной части кампуса припаркован мотоцикл. Рэнсом забирается на него, перекидывает ногу через борт и устраивается поудобнее. А затем подмигивает мне с легкой ухмылкой.

– Ну, я поехал. Веди себя хорошо, ангелочек.

Я хмурюсь.

– Погоди-ка. Зачем ты вообще приезжал? Ты так и не сказал. Тебе нужно было мне что-то сказать?

Его сине-зеленые глаза вспыхивают и встречаются с моими, и ухмылка превращается в нечто иное. Нечто не совсем мягкое, но и не такое жесткое.

– Нет. Я просто хотел увидеть тебя.

– Ты все время меня видишь, – отвечаю я, решив использовать этот шанс, чтобы проверить свою маленькую теорию о том, что они все еще наблюдают за мной.

Он улыбается, и что-то в выражении его лица подтверждает – я была права. Даже если я не видела их несколько недель, это не значит, что их не было рядом.

– Хорошая мысль. Наверное, я просто хотел, чтобы ты увидела меня, – тихо произносит он.

Затем он заводит мотоцикл, бросая на меня последний взгляд, и уезжает.

Секунду я лишь смотрю ему вслед, пока он отъезжает от здания и плавно катит по дороге. Я в шоке от его ответа. Какого черта это вообще значит?

Он пытался запугать меня так же, как Мэлис, заявившийся в мой кампус? Нет, не так. Рэнсом будто бы просто пришел… поговорить со мной.

Но почему? В этом нет никакого гребаного смысла.

По улице проезжает такси, вероятно, высматривая студентов, которые только что вышли с занятий, и, прежде чем успеваю одуматься, я поднимаю руку, останавливая машину. Я понятия не имею, что делаю, но все же даю указания водителю, говоря ему ехать в том направлении, куда поехал Рэнсом.

У него преимущество, так что мы едем почти минуту, не замечая его, но потом сворачиваем на новую улицу, и я вижу впереди мотоцикл.

– Следуйте за тем мотоциклом, – торопливо говорю я водителю, чувствуя себя немного не в своей тарелке.

Он оглядывается на меня через плечо, и его брови приподнимаются до линии роста волос.

– Ты, блин, издеваешься надо мной? Это что, по-твоему, шпионский фильм какой-то? Господи, девочка, я не собираюсь…

Я перебиваю его, доставая из сумки пачку наличных и суя ему.

– Я заплачу сверху.

Он смотрит на деньги, потом на меня. Затем на то место, где Рэнсом едет на мотоцикле в нескольких кварталах впереди нас. Тихо выругавшись, водитель забирает деньги и продолжает ехать.

Я на всякий случай опускаюсь пониже на сиденье. Сердце бешено колотится. Каждый раз, когда Рэнсом поворачивает, водитель продолжает свой путь, сохраняя между нами достаточную дистанцию, чтобы Рэнсом не догадался, что за ним следят.

Пару раз мы чуть не теряем его из виду, поскольку нельзя подъезжать слишком близко, но в конце концов я вижу, как он сворачивает на своем мотоцикле к неприметному зданию в нескольких кварталах впереди. Похоже, когда‐то оно было чем-то вроде фабрики или складского помещения, но сейчас здание превратилось в нечто совершенно иное.

– Так что, тут тормозим? – растягивает слова водитель, выгибая бровь и глядя на меня в зеркало заднего вида.

Я отрицательно качаю головой.

– Нет. Эм, я хотела…

Хотела что? Я не могу сказать ему, что ответно преследую одного из парней, который преследовал меня с тех пор, как я случайно стала свидетельницей убийства. Скорее всего, водитель думает, будто я просто ревнивая бывшая девушка или что-то в этом роде, и будет лучше, если он решит, что так оно и есть.

– Нет, – повторяю я. – Просто разворачивайтесь.

Он закатывает глаза.

– Придется еще доплатить, леди.

– Хорошо, – автоматически отвечаю я. На этот раз у меня есть наличные, чтобы расплатиться, так что я не волнуюсь.

Таксист разворачивается и уезжает, а я не могу удержаться и оглядываюсь на здание, в котором скрылся Рэнсом.

Какого черта ты это сделала, Уиллоу? Чего ты пыталась добиться?

Я знаю, вот так следить за Рэнсомом было крайне рискованно, но я почувствовала, что мне нужно знать, куда деваются эти парни, когда не следят за мной. Так они кажутся более похожими на людей, реальных и человечных, а не на каких-то неприкасаемых богов, демонов или еще кого-то.

Когда мы отъезжаем, у меня звонит телефон, и я подпрыгиваю так сильно, что таксист оборачивается на меня с беспокойством. Подняв руку и отмахнувшись от него, я достаю телефон, почти ожидая, что это Рэнсом, который скажет мне, что я облажалась, последовав за ним.

Но это не так. Это мама.

Черт.

Я провожу пальцем по экрану, а затем подношу телефон к уху.

– Да?

– Уиллоу, детка, это я.

– Мам, сейчас неподходящее время.

– Сейчас отличное время. – Ее язык слегка заплетается. – Я так давно не получала от тебя вестей, детка. Почему ты мне не звонишь?

Я прищуриваюсь, и сердце замирает, когда я понимаю, что происходит. Когда я в последний раз разговаривала с приемной матерью, у нее был хороший день. Сегодня она явно не в себе.

У меня сжимается грудь, и я сдерживаю вздох. Я уже много раз сталкивалась с ней в подобном состоянии, и это ни разу не было весело.

– Мам, что ты наделала? – спрашиваю я.

– Ничего. Почему ты всегда такая… – она замолкает, не закончив фразу.

– Мам?

– Ш-ш-ш, – говорит она. – У меня компания. Ты что… – Она хихикает, и я слышу низкий голос на заднем плане. Я не могу разобрать, что он говорит, но это определенно мужчина.

Проклятье.

Она под кайфом, а в ее доме все еще торчит клиент. С ней может случиться все, что угодно. Я сто раз говорила ей, что нельзя употреблять, когда в доме незнакомые мужчины, но она все равно делает это, пытаясь справиться со своим плохим внутренним самочувствием, а оно у нее бывает частенько. От беспокойства у меня скручивает живот. Я воображаю себе самые худшие сценарии того, что может с ней произойти, если этот мужик решит воспользоваться ситуацией. Он может изнасиловать ее, ограбить… убить.

– Мам, мне нужно, чтобы ты сказала мужчине, который сейчас с тобой, чтобы он уходил, хорошо? Просто скажи ему, чтобы он уходил.

– С тобой не весело, Уиллоу, ты это знаешь? – невнятно бормочет она. – Я отлично провожу время.

Последнее слово она произносит, растягивая слова, и снова хихикает. Я не слышу, что говорит парень, но он там и продолжает болтать, и меня от этого тошнит.

– Нет, это не так, – бормочу я. – Я скоро буду.

Связь обрывается, и я засовываю телефон обратно в карман, сообщая таксисту ее адрес. Он закатывает глаза из-за того, что ему снова приходится менять направление, но я не обращаю на него внимания, уставившись в окно, в то время как ноги взволнованно постукивают по полу такси. Честно говоря, даже не могу сказать, что чувствуется хуже: тот факт, что моя мать снова принимает наркотики, или то, что я спешу ей на помощь. Опять.

Такси добирается до ее дома примерно за пятнадцать минут, и как только я расплачиваюсь и выхожу из машины, водитель уносится прочь, явно не желая больше иметь со мной дело. Я делаю глубокий вдох и расправляю плечи, после чего направляюсь к дому и захожу внутрь.

Мама и невысокий мужчина средних лет сидят на диване. Она явно под чем-то, ее голова слегка покачивается из стороны в сторону, глаза закрыты. Кажется, она едва осознает, что происходит. Ее халат наполовину распахнут.

Сегодняшний клиент положил одну руку ей на грудь, щупает ее, а другую – между ног. Он выглядит так, будто наслаждается жизнью, и это пробуждает во мне защитный инстинкт.

– Отвали от нее, – огрызаюсь я. – И убирайся отсюда к чертовой матери.

Он смотрит на меня, оглядывая с головы до ног, и я вижу в его глазах явное пренебрежение. Я знаю, что он видит. Тощую девчонку, у которой за спиной ничего и никого. Он думает, что может игнорировать меня и делать все, что ему заблагорассудится. Скорее всего, он из тех мужчин, которые всегда так поступали с женщинами в своей жизни.

– С хрена ли? Ты кто вообще такая, а? – Он усмехается. – Ее мамаша? Ей это нравится, видишь?

Мама только хихикает, заваливаясь набок так, что чуть не падает на диванные подушки.

– Она сейчас не знает, что ей нравится, – выпаливаю я. – И я уверена, ты уже получил то, за что заплатил. Может, она не в себе, чтобы понимать это, но я все прекрасно вижу. Поэтому я бы посоветовала тебе свалить, пока я не вызвала полицию.

Он хмурится, убирая руку с ее промежности.

– А ее тоже арестуют.

Я пожимаю плечами, не сдвигаясь ни на дюйм со своего места в гостиной.

– А мне насрать.

Это лишь наполовину блеф, и, возможно, он догадывается, насколько я близка к осуществлению своей угрозы, поскольку издает недовольный звук и поднимается с дивана.

– Тупая дрянь, – бормочет он себе под нос. – Вот почему всем вам, сучкам, лучше на спине лежать. Или на коленях стоять. Без всякого тявканья.

Он проходит мимо меня к двери, по пути задевая плечом, и мой пульс учащается. Я сжимаю руки в кулаки. У меня в сумке все еще лежит тот нож, но если он решит наброситься на меня, я не уверена, что это мне поможет.

Просто уходи. Пожалуйста, просто убирайся отсюда к чертовой матери.

Я, точно ястреб, наблюдаю, как мужчина направляется к двери, и когда он останавливается, взявшись за ручку, я снова напрягаюсь. Затем он рывком открывает дверь и выходит наружу, захлопывая ее за собой.

Я облегченно выдыхаю, тело все еще трясется от накопившегося адреналина. Затем я подхожу к маме, растянувшейся на диване. Теперь она что-то бормочет себе под нос, ее глаза прикрыты. Я кладу руки ей на плечи.

– Мам. – Когда она не реагирует, я зову ее по имени. – Мисти. Ты в порядке?

– А? – Она мутно моргает, и я вижу, что ей требуется некоторое время, чтобы сфокусировать взгляд на моем лице. – Уиллоу. Что ты здесь делаешь?

– Я пришла убедиться, что с тобой все в порядке.

Ее челюсть слегка отвисает, и она смотрит на меня, снова моргая. В течение нескольких мгновений туманный, ошеломляющий кайф переходит в другую стадию, и ее подбородок дрожит, а лицо морщится.

– Мне так жаль, малышка, – невнятно бубнит она, в глазах появляются слезы. – Я совсем запуталась. Ты столько проехала, чтобы избавиться от этого ублюдка…

Я сжимаю челюсти и качаю головой. Мне сейчас вообще не до этого.

– Все нормально. Он ушел. Давай я принесу тебе воды, хорошо?

– Ага. – Она шмыгает носом. – Мне в рот как будто кошки насрали.

О боже. Красочное описание заставляет меня вздрогнуть, и я перешагиваю через груду одежды на полу, чтобы пойти на кухню и налить воды в чашку.

Даже сейчас, когда я здесь больше не живу, мышечная память все равно срабатывает. Мне всегда нужно было следить за тем, чтобы клиенты уходили и не пытались получить больше, чем то, за что уже заплатили. Затем убирать оставленный ими мусор. Поднимать маму с пола или дивана и следить, чтобы она не захлебнулась собственной рвотой.

Я умела делать все это с закрытыми глазами. Занималась этим уже тогда, когда даже не должна была знать о подобных вещах.

Теперь это часть меня.

Закрыв кран, я возвращаюсь со стаканом в гостиную и протягиваю его маме.

– Не пролей, – говорю я как раз в тот момент, когда вода выплескивается из стакана на диван.

– Прости меня, – хнычет она. – Я такая никудышная. Тебе всегда приходится это делать. Мне так жаль, Уиллоу, детка.

– Все в порядке, – говорю я со вздохом.

– Ты так добра ко мне, – бормочет она, и слезы текут по ее щекам, пока она неуверенно держит стакан. – Так добра. Очень добра. Очень…

– Выпей воды, мам. Тебе станет лучше.

Она подчиняется, поднимая чашку и делая маленькие глотки. В конце концов, блеск в ее глазах исчезает, и она садится немного прямее. Я чувствую на себе ее взгляд, когда сажусь рядом с ней. Мама смотрит на меня так же, как и все остальные сегодня, любуясь моей новой одеждой.

– Ты выглядишь… хорошо, – говорит она удивленно. – Я никогда раньше не видела у тебя этого наряда.

– Он новый, – смущенно отвечаю я. Я все еще не рассказала ей о дополнительных деньгах, которые появились на моем счету, или о том, как я оплатила обучение. – Мне нужна была новая одежда для колледжа. Как думаешь, сможешь встать и принять душ?

– Да. – Она протягивает ко мне руки, и когда я помогаю ей подняться, неуверенно гладит меня по щеке. – Я рада, что у тебя все так хорошо, детка. Это здорово. Правда здорово.

– Спасибо, – бормочу я, отводя взгляд. Затем обнимаю ее за талию. – Пойдем. Давай отведем тебя в душ.