Текст книги "Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России"

Как оказалось, они знают по-русски только эти два слова: «кушать» и «трусы». После нашего визита я обратилась к благотворителям, а те прислали кубинкам и еды, и вещей.

В общем, почти все кубинцы «первой волны» сидят или за наркотики, или за грабеж. А двое решили сделать настоящую криминальную карьеру. Один заявил, что хочет стать «вором в законе». Второй (к слову, он за решеткой принял мусульманство) рассказывает, что ему нравится жизнь с «братьями» и «по понятиям». Может, смекнули, что с такой легендой в русской тюрьме им будет легче?

Пока же в СИЗО им непросто. Был случай, когда кубинца поместили в камеру к чеченцам и выходцам из Дагестана, которые почему-то решили, что он будет платить за свою безопасность.

– Его стали гнобить, заставлять убирать за всех (а камера большая, на 20 человек), – рассказывает один из сотрудников. – Лишали еды и сна. Если бы вовремя это не пресекли, то неизвестно, чем все закончилось бы.

В этой истории показательно, что криминал совсем обмельчал, в политической ситуации плохо разбирается. В противном случае бандиты точно бы знали, что с кубинцев взять нечего.

Один из кубинцев рассказывает мне, что у него в изоляторе обнаружили ВИЧ и сифилис. Но больше волнуется не за свое здоровье, а за беременную жену с маленьким ребенком.

– Найдите ее, помогите ей, она совсем без денег, – умоляет он.

Но где искать? По его словам, кубинка проживает где-то в Домодедове. Но ни адреса, ни телефона нет (номер был в мобильнике, который изъял следователь).

«Вторая волна» миграции пришлась на конец ноября прошлого года. Эти кубинцы мечтали о богатой Америке, где, как им почему-то казалось, они (их трудоспособность и терпеливость) могли быть нужны.

Некая фирма обещала переправить их в США, но очень уж странным путем. Маршрут предстоял такой: Куба – Россия – Мексика – США. За оформление всех документов и сопровождение каждый должен был заплатить по 3000–5000 долларов – сумма безумная для простого кубинца. Собирали ее всем семейством: отправляли одного в надежде, что тот потом перевезет остальных. Кто-то продавал дом, кто-то скотину.

Так что в Москве они должны были быть несколько часов, проездом (все летели через Шереметьево), и получить тут новые чужие паспорта. Но фирма обманула несчастных кубинцев. Всех их ждал суд, штраф и депортация на родину. Некоторые на этой почве впали в отчаяние, пытались покончить с собой.

Сейчас из мигрантов «второй волны» остался один, он в психбольнице «Бутырки» (когда готовился материал, стало известно, что его вывезли).

– Старый мужчина, – рассказывает о нем Отабек. – Он твердил: «Мне некуда возвращаться». Свой дом он продал, больше у него ничего не осталось.

Женское СИЗО № 6. В одной из камер молоденькая девушка, почти девочка. Это китаянка Тхи Хоай Ща. Она однокурсница того самого парня из РУДН, который перепродавал медали. Вся ее вина заключается в том, что пошла с любимым человеком на почту. Почти пять месяцев она в изоляторе, и за это время сильно похудела: весит всего 33 килограмма.

– А диету ей не назначают, посодействуйте в этом! – просят за нее сердобольные соседки.

В камере Ща не обижают, стараются поддержать. Но она сама сторонится русских девушек, а других китаянок в СИЗО нет.

У 29-летней филиппинки с красивым именем Кристина Чай, подозреваемой в краже, серьезные проблемы со здоровьем, болит позвоночник. По-русски почти не говорит, и, если бы не Отабек, никто бы не понял, что ее тревожит.

42-летняя гражданка Эфиопии Кебеде Абебе (у нее тоже кража) просит сообщить в посольство, надеется на его помощь. Она не согласна с обвинением. Родные, по ее словам, перевели ей средства на счет СИЗО, но те почему-то не зачислены, так что ничего купить она не может.

– Соседки делятся со мной едой, – рассказывает она. – Адвоката мне семья наняла. Он очень дорого берет – 4000 долларов. Это большая сумма для нас, и я надеялась, что посольство пришлет своего адвоката.

Просит связаться с посольством Северной Македонии и Снежана Димишкова (это как раз ее супруг в «интернациональной» камере № 602). Уверяет, что перенесла инфаркт и документы об этом сотрудники посольства могли бы затребовать на ее родине. Снежана неплохо говорит по-русски, объясняет, что учила его в школе.

И снова просьба позвать посла. На этот раз от гражданки Нигерии, 24-летней Идубор Фаитх. Девушка обвиняется в грабеже.

– Забрали 60 000 рублей, – рассказывает она. – Так получилось… Мама в Нигерии, она волнуется сильно. Не могу с ней связаться. Можно мне книги на английском языке? Тут меня никто не понимает, хотя бы читать буду…

Книги на иностранных языках – это то, чего не хватает любому московскому СИЗО. А еще иностранки просят, чтобы хотя бы один канал телевизора в камере показывал новости на английском. Ну и буквально умоляют они о введении ставки дерматолога в каждом изоляторе. Последняя просьба только на первый взгляд кажется странной. У многих иностранцев проблемы с кожей из-за несвойственного им климата и питания. Некоторые расчесывают руки и ноги до крови. И, в отличие от российских заключенных, иностранцы не могут рассчитывать на то, что кто-то на воле купит и передаст им лекарства.

Будем откровенны: сидеть иностранцам за решеткой как минимум до приговора суда. И это время для них не должно быть пыткой. Если мы хотим, чтобы к нашим гражданам в тюрьмах других государств относились по-человечески, начинать нужно с себя…

Глава 6
Истории известных арестантов

«Я с вами всеми прощаюсь», – это были последние слова тяжелобольного новосибирского ученого, заведующего лабораторией квантовых оптических технологий НГУ, доктора физико-математических наук Дмитрия Колкера, задержанного по подозрению в госизмене. Чекисты дали ему позвонить родным ровно на две секунды, потом трубку вырвали с грозным окриком.

Его, не способного самостоятельно передвигаться и питаться, находившегося на аппаратах жизнеобеспечения, вывезли из больницы. Судья в тот же день арестовал, поверив в то, что он в госпитализации не нуждается (хотя на руках были документы, где говорилось, что возможности хирургии и химиотерапии исчерпаны). А потом на самолете Колкера доставили в Москву, в СИЗО «Лефортово». Там он и умер.

С момента задержания до смерти ученого, чье имя известно во всем мире, прошло чуть больше суток. Сложно даже представить, как он мучился эти сутки.

Родные умоляли сотрудников ФСБ, прокурора, суд только об одном – чтобы ему дали умереть дома, в окружении родных. Не дали.

Даже не знаю, с чего начать эту чудовищную историю. У Дмитрия Колкера был рак 4-й стадии. Не помогало уже ничего. Из веселого упитанного человека он превратился в страдальца, обтянутый кожей скелет, который сам не мог даже есть (питательные вещества ему вводили через вену). Рядом были близкие. Они четко осознавали, что надеяться не на что, что диагноз – приговор (три операции и несколько этапов химиотерапии не помогли). Задача была только в том, чтобы облегчить ему страдания. Колкеру давали сильные психотропные препараты, он не всегда понимал, где он и что происходит. Близкие считают, что именно под воздействием лекарств он мог подписать абсолютно любые признания.

В чем страшном заподозрили 54-летнего новосибирского ученого-лазерщика Колкера? Якобы он раскрыл китайцам сведения, составляющие государственную тайну. Произошло это, вероятно, в 2018 году, когда он прибыл в Китай, чтобы прочитать лекцию в крупном вузе. Близкие вспоминают: перед поездкой ученого инструктировали сотрудники ФСБ; более того, один из чекистов даже сопровождал его в той поездке. Есть экспертное заключение РАН, где сказано, что вывоз за границу материалов (курс лекций о физике оптических явлений) возможен, так как они не являются государственной тайной. Этой бумагой Колкеру не просто посоветовали запастись на всякий случай, на фоне арестов ученых по подозрению в госизмене. Без нее сам выезд ученого был бы невозможен. И, разумеется, все материалы лекции видели и в ФСБ. Что произошло потом, мы можем только догадываться. Дело секретное.

Дмитрий Колкер перед смертью (фото из личного архива)

Как бы то ни было, весьма странно, что уголовное преследование началось не сразу, а спустя четыре года, да еще в тот момент, когда Колкеру стало совсем худо.

Коллеги высказывают совсем уж конспирологическую версию: дескать, правоохранителям нужно было на кого-то повесить обвинение (свалить собственные неудачи или просто заработать очередную «палку»), а поскольку Колкер болен и на сильных обезболивающих, то согласится на все. Не рассчитали?

Возможно, правда не поняли, что ученый умирает (недосуг было изучить медицинские документы). А может быть, наоборот, решили, что его смерть все спишет. Нам остается только гадать. Но в любом из вариантов то, что произошло, – апогей бесчеловечности.

Как можно было отключить от аппаратов жизнеобеспечения и везти нетранспортабельного человека на самолете в другой город? Как он питался во время этого многочасового этапа? Кто ему вводил обезболивающие? И что с ним было потом в «Лефортово» (где точно нет реанимации и хосписного отделения)? И тут мы можем только гадать, но все предположения – страшные.

В ночь с 1 на 2 июля 2022 года Дмитрия Колкера из «Лефортово» экстренно доставили в ГКБ № 29, где в 2:40 он скончался. Родные получили телеграмму утром.

Будто в предчувствии беды супруга ученого накануне написала стихотворение:

 
Супруг любимый,
Свидимся ль с тобой?
Жестоко мы разлучены
Судьбой.
Твоя счастливая душа
Стремится к раю не спеша.
Где ты,
Твое измученное тело?
Как разделить хотела б
Твои страданья, а пока
Тебя терзают палачи умело –
Они-то знают свое дело –
Прости их, тех,
Кто в детстве бабочкам
По очереди ножки отрывал
И крылышки по одному – и наблюдал,
Как будет двигаться истерзанное тело…
 

Понесут ли ответственность чекисты, которые задерживали Колкера, прокурор, который поддержал арест, судья, избравший саму жесткую меру пресечения умирающему? Не уверена. Точнее, уверена, что нет. Но то, что они сделали, очень похоже на «отрывание крылышек». На это здоровый, нормальный человек просто не способен.

– Слепому в камере без разницы, что день, что ночь, – говорит Дмитрий Тулянинов (инвалид I группы по зрению). – Но ему важно, чтобы места было достаточно. А у нас в камере не протолкнуться… Я стараюсь не наступить на кого-то, кто спит на полу, не разбить голову о железные нары и не ошпарить себя и соседа кипятком, когда чай завариваю.

Дмитрий за полтора года, проведенных в московском СИЗО, получил не одну травму. Если бы не сердобольные сокамерники, которые исполняют роль поводырей, он вряд ли вообще бы выжил. Тулянинов – первый слепой заключенный. Он уже мечтает даже не о свободе, а о специальной камере для инвалидов, которую никак не откроют.

В 2020 году члены ОНК уже находили за решеткой слепого человека (кстати, все в том же СИЗО № 4). Но Александр Замятин обвинялся в особо тяжких преступлениях против личности – участии в банде, на счету которой множество преступлений, включая громкое убийство главы Сергиева Посада Евгения Душко.

При этом, когда его арестовали, Замятин был зрячим – терять зрение он начал уже в СИЗО из-за опухоли гипофиза. Его история по-своему трагична: пока согласовали операцию, произошли необратимые последствия – зрительные нервы атрофировались. Помню, как невероятно сложно ему приходилось в СИЗО – он ведь не привык к полной слепоте. Обвиняемый совершенно не мог ориентироваться в пространстве. А санитаров, которые бы помогали ему в самых простых вещах, не было. В итоге суд признал, что Замятин не может содержаться под стражей, и отпустил его под домашний арест.

Дмитрию Тулянинову повезло меньше. Он инвалид детства. Как говорит мама (она медик по профессии), зрение он потерял в результате родовой травмы. Если быть точным, то у Дмитрия врожденная дистрофия сетчатки и частичная атрофия зрительного нерва. Зрение сохранилось всего на 0,004 %.

Учился он в специальной коррекционной школе-интернате для слабовидящих и незрячих детей в Липецкой области (сама семья жила в городе Ельце). Там все оборудовано звуковыми и тактильными указателями, есть учебники со шрифтом Брайля и т. д.

– Учителя его хвалили за эрудицию и за то, что умеет харизматично выступать, – рассказывает мама. – У него хорошая дикция, он не боится зрителей. Дима часто был ведущим на школьных мероприятиях.

В школе всех старшеклассников обучали массажу – видимо, исходили из того, что это даст им возможность заработка. Но после окончания школы Дмитрий решил стать не массажистом, а… моделью.

Высокий, стройный, он хорошо смотрелся на подиуме. Но как он ориентировался?

– Он силуэты может различать, – говорит мама. – И у него потрясающая память. Она ему помогает «видеть», как глазами. Еще в детстве он старательно запоминал дорогу к магазину, чтобы потом самому ходить. И у него получилось! Когда он решил поехать в Москву с друзьями, я волновалась. Но потом успокоилась.

Дмитрий в Москве даже открыл свое агентство, организовывал вечеринки и концерты. В прейскуранте была такая услуга, как «вечер со звездой». Так вот, как-то раз после такого вечера, организованного для одного бизнесмена с известной балериной Анастасией Волочковой, случился скандал. Дмитрий обвинил бывшую балерину в том, что она за его спиной якобы согласовала допуслуги. Как бы то ни было, вскоре Тулянинов вернулся в родной город.

– В последнее время жил со мной, – рассказывает мама. – Как-то работал дистанционно. Научился пользоваться специальным планшетом. Днем выходил из квартиры куда-то, но всегда возвращался. А потом от коронавируса умер муж, его отец. Мы толком не успели оправиться от горя, как на рассвете пришли за Димой люди в масках…

Дмитрия задержали в марте 2021 года по подозрению в легализации средств, добытых преступным путем в составе организованного преступного сообщества. Сначала он был в СИЗО Ельца, потом его этапировали в Москву, поскольку дело было возбуждено именно там.

Медкомиссия посчитала, что если слепота не стопроцентная, то содержаться под стражей он может. Любопытный нюанс: его болезнь подпадает под Постановление Правительства № 54, где перечислен список недугов, препятствующих отбыванию наказания. Но при этом болезнь не входит в перечень заболеваний, препятствующих содержанию в СИЗО.

– Вот осудят его, тогда сразу выпустят, – говорит начальник СИЗО.

То есть какое бы решение ни было, в колонию арестант из-за болезни не поедет. Так зачем его держать в СИЗО? Явно же до приговора он не сбежит (в этом просто нет смысла). Ответ один: так удобно следствию и суду.

Могли бы организовать его явку в следственные органы и суд по месту жительства, а оттуда – видео-конференц-связь с Москвой. Но в случае со слепым Дмитрием никто не стал подобным заниматься. В итоге на муки обрекли его и 70-летнюю маму.

– Я просыпаюсь и ложусь с мыслью: как он там? – говорит мать. – Как он живет, что ест, как моется? Позвонить мне, видимо, ему, не дают… Нет звонков…

Следователь и суд, к слову, звонки разрешили. Но Дмитрия на эти беседы никто не выводит (после нашей проверки начальник СИЗО обещал это исправить).

– Мне полагается дополнительная помывка, но на нее тоже не выводят, – говорит незрячий арестант. – А за 15 минут (на общих основаниях раз в неделю) я не успеваю помыться. Места в камере очень мало. Я постоянно натыкаюсь на железные нары. Все тело болит. Когда меня вывозили в больницу «Матросской Тишины», я шел по коридору и наткнулся на тележку, которая еду развозит. Я перелетели через нее, перекувыркнулся, ошпарился. Вот рука до сих пор искалечена.

Дмитрий показывает травмированную руку.

– Ему нужен «поводырь» во время любого вывода из камеры, – говорит сокамерник. – А тут мы стараемся ему помогать во всем. Он часто кипятком обливался, когда заваривал чай. Да и вообще ему безумно трудно тут с нами, а без нас будет еще хуже…

Во время нашего визита выяснилось, что в камеру поставили еще две кровати (явно в нарушение норматива санитарной площади), потому что по всему СИЗО большой перелимит. А это значит, что Тулянинов будет чаще натыкаться на соседей.

Вообще в СИЗО для слепых и слабовидящих не предусмотрено ничего. В туалете нет поручней, в самой камере – звонков вызова сотрудника, в библиотеке отсутствуют книги со шрифтом Брайля, в коридоре нет перил…

Когда Дмитрий обо всем рассказывает, начинает нервничать и заикаться, хотя до ареста говорил нормально. В рекомендациях медиков четко сказано: исключить стресс. А как его избежать в СИЗО?

– Я два месяца не могу попасть к окулисту, – говорит Дмитрий. – Написал с помощью сокамерников целых пять заявлений на прием к начальнику, но так и не попал… За стеной есть камера для инвалидов. Почему меня туда не переведут?

Дмитрий знает, о чем говорит. Специальную камеру (даже две) по соседству уже оборудовали, но туда никого не заселяют. Сотрудники говорят, что требуются еще небольшие доделки. Прокуратура по поводу содержания инвалида в не соответствующих нормативам условиях безмолвствует. А судья все продлевает и продлевает содержание под стражей. Так ведь удобно.

Легендарный биатлонист, 11-кратный чемпион мира и четырехкратный олимпийский чемпион Александр Тихонов, чей мировой рекорд (четыре Олимпиады подряд завоевывал золото) никто не может побить вот уже больше 40 лет, обратился летом 2022 года в Следственный комитет. Он требует проверки в отношении тех, кто возбудил уголовное дело против руководителя олимпийской сборной в Сочи Александра Кравцова.

От тюрьмы и от сумы не зарекаются даже величайшие спортсмены века. Но редко те, кто пережил «каталажки да тюрьмы», готовы об этом вспоминать. 22 года назад Тихонов сам был арестован (ему вменялись организация и покушение на убийство губернатора Кемеровской области Амана Тулеева) и сравнивает происходившее тогда с современной историей Кравцова (обвиненного в том, что платил зарплату своим детям и внукам – чемпионам Европы и мира).

– Александр Иванович, не могу не спросить: ваш рекорд действительно так никто и не смог повторить?

– 22 февраля исполнился 41 год с момента моего рекорда. И это правда, что никто не смог его побить. Так что это самый старый рекорд в мире.

– Неужели подготовка биатлонистов стала хуже?

– Не в этом дело. Талантами не становятся, а рождаются. Второго Пушкина нет. В спорте и в искусстве так же. Дело не в образовании. Я вот по профессии каменщик огнеупорной кладки. Окончил последнее на территории СССР ФЗО (фабрично-заводское обучение). Я два года и три месяца вот этими руками 10-килограммовые кирпичи таскал, ремонтировал электропечи. Я знаю, что такое домна и что означает «текучесть чугуна превышает текучесть ртути». Так вот, я вкалывал, а по ночам тренировался. Кому стихи писать при свече, а кому по ночам бегать.

Но тренируются тысячи, а победителями становятся единицы. Представьте: я на прокатных лыжах, в шапочке, сделанной из рукава старого свитера, всех обходил!

Легендарный биатлонист Александр Тихонов во время беседы с автором книги

– Часто вспоминаете все эти победы?

– Вспоминаю. Горжусь. Мир запоминает только первых, вот я таким был. Вы знаете, что у меня пять орденов, в том числе один боевой? Я его получил за то, что преступника задержал. Это было в 1969 году. Я ехал в поезде, возвращался с чемпионата СССР по биатлону. Слышу: кто-то кричит в вагоне-ресторане (мой находился рядом). А там бандит, сбежавший из мест заключения, грабит людей. И он нанес 17 ножевых ударов женщине и мужчине. Вот за его поимку и спасение пострадавших (раны все перевязал) я и получил орден Красной Звезды. Бандита потом расстреляли…

– Правда, что вы с Высоцким пели, с Майей Плисецкой танцевали?

– Чистая правда. Мне везло. Рассказываю про Высоцкого: мы не дружили с ним, но встречались часто. Я снимал квартиру в высотном доме на площади Восстания. Мои друзья уехали в Америку, а ключи оставили мне. Квартира двухкомнатная, 130 квадратных метров. Старая сталинская дверь. И вот я там собирал компанию. Гениальный Высоцкий неоднократно приходил. Я пел его песни, а он аккомпанировал на гитаре. Женя Евтушенко часто бывал у меня. Когда он написал поэму «Братская ГЭС», я первым ее читал.

А с Майей Плисецкой я на приеме встретился. Все пошли танцевать, а она стоит одна. Ну, я и пригласил. Два танца с ней танцевали, да как! А я прекрасно вальсировал и даже 12 лет подряд проводил кубок Тихонова по спортивному танцу. За что ни брался – все получалось. Родили таким. И секрет, как я говорил, только один: вторых не помнят, помнят первых.

Я много читал. Ленина всего почти наизусть знал. Когда началась перестройка, ночами не спал, все думал: где-то это было. И вспомнил – 13-й том Ленина. Я Горбачеву задал вопрос, когда был на мероприятии в его фонде: «Откуда у вас родилась идея перестройки?» Он начал объяснять какую-то ерунду. Я прервал: «А Ленин не говорил о перестройке, не писал?» – «Ну что вы!» Я стал наизусть цитировать. Зал зашумел.

– И все же, несмотря на ваш талант и везение, вы оказались в тюрьме?

– «Талант в России не жилец». Это Высоцкий пел.

 
Погиб поэт,
невольник чести…
В который раз такой конец!
Как будто было
неизвестно –
Талант в России
не жилец.
 

Я был единственным спортсменом за всю советскую историю, который, закончив карьеру, стал заниматься фермерством. Спорт не приносит материальных благ, мы сидим на шее налогоплательщиков. А я вернул все, отработал с лихвой. 19 500 гектаров: кукуруза, подсолнечник, пшеница! Урожаи сумасшедшие, каких в тех районах никогда не было. Больше, чем у Героев Соцтруда, у меня были урожаи. А меня арестовали по бредовому обвинению (я вины своей не признал, дело считаю заказом) и все разграбили. Во время обыска в квартире забрали все, остались только стены. Было 16 сотрудников. Вот спросите: зачем столько, ведь достаточно трех-четырех? А я отвечу: зарплату в ту пору им не платили, так что они благодаря таким вот обыскам выживали.

– С момента вашего уголовного дела столько времени утекло… Но до сих пор в вашей биографии оно осталось.

– Послушайте мою версию. Бизнесмены положили глаз на бизнес моего друга Михаила Живило. Речь шла об огромных деньгах. Договориться у них не получалось. И вот, как я считаю, решили через уголовное дело зайти. Появилось обвинение, будто я киллеров искал по просьбе Живило, чтобы те убили губернатора Кемеровской области Тулеева. Ну абсурд! Тулеев, кстати, мне официально написал, что претензий не имеет. Живило уехал за границу (если бы не это, он бы наверняка до сих пор сидел).

А ко мне пришли из органов. Дали чистый лист: «Подпиши». Я отказался. «Подпиши, все равно сломаем». Один из них тогда возглавлял РУБОП, а потом стал начальником УМВД по Ивановской области, в звании его тоже повысили. Бог наказал: он три года в колонии отсидел, звания и всех госнаград его лишили[12]12
  Генерал-майор полиции Александр Никитин был обвинен в злоупотреблениях при строительстве нового здания регионального управления внутренних дел, осужден в 2016 году. – Прим. авт.


[Закрыть]. Но теперь он освободился и вернулся в Новосибирск.

А я всегда помнить буду, как они меня мучили. А знаете, как они меня везли?

– Вы имеете в виду, как в СИЗО доставляли?

– Да. Рассказываю. Посадили в каталажку, в так называемый стакан. Там не повернуться, лоб упирается в дверь. Дышать нечем вообще, а была жара. Я начал задыхаться и понял, что умираю. Стал стучать. Конвоиры меня спасли, они приоткрыли дверь, хотя это было не положено. Вот так я выжил. А потом в тюрьме поиздевались крепко надо мной.

– И как?

– В некоторые дни ни есть, ни пить не давали. Был один момент: как будто специально привели женщину-бомжа из лепрозория. Она вся была покрыта страшными язвами. Стоит, мешает баланду и в грязную алюминиевую тарелку мне наливает. И я ел. Ел и показал вот так (поднимает большой палец вверх).

Два месяца я провел за решеткой. Бросали в самые плохие камеры: угловые, без света, без тепла. Я все выдержал.

– И не озлобились?

– На кого? На тюремщиков? Они исполнители, им приказывают сверху, и они делают.

– Почему за вас не заступились спортсмены?

– Спортсмены, в том числе олимпийские чемпионы, стояли с плакатами у Генеральной прокуратуры. Человек 30–50. На плакатах было написано «Отпустите Тихонова!». И что? Пофигу. Вступиться должны были Кремль, государство. Но никто не удосужился сделать даже самого простого – потребовать объективного расследования. Власти было не до меня. Это были времена беспредела, когда и академиков, и спортсменов сажали. Не хотелось бы в них возвращаться. А так можно сказать, что мне еще повезло.

– Это вы про свой побег?

– Меня отпустили на операцию в Бакулевскую больницу. Изменили меру пресечения с СИЗО на подписку. И вот я лежу, тяжелый пациент. Мне звонит мой сотрудник. Говорит: «Ваш загранпаспорт у меня в сейфе». – «Вези скорее!» Мне его привезли, а он был с визой. И я сбежал через Белоруссию в Австрию. С собой у меня был только китель с наградами.

– Тяжело без Родины было?

– Ужасно. Почти 10 лет на чужбине. Но поддержку спортсменов я чувствовал.

Помню, идет конгресс Международной федерации по биатлону в Ницце. Меня выдвигают на пост первого вице-президента. На столе, за которым все сидят, лежит газета с моим портретом и надписью «Разыскивается Интерполом». Из 56 членов федерации за голосуют 54. Так меня и выбрали. И это был, наверное, единственный случай в истории спорта, когда в руководство международной федерации выбрали человека из базы Интерпола.

– А день, когда вернулись, помните?

– Я прилетаю в Новосибирск в День города. Никто не знает, что я вернулся. Иду на главный стадион, где все празднуют. Поднимаюсь на сцену и становлюсь рядом с мэром города. На мне китель с «иконостасом». Весь стадион встал.

Я столько сделал для Родины, для спорта (федерацию содержал на свои деньги, сделал ее лучшей в мире: 24 золотых медали, 27 серебряных и 4 бронзовых). А со мной расправились, как с бандитом.

– Дело Кравцова вам напомнило собственную историю? Поэтому вы так переживаете за него?

– Александра Кравцова знаю очень давно. Это образованнейший человек. Он организатор и тренер от Бога. Когда готовились к Олимпиаде в Сочи, даже президент говорил, что на основании анализа (прогноз строится по предолимпийскому году, а у нас 2013 год был провальным) мы займем 4–5-е место. Доходит очередь выступать до меня. Я говорю: «Какие 4–5-е места? Мы на что настраиваем спортсменов? Первое общекомандное место для России!» Меня после этого вычеркнули из списка почетных гостей.

Знаете, почему Сашку Кравцова поставили руководить нашей олимпийской сборной? Как раз потому, что в победу никто не верил, должность эта была «расстрельная». Они не хотели свои задницы подставлять. А мы Олимпиаду выиграли! И в том числе этим обязаны Кравцову. А его вот как «отблагодарили»… Кравцов сидит уже два года, и я за этой историей не могу спокойно наблюдать. Он уже немолод, у него букет болезней.

– Как думаете, почему его соседями по камере во время следствия были именно граждане США? Ведь у него допуск к гостайне, и как раз поэтому даже следователь не мог взять у него часть показаний.

– Может быть, специально. А может, надеялись, что он им что-то сболтнет. А случай, как ему купили билет в Турцию и на основании этого вернули в СИЗО, просто поражает цинизмом! В отличие от меня, у него загранпаспорта на руках не было. Более того, Минспорт ответил, что документ в ведомстве.

– Почему, по-вашему, следствие так вцепилось в Кравцова?

– «Кураторы» его попросили покинуть пост. А он отказался. Я предупреждал: «Саш, тебе мало моего примера? Уходи. Иначе повторишь мой "подвиг"».

– Вы хотите сказать, что, если бы все вернуть назад, вы бы подписали тот чистый лист?

– Никогда. Но я дорого заплатил за это – почти 10 лет не видел Родину. Если бы я подписал чистый лист, мне не пришлось бы скитаться. Если бы Кравцов ушел, то никакого уголовного дела не было бы. Я в этом уверен.

Но я бы был предателем, я бы продал свое имя. Вот и Сашка тоже молодец, что не стал себя оговаривать. В чем состав его преступления? Я читал его дело. Ему вменяют, что он, будучи руководителем центра подготовки спортсменов, платил зарплату своим родственникам. Но ведь они все мастера спорта и тренировали чемпионов! Дети и внуки Кравцова – неоднократные победители чемпионатов разного уровня!

Вдумайтесь: в защиту Кравцова выступили 68 федераций. По их мнению, он лучший руководитель за всю историю центра спортивной подготовки. Где Кремль? Как можно держать в тюрьме руководителя олимпийской делегации на Олимпиаде в Сочи, который шел в колонне рядом с президентом России? Не понимаю.

– Есть версия, что все это еще связано с допинг-скандалами. На него могли это повесить?

– Я не могу утверждать, но про него действительно могли наговорить. А он-то точно ни при чем; более того, он один из немногих, кто пытался их предотвратить. Как и я.

Я был членом президиума Министерства спорта и 15 лет назад сказал с трибуны, что мы на грани огромного скандала. Я называл адреса и имена тех, кто занимался нехорошим делом. Никто не был наказан. Меня не любят олимпийцы-депутаты, которых я уважаю за их прошлое, но не за настоящее. До сих пор не принят закон о допинге. Почему? Никто мне ответить не может. У немцев биатлонистка попала с каким-то минимальным содержанием в крови; ее простили, но сразу приняли закон о допинге. Теперь там спортсмен, уличенный в допинге, лишается возможности выступать пожизненно. И тренер тоже пожизненно лишается права тренировать. Возьмем Италию. В этой стране вы сразу попадете в тюрьму, если у вас обнаружат в крови следы запрещенных веществ. В данном случае нужна суровость закона. Но в России она отсутствует.

– Вы написали открытое письмо главе СКР Бастрыкину. Верите, что сработает?

– Трудно верить после того, что сам пережил. Меня так и не оправдали. А кого у нас оправдывают? И все же я обратился, попросил: разберитесь. Свободу не любит тот, кто ее не лишался. Я на своей шкуре пережил все, что сейчас происходит с Кравцовым. Я не могу молчать.

– Вы вернулись в Россию?

– Я живу в Белоруссии. Но я патриот России. И я призываю правоохранительные органы слушать президента, который говорил о том, что нужно быстрее разбирать досудебные дела. Кравцов уже два года за решеткой. Суды начались, но все очень медленно. Я слушал аудиозапись одного заседания: судья хохочет… Как можно? Я верю в перемены к лучшему для страны. И верю, что до власти дойдет: издеваться над достойными членами общества, такими как Кравцов, недопустимо.