Текст книги "Калейдоскоп тьмы. Мистические истории"

Калейдоскоп тьмы
Мистические истории
Эвелин и Элис Дейл

© Эвелин и Элис Дейл, 2017

ISBN 978-5-4485-6632-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Смерть леди Моррис

Англия, 1890 год.

Саймону Моррису было тридцать пять лет, когда он овдовел. Его дорогая супруга Арлин скончалась после продолжительной болезни. Она оставила этот свет год спустя после того, как его покинула их пятилетняя дочь Энни. Девочка выпала из окна верхнего этажа родового поместья и разбилась. Безутешные родители долго пытались найти покой, но это было невозможно. Любое воспоминание о тяжелой потере приводило к тому, что леди Моррис все больше замыкалась в себе. Ее здоровье стало ухудшаться под гнетом обрушившихся на нее страданий. Свое тридцатилетие она встретила в постели, болезненная и ослабленная. Некогда прекрасная густая копна ее черных волос превратилась в запутанные и всклоченные пряди, глазницы впали, а бледные губы совсем не выделялись на серой коже лица. Саймон мучился от бессилия хоть как-то помочь любимой супруге. Ему только и оставалось наблюдать, как та погибала на его глазах. Ничто не радовало Арлин, ничто не приносило ей утешения. И вот наступил день, когда туманным осенним утром леди Моррис просто не открыла глаза. Ее муж был убит горем. Он рыдал над ее безжизненным телом несколько часов подряд. Он проклинал судьбу за жестокость. Он задавался вопросом, откуда ему набраться сил, чтобы пережить все утраты? Но безмолвие душной спальни, в которой его возлюбленная испустила дух, не давало ответа.

Арлин, похороненная в фамильном склепе Морисов, нашла свой покой рядом с дочерью. Мавзолей располагался позади дома на территории поместья. Вокруг него простирался густой и темный лес. Тишина и безмятежность природы должны были помочь обрести умиротворение всем душам, покоившимся в этом месте. В день похорон с тяжелого свинцового неба полил дождь. Саймон промок до нитки, ожидая, пока гроб с телом его супруги занесут в усыпальницу. Вода струилась на черный сюртук с каштановых волос мужчины. А за пеленой дождя не было заметно слез, стекавших горькими ручьями по обросшим щекам. Наконец, он остался один в оглушительной тишине склепа. Сердце его разрывалось от муки. Присутствовавшие на погребении знакомые, друзья и родственники довольно быстро удалились, решив оставить вдовца наедине со своей болью. Но Саймона это вполне устраивало. Выносить сочувственные взгляды, тягостные вздохи и принимать беспрестанные соболезнования он уже не мог. Исступленное желание сводило мужчину с ума. Сбросить крышку с гроба Арлин (которую он настоятельно попросил не прикручивать, будто в любой момент был готов лечь рядом), забраться к ней, еще раз обнять, вдохнуть сладкий и медовый аромат ее кожи. Дрожа всем телом, он еле стоял на ногах, переводя горестный взгляд с надгробия жены на надгробие дочери. И губы его беззвучно шептали лишь один вопрос:

– За что?.. За что мне это… За что?

Он не заметил, как прошло несколько часов, и наступила мрачная ночь. Пришло время покинуть место упокоения двух самых драгоценных женщин в его жизни. Еле передвигая ноги, Саймон возвратился в осиротевший дом. Пустота огромного трехэтажного особняка пронизывающим холодом охватила его. Зачем ему теперь столько места? Он потеряется в удушливом вакууме безликих комнат, сойдет с ума от непроглядной темноты своих страданий. После того, как умерла леди Моррис, сиделка, заботившаяся о ее благополучии, была больше не нужна. А значит, в доме останутся лишь он и двое слуг.

– К черту все… – пробормотал мужчина, сбросив на пол успевший высохнуть на нем сюртук. На лице Саймона застыла маска безнадежной скорби. Карие глаза ожесточенным взглядом осматривали место, где не так и давно еще слышался счастливый детский смех, и царило счастье. Шаркая ногами, как старик, мужчина забрел в кабинет, в котором порой часами мог работать над новыми книгами. Но сейчас он уже и не помнил, сколько прошло времени с того момента, когда мог последний раз что-то писать, одáренный вдохновением. На одной из книжных полок стояла забытая бутылка виски, и Саймон безрадостно взял ее и откупорил. Мужчина сразу припал к ней губами и сделал несколько жадных глотков. Спиртное обожгло горло, он поморщился, но не остановился.

Мистер Моррис нашел в себе силы, чтобы направиться в спальню, где вчера, пусть и не самой здоровой, но еще живой была его Арлин. Ни один доктор не брался поставить диагноз его жене, говоря, что все мучения только от душевной боли. Ее несчастное сердце не выдержало. Его собственное тоже готово было разорваться.

Саймон рухнул в одно из больших, обтянутых бархатом кресел, крепко сжимая в руке бутылку. Чем больше он пил, тем невыносимее его веки жгло суровым огнем невыплаканных слез. Он откинулся на спинку и поднял затуманенный взгляд на большой семейный портрет, висевший над широкой постелью. На нем навечно был запечатлен самый счастливый момент жизни. Лучившаяся радостной улыбкой Арлин стояла возле высокого стула, на котором сидел мистер Моррис и держал на коленях их любимую Энни. Тяжелый ком застрял в горле мужчины, не давая вздохнуть. Отпив еще виски, он утер глаза тыльной стороной ладони. Саймон смотрел и не мог налюбоваться, будто видел впервые это произведение искусства, что теперь осталось у него единственным доказательством его некогда безмятежной жизни. Он отчетливо помнил, как держал в ладонях маленькие и теплые ладошки своей принцессы, уговаривая ее посидеть смирно, пока художник будет работать.

Но вдруг нехороший холодок заполз в самое сердце. Что-то явно было не так… Саймон резко выпрямился, а брови хмуро сошлись на переносице. Взгляд его хоть и был туманным, но он отказывался видеть то, что ему мерещилось. Правая ручка Энни, которая прежде на портрете располагалась в его руке, теперь лежала поверх ее пышной юбки, совсем не так, как обычно. Мужчина рывком поднялся, ошеломленный и разозленный призрачным видением. Он закрыл глаза, перед которыми ураганом неслась пьяная карусель, и его будто качало на черных волнах. «Показалось… Я схожу с ума…» Но когда он распахнул веки, ничего не изменилось. На картине рука дочери в его ладонь не вернулась. «Безумие… Я слишком много выпил». Отмахнувшись от алкогольного бреда, Саймон сделал пару нетвердых шагов и ничком повалился на кровать. Уставшее и обессиленное сознание, щедро приправленное выпивкой, быстро покинуло его. И спустя пару секунд мужчина тут же провалился в беспокойный сон, полный дурных воспоминаний.

* * *

На следующий день состояние Саймона оставляло желать лучшего. Он пролежал в постели, не вставая, с раннего утра до позднего вечера. На улице уже сгущались сумерки, когда он смог разлепить глаза. В голове молотом пульсировала боль, а во рту рассыпалась пустыня. Гонимый жаждой, мужчина поднялся на ноги. Он добрел до столика возле окна, на котором стоял спасительный графин с водой. Пара глотков слегка оживила Саймона, но недостаточно для того, чтобы похмелье разом отпустило. Рассеянный взгляд скользнул за окно, пройдясь по кронам деревьев, скрывавших место упокоения его жены и дочери. Сердце вновь обволокло тянущей тоской. Саймон тихо простонал, схватившись за голову. Это не был дурной сон… Все осталось по-прежнему: «Их нет, а я один на весь свет». На улице завывал ветер, видимо, непогода решила поддержать его страдания. Мистер Моррис открыл глаза, обратив внимание на то, как деревья гнулись к земле. И тут его взгляд остекленел, а губы разомкнулись в немом ошеломлении. Когда кроны дубов расступились, ему стал хорошо виден склеп. И дверь, ведущая внутрь, была широко распахнута. Но он был вчера последним, кто уходил оттуда, и больше посетителей к усопшим не должно было быть. Нахмурившись, Саймон отвернулся, намереваясь спуститься вниз и выяснить, кто навещал без его ведома Арлин и Энни. Мужчина уже дошел до двери, как вдруг остановился, настигнутый вчерашним нехорошим видением. «Портрет…» И он будто спиной почувствовал, как на него смотрят неподвижным нарисованным взглядом жена и дочь. Дрожь поползла по позвоночнику, а внутренний голос призывал его покинуть спальню, не оборачиваясь. Но, вопреки этому, Саймон повернул голову, желая убедиться, что увиденное им вчера было ничем иным, как пьяным бредом.

Кошмар парализовал его тело, заставив ноги прирасти к полу. С губ сорвался протяжный вздох, а глаза отказывались поверить в увиденное. Его дочь, изображенная на картине, вместо того, чтобы сидеть у него на коленях, стояла рядом и рукой указывала на свою мать. Причем выражение лица девочки было устрашающим, перепуганным, а маленький ротик был распахнут в немом крике. Казалось, вот-вот она сойдет с полотна, чтобы броситься к несчастному отцу и воззвать о помощи. Саймон едва не закричал от ужаса. «Я сошел с ума… Сошел с ума!» В страхе мужчина кинулся прочь из комнаты, стремглав слетев по ступеням на первый этаж. Что-то творилось в его голове, отчего ему казалось, что он болен. Оказавшись в холле, он громко позвал слугу:

– Грег! Грег?!

Тот появился, почтенно склонившись перед хозяином дома. Вдовец поспешил задать вопрос:

– Кто-то заходил в склеп, пока я спал?

Было видно, что слуга замешкался с ответом:

– Хм… Никто, сэр. После панихиды остались лишь вы, и больше никого не было.

– Тогда почему дверь туда распахнута? Кто-то был там!

– Простите, мистер Моррис, но никто туда не спускался.

И почему-то Саймон был почти уверен, что услышит эти слова. Махнув рукой, он стремительно вышел из дома. Налетевший ураганный ветер заставил его пригнуться. Но мужчина упорно пошел вперед, ведомый чувством страха и беспокойства. Творилось что-то необъяснимое. Лишь на пороге склепа он на мгновение замер в нерешительности, но затем шагнул внутрь. Внизу, где покоились его девочки, тускло горели свечи. И Саймон пошел на этот свет. Оказавшись на последней ступени, он пошатнулся и остановился. Кошмар наяву продолжался. Гроб Арлин был открыт, а крышка, которую он так и не решился заколотить, лежала на полу рядом. И ему не нужно было приближаться, чтобы понять – его жены нет в гробу. Дичайший ужас заполз под кожу ядом, заставив сердце лихорадочно стучать в висках. Усыпальница Энни была не тронута. Саймон попытался ухватиться за разумное объяснение происходившему. «Кто… Кто посмел забрать тело Арлин?! Кто посмел надругаться над ней?» Вдруг наверху у входа послышался какой-то шум. Мужчина напрягся, готовый встретиться с безумцем, но не готовый признать, что его супруга восстала из гроба. А возможно, ее дух не может найти покоя? И их Энни на портрете была напугана этим не меньше него самого.

Саймон, осторожно ступая, поднялся по лестнице наверх. И страх затмил собой все пережитые эмоции. В дверном проеме, озаряемая бледным светом луны, стояла его Арлин. Ее черные волосы разметались от ветра, как и подол белого савана. Она и сама была белее снега, губы беззвучно двигались, а глаза лихорадочно искали что-то в темноте. Будто ничего не видя перед собой, покойница протянула руки, хватаясь за воздух. Сердце Саймона готово было остановиться. В ужасе он попятился назад, упершись спиной в стену. И на звук его шагов женщина обернулась, слабо прошептав:

– Кто здесь… помогите…

И как только он услышал наяву ее родной голос, такой же, как при жизни, мужчина готов был зарыдать. Страх все еще владел им, и он не знал, что видел перед собой: призрак жены или ее восставший труп. Но желание обнять ее хотя бы еще раз затмило его разум. Саймон шагнул навстречу, протянув руки Арлин:

– Я здесь, любимая…

– Саймон?..

– Иди ко мне, я спасу тебя… – и через пару мгновений он сам перехватил ее руки. Он привлек супругу к груди и заплакал оттого, какой теплой, настоящей, живой она ему показалась. Ее волосы все еще пахли медом. – Не оставляй меня, Арлин…

– В чем дело, Саймон?.. Я проснулась в гробу, ты… похоронил меня? – ее слова были тихими, как и едва заметное дыхание. Но то, что она дышала, новой волной непонимания накрыло мужчину. Чудовищная догадка, в которую невозможно было поверить, озарила его. Он отпрянул от женщины, пораженно взглянув в ее бледное лицо:

– Ты жива? Ты жива, Арлин?..

– Конечно… Я так долго не могла проснуться. Я… слышала какие-то голоса, я чувствовала, как меня куда-то несли, но… я ничего не понимала. Я проснулась в гробу и… на какой-то миг решила, что умерла.

И тут Саймон упал на колени, припав к ее ногам в исступленной скорби. Он зарыдал так громко, что стены содрогнулись от горечи его слез! Лелея боль от потери дочери, он едва не похоронил свою жену! Он решил, что она перестала дышать! Он чуть не погубил ее!!!

– Прости меня, прости меня, милая… Я едва не убил тебя!

Арлин опустилась к нему, обессилено положив голову на плечо. Слова давались ей с трудом:

– Я верю, что ты все равно спас бы меня…

– Тебя спасла наша Энни! Только она спасла тебя! – и, подхватив любимую на руки, Саймон направился в дом. Его не беспокоили потрясенные взгляды слуг, он спешил поскорее оказаться в спальне, чтобы взглянуть на портрет. И когда они вместе с женой увидели его, их дочь, как и прежде, взирала на них своим лучистым взглядом, сидя на коленях у своего отца.

Добро пожаловать в Уоллис-Холл

1

Темно-синий Ниссан быстро ехал по скользкой от ливня дороге, а крупные капли громко стучали по лобовому стеклу. На вечерней загородной трассе было пустынно, поэтому риэлтор Адам Янг спокойно прибавлял скорость, не сосредотачиваясь на том, что спидометр перевалил за отметку в 120 км/ч. Мужчина задерживался в пути, выехав после работы, где последнее собрание затянулось на пару часов. Завтра к нему должны были прибыть клиенты, а значит, этой ночью его ожидало немало дел. Он еще сам ни разу не видел дом, который нужно было разрекламировать по всем правилам для того, чтобы его незамедлительно купили.

В салоне гремели «Poets of the fall», а мужчина подпевал, в такт постукивая пальцами по рулю. Неожиданно зазвонил мобильный телефон. Адам отвлекся и наклонился пошарить рукой по пассажирскому сиденью в поисках сотового. На мгновение он потерял дорогу из виду, и этого было достаточно, чтобы машину занесло. Выругавшись, мужчина выкрутил руль, с визгом тормозов выровняв управление. Приняв звонок, он поставил его на громкую связь и закинул телефон на приборную панель:

– Да?

– Эй, Адам, ну ты где? – голос его друга Джефри, раздавшийся из динамика, заглушался другими голосами.

– В смысле, где? Еду в сторону Стирлинга, мне завтра там дом представлять.

– Э-э-э… – Джефри на секунду опешил, – то есть «еду»? Мы тебя тут уже почти час ждем! Ты забыл, что ли? Сегодня у Барри день рождения.

– Черт! – Адам досадливо цокнул языком, ударив по рулю. Он забыл. Разумеется, забыл. Что у его старого школьного друга сегодня чудесный тридцатитрехлетний юбилей. Адам поймал себя на мысли, что в свои тридцать три года у него самого уже начали появляться седые волосы. Хотя он считал себя вполне привлекательным. Высокий голубоглазый шатен с прямым носом и выдающимися скулами пользовался популярностью у женщин, только вот в последнее время он совсем погряз в работе. Риэлтерская фирма, в которой мужчина уже второй год пытался стать ведущим специалистом, переживала не лучшие времена. Конкуренция на рынке услуг становилась очень жесткой, поэтому приходилось цепляться за любой заказ. Вот и сейчас Янг направлялся в соседний от Эдинбурга город, чтобы взглянуть на особняк, который предстояло завтра показать первым потенциальным покупателям. А сам он его еще и в глаза не видел. Клиент, продающий дом, общался с ним исключительно по сети, и дело дошло до того, что у Адама было меньше двенадцати часов на то, чтобы взглянуть на выставленное на продажу жилье. Ему надо было оценить его минусы, найти как можно больше плюсов и завлечь ими новых хозяев.

– Да, Джеф, я забыл. На этой неделе такие запарки в офисе. Из головы вылетело.

– Ясно. Извинюсь за тебя перед именинником, чтобы твой скучный голос не подпортил ему настроение окончательно.

Адам усмехнулся, свернув на крутом повороте. Щетки на стекле монотонно выдерживали ритм, но им не удавалось справляться с хлеставшим дождем и ветром. Мужчина включил дальний свет, но дорогу все равно было практически не видно.

– Идет. С меня дополнительный подарок.

– Ладно… Слушай, какого черта тебя понесло на ночь глядя, да еще и в Стирлинг? У меня там бабка живет, заезжай на чай.

– Да я не в сам город, я в Бэннокбёрн, это деревня рядом. Говорю же, надо взглянуть на один дом. Ему лет под сто, но клиент выставил за него непомерную цену. Могу срубить куш, если удастся загнать его на продажу.

– В Бэннокбёрн? – друг присвистнул, а кто-то рядом с ним прокричал просьбу повторить пиво. Адам завистливо сглотнул.

– Да, далековато, но что делать.

– Ты еще скажи, что едешь в Уоллис-Холл, – Джефри хохотнул.

Адам, нахмурившись, замешкался. Взгляд его упал на разбросанные на соседнем сиденье бумаги, среди которых даже в тусклом свете салона он различил крупную надпись на рекламном буклете: «Уоллис-Холл – Добро пожаловать домой!»

– Эм… Я чего-то не знаю, что знаешь ты? Да, именно туда и еду.

На том конце телефона смех раздался еще громче. Потом Джефри закашлялся, по-видимому, поперхнувшись пивом, и Адам даже этому опять позавидовал.

– Серьезно? В Уоллис-Холл? При встрече пожму твою руку. Ехать на ночь в поместье, о котором байки ходят все сто лет с момента его постройки… Ты храбрец!

– Да что за байки?

– Ты что, не местный? Адам, уж тебе стыдно не быть в теме. Ты риэлтор!

– Слушай, если страшную тайну Уоллис-Холла ты собрался унести в могилу, я отключаюсь.

– Ладно, не злись ты. Ну, по всем шотландским легендам там перемёрло человек пятьдесят. Прóклятое место, выплывающие из стен призраки, стоны на чердаке… – Джеф гоготнул. – Удачной поездки!

– Что за бред, – Адам покачал головой, скептически изогнув брови. Мало того, что он не слышал ничего подобного о продаваемом объекте, да и не собирался в это верить. Друг явно уже перебрал, веселье там было в самом разгаре.

– Этот дом уже лет тридцать не продается никак, а ты герой!

– Просто ему еще не попадался такой специалист, как я. Короче, Джеф, извинись перед Барри. Я вернусь завтра к вечеру. Пока, – отключившись, он размял затекшую шею. Судя по навигатору, ехать оставалось около пяти миль. Скоро должен был быть поворот на Бэннокбёрн, а дом располагался где-то у самого въезда в деревню. Адаму некогда было сосредоточиться на россказнях друга, так как погода занимала его куда больше и была первым препятствием в пути. Шквалистый ветер яростными порывами обрушивался на его авто, отчего на любом повороте машину нещадно заносило.

Мужчина потянулся за сигаретами, но сегодня все валилось из рук. Пачка улетела под ноги, но он не мог не попытаться достать ее, потому что курить захотелось до ломки в костях.

– Что за… дерьмо, черт… – не отпуская руль, он изогнулся, чтобы как-то дотянуться хоть до одной упавшей сигареты. Идея остановиться пришла к нему слишком поздно. Машину внезапно крутануло на резком повороте, и водитель дал по тормозам. Колодки оглушительно завизжали, а автомобиль на скользкой и размытой дороге завертелся, как юла. Адам закричал, изо всех сил вцепившись в руль. Темнота замелькала перед ним всполохами фар, когда те вдруг осветили необъятный ствол дерева, приближающегося к нему. Страх полоснул по горлу, заставив мужчину в последний момент обхватить голову руками. Столкновение пришлось по капоту. Но оно было такой силы, что лопнувшая подушка безопасности оказалась где-то в стороне, а ремни хлипко треснули. Мощным ударом водителя молниеносно выбросило через лобовое стекло. Он пролетел с десяток метров, вспахав собой мокрую грязную траву. Боль и чернота настигли его сразу, отключив сознание.

* * *

Он не помнил, как очнулся, как встал на ноги, как побрел по дороге наугад. От шока Адам вообще не чувствовал боли, а это было плохим признаком. Некоторые люди от болевого аффекта могли мили прошагать с вывалившимися наружу внутренностями или переломанными костями. Но мужчина, шатаясь, упорно шел вперед, сам не зная, куда. Голову заполнил вакуум, ему казалось, что уши заложило, потому что он не мог различить ни единого звука в кромешной темноте. Свитер и джинсы были облеплены грязью, как и лицо. Дождь все еще лил, стекая по шее теплыми струями. А может, это была кровь. Ему было не видно. Ноги заплетались, Адам пошатывался, но не останавливался. Глупая мысль о том, что ему все еще хочется курить, была первой, пришедшей в голову.

Его затуманенный взгляд выхватил какие-то проблески света. Мужчина прищурился, пытаясь различить увиденный мираж. В нескольких десятках шагов из тьмы на него выступил огромный дом, не заметить который было невозможно, потому что Адам буквально уперся в его ворота. Трясущейся рукой он толкнул калитку, которая ржаво скрипнула, и прошел к крыльцу. Ливень заливал пострадавшего, грозясь утопить, и было слишком темно для того, чтобы он заметил покосившуюся установленную на газоне табличку с надписью – «Добро пожаловать в Уоллис-Холл».

Взобравшись на крыльцо, Адам нашел в себе силы постучать в дверь. Сначала тихо, еле слышно, но потом все громче. Ватные ноги едва держали его, он промок до нитки, ему было холодно и, наверняка, у него не было половины головы. В доме послышались негромкие шаги, и тогда он позвал:

– Эй… пожалуйста… Откройте, я попал в аварию! Мне… Нужна помощь…

И на его мольбу дверь все-таки распахнулась, а возникшая на пороге девушка заставила слегка оторопеть. Он представлял собой истинное чудовище рядом с красавицей. Она держала свечу, так как от грозы в доме, видимо, не было света, и блики пламени плясали на ее светлой коже и янтарных волосах, заплетенных в две косы. Голубые глаза взирали на мужчину с видимым беспокойством, но затем она отступила:

– Скорее проходите в дом!

Адам переступил порог, оставляя после себя грязные следы, а девушка быстро захлопнула за ним дверь, бросив хмурый и встревоженный взгляд куда-то в темноту.

В доме, как он и предположил ранее, света не оказалось. На нескольких предметах мебели мерцали свечи, но мужчина был слишком слаб и напуган случившимся, чтобы осматриваться. Хозяйка встала напротив него, окинув взволнованным взглядом:

– У вас… голова в крови. Присядьте, я сейчас, – и она удалилась во тьму, оставив Адама, обессилено развалившегося на диване. Чудо, что он выжил, счастье, что добрался хоть куда-то, где ему могли помочь.

Девушка вернулась, принеся таз с теплой водой и чистую тряпку. Она присела возле незваного гостя и принялась аккуратно вытирать его лицо, голову, потом руки, одежду. При этом выражение ее лица было таким печальным, сочувствующим, только Адам не мог в полной мере разглядеть ее.

– Я… ехал в Бэннокбёрн… Но машину занесло. Дорога такая скользкая и…

– Да, непогода сегодня разгулялась. Осенью здесь ливни чаще, чем летом, – ее рука порхала вокруг него, а мужчина неясным взглядом скользил по красивому лицу своей спасительницы.

– Мне бы в больницу… Далеко тут больница? – Адам поморщился, сглотнув тяжелый ком в горле. Боли он по-прежнему не чувствовал, и было ли это хорошим знаком в его состоянии?

– Только в Стирлинге. Но в такую непогоду они не смогут прислать помощь.

– Да мне, может, осталось… жить меньше часа.

Она замешкалась, отставив таз с почерневшей водой:

– Если позволите, я могу взглянуть. У меня, конечно, нет медицинского образования, но осматривать раненых мне приходилось… когда-то.

Адам с сомнением посмотрел на нее. Судьба сегодня просто изобилует удачей. Он выжил после аварии, в которой его машина превратилась в железную кашу, да еще и набрел на дом, где ему готова оказать помощь прелестная медсестричка. Но так как вызвать спасателей не представлялось возможным, то какой у него был выбор? Он протянул:

– Идет… Валяйте, осматривайте меня. Обещаете… что больно не будет? – он попытался улыбнуться. Но улыбка сошла с лица, девушка не оценила его шутки.

После ее осмотра мужчина уже приготовился услышать печальный вердикт о торчащих из него ребрах и разложенных на плечах мозгах, но хозяйка дома заявила:

– Да… в общем, вы в порядке. Ушибы и ссадины, но в целом… ничего серьезного, как мне кажется, – при этом она старательно отводила взгляд от его живота, когда опустила свитер.

«Надо было больше заниматься в зале», – решил Адам. Видимо, у него свисали не кишки, а пузо. Вариантов не поверить ей на слово не было, тем более что и боли особой он не испытывал, так что решил согласиться с поставленным ему диагнозом:

– Что же… Это хорошие новости, – тут он протянул ей руку, которую девушка не сразу пожала. – Меня зовут Адам.

– Мария.

– Кхм… Рад знакомству, мисс?..

– Можете обращаться ко мне просто по имени, – она встала, забрав с собой единственный близкий источник света.

– Хорошо, Мария, не подскажете… как далеко Уоллис-Холл? Мне бы желательно… оказаться там поскорее, – и в доказательство того, что это было невозможно, за окном раскатисто громыхнуло, а молнии исполосовали небо.

Девушка немного помедлила с ответом, а затем направилась к выходу из гостиной, тихо произнеся:

– Вы уже оказались там, Адам. Добро пожаловать в Уоллис-Холл.