Текст книги "Думай о нас"

Паланская вела прием, но снова не могла сосредоточиться на пациенте. Ее мозг бился над ответом на вопрос – почему сегодня не доставили цветы? Вопрос так и крутился в голове, пока его не заменило чувство беспокойства и новый вопрос – может быть, что-то случилось? Эстер напомнила себе, что в институт Родион тоже не пришел, и тут ей стало совсем невозможно усидеть на месте.

– Эстер, вы меня слушаете? – окликнула ее пациентка, заметившая отвлеченность на лице своего доктора.

– Да – встрепенулась Эстер – Извините меня ради Бога, Галина. Я и вправду немного отвлеклась – она начала оправдываться, искренне чувствуя себя виноватой – У меня возникли небольшие сложности. Но со мной такое впервые, обычно мне удается держать себя в руках.

– Ничего страшного. Мы все живые люди – оказалась понимающей пациентка – Я вообще не понимаю, каково слушать чужие проблемы с утра до вечера, помогать решать их, а потом еще и искать выход из своих собственных.

– Спасибо вам за понимание – поблагодарила Галину Эстер – Но это меня никак не оправдывает. Так что с этой минуты я вся обратилась в слух.

Клиентка продолжила свой бесконечный рассказ о проблемах с мужем, сыном, коллегами по работе, в общем о всем том, что волнует каждую женщину у которой есть семья и работа.

Закончив прием, Эстер несколько минут бесцельно блуждала взад вперед по кабинету, и ничего для себя не объяснив, надела плащ, взяла сумочку и медленно, словно человек который не знает, куда ему идти, пошла к выходу. Так же медленно и отрешенно, она подошла к своей машине, сразу не заметив препятствия к выезду. Обнаружив, что ее машина заперта, снова, Паланской захотелось выплеснуть все свои накопившиеся за последнее время эмоции. Ей захотелось закричать, затопать ногами, пнуть машину нерадивого водителя, но Эстер остановило странное совпадение. Машина, перекрывшая ей выезд, была один в один, как машина Родиона. В это же мгновение ее накрыл испуг и чувство, смутно напоминающее радость. Пока она боролась с нахлынувшими эмоциями и судорожно соображала, что ей делать, из машины вышел Донской и, облокотившись на крышу, слегка улыбаясь сказал:

– Здравствуйте, Эстер Юльевна. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Тут Эстер неожиданно почувствовала прилив сил и уверенность в себе. Она сделала несколько твердых шагов в сторону Родиона и ровным, холодным голосом, с нотками недовольства заявила:

– Донской, что это за выходки? Немедленно уберите отсюда вашу машину!

Родиона ничуть не напугал ее строгий вид и голос, он неторопливо закрыл дверь и подошел к ней поближе. Эстер мгновенно отступила назад.

– Что вы от меня хотите? – отступая, вопрошала Эстер – Мне кажется, я очень понятно вам все объяснила при нашей последней встречи.

– Да и я все отлично понял – согласился Родион.

– Тогда что же вам теперь надо?

– Тоже самое – пригласить вас на ужин – объяснил мужчина.

– С чего вы взяли, что я изменю свое решение? – продолжала держать оборону Паланская.

– Не нужно менять решение – Эстер непонимающе подняла брови – Примите новое.

– Мое решение останется неизменным – уверенность Эстер под его взглядом постепенно начинала таять – Позвольте мне уехать – последняя фраза и вовсе напоминала мольбу.

– Боюсь, это единственное ваше желание, которое я не хочу исполнять – со вздохом развел руки в стороны Родион. Соглашайтесь. В приглашении на ужин нет ничего дурного. Мы всего лишь в приятной обстановке вкусно поедим, немного поговорим, и то если вы пожелаете, а как только вы скажете, я сразу же отвезу вас обратно и уже не буду преграждать вам путь.

Эстер не могла придумать никакого достойного ответа. Можно было соврать, что у нее уже назначена встреча или что-нибудь еще, но почему то ничего подобного ей в голову не пришло. Между тем, Родион уже открыл перед ней дверь своей машины и покорно ждал пока она сядет в нее.

– Хорошо – сдалась Эстер – Но, только с одним условием.

– Каким?

– Один ужин. После, никаких взаимоотношений кроме студент-преподаватель между нами не будет.

– Мне кажется, вы забегаете вперед.

– Почему интересно знать?

– А вдруг вам понравиться мое общество – он наклонил голову на бок и криво улыбнулся – Или вы заранее настраиваетесь на антипатию?

– Кажется, только что вы сказали: разговор зависит от моего желания? – нашла достойный ответ Эстер и села в машину. Родион захлопнул за ней дверь и, обойдя машину, сел рядом.

Оказавшись в его машине, почувствовав его запах, женщина запаниковала. Сердце бешено заколотилось, тело порывалось выйти и убежать. «Что ты делаешь? Куда ты собралась ехать? Что вас может связывать? Как ты представляешь себе этот ужин? Сплошная неловкость и молчание, изредка прерываемая избитыми фразами. Подобный вечер разочарований у тебя уже был несколько дней назад. Ладно, тот ужин был просто скучным, а этот еще и аморальный. Он мой студент, младше меня на Бог знает сколько лет. Чокнутая!» Паника затягивала Эстер все больше, и она закусила нижнюю губу.

– О чем вы задумались? – раздался извне знакомый голос, который, будто бы разряд тока, вернул Паланску к реальности. Она вздрогнула, ее взгляд скользнул по Родиону, потом она заметила, мелькающие за окном здания, и поняла, что паниковать поздно. Она уже согласилась, уже едет с ним в одной машине на ужин. Поэтому, решила Эстер, ей необходимо взять себя в руки, остудить голову и продумать тактику своего поведения. «Нужно вести себя очень сдержано, почти холодно, но, конечно, вежливо. Разговаривать как можно меньше и только на отстраненные темы, никаких личных тем не заводить. Ну и конечно, все это не должно продлиться больше часа. В общем, все должно быть ровно так, как было на предыдущем ужине. Забавно, я впервые в жизни собираюсь собственноручно испортить себе вечер. Собственно говоря, все, что происходит со мной сейчас, и за последнюю неделю все происходит впервые».

– Вы привыкли все обдумывать, не так ли? – продолжил говорить Донской – Каждую мелочь. Но зачем так себя мучить? Бездумное повиновение сиюминутному желанию необходимо для жизни, иначе она станет серой и скучной. Не всегда, конечно, но иногда это делать просто необходимо.

Эстер повернулась к нему, она была согласна с его словами. Ей бы хотелось внести немного импульсивности, легкомысленности в свою жизнь, но решиться на это она никак не могла. На пути вставало всегда слишком много «но» и «если».

– И как же отбирать те моменты, когда необходимо повиноваться сиюминутному желанию? – это был не просто вопрос для продолжения разговора и заполнения неловкой тишины, ответ на него было важно услышать для Эстер.

Родион повернулся к ней и, глядя в глаза, ответил:

– По силе желания.

– Но ведь у каждого человека есть обязательства, принципы, которые делают его жизнь такой какая она есть, и не только его жизнь, но и жизнь его близких или зависящих от него людей. Разве подчиняясь, даже очень сильному желанию, мы можем поступиться этими принципами?

Мужчина ненадолго задумался и потом сказал:

– Однажды, мой отец сказал мне, что ни один человек в этом мире не свободен, потому что он обременен обязательствами, которые, если он дорожит кем-то в этой жизни, он не имеет права нарушать. Признаюсь, когда он мне это сказал, я не придал никакого значения этим словам, просто потому что не хотел тогда ничего слушать. Но позднее, сама жизнь объяснила мне их смысл. Я понял, что не свободен в своих поступках, желаниях и в этом нет ничего плохого, это только говорит о том, что ты кому-то нужен. Самым важным для человека в жизни является его нужность. Вы со мной согласны?

Эстер молча, кивнула, она слушала его как завороженная.

– Наверное, именно желание быть нужным, заставляет человека, наполнять свою жизнь все новыми и новыми обязательствами. Поэтому мы женимся, заводим детей, соглашаемся на какую-нибудь новую работу и тому подобное. И конечно, если сиюминутное, даже самое сильное желание способно разрушить или пошатнуть то, что вы должны охранять, поддаться на такое желание нельзя.

– Вы действительно так считаете? – Эстер было тяжело поверить в то, что она услышала. Такие слова можно прочитать в какой-нибудь умной книжке или услышать от человека с огромным житейским опытом. Но они никак не соотносились с возрастом Родиона, с ситуацией, в которой она оказалась. Сейчас состояние Эстер было похоже на состояние человека, который потерялся и никак не может сориентироваться, так как среди всего, что его окружает, нет ничего знакомого.

– А почему я не могу так считать? – спросил Донской, но заметив состояние Эстер, не дал ей бродить в поисках ответа. Он быстро переменил тон и тему разговора.

– Но, не стоит воспринимать меня слишком серьезно – его голос приобрел слега шутливые, небрежные нотки – Я далек от идеала, собственно как и мои поступки. Видите, даже вас заставил совершить аморальный поступок – он широко улыбнулся, и Эстер была благодарна ему за возвращение к разумной и объяснимой действительности. Уголки ее губ тронула улыбка, и пелена неясностей растворилась.

– Вот мы и приехали – сказал Родион, остановившись неподалеку от входа в какой-то ресторан, судя по внешнему виду итальянский. Он помог спутнице выйти из машины, потом сменил куртку на пиджак, который достал с заднего сиденья и они вошли в ресторан. У входа их встретил услужливый администратор и, поздоровавшись, провел к столику.

Женщина не ошиблась, ресторан, действительно, был итальянский, и это обстоятельство ее порадовало: итальянская кухня была одной из ее самых любимых. Обстановка внутри ресторана напоминала загородный дом. Тихая музыка, мягкий, теплый свет, стены, обитые деревянными панелями, золотистые поверхности столов, зажженный камин, картины с видами Италии и высокие стеллажи вдоль стен, в которых размещалась огромная коллекция вина. Они сели за столик, администратор зажег стоящие на столе свечи, посмотрел на Родиона и, дождавшись одобрительного кивка, удалился.

– Надеюсь, вам здесь понравится – заговорил Родион – Это мой любимый ресторан в Москве – Вам ведь нравится итальянская кухня? – он скорее утверждал, чем спрашивал.

– Почему вы так решили? – была удивлена его правильной догадкой Эстер.

– Знаете, как бывает – улыбнулся мужчина – Смотришь на человека и совершенно четко представляешь себе, что ему нравится, а что нет. Мне показалось, что вам нравится итальянская еда. Не говорите что это не так.

– Вы угадали – не стала отрицать Паланская.

– Я рад – кивнул Родион и, посмотрев за Эстер, произнес – А, это для вас.

В этом момент администратор поставил на стол вазу с букетом нежно-персиковых ранункулюсов и тихо удалился, пожелав приятного вечера.

– Вы не считаете, что подарили и так уже слишком много цветов ради всего лишь одного ужина? – решила придерживаться тактики нападения Эстер, дабы не растеряться как то случалось уже много раз.

– Нет – ослепительно улыбнувшись, коротко ответил Родион и принялся изучать меню.

Женщина ожидала, что ответ будет более многосложным, она ждала какого-то объяснения, переубеждения, а получила односложное «нет». Борясь с желанием спросить что-нибудь еще, она начала просматривать меню.

– Вы выбрали, что будете заказывать? – спросил спустя некоторое время Родион.

– Да, выбрала.

Донской нажал на кнопку и буквально через несколько секунд к их столику подошел официант.

– Вы готовы сделать заказ? – любезно поинтересовался официант.

– Да – кивнул Родион и сделал Эстер жест, предлагая заказать первой.

Когда они оба сделали заказ и официант ушел, Паланская не знала что делать. Она молила, чтобы еду принесли как можно быстрее, желая спрятаться за ней от разговоров и неловкости. Однако все пошло совсем не так как она себе представляла. Вскоре еда стала приятным и вкусным дополнением, а вовсе не главным объектом внимания. Родиону ловко удалось завязать разговор и вовлечь в него Эстер. Поначалу она сдерживала себя, стараясь избегать личных тем, но потом эмоции овладели ею, она расслабилась, забылась и потеряла счет времени.

– Вы любите честность? – неожиданно спросил мужчина.

Первое что хотела сделать Эстер – это переспросить, но остановила себя, понимая, что это будет слишком банально и глупо. Она ведь прекрасно поняла вопрос, хотя он и был необычным.

– Да, люблю – ответила она – А почему такой странный вопрос?

– И вы всегда говорите правду и поступаете так, как считаете правильным? – продолжал спрашивать Родион.

Эстер накренила голову набок, на секунду задумалась, прокрутила некоторые эпизоды своей жизни в голове и откровенно ответила:

– Да.

– И любите когда с вами поступают так же? – скорее уже утверждал, чем спрашивал Донской.

– Да – на сей раз не раздумывая ответила женщина.

– И вам не тяжело? Ведь далеко не всем людям хочется слышать правду в свой адрес. И неужели вам хочется всегда ее слышать? К тому же возникает множество проблем.

– Зато никаких иллюзий. Зачем тратить время на людей, с которыми все равно не построить комфортных отношений. Ну а что касается проблем, так они все равно возникнут, вопрос – на какой стадии? Лучше все прояснить в начале, чем потом сожалеть – объяснила свою позицию Эстер.

– Получается у вас всего один критерий отбора людей, которых вы допускаете к себе – правдивость, это довольно жестко – подытожил Родион.

Эстер выдохнула и развела руки в стороны, в знак своего бессилия по отношению к собственной натуре.

– А какой у вас критерий отбора? – не задумываясь, спросила она.

– Тоже проблематичный – улыбнулся Родион и заметил, как с лица его спутницы постепенно исчезает напряжение. За то недолгое время, что они были знакомы, Родион запомнил мельчайшие детали ее внешности, ее жестов, мимики, голоса. Вот она поднимает глаза вверх, когда пытается что-то вспомнить, из-за чего ее лицо теряет строгость и становится по-детски открытым и непосредственным. Вот она закусывает край нижней губы, когда силиться сдержаться от какой-нибудь фразы или поступка. Вот она запускает руку в волосы, отбрасывает их назад – ей неловко, она немного нервничает и хочет переключить внимание. Родион смотрел на нее, и ему просто нравилось то, что он перед собой видит. У него было ощущение полной гармонии. Будто бы все так, как должно быть. Рядом с этой женщиной он ощущал спокойствие, непривычное равновесие внутри себя. В последние годы для него стало привычным ощущение постоянной усталости, напряженности, вызванных свалившейся на него ответственностью. Он постоянно был занят на работе, заставлял себя работать все больше и больше, без выходных, без права на ошибку, без возможности переключиться на что-то еще. Он думал, что только так, сможет заработать себе прощение близких ему людей и хотя бы немного заглушить чувство вины, засевшее глубоко внутри него. Институт ему был не интересен и не важен, но бросить его он не мог. Личная жизнь представляла собой яркий, но бессмысленный калейдоскоп. Наверное, подсознательно, а может и вполне осознанно он хотел иметь островок спокойствия и гармонии в своей жизни, где он мог бы быть самим собой и где не нужно выламывать себе руки.

– Почему юриспруденция? – поинтересовалась Эстер

– Это не мой выбор – пояснил Родион

– А какой был бы Ваш?

– Мой дед по материнской линии – военный. Все свое детство я твердо верил, что не существует никакой другой профессии для мужчины, кроме военной службы и мечтал стать продолжателем династии. Но, этого не случилось, и на момент поступления в институт у меня не было никакого четкого представления о своей будущей профессии, зато было четкое желание сделать что-нибудь наперекор. А теперь для меня вопрос образования вовсе не имеет никакого значения – Эстер уловила грустные нотки в его последних словах, хотя внешне Родион продолжал выглядеть безмятежным и необремененным заботами. Но всего на какие-то мгновения в его глазах уже не в первый раз появился оттенок смертельной усталости, который вызывал в Эстер непонятное внутреннее беспокойство. Ее волновали те чувства, которые появились в ней с тех пор, как она впервые увидела Родиона. И с каждой новой встречей с ним Паланская все больше сбивалась с протоптанной ею ровной дорожки. Неуверенная поступь, была несвойственна для размеренной и понятной жизни Эстер, и она всеми силами хотела вернуть себе хотя бы часть той ясности и стройности мыслей, которые были у нее раньше. Решив, что подобные чувства вызвало нереализованное в ней женское начало и необычайная загадочность, которой в ее глазах был окутан Донской, она поспешила исправить второе обстоятельство, мешающее ей быть самой собой.

– Наперекор семье? – начала приподнимать завесу таинственности женщина.

– Точнее отцу – пояснил Родион – У нас с ним были непростые взаимоотношения. Он очень властный и упрямый человек. Мы не могли найти с ним точек соприкосновения в силу разницы характеров, манеры общения, интересов. Тогда мне казалось, что нас вообще ничто не может связывать. Сейчас я понимаю, что у нас с отцом как минимум одна общая черта – упрямство – Родион широко улыбнулся, хотя в его глазах Эстер вновь прочитала мимолетную грусть – В итоге упрямства отца я стал учиться на юридическом факультете, а в итоге моего упрямства я ушел после первого курса в армию.

– А что теперь?

– А теперь, то, что вы видите. Я продолжаю обучение и работаю в компании моего отца – как неизменную данность сообщил Родион.

– Что же случилось? Вы потеряли свое упрямство?

– Оказалось что у этого качества слишком высокая цена, которая в моем случае, ничем и никогда не окупится – Эстер заметила, что эти слова дались ему тяжело, так же она отчетливо видела, что в них не было ни грамма напускного трагизма. В жизни этого мужчины произошло что-то драматическое, хотя он и старался вести себя как можно более беспечно.

Родион посмотрел на задумавшуюся спутницу и тут же сменил тему разговора.

– Так какие же все-таки Вам нравятся цветы Эстер Юльевна?

Вопрос заставил Паланскую опомниться от своих мрачных мыслей, и за это она уже не в первый раз была благодарна Родиону.

– Неужели ваша проницательность дала сбой в такой мелочи? – пошутила она – Вы с такой легкостью догадались о моей любимой кухне. А что же цветы? Неужели у вас нет никаких догадок на этот счет?

Родион рассмеялся и откинулся на спинку стула. Он испытал невыразимую легкость, будто цепи, сковывающие его, незаметно разорвались словно тоненькие нити, будто тучу, нависавшую над ним, прогнал стремительный, освежающий ветер. Впервые за последние несколько лет он забылся… Встав из-за стола, он подошел к ней и протянув руку сказал:

– Потанцуйте со мной.

Словно опьяненная, Эстер даже не вспомнила ни об одном из установленных самой себе правил и послушно вложила в его ладонь свою руку. Как только их тела соприкоснулись, женщина вздрогнула, и ее бросило в жар, в голове непрестанно шумело, что не давало ей слышать ничего кроме голоса Родиона. Музыка звучала где-то вдалеке для нее, ее тело инстинктивно повторяло движения мужчины. Легкое скольжение его руки по ее спине откликалось в Эстер сильнейшим разрядом тока. Он привлек ее еще ближе к себе, так, что теперь его дыхание нестерпимо обжигало ее висок.

– Вы не любите, когда вам дарят розы – тихим, гипнотически-убаюкивающим голосом говорил ей на ухо Родион – Вы человек настроения, вам претит любая рутина, обыденность. Ваше внимание может привлечь только неординарность. Розы, особенно красные – верх банальности, а значит, на вас они не могут произвести впечатления. Я прав?

Эстер покорно кивнула.

– Однако вам нравятся живые цветы, правда, так как ваши предпочтения зависят от настроения, вам сложно выделить любимые. Когда у вас веселое настроение вы вероятнее всего предпочтете разноцветные герберы, когда злитесь – желтые розы, если вам грустно или тоскливо – белые или нежно розовые кустовые хризантемы, торжественность в вас ассоциируется с лилиями, а нежность говорит языком полевых цветов. Весна, чувственность, любовь, для вас это понятия, содержащие в себе сакральный смысл, поэтому и цветок, символизирующий их для вас, не может быть понятный всем, скорее всего, вам бы про это мог рассказать пион.

Слова Родина были магией, которая полностью подчинила себе Эстер. Мужчина и женщина непрерывно о чем-то говорили, даже в незначительных перерывах в диалогах, когда каждый пропускал через себя сказанное оппонентом, казалось, общение продолжалось на каком-то незримом уровне. После танцев был десерт. Глаза Эстер горели, губы улыбались, границы реальности рухнули. Она расслабилась и забылась, так же как и Родион… Время перестало существовать…

– Откуда такие познания о цветах?

– Моя мама флорист и в детстве мне нравилось бывать вместе с ней в теплицах, оранжереях и слушать ее рассказы. Уже к семи годам я знал большинство сортов цветов. С детства я слышал от нее и навсегда запомнил, что цветы как люди и у каждого из них свой характер. Она интуитивно и всегда безошибочно угадывала любимый цветок даже для незнакомых людей.

– И Вам от мамы передалась эта способность?

– Неужели я все угадал?

– Абсолютно все. Я действительно люблю живые цветы, но никогда не могу с уверенностью сказать какие из них мои самые любимые. Я всегда выбираю их под настроение, но это никогда не бывают красные розы. Они, в самом деле, кажутся мне лишенными оригинальности. А что за цветы Вы подарили мне сегодня?

– Это ранункулюс, попросту лютик азиатский, но в Италии эти цветы называют золотыми пуговками лугов.

Они говорили обо всем подряд, с жадностью и нетерпением будто торопились как можно больше узнать друг о друге.

– У Вас очень редкое имя.

– О, да! Учась в школе, я даже несколько смущалась его. Оно казалось мне слишком резким и броским. Меня назвали так в честь маминой бабушки. Правда, тогда это имя звучало как Юсфирь, Эстер – современная версия, на этом уже настоял отец.

– А что оно значит?

– Звезда.

– Красивая и недостижимая. Первое бесспорно, а что насчет второго?

– Со стороны виднее. Вы как считаете?

– Я думаю, что все лучшее всегда приходится завоевывать – ответил комплиментом Родион, немного смутив женщину. Столь красиво и элегантно ей никто и никогда не высказывал своего восхищения.

Так могло продолжаться бесконечно, пока реальность не напомнила о себе неуместным звонком мобильного телефона. Эстер не сразу сообразила, что и где звенит. Наконец ее глаза нашли на столе надрывающийся аппарат и, извинившись, она ответила на звонок

– Алло – абсолютно потерянным голосом произнесла в трубку Паланская

– Алло – тоже неуверенно ответили на другом конце и замолчали на несколько секунд – Эстер, это ты?

Эстер узнала голос матери и, выдохнув, обрела себя, правда ощущение легкого головокружения все еще присутствовало

– Конечно это я. Что случилось?

– Да нет, ничего не случилось. Я просто весь вечер звонила тебе домой, хотела поговорить. У меня из головы не идет наш с тобой последний разговор. Мне прямо на сердце неспокойно. С отцом твоим сама знаешь, не обсудишь. А я чувствую, что должна тебе как-то помочь, как-то поддержать, только вот не знаю как.

– Ты о чем? – прервала объяснение матери Эстер. Она все равно не могла уловить ничего из того что та говорила.

– Как о чем? – удивилась Елизавета Михайловна – Я все о том же, о твоем замужестве, о том, как тебе выбирать кандидата. Или я опоздала, и уже сменились приоритеты. Может ты опять решила переориентироваться на построение карьеры? Я за тобой не успеваю. Ты знаешь, я тут смотрела один фильм, так вот в нем главная героиня, она как раз где-то твоя ровесница…

– Стоп, стоп – поспешила остановить мать Эстер, прекрасно зная, что в противном случае монолог может затянуться надолго – Ни на что я не переориентировалась. Может потом, как-нибудь, поговорим на эту тему?

– А! Тебе сейчас неудобно разговаривать? – спохватилась, но не остановилась Елизавета Михайловна – Надо было сразу так и сказать. Я конечно до сих пор немного волнуюсь, когда ты поздно приходишь домой. Но я прекрасно понимаю и настраиваю себя: ты давно уже не маленькая девочка и у тебя должна быть личная жизнь. Кстати у тебя там личная жизнь? – мгновенно включилось материнское любопытство – Надеюсь, ты понимаешь, если в одиннадцать часов вечера ты занята вопросами работы, то ты никогда ничего не изменишь в своей жизни. Так ты скажешь мне, в конце концов, чем ты занимаешься?

– Я тебе завтра перезвоню – завершала разговор Эстер – Спокойной ночи.

– Да я же теперь не засну! – не замолкал голос в трубке, но Паланская уже не слушала и отключилась.

– Все нормально? – спросил Родион, заметив озабоченность на лице своей спутнице.

– Одиннадцать? – повторила Эстер – Сейчас уже одиннадцать?

Родион посмотрел на часы и утвердительно кивнул головой.

– Да, одиннадцать.

Эстер словно окатили холодной водой, дым вокруг нее рассеялся, и действительность предстала перед ней в своих истинных красках и формах. Теперь перед ней вновь сидел Родион Донской, симпатичный молодой человек, студент четвертого курса. Ей стало страшно и стыдно от воспоминания фривольного поведения и личной беседы с ним.

Родион сразу заметил перемену в настроении Эстер и понял, что вечер подошел к концу. Впрочем, он был рад тому, что вечер в принципе состоялся и был приятен им обоим. Он сделал едва заметное движение рукой официанту и тот поспешил за стойку бара.

– Попросите, пожалуйста, счет – вернула официальность тона Эстер – Мне пора идти.

Официант уже подошел к их столику и отдал Родиону счет. Донской вынул из него пластиковую карту, убрал ее к себе в карман и встал из-за стола. Женщина хотела что-то возразить, но Родион опередил ее.

– Идемте Эстер Юльевна. Все уже оплачено. Ведь на ужин Вас пригласил я, не так ли? – он улыбнулся немного наглой улыбкой и предложил ей свою руку, чтобы помочь выйти из-за стола.

Эстер мгновенно вспыхнула и резко поднялась со стула:

– А теперь в соответствии с нашим договором верните меня туда, откуда увезли – и зашагала в сторону выхода, на ходу надевая поданный ей плащ.

– С удовольствием сделаю это, Эстер Юльевна – сквозь смех сказал ей в след Родион и последовал за ней.

Ему нравилось, когда она злилась, на удивление, ее лицо в эти моменты становилось более открытым, и она походила на упрямого ребенка, которого, почему-то, никто не хочет слушать.

– Эстер Юльевна – уже в машине обратился к ней Родион – Давайте я отвезу Вас домой, уже поздно.

– Не нужно, я вполне сама смогу добраться.

Как добралась домой, как приняла душ и легла спать, Эстер не помнила. Она была настолько истощена морально и физически, что ее организм, включив функцию самосохранения, заставил ее незамедлительно отправиться в царство Морфея.

Глава третья

– Доброе утро – поздоровался Донской с секретаршей, заходя в офис

В его сторону обернулась девушка лет двадцати пяти с открытым миловидным лицом, светлыми волосами, постриженными в форме каре до скул, большими голубыми глазами и аккуратным остреньким носиком.

– Доброе – ответила она и, прищурившись, добавила – Не пошел в институт?

Родион не ответил и она продолжила

– Интересно почему? Свидание удалось и одним покоренным сердцем больше?

– Я не буду с тобой ничего обсуждать – сделал попытку уйти от расспросов Родион и твердым шагом направился к двери своего кабинета

– Как это не будешь? Ну ка подожди! – однако Донской уже закрыл дверь. Правда секретаршу это ничуть не смутило, и она зашла в кабинет вслед за ним.

– Кто же, как не я, имеет право все знать? – она встала прямо напротив Родиона, уперев руки в боки и надув губки. В сочетании с округлившимся животом, это выглядело настолько мило и забавно, что Родион не сдержавшись, улыбнулся.

– Чего улыбаешься? Да, да, кто как ни я вчера вечером сдерживал попытки одного из твоих сотрудников вызволить тебя на работу, пока вы мой дорогой, шеф, устраивали свои амурные дела?

– Зачем я был нужен Стасу? – он сразу догадался о ком именно из сотрудников идет речь.

– Он сейчас явится и сам тебе все расскажет. Не меняй тему разговора – уселась на стул секретарша, дав понять, что она не сдвинется с места, пока не удовлетворит свое любопытство.

– Лёля! – почти взмолился Родион – Ну почему ты не хочешь отстать от меня?

Секретарша глубоко вдохнула, сделав вид, что она возмущена до крайности:

– Отстать? Босс, вы же знаете какая я сейчас легковозбудимая. В моем-то положении. Я могу прямо сейчас взять и разрыдаться. Вот смотри – она достала из нагрудного кармана комбинезона платок и начала выдавливать слезу.

– Что не идет? – рассмеялся Родион над бесплодными потугами своей мучительницы.

– Подожди, подожди. Ты меня знаешь, если мне надо то у меня из одного глаза Амазонка, а из другого Миссисипи польется. Подожди еще немного – продолжала попытки Леля.

– Давай обойдемся без наводнения – сложил руки в мольбе Родион

– Я не против – быстро убрала платок обратно в карман секретарша – Давай рассказывай, а я тебе сейчас твой любимы кофе приготовлю – она бодро вскочила на ноги – Кстати, ты завтракал?

– Лёля, Лёля сядь обратно – остановил ее Родион – Я сам себе все приготовлю, и не пытайся меня подкупить.

– Я? Подкупить? – сделались огромными глаза от возмущения у Лёли – Между прочим, я искренне о тебе забочусь, а как ты мне платишь за мою заботу?

– Два раза в месяц, плюс премии – шутя, ответил Родион – Держи – он протянул ей стакан с яблочным соком

– Вопрос был риторическим – взяла она стакан – Спасибо. Там кстати в шкафчике, еще фрукты есть, давай их тоже сюда.

Родион послушно достал и поставил на стол корзину с фруктами.

– Ты решила, когда будешь уходить в декрет? – вспомнил спасительную тему Родион

– Опять ты про декрет – всплеснула руками Лёля – Тебе так уж прямо не терпится избавиться от меня? Вы со Славиком уже замучили меня этим вопросом. Я не хочу в декрет, мне будет скучно. Вот что я буду делать? Ты же знаешь, я привыкла находиться в гуще событий, если этого не будет, то меня же просто разорвет от любопытства. Нет – она сильно мотанула головой из стороны в сторону – В ближайшее время я в декрет не пойду?

– Это как? – не понял Родион. Он, конечно, привык к бесконечным нестандартным решениям своей секретарши, которая по совместительству, являлась женой его друга, но некоторые ее слова и поступки до сих пор шокировали его – Как это в ближайшее время не пойдешь? Ты же уже на шестом месяце? Слава все время переживает, в конце концов, я всегда нервничаю о твоем самочувствии. А ты еще и никого не слушаешь, сидишь на работе целыми днями. Я же тебе предлагал работать хотя бы по половине дня. Нет, ты и здесь уперлась…

– Не занудствуй – лениво протянула Лёля, поглощая одну виноградину за другой – Дай печенье, оно вон в том шкафчике

– Я не занудствую – покорно достал печенье Родион – Это серьезный вопрос