Текст книги "Во имя Разума. Уникум"

Часть 2. Правитель планеты

Машина легко и послушно мчалась по пустынной в этот ранний час дороге. Воздух был еще сырой, прохладный, в белесой утренней дымке. Восходящее солнце озарило верхушки березняка розовым золотом и обещало прекрасную погоду.

Вадим сделал последнюю глубокую затяжку, щурясь от дыма, и легким щелчком выстрелил окурок в открытое окно.

– Отец много потерял, – проворчал он. – Зарылся в своих бумагах – не оттянешь! А погодка—то будет нормалек – так и шепчет!

– Надо было все же его вытащить, – с сожалением вздохнула Нина. – Выходной есть выходной.

– На дачу? Клубнику сажать? – хохотнул Вадим. – Забудь! Сами справимся. Ты что, отца не знаешь? Он же не любит в земле ковыряться. Тем более у него завтра лекция.

Машину сильно тряхнуло на ухабе, и Нина поспешно схватилась за ремень безопасности – не отстегнулся?

– Не гони ты так, Дима! Не могу привыкнуть. Ты ж за рулем без году неделя.

– Дорога—то пустая, ма! Нормальные люди еще спят. А машина что надо! Королевский подарок! Вы у меня самые замечательные предки. – Вадим чмокнул мать в щеку. – Да только не долго мне кататься. Скоро обуют меня в солдатские сапожки, обреют мою буйную головушку, в руки автомат – и прости—прощай, свобода!

– А после армии, может, и женишься, – прибавила Нина с улыбкой. – Невесту—то выбрал?

– Какую невесту, ма?! – скривился Вадим презрительно. – Окстись! В гробу я их видел, таких невест! Сами на шею вешаются, никакой гордости. Размалеванные лахудры с прокуренными голосами, а на уме – одна постель! А уж лексикон у них!..

– Тебе просто такие попадались. А скромных, порядочных девушек еще поискать придется.

– Да таких теперь нет. Времена не те, – отмахнулся Вадим.

– Ничего, встретишь еще. Вот вернешься с армии… Не испортили б тебя там. В армии народ всякий. Дедовщина эта еще…

– Все будет путем, мамуль. Не бери в голову. Я за себя всегда постоять смогу.

– Да на рожон там не лезь! А то я тебя знаю! Не больно—то маши кулаками. А то загремишь еще по статье какой—нибудь.

– Там же дисциплина, ма! – поморщился Вадим. – Не в колонию же отправляешь!.. Что—то ты у меня совсем расклеилась.

Вадим приобнял мать одной рукой. Нина прижалась к его руке щекой, тихонько всхлипнула.

– Ты это, мать, брось, – Вадим даже растрогался. – Со мной больше половины класса пойдет. Может, вместе и будем служить. Все будет в ажуре, не переживай.

– Да, конечно. Всего каких—то два года, – вздыхала Нина. – А потом хорошо бы к отцу в институт.

– А уж это уволь! Всю жизнь возиться с мышами да с пробирками! С графиками температур и всяких биоритмов. Не понимаю я отца. Он в своем институте скоро жить будет.

– Ты же знаешь, он сейчас работает над важным экспериментом.

– Ну да! – фыркнул Вадим. – У него, видите ли, родилась идея – усовершенствовать человечество! А то оно без его вмешательства деградирует и вымрет. Тоже мне, Господь Бог! Я отца, конечно, люблю и уважаю, но эти его идеи… Ничего у него не получится. Человек от природы ничтожнейшее создание, паразит. А уж мнит о себе – ого—го! Если же хорошенько покопаться, все эти идеи высшего предназначения во Вселенной – пустой звук, сотрясение воздуха. Сколько тысячелетий развивается гомо сапиенс, но в сущности все таким же приматом и остался – жадным, эгоистичным, самовлюбленным. А тут еще решили к рынку, к капитализму вернуться с его волчьими законами наживы и конкуренции – побольше урвать, повыше залезть, и каждый сам за себя. Законы джунглей. А отец все вчерашним днем живет, коммунистическими идеями: человек – это звучит гордо! Да что—то фальшиво звучит.

– Человечество просто еще не выросло из пеленок. Когда—нибудь оно начнет исправлять свои ошибки.

– Если доживет! – фыркнул Вадим. – Еще великий физик Нильс Борн сказал черте когда: «Человечество погибнет не в ядерном кошмаре, оно задохнется в собственных отходах». Я бы даже точнее выразился: в собственных нечистотах!

Нина неожиданно рассмеялась. Вадим подозрительно покосился на нее:

– Это ты сейчас над Нильсом Борном смеешься? Или надо мной?

– Просто эту фразу тебе отец цитировал, когда вы с ним спорили, как всегда. Ты вылитый отец! И мыслишь как он – о тех же проблемах человечества, только с другой стороны подходишь. Ты был бы просто незаменим в его проекте.

– Человечество не переделаешь, ма! – отмахнулся Вадим. – Вся наша вонючая цивилизация – это просто ошибка природы.

– Не слишком ли ты зол на бедное человечество? Ведь и мы с тобой – часть его.

– Не мы выбирали себе цивилизацию! – проворчал Вадим.

– Но мы в ней живем, так уж получилось. И если есть возможность что—то исправить…

– Если бы я был уверен, что все исправить можно, – вздохнул Вадим. – Разве бы я не помог отцу. Но все это просто бред! Что может сделать один человек для всей цивилизации?

И тут сзади раздался голос, словно откровение свыше, словно голос с небес:

– И один человек может перевернуть весь мир!

Вадим резко обернулся. Машину повело в сторону. Вадим поспешно ударил по тормозам, успев заметить на заднем сиденье машины какого—то субъекта в довольно странной одежде. Затем перед глазами все поплыло, и наступила темнота.

Очнулся он в мягком полупрозрачном кресле в небольшом овальном помещении. По всей замкнутой стене мигали экраны, разноцветные огоньки на панелях с кнопками. И не было ни окон, ни дверей.

Спиной к нему в таком же кресле сидел тот самый странный тип, который непонятно как оказался тогда в его машине. Его руки лежали на клавиатуре, по экрану перед ним плыли бесконечные строки.

Вадим подумал было, что он в «летающей тарелке», и перед ним существо иного разума. Но тут незнакомец повернулся к нему вместе с креслом, и Вадим увидел слишком мудрые и проницательные, но все же вполне человеческие серые глаза. И все же что—то необычное было в этом взгляде – усталость и печаль глубокого старца, обремененного большим жизненным опытом, но в то же время эти глаза лучились энергией, работой мысли. Невозможно было определить его возраст – одинаково его можно было назвать и молодым, и старым.

– Добро пожаловать в мой мир, – незнакомец приветливо улыбнулся. – Я – правитель планеты Георагзис.

– Какой планеты? – опешил Вадим. – Гео…

– Земли, разумеется, – усмехнулся тот. – Георагзис – это мое имя.

– Впервые слышу, будто у нашей планеты есть единый правитель! – фыркнул Вадим. – Это что, розыгрыш?

– Вы в далеком будущем, молодой человек. У вас скоро произойдет страшная катастрофа на всей планете. Привычный вам мир исчезнет. Но катастрофу эту можно предотвратить.

– О чем вы говорите? – подскочил Вадим. – Не ядерная война, конечно же?

– Хуже. Ученые на околоземной орбите проводили эксперименты с антивеществом. Хотели создать абсолютное топливо для космических кораблей дальнего следования, а также – прыжки во времени и пространстве при помощи микро– черных дыр.

– Я что—то такое слышал про микроскопические черные дыры, – задумался Вадим. – У нас не так давно на земле хотели запустить гигантский коллайдер, связанный с этим экспериментом, но общественность была против.

– И тогда коллайдер построили на околоземной орбите, – кивнул Георагзис. – И возобновили опыты. Эксперимент вышел из—под контроля.

– И что тогда произошло?

– Все живое на планете погибло. От гигантского метеорита времен динозавров был меньший ущерб, чем от этой аннигиляционной вспышки. Мало кто сумел спастись в тот момент. Катастрофа все и вся смела с лица земли. Началась ядерная реакция. Ведь у человечества было припасено столько ядерного оружия, что хватило бы и не на одну нашу бедную планету. Взорвались также все атомные электростанции, все нефтехранилища и газопроводы. Планета вспыхнула, как спичка. Горела даже атмосфера. Ничего нельзя было остановить. Это было так страшно.

– Но кто—то выжил? И что тогда?

– Все уцелевшие ушли под землю. В подземельях, предназначенных на случай ядерной войны, были водохранилища, фермы, оранжереи, заводы, электростанции. И все же условия существования были тяжелейшими. Продуктов, одежды, медикаментов, сырья постоянно не хватало. Люди влачили жалкое существование, были на грани вымирания от голода и инфекций. Учащались грабежи, бунты, убийства.

– Как же люди выбрались из этого скотского состояния?

– Я возглавлял тогда главный подземный вы—числительный центр. Я разработал и ввел программу, при которой компьютер мог постоянно учиться, развиваться и самоусовершенствоваться. Он всех нас спас тогда от голодной смерти, разработав искусственную пищу, получаемую из переработанного сырья. Было еще много его разработок. Компьютер из помощника превращался в нашего спасителя, становился для нас главой, владыкой. Но постепенно он начал выходить из—под контроля, становился все более самостоятельным и независимым. Мне все труднее было управлять этим Супермозгом. Он даже имя себе дал – Талариус, позаимствовав мое имя как его программиста и оператора. Это я теперь Георагзис, а тогда меня звали Георгий Васильевич Таланов.

С тех пор много воды утекло, сменилось много поколений. Постепенно люди стали полностью зависимыми от Талариуса. Но Супермозг все же нуждался во мне, в человеческом разуме, потому что правил миром людей, будучи сам машиной. И он сделал меня бессмертным, потому что бессмертен сам. А цивилизация эта сейчас на грани вымирания.

– Когда—то и у нас были свои гении, философы, ученые. Они делали открытия – не без помощи Талариуса, конечно. Но постепенно жизнь людей становилась все более беззаботной, праздной, какой—то бессмысленной. Доверив все свои проблемы Супермозгу, человечество потеряло интерес к жизни, стремление, любознательность. Но это уже потом. А раньше, еще когда существовали ученые, мы открыли перемещение во времени. Правда, мгновенное перемещение в пространстве, телепортацию, тогда еще не изобрели. Так вот, мы тогда снарядили экспедицию в прошлое. Я ее возглавил, как возглавлял и все остальные открытия и начинания. Талариус повесил на меня все руководящие должности, все проходило только через меня. Так вот, выбрали дореволюционный период России, девственную тайгу подальше от людей, в Сибири, потому что при перемещении во времени выбрасывается большое количество энергии, происходит сильнейший взрыв, вроде отдачи, это связано с законом сохранения. Этот взрыв даже вошел в историю.

– Неужели Тунгусский метеорит? – изумился Вадим.

– Он самый, – подтвердил Георагзис. – Когда мы с экспедицией возвращались в свою эпоху, за нами увязался один местный и попал в наш мир. Он в конце концов попытался уничтожить Талариус, взорвав главный пульт управления. При взрыве, в частности, повредился архив достижений науки нашей эпохи. Этот архив, собственно, нам как раз и нужен для предотвращения катастрофы в вашем мире. В нем было сохранено множество знаний и открытий.

– Но архив уничтожен, – напомнил Вадим. – Или его можно как—то восстановить?

– Можно попасть в то прошлое, когда архив ГИКа – Главного Информатора—Координатора не был поврежден, и предотвратить взрыв. У меня на руке браслет пространства—времени. Можете им пока попользоваться. Он очень прост в обращении. Имеется запись памяти мозга Матвея, так звали виновника тех событий, сам же он при взрыве погиб. Я как раз устанавливал эту запись, когда вы очнулись после перемещения сюда. Больше вы не будете терять сознание при переброске, ваш организм адаптировался. Я включу запись, и вы мысленно окажетесь в образе нашего горе—героя. Браслет дистанционно подключен к пульту. Когда наступит подходящий момент для прыжка в прошлое, вы, Вадим, должны сосредоточиться на своем «я» и нажать на браслете кнопку старта. Запись памяти зафиксировала только последние события, для ее просмотра не потребуется много времени.

– Не проще ли сразу отправиться в прошлое? – предложил Вадим. – Прямо к Тунгусскому метеориту?

– При перемещении в прошлое возникает погрешность на сопротивление отрицательного времени – это как плавание против течения. И вы, Вадим, попадете не точно куда задумали. Можно ведь нарваться прямо на взрыв! Степень погрешности зависит от глубины проникновения в прошлое и поэтому непостоянна. Браслет, конечно же, можно было усовершенствовать, чтобы он мог корректировать время, но Талариус после покушения на него запретил эти путешествия и все с ними связанное. И в нашем распоряжении только ночь, пока Талариус отключен от внешнего мира.

– А не получится так, что я совмещусь с этим Матвеем в одной точке времени и пространства?

– Браслет этого не допустит, – успокоил Георагзис. – Конечно, если ему не дать такую команду.

– Ну, тогда чего мы ждем? – заторопил Вадим. – Я готов к приключениям.

– Но запомните, Вадим! – предостерег напоследок Георагзис, надевая ему на голову шлем. – Прежде чем совершить прыжок во времени и нажать на браслете нужную кнопку, отдайте мысленный приказ: «В бункер!». Помните об отдаче энергии при прыжке. Когда же будете возвращаться назад, нажмете вот эту кнопку – «сброс». Тогда вы вернетесь на исходную точку времени, сюда, абсолютно точно. Вернуться всегда проще, это все равно что зачеркнуть пройденный путь.

– Но ведь тогда я изменю прошлое! – осенило Вадима. – Ваш мир не исчезнет вместе с вами, правитель?

– Ничто не исчезает в никуда, – заверил его Георагзис. – Это противоречит природе, закону сохранения. Мир просто раздвоится.

– Я не совсем понял…

– Параллельные миры. Они возникают из—за таких несоответствий и противоречий. Миры с измененной реальностью. В них тоже можно путешествовать. Браслет сам найдет дорогу домой.

– Мудрено как—то! – скептически покачал головой Вадим. Но затем решился: – Ладно, поехали! Время не ждет.

– Удачи.

Георагзис нажал какие—то клавиши на панели пульта. Цветными всполохами запестрели экраны, замигали лампочки—индикаторы. В глазах потемнело. Сознание стало уплывать…

Часть 3. Сияна

Они появились внезапно, искрящиеся голубые фигуры, едва забрезжила заря. Вышли из густого ельника и, осторожно, как—то не очень уверенно переставляя ноги по траве, направились к таежному поселению и остановились у ближайшего сложенного из кедровых бревен дома.

Матвей, заспанный, всклокоченный, почесывая спину под рубахой, выходил из сарая с топором нарубить сучьев. И тут же в ужасе попятился:

– Силы небесные! Кто ж это такие?

– Ангелы, ангелы с неба сошли! – всплеснула руками Тонька и выронила ведро с помоями себе под ноги.

– Темнота! – хмыкнул Степан, появляясь на пороге. – То люди со звезд! Мне давеча одну байку про другие миры заезжий купец сказывал, ну тот, что за куниц да белок сахару дал да муки. Обещался таку книжку привезть, про хуманодов энтих.

– Ты сам как хуманода! – замахнулась на него Тонька. – Несет околесицу, безбожник, балабол!

– Ведро подбери, вон весь подол заляпала! – хохотнул Степан, храбрясь, а сам с крыльца не сходил, разглядывал пришельцев настороженно.

Пришельцы подходили все ближе. Они уже не казались такими нереальными, хотя их тела окружал защитный мерцающий ореол. И одеты непонятно. Издалека, наверное, прибыли, из дальних стран. Их было пятеро. Один из них, видно, главный – он шел впереди, – выделялся высоким ростом по—сравнению с остальными. Те же были мелкие, как подростки, едва доставали ему до плеча, и с волосами до плеч. А одна из них, кажется, девка – волосы ниже пояса, глазищи как блюдца.

– Милости просим в дом, гости дорогие! – в пояс поклонилась им Тонька. Голос ее дрожал от волнения. – Чем богаты…

Главный из пришельцев шагнул вперед:

– Спасибо, хозяюшка. Мы ненадолго. Мы путешествуем.

Все вошли в дом. В темном отгороженном занавеской углу неподвижно лежала изможденная, иссохшая от болезни женщина.

– Хворая она, матушка наша, – сокрушенно покачала головой Тонька, раздвинув занавеску. – Зовут ее Евдокия. Которое лето лежит, не встает. Вот и руки отнялись, и говорить перестала. От тунгусов шамана приводили – помрет, сказал, к снегу, и сделать, мол, больше ничего нельзя.

От пришельцев вдруг отделилась девушка. Ее тонкие бледные руки с длинными пальцами распростерлись над больной и, почти не касаясь, как бы ощупывали ее с головы до ног. Огромные сиреневые глаза девушки мерцали в темноте колдовским светом, а от ее серебристых, пушистых, как мех, волос, казалось, шло сияние.

Матвей как завороженный не мог отвести от нее глаз. Ему вдруг захотелось коснуться ее рукой, совсем чуть—чуть, чтобы она не заметила. Хотелось убедиться, что она живая и теплая, а не привидение, не мираж. Но он ни за что бы не посмел. А она вдруг оглянулась, чувствуя его взгляд, и посмотрела на него своими глазищами—омутами, и он понял, что пропал, умер, растворился в ней.

– Надо открыть окна, – сказала она. – Нужен свежий воздух.

Голосок ее переливался, как нежная мелодия, как пение птицы, как звон ручья в лесу, и все слова, произносимые ею, становились прекрасными, полными затаенного смысла, глубокого звучания и красоты.

Матвей как заколдованный продолжал ошалело таращиться на нее, и тут Степан дернул его за рукав и потащил к двери:

– Ты что, оглох? Открой дверь, а я – окна… Да что это с тобой?

– Ведьма! – деревянными губами бормотал Матвей, пятясь к двери. – Как есть ведьма!

– Втюрился, вот и весь сказ! – хмыкнул Степан. – Хороша деваха! Да не нашей породы. Уж больно худосочна. Родить не сможет. Ни ведра воды принести, ни косить, ни стирать… Не—е, по мне, так наша Тонька гораздо лучше!

– Завтра к вечеру эта женщина поднимется на ноги, – сказала девушка. – До следующего утра она будет спать.

– Чудеса! – изумлялась Тонька. – Она совсем поправится, ходить будет?

– Да, – ответила гостья. – Болезнь покидает ее.

– Это чудо! – ахала Тонька. – Волшебство!

– В обычном режиме мозг человека активен лишь на 10%, – сказала Сияна. – Остальное – парапсихология. Мозг надо тренировать.

– Нам пора, – сказал главный из пришельцев. – Мы уже отдохнули с дороги. Нам нужно возвращаться.

– Как, вы уже уходите? – расстроилась Тонька. – А я собиралась на стол накрывать. Такой еды, как у нас здесь, в тайге, вы нигде не найдете!

– Спасибо, хозяюшка, – тепло улыбнулся Тоньке Главный. – Только мы привычны к искусственной пище. Другая пища для нас – просто яд.

– Это что ж за еда у вас такая особенная?

– Ну, что—то вроде густого молока, – пояснил Главный. – Все компоненты, необходимые организму.

– А молоко у нас есть! – обрадовалась Тонька. – От оленухи. Жирное, вкусное, очень даже пита—тельное.

– Нет уж, не взыщите, – рассмеялся главный. – Пора!

И все они как по команде повернулись к лесу. Но главный тут же остановился:

– Да, кстати, когда мы исчезнем, будет сильный взрыв, так что никуда не отходите. Возникнет очень сильная ударная волна, может снести все вокруг на своем пути на несколько километров. Мы уходим как можно дальше, в тайгу, где нет людей. В какую сторону нам лучше идти?

– Идите по солнцу, чтоб по правую руку чуть было. Там тихо сейчас, тунгусы вниз по реке ушли, – отозвался Степан. – Вас, может, все же проводить?

– Нет—нет, за нами не ходите. Иначе погибнете. Ну, прощайте!

И пришельцы тронулись в обратный путь, но немного в другую сторону – куда им указал Степан. Они уже пересекли поляну и скрылись за кромкой леса, как вдруг Матвей сорвался и устремился за ними следом.

– Куда ты? – ахнула Тонька. – Сказано же – нельзя с ними! Вот понесла нелегкая!

– Далеко не убежит, – махнул рукой Степан. – Пусть побегает, дурь выветрит. Очухается и вернется.

Матвей едва поспевал за ними. Как же быстро они мчатся! Уходят! Не успеть! И Она с ними! Он никогда больше не увидит Ее! Как эти странные хрупкие создания умудряются так быстро двигаться? Они едва касаются ногами травы! Может, правда ангелы, а их главный – только проводник в мир иной? А как потом вернуться? Нет, только бы еще раз увидеть Ее, попрощаться. А может, Она согласится остаться здесь жить?

И он бежал за ними, спотыкаясь о корни деревьев, оступаясь и падая, раздирая о колючие кустарники руки и лицо. Он совсем выбился из сил, пока их догонял.

Но вот наконец пришел момент, когда пришельцы остановились. И хотя они при передвижении парили над землей, эти нежные существа совсем выбились из сил и теперь просто изнемогали от усталости. Кроме их главного. Главный оглядывался вокруг, выбирая, видно, место получше, а может, просто хотел еще раз убедиться, что здесь кроме них больше никого нет.

И тут предводитель заметил Матвея, неосторожно выглянувшего из—за ствола дерева.

– Зачем же вы пошли за нами? – вознегодовал он. – Вы погибнете от взрыва!

Матвей попятился, споткнулся о корягу и чуть не свалился в кусты.

– Придется забрать вас с собой, в наш мир, – решил главный.

– Я не хочу к вам! – в ужасе вскричал Матвей. – На тот свет я всегда успею!

Он словно очнулся от наваждения. Зачем он здесь? Бежать! Прочь отсюда!

– Вы потом вернетесь домой, – сказала девушка с сиреневыми глазищами.

Матвей окунулся в эти бездонные колодца ее колдовских глаз и не смог больше сопротивляться. Только быть с нею рядом, и больше ничего не страшно, хоть в аду!