Текст книги "Интимная жизнь элиты"

Глава 10

Майкл Стегнер искренне переживал потерю Цыгана. Какая была находка! Такие если и попадаются, то не так уж часто… Это только высокое начальство в лице Джорджа Белла думало, что в России каждый способен стать «подопечным», из которого можно «доить», как из породистой голландской коровы.

Завербовать, посулив лишь одни деньги, маловато, да и смешно! Он, Майкл Стегнер, на этом съел собаку, но много ли было удач в его жизни?

Нет, Цыган – находка… Но трагическая находка!..

Майкл Стегнер повернул голову. Без стука вошла секретарша Тейлора Роде. Ванесса улыбалась.

– Что ты делаешь сегодня вечером?

Майкл провел рукой по шее.

– Не могу. Посмотри на стопку газет и книг. Все это я должен если не прочитать, то просмотреть.

Ванесса небрежно провела тонкими изящными пальцами по его густым каштановым волосам.

– Жаль, а я так надеялась.

– Возьми кого-нибудь другого, – небрежно сказал Майкл.

– Не хочу… Тогда гуд бай!

Майкл поднялся из кресла и обнял девушку.

– Что делает Роде?

– Ничего. Сидит в кресле, уничтожая сигарету за сигаретой… А ты хочешь зайти к нему?

– Мне, пожалуй, необходимо.

– Но он просил пока не тревожить. У тебя есть новости из России?

– Да. Скромные, но…

– Тогда я доложу. И позвоню тебе.

Ванесса вышла, а Майкл крепко потер щеки руками: черт возьми, какое-то глупое сонливое состояние.

И это сейчас, когда он должен выдать на-гора аналитические предложения…

Собственно, наверху твердая установка: надо знать все о сибирской язве.

Действительно ли просто заболевание или все же произошла авария на секретном биологическом заводе?

Аллен Оливер подтверждает, что это авария…

Есть два варианта: вызвать Аллена в Лондон, подготовить серию статей.

Бактериологическое оружие! Это круто! Россия нарушает конвенцию 1972 года…

Но есть и другое мнение – выступать глупо… Роде сказал, что язва заинтересовала ЦРУ.

Майкл Стегнер вспомнил последний разговор с Тейлором Роде. Тот сказал ему, что американцы хотят знать больше…

– Что хотят знать американцы? – спросил Майкл.

– Технологию искусственного создания сибирской язвы.

– Но Цыгана нет. А Аллен выведен из игры. Он под колпаком КГБ – его в любой день могут выдворить из Москвы.

– Это плохо!

– А что американцы будут делать дальше с этой проклятой язвой?

– Это не наше дело. Но, вероятно, испытают в Африке… Для них это привычное дело, да к тому же очень важно знать ее возможности. Так что надо подумать, есть ли смысл Аллена вызывать в Лондон?

– Смысл есть. Временно, пока заглохнет в КГБ шумиха с Цыганом.

…Майкл Стегнер походил по кабинету. Он пытался успокоиться. В окно было видно часть улицы и небольшого садика. Время, когда сердобольные мамаши «выгуливали» детей. Майкл любил детей. Ему хотелось иметь сына. Но последние два года, занимаясь Россией, он находился в Египте. Там русские активизировались, и английская разведка считала своим долгом противостоять им.

В Египте он готов был жениться. Она работала в посольстве. Но ему сказали «нет» – сейчас этого требует служба. Для его деятельности выгодно быть холостым… Потом он уехал в Лондон. Срочно. Хотя и с повышением. Теперь он с Тейлором Роде вел русское направление…

Неожиданно позвонила Ванесса.

– Я договорилась с Роде. Ты обязан одолжить мне вечер.

– Спасибо за старание. Но…

– Без всяких но… Да, он сказал, что ты можешь зайти. Правда, он не один, но это, думаю, кстати.

Майкл поднялся к Роде. В приемной сидела приятненькая Ванесса. Она загадочно подмигнула.

– Проходи. Там американец.

С американцем Майкл уже встречался. Он стоял, облокотившись на кресло. В его глазах некоторая лихорадочность.

– Никаких публикаций! Никаких сенсаций! Надо журналиста сохранить в Москве. Пусть там успокоятся, убедятся, что Аллен не сумел ничего разведать. Уверен, они ждут разгромных статей… Уверен, что МИД готовит опровержения.

– Статей не будет, – спокойно произнес Тейлор Роде и посмотрел на Майкла.

Тот пожал плечами.

– Я согласен. Статьи преждевременны.

Американец был доволен.

– Это золотая жила, на которую мы напали, и ее следует хорошо разработать… А когда сделать выстрел, мы подумаем!

Глава 11

Было горячее время, когда слушатели КИ выезжали на практические занятия.

Практика проводилась на особом объекте – его все называли «Виллой».

«Вилла» находилась в северо-западном районе Москвы. Обнесенная забором с сигнализацией, она была похожа на правительственную дачу. Именно здесь и отрабатывались наиболее важные элементы работы резидентуры.

Егор ждал эти занятия с некоторым нетерпением. Еще бы, Москва вдруг на две-три недели становилась Лондоном, Нью-Йорком или Парижем…

С утра они выходили в «одиночное плавание», когда город и его улицы были для тебя не просто городом и не просто улицами… И ты уже не слушатель КИ, ты – агент разведки…

Еще вчера, когда Егор появился на «Вилле» и занимался подготовкой, эти практические выходы делал Юрка. Он и здесь не оставлял в покое Егора.

– Понимаешь, какая-то невезуха. Не сумел провериться от «наружного наблюдения». Двойка…

Егор его успокоил.

– Не волнуйся. Если первый блин комом, это не значит, что все блины будут плохие…

Юрка кисло усмехнулся.

– Через это, видимо, проходят многие. Но я не хочу… Я должен показать свои лучшие стороны…

Егор понимал Юрку. Он и сам побаивался. В прошлый раз ему тоже не повезло, но отнесся он к этому философски. Конечно, сложно провести этот прием без сучка и задоринки, так как на маршрутах работают совсем не учебные, а настоящие боевые бригады: они-то и следят в Москве за сотрудниками посольств, стараясь среди них выявить агентов иностранных спецслужб.

Выход «на улицу» иногда вызывал мандраж. Егор знал, что его трехчасовой маршрут усыпан не розами. Как скажут более опытные, не сядь «в галошу».

Егор оказался на Ленинградском проспекте. Прежде всего ему необходимо провериться от «наружного наблюдения».

Возможно, его уже засекли, следят за ним и даже сняли на пленку. Но этого допустить нельзя – тогда точно незачет…

Впрочем, он обязан сделать так, чтобы «наружка» не могла понять, что ты проверяешься…

Егор подошел к метро, стараясь не забыть ничего из того, что наказывал ему руководитель практики.

Проверка должна носить естественный характер. Ты не должен привлекать к себе внимания: например, забегать за угол и оттуда высматривать или бежать вверх по идущему вниз эскалатору, резко оборачиваться или громко, вызывающе смеяться…

Подойдя к газетному киоску у входа в метро, Егор сумел за несколько минут обозреть все вокруг… Слушатели знали, что в каждом городе бывали такие места, на которых можно осуществить незаметную проверку…

«Разведчик» не может находиться в напряженном состоянии, боясь, что его засекли, заметили. Он должен научиться артистически владеть собой. Естественная раскованность и душевное равновесие… Ведь в его руках, кроме всего, собственная жизнь…

После первой задачи, которую Егор, казалось, выполнил неплохо, ему предстояло выявить сотрудников бригад «наружного наблюдения».

Работа архисложная. Он должен опознать их на заранее подобранном маршруте. Но они не статуэтки – без конца сменяют друг друга: переодеваются, используют парики, бороды.

На этом этапе «разведчиков» часто поджидала неудача. Особенно трудно обнаружить женскую бригаду – ее существование даже как-то в голове не укладывалось…

В прошлый раз Егор опростоволосился. Он, казалось, легко выявил «наружку». Беда была в том, что ее просто не было…

Вечером усталый Егор вернулся на «Виллу». Возбужденные ребята жужжали, словно пчелы. Многие так и не сработали. Егор тоже с тревогой ждал своей участи.

Руководитель практики неожиданно по-свойски похлопал его по плечу.

– Левицкий, я тобой доволен. Вот что, малый. Пора переходить на «привата».

– Когда? – не выдержал Егор.

Руководитель прищурился.

– Завтра.

Этого часа Егор ждал все время. О «приватах» много «базарили». Главное – кто попадет? Наставники – люди разные… Им мог оказаться агент, раньше срока списанный за провалы в оперативной работе. Им мог оказаться «матерый волк», прошедший огонь, воду и медные трубы: например, добывал чертежи атомной бомбы или работал с английской «золотой пятеркой».

Приваты – разные…

Одни любили, чтоб их обхаживали, водили в рестораны, что, между прочим, и делалось. Другие на большое, тесное сближение не шли, они все время держали тебя на расстоянии, что создавало нервозную обстановку: трудно что-либо схватить от человека, который ежедневно «с поднятым носом». Были и такие – они словно играли в кошки-мышки, все время чего-то в тебе познавали, проверяли психологическими тестами – чувствуешь себя плохим школьником…

Егор, как и многие, пытался узнать у старшекурсников, как вести себя с приватом. Поймал по этому поводу Чурзина.

– Только честно!

Чурзин засмеялся.

– Все зависит от тебя. Здесь проходит проверка на отношения. Как ты способен завязать их… Сумей подойти к нему с душой. Скажу лишь одно. От вашего союзничества зависит все… Быть тебе разведчиком настоящим или болтаться, как котях в проруби…

Егор задумался. В чем-то Чурзин был, по-видимому, прав. Тем более, котяхом в проруби он быть не собирался. Не за этим ехал сюда с границы…

Ночью плохо спалось. Он мучился. Ворочался и сосед по комнате.

– Не спится? – вдруг заговорил сосед.

– Как видишь!

– Мне ребята сказали: первым делом – в ресторан. Как ты думаешь, «Прага» подходит?

– Не знаю. Я там не был, – пробасил Егор.

– А может, его повести в «Метрополь»?

Егору стало смешно, словно он поймал себя на школярстве. Он легко уснул и утром чуть не проспал подъем…

– Левицкий… Зайди, пожалуйста, – сказал руководитель.

Егор с замиранием сердца зашел в кабинет. От письменного стола встал солидный мужчина в роговых очках. Он немного насмешливо улыбался.

Обалдевший Егор сначала было застыл на месте, потом чуть ли не бросился к нему, но что-то внутри «екнуло»: держи, мол, Егор, себя в руках…

– Это твой приват, – спокойно заметил руководитель. – Люби и жалуй…

Люби и жалуй… Ведь перед ним стоял не кто иной, как полковник Сергей Анатольевич Братышев.

– Ну что же ты испугался, Егорка, – теплым тоном сказал полковник. – Или не рад…

– Действительно, чувствую себя, как дурак. Мог ли думать, что встречу здесь вас?

– Мог… – И Братышев, полуобняв, крепко пожал ему руку.

– Ты меня подожди. Через полчасика займемся нашими делами.

Егор выскочил из кабинета как пуля. И наткнулся на Юрку.

– Ты что? На тебе лица нет!.. – Юрка посмотрел иронически. – Привата, что ль, получил?! Ну, как?

Хотелось броситься Юрке на шею: «Да ты знаешь! Да это мечта всей жизии! Дядька – на все сто!»

Но он сказал:

– Нормальный.

Юрка тяжело вздохнул.

– Мне, думается, не повезло. Ему сразу не понравился мой лоск – а ты, случаем, говорит, не голубой?

Егор невероятно удивился.

– Да не может быть!

Глава 12

В семье Савченковых должен был состояться серьезный разговор. Может быть, не в пользу Максима. Так, по крайней мере, думал Игнат Семенович, считая, что Максим обязан не только присутствовать на семейных советах, но и считаться с ними…

Но днем Максим позвонил матери.

– Мамочка, я задержусь. Ну, сама понимаешь, здесь такие дела…

– Какие дела? – Мария Алексеевна почувствовала, как ей стало дурно. – Господи, что с ним происходит?

Вскоре снизу позвонил домофон. Это приехал сам Игнат. Мария Алексеевна открыла дверь, в душе ругая мужа за то, что тот опять забыл ключ…

– Как я устала от всего этого, – сказала она, кладя трубку домофона.

Из своей комнаты вышел Ромка, который был там с Настей.

– Мама, от кого ты устала? – переспросил он.

– От тебя, кобель здоровый! Хотя бы Настеньку пригласил на чашку чая.

– Она не хочет, – отпарировал сын. – Настя собирается домой. Можно, я ее провожу?

– Ну вот! Отец – в квартиру, они – из нее.

– Я же мигом. Туда – и обратно!

В передней показался Игнат. Он сердито посмотрел на Ромку.

– Максима, значит, нет. А ведь звонил мне на работу, клялся, что сейчас придет…

И вдруг накинулся на жен:

– Это ты подраспустила. С детства. Ни стыда у них, ни совести. Посмотри, как у Лаврентьевых. Там что Егор, что Настя – шелковые… Ведь договорились!

Тем временем Ромка и смущенная Настя ловко выскользнули из дома. Игнат только развел руками.

…Хотя по времени и поздно было, но домашний совет в семье Савченковых состоялся. Вернулся, проводив Настю, Ромка, а вслед за ним появился возбужденный Максим.

– Но это же моя жизнь, – громко сказал он матери. – Я понимаю: папа – не разведчик, ты – не разведчик… Ну и что? Тем более, официально я еду дипломатом. Страна маленькая, ничего со мной не случится.

– Надо послушать, что скажет папа. Он все же глава нашей семьи. А ты пока еще никуда не уехал…

– А ты пока еще ешь папин хлеб, – съехидничал Ромка и тут же получил от матери полотенцем по спине.

Отец лишь качал головой. Он сдерживался, но чувствовалось, что был на пределе.

– Ну что сказать, – Игнат, словно Тарас Бульба, оглядел своих сыновей, когда они сели за общий стол.

– Сказать нечего, – усмехнулся Ромка.

– Вот именно, – подтвердил Игнат. – На сон грядущий мы затеваем разговор о тебе, Максим!

– Да чего, отец, – все ясно!

– В том-то и дело, не все! Ты понимаешь, куда ты залез и что может случиться потом? Я категорически против Африки и этого государства, где, кроме малярии, ничего нет.

– Там уран. А он нужен нашей стране.

– Потому как у нас своего урана нет, – засмеялся Ромка. – Па, но почему ты все время сопротивляешься. Пусть, ну пусть…

– Он должен какое-то время поработать в министерстве. Я из-за этого не перевелся в МГИМО!

– И зря, надо бы перевестись! – усмехнулся Максим.

– Скажи что-нибудь дельное, – строго сказала мать.

– Можно и дельное. Я сам навязался в КГБ. Я сам навязался в Африку… Там знакомый принц. Через него я буду влиять на международную политику. Мы вытесним англичан… Отец сам всю жизнь занимался этой геополитической крутовертью – и вдруг теперь засопливил…

– Что ты сказал! – прикрикнула мать.

– Да я не в обиду. Я – фигурально…

– Вот-вот, фигурально, – промычал Игнат. – Глупость рождается раньше нас… Думаю, что тебе надо остаться в Москве. Повзрослеть. Там сопливых и без тебя много! Я уже кое-что продумал и кое с кем поговорил…

Ромка встал из-за стола и замахал руками.

– Я думаю, следует проголосовать… Я – за Африку. Отец зря напускает пару. Чтобы повзрослеть, Максиму нужна самостоятельность, и пусть он ее получит!

– А может, и вправду стоит его отпустить, – робко вставила мать, боязливо поглядывая на мужа.

Отец молчал.

– Вот и решили, – сказал авторитетно Ромка. – Два – за. Маму можно считать за полголоса… Отец, подумав, воздержался.

– Шалопай, – вдруг строго взглянул Игнат. – Иди в свою комнату.

Все поняли, разговора не получилось. И Игнат обидчиво сказал: он будет действовать по собственной воле…

Тем временем Максим кому-то звонил по телефону и уверял, что в Африке он не застрянет, так как отец против…

Максим уезжал сотрудником посольства. Многие утверждали, что в маленькой стране легче сделать дипломатическую карьеру. Здесь и продвижение быстрее. Большинство, например, прельщалось лондонской престижностью! А здесь не успел оглянуться, как уже второе лицо в посольстве… А то и первое!

Правда, скрывал Максим от всех встречу с заместителем начальника Первого главного управления. Генерал Романов посадил его напротив себя и сказал:

– Вижу, ты молодой, но прыткий. Знай, что тебя там ждет английское засилье.

– В курсе, товарищ генерал. Я в этом смысле обладаю определенной информацией.

– Главное, – Романов щедро улыбнулся. – Войти в сферу деятельности принца. Оказаться ему нужным.

– Он учился у нас, пропитан нашим духом, и это мне поможет, товарищ генерал.

Глава 13

Ребята говорили, что в работе с приватом главное – это создать неформальные отношения, своего рода трансфер. Без этого он не будет настоящим наставником – значит, не передаст ноу-хау: тонкости разведывательной работы.

Трансфер (в простейшем понимании союзничество) рождается, как утверждают психологи, на чувстве. Для многих дело сложное: ведь в обычной жизни чувства возникают сами по себе – понравился или не понравился… самопроизвольно, не требуя наших усилий.

А здесь встречаешься с человеком, который годится в отцы, который еще вчера был чужим, незнакомым, и он вдруг должен стать для тебя близким, почти родным. К тому же он представитель службы, способен на тебя давить… своего рода цензор!

И вот перед тобою стоит задача: настроиться, почувствовать… и вызвать у себя к нему чувства.

Кто-то из слушателей сказал: простому человеку этого, пожалуй, не дано…

Может быть, и так… Ведь, чтобы это произошло, надо быть готовым, настроенным, целенаправленным. Опытные разведчики утверждали, что с этим, видимо, надо родиться. Родиться с особой чувственной настроенностью. Иначе талант настоящего профессионала не разовьется.

Для Егора наставник свой. В Братышева он был влюблен еще суворовцем. Но это было давно, когда Сергей Анатольевич был не приватом, а отцом друга.

Но теперь Егору предстояло создать новые и, возможно, более глубокие отношения. Егор неожиданно испугался. А вдруг Братышев, выбрав его, ошибся? Ведь приват в любую минуту может отказаться от своего подопечного.

Чего греха таить, повлияло и настроение Юрки. Тот ходил с посеревшим лицом и жаловался на своего привата.

– Такое впечатление, – говорил Юрка, – что я для него подопытная мышка. Не больше.

– У тебя с ним не складываются отношения?

– Сам не знаю. Водил в ресторан «Прага». Он пил и ел много. И без умолку говорил о том, что разведка не любит предателей. Но они, мол, были, есть и будут! Пока существуют людские грехи: выпивка, деньги, девочки и мальчики. А сам все время подливал мне водочки: «Пей! Разведчик должен быть крепким малым, способным из любой ситуации выходить сухим… А ты знаешь Горди?»

– Гордиевского, что ль? – спросил Егор.

Юрка кивнул.

– Говорю ему, да, знаю – не лично, конечно. А он, не слушая, обидчиво заметил, что, мол, был с ним рядом. Гордиевский его предал, как и многих других…

– Скажем весело, заложил, – усмехнулся Егор. – Его можно понять. В нем кровоточило прошлое. Может быть, это только преамбула… А дальше… Поживешь – увидишь. Может быть, он и не так уж плох. За битого иногда троих, а то и больше небитых дают…

Юрка только тяжело вздохнул…

Егор, выслушав Юрку, подумал о Братышеве: не затащить ли Сергея Анатольевича в ресторан?

Егор пока продолжал находиться на «Вилле», и после каждого маршрута у него проводилась операция по связи – закладка тайника.

Закладку тайника Егор проводил с Братышевым. Спокойный, несуетливый, с глубоко посаженными умными глазами, Сергей Анатольевич привел его на Пушкинскую улицу к дому дореволюционной постройки, углом выходившему на проезд Художественного театра.

– Когда-то, в шестидесятые годы, в этом здании был знаменитый тайник «Дистант» Пеньковского… Слышал о Пеньковском?

– Немного. Его расстреляли. Говорят даже, что его живьем сожгли в печи на глазах у личного состава военной разведки. В назидание коллегам.

– Мне это неизвестно. Ну, пойдем дальше… Полковник ГРУ Олег Пеньковский действовал под псевдонимом Герой. Его предательство как раз совпало с размещением ракетных установок на территории Кубы… Для американцев Пеньковский – золотая находка! Вот и создали для него целую систему особых сигналов и тайников…

И Братышев рассказал, что один тайник был здесь – оборудованный для «особых целей».

Как же Пеньковский передавал наиболее ценные материалы? Просто. Если, как известно, суперразведчик Трианон пользовался полыми батарейками, то Пеньковский – обыкновенным спичечным коробком. Он обматывал его мягкой зеленой проволокой и конец ее изгибал в крючок, чтобы «контейнер» можно было закрепить между стеной и радиатором парового отопления, с правой стороны на высоте опущенной руки.

Таким образом, опустив спичечный «контейнер» за радиатор, Пеньковский шел к телефону и звонил в американское посольство. Он не произносил ни слова – зато трижды свистел в трубку, что означало: информация заложена. Но этого сигнала было мало. Требовалось еще нарисовать мелом букву «X» на тридцать пятом по счету столбе на Кутузовском проспекте, рядом с гостиницей «Украина». Это дополнительное сообщение о том, что шпионский материал особо важен…

Возвращаться в подъезд дома на Пушкинской, чтобы проверить, хотя бы удостовериться, что коробок взят, Пеньковскому было запрещено. Для этого, словно специально, на соседнем гастрономе висел плакат – в правом нижнем углу его американцы должны были оставить сигнальную пометку. Одно темное пятно – материал взят. Два пятна – материала не оказалось.

Закладка тайника – целая наука. Это Егор испытал на собственной шкуре. Во-первых, не так просто выбрать само место. Оно должно находиться там, где подход к нему естественный. Чтобы агента никто не заподозрил. И чтобы мгновенное движение руки никто не увидел. Ну и, конечно, агент, пользуясь тайником, мог в любой момент его найти и по необходимости изъять.

Вместе с Братышевым они сновали по городу и его окрестностям только с одной целью: шел поиск самого подходящего места для тайника. Иногда Братышев за находку хвалил – толково, молодец! – а иногда, положив руку на плечо, недовольно хмурился.

– Ну ты сам подумай… Ну?!

И, как бы подтверждая свои слова, рассказывал случаи из жизни.

– Помню, один агент решил устроить тайник возле озера в старом пне. Положил туда деньги для своего осведомителя. Дело было осенью. В последние дни бабьего лета. Пригревало солнышко… В этот погожий день осведомитель по кличке Рабочий и пришел за вознаграждением. Сунул руку под пень, а там на деньгах вольготно пригрелась ядовитая змея… Вот тебе и вознаграждение!

Братышев любил до тонкостей разбирать так называемые «детали агентурно-оперативной обстановки».

Если в Западной Европе будто случайно бросишь пачку «Мальборо», то ее немедленно поднимет мусорщик. Там тротуары-то моются со стиральным порошком!

А в странах третьего мира любую консервную банку оближут голодные дети…

Егора иногда задевала педантичность Братышева. Ему казалось, что уже все ясно до мелочей, а Братышев, как назло, опять скрупулезно лез в несущественные мелочи, доказывая Егору (словно он несмышленый ребенок), что это никак не пойдет… и это не пойдет…

Почувствовав, что Егор от него устал, Братышев как-то с хитрой улыбочкой достал журнал со статьей о Филби.

– Прочти мне вслух. Только спокойно, рассудительно и с интонацией…

Егор с удовольствием читал:

– Вспоминая те далекие годы, Филби рассказывал: «… Затем наступила пора профессиональной подготовки. Мой советский коллега провел скрупулезную работу, основанную на продуманном сочетании теории и примеров из практики.

Должен признаться, что порою многое казалось мне нудным повторением. Однажды я заявил, что данный вопрос мы уже отрабатывали десяток раз. Нужно ли повторять все снова и снова?

– Что? – сказал он – Только десять раз! Вам придется выслушать это сто раз, прежде чем мы покончим с вами с этим вопросом.

Я глубоко ему благодарен за эту настойчивость. Когда я стал работать по-настоящему в нацистской Германии и фашистской Испании, я был буквально насыщен идеями безопасности и конспирации.

В значительной мере именно поэтому мне удалось выжить и стать ветераном».

– Хватит, – резковато сказал Братышев. – Ты же хочешь выжить и стать ветераном?

– Об этом я как-то не думал, – сознался Егор.

– Но об этом думать иногда полезно.

Егор понял, что слова Братышева сказаны непросто. Он словно уличил его в небрежности…

– Ты должен запомнить одно, – более мягко заметил Сергей Анатольевич. – В твоих руках, прежде всего, собственная жизнь и жизнь других людей, которые работают на тебя и которые уверены, что ты способен их сберечь… без такой логической заданности прогореть можно в два счета!

– Сергей Анатольевич, что конкретно я должен сейчас сделать?

– Самое элементарное. Заложить в тайник контейнер. Но артистически, по всем правилам конспирации.

– Но я уже подходил…

– Уверен, что конспирация была не нарушена?

– Думаю, да.

– А теперь вспомни слова Филби! Десять раз – это ничто!

Работа с агентами страшно морочила голову. Обычно задавались самые невероятные ситуации. Особенно отрабатывалось умелое пользование паролем.

Братышев поставил задачу:

– Разведчика выслали из страны. А агент, который снабжал ценной информацией, жив, здоров.

Егор знал, что такой агент обычно научен, что делать, когда потеряна связь. Он по-прежнему должен приходить на место явки в точное, обусловленное время. Опознавательными знаками являлись различные предметы: журнал или газета в руке, атрибуты одежды, скажем, спортивная куртка с фирменной надписью на спине…

В первый раз Егор ошибся и подошел не к тому человеку.

– Сигаретой не угостите?

– Молодой человек, я в вашем возрасте уже не стрелял – имел свои.

Но сигарету мужик дал.

– Понимаете, – смущенно беря сигарету, сказал Егор. – Я ищу спортшколу. Она должна быть где-то здесь, за углом? Не подскажете?

– Ты меня утомил. Получил сигарету – и мотай!

На разборке Егор сокрушался:

– Да на нем куртка спортивная, точь-в-точь, и с надписью…

Братышев от души смеялся.

– Претензии к нашему милому производству. Стандарт!

В другой раз Егору, пожалуй, повезло. В зоопарке он засек деда в телогрейке. Подошел к нему. Дед лениво слонялся возле клеток с обезьянами. Конечно, это он. Егор осмелел и, потолкавшись рядом, вдруг сказал:

– Странно, обезьяны ведут себя, как люди!

Дед нагловато посмотрел на парня и отвернулся. Егор оторопел. И надо же – облом. Но ведь фотография на обложке журнала…

Егор выждал момент и снова сблизился с дедом.

– Я хотел спросить вас…

Дед лыбился.

– Почему обезьяны ведут себя, как люди?

– Да.

– Ничего странного, человек произошел от обезьяны.

От сердца сразу отлегло.

Придумать «живой» пароль – нелегко. Он должен быть таким, чтобы случайные прохожие, услышав его, не удивились, и к тому же соответствовать месту явки. Иногда он универсален, если вдруг сменилась обстановка и встречу перенесли в другое место, например, на дипломатический прием или куда-то еще – на ипподром, в ресторан…

«У вас продается славянский шкаф?» – это старо, скорее всего, за подобную пародию слушателя ждала «двойка».

Жизнь на «Вилле» оказалась настолько спрессованной, что Егор стал чувствовать, как ему не хватало времени.

Он об этом сказал Сергею Анатольевичу. Тот улыбчиво посмотрел ему в глаза. Глаза у Егора были чистые, незамутненные жизнью.

– Это хорошо, что его не хватает, – заметил Братышев. – Жить легче.

Но Егору от слов наставника не стало легче. Спецпредметов было по горло. Прежде всего теория разведки: как вербовать, поддерживать связь с агентом, добывать секретную информацию. Потом внешняя контрразведка: вербовка сотрудников враждебной спецслужбы, но такая, чтобы самому не попасть в капкан. Затем техника: фотографирование «зажигалкой» или «ручкой», изготовление «тайника», умелая передача информации на расстоянии…

Нагрузка жуткая. Не говоря уж о ежедневной оперативной психологии. По жестам и выражению лица определить характер нужного человека, его сексуальную направленность, войти к нему в доверие и, производя хорошее впечатление, вызвать на себя его чувство.

Братышев ничего не скрывал от подопечного. Он таскал его по Москве, называя свое путешествие «кратким путеводителем по местам боевой славы ЦРУ и КГБ».

– Вот здесь в шестидесятых годах проходили встречи полковника Главного разведывательного управления генштаба Олега Пеньковского с английским разведчиком Ванном, – и Братышев показывал рукой на гостиницу «Метрополь». – Кличка у Пеньковского – Янг. Впрочем, встречи бывали также в «Национале» и «Украине».

Под шум воды из крана в ванной комнате передавалась микропленка с отснятыми секретными материалами о стратегических ракетах…

Потом Братышев вез Егора к дому на набережной, где жил Янг. И рассказывал Егору о работе контрразведки. Необходимо было задокументировать шпионскую деятельность. Тогда по дну Москвы-реки проложили кабель, и по нему осуществлялось управление ящиком из-под рассады на балконе этажом выше.

Пеньковский раскладывал на своем подоконнике секретные документы для пересъемки. С соседнего балкона выдвигался ящик с вмонтированной в него фотокамерой…

Янг был мужик изобретательный. Он часто встречался со связной, Анной Чизхолм, женой кадрового разведчика Сикрет интеллидженс сервис (СИС), работавшего под крышей второго секретаря английского посольства в Москве.

Выбрали Арбатские переулки. Он заходил в условленный дом. За ним, после тщательной проверки – нет ли хвоста? – появлялась связная. Расходились с интервалом в тридцать-пятьдесят секунд.

Как-то Янг встретился на Цветном бульваре с ребенком Анны Чизхолм и передал коробку из-под конфет – вместо сладостей были микропленки в ярких фантиках…

– Он работал на три разведки? – Егор выжидательно смотрел на Братышева. – Что его заставило…

– Трудный вопрос… Сказать – деньги, – Сергей Анатольевич почесал затылок. – Ответ банальный…

– А я слышал, что ему в Лондоне подсунули девицу. Налив в ванную шампанское, он любил черпать вино из ее туфли…

– Интересно, – улыбнулся Братышев.

– Потом, – продолжал Егор, – поняли, что ему это приелось. Необходимо было придумать что-то более острое. И тогда раскусили его сексуальную сущность. И подсунули мальчика… Такого мальчика, что подцепили, как говорится, под жабры.

Братышев и Егор стояли на Краснолужском мосту столицы.

– Красиво, – заметил Егор.

– Любимое место шпионов, – усмехнулся Братышев. – Ладно, о ловком агенте Марте Петерсон я тебе расскажу потом…