Текст книги "Цвет боли: красный"

Анна нарисовала круг и отвела от него пять линий, на концах которых поставила свои кружочки. Один из них, видимо, изображал нашу группу. Пять линий превратились в двусторонние стрелки, означавшие взаимодействие.

– Журнал занимается и будет заниматься журналистскими расследованиями. В Швеции происходит немало преступлений, от которых полиция либо отмахивается, либо затягивает разбирательство на годы, либо относит к разряду не раскрываемых. Процент раскрываемости даже убийств невысок, а сколько информации пропадает втуне!.. Я не виню полицию, они не всегда могут пользоваться методами, доступными, например, журналистам. Не призываю нарушать закон или чьи-то права, но иногда мы можем узнать куда больше, чем инспектор розыскного отдела. Этим и предлагаю вам заняться.

Бритт, не удержавшись, шепнула:

– Ой, как интересно!

– Интересно? Наверное, но не скрою, может быть опасно. Мы постараемся обойтись без рисков, однако гарантировать вам полную безопасность я не могу.

Теперь усмехнулась уже Марта:

– Опасно даже переходить трамвайные пути.

– Конечно. Но здесь опасность иная. Журналистские расследования все чаще приводят к раскрытию таких преступлений, о которых полиция и не подозревала. Люди далеко не всё говорят полиции не потому что хотят скрыть, а потому что сами имеют какие-то тайны. Но сейчас речь не об этом.

– А другие группы чем занимаются, убийствами? – моя подруга никогда не стеснялась выяснять то, что ее интересовало. А интересовали Бритт маньяки и убийства на сексуальной почве, не фальшивомонетничеством же увлекаться!

– Наркотраффик, торговля людьми… Убийство только у нас.

Вот теперь я не сомневалась, что Бритт останется в этой группе, как же убийство и без нее?!

– Возможное убийство, – уточнил Оле.

– Почему именно мы? – в конце концов, почему бы и мне не задать интересующий вопрос?

Анна Свенссон чуть улыбнулась, вернулась к столу, обвела всех взглядом.

– Вы все здесь по рекомендации. Марту я знаю давно, она посоветовала Улофа и Курта, а Курт вас.

Теперь не выдержал уже Курт:

– Зачем тогда представляться?

– Это не для меня, это для вас. Позвольте, я продолжу. Если вы решите поработать, мы заключим с каждым договор на два месяца, оплата, как у журналиста среднего издания. Даже если расследование закончится раньше, оплата будет произведена полностью. Я не стану убеждать вас в важности определенной гражданской позиции и обязанности каждого, особенно журналистов, бороться с несправедливостью, но если вы решите работать, попрошу вместе с договором подписать обязательства о неразглашении. Это тоже важно не столько для меня, сколько для вас. Тем, кто решит работать, возможно, придется столкнуться с преступниками, ошибка одного может дорого стоить остальным.

Бритт под столом сжала мою коленку. Я прекрасно понимала ее мысли: ловить преступников – это же мечта! Интересно, что она сделает теперь, не полетит в Калифорнию или вообще поступит на факультет журналистики?

Анна Свенссон продолжила:

– Прошу подумать, возможно, кому-то предложенное неинтересно, кто-то решит, что два месяца слишком большой срок, кто-то не захочет рисковать. Я не буду выяснят причины отказа, просто встаньте и выйдите. Но если вы решите работать, то должны помимо сохранения тайны выполнять все распоряжения мои или Оле Борга. Это не каприз начальства, а жестокая необходимость, группа должна работать слаженно, чтобы не только действовать в одном ключе, но и не мешать друг другу. Перед вами образец договора, прочтите, чтобы понимать, что от вас требуется. Повторяю, кому неинтересно, либо что-то мешает, могут нас покинуть.

Анна отвернулась к Оле, словно обсуждая с ним что-то, но сам Оле осторожно косил на нас взглядом. Маскировочка! Как дети.

Договор типовой, не вызывающий никаких вопросов, отличало его от обычного только обязательство о неразглашении полученной информации, кроме как по требованию официальных лиц. Имелась в виду явно полиция.

– Ну, что, уходим?

Реакция Бритт на мой вопрос была вполне предсказуемой:

– С ума сошла?! – Она шипела, как гусак.

А я думала о том, что, подписав договор, Бритт два месяца никуда не уедет, а там и вовсе передумает возвращаться в свою солнечную Калифорнию. Уже ради одного этого стоило согласиться работать на Анну Свенссон.

Никто не тронулся с места, похоже, принять предложение решили все.

Анна внимательно оглядела нас, включая Бритт. Под ее взглядом я почувствовала себя школьницей, сдающей контрольную работу строгому учителю. Появилось желание встать и отрапортовать, что Линн Линдберг к выполнению задания готова. Кажется, у остальных тоже.

– Все остаются? Тогда продолжим. Вы будете работать вместе и врозь. Каждый получит собственное задание и будет его выполнять, уже к завтрашнему дню я продумаю, кто из вас чем займется и каждому сообщу отдельно. Вместе будем собираться раз в неделю, если не появится необходимость делать это чаще. Вызов по телефону, все вопросы к Оле или ко мне. Ваш наставник Оле, он опытный детектив, раньше служивший в полиции, а теперь занимающийся частным сыском. Он прекрасно знает границы, которые вам переходить законом не позволительно, если придется делать что-то сомнительное, лучше посоветоваться с ним. К тому же у Оле есть права, которых нет у вас, и возможности тоже. Зато у него нет вашей коммуникабельности, молодости и вообще, пять пар глаз всегда лучше, чем одна.

Я почему-то подумала, включила ли она в эти пять пар глаза Бритт.

– Заполните анкеты и оставьте свои электронные адреса и номера телефонов. В анкетах нет ничего провокационного или того, что может вас обеспокоить. Если какой-то вопрос все же смутит, можете не отвечать. Ваши номера такие же, как вы сидите, то есть Курт первый.

– А у меня четвертый или пятый номер?

– Ваша подруга тоже получила анкету, следовательно, пятый. Это мой телефон, а это Оле.

В анкетах были простые вопросы, но составленные так хитро, что легко рассказывали об авторе многое. Например, любимое кафе. Мы с Бритт переглянулись и написали «Рокси» и «Гилдас-Рум». Ничего особенного, да, там собираются преимущественно девушки, но не только.

Сидящий напротив Курт откровенно пытался прочесть мою анкету. Я заметила, как парень поскучнел, увидев «Рокси». Неожиданно на наше переглядывание отреагировала Анна, она рассмеялась:

– Эй, не подглядывать! Как дети на контрольной по математике. Только к своим задачам не стоит писать чужие ответы.

Собрав анкеты, Анна отдала их Оле и снова повернулась к нам:

– Договора вы возьмете здесь, – она положила руку на стопку папок, – еще раз внимательно прочтете и принесете на следующую встречу. А теперь о первом деле. Несколько дней назад нашли повесившейся некую девушку двадцати пяти лет. Полиция списала все на несчастный случай, хотя и довольно нелепый. Погибшая увлекалась БДСМ-связыванием, жила одна, связавшись, не сумела выпутаться и просто задохнулась в веревках.

При этих ее словах Оле включил проектор, и на экране появилось изображение подвешенной в немыслимой позе девушки с выпученными глазами и вывалившимся языком. Я быстро отвернулась. Из меня никогда бы не вышел патологоанатом, не могу видеть мертвецов вообще, а уж вот таких тем более. Только успела заметить, что девушка вся связана-перевязана веревками и подвешена к крюку светильника под потолком.

– Кошмар!

Анна сверкнула глазами на Марту, высказавшую свое отношение, и продолжила:

– Нелепая и очень тяжелая смерть, повешение всегда считалось самым мучительным способом казни. Самосвязывание в БДСМ-практике довольно популярно у тех, кто не имеет постоянных партнеров или недостаточно ими удовлетворен. Это опасно, риск много выше, чем при остальных техниках связывания, потому что на помощь никто не придет. Но суть не в этом.

Она вернулась к столу, встала, снова нас оглядела.

– При связывании применена техника, которой владеют немногие и едва ли владела сама погибшая. В БДСМ-сообществе появились сомнения в возможности такого самосвязывания и подозрения, что девушке помогли, оставив умирать.

– Кто?

– Вот это мы и должны выяснить. Хотелось бы.

– Как можно саму себя подвесить? Связать – это я еще понимаю, а подвесить? – Улоф пожал плечами. Он прав, я тоже этого не понимала.

Ответил Оле:

– Если бы вы пригляделись, то поняли схему. Ее ошибка в том, что, качнувшись, девушка уже не вернулась в исходное положение и не смогла дотянуться связанными руками до отцепки, чтобы освободить себя.

– Что такое отцепка?

– С девайсами БДСМ познакомитесь в специальных материалах, которые мы вам дадим, да и в Интернете всякой всячины немало. Но могу сказать коротко: отцепка – это система для быстрого освобождения нижнего в случае опасности.

– Откуда у вас информация?

Анна строго посмотрела на Улофа, задавшего вопрос.

– Позвольте мне не раскрывать своих источников. Я буду сообщать вам то, что смогу, но никогда не буду выдавать собственных информаторов. Так и вам, и мне легче. Поверьте, информация достоверна и проверена. Ваша задача за предстоящий месяц, а желательно чуть раньше, чтобы не портить читателям настроение перед Рождеством, расследовать это дело, используя те сведения, что получите от меня, и собственные умения, разузнать все, что только возможно, заметить, что не заметила полиция и провести анализ полученных данных. Если тот, кого мы подозреваем, виновен, наше дело предложить полиции материалы расследования, чтобы они были переданы в суд.

– А если не виновен?

Теперь Анна внимательно смотрела уже на меня, но я не опустила глаза. Человек может действительно не быть виновным – тогда как – все расследование зря?

– Тогда мы, не называя имен, публикуем все, что смогли выяснить, и читатели получат нечто вроде детективного романа. Напишите роман.

Леннарт Викстрём в восторг от звонка Дага не пришел, скорее напротив.

– Ну?

– Мне нужна ваша консультация.

– Нашли у кого спрашивать.

– Вы занимаетесь БДСМ?

– Это называется быть в Теме. Да, я в Теме. Но я не знаком с Кайсой.

Вангер обратил внимание на то, что парень назвал погибшую по имени.

– Мы могли бы встретиться? Мне нужны не столько сведения о погибшей девушке, сколько консультация опытного БДСМщика.

– Господи, назвали-то как! Ладно, но у меня мало времени.

– У меня тоже. Завтра у вас оно найдется?

– В пять. В другое время не смогу.

– Надеюсь, не утра? Где с вами лучше встретиться?

Викстрём хмыкнул, потом снова скомандовал:

– В «Шупошёфарде», идет?

– Где?

– Это бар. Не знаете такой?

Хотелось спросить, почему он должен знать все бары Стокгольма, но Даг дал себе слово не злиться.

– Нет.

– Седьмой этаж на крыше отеле «Шофард» на Катаринаваген. Скромно, зато вид потрясающий. Стоит побывать. Я буду ждать вас в холле отеля.

Вангер никогда не бывал в этом отеле, потому задал еще один вопрос:

– Как я вас там найду?

– Там небольшой холл и искать не придется. Завтра в пять. Все, меня ждут!

Черт бы побрал этих извращенцев! Нет, конечно, каждый имеет право сходить с ума по-своему, и если кому-то нравится задыхаться в веревках, не нужно мешать, только стоило бы оставить записку о своих намерениях с просьбой никого не винить в глупости, чтобы не морочить головы нормальным людям.

Распрощавшись со всеми, включая Курта, который все же пытался поплакать у меня на груди по поводу предательства Эрики, мы с Бритт отправились в «Гилдас Рум». Можно бы и домой, но, чтобы отвязаться от Курта, пришлось сказать, что у нас встреча в этом кафе. Такие, как Курт, в девичье «Гилдас Рум» не ходят, боясь насмешек. Его наверняка и в «Рокси» не затащишь.

Бритт не упустила возможности посмеяться над парнем, подмигнув:

– А ты небось прямиком в «Торьет»?

По тому, как покраснел Курт, мы поняли, что он там если и не бывал, то уж о репутации ресторана, как любимого места геев, знает точно. Ехидная Бритт притворно вздохнула:

– Что ж, каждому свое…

Чтобы не нарваться еще на какое-нибудь замечание, Курт поспешил распрощаться.

– Теперь он точно решит, что мы лесби.

– Зато перестанет плакать тебе в жилетку из-за измен своей девушки.

– Или наоборот, усилит старания в попытках разобраться с женской точки зрения, почему Эрика предпочла ему поездку с родителями. Как объяснить Курту, что у Эрики может найтись кое-кто получше?

– А ну его!

Мы долго сидели в кафе, обмениваясь впечатлениями и измышлениями. Бритт волновал вопрос:

– Зачем ей все это? Не верю, чтобы можно было так хорошо заработать на сенсации, выложенной в интернет-журнале. Даже если это так, все равно, слишком много затрат на одно расследование.

– Может, Анне платит еще кто-то?

– Кто?

– Например, родственники погибшей девушки.

Мы принялись фантазировать на эту тему.

– Может, родственники состоятельны и их не устраивает работа полиции?

– Кого она в наше время устраивает? Только криминал, который она не трогает.

– А зачем тогда публикации?

– Знаешь, бывает, что вину человека доказать так и не удается, есть такие осторожные маньяки, но уже то, что его подозревают, поможет избежать следующих жертв.

Как бы я ни морщилась от пристрастия Бритт к теме маньяков, резон в ее словах был. Даже не сумев доказать или просто обнаружить вину убившего девушку человека (стоило бы задаться вопросом, существует ли убийца?), можно вынудить его притихнуть во избежание разоблачения.

– Да, а еще лучше пойти и сдаться полиции!

– Ну уж это, Бритт, едва ли.

– А что, бывает и такое. Муки совести, кстати, одни из самых жестоких.

Не знаю, до чего бы мы еще дофантазировались, но на мой телефон вдруг поступил звонок от Анны.

– Линн, я посмотрела ваши данные и хотела бы поговорить. Я уже знаю, что именно поручить вам. Вы не передумали?

– Нет. Я готова встретиться.

– Приходите.

– Прямо сейчас?

Что у нее за спешка?

– Вы ведь живете на Сёдермальме? За вами прислать машину? Где вы?

– Не нужно машину, мы на Нюторьет в «Гилдас Рум».

Анна тихонько рассмеялась в ответ.

– Если не слишком заняты, подходите по прежнему адресу, я покажу кое-какие материалы и все объясню. Понимаете, каждый день на счету…

– Но я не одна…

– Приходите с Бритт.

Я терпеть не могу, когда диктуют, что мне делать. Если попросить, сделаю, что угодно, даже то, чего не могу терпеть (в разумных пределах), но командовать мной нельзя. Любые распоряжения командным тоном вызывают протестную реакцию и жгучее желание сделать наоборот даже в ущерб себе.

И сейчас такое желание было, но вопреки собственной натуре я почему-то согласилась. Что-то в голосе и самом существовании этой Анны Свенссон заставляло поступать именно так, как она требовала.

Нет, Анна не требовала, она просила, но просьба бульдога не делать ни шагу вперед на его территорию или убраться восвояси обычно не обсуждается, а выполняется. Или просьба удава, обращенная к кролику, зовущая его прямо в пасть. Однажды я видела такие кадры: воробей, отчаянно пища, скакал прямо к удаву. Сейчас я совершала нечто похожее.

Анна ждала нас и на вызов домофона дверь открыла сразу.

– Прошу. Давайте перейдем на «ты», так удобней работать. Если вы обе не против.

– Нет-нет, – почему-то бодро заявили мы в один голос, хотя я не очень представляла, как буду тыкать Анне, годившейся нам почти в матери. Может, потом, когда-нибудь…

Она показала на стулья за столом уже в первой комнате, сама села напротив и вдруг сняла туфли, вытянув ноги на соседний стул:

– Прошу извинить, но целый день на каблуках тяжело. Это не для меня.

И от этого неожиданного поступка она стала вдруг нормальной, простой и понятной.

– Ничего, ничего!

– Линн, твои данные показались мне подходящими для выполнения, пожалуй, основной и самой важной части задания. Тебе предстоит познакомиться с человеком, которого мы подозреваем. Здесь несколько сложностей, но я надеюсь, что ты справишься.

Она кивнула на компьютер:

– Включи. На него стоит посмотреть.

Я пошевелила мышь, и на экране действительно появилось изображение… о, я даже не знаю, как описать то, что мы увидели. Это было сошедшее с Небес божество, но только не женственный Аполлон. Фигуры не видно, только лицо, шея и часть плеча, но и так понятно, что мышцы имеются, но не горой, а красивыми буграми. Меня поразили глаза. Почему-то черные ресницы у девушек смотрятся вполне обычно, а такие же у мужчин сногсшибательно. Красивые надбровные дуги, густые брови и частокол ресниц над серыми глазами с одной особенностью: большие зрачки и радужка, словно обведенная черной линией. Это неотразимый вариант, такие глаза пропустить невозможно.

Еще можно добавить высокий красивой формы лоб, аккуратные уши, блестящие волосы, непокорных прядей которых так и хотелось коснуться, шея, которой могли бы позавидовать многие девушки, и мужественный подбородок с едва заметной ямочкой.

Бритт даже присвистнула:

– Вот это да!

Анна в ответ рассмеялась:

– Я надеюсь, вы не увлекаетесь мужчинами?

– А он гей?

– Не думаю, хотя все может быть… Сейчас возможно все.

Мы согласились, я все так же молча, а Бритт громко фыркнув.

– Я отдам вам все изображения, только прошу не переносить в свой компьютер, смотрите с флэшки.

– У нас есть не подключенный к Интернету! – зачем-то заявила Бритт.

– Неважно. Это Ларс Юханссон. Его увлечения – викинги и все с ними связанное и БДСМ. Ларс в БДСМ – Мастер шибари, хотя назвать это настоящим шибари нельзя, он так много привнес своего, что это уже его личная практика.

– Что такое шибари?

– Это японская техника связывания, посмотрите в Интернете. Именно его узлами была связана погибшая девушка. Юханссон давно не практикует, партнерш не имеет, а если и имеет, то они скрыты, но с погибшей некогда был знаком.

– Откуда вы знаете?

– Мы перешли на «ты». И договорились, что я не буду раскрывать своих осведомителей. Не отрицаю, что методы не всегда законны, потому и не желаю тебя подставлять. Пока ты ничего не знаешь, ты не можешь отвечать. Так лучше. Позднее я добавлю информацию, пока о БДСМ достаточно, все, что нужно найдете сами. Для нас важно, что Ларс Юханссон как бэдээсэмщик совершенно недоступен. Он не желает ни проводить уроки мастерства, как делал когда-то, ни демонстрировать свои умения.

– А полиция об этом не догадывается? – вполне резонно усомнилась Бритт.

– Знает и даже допрашивала Юханссона, но у него алиби, – красивый жест красивой руки, выражающий несогласие и почти презрение.

– Которому вы не верите?

– Почему же, верю. Но алиби можно организовать. Что такое заявление слуги, что хозяин ночевал в своем замке на острове? Да еще и такого, который служит в доме много лет, став практически членом семьи. Привратник стар, собаки хозяина обожают, да и показаний дать не могут. Вот до этого человека нужно добраться, хорошо бы попасть к нему в дом, узнать как можно больше о нынешних привычках, распорядке дня, недели, месяца. У него большой дом, практически замок на острове.

– Вы хотите, чтобы я вплавь добралась до острова, отравила собак и обыскала замок с лупой в руках? Боюсь, что не гожусь в Джеймсы Бонды в женском обличье.

Анна рассмеялась:

– Я в этом не сомневаюсь. Нет, к нему нужно попасть по его собственному приглашению.

– Тогда лучше поручить Марте, у меня не получится.

– Мне не нужен роман с Ларсом Юханссоном. И Марта будет заниматься совсем другим – одним из его приятелей Оскаром. Ты забыла об основном занятии Юханссона, он специалист по культуре викингов. Насколько я помню, у тебя тоже есть работы, этому посвященные.

Я почему-то не удивилась ее осведомленности в отношении моих прошлых интересов и занятий. У меня дед увлекался викингами не на шутку, у него огромная библиотека на эту тему, а у бабушки до сих пор много всякой всячины вроде боевых топоров или набора рун, хотя и неполного. Мне очень нравились рассказы о морских походах на драккарах, суровом быте, воинской доблести хозяев морей. Я даже писала на эту тему, Анна права.

– Но если Юханссон никого не приглашает к себе, почему он должен сделать исключение для меня?

– Мы познакомим тебя с ним, используя свои каналы, но он не должен ничего заподозрить. Твое дело войти в доверие и подробно разузнать все о его нынешней жизни, в которую Юханссон не допускает никого.

– И все же, почему вы решили, что он допустит меня?

– Именно потому, что меньше всего похоже, что ты им интересуешься. Для диссертации тебе нужны материалы о викингах, лучше если это будут не сухие факты, а вдохновенный рассказ любящего свое дело специалиста. Ты должна вжиться в ту эпоху, прочувствовать все настолько, чтобы получилась не обычная диссертация, а настоящая поэма. Линн, даже если Ларс Юханссон ни в чем не виновен или тебе ничего не удастся раздобыть, разве не интересно пообщаться с человеком, который знает о викингах все или почти все?

– Интересно.

– Как жаль, что я уезжаю, – Бритт произнесла это в сердцах и тут же прикусила язык, сообразив, что проболталась.

Я сделала вид, что не заметила, а вот Анна кивнула:

– Я обратила внимание на приписку. Когда уезжаешь?

– Улетаю домой на каникулы, вернее, на свадьбу двоюродной сестры.

– Жаль, могла бы подключиться. Вернемся к тебе, Линн. Главное – не проболтайся, потому что одновременно с тобой парни и Марта будут собирать материал о погибшей, ее связях, возможных связях с Юханссоном и многом другом. Стоит тебе сказать одно лишнее слово, и вся их работа пойдет в мусорную корзину, если Юханссон догадается, что ты каким-либо образом со мной, вернее с журналом, связана, то не подпустит к себе и на шаг. Журналистские расследования ему не нужны. Диссертация и только диссертация.

Если честно, то вся эта заваруха уже перестала мне нравиться. Вместо того чтобы, досрочно сдав контрольные работы и освободив дополнительное время, отправиться на каникулах на целых полтора месяца к бабушке в Бюле покататься на лыжах, а то и просто поваляться на диване с книжкой в руках, я ввязывалась в опасное знакомство с каким-то красавцем, который, вполне возможно, обыкновенный убийца! Да нет, не обыкновенный. Он еще мастер по японскому связыванию (результат – задохнувшаяся в петле девушка) и знаток истории викингов.

Викинги мне интересны, а вот БДСМ ни в малейшей степени, в нем, насколько я помню, кроме связывания практикуется еще и порка. И как я должна смотреть в глаза этому монстру, который порет женщин и подвешивает их вниз головой с риском для жизни? О том, что и меня могут подвесить или выпороть, старалась не думать.

– Перед первой встречей с Юханссоном мы тебя еще проинструктируем, а пока просто посмотри фотографии и материалы, которые мы смогли собрать. Прежде всего викинги, ведь по легенде ты интересуешься именно ими. Пока не лезь в БДСМ, чтобы не выдать настоящий интерес к Юханссону. Я надеюсь, пары дней нам хватит, и тебе тоже. И пожалуйста, никому ни слова, то, что знают двое, знают все. Не поставь под удар работу других…

Она явно не так хотела закончиться фразу, но сдержалась. Мне показалось, что недосказанным было «и их жизнь». Нечего сказать, оптимистично!

Первое, что заявила Бритт, когда мы вышли из офиса Анны:

– Линн, я правда, на свадьбу Джоан.

– Что?

– Ты обиделась? Но Джоан выходит замуж, я должна побывать на этой свадьбе, иначе они решат, что я спасовала. – В зеленых глазах подруги почти отчаянье, редкий случай, когда Бритт сомневается в своем поступке.

– Я ничего не понимаю. Повтори. Кто такая Джоан?

– Моя двоюродная сестра. Она выходит замуж. Я обязана побывать на их свадьбе, чтобы не выглядеть идиоткой.

– Почему?

– Да потому что она выходит замуж за Джека! – Бритт со злостью пнула ногой столбик ограждения, словно тот был виноват в предстоящей свадьбе.

– Постой, Джек ведь твой парень?!

– Мой бывший парень. Вот поэтому я объявила, что желаю быть подружкой невесты!

– А… ты выдержишь? Ты уже потеряла к Джеку интерес?

– Конечно. Я здесь насмотрелась столько, что Джек для меня просто тьфу! – Она отчаянно жестикулировала, чем вызвала улыбку у пожилой пары, шедшей навстречу. – Понимаешь, Джек считает, что лучшая жена – это домохозяйка, у которой кругозор ограничен домом, детьми, супермаркетом и салоном красоты.

– Фитнес забыла.

– Что?

– Занятия спортом забыла. – Я с улыбкой смотрела на бунтующую подругу. Как надолго хватит ее запала?

– А, да… Раз в неделю встреча с подругами в бездарном кафе, дважды в месяц парикмахерская, по праздникам спектакль под названием «счастливая семья». Фи!

– А что тебе нужно?

– Творческая свобода. Я хочу создавать свои наряды, а не покупать готовые комплекты, в которых за меня продумали все от пальто до трусиков. – Она шла спиной вперед, размахивая руками перед моим лицом.

– Только поэтому ты бросила Джека?

Бритт остановилась как вкопанная.

– Пойдем в «Силветто»!

– Немного не по пути.

– Ерунда, пойдем. Там такой жилет!.. М-м-м… даже я бы не додумалась.

– Может лучше в «Грандпа»? – со слабой надеждой поскорей попасть домой выдавила я. Все же «Грандпа» на Сёдермангатан, совсем рядом с домом. Бритт «успокоила»:

– Туда на обратном пути.

Стало ясно, что домой мы вернемся к вечеру. Если подруга решила посетить дизайнерские бутики, пиши пропало, тем более, в «Силветто» все в обожаемом ею стиле 50-х, а в «Грандпа» полным-полно безделиц, вызывающих у Бритт восторженный писк и закатывание глаз. Если учесть, что у нее банковская карта без ограничения кредита, то неудивительно, что наша квартира битком набита разной дизайнерской дребеденью.

От полного захламления (я вовсе не считаю дизайнерские штучки хламом, но они хороши только в разумных количествах) нас спасает еще одна страсть Бритт – делать подарки всем вокруг. Часто покупки даже не распаковываются и немного погодя отправляются к новому хозяину.

Сейчас пара сумок Бритт набита мелочью, я понимаю, что это привет Америке, и не спорю. Но все же подруга покупает больше, чем раздаривает.

Мы свернули на Катаринабангата, а там рядом и Мальгадсваген с «Силветта».

Пока шли, я вернула Бритт к теме чужой свадьбы:

– Когда она?

Бритт развернулась спиной по ходу движения, чтобы видеть мою реакцию.

– Через десять дней. Линн, я только туда и обратно, даже Рождества ждать не буду, скажу, что мне нужно сдавать долги.

– В Сочельник?

– Ага! – рассмеялась подруга.

– Так ты собираешься вернуться? У тебя же билет только в одну сторону, – недоверчиво поинтересовалась я. Если скажет что-то вроде «ну да…», значит, не собирается.

Но Бритт снова встала как вкопанная, заставив велосипедиста вильнуть в сторону.

– Куда?

– В Стокгольм. Уйди с велосипедной дорожки.

– Я могла не вернуться? – Она вдруг сообразила, о чем я беспокоюсь. – Ты думаешь, я могла не вернуться?! А откуда ты знаешь про билет?

– Видела на столе.

– И молчала?

– Но и ты молчала.

– Я не знала, как тебе сказать, боялась ты обидишься, что не смогу быть здесь в Рождество. Ведь ты же звала меня к бабушке в Бюле. Мне очень хочется туда, Линн, правда, но я должна быть на свадьбе. А билет в одну сторону, потому что обратных нет, придется брать там. Я постараюсь вернуться к Рождеству. Ты не обиделась?

– Нет! Бритт, ты чудо! Знаешь, передай мой поцелуй Джеку и еще… Нет, я напишу ему сама, напишу, что он потерял самую лучшую девушку на свете.

– Не смей! Я вовсе не желаю, чтобы он думал, что я жалею о нашем разрыве. Ну его, ну их всех.

Пока ходили, позвонил Йен:

– Линн, не желаешь сходить в «Дебазер», там сегодня хороший концерт?

– Нет, я занята.

– Чем это? – похоже, мой бывший еще не до конца поверил в то, что теперь я сама по себе.

– Работы много, извини.

Только бы не поинтересовался, что за работа на каникулах. Если спросит, скажу, что решила сдать за один семестр программу двух. Но Йен не спросил, ему все равно, он предпочел сообщить другое:

– Я по тебе скучаю.

– Ничем не могу помочь.

У меня не было никакого желания начинать новый виток отношений с бывшим любовником.

– Может, я все-таки заеду вечером? Это же рядом с вами на Слюссене.

– Нет, Йен, правда, не могу.

– Ну как хочешь.

Бритт подвела итог:

– Теперь он за тобой будет бегать, помяни мое слово!

– Пусть бегает. Пойдем, нужно же посмотреть материалы, которые дала Анна.

Лучше бы мы гуляли по магазинам до самого вечера, лучше бы я отправилась с Йеном на концерт, а потом он остался ночевать у меня, лучше бы вовсе не открывала вчера почту, не читала письма Крута и не ходила к Анне… Где мое вчера, когда еще все можно было исправить?!

Первая фотография божества по имени Ларс Юханссон, которую мы видели в офисе Анны, оказалась худшим из его снимков, в этом я удостоверилась через две минуты, стоило только открыть файл.

Бритт даже не свистела, она просто плюхнулась на стул рядом со мной и молча таращилась на экран.

И с этим человеком мне предстояло познакомиться, делать вид, что я чего-то стою, выпытывать у него, выведывать и врать! Я поняла, что пропала, погибла и ничто уже не спасет. Вот она любовь с первого взгляда по одним фотографиям, вот он принц на белом коне, все так, за исключением одного – и принц, и его конь не для меня, а мне остается только безответная любовь и… навоз его Пегаса. Или Буцефала… Или… кто там у нас еще есть из знаменитых коней? Кентавр Хирон, например.

– Бритт, можно влюбиться в человека по фотографии?

– Можно, – вздохнула подруга. – Я тебе сочувствую, но помочь ничем не могу. Только знаешь что, моя интуиция, – Бритт приложила руку к желудку, словно интуиция лично у нее располагалась именно там, – подсказывает, что тебе не стоит отказываться от встречи с этим, – она осторожно кивнула на экран монитора, словно изображенный там красавец мог нас подслушать.

– Зачем? Чтобы влюбиться окончательно и выдать себя с головой в первую же минуту?

– А хорошо, что Анна дала его фотографии, ты хотя бы подготовишься морально. Представляешь, какой был бы шок, не будь ты готова.

Да, Бритт права, во всем есть свои положительные стороны. Но в том, что снимки оказались у нас сегодня, я увидела другое – возможность отказаться от задания. Отказаться, пока не поздно, пока есть возможность заменить меня Мартой, например.

Услышав такие рассуждения, Бритт просто взвыла:

– Ты отдашь этого красавца Марте?!

– Ты так говоришь, словно он мне принадлежит. Господи сделай так, чтобы он не пожелал читать мне лекции о жизни викингов.

– Совсем с ума сошла?! Ну-ка, открывай дальше файлы, тебе нужно серьезно подготовиться. Что там у них о викингах?

Бритт права, нужно подготовиться. Если это божество действительно знаток, то провал может оказаться не только полным, но и позорным.

Подбор материалов был недурным, но далеко не достаточным. У дедушки в библиотеке я читала больше. Дед мечтал сделать из меня историка, бабушка балерину, папа скрипачку, а мама бизнес-леди. Преуспели все понемногу, и никто окончательно. В балет меня не взяли ввиду профнепригодности, на скрипке я играю довольно профессионально, но только те произведения, которые мне нравятся (что свидетельствует о вопиющем непрофессионализме), объем знаний, полученных в библиотеке дедушки, немалый, но тоже сугубо избирательный, а успешной дамой я не смогу стать никогда, это исключено. Мне даже профессию окончательно выбрать трудно. Журналистика не мое, я слишком зажата, может, сравнительная литература и история идей окажутся более приемлемыми? Йен смеялся надо мной, мол, если человеку уж совсем нечем заняться, он учится на факультете истории идей. Мой бывший неправ, потому что вся история развития человечества это история развития его идей. Но спорить с рациональным Йеном я не стала…