Текст книги "Жена его высочества"

– Я хотела бы отдохнуть перед завтрашним событием, – поднялась, не дожидаясь каких-нибудь комментариев.

– Конечно, моя дорогая. – Наследник тут же встал рядом со мной и галантно предложил опереться о локоть.

Э-э… это я вообще-то спрашивала у королевской четы разрешения удалиться, но Делаэрт опять все взял в свои руки. Хотя его внимательность ко мне не могла не радовать.

– Спасибо за беседу, ваше высочество, – взял слово король, намекая, что главный здесь все-таки он. – Были рады с вами познакомиться.

– Мы так и не познакомились! – едва слышно прошелестела ее величество, но, подчиняясь мужу, медленно качнула головой, прощаясь.

– Благодарю за приятный вечер! – Я сделала глубокий реверанс королю и королеве и легкий книксен – Атарану, который тоже встал и воспитанно мне поклонился.

Наследный принц ни с кем раскланиваться не стал. То ли не держал такого в привычках, то ли решил обойтись по-родственному, без церемоний. Кивнул коротко – и вывел меня из Малой столовой.

Едва мы переступили порог, Делаэрт сотворил портал и перенес к самым дверям в мои покои. Мейра! Ну вот, уже устала завидовать его выдающимся способностям портальщика. Мне о такой легкости и виртуозности мечтать и мечтать. Особенно… припомнилось вдруг о блокировке, наложенной тем же принцем на мои апартаменты. Я нахмурилась.

– Моя дорогая? – Делаэрт отловил перемену и ласково коснулся моей талии.

Я собиралась честно высказать все, что думаю о тиранических замашках авирра, когда почувствовала перемену и в нем.

– Хочу принести извинения, Анаис, – медленно заговорил наследный принц, вглядываясь в меня темными глазищами, и я удивленно моргнула. Мейра, неужели отменит блокировку?

– Я был сосредоточен на своих желаниях и недостаточно внимателен к тебе, – продолжал Делаэрт, вгоняя меня в ступор. – Мне следовало давно разобраться в том, что в конце концов произошло с Вальдеей и как это исправить. Не довольствоваться слухами и общими данными, а прояснить этот момент раз и навсегда.

Я вздрогнула от неожиданности и отступила.

– Ты скрываешь подробности, значит, у тебя есть на то причины, – взвешенно сказал принц и, осторожно взяв мою руку, поднес к губам. – Обещаю тебе, моя дорогая, что после коронации, когда мы уже сможем покидать столицу, мы решим вопрос с твоей страной.

Я сглотнула. Неужели он меня услышал?

– Спасибо, – тихо ответила, и Делаэрт запечатлел на моих пальцах пылкий поцелуй.

– Я тут подумал, – хмыкнул принц. – Раз был таким невнимательным, вдруг упустил еще что-то? У тебя есть какие-нибудь пожелания или просьбы, Анаис? Может, по завтрашней церемонии?

О, отличная мысль! Я оживилась и озвучила свою просьбу. Идеально очерченные брови наследника приподнялись, и он сказал задумчиво:

– Это необычная просьба. Но, разумеется, я выполню ее, чтобы сделать тебе приятное.

– Не только мне! – вклинилась я с уточнениями.

– Тебе, моя дорогая. – Делаэрт выделил тоном местоимение. – Только тебе.

Он постоял-помолчал минутку, словно предоставляя мне время оценить как сказанное, так и многозначительность и проникновенность тона, и, слегка поклонившись, направился к своим комнатам.

Старшую фрейлину я решила пожалеть и тут же послала лакея перехватить даму по дороге к моим покоям и передать, что ее услуги сегодня мне больше не понадобятся. Ведь она продежурила весь королевский ужин за дверью столовой, чтобы сопроводить меня обратно или быть полезной при необходимости, и если мы с принцем вернулись так же, как и пришли, – порталом, то викнесса использовала для этого собственные ноги. Было неловко, что лийра Бри впустую пробегала туда и обратно, но таковы требования этикета – принцессу должна сопровождать хотя бы одна придворная дама, и все, что я могла, – это дать ей небольшой дополнительный отдых, отправив спать чуть раньше остальных.

Три фрейлины при моем появлении поднялись и, низко поклонившись, проводили в спальню. Ну… в ней произошли некоторые перемены. Я покосилась на клетку с нахохлившимся ареннином, которую по возвращении с ужина обнаружила на лакированном комоде из красного и розового дерева, аккуратно занявшем пространство между двумя окнами.

– Она очень кричала, – поспешила пояснить лийра Марасте, отловив мой недоуменный взгляд. – Мы побоялись оставлять ее в гостиной, ваше высочество. Не уверены, есть ли там магическая изоляция, а спальня принца совсем рядом. Страшно не хочется его беспокоить.

Я усмехнулась. Ну да. Страшно – это правильное слово.

– Завопила сразу, как только вы из покоев вышли, будто почувствовала, – наябедничала лийра Демонти. – И все эти два часа продолжала надрываться с краткими редкими передышками. У лийры Фриз даже голова разболелась.

Я укоризненно посмотрела на ареннина, и тот обиженно отвернулся. Мейра, ну неужели он (она?) все-все понимает?

– Да, – печально призналась лийра Фриз, вступив в разговор. – Простите меня, ваше высочество.

За что, интересно? За головную боль от двухчасовых криков?

– Мне стало так плохо, что мы, не спросив вашего разрешения, перенесли ее из салона, где остались вас ждать, в спальню. Тут же стоит магическая завеса, и из помещения проникают только прямые приказы или просьбы о помощи и никаких других звуков. Извините за самоуправство, – с раскаянием сказала лийра Фриз. – Мы птицефею тотчас унесем, куда прикажете.

При этих словах ареннин нервно дернулся. Ну, у него было достаточно перемещений на сегодня: сначала из Межмирья в Итерстан, потом в гостиную, потом его спрятали в салоне от возможного гнева наследного принца, а потом, не выдержав волшебного голоса, в моей спальне. И здесь ему, похоже, понравилось: по крайней мере, при мне он не проронил ни звука.

– Ваше высочество, – напористо начала темноволосая фрейлина. – Я вообще предлагаю ареннина выбросить. Его истошный крик на чудесное пение не похож, так что очевидно: птица бракованная.

Ареннин резко развернулся, открыл пошире клюв, собираясь, видимо, высказаться по этому поводу на свой птичий лад, но глянул на меня и рот торопливо захлопнул. Продемонстрировал выдержку и скромное поведение, надо полагать. Заодно избавил от заслуживших всеобщую критику звуков. Я чуть заметно улыбнулась, наблюдая за необычным существом.

– Но ведь это же птицефея! – расстроенно ахнула самая юная фрейлина – Марасте. – Как же ее… выбросить? Они очень редкие, а поймать их и приучить жить в клетке почти никогда не удается.

Лийра Демонти скептически оглядела несчастного взъерошенного ареннина. Тот не выдержал и приглушенно зашипел, отодвигаясь в угол клетки.

– Тогда можно кому-нибудь ее подарить, ваше высочество, – поменяла тактику бартесса. – Отличное решение. И дорогой экзотический подарок хорошему человеку сделаете, и от кошмарной птицы избавитесь.

– Или лучше плохому. Плохому человеку, – быстро вмешалась лийра Марасте и, застеснявшись дружно устремившихся на нее взглядов, чуть слышно пояснила: – Хорошего же жалко…

Мейра! Я резко прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Я подумаю, – неопределенно сказала, но это чисто для того, чтобы вредная птица не расслаблялась. Сейчас-то она, напряженно следя за обсуждением своей судьбы, сидела тихо-мирно, органично сливаясь с изящной решеткой клетки, и ни одного нелицеприятного словечка в мой адрес обронить не смела, а вот как вспомню, что было в обед… так и хочется последовать совету лийры Демонти. У меня уже и жертва, в смысле будущий счастливый хозяин, есть на примете – лийр Термонт. Не знаю только пока, к каким людям его отнести, к хорошим или плохим.

– Куда прикажете отнести ареннина, ваше высочество? – спросила лийра Фриз. – В салон или в кабинет? Или убрать его в коридор?

Птицефея выразительно на меня посмотрела. В ее абсолютно круглых больших золотых глазах с бешено крутящимися зелеными и фиолетовыми зрачками только в первую секунду проскользнули испуг и мольба, а во вторую… а во вторую и все за ней последующие в них поселилось уверенное обещание. Обещание сделать мою ночь незабываемой, если ее отсюда унесут.

Я усмехнулась. Нахалка мелкая, угрожать мне смеет, транслирует активно, что орать всю ночь будет до посинения. Э-э… я окинула ареннина взглядом… Птица и так синяя на одну треть. Ну, значит, пока не охрипнет. Хотя существо волшебное, ресурсы могут быть не ограничены… Интересно, а магическая завеса только с моей стороны звуки блокирует, или с другой тоже? А стены королевского дворца насколько непроницаемы?

Смешная угроза ареннина подвигла бы меня как раз на то, чтобы его проучить, но я вовремя заметила, как меленько трясется разноцветный хвостик, старательно прижимаемый к полу клетки, чтобы сдержать дрожь. Боится птица… Не хочет оставаться одна? Опасается, что стоит выпасть из поля моего зрения, и коварная лийра Демонти тут же ее или выкинет, или передарит?

– Ареннин останется здесь, – непререкаемым тоном заявила я и добавила чуть слышно, шагнув вплотную к клетке: – Начнешь кричать – отнесу в гостиную, а туда выходит дверь злого принца, которого тут все жутко боятся.

Ареннин глянул на меня недоверчиво, словно сомневался, что наследник такой уж страшный, но тут же отвел взгляд, принял равнодушный вид и вообще начал сосредоточенно чистить перья, прикидываясь самой обычной птицей. А чего вы от птицы хотите? Какого диалога? Я фыркнула насмешливо и отошла к почтительно ожидавшим фрейлинам.

Через четверть часа все три дамы, закончив с приготовлениями ко сну, меня покинули, так что я осталась в благословенном относительном одиночестве, которое ареннин, то ли устрашенный образом злого принца, то ли занятый своими птичьими делами, практически не нарушал. Так, скребся понемногу в клетке, не привлекая лишнего внимания.

Я поправила полы накинутого поверх сорочки легкого халата и подошла к открытому окну, любуясь вечерним парком, в котором понемногу стала зажигаться магическая иллюминация. «А ведь я здесь ничего и не видела», – пришла внезапная мысль. Только кусочек королевского парка и соседнее крыло дворца, да пару-тройку городских улиц, по которым бежала в предрассветной дымке, опасаясь погони, и вряд ли успела оценить. Да точно не успела, впечатления от столицы остались смазанные, если только в магипамяти сохранились картинки получше… Ну, ничего, усмехнулась, завтра у меня есть шанс полюбоваться столицей во всем ее великолепии, ведь завтра великий день двойной коронации. Я реально вздрогнула. Мейра? Мейра, не хочешь дать какие-нибудь пояснения? Или инструкции? Мудрые советы? Или… ну хоть что-нибудь? Я оглянулась в наивной надежде увидеть Божественную бабулю. Не хочет. Вздохнула тягостно и непроизвольно сжала тонкую ткань занавески, которую чуть придерживала. Мейра, что мне завтра делать-то?!

– Анаиска! – Мне в спину на полном ходу врезался гигантский комар, и я пошатнулась. – Наконец-то! Ну что, жива-здорова? Всех обаяла?

Оскалка воззрилась на меня требовательно.

– А то! – невольно улыбнулась я напору, но от подробного ответа на последний вопрос все же благоразумно воздержалась.

Зубная фея вгляделась в меня ищуще и с каким-то сомнением и, плюхнувшись на плечо, заметила философски:

– Даже если нет, не огорчайся, принц тебя все равно не прогонит. Уже столько сил и средств вложил… Вон одна аглация магикус чего стоит! А коронационное платье! А ремонт помещения и вся меблировка!

Оскалка скользнула по обстановке оценивающим одобрительным взглядом, словно прикидывала ее стоимость.

Я моргнула.

– Ты в меня так веришь, что я теряюсь, – пробормотала искренне.

Нет, ну в самом деле! И королевскую семью мне не впечатлить, и принц не расстанется исключительно из жадности… Я вообще лучшая или как?!

– Я реально смотрю на вещи, Анаиска. – Оскалка похлопала тонкой лапкой по моей щеке. В качестве ободрения, должно быть. – Кто тебе еще скажет правду безо всяких прикрас, если не лучшая подруга? Ты же принцесса, к тому же жена наследника, все начнут подлизываться к тебе и льстить, а вот я – никогда!

И при этой торжественной клятве ее стрекозьи глаза вспыхнули так ярко и убедительно, что я поняла – и правда, никогда. Никогда мне не дождаться от нее похвалы или комплимента, ведь фея возложила на себя нелегкую миссию лишать меня всяческих иллюзий на мой счет и будет трудиться за десятерых, чтобы служить достойным противовесом всеобщему заискиванию, пока еще гипотетическому.

– Я не дам тебе забыться, – твердо пообещала зубная фея. – Можешь на меня рассчитывать.

Ох, ну да. В это верю с легкостью. Вздохнула тоскливо.

А Оскалка глянула на меня шаловливо и вдруг дернула за спускающийся на плечо локон. Улыбнулась радостно, показав игольчатые зубы, и дернула еще раз, теперь уже изо всех сил. Ну… она же фея, а мы в Академии боевых искусств проходили, что все феи вредные и проказливые. Даже рабочие. И даже те, что объявляют себя лучшими подругами.

Я поморщилась и повела плечом, сгоняя нахалку. Та вспорхнула, кувыркнулась в воздухе и… зависла, огласив комнату истошным воплем:

– А это еще что такое?

Я, вопросительно приподняв бровь, проследила за ее взглядом и наткнулась на ареннина, подкравшегося к самым прутьям клетки во время нашей с Оскалкой беседы и, похоже, все это время внимательно к ней прислушивавшегося. Мейра! Отдам десять из сорока честно заработанных сегульских северинов за то, чтобы узнать, насколько хорошо он понимает нашу речь?

В ответ на фейский крик мой новый питомец вздрогнул и отшатнулся в дальний угол.

– Кто, – поправила я нарезающую круги над клеткой Оскалку. – Это волшебный ареннин.

– А почему сине-зеленый? – критически нахмурилась подружка. – Они же это… цвета рассвета должны быть или заката…

– Изумрудные тоже бывают, – сообщила. – Но не помню, в каких случаях. И вообще… – Я ухватила пролетающую в очередной раз перед моим носом Оскалку за краешек платья и придержала: – Думала, ты мне все про них разъяснишь!

– С чего вдруг?! – Подружка шокированно остановилась, размеренно обмахиваясь крыльями.

– Ну… ты же фея! – хмыкнула с ответным недоумением. – А это гибрид птицы и феи. Так ты ничего об ареннинах не знаешь?

– Откуда? Только самое общее. – Оскалка наклонила глазастую голову, приглядываясь к птицефее, и молвила пренебрежительно. – Они же совсем дикие!

Ну, ареннин, похоже, был с ней не согласен или интонация ему не понравилась, только он в ответ выдал серию хриплых отвратительных звуков, которую мы, даже не понимая птичьего языка, однозначно расценили как ругательство.

Мы с феей переглянулись, и я прикусила губу, скрывая улыбку. Ареннин в энергетическом плане на все реагировал очень бурно, поэтому, даже если бы не было соответствующего звукового сопровождения, я бы поняла, что Оскалкины слова его весьма задели. Ну он вообще такой… очень гордый и самолюбивый. Вот только немного трусоватый.

– Это он чего? – удивилась зубная фея. – Что за кряхтение такое?

Она опустилась на клетку сверху и осторожно просунула между прутьев нижнюю лапку, вытягивая ее подальше и стараясь дотянуться до хохолка на голове птицефеи:

– Спой нам! Пой, а не хрипи!

А лапку-то она зачем в клетку сует? Дать ареннину поощряющий к пению пинок? Я насмешливо фыркнула. Птицефею Оскалкины действия тоже не вдохновили: она сначала наклонялась все ниже, избегая контакта с ищущей ее лапкой, а потом не выдержала и, выпрямившись, щелкнула клювом у самых фейских пальчиков.

Подружка взвизгнула и торопливо втянула лапку. Посмотрела на птицефею мрачно и принялась прыгать по верху клетки, сотрясая ее и капризно требуя:

– Спой нам! Спой, если ты действительно ареннин! Немедленно!

Зашуганная птицефея посмотрела на меня с укоризной. Я даже устыдилась и собралась расшалившуюся Оскалку прогнать с клетки, но не успела. В устремленных на меня золотых глазах испуг неожиданно сменился откровенным злорадством. И только я озадачилась, чем вызвана такая перемена, как ареннин устроился поудобнее на задних лапках, прокашлялся, подготавливаясь, открыл клюв и… ну, скажем, запел. От какофонии оглушительных звуков Оскалку молниеносно снесло с клетки, а я поспешно зажала уши обеими руками.

Ну… спел. Как и просили.

– Спасибо, хватит! – крикнула я, добавив на всякий случай вежливое слово. Мейра, кажется, эта вредная птицефея все-все понимает.

Ареннин снисходительно заткнулся. Показалось или нет, что он довольно усмехается?

– Я от волшебного пения ожидала иного, – озадаченно призналась Оскалка, возвращаясь к столу, но к клетке больше не приближалась. Из соображения слуховой безопасности, должно быть.

– Лийра Бри говорила, ареннины поют только в атмосфере гармонии и полного покоя, – сообщила я, словно извиняясь за своего нового питомца.

– Вот засада! – расстроенно протянула Оскалка. – Тогда не слыхать нам чудесных трелей! С тобой, Анаиска, какой уж покой?

Ну да. Возразить вроде нечего. У меня же каждый день какие-нибудь приключения, сама утомилась.

– А это он или она? – любознательно осведомилась зубная фея, и я пожала плечами:

– Понятия не имею.

– А давай ее достанем и проверим? – внесла оригинальное предложение Оскалка, и я моргнула.

– Как… проверим? – обалдела. – Ну уж нет, я пас.

Птицефея, похоже, идею тоже не оценила: забилась в угол и начала угрожающе щелкать клювом.

– Ну чего она такая нервная? – расстроилась Оскалка.

– В плену потому что, – сказала я и… осеклась. В плену. Она пленница. Сидит в клетке. Вдалеке от своей семьи и вообще всех, кто знает, что она ест и пьет, что любит или нет. Кто представляет себе, кто она такая, или хотя бы понимает ее язык. Мейра… где были мои мозги? Отчего я все утро страдальчески упивалась своим разнесчастным вынужденным положением и ни разу не подумала об ареннине?

Я решительно сняла магическую печать с маленькой дверцы.

– Ты что делаешь? – шепнула Оскалка.

– Выпускаю ее, – сказала. – Пусть летит.

Я полностью распахнула дверцу.

– Лети, ты свободна, – обратилась к поглядывающей на меня с подозрением птицефее. – Окна открыты, лети.

Ареннин, однако, не спешил. Переступил с лапки на лапку и вздохнул.

– Выходи, – подтолкнула птицу. – Никакого подвоха.

Мы с Оскалкой с напряженным интересом наблюдали за птицефеей. Та подумала-подумала и… отвернулась от нас.

– Анаиска, твое великодушное предложение выглядело бы более заманчивым, если б сейчас не стояла ночь, – задумчиво молвила зубная фея, и я, улыбнувшись, была вынуждена признать ее правоту.

– Под окном портианник, – попыталась оправдаться. – Его ягоды ареннины очень любят, как и цветы. Он мог бы укрыться там.

– А потом? – Выпуклые стрекозьи глаза были полны скептицизма. – Куда ареннину податься? Он и дороги-то обратной не знает. Так что… закрывай клетку.

– Не буду, – возразила негромко. – Пусть хоть по комнате полетает. И вообще… птицефея должна знать, что она здесь гостья, а не пленница. А в будущем, если захочет остаться, то и подруга.

– Так это все-таки она? – нахмурилась Оскалка. – Ты смотри, Анаиска, насчет подруг… феи очень ревнивые!

Я рассмеялась сокрытой в ее словах угрозе и сокрушенно покачала головой.

– Что ты, Оскалка, – сказала льстиво. – Ты лучше всех!

Ну, неосмотрительно же как-то злить ту, в чьих лапках твои зубы!

Фейка в ответ довольно заперебирала всеми четырьмя тоненькими конечностями и вдруг, спохватившись, воскликнула:

– Заболтала ты меня! А ведь все уже должно быть готово. Ждут только моего сигнала!

– Что? – оторопело спросила я, невольно напрягшись. – Кто ждет? Для чего?!

– Сейчас узнаешь! – Оскалка улыбнулась, продемонстрировав два ряда игольчатых зубов, и я сглотнула. Ну, выглядело зловеще, если честно, а я еще от прочих сюрпризов не отошла, чтобы с новыми разбираться.

А фейка взвилась в воздух и бросилась в сторону гардеробной.

– Заходите! – зычно скомандовала она, и дверь очень медленно отворилась. Не хватило только царапающего нервы скрипа, чтобы довести мое томительное ожидание до полной драматичности.

Я подумала и поспешно опустилась в кресло. На всякий случай. В своей стойкости после всего этого безумного дня была не очень уверена.

На пороге погруженной в сумерки комнаты возникла торжественная процессия, настолько сюрреалистическая, что я дважды моргнула. Впереди выступали М и А, крепко державшие верхними лапками большой пирог с амаралами, в который была воткнута огромная праздничная свеча, а за ними следовали и остальные магианты, кто-то дисциплинированно соблюдая порядок, а кто-то по-простому пролезая сквозь стены.

Специалист по взрыв-ударам «А»-класса очень ловко поджег свечу, которая радостно вспыхнула, выбросив пламя чуть ли не до потолка, и на этом не остановился, раскидывая по спальне мини-заклинания, распускающиеся разноцветными вспышками и грохочущие аккуратными взрывчиками. Хм… выглядело нарядно, даже мило, если отбросить назойливые мысли о том, что будет, если А-второй промахнется или силу не рассчитает.

Оскалка зависла над свечой, умело уклоняясь от лизавших крылышки языков пламени, и тоненьким, но звонким голосом запела:

– С днем рожденья, любя, поздравляем тебя! Пусть с тобой будут вечно и семья, и друзья! Я для той, что люблю, эту песню пою и желаю блаженства тебе в отчем краю!

Фея прервалась, и дружный хор магиантов подхватил последние слова:

– И желаем блаженства тебе в отчем краю!

Мейра, не знаю, что и сказать. Неожиданно, но просто фантастически приятно. Я, если честно, готовилась к тому, что споют магианты фальшиво, голоса прозвучат грубо или пискляво, ну а отдельные личности (не будем говорить кто, хотя подразумевалось брутальное трио) вообще в песнопениях участвовать не будут, ан нет… Они пропели традиционное фейское пожелание все вместе, слаженно и старательно вытягивая последнюю ноту, малыши – высокими нежными голосками, мои первые магианты М и А – хорошо наполненными приятными баритонами, а тройка магиантов покрупнее – рокочущими объемными басами. В общем и целом простенькая песня так красиво разложилась на их неожиданно звучные голоса, что я только диву далась. Кто бы мог подумать, что остаточная боевая магия может так замечательно петь, да и петь вообще!

– Спасибо большое, – сдавленно проговорила, находясь в полном шоке от происходящего.

– Вечного блаженства в родном краю, Анаиска! – повторила Оскалка, подлетая ближе. Мои глаза предательски увлажнились: как от приготовленного мне сюрприза, так и от нахлынувшей при этих словах непрошеной печали. Родной край! Что-то я начала сомневаться, что вообще его увижу в ближайшее время.

– Спасибо, – растроганно произнесла я и поинтересовалась в недоумении: – А откуда вы о моем дне рождения узнали?

– Так, – загадочно молвила зубная фея. – Птичка на хвосте принесла.

И я машинально бросила подозрительный взгляд на ареннина. Ну, он у нас единственная птица и к тому же был в Межмирье, когда Ночь веселья по счастливой случайности (или же по приказу Амира) совпала с моим совершеннолетием. Птицефея, привлеченная необычным спектаклем (а может, и вкуснейшим пирогом) подкралась к выходу из клетки и так замерла, не решаясь выйти. Заметив метнувшийся к ней хмурый взгляд, она вздрогнула и проворно отскочила к дальней стене. Я хмыкнула. Ну, глупо, конечно, его подозревать, ареннин-то и говорить не умеет. Я собралась расспросить Оскалку поподробнее, но М и А поднесли мне праздничное угощение и, дрожа от радостного возбуждения, прокричали:

– Хозяйка, загадай желание и задуй свечу!

– Ага! – коротко хохотнула я, оценив шутку. – Задуть свечу с боевым заклинанием?! Как это?

– Задуй, задуй! – требовательно запрыгали вокруг меня другие магианты, а проклятийник Н отодвинул их всех мощной когтистой лапой и выступил вперед.

– Простые свечи для обычных девчонок, – весомо сказал он. – А ты – боевик. Давай, постарайся, чему тебя только в академии учили?

Что ж, после такого призыва ударить лицом в грязь (или в амаралий пирог) на потеху магиантам не хотелось. Я задумала желание (подобрала практически невыполнимое, чтобы не напрягаться зазря) и аккуратно подула, распределяя силу. Мелькнувшие в воздухе синие искры заставили пламя опасть и еле заметно тлеть. Бессовестный мастер взрыв-ударов под одобрительный смешок друга-проклятийника попытался тут же огонек разжечь, но я поспешно выдохнула до конца, и пламя на праздничной свече окончательно погасло. Мейра, не хватало еще лишить меня такого распрекрасного желания!

Я погрозила жульничающему А-второму кулаком, но раскаяния не увидела, только большую плутовскую улыбку. Весь десяток магиантов взмыл в воздух и проорал:

– С днем рождения, хозяйка!

Говорю, что десяток, потому что последний, одиннадцатый магиант-пухляк, богатый родственник и специалист по складской магии, в это время был занят своими хозяйственными делами. Он профессиональным жестом накинул светлую скатерть на низкий чайный столик, споро разложил разномастные тарелки и чашки, поставил кривоватую корзинку с яблоками, возле которой разместил несколько конфет и слегка покусанный бутерброд с сыром.

Я ошарашенно моргала. Э-э… ну, похоже, доказывает свою полезность. Вон какое шикарное угощение собрал! Откуда все взялось – скатерть, тарелки, яблоки – я старалась не думать. Судя по разномастности – из разных мест.

– Хозяйка! – М водрузил в центр праздничной композиции пирог из амаралов и посмотрел на меня сияющими глазами.

– Мм… – начала я и осеклась, потому что первый крыс тут же вскричал:

– Благодарю за доверие!

Мейра, о чем это он? Опять за обращение к себе посчитал, что ли? А призрачный крыс шустро вынул ставшую бесполезной свечу, небрежно отбросил ее в сторону (судя по недовольному шипению, угодив в любопытно выглядывавшего из клетки ареннина), молниеносно удлинил свои когти-кинжальчики и с большой гордостью и торжественностью разрезал пирог на тринадцать частей. Причем поступил по справедливости, все кусочки сделал равными, даже тот, что предназначался маленькой Оскалке.

Я улыбнулась умиленно и с готовностью приняла свою долю. Ну, это же магические создания, под когтями у них грязи не бывает, так что… кушаем и не морщимся. Старались же!

– Хозяйка! – Проклятийник Н грохнул на столик внушительную кастрюлю с компотом.

Я едва не мейрехнулась.

– О, – проговорила с уважением, заглядывая внутрь. – А кто достал?

– Я, – скромно пискнул богатый родственник и кокетливо так разгладил оборки на балахоне.

– Хм… – придала лицу выражение глубокой задумчивости. – Возможно, ты нам пригодишься.

– Да, да! – тут же воодушевился пухляшка. – Я вот и яблочек припас, и конфет! А специально для вас – даже бутерброд.

Я покосилась на бутерброд, явно стыренный у кого-то во время активного поедания, и от угощения вежливо отказалась, решив ограничиться своим куском пирога. Магианты разлили компот и дружно выпили за мое здоровье. И еще раз. Ну, говорю, что выпили, а на самом деле они вдыхают любую пищу, забирая у нее энергию. В общем, не успела я даже поблагодарить всех как следует за чудесный праздник, как было осушено полкастрюли.

Магианты размякли, расслабились, разлеглись кто куда, потекли неспешные беседы, зазвучали хитренькие смешки… Я нахмурилась. Что-то их развезло слишком быстро. Полноте, а компот ли это? Может, попробовать? Я посмотрела на Оскалку, привольно развалившуюся в блюдце с несколькими капельками, и решительно подняла крышку с кастрюльки. Подумала внезапно: а как мастер бытовой магии все это нам раздобыл? Ну, он же вроде без ущерба обходиться не может? Мысль вызвала неприятное, но логичное продолжение: придется мне, если что, любые убытки погасить. Я налила неизвестного напитка в чашку, отхлебнула и тут же довольно улыбнулась от посетившего меня озарения. Зачем мне самой платить? Пускай наследный принц раскошеливается! В каком состоянии сейчас казна Вальдеи, я вообще не знаю, а это была идея Делаэрта – притащить меня в Итерстан, вот пусть и отдувается. И не нужно оправдываться, что он не догадывался о десятке призрачных крыс! Я все-таки принцесса, а у каждой приличной принцессы обязательно должна быть свита. Обвела смеющимся взглядом присутствующих. А то, что она у меня такая своеобразная… одиннадцать магиантов и зубная фея… Сбоку донеслось сдавленное кудахтанье, и я внесла поправку: и ареннин, так ведь и я не обычная девушка! Я расфыркалась, с одобрением заглядывая в чашку. Нет, ну вроде действительно компот, но какой эффект веселящий!

В общем, вспомнила я вдруг про наследного принца и, видимо, сглазила, потому что в разгар домашней и такой трогательной вечеринки раздался вежливый, но отчетливый стук в дверь.

Ну… мы все замерли. Каждый на том месте и в той позе, в которой его застало это неожиданное событие.

Мейра! Я поставила чашку на столик и медленно поднялась. Стук повторился. Причем – я недоверчиво моргнула – стучали со стороны гостиной, той, что у нас общая с этим… моим новым супругом.

Мы с брутальным трио заполошно переглянулись (к тому моменту только они могли сохранять ровное вертикальное положение), и я осторожно подкралась к двери, мучительно вспоминая, есть ли на ней задвижка с моей стороны. О, какой очаровательный сюрприз! Замка нет! И правильно, не фиг от законного супруга запираться.

Мы четверо (я, проклятийник, А-второй и Черный смерч) вытянули шеи в сторону двери, напряженно прислушиваясь. Ну, мало ли, вдруг нам показалось? Компотик-то уж очень забористым оказался!

– Моя дорогая, – раздался хорошо знакомый голос, звучащий со старательно скрываемым нетерпением, моментально разогнав все подозрения в массовых слуховых галлюцинациях. – Я могу войти?

Я вздрогнула, в смятении оглянувшись на застывшее магиантское трио и упорно ползущую по ковру Оскалку, которая при этих словах перевернулась на попу и уставилась на меня растерянными выпученными глазами.

Мейра! Ну и вопросик… обежала лихорадочным взглядом валяющихся как попало магиантов, надгрызанные яблоки и разбросанные чашки с остатками чудесного компота… Даже если постараться не принимать все это во внимание, остается главное: чего ради он вообще заявился ко мне так поздно?!

– Э-э… – проблеяла затравленно, хлопая ресницами на немногочисленных более-менее адекватных существ в комнате. – Он же это… не за брачной ночью пришел, нет?

– За чем? – недоумевающе нахмурился проклятийник, и я махнула рукой, постеснявшись повторить, а уж тем более разъяснить.

У принца через дверь интересоваться тоже не стала. Торопливо поправила халат и неуверенно положила ладонь на витую позолоченную ручку.

– С ума сошла?! – просипели четыре голоса: три басовитых и один тоненький и визгливый. Удивительное единодушие!

– Я вхожу? – уточнил Делаэрт уже с некоторым напряжением.

Вот от всей души надеюсь, что магическая защита на моей спальне действительно звуконепроницаемая, за исключением прямых приказов, и до него не донеслись наше шушуканье и сдавленные возгласы, а удивление в голосе вызвано исключительно тем, что, как маг, он чувствует, что за дверью кто-то загадочно стоит уже некоторое время.