Текст книги "36 вопросов по истории Великого княжества Литовского"

Правда ли, что в ВКЛ не было инквизиции и охоты на ведьм?

Человек, который мог получить обвинение в колдовстве, не отбирался на основании совершенно чёткого списка примет, но в целом, любые отклонения от общепринятых норм поведения, могли увеличить шансы попасть на суд в качестве слуги дьявола.

Обвинялись несчастные в порче и тому подобных магических действиях.

Некоторые занятия были опаснее других. В группе риска находились, к примеру, женщины-травницы, женщины-истерички и женщины с нестандартной внешностью.

Нередко поводами для «магических» обвинений были имущественные споры и другие бытовые конфликты, когда враг-сосед обвинялся в колдовстве просто из злобы.

Любовная магия, известная в народе как «приворот», была для жителей ВКЛ вполне знакомым и привычным делом.

Известно, что шляхтич Иван Таруса, в 1557 году, предъявил обвинение своей жене Марине, которая якобы заставила его жениться на себе с помощью чар.

Обвинял жену в чарах и знаменитый князь Андрей Курбский, известный «оппонент по переписке» Ивана Грозного. После побега в Великое княжество Литовское, Курбский был хорошо принят польско-литовскими правителями и сочетался браком с Марией из княжеского Гольшанских, родственников королевской династии Ягеллонов. Закончился конфликт московского перебежчика и литовской княжны более-менее мирным разводом.

Влиятельный магнат Ян Станислав Сапега был не слишком удачлив в любовных делах. Объяснением для такого положение дел стала магия. Ведьмой объявили попадью Раину Громычину, которую пытали, а потом сожгли на костре.

Колдовские процессы не были уделом исключительно прекрасного пола. Как писал основатель гродненского музея Юзеф Иодковский, такое обвинение получил некий Максим Знак, живший в конце XVII века. Якобы Максим мог наводить порчу. Несчастного пытали, в результате чего он показал и на других чародеев округи. В итоге, Знака должны были сжечь на костре, но прямых указаний на это Иодковский не нашёл.

Конечно, подобные акты псевдоправосудия напоминали охоту на ведьм печально известной Испанской инквизиции. Число жертв этой организации, по некоторым данным, превышает 100 000 человек.

Страшное слово «инквизиция» можно увидеть в дневнике витебского воеводы Яна Храповицкого:

«Я остановился в Декшнянах. Тут мне отдали письмо от короля. Он назначает меня комиссаром, добавив пана подкомория слонимского, пана подсудка гродненского и пана инстигатора литовского для инквизиции в Гродно, в связи со святотатством евреев».

Храповицкий, конечно же, не стал членом церковной организации, призванной уничтожать магов и ведьм. Инквизицией в его записях, по сути, назван процесс разбора королевскими представителями деликатного дела святотатства. При этом гродненские евреи вряд ли могли чувствовать себя в полной безопасности, ведь именно во второй половине XVII века, когда Храповицкий разбирался со святотатцами, в Варшаве был сожжён Казимир Лыщинский – брестский шляхтич-вольнодумец, написавший трактат «О несуществовании бога».

Таким образом, можно сказать, что характерные для всей Европы колдовские процессы, иногда заканчивающиеся сожжением на костре, происходили и в Литве.

Была в Княжестве также инквизиция, но не специальная церковная организация, подобная испанской, а контролируемая королём и великим князем.

Правда, в публикациях можно найти упоминания некоего Пётра из Сохачева (Piotr z Sochaczewa), якобы бывшего инквизитором ВКЛ в начале XVI века, но о проводимых им казнях сведений нет.

Стоит отметить, что процессы над ведьмами и еретиками никогда не достигали в ВКЛ того размаха, который они имели в Западной Европе, или на землях Русского государства.

Василий Татищев писал в своём труде «Разговор двух приятелей о пользе науки и училищах» следующие строки, посвящённые колдовским процессам в Европе и на родине историка:

«И сколько сотен человек в Италии, Испании и Португалии через инквизицию каждый год разоряют, мучат и умерщвляют, только за то, что кто-то с Папою не согласует, или его законы и уставы человеческими, а не божескими именует. Да и у нас это, к сожалению, было довольно заметным, так как Никон и его наследники, над безумными раскольниками свирепость свою исполняли, многие тысячи пожгли и порубили, или из государства выгнали».

Что можно сказать об искусстве и науке ВКЛ?

Одним из самых заметных учёных ВКЛ, конечно же, является Франциск Скорина. Его имя широко известно в Беларуси. Франциск традиционно называется «восточнославянским первопечатником». Скорина, как и его современник Леонардо да Винчи, может считаться полиматом, так как проявлял себя в разных областях.

Наиболее известен учёный тем, что издал Библию на славянском языке, тем самым предназначив её для понимания широких слоёв населения Княжества.

О том, каким именно языком напечатана скориновская «Библия Руска» ведутся дискуссии. Нередко язык называют «белорусским изводом церковно-славянского языка». Автор не является профессиональным лингвистом и вполне может удовлетвориться таким названием языка скориновской Библии, оставив споры об этом специалистам.

В контексте автору важнее, что это был язык предков белорусов, а создание такой книги стало значительным событием и победой славянской культуры в ВКЛ.

Старания Скорины, начавшего в 20-х годах XVI века издавать книги в Вильне, указали путь другим образованным людям.

Иван Федорович (Фёдоров), Пётр Мстиславец, Василий Тяпинский, Симон Будный стали последователями выдающегося полочанина. Последний, вместе с единомышленниками, основал типографию в Несвиже, где издал своей «Катехизис» «языка руского».

Среди литературных деятелей можно выделить ещё упомянутого ранее вольнодумца XVII – Казимира Лещинского, написавшего латиноязычный трактат «О несуществовании бога», из-за которого шляхтич был казнён.

В том же столетии на восточных рубежах ВКЛ выделялась фигура Симеона Полоцкого. Этот одарённый литератор и мыслитель решил делать карьеру в Москве. Там полочанин стал кем-то вроде «отца наук и искусств», которому приписывается основание театра, европейского типа, создание первой русскоязычной силлабической поэзии и первого высшего учебного заведения – «Славяно-греко-латинской академии». Симеон издал множество книг, которые оказали большое влияние на последующих культурных деятелей России.

Приписываемый Симеону вклад в российскую культуру и искусство настолько велик, что позволяет полочанину претендовать на важнейшую позицию в русском национальном мифе, занимая место близкое к Ломоносову, опосредованным учителям которого и был Полоцкий. Глорификации, однако, не случилось, вероятно, из-за иностранного происхождения Симеона.

Наиболее распиаренным деятелем точных наук в Литве можно считать Казимира Семеновича. Этот человек спорного происхождения (предполагается, что он был шляхтичем) составил руководство для артиллеристов и предвосхитил создание многоступенчатых ракет в своём трактате 1650 года «Artis Magnae Artilleriae pars prima» то есть «Искусство великой артиллерии. Часть первая».

Среди научных деятелей XVIII столетия можно выделить Мартина Почебута, астронома, получившего хорошее европейское образование. Именем Почебута даже назван довольно крупный лунный кратер.

Кроме того, в тот период был заметен французский ботаник и медик Жан Эммануэль Жилибер, проведший серьёзное исследование флоры и фауны ВКЛ.

В сфере искусства Литвы следует уделить внимание архитектуре.

Ранние образцы оборонительного зодчества: кастельные замки в Медниках, Крево и Лиде, отмечены весьма прагматичным подходом архитекторов, не гнавшихся за творческими излишествами.

Однако один из древнейших храмов Вильни – Пречистенский собор, уже обладает художественной выразительностью. Вероятно, именно этот храм послужил прообразом для оригинальных оборонительных церквей ВКЛ в Мурованке, Сынковичах и Супрасле, построенных в рамках так называемой белорусской готики, то есть в гибридном стиле поздней готики, ренессанса и византийской архитектуры. Вероятно, к этой же стилистике принадлежала и Свято-Николаевская церковь в Бресте.

В XIV веке строится живописный Островной замок в Троках и внушительных размеров оборонительный комплекс в Витебске.

Тракайский замок. Фото автора.

Мощные замки были построены Витовтом в Гродно и Новогрудке.

На стыке XV – XVI веков появляются весьма примечательные и выразительные архитектурные сооружения в стиле кирпичной пламенеющей готики: костёл Св. Анны в Вильне и так называемый дом Перкунаса в Ковне.

Дом Перкунаса в Ковне. Фото автора.

Считается, что XV великий князь Александр строит в Вильне дворец, позднее известный как Дворец правителей, который в XVI столетии был реконструирован в ренессансном стиле.

В XVI веке Стефан Баторий перестраивает гродненский замок Витовта, создавая крупный памятник немецкого маньеризма.

Так же в XVI веке появляется, пожалуй, самый знаменитый оборонительный объект ВКЛ, резиденция панов Ильиничей – Мирский замок, стилистически близкий к оборонительным церквям литовского государства

В том же столетии, в Несвиже, архитектор иезуит Ян Мария Бернардони строит новаторский для ВКЛ костёл иезуитов, который традиционно считается старейшим образцом стиля барокко в Восточной Европе.

Неподалёку от храма раскидывается ренессансной замок Радзивиллов.

Бернардони, видимо, был архитектором и одного из самых больших храмов Княжества, так называемой Фары Витовта, построенной Стефаном Баторием в Гродно.

В архитектуры Литвы XVII века выделяется самобытный стиль храмового зодчества, аскетичное сарматское барокко.

В XVIII веке, церковная архитектура представлено близким к архитектуре Австро-Венгрии виленским барокко. Традиционно, его творцом называют Иоганна Глаубица, хотя более современные научные изыскания показывают, что роль этого архитектора несколько преувеличена и значительный вклад в так называемой виленское (иначе, белорусское) барокко, вносили разные зодчие, среди прочих Антонио Парака (Antonio Paracca).

Наиболее значительными, в художественном плане, барочными храмами Литвы являются костёл Св. Казимира, костёл Св. Янов, Св. Петра и Павла в Вильне, а также гродненский иезуитский костёл Св. Франтишка Ксаверия.

Крупнейшим классицистом ВКЛ обычно признаётся виленский зодчий Лаврин Гуцевич (Laurynas Guceviсius), ученик крупного мастера Мартина Кнакфуса, известный своими проектами кафедрального собора Вильни и тамошней ратуши.

Автор этих строк не является большим поклонником творчества Гуцевича. Как кажется автору, значительные европейские ратуши и великие соборы должны иметь выразительные вертикали, а в результате реконструкции Гуцевича виленский собор и ратуша больше напоминают добротные сталинские дома культуры, чем главные городские доминанты большинства европейских столиц.

Видимо, думал о вертикалях и Лаврин. Поэтому ранний проект его виленской ратуши включал своеобразную часовую башню в виде колонны со статуей на вершине. Смотрелось бы это, как думает автор, отлично! Но что-то пошло не так и проект упростили.

В период XVII – XVIII веков в ВКЛ, вероятно, работают многие крупные зодчие, известные в польской части Речи Посполитой.

Автор этих строк, на основании искусствоведческого анализа, предполагает, что архитектором гродненского дворца Огинских, известного как пивзавод, был Тильман ван Гамерен – самый известный в Польше польский архитектор, если верить статистике запросов польской википедии – либо некий близкий подражатель этого мастера.

В XVIII веке опытные и одарённые саксонские зодчие Ян Самуэль Беккер и Карл Фридрих Пёпельман работают над крупными барочными резиденциями: Беккер занимается дворцом Сапег в Ружанах, а Пёпельман трудится над королевской резиденцией в Гродно.

Джузепе де Сакко являлся крупнейшим архитектором переходного стиля барокко и классицизма в Литве. Подобный стиль второй половины XVIII века в польском искусствоведении именуется «станиславовским». Сакко построил один из наиболее крупных дворцов литовских магнатов, резиденцию графов Воловичей в Святске.

Джузепе де Сакко. Воображаемый портрет автора.

Теперь стоит поговорить о живописи. Значительными живописцами ВКЛ XVII века являются Иоган Шрётер, автор великолепного портрета жён гетмана Януша Радзивилла, и Микеланджело Палони, выполнявший фрески каплицы Св. Казимира в виленском кафедральном соборе Св. Станислава.

В XVIII веке заметными в художественной жизни Литвы были Франциск Смуглевич и Шимон Чехович.

Среди художников монументалистов можно выделить отца и сына Геских, занимавшихся росписью иезуитского костёла Божьего Тела в Несвиже.

Наиболее выдающимся скульптором в истории Великого княжества Литовского и, пожалуй, единственным гениальным ваятелям Литвы, автор считает жившего в XVII веке Пьетро Перти, хотя тут следует учитывать, что приписанные ему работы в виленском костёле Св. Петра и Павла, вероятно, являются произведением некоей артели, то есть, в некотором роде «коллективного Перти».

Гротескный кронштейн. Фрагмент скульптурного убранства костёла Св. Петра и Павла в Вильне. Пьетро Перти, XVII век. Фото автора.

В украшении храмовых интерьеров отметились и другие одарённые скульпторы, например, автор главного алтаря кафедрального костёла Ковно, иезуит Томаш Подхайский, а также Ян Кристиан Шмидт, автор уникального произведения искусства, главного алтаря гродненского иезуитского костёла, который является одним из самых высоких деревянных барочных алтарей Европы.

Не будем забывать и о домене музы Евтерпы, то есть музыке. Лучшим композитором в истории Великого княжества Литовского являлся, видимо, блестящий мелодист Михал Клеофас Огинский.

Каким было образование в ВКЛ?

Благодаря находкам берестяных грамот, созданных жителями древнерусских княжеств на территории будущей Беларуси, историки могут говорить о том, что многие русины региона были грамотными уже в XII веке.

Какие-либо свидетельства существования собственно литовской письменности, в эпоху зарождения ВКЛ, пока не выявлены.

Вероятно, балты перенимали славянскую письменность, контактируя с русскими жителями Понеманья и Подвинья.

Следующий виток развития образовательной системы связан с деятельностью католических монахов.

В XVI веке, стараниями короля и великого князя Стефана Батория, виленский иезуитский коллегиум был преобразован в академию. Так на территории ВКЛ появилось первое высшее учебное заведение.

Не сдавались и греческие (православные) учителя, организовывая так называемые братские школы.

Однако создать своё высшую школу на территории Княжества православные педагоги не смогли.

В конце XVI первой половине XVII столетия на землях ВКЛ активно распространялось иезуитское образование. Иезуиты, изначально не горевшие желанием нести свои знания жителям Княжества, постепенно уверенно взялись за дело и создали свои коллегиумы в Полоцке, Пинске, Несвиже, Гродно, Витебске и других крупных городах страны.

Не оставались в стороне от дела образования и протестанты. В первой половине XVII века в Слуцке была основана кальвинистская школа.

Занимались просвещением также монахи доминиканцы, наступавшие на пятки иезуитам в деле массового образования жителей Княжества.

Именно доминиканцы перехватили у распущенного Папой Римским иезуитского ордена роль главных католических просветителей страны. К примеру, доминиканская библиотека гродненского монастыря была одной из самых больших библиотек ВКЛ.

В первой половине XVIII столетия в Щучине появилась весьма приличная школа католических монахов пиаров.

Всё это время главным оплотов образования в Литве был знаменитый Виленский университет (академия).

Вторым высшим учебным заведением ВКЛ может считаться Гродненская королевская медицинская академия, созданная в 70-х годах XVIII века. На роль второго старейшего ВУЗа претендует ещё Полоцкая иезуитская академия, однако она была создана на базе коллегиума только в 1812 году.

Уникальными образовательными учреждениями были музыкальные и балетные школы Михала Огинского и Антония Тизенгауза, действовавшие, соответственно, в Слониме и Гродно, в 70-х годах XVIII века. Дело в том, что отдельные учебные заведения, предназначенные для обучения музыкантов и танцоров, то есть прообразы современных консерваторий, были ещё очень редки в Европе.

Гродненская театрально-музыкальная школа на Городнице была старше даже парижской и венской консерваторий. На территории России в XVIII веке ещё не было специальных учебных заведения для преподавания музыки.

Кроме того, Антоний Тизенгауз, в рамках своей активной хозяйственной деятельности в Гродно – фактической столице ВКЛ – открыл в городе школы кадетов и архитекторов.

Не стоит забывать и о нечеловеческих учебных заведениях. Речь об известной Сморгонской академии, предназначенной для дрессировки медведей. Когда-то косолапые воспитанники этой школы тешили жителей всей Европы.

Был ли ВКЛ необходим союз с Польшей?

Вектор объединения с Польшей заложил, как известно, великий князь Ягайло. Находясь в трудной ситуации из-за оппозиции внутри страны Ягайло мог бы выбрать союз с Москвой, но, по итогу, принял вполне выгодное лично для него предложение женитьбы на польской королеве Ядвиге, в приданное за которую литовский монарх получил польскую корону.

Портрет Ягайлы (король стоит на коленях) роспись каплицы Св. Троицы в Люблинском замке. XV век. Фото автора.

Вскоре брат новоиспечённого польского короля, известный как Витовт Великий, укрепился на землях ВКЛ. Расширив территорию страны, Витовт, в паре с Ягайло, весьма усилил центральную власть Княжества. Военная мощь собственной армии ВКЛ, при Витовте, видимо, была максимальной за всю историю страны. Этого, однако, не хватило для по-настоящему масштабного присоединения русских земель.

Некоторые предпосылки к более грандиозным успехам Витовта были, но разгром в битве на Ворскле нанёс огромный удар по амбициозным планам великого князя.

Тем не менее, несмотря на некоторые поползновения поляков по включению Княжества в состав Короны Польской, обе страны, в последующие годы, связывала персональная уния, оставлявшая ВКЛ весьма значительный объём независимости.

В это время за восточной границей ВКЛ продолжало укрепляться Московское государство, силы которого всё больше превосходили армию Литвы.

В 1500 году, произошло катастрофическое для ВКЛ поражение в Ведрошской битве. На протяжении неудачно начавшегося для Литвы столетия Москва отбирала всё новые территории Княжества. И во время Ливонской войны 1558—1583 годов новые грандиозные успехи царских воевод, захвативших Полоцк, привели ВКЛ к заключению Люблинской унии и объединению с Польшей в рамках конфедеративного государства.

Таким образом, сближение с Польшей было продиктовано ходом исторического процесса и решающей причиной создания Речи Посполитой стало именно давление Русского государства.

В случае отказа от унии с Польшей, ВКЛ, как можно предполагать, было бы полностью захвачено в течении последующих 50—100 лет, причём, вероятным сценарием, по мнению автора, был бы раздел Княжества между Московским государством и Короной Польской.

В случае «геополитического выбора» Ягайлы в пользу Москвы, ВКЛ, вероятно, было бы постепенно инкорпорировано в состав централизованного Русского государства, и доминировавшее в ВКЛ русское начало привело бы к достаточно органичному включению народов Княжества в состав формировавшейся великорусской нации.

К альтернативным вариантам могла бы привести победа Альгерда или Витовта в борьбе за собирание русских земель.

Вряд ли, конечно, кому-то из литовских правителей было под силу подчинить абсолютно все русские земли, но полноценное включение в состав ВКЛ территорий Псковской и Новгородской республик не выглядит чем-то принципиально невозможным.

Ключом к сохранению полной независимости страны могло стать и создание передовой, максимально боеспособной и при этом многочисленной, армии. Но для формирования такого войска во все времена нужны огромные финансовые возможности, которыми ВКЛ, в отличие от, к примеру, немецких государств, не обладало.

Союз с Польшей, которая так и не смогла полностью расщепить национальные идентичности жителей Великого княжества Литовского, оказался, таким образом, более выгодным решениям для предков литовцев и белорусов, с точки зрения сохранения народов как таковых.

Разумеется, все подобные «реконструкции возможных событий» относятся к разряду предположений, но, в данном случае, как кажется автору, достаточно убедительных.