Текст книги "Последняя жертва"

Глава 22

Плюх! Последний пончик зашипел на сковородке.

Ух, была бы Маргарет дома, уже давно закатила бы скандал, что Эмма провоняла маслом всю квартиру, но, к счастью, соседка снова где-то отсутствовала. Последний раз Эмма видела её в субботу утром, но теперь абсолютно не переживала по этому поводу. Знала бы она раньше, что это приведёт к таким последствиям, в жизни не пошла бы ни в какую полицию, и пускай пропадает эта Маргарет пропадом!

Телефон Эммы разразился радостным «бип-бип-бип». Девушка посмотрела на экран. Пора собираться. Она и так рискует опоздать на работу, но прежде ей непременно хотелось заскочить в участок, чтобы угостить пончиками ребят, которые были так добры к ней. Ну и что, что некоторым из них уже перевалило далеко за много.

Эмма потянулась и потёрла глаза. Спина болела невыносимо. Мало того что девушка опять проворочалась почти всю ночь без сна, она ещё и весь предыдущий день провела на ногах. Давненько ей не приходилось столько ходить. Наверное с позапрошлого лета, когда она ездила в Париж со школьной экскурсией. От той поездки у Эммы остались довольно смутные воспоминания – летняя жара, толпы людей и постоянная спешка в страхе отстать от группы и потеряться во всей этой суете. Сейчас Эмма не стала бы бегать за гидом, высунув язык, а спокойно погуляла бы по городу. Пускай и одна. С некоторых пор девушка начала осознавать, что одиночество, в принципе, не так уж и плохо.

Например, вчера она прекрасно провела день в обществе самой себя и ни разу не заскучала. Даже сидеть одной в кафе оказалось совсем не зазорно. Особенно, если раскрыть новенький ноутбук и представить себя эдакой богемной писательницей с чашечкой кофе и маленьким круассаном. Впрочем, писательницей она и была, первая глава мемуаров Штефана Фейербаха почти закончена, и ей требовалось только уточнить кое-какие детали.

Неплохо получилось и пройтись по магазинам, когда никто никуда не тянул, не заставлял ждать и не ныл, если Эмма слишком долго вертелась перед зеркалом, а последнее она очень любила делать. Особенно, примеряя красивые платья. Одно из них Эмма даже купила, потратив последние деньги из первого гонорара и почти всё, что прислали родители на следующий месяц. Ну и что, что дорого, зато оно прекрасно подчёркивало её фигуру, и девушка казалась в нём стройнее, выше, а самое главное старше своих лет. То, что нужно для следующей встречи со Штефаном.

Штефан, ох, Штефан!

Эмма не могла дождаться, когда снова его увидит. В пятницу он сказал, что Кристина сообщит время и место следующей встречи, и теперь Эмма почти не выпускала из рук своего телефона. Вот и сейчас она ещё раз посмотрела на экран, потом на пончики, которые весело скворчали на сковороде, и выключила плиту.

Пора!

Девушка выглянула в окно. Небо розовело над золотистыми кронами деревьев и крышами многоэтажек. Значит, денёк будет солнечным и очень удачным. По крайней мере, Эмма в это искренне верила.

* * *

Участок встретил Диану весёлым хохотом. Несколько человек собрались вокруг стола дежурного офицера и наперебой рассказывали какие-то полицейские байки. За столом сидела совсем молоденькая девушка. Отчаянно краснея, она безуспешно пыталась заправить непослушные тёмные волосы за ухо. Диана бросила на ходу «Доброе утро!» и хотела было пройти мимо, но тут её окликнул дежурный офицер.

– Комиссар Кройц!

– Да? – Диана обернулась.

– Вас искал господин Шнайдер.

– Хорошо, сейчас я перезвоню ему, – Диана достала из кармана телефон и собралась уходить, но дежурный остановил её.

– Он сказал, чтобы вы сразу ехали к Фейербаху, – произнёс он.

– Хорошо, – протянула Диана, заметив краем глаза, как при упоминании Фейербаха брюнетка дёрнулась и тут же опустила глаза. – Хорошо, – повторила Диана и, махнув хвостом, направилась в сторону выхода. Не удивительно, что Марк не смог её найти. Телефон Дианы был выключен почти двое суток, но она узнала об этом только сейчас.

* * *

Кристина нервничала. Детектив Шнайдер засел в конференц-зале и периодически посматривал на неё сквозь стеклянную перегородку, а это совсем не добавляло ей уверенности. Да и задание Штефана после утренних новостей казалось несколько подозрительным. Нет, дело было не в том, что он позвонил ей в три часа ночи. К таким вещам она уже давно привыкла. Если боссу нравится работать по ночам, это его дело. Подозрительно было то, что он звучал так, словно речь шла о жизни и смерти. Вот и сейчас его тон в трубке был чрезмерно строгим.

– Ты сделала то, о чём я просил? – говорил Фейербах.

– Ещё нет, – ответила Кристина, создавая на сайте новое бронирование. – У нас здесь полиция с самого утра.

– Что-то случилось? – скорее устало, чем озабоченно поинтересовался он.

– Убили Ребекку Хеллер.

В трубке повисла тишина, но Кристине показалось, что Штефан усмехнулся. Наконец, он сказал:

– Наверняка полиция хотела бы знать, что я об этом думаю.

– Я могу передать трубку детективу Шнайдеру, – предложила Кристина, наблюдая, как Марк поднялся с места и направился в её сторону, кивнув при этом своей коллеге, продолжившей беседовать с кем-то из сотрудников.

– Шнайдеру? – в голосе Фейербаха послышалось любопытство.

– Да, комиссар Шнайдер. Марк Шнайдер, – добавила Кристина.

– Марк Шнайдер, – задумчиво протянул Штефан, и тут же сухо сказал, – мне нечего ему сказать. Вечером Эмма должна быть у меня. Это всё, – немного раздражённо бросил он и повесил трубку.

Марк к этому времени уже успел пересечь холл и теперь облокотился на стойку ресепшена, и участливо посмотрел на Кристину.

– Господин Фейербах не почтит нас своим присутствием, верно?

– Верно, – ответила она и на всякий случай свернула все вкладки, так что на мониторе осталось только изображение Пизанской башни.

– Ну и ладно, – внимательно смерив её взглядом, хищно улыбнулся Марк, – мы с господином Фейербахом ещё обязательно встретимся.

* * *

Звонок Кристины застал Эмму на лестнице между четвёртым и пятым этажом. Два пролёта девушка стойко слушала имперский марш из «Звёздных войн». Ответить она не могла, поскольку руки её были заняты макетами завтрашнего номера. Как назло, именно сейчас, в эти самые двадцать минут, когда в редакции из-за ремонтных работ не работал ни один лифт, шефу понадобилось передать макеты в типографию. Эмма никак не могла понять, почему дурацкие макеты пролежали на его столе два дня, и он на них даже не глянул, а теперь она оказалась виновата, что печать номера задерживается. На третьем пролёте её нервы не выдержали. Эмма остановилась и, кое-как выудив телефон из бокового кармана узких брючек, прижала его плечом к уху, едва не растеряв макеты.

– Да? – ответила она, продолжив движение вверх по лестнице.

– Эм, сегодня у тебя встреча со Штефаном, – сразу же сообщила Кристина. Судя по голосу, она тоже куда-то очень спешила.

– Хорошо, – кивнула Эмма.

– Хорошо, – отозвалась Кристина. – У тебя ведь с собой загранпаспорт? – После некоторой заминки уточнила она.

– Не-ет, – протянула Эмма, прикусывая губу.

– Это плохо, – Кристина помолчала, словно думала, что делать дальше, а потом продолжила, – слушай, через два часа за тобой заедет водитель…

– Но я же на работе, – попыталась возразить Эмма.

– Это тоже работа. Ты сама подписала соглашение, помнишь? Ты же читала условия?

– Конечно, – виновато улыбнувшись, соврала Эмма.

– Тогда будь готова, – вздохнула Кристина и повесила трубку.

Чёртовы условия!

Не первый и не последний раз она попадала в неловкую ситуацию из-за того, что подписала самый главный договор всей своей жизни, прочитав его лишь по диагонали.

Глава 23

Эмма стояла на коленях и рылась в ящиках стола, пытаясь найти свой загранпаспорт. Последний раз она видела его летом, когда летела с родителями из Ниццы. Теперь она вообще не была уверена, что он не остался дома в Бамберге.

Скрипнула входная дверь квартиры, и ключи ударились о полку в коридоре. Раздался стук каблуков по паркету, а затем голос Маргарет: «Чего ты там ждёшь? Заходи!» Мужской голос что-то ответил, но слов было не разобрать.

И где она их только находит?

Эмма вздохнула, закатила глаза и увидела свой паспорт. Его краешек выглядывал с краю комода. Сам же паспорт был завален всяким барахлом вроде глянцевых журналов и косметики. Схватив его, Эмма выскочила из комнаты и уже на пороге краем глаза заметила гостя соседки. Он сидел к ней вполоборота на стуле в кухне, и на какое-то мгновение Эмме показалось, что она знает его, но в проёме тут же возникла Маргарет, и, вложив во взгляд как можно больше презрения, с силой захлопнула дверь на кухню. Эмма только пожала плечами и, глянув на себя в зеркало, выбежала из дома.

Где-то там её ждал Штефан.

* * *

Марк сидел, откинувшись в кресле, в комнате для переговоров Feuerbach Robotics. Взгляд его был устремлён вдаль, туда, где промозглые осенние сумерки сгущались над городом. Мыслями Марк тоже находился где-то не здесь. Он уже давно не слушал, о чём говорила Диана с директором по персоналу, моложавым мужчиной за пятьдесят со средиземноморским загаром и запонками на манжетах. В принципе Марк уже понял, что ничего полезного сегодня ждать не стоит. Все, кто работал с Ребеккой, говорили о ней одно и то же. Она могла произвести впечатление неплохого человека и даже вполне адекватного, но стоило сказать или сделать что-то, что она могла счесть за личное оскорбление, как она тут же превращалась в настоящую фурию. «Да я бы сам её убил», – подумал Марк и, подавив зевок, посмотрел на Диану. Она сегодня выглядела так, словно помолодела лет на пять. Глаза блестели, а щёки слегка румянились. И этот новый запах, что-то карамельное и сладкое…

Зазвонил мобильный телефон. Марк переглянулся с Дианой и поглядел на директора по персоналу. Телефон продолжал звонить. Попсовая мелодия начинала действовать всем на нервы.

– Кто-нибудь ответит? – спросила Диана.

– Это не у меня, – помотал головой мужчина.

Марк нахмурил брови и тут же едва не подскочил на месте. Потом сунул руку в карман куртки и достал розовый в стразах телефон. Звонивший был не известен. Марк нажал на кнопку «ответить» и приложил трубку к уху. На другом конце помолчали, ожидая ответа, а потом женский голос, принадлежавший очевидно пожилой женщине, осторожно спросил:

– Алло?

– Добрый день, – ответил Марк.

– Кто это? Я могу поговорить с госпожой… Хеллер?

– Увы, не можете, – произнёс детектив, – говорите со мной.

– У меня здесь собака госпожи Хеллер, вы её заберёте или как?

– Заберём! – сразу же обрадовался Марк. – Диктуйте адрес.

* * *

Звонившая женщина оказалась соседкой Ребекки. Вернувшись в понедельник домой после выходных, проведённых у сына за городом, женщина обнаружила на коврике у дверей грязного и голодного карликового шпица. По контактам на ошейнике, она и узнала о том, кто хозяйка «этого маленького несчастного создания».

Сейчас создание уже не выглядело несчастным и заливисто лаяло на Марка, то и дело норовя укусить его за ногу. Марк отмахивался от собаки и пытался расспрашивать соседку о том, не видела ли она ничего подозрительного, но беседа не клеилась. В конце концов, Диана взяла пса на руки и вышла с ним из квартиры. Марк потёр виски, в ушах всё ещё звенело от пронзительного лая, и устроившись поудобнее на диване, снова задал женщине вопрос:

– Итак, что вы можете рассказать о Ребекке Хеллер?

Женщина присела напротив на краешек кресла и сцепила руки замком. Бодренькая бабулечка за семьдесят сейчас выглядела усталой и встревоженной.

– Что я могу о ней рассказать? – пожала плечами она. – Мы редко виделись, а если и виделись, то она никогда не здоровалась, а с тех пор, как муж от неё съехал, стала постоянно дверьми хлопать. Я как-то хотела ей замечание сделать, но она на меня так посмотрела, что я сразу передумала. С такими разговаривать бесполезно.

– Вы не видели случайно, она с кем-нибудь общалась из дома или к ней кто-то приходил?

– Приходил к ней один, недели три назад, может больше, – женщина сжала губы, припоминая. – Странный такой.

– Почему странный? – поинтересовался Марк.

– Топтался долго на пороге, пока она не вышла и не сказала, чтобы он проходил.

– Вы можете описать, как он выглядел? – Марк даже подался вперёд.

– Тёмный какой-то, высокий, куртка, как у футболистов и сумка большая, кожаная, через плечо. Больше ничего сказать не могу, поскольку видела его только со спины.

– Вы и так нам помогли, – Марк хлопнул себя по коленке и встал с дивана. – Если вы ещё что-то вспомните, позвоните, – детектив протянул женщине визитку. – Спасибо.

Женщина кивнула в ответ и тоже поднялась, чтобы проводить Марка.

На улице его встретила Диана. Она пританцовывала на месте от холода и прижимала к себе собаку, которая, увидев Марка, сразу же ощетинилась и зарычала.

– Ну что? Узнал что-нибудь полезное? – спросила Диана.

– Наш студент может что-то знать, – ответил Марк, открывая дверь своей машины.

– Студент, которого видел муж Хеллер? – уточнила женщина, усаживаясь на переднее сидение.

– Он самый, – Марк сел за руль и многозначительно посмотрел на пса, готового вот-вот вырваться из рук и броситься на него. Диана поняла намёк и пересела на заднее сидение.

– А ещё наш главный свидетель очень не любит тебя, – усмехнулась она.

– С чего бы это? – недовольно проворчал Марк, отъезжая от дома. Хотя в этом как раз не было ничего странного, с собаками комиссар Шнайдер не дружил с детства и очень завидовал Акселю, который находил общий язык даже с самыми злобными псами двора.

* * *

Водитель остановился у стеклянно-серого здания берлинского аэропорта и передал Эмме пухленький белый конверт с логотипом Feuerbach Robotics.

– Удачного полёта! – пожелал он.

– Спасибо! – ответила девушка и вышла из автомобиля.

В Тегеле она бывала всего пару раз и всегда в сопровождении кого-то, поэтому никогда особо не вникала, куда надо идти и зачем. Теперь же оставшись наедине с загадочным конвертом, Эмма почувствовала, как по её спине пробежал холодок, а под ложечкой противно засосало. Она хотела открыть конверт сразу же, но пронизывающий ветер и накрапывающий дождь не дали ей этого сделать. Только оказавшись в тепле и суматохе аэропорта, Эмма узнала, что ей предстоит лететь в Рим.

* * *

После нескольких бессонных ночей и долгого рабочего дня Тезер Аталик чувствовал себя не очень бодро. От кофе у него вдобавок ко всему разболелась голова, и он мог поклясться, что начались галлюцинации. Иначе как можно объяснить, что только что в стеклянную дверь аптеки, где он закупал подгузники и прочие товары, так необходимые новорождённому младенцу, он увидел человека в чёрной кожаной куртке с перекинутой через плечо катаной? Покидав всё кое-как в пластиковый пакет, Тезер затолкал сдачу в карман, оставив металлические евро на прилавке, и, проигнорировав окрик фармацевта, выбежал на улицу. Широкий проспект, застроенный панельными многоэтажками, отлично просматривался, и парень не успел далеко уйти. Он шёл не спеша, немного ссутулив спину и засунув руки в карманы. Если бы не катана, его действительно ничего не выделяло бы из толпы. Впрочем, сейчас ни о какой толпе речь и не шла, поскольку на улице кроме него и Аталика не было ни одной живой души, лишь изредка проезжали машины.

Тезер немного сбавил шаг и пошёл следом, держа дистанцию в несколько десятков метров, размышляя о том, сколько таких вот людей с катанами разгуливает сейчас по Берлину. Парень остановился на перекрёстке и обернулся. В скудном уличном освещении сложно было разглядеть его лицо, к тому же почти наполовину его скрывал капюшон, однако Тезеру оно показалось смутно знакомым. Он отвёл глаза и замедлил ход, чтобы не вызывать подозрений, но парень резко дёрнулся с места и скрылся за углом. Тезер чертыхнулся и побежал. Через двадцать секунд он был на перекрёстке, но парня и след простыл. Тенистая узкая улица пересекалась с другим широким проспектом. Аталик достал из кармана телефон и, набрав дежурному, вызвал патруль. Он ещё раз огляделся по сторонам и заметил что-то маленькое и белое на металлическом заборчике, отделявшем тротуар от проезжей части.

На тонкой серебряной цепочке раскачивался белый единорог.

Глава 24

Самолёт Эммы приземлился в аэропорту Рима в половине девятого вечера. Как и было обещано, на выходе из зоны прилётов девушку ожидал водитель. Высокий, пожилой мужчина с сединой в густых волосах был в чём-то похож на берлинского водителя Фейербаха, но имел одно и весьма значительное отличие – он постоянно улыбался и радовался Эмме так, словно встречал свою родную племянницу. Он не замолкал ни на минуту, и хотя не говорил ни на немецком, ни на английском (который Эмма знала так себе), девушка неплохо его понимала. Сначала водитель долго удивлялся, почему у неё совсем нет багажа, и Эмма сама задумалась, что неплохо было бы прихватить с собой хотя бы зубную щётку. До этого момента ей как-то не особо верилось в то, что ночевать сегодня придётся не дома… но где? От одной только мысли об этом её руки покрывались гусиной кожей.

Потом они вышли из здания аэропорта, и мужчина завёл разговор о погоде. Эмма рассеянно кивала, выискивая взглядом лимузин или какую-нибудь другую машину представительского класса, но кругом были только белые такси. Около одного из них мужчина остановился и, открыв перед девушкой дверь, пригласил её сесть.

Город, как Эмма ни старалась разглядеть его за тёмными стёклами, казался ей смазанным пятном чёрно-оранжевого света, в котором лишь один раз промелькнуло какое-то величественное белое здание с колоннами и колесницами на крыше[8]8
  Витториано (итал. Vittoriano) – монумент в честь первого короля объединённой Италии Виктора Эммануила II.


[Закрыть], а потом, пару раз повернув направо, они помчались по широкому проспекту с множеством ярко освещённых магазинов[9]9
  Виа Национале.


[Закрыть]. Довольно скоро автомобиль остановился в каком-то тихом переулке. Эмма выглянула в окно и увидела вполне обычный многоэтажный жилой дом. Похоже, разочарование слишком явно читалось на её лице, когда она выходила из машины, потому что водитель лукаво подмигнул ей и указал рукой на здание напротив. Там, за высоким каменным забором, в тени деревьев скрывалась старая двухэтажная вилла. В одном из окон на верхнем этаже горел свет.

«Доброй ночи, мадам!» – отсалютовал таксист, сел обратно за руль своего автомобиля и потихоньку отъехал, с интересом наблюдая в зеркало заднего вида за тем, как девушка подошла к калитке и нажала на кнопку звонка.

Ждать Эмме пришлось недолго. Средних лет мужчина восточно-европейской внешности поприветствовал её кивком головы, не проронив при этом ни звука. Он провёл её через небольшой, но густо заросший сад, в дом, затем по широкой лестнице с коваными перилами они поднялись на второй этаж и прошли через анфиладу комнат, где пахло старой мебелью и пылью, а сумеречная тишина нарушалась лишь тиканьем часов. Последняя дверь была приоткрыта, здесь мужчина оставил Эмму и удалился, так и не сказав ни слова.

Эмма пригладила волосы, расправила плечи, и уже было подняла руку, чтобы постучаться, как из комнаты донёсся насмешливый голос Штефана Фейербаха: «Вы ещё долго будете там стоять?»

Девушка вздрогнула и переступила порог. Порыв ветра колыхнул занавески, дверь за ней скрипнула и захлопнулась. У Эммы перехватило дыхание, но не от испуга, а от вида, представшего перед ней. Небольшая гостиная с камином и пузатой мягкой мебелью в стиле модерн освещалась двумя небольшими торшерами. Штефан Фейербах сидел, откинувшись в кресле. На носу у него были очки в тонкой золотой оправе, а в руках – синяя пластиковая папка. Выглядел Штефан в этот раз значительно бодрее, а закатанные рукава рубашки и расстёгнутый ворот в своей небрежности придавали его образу дополнительный шарм. Сердце Эммы застучало сильнее. Фейербах ободряюще улыбнулся и жестом указал на кресло рядом.

– Что же вы робеете, Эмма? – спросил он.

– Не каждый день мне приходится летать в другую страну, – немного с вызовом ответила девушка, усаживаясь в кресло.

– Не могу гарантировать вам, что это последний подобный случай, – усмехнулся Штефан.

– Тогда, может, в следующий раз встретимся в Нью-Йорке? – последние слова получились на два тона выше. – Извините, – смутилась Эмма, чувствуя, как загораются её уши.

– Визит в Нью-Йорк у меня запланирован только через два месяца, – совершенно серьёзно ответил Штефан, – поэтому в следующий раз, дорогая Эмма, мы встретимся с вами в Берлине. А сейчас я предлагаю перейти к основной теме нашей встречи, – Штефан отложил папку, и, выждав, пока Эмма перероет свою сумку в поисках диктофона, продолжил, – вы ознакомились с материалами, которые я вам дал?

– Да, – кивнула Эмма.

– Возможно, у вас возникли какие-то вопросы или идеи, которые вы бы хотели обсудить сегодня.

– Расскажите про Лили, – попросила она.

– Про Лили, – задумчиво произнёс Фейербах и как-то сразу вдруг постарел и осунулся, а под глазами пролегли тени. – С чего же мне стоит начать… – Штефан сделал паузу, размышляя о чём говорить, и, собравшись с мыслями, произнёс, – В первый раз я увидел её на школьной олимпиаде по физике. Мне тогда только исполнилось пятнадцать, а это такой возраст, когда девчонки ещё не особенно интересны. Они похожи на крикливых и непонятных существ с другой планеты. Впрочем, некоторые и сейчас мне кажутся таковыми, – рассмеялся Штефан, но как-то вымученно и невесело. Эмма ответила вежливой улыбкой и расправила несуществующую складку на узких обтягивающих брючках. – Лили же серьёзно отличалась от своих сверстниц. Если честно, я и не думал, что девчонки могут быть настолько умными и при этом ещё и привлекательными.

Я долго боялся к ней подойти. Мне казалось, что такая девушка, как она, никогда не станет дружить с таким как я. Одни только очки чего стоили, – Эмма внимательно вгляделась в его лицо, пытаясь представить его в очках, но не смогла. Правый уголок губ Штефана дрогнул. – И всё-таки мне удалось завоевать её сердце. Для кого-то сексуальность спрятана здесь, – он приложил палец ко лбу. – Мы не могли оторваться друг от друга. Всегда и везде были вместе. Мы съехались сразу же после школы… Никогда и никого я не любил так, как её.

– И всё-таки вы бросили её и поехали в Америку, – тихо сказала Эмма.

– Это правда, – покачал головой Фейербах, – но такой шанс выпадает один раз в жизни. Здесь либо делать, либо не делать. Говорят, что лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. Увы, я не могу сказать, что сожалею о своём поступке, о том, что ушёл тогда. Мне жаль, что я не взял её с собой. Возможно, тогда она бы согласилась, но не потом, когда я вернулся через несколько лет. Было уже слишком поздно…

– А как же ваш ребёнок?

– Он был для меня сущей обузой. Он забрал её у меня. Он забрал её даже у самой себя. Она отказалась от своей мечты, нашей мечты. Мы хотели вместе покорять этот мир, но когда появился он, я потерял мою Лили. Я больше не чувствовал её тепла, её любви, ласки, лишь сплошные упрёки в том, что меня постоянно нет рядом. А я не мог, не хотел вписываться в этот новый порядок, я хотел, чтобы всё было как прежде. Конечно, я понимаю, что здесь не было его вины, он ведь был слишком мал, ни тем более Лили. Просто я оказался к этому не готов, – Штефан запустил руку в волосы и отвернулся к окну.

– Вы знаете, где сейчас Лили? – робко спросила Эмма.

Фейербах едва заметно вздрогнул и, не глядя на неё, коротко ответил:

– Да.

– А вы пытались её вернуть?

– Да, но из этого ничего не вышло.

– Но ведь вы говорите, что любили её, почему же вы перестали бороться? – Эмма подалась вперёд.

Штефан смерил её взглядом.

– Жизнь – это не любовный роман, где все живут долго и счастливо. В жизни бывают обстоятельства, которые невозможно преодолеть.

– А я считаю, если действительно чего-то хотеть, что можно преодолеть любые препятствия.

Около минуты они смотрели друг на друга не отводя взгляда, щёки девушки пылали.

– Знаете, Эмма, а ведь вы похожи на неё, – вдруг улыбнулся он.

Глаза его потемнели, огонь в камине стал ярче, а температура в комнате сразу поднялась на несколько градусов. Эмма сглотнула и поправила воротничок блузки.

– У вас такие же тёмные волосы, – Штефан медленно поднялся со своего места, – такие же глаза, – он сделал шаг и опустился перед ней на одно колено, – глаза испуганного ребёнка, в которых бушует пламя, – Фейербах взял её левую руку и повернул к себе, – такая же нежная кожа, – он провёл большим пальцем по её ладони и, посмотрев Эмме прямо в глаза, коснулся губами её запястья.

Верхняя пуговица блузки, которую девушка непрестанно теребила, с треском оторвалась. Штефан не обратил на это никакого внимания и продолжил говорить, вычерчивая геометрические фигуры – от линии сердца к линии ума и дальше к линии жизни. Его слова тонули в пульсации крови в её ушах. Тук-тук-тук-тук – бил глухой набат, в то время как по телу разливалось тревожно-сладостное оцепенение. Какой бы следующий шаг ни сделал Фейербах, она знала, что не станет возражать. Хоть ей и было страшно. Просто безумно страшно.

* * *

Марк бежал по улицам города, перепрыгивая через низкие ограждения и скамейки. Он не знал куда бежал и зачем. Поначалу ему казалось, что он скрывается от преследования, но потом он просто начал наслаждаться самим процессом бега – тем как легко пружинили ноги, отрываясь от поверхности земли, и как ветер гулял в волосах. Почему-то сейчас они казались длиннее, чем обычно, но Марка это не особенно волновало. Он остановился у многоэтажного жилого дома и, подпрыгнув, схватился за нижнюю перекладину металлической пожарной лестницы. Ему не стоило особого труда подняться по ней на восьмой этаж и ловко перемахнуть на чей-то балкон. Впрочем, это был не чей-то балкон. Это был его балкон. Марк припал к окну и увидел, что в спальне горит свет, и кто-то лежит на его кровати, уткнувшись лицом в подушки. Марк пригляделся и нахмурился. В кровати лежал он сам. И Марк принялся колотить руками в стекло.