Текст книги "Кромка"

– Ладно, расскажу. Но этот разговор должен остаться между нами.

– Почему?

– Официальная версия в Каменецком княжестве и других анклавах людей простая – дикари продали свои души Тьме. Точка. Больше никаких пояснений нет и не будет. Они плохие. Они зло. Они должны быть уничтожены. Причем без разницы – взрослые или дети. Но у меня иная точка зрения. Я ведь не всегда был преступником, людоловом и повольником. Успел в университете поучиться и мыслю критически. На самом деле дикари не есть чистое зло. Лесные племена служат демонам, потому что изначально им некуда было деваться и отступать. Сам представь. Живет в дебрях племя, без огнестрельного оружия и техники, а тут появляются демоны, вампиры, черти и нежить. После чего прислужники демона ставят вождей перед выбором. Либо вы служите рогатому господину или кровососу, либо будете уничтожены и пойдете на мясо. Вот и что делать? Ты, окажись на их месте, как поступил бы?

– Наверное, попытался бы сбежать…

– Логично. А детей куда? А женщин? А стариков? Они до гор не дойдут. Даже двести или триста километров для племени огромное расстояние, и лесовики не успеют уйти. Нежить догонит племя и уничтожит. Вот вожди и принимали условия демонов. Расплачивались за относительную свободу своими воинами и женщинами.

– Словно скотиной?

– Да. Люди выращивают овец, быков, коров или домашнюю птицу, а потом питаются мясом. Демоны поступают так же. У них в подчинении десятки племен, и каждый год они получают с лесовиков мзду людьми. А бывает, что нет. Но это только в том случае, если племя выделит воинов на войну и они приведут пленников.

– Ну и в чем разница между официальной версией княжества и твоей?

– Все просто, Олег. Если княжеские дружинники нападут на стоянку дикарского племени, они уничтожат всех, даже детей. А мы, повольники, этого не приемлем и считаем, что лесные племена стали жертвами обстоятельств. Конечно, зло есть зло, с ним необходимо бороться, и каждый дикарь, сознательно вставший на сторону врага, будет уничтожен. А неповинных детей трогать нельзя. Не по-человечески это. Не по-людски.

– В твоей практике случалось племя дикарей уничтожать?

– Было такое.

– И что с детьми сделали?

– Пристроили. А куда именно, не спрашивай. – И он указал на ближайший труп. – Пора за работу браться. Руби дикарю череп.

– Зачем?

– Чтобы не ожил.

Подкинув секиру, я поймал ее, примерился и нанес удар по голове мертвеца. Череп хрустнул, и острая сталь раскроила трупу голову. Зрелище неприятное, и мне было немного не по себе. Но я справился. От усталости чувства притупились, и я перешел к следующему мертвому дикарю.

15

– Эй, повольник! – окликнул меня молодой дружинник в темно-зеленом камуфляже, и я обернулся.

– Чего тебе?

Дружинник кинул взгляд на своего сослуживца, который стоял у стены и улыбался, а потом приблизился и с ехидной улыбкой спросил:

– А правду говорят, что ваша баба сразу с несколькими мужиками может любовью заниматься и вы к ней в палатку по очереди ходите?

Судя по всему, молодой дружинник немного выпил или покурил травы. Уставом это запрещено, но иногда княжеские вояки, расслабленные относительно спокойной гарнизонной службой, позволяли себе накатить пару стопок крепкой по местным меркам бражки или дунуть косячок. И, как водится, в состоянии легкой эйфории начинали обсуждать женщин и хвалиться любовными похождениями. Обычное дело. Дома обсуждаем работу и службу, а на службе – женщин. А поскольку, кроме Елены, представительниц прекрасной половины человечества в крепости не было, они заговорили о ней, а тут мимо я проходил, и боец решил задать вопрос, который оскорблял ведунью. По крайней мере, я воспринял это именно так и отреагировал соответственно.

– Извинись, – потребовал я.

– Чего? – не понял дружинник.

– Я сказал, что ты должен извиниться.

– Да пошел ты… – Он плюнул мне под ноги и хотел отвернуться, но не успел.

Я отвесил ему хлесткую пощечину, и он отшатнулся. Его товарищ, еще не понимая, что произошло, замер, а боец воскликнул:

– Конец тебе!

После этого дружинник подпрыгнул и нанес прямой удар ногой с разворота. Он целился в голову – хороший боец и тренировали его неплохо. Вот только он был зол, действовал импульсивно, и давала знать о себе выпитая брага, перегар которой я уловил. Поэтому дружинник не попал. Я отступил, а он, приземлившись, сжал кулаки и стал надвигаться на меня.

Нам пока не мешали, и, хотя я знал, что драка является серьезным проступком, отказываться от нее нельзя. Это потеря чести – таков закон повольников, и я рассчитывал на победу.

Дружинник попытался ударить меня кулаком в челюсть, но я пригнулся, пропустил его руку и без замаха сам нанес удар правой в челюсть. Попал удачно, в подбородок. Только один раз приложился – и моментально вырубил противника, который потерял сознание и свалился на спину.

– Тревога-а-а!!! – закричал второй дружинник, а затем выхватил из ножен кинжал и бросился на меня.

Взмах клинком! Еще один! И еще!

Я уклонялся, а потом изловчился и подставил дружиннику подножку. Он упал и едва не напоролся на свой клинок. Хотел подняться, но не успел.

– Стоять! – Мы услышали характерный звук передергиваемого затвора и голос начальника караула.

Замерли. Я на ногах, а противники лежат.

– В чем дело? Что не поделили? – Начальник караула, суровый вояка, встал между нами.

– Он первый напал, – отозвался дружинник с кинжалом.

– А ты что скажешь? – Старый служака посмотрел на меня.

– Ребята выпили, их развезло, и они оскорбили ведунью. Я потребовал извинений. В ответ отказ. Вот и завязалась драка.

Начкар покосился на ближайший донжон, в котором проживал комендант крепости, и сказал:

– Короче, сейчас расходитесь и делаете вид, что ничего не произошло.

– Да он… – начал поднимающийся с земли дружинник.

– Заткнись! – Ветеран зыркнул на него. – С вами я потом разберусь!

Молодой боец замолчал, а начальник караула кивнул мне:

– А ты, повольник, что скажешь?

– Пусть извинятся, и конфликт исчерпан.

– Подожди в стороне. – Начкар склонился над потерявшим сознание бойцом и отвесил ему пару хлестких пощечин, а потом вылил на него воду из фляги: – Вставай!

Я отошел к стене. Старших офицеров гарнизона рядом не было. Вот начкар и решил замять конфликт. Елену старые дружинники уважали, в том числе и командир гарнизона сотник Плетко. Она единственный лекарь в крепости и хороший воин. Кто видел ведунью в деле или обращался к ней за помощью, тот это знал. А ребята глупые, наболтали лишнего, и, если начнется разбирательство, для них все сложится плохо. Мне, конечно, тоже достанется. За то, что начал драку, плетей пропишут, минимум десяток. Но дружинникам будет гораздо хуже. Во-первых, пьянство. Во-вторых, оскорбление свободной женщины. В-третьих, огульное обвинение в распутстве и роспуск слухов. В-четвертых, они проиграли драку, вдвоем не смогли справиться с новичком-повольником, а потом подняли тревогу. За это не только плетей и наряды вне очереди можно получить, но и лишиться жалованья за год вперед. А начкару происшествие во время его дежурства не нужно. Следовательно, проще уладить дело без вмешательства офицеров.

О чем ветеран-дружинник разговаривал с молодыми дружинниками, я не слышал. Однако по его виду, злобным гримасам и резким взмахам рук, понял, что речь бывалого воина перемежается угрозами и руганью. Он попытался донести до бойцов простую истину – они не правы; и у него это получилось. Через несколько минут дружинники подошли ко мне. Оба грязные и злые, но протрезвевшие, и я услышал от того, которого свалил первым:

– Повольник, мы приносим свои извинения.

– Да, – подтвердил второй. – Мой друг сболтнул лишнего.

Больше они ничего из себя не выдавили. Дружинники замолчали и, понимая, что теперь моя очередь, я сказал:

– Извинения принимаются.

Обменявшись кивками с начкаром, который находился неподалеку, я отвернулся и направился к палаткам повольников.

Что сказать? Я вел себя достойно. Правда, есть вариант, что побитые дружинники попытаются отомстить. Но это вряд ли, хотя присматривать за ними нужно.

Эхма! Жизнь моя жестянка. Всего два месяца назад я находился в цивилизованном мире, считал себя неудачником и был уверен, что ничего в моей судьбе не изменится. Однако по воле случая я оказался на Кромке, в этом странном и опасном мире. Теперь я повольник, рядовой боец в отряде Германа Кольцова, успел повоевать с живыми мертвецами и дикарями, на хорошем счету у командиров и многому научился.

Чему именно научился? Держать под контролем страх. Обращаться с различными видами стрелкового оружия – от пистолетов и автоматов до снайперских винтовок и пулеметов. Ставить мины и растяжки. Убивать людей ножом, копьем и саперной лопаткой. Оказывать первую медицинскую помощь. Ходить в разведку и вести наблюдение. В крепости, несмотря на затишье и отступление противника на левый берег, свободного времени не было, и со мной постоянно кто-то занимался. Самым главным наставником, конечно, был Миша Ковпак. Но и помимо него желающих «погонять молодого» хватало, а я не возражал и не спорил. Воспринимал все спокойно и впитывал знания, которыми со мной делились ветераны отряда. В самом деле, ведь люди хотели мне добра, и я это понимал.

За размышлениями добрался до наших палаток; возле них, под навесами, сидели бойцы отряда. Кто-то отдыхал, пил взвар или обедал, а кто-то чистил оружие, чинил одежду и подгонял амуницию.

– Олег! – позвал меня Кольцо.

– Да, командир? – Я присел напротив него.

– Как с дружинниками, ситуация разрешилась?

– Все в порядке. А откуда…

– Я рядом находился и был готов прийти на помощь. Ты достойно поступил. Но рассказывать об этом случае никому не надо. Если Елена узнает, может расстроиться, а нам ведунью огорчать нельзя. Понял?

– Так точно.

– Вот и хорошо. – Кольцо расстегнул клапан планшетки, которая висела у него на боку, достал запаянную в пластик карту и протянул мне. – Бери. Это подарок.

Несколько раз я обращался к повольникам, кто имел карты местности. Хотелось иметь свою. Но каждый раз получал отказ. А теперь Кольцо подарил одну из своих. И это не просто подарок, а нечто большее. Возможно, знак равенства между нами.

– Благодарю, командир, – кивнул я.

Кольцо тоже кивнул и добавил:

– Вечером выход, ты с нами. Переберемся на правобережье, посмотрим, что там.

– Значит, меня берешь с собой.

– Да. Ты готов. Еще не профессионал, но уже не обуза.

– Понял. Пойду собираться.

В палатке были только свои, и я присел на спальный мешок, а затем расправил карту.

В общем, ничего особенного. Стандартная карта, отпечатанная в типографии Каменца. Перуновы горы. Дороги и тропы. Поселки и города. Опорные пункты княжества: остроги, крепости и заставы. Река Тихая. Леса и болота. Примерные контуры владений, которые принадлежат нашим врагам. Дананское море. Острова и независимые людские анклавы. А на другом конце карты – Алексеевская республика, где сейчас идут ожесточенные бои между людоловами и войском демона Стейкорфа.

Кстати, о событиях в Алексеевской республике. Время от времени радиостанция крепости Лика ловила сообщения наших соседей. И, судя по всему, дела у них плохи. Дружины людоловов не смогли сдержать натиск противника. Поэтому, понеся большие потери, они отступили к горам и оставили поселения фермеров на растерзание врагам.

За четыре недели было разграблено полтора десятка деревень, захвачена одна предгорная крепость и сожжен торговый городок Вересов. По самым скромным подсчетам, алексеевцы потеряли пять тысяч убитыми. Но самое плохое, что противник захватил в плен не менее семи тысяч человек. Старые повольники говорили, что давно враг не устраивал такого погрома. И если людоловы хорошо попросят каменецких купцов, а потом дадут княжеским воеводам серебро, весной будет большой поход на правый берег Тихой. Скорее всего, вглубь вражеской территории княжеские дружины не пойдут, но пару-тройку диких племен, которые демоны специально выдвинут нам навстречу, уничтожат. Результат скромный, но для успокоения совести его хватит. Особенно если власть решит раздуть успех и объявит карательный рейд великой победой…

– Олег! – В палатку заглянул Тропарь, повольник из группы Кольца, только недавно вернувшийся из госпиталя.

– Чего? – отозвался я.

– Масленка есть?

– Нет.

– А ветошь?

– Тоже нет.

– Ладно, будем искать.

Голова Тропаря исчезла, а я еще раз посмотрел на карту и убрал ее в рюкзак. После чего начал готовиться к разведывательному выходу в лес. Нужно снарядить пустые рожки. Проверить обувь и одежду. Подшить разгрузку, которая стала расползаться. Наполнить чистой водой бутылки и флягу, а затем получить у отрядного снабженца сухой паек и попросить у Елены перевязочный пакет.

16

Принято считать, что слуги и создания демонов ночью более активны, чем днем. Но это не так. Вернее, данное утверждение касается не всех. Слуги у демонов разные, поэтому у каждого свои достоинства и недостатки. Дикари хоть и враги, но люди, такие же, как и мы, с той особенностью, что они родились и выросли в лесах. Черти больше полагаются на нюх, и приоритетная цель этих тварей – женщины. Бесы немного чародеи, сильные гипнотизеры и могут летать. Живые мертвецы чувствуют тепло человеческого тела и определяют наличие живых существ на расстоянии в несколько сотен метров. А мутанты, звери-модификанты – обычные хищники, быстрые и сильные, с заложенной в крохотный мозг базовой программой.

Короче говоря, для нас, разведчиков, большой разницы между выходом в лес днем или ночью не было. И, покинув крепость, сначала мы отправились на восток, в сторону Перуновых гор. Нам было известно, что с противоположного берега за крепостью наблюдают дикари, и своим маневром мы ввели их в заблуждение. Затем, через пару километров, когда стало темнеть, группа Кольца свернула с дороги, сделала крюк, обошла Лику и оказалась на берегу Тихой.

Ночь безлунная, очень холодно, и от воды тянуло сыростью. Начало зимы все-таки, и со дня на день мы ждали, что выпадет снег. Так что условия не самые комфортные.

Под слоем палой листвы в прибрежной роще находилась лодка. Мы достали ее и перетащили к воде. После чего началась переправа.

В группе восемь человек: Кольцо, Елена, Миша Ковпак, Тропарь, пулеметчик Рик, радист Пеленг, местный следопыт Федор Романов и моя скромная персона, стажер-повольник Олег. У кого-то позывной, а у кого-то имя, но это не важно. Главное, что команда крепкая и не раз проверенная в деле. Поэтому я был спокоен, старался не дергаться и не накручивать себя сомнениями, страхами и недобрыми предчувствиями.

Лодка вместила всех, хотя и с трудом. В полной темноте, полагаясь на следопыта, мы пересекли реку и оказались на болоте, которое соприкасалось с рекой. По узкому ручью проплыли около трехсот метров и здесь остановились. Лодку привязали к большой коряге, а сами, один за другим, опустились в болото. Я последовал за Тропарем и провалился в грязь по колено, поймал конец веревки, который перекинул мне впереди идущий, и перебросил назад, замыкающему.

Группа пробиралась через болото медленно. Трудно идти: грязь, темно и неподалеку вражеские разведчики. Но через час мы все-таки выбрались на сушу, обтерлись травой, немного обсохли и сменили одежду. После чего, уже на рассвете, двинулись к нашей цели.

Задача у группы простая – выйти на лесные тропы, по которым прошло вражеское войско, и осмотреться. Наверняка противник уже отправляет пленников, в основном женщин, во владения демонов. И если это так, мы должны задержать караван с рабами, вызвать на помощь повольников и освободить пленных. Это главная цель. Но помимо нее есть и вспомогательная. Если группа никого не обнаружит – это знак того, что противник уводит пленных дальними тропами, тогда мы возвращаемся. Попутно находим лесную базу вражеских наблюдателей и по возможности уничтожаем ее.

До полудня было спокойно. Шли быстро и без помех. Но вскоре появились признаки присутствия дикарей. Веточка сломана, трава примята, муравьи возле тропки огрызок яблока облепили. Я этого не замечал, а вот следопыт и опытные повольники видели следы сразу.

Пришлось покинуть тропу, уйти в чащу, и скорость упала.

Я втянулся в движение. Впереди спина Тропаря, и я шел за ним. След в след.

Вокруг звуки леса. Шум листвы. Редкие крики птиц. Дождь, который время от времени поливал чащобы и бил по веткам. Падающие сверху крупные холодные капли. Все это вгоняло меня в легкое дремотное состояние. Однако благодаря этому я не напрягался, и мне было легко. Тело само знало, что делать. Тем более что груз за плечами относительно легкий. Вот радисту и пулеметчику гораздо тяжелее. У одного помимо вещей, воды и продовольствия еще ПКМН, ночной прицел и восемьсот патронов в рюкзаке, а у другого – рация с запасными батареями…

Стоп! Кольцо, который двигался в головном дозоре, поднял вверх сжатый кулак, опустился на колено и выставил перед собой автомат. Что он увидел? Неизвестно. Однако группа среагировала четко. Все замерли. Один смотрит налево. Второй направо. Замыкающий прикрывает тыл. Оружие на изготовку.

Тишина. Мы были готовы отразить нападение или начать отход. Все зависит от решения, которое примет командир. Но ничего не произошло. Через пять минут Кольцо поднялся и махнул рукой – продолжаем движение.

После полудня сделали привал и немного перекусили. Кольцо обсудил с Федором маршрут движения, сверился с картами, и группа опять стала петлять между мокрыми деревьями. Мы все больше углублялись в лес и отдалялись от реки. Остановки стали происходить чаще, и я заметил, что Елена беспокоится. Она оглядывалась и пару раз подходила к командиру, шептала ему что-то на ухо, и Кольцо резко менял направление.

Нервы были на пределе. Я не понимал наших маневров, но одно знал точно – что-то пошло не так. От Тихой мы собирались идти спокойно. Ведь между рекой и тропами, которые нас интересовали, лесовиков быть не должно. Однако дикари неподалеку. И казалось, что опасность рядом, просто я ее не вижу. Что-то должно было произойти, и когда Кольцо в очередной раз замер, внутри меня взвыло шестое чувство:

«Берегись!»

Нарушать построение нельзя, если нет прямой угрозы, но я его нарушил. Качнувшись вперед, перекатился под корневища ближайшего дерева и лямкой рюкзака зацепился за сучок.

«Блин! – подумал я, освобождая рюкзак. – Сейчас Миша скажет, что новичку не место в разведке и зря Кольцо взял меня на боевой выход».

Однако в этот момент увидел, что в месте, где я находился пару секунд назад, подрагивая серым оперением, торчит стрела.

«Откуда она здесь?» – промелькнула мысль, и я услышал крик Елены:

– Засада!

Со всех сторон в нас полетели стрелы и дротики, а потом раздался одиночный выстрел из винтовки. Дикари все-таки выследили нас, и мы попали в засаду. Однако врагов было немного. Сначала показалось, что они кругом и их сотни. Но, замерев, я постарался определить местонахождение лесовиков и обнаружил, что их не больше десятка. Один стрелок с винтовкой. Пять или шесть лучников. Плюс три-четыре бойца с дротиками.

Повольники тем временем попадали на мокрую землю и заняли круговую оборону. Без команды Кольца никто не стрелял. Все ждали приказа, и командир не медлил:

– Внимание! Выбираем цели! Бить одиночными! Миша, Тропарь и Олег! Начинайте кружить!

«Кружить» у повольников значило обходить поле боя по часовой стрелке, срезая вражеских бойцов и очищая территорию. Подобный маневр мы отрабатывали несколько дней в составе звена, но я не ожидал, что Кольцо поставит в тройку «чистильщиков» меня. Впрочем, я не спорил, посмотрел на Мишу, который находился неподалеку, и дождался его отмашки:

– Пошли!

Разведчики открыли огонь, и дикари ответили. Над головой в ствол дерева впилась стрела и, сбросив с плеч рюкзак, я поднялся и вслед за Мишей вломился в чащобу. Тропарь – за нами.

Работа тройкой. Один передвигается, двое прикрывают. Все должно делаться быстро, четко и без долгих размышлений.

– Давай-давай-давай! – закричал Миша, поторапливая меня и Тропаря, а затем выстрелил, и с дерева, уронив лук и колчан стрел, свалился дикарь.

Миша замер. Очередь Тропаря. Он метнулся между деревьями и остановился. Дальше моя очередь. Приклад уперся в плечо. Ствол движется за взглядом. Рывком я преодолел несколько метров – рядом просвистела пуля – и перекатом ушел вперед.

Замер под кучей валежника. Впереди тень. Наших там нет. Значит, противник.

«Огонь!» – отдал себе мысленную команду и потянул спусковой крючок.

Длинная очередь прошлась по стволам деревьев, и я чертыхнулся. Забыл, что стреляем одиночными. В итоге не попал, при стрельбе ствол задрался вверх.

Впрочем, дикарь далеко не ушел. Его достал Тропарь, который срезал лесовика метким выстрелом. И мы продолжили кружить.

– Олег! Стреляй! – услышал я.

Взглядом обшарил лес и ничего не увидел, а потом передо мной появился дикарь. Он пытался сменить позицию, но не успел. Я был начеку, поймал его на мушку и свалил. Пуля попала лесовику в спину и раскинув руки, лицом вниз свалился наземь. Тут же рядом появился еще один противник и он, вместо того, чтобы бежать, прыгнул на меня.

– А-а-а-а!!! – закричал дикарь, у которого в руке был нож.

И если бы я размышлял, как поступить, наверняка он прикончил бы меня. Однако я действовал, как учили. Выставил перед собой АКМ и оружием принял клинок противника.

Мы упали и покатились по мокрой траве. Лесовик продолжал что-то кричать, только недолго. Подскочивший Тропарь выстрелил в него и разнес дикарю череп.

На лицо брызнула кровь и мозги противника. Но я не обратил на это внимания, а вскочил на ноги и подобрал АКМ. Автомат был в порядке, клинок скользнул по затворной раме и ничего не сломал.

«Все же отличное оружие придумал Калашников», – подумал я и, оглядевшись, заметил, что Миша и Тропарь замерли. Я тоже прижался к стволу дерева и понял, что никто не стреляет. А потом мы услышали голос Кольца:

– Миша! Что у вас?!

– Минус пять! – отозвался Ковпак.

– И у нас двое! Еще двое сбежали!

– Какие приказы, командир?!

– Отходим!

Наша тройка медленно оттянулась к брошенным рюкзакам. Мы подобрали поклажу, соединились с основной группой и отошли. Правда, недалеко. Через пару сотен метров, на небольшой высотке, командир остановился и провел совет с ветеранами.

– Что скажете? – спросил Кольцо.

– Дело не чистое, – первым ответил Миша. – Дикари рядом, а их быть не должно. Значит, мы напоролись на группу, которая прикрывает караван с рабами, либо крупный отряд. В засаде только молодые воины. Они не выдержали и напали до подхода подкрепления. Предлагаю, пока у нас нет потерь, отходить.

Кольцо посмотрел на Елену, и ведунья сказала:

– Миша не прав. Думаю, это не прикрытие, а один из поисковых отрядов, который кого-то ищет. Мы проскользнули через первую цепь и вышли на вторую.

– И что ты предлагаешь?

– Считаю, что отходить нельзя и мы обязаны посмотреть, кого гонят дикари. Нужно немного отступить, запутать следы и снова двигаться в сторону тропы, по которой поведут пленных.

Краткая пауза. Кольцо собрался с мыслями и объявил о своем решении:

– Поступим, как Елена предложила. Скачок назад. Путаем следы и продолжаем разведку.

Его решение никто не оспорил, и командир кивнул радисту:

– Разворачивай антенну, с крепостью поговорим.

– Есть! – Пеленг начал распаковывать рацию, и в этот момент раздался еле слышный хлопок.

Все насторожились, а Тропарь усмехнулся:

– Моя граната бахнула. Я ее под тело мертвого дикаря положил.

Противник был рядом. Сеанс связи с крепостью откладывался, и Кольцо отдал новый приказ:

– Уходим!

17

От погони оторвались. Ведунья выдала разведчикам какую-то вонючую мазь, которая на несколько часов отбивала все человеческие запахи, а местный следопыт вновь вывел нас к болоту. Снова мы вошли в жижу и успели спрятаться в густой осоке до того, как появились преследователи.

Дикари в топь не полезли. Они покружили по окраине, нашли оставленный Кольцом след, который уводил их в сторону реки, и скрылись. А мы до позднего вечера ползали по болоту и выбрались на сушу уже в сумерках.

Ночь прошла тревожно. Спали вполглаза, были настороже и пару раз слышали рев саблезуба. Дикари находились неподалеку – это факт. Они вели поиск, и складывалось впечатление, что ищут не только нас. Но кого? Неизвестно. Поэтому утром был второй совет ветеранов, и Кольцо после сеанса связи с крепостью приказал продолжать движение к цели.

Шли осторожно. Два-три километра в час. Продирались сквозь густые заросли и часто останавливались. А затем впереди услышали непонятные звуки. Кто-то плакал. Судя по всему, это была девушка, голос молодой.

Расстояние метров пятьдесят, и мы напряглись. Откуда в диком лесу, где бродят вооруженные слуги демонов и саблезубы, девушка? Неужели сбежала из каравана рабов? Нет. Такое представить сложно, тем более что до тропы не меньше десяти километров. И даже если бы рабыня смогла сбежать, далеко бы она не ушла.

Однако обойти место без осмотра мы тоже не могли, и Кольцо указал на Мишу, Тропаря и меня, а потом махнул стволом автомата в сторону подозрительных звуков. Все понятно. Тройке предстояло разведать обстановку, а основная группа нас прикрывает.

Осторожно, шаг с пятки на носок, очень медленно и бесшумно, мы приближались к источнику звука. Автоматом раздвигали заросли и старались сдерживать внутреннее напряжение. А звуки тем временем становились громче, хотя иногда стихали. Плач и жалобные всхлипы. Тишина. Опять плач. И снова тишина. Честно говоря, жутковато.

Наконец остановились. Миша раздвинул кустарник, за которым находился источник звука, и замер. Он не шевелился, а плач пропал. Совсем. И так мы простояли около минуты, пока Тропарь не положил на плечо старшего тройки ладонь.

Миша никак не отреагировал, и Тропарь, потеснив Мишу, сам скользнул вперед, встал рядом с ним, слегка дернулся и тоже замер.

«Опасность! – взвыло во мне шестое чувство. – Беда! Беги! Уходи! Спасайся!»

Инстинктивно я сделал шаг назад. Человек всегда боится того, чего не может понять. И я не исключение из правил. Но тем не менее не убежал. Сквозь кустарник мелькнуло что-то красное, и послышался шум хлопающих крыльев. После чего без раздумий я выхватил из разгрузки гранату, выдернул чеку и бросил ее вперед. РГД-5 улетела туда, откуда доносился плач, и поджилки в ногах затряслись так сильно, что я не выдержал и опустился на колени, а затем завалился на бок.

Взрыв был негромким, и раздался визг:

– И-и-и-и-ааа!!!

Противный звук, услышав который, хотелось зажать уши, прокатился по лесу. Осколки скользнули по кустам, после чего Миша и Тропарь упали.

Что делать? Как поступить? Кто визжал? Ответов на эти вопросы не было. Я впал в легкий ступор, словно накатил паралич, и увидел, как из-за спины выскочил Рик. В руках у него был ПКМН без ночного прицела и, не жалея боеприпасов, он разрядил в кустарник половину ленты. Визг стал громче и на звук полетели гранаты, которые бросили Романов и Пеленг.

Взрывы! Звуки стихли. В воздухе легкая дымка и запах сгоревшего пороха. Сквозь просвет в кронах деревьев я видел темные дождевые облака, готовые обрушить на землю очередную порцию воды, и хотелось только одного – лежать без движения. Чтобы меня никто не трогал и не беспокоил. Лежать и смотреть на небеса, наблюдать за полетом облаков и ртом ловить холодные дождевые капли…

– Вставай! – Сильный удар ногой в бок привел меня в чувство, и я увидел Елену, которая смотрела на меня сверху вниз.

– Что это было? – поднимаясь, спросил я ведунью.

– Гипноудар! Нас бес заманивал! – ответила Елена и посмотрела мне в глаза: – Ты в порядке?

– Почти… Слабость… Словно душу вынули, а потом вернули… Не понимаю ничего…

– Быстрее приходи в себя. Бес без свиты не ходит.

Елена отвернулась и бросилась к пострадавшим. Миша и Тропарь продолжали лежать на траве. Словно мертвые. И я подумал, что, наверное, моя граната посекла повольников осколками. Однако видимых ран не было. Только у Тропаря поврежден приклад автомата, а больше ничего.

– Рик! Прикрывай! Они слева! – выкрикнул Кольцо и повернулся ко мне: – Олег! Федор! Хватайте Мишу и Тропаря! Выносите братьев!

Встряхнув головой, я подобрал АКМ и перекинул его за плечо, а затем склонился над Мишей. Взгляд моего наставника был подернут дымкой, словно сейчас он находился далеко от нас, в мире грез. Такие взгляды доводилось видеть у торчков, когда они под кайфом.

– Бес заворожил ребят, – сказала Елена. – Эти твари – хорошие гипнотизеры. Приманивают человека, а когда он рядом, парализуют и лишают воли. Ты взгляд бесовский не поймал, потому и устоял. Успел. Повезло тебе. Только краем зацепило.

– И что теперь? Миша с Тропарем в себя придут?

– Не знаю. – Женщина нахмурилась. – По-разному бывает. Все от человека зависит.

Разговаривать некогда, и Елена была права: мне повезло, а вот нашим товарищам – нет. И, взвалив Мишу на плечи, я начал отходить, а Федор взял Тропаря.

За спиной бил пулемет, его поддерживали автоматы, и пару раз взорвались гранаты. Повольники прикрывали нас. Вот только далеко уйти не удалось. Вскоре мы вышли на берег глубокого ручья и силы меня оставили. Я опустил Мишу, который весил не менее восьмидесяти килограмм, на траву, и рядом остановился Федор.

– Олег, надо идти, – сказал следопыт.

– Не могу, – отозвался я и покачал мокрой от пота головой.

– Давай. Напрягись. Ты сможешь!

Резкими рывками я потащил Мишу дальше. Дотянул тело наставника до места, где полчаса назад мы форсировали ручей, и опять остановился. На этот раз окончательно. Федор понял, что дальше я не пойду, и мы сделали короткий привал. Едва присели, как появились повольники. Кольцо, помимо своего груза, тащил рацию и, предупреждая вопросы, пояснил:

– Пеленга больше нет. Стрела в шею попала. Сразу погиб.

Мне было все равно, слишком устал, а Федор покачал головой и сказал:

– Неподалеку есть надежный схрон. Только…

Он запнулся, и Кольцо поторопил его:

– Говори уже.

– Всем места не хватит. Поместится четыре человека, не больше.

– Ты уверен?

– Да, – кивнул следопыт и пояснил: – Мы с братом яму копали на двоих. А я прикинул, что, если потеснимся, четверо войдут.

Командир группы помедлил и принял решение, которое далось ему нелегко:

– В схрон пойдешь ты с Тропарем на плечах, Рик с Мишей и Елена. Где четверо, там и пятеро. Пулемет останется нам. Вы вернетесь к реке самостоятельно, а мы задержим беса и дикарей здесь, тут позиция лучше. Потом тоже отойдем.

– А бес разве не погиб? – Федор нахмурился.

Кольцо покачал головой:

– Нет. Ему живот осколками посекло и крыло пулями разрубило, но он живой. Тварь!

– Ясно. – Федор поднялся и посмотрел на Рика: – Бери Мишу. Пойдем.

Рик молча поставил рядом со мной ПКМН и сбросил РД с боезапасом. Оружие у него имелось – автоматы наших товарищей. И, проверив АК-47 радиста, он забрал Мишу и двинулся вслед за Федором, который начал переходить ручей. Елена замыкала движение. Она подхватила радиостанцию Пеленга, посмотрела на нас и сказала: