Текст книги "Ночь Небесных Светлячков. Истории о Добре и Зле"

Маленький Нок

Котенок подошел к приоткрытой двери и, заглянув в щель, по привычке присел на задние лапы, чтобы обдумать – действительно ли ему стоит в нее заходить. Взвесив все «за» и «против», он принял решение и, потянув лапой дверь, оказался внутри помещения.

Убранство комнаты не отличалось особым разнообразием. Вдоль стен кабинета стояли стулья, а посередине – стол, на котором, среди стопок бумаг, возлежал большой белый кот. Заметив гостя, он широко зевнул и уставился на котенка зелеными глазами.

– Привет, – лениво произнес он.

– Здрасти, – ответил котенок.

– Знаешь, кто я?

– Нет.

– Я – Кошачий Бог, – важно произнес кот, – и раз уж ты умер, я сейчас буду судить тебя по твоим делам. А в конце вынесу решение – куда тебе отправиться. Если ты прожил свою жизнь правильно, то ты отправишься в Кошачий Рай – место, где круглый год цветет валериана, где мыши такие толстые, жирные и глупые, что для того, чтобы их поймать, достаточно просто лечь и открыть пасть, где можно точить когти обо все, что угодно, где чесать тебя будут, когда ты захочешь.

– А если я жил неправильно?

– Тогда пойдешь в Кошачий Ад. Там растут одни апельсины и мандарины, постоянно идет дождь, а мыши бегают так быстро, что еще никто не смог поймать ни одну. И еще там постоянно чешется за ухом.

– Не очень хорошее место, – вздохнул котенок.

– Ну так Ад же… – философски заметил кот. – Итак, начнем. Как тебя зовут?

– Нок.

– Нок?

– Да, Нок.

– Нет такого имени.

Котенок удивленно перевел взгляд с кота на свой хвост, потом тщательно осмотрел свои лапы и даже попытался скосить глаза на свою спину.

– Как это – нет? Я же есть, значит и имя есть.

– Ни один человек в здравом уме не назовет котенка Ноком. Что это за имя? У тебя были сумасшедшие хозяева?

– Ладно, меня зовут Ноктюрн, – немного смутившись, признался котенок, – просто мне больше нравится короткое имя.

– И что значит этот «Ноктюрн»?

– Меня так зовут.

– Это я уже понял. Мне интересно – что значит твое имя?

– Откуда я знаю? Меня так назвала хозяйка.

– Уверен, что она сама не знает, что означает это слово.

– Это слово обозначает мое имя, а мое имя обозначает меня. Что здесь непонятного?

– Будь добр, повтори его еще раз.

– Нок.

– Нет, полностью.

– Ноктюрн, – нехотя произнес котенок.

Белый кот о чем-то глубоко задумался, прикрыв глаза и иногда помахивая пушистым хвостом.

– Может, уже начнем судиться? – подал голос котенок, который и раньше не очень любил свое полное имя. Но сегодня ему почему-то стало за него особенно стыдно.

– Ты знаешь, мне в голову не приходит никаких аналогий. – Белый открыл глаза и посмотрел на котенка сверху вниз. – Я слышал много имен на своем веку, но это… Ноктюрн… Звучит, как… как… – Неожиданная догадка пришла в голову Белому. – Вот оно что! Ноктюрн звучит как: «К ногтю»! Твоя хозяйка, скорее всего, была суровой женщиной. Кормила хоть иногда?

– Каждый день.

– Била?

– Ни разу.

– А как же ты здесь оказался?

– Упал в окно, – вздохнул Нок.

– Правильно говорить – выпал из окна, – поправил его Белый, – не самая лучшая смерть, но и не самая плохая. Впрочем, – немного подумав, произнес он, – глупо делить смерти по качественному признаку. Главное в них – результативность. Твоя смерть была результативной.

– Может, все-таки начнем судиться? – снова напомнил о себе Нок.

– Ах, да. Прости, – кивнул Белый и принял более торжественную позу, перевалившись на другой бок, – давай начнем с твоих грехов…

Но грехи Нока так и остались известны только ему одному. Через секунду одна из дверей в кабинет распахнулась и в комнату вошел кто-то, очень похожий на человека. В принципе, он ничем от человека и не отличался, поэтому у Нока не было никаких оснований испугаться этого гостя. Белый же, наоборот, прижался к столу и очень медленно попытался слезть с него так, чтобы человек его не заметил. Но было поздно.

– А ну брысь со стола! – выкрикнул вошедший и угрожающе взмахнул рукой.

Белый тут же оказался на полу, а уже через пару секунд, слегка забуксовав при разгоне, скрылся в проеме двери, из которого только что появился человек.

– Эй, куда ты? – закричал Нок. – А кто будет со мной судиться?

Вошедший на секунду замер, пытаясь понять, откуда раздался писк, затем, увидев котенка, подошел к нему и присел рядом.

– А кто это к нам пожаловал? – улыбаясь, произнес он и, протянув руку, почесал Нока за ухом.

– Вы не подскажете, куда убежал Кошачий Бог? – спросил котенок. – Мы должны были судиться, чтобы он сказал мне куда идти – в Кошачий Рай или Кошачий Ад.

– Кошачий Бог? – Сначала лицо человека расплылось в улыбке, а потом он затрясся в беззвучном смехе. – Этот белый прохиндей, обжора и хитрец сказал тебе, что он Кошачий Бог?

– Да, и мы с ним должны были судиться. Куда он убежал?

– Думаю, что он побежал искать какое-нибудь другое плоское место, на котором он распластается, как блин, и предастся размышлениям о своей важности.

– Так он… Он не Бог? – нахмурился Нок.

– У котов нет богов, малыш, – усмехнулся человек и снова погладил его по голове, – вы их не придумали в свое время, а люди не удосужились сделать это за вас, так как они были заняты придумыванием своих богов.

– И что мне теперь делать? Куда мне идти? В Ад или в Рай?

– Ну, что же ты такой глупый? – улыбнулся человек. – У вас нет ни рая, ни ада. Ты можешь свободно гулять по всей… территории. Назовем ее так. Точно так же, как это делает белый кот, с которым ты уже познакомился.

Котенок задумчиво вздохнул и снова посмотрел на человека.

– Неужели никто не придумал, чем заниматься кошкам после смерти? Как-то это скучно – ничего не делать.

– Ну… – Человек развел руки в стороны. – Вам следовало бы позаботиться об этом раньше и придумать себе занятие после смерти.

– Жалко, что никто из моего рода никогда об этом не задумывался, – покачал головой Нок и снова поднял взгляд на человека: – А кто вы такой? Откуда вы все это знаете?

– Я – Человеческий Бог, – представился он, – один из тех, которого придумали люди. Те, которые верят в меня, встречаются здесь со мной после своей смерти. И я решаю, куда их направить – в Человеческий Ад или Рай.

– А эти места… Ад и Рай тоже придумали они сами?

– Конечно, – кивнул Бог, – на самом деле этой Вселенной нет никакого дела до всяких наказаний и поощрений. Поэтому задачу придумывания всего этого она возложила на самих людей.

– Получается, здесь есть и другие человеческие боги?

– Да, их здесь великое множество. Каждый человек встречается со своим богом после смерти.

– А если он не верит ни в каких богов?

– Тогда он ни с кем не встречается, а просто живет здесь в соответствии со своими представлениями о загробной жизни. Некоторые верят в то, что они будут гнить в земле после смерти, – они здесь этим и занимаются. Если выйти из комнаты и пройти по коридору, а потом свернуть налево и выйти на улицу, то можно будет оказаться в поле, где все они потихоньку разлагаются. Есть те, которые верили в то, что после смерти они переродятся в других живых существ – с ними всё так и происходит. Есть даже такие люди, которые считают, что после их конца с ними ничего не произойдет и наступит вечная темнота. И их действительно ждет темнота. Ну, а те, кто нуждается в Суде, – попадают ко мне. Этот мир очень добр и справедлив ко всем. Он исполняет желания каждого, нужно лишь только в это поверить. Каждому – по вере его.

Котенок слушал Человеческого Бога с широко открытыми глазами, внимая каждому его слову.

– Вот и вся история, дружок, – улыбнулся Человеческий Бог и погладил котенка по голове, – теперь иди, а я займусь своими делами. Сейчас сюда будут заходить люди, которые выдумали меня и поверили, а я буду судить их по законам, которые они, опять же, сами и придумали. Некоторые из них весьма забавные, – подмигнул Бог котенку.

– Но… Я не хочу просто шляться здесь без дела, – вздохнул Нок, – нельзя ли сделать так, чтобы у меня тоже было какое-нибудь занятие?

– Вряд ли, – покачал головой Бог. – Кстати, а чем бы ты сам хотел заняться?

– Мне кажется, что люди, которые попадают сюда, не очень радуются этому событию. Я бы мог встречать их здесь, у входа. Они брали бы меня на руки, а я бы мурчал и тыкался мокрым носом в их ладони. Тогда им будет не так страшно, когда они поймут, что умерли.

– Хм. – Бог задумчиво почесал подбородок. – Мне кажется, что они были бы рады такой встрече… Знаешь, я не против. Но от меня это не зависит. Если ты сможешь сделать так, чтобы живые узнали о тебе и поверили, что встретят тебя здесь, то пусть так и будет. Кстати, как тебя зовут?

– Ноктюрн, – снова смутился котенок, – но мне больше нравится, когда меня называют Ноком.

– Ну что ж, маленький Нок, попробуй рассказать о себе людям.

– А как?

Бог оглянулся по сторонам и наклонился поближе к котенку.

– Сны, – зашептал он, – это единственное средство связи между нашими мирами. Приснись кому-нибудь и расскажи о себе. А этот человек поведает о тебе другим. Быть может, в тебя поверит достаточное количество людей и тогда ты сможешь помогать им, а не будешь шататься здесь без дела…

Все мы когда-нибудь окажемся Там. Неважно – в кого и во что вы верите, просто знайте, что у Великой Двери вас будет ждать маленький котенок. Смело берите его на руки. Он обязательно замурчит и прижмется к вашим ладоням, а вам будет не так страшно переступить через порог вечности. Он обязательно успокоит вас и приободрит. Только называйте его Ноком – он не очень любит свое полное имя. Да, передайте ему, что я сделал всё, что мог. Думаю, он обрадуется.

Письмо тебе

Здравствуй! Я долго решалась написать тебе это письмо, начинала, а затем откладывала его на потом. Не знаю – поймешь ты меня или нет, но все же я решила, что должна рассказать тебе о том, что меня тревожит. Прочитай, а если сочтешь все это моими выдумками, то я не обижусь. Просто мне нужно выговориться и кое-что тебе рассказать. Возможно, это покажется тебе интересным.

Каждый художник когда-нибудь возьмет да и напишет автопортрет, ни один скульптор не удержится от того, чтобы не придать одной из статуй свои черты, даже писатель обязательно придумает героя, удивительно похожего на него самого. Не вложить частичку себя в свое творение – это как корове родить утконоса. Вот был бы номер, правда? И касается это не только творческих людей. Это касается всех. Каждый пытается оставить своей отпечаток на всем, к чему прикасается. Кто-то уродует мир еще больше, оставляя надпись: «Здесь был Вася» на памятнике архитектуры, кто-то отстаивает свое право на изменения, ругаясь с заказчиком, который хотел видеть стены в своем доме белыми, а не синими, а кто-то действительно создает прекрасное. Но все они похожи в одном – каждый из них пытается изменить то, что уже есть. Не делают этого только мертвые и «мертвые».

Уверена, что на этом месте ты остановишься и перечитаешь последнее предложение еще раз, чтобы понять его смысл или покрутить пальцем у виска. Не спеши, я все тебе объясню. Дело в том, что мертвые бывают двух видов:

1. Мертвые мертвые.

2. Живые мертвые.

Для того чтобы не вызывать диссонанс и не наводить путаницу, вторых мы обычно называем просто «мертвыми», ограждая их кавычками от всего окружающего мира. Если бы был знак пунктуации, обозначающий «забор из колючей проволоки», то, я уверена, что люди заключали бы это слово в него со всех сторон. И сверху, и снизу. Ведь «мертвые» никому неинтересны, обычные люди стараются их не замечать. Их вроде как и не существует вовсе.

Думаю, что за всю жизнь тебе повстречался хотя бы один такой. Их легко узнать. Как правило, их сразу же выдают глаза. Они пусты, равнодушны и блеклы. Глаза людей иногда сравнивают с озерами, океанами и даже со вселенными и галактиками. Глаза «мертвых» похожи на минерал бета-фергусонит. Ты помнишь, как выглядит бета-фергусонит? Вот и с их глазами та же история. Пройдешь мимо и не заметишь.

Движения «мертвых» сложно охарактеризовать одним словом. Пожалуй, лучше всего подойдет термин «непредсказуемые». Потому как с «мертвым» можно внезапно столкнуться на улице, совершенно не заметив его приближения. Только что перед тобой никого не было и – раз… На тебя уже смотрят два бета-фергусонита. Ты на мгновение переводишь взгляд на свои ботинки, поднимаешь голову, а его уже и след простыл. И ты идешь дальше по своим делам, забыв об этой встрече. Ведь у «мертвых» есть одна суперспособность – они умеют испаряться из памяти в считаные доли секунды. Конечно же, если ты не их близкий родственник. Хотя известны и такие случаи, когда они испарялись даже из воспоминаний своих детей.

Еще «мертвые» не умеют… Впрочем, мне кажется, я уже утомила тебя этими описаниями. Тем более что эти люди, как я уже говорила, никому не интересны. Скорее всего, ты читаешь эти строки, уже откровенно зевая. Хорошо, тогда я буду заканчивать это письмо. Но, с твоего позволения, я все же напишу еще несколько строк о них. Постараюсь быть максимально краткой.

«Мертвые» – это люди с погибшими душами. У каждой из них своя история смерти. Каждый из них когда-то был живым, жизнерадостным, веселым человеком с расписанными на всю жизнь планами. А потом что-то случается и всё… Помнишь, как это было у тебя? Тебе тогда было очень тяжело, но мы справились. Но не у всех это получается. Душа трескается, ссыхается, лопается и разваливается на маленькие кусочки. Она умирает. Человек продолжает есть, пить, дышать, ходить на работу, иногда даже создавать семью и отмечать дни рождения, но он уже «мертв». Всё это делается по инерции, по накатанной.

«Мертвые» никогда не скажут вслух о том, что они «умерли». Обычно они стараются это скрыть. Ведь тогда живые совсем перестанут их замечать. Недавно «умершие» лежат ночами в своих кроватях, смотрят в потолок или в окно и пытаются склеить осколки своих душ по кусочкам. Время идет, и они, устав от бесплодных попыток, бросают это занятие, смирившись с очевидным. Души не воскресают. Они смертны. Но сначала «мертвые» все равно пытаются вернуть себя к жизни, изображая живых. Они громче всех смеются и веселят окружающих, они с головой окунаются в работу, придумывают себе новые увлечения и хобби. Но за громким смехом они скрывают тоску, за работоспособностью – дикую внутреннюю усталость, а за показным интересом – бесконечное равнодушие. Затем их фитиль гаснет окончательно. Они становятся «прозрачными». Это как раз те, о которых я рассказывала в начале письма. Невыносимое зрелище.

И самое главное. Ты даже не представляешь, как много их вокруг нас. Очень много. Несчастные «мертвые», которые смирились со своей судьбой, которые еще не поняли, что их душа умерла, которые еще пытаются казаться живыми… Их десятки и сотни тысяч. Это ужасно. Впрочем, хватит о них. Я и так уже слишком много тебе рассказала. Я просто хотела сказать, что очень хочу жить. Я иногда болею – наверное, ты это чувствуешь, но я еще жива. Улыбайся чаще, гони от себя темные мысли, радуйся каждому новому дню, занимайся тем, что тебе действительно нравится, живи по-настоящему. И обязательно гладь котов, это важно!

Всё. На этом заканчиваю свое письмо. Надеюсь, что ты прочитаешь его до конца.

С любовью, Твоя Душа.

Чайка и Баркас

Старый баркас понимал, что доживает последние годы своей жизни. Да и жизнью его существование было сложно назвать. Пару лет назад люди вытащили его на берег, да так и оставили догнивать – никому не нужного и всеми забытого. Как известно, корабли погибают не в море, корабли умирают на берегу. И нет более печальной кончины для них, чем смерть на суше.

Первое время баркас думал, что его оставили здесь ненадолго. Вот пройдет несколько дней и на горизонте появится его друг – буксир, который вытащит его в море. Снова расправится белоснежный парус на его мачте, а на палубе снова будут звучать грубые, но такие родные словечки моряков. И снова он навалится форштевнем на податливую волну, разрезая ее на две части и оставляя за собой пенный след. Но буксир не появлялся, мачта уже почти сгнила и держалась на одном честном слове, а на палубе хозяйничал молчаливый и угрюмый ветер.

В один из дней его разбудили громкие людские голоса. Баркас обрадовался: «Ну наконец-то! Сколько можно было ждать?!» Но люди не спешили выходить на нем в море, а когда они принялись отрывать от него медные части и резать парус, ему все стало понятно.

Больше всего баркас переживал из-за того, что его предал друг – буксир. Ведь они были как братья и клялись друг другу в вечной дружбе. Но, видимо, эта дружба была ненастоящей, иначе буксир давно бы уже спас его. От этой мысли на душе становилось еще горше и обиднее.

Несколько недель назад он подружился с чайкой, которая прилетала иногда, чтобы посидеть на его носу и перекинуться с баркасом парой слов. Вот и сегодня его разбудил шум ее крыльев, а через мгновение он почувствовал, как две лапы мягко опустились на палубу.

– Когда ты выйдешь в море, не забудь, что по старому фарватеру уже никто не ходит. Не хватало еще, чтобы ты распорол себе брюхо в этот знаменательный день.

– Я уже никогда не выйду в море, – скрипнул баркас, – и ты прекрасно это понимаешь.

Чайка недоуменно наклонила голову набок.

– Что значит – не выйдешь? Ты опять за своё?

Баркас скрипнул что-то себе под нос и замолчал. Чайка важно прошлась от носа к корме и, развернувшись, ткнула клювом в полусгнившую доску.

– Что? – недовольно откликнулся корабль.

– Мне не нравится твой настрой, – задумчиво произнесла чайка, – послушай меня, мой друг, каждый на этой земле рождается со своим предназначением. Ты рожден для моря, а это значит, что рано или поздно ты все равно окажешься в море. Понимаешь? Это судьба, твой путь. Нет таких сил, которые могли бы изменить этот порядок вещей.

– Почему же тогда я сейчас гнию на берегу?

– Это временно, – уверенно произнесла чайка, – жизнь всегда расставляет все по своим местам. Это неотвратимо и определённо. Важно лишь то, каким ты встретишь тот день, когда снова увидишь море. Если будешь грустить и тосковать, как ты это делаешь сейчас, то к тому времени от тебя останется один киль, с которым море поиграет и снова выбросит на берег, как надоевшую игрушку. Если же ты будешь ждать и верить, что рано или поздно это все равно случится, то море встретит тебя как старого знакомого. Оно нежно качнет тебя на своих руках и…

Чайка запнулась и замолчала.

– Что – и?

– И все будет хорошо. Поэтому давай-ка взбодрись.

Баркас молчал, только лишь иногда поскрипывая оторвавшейся доской, которая стучала по его борту при резких порывах ветра.

– Лучше расскажи мне, какое оно сегодня?

Его нос был повернут в сторону берега, поэтому уже несколько лет он не видел смысла своей жизни – моря, довольствуясь лишь шумом прибоя.

– О, сегодня оно красиво, как никогда раньше, – развернувшись к воде, произнесла чайка, – сегодня оно слегка задумчивое, но удивительно сосредоточенное, как будто оно готовится к чему-то очень важному для него. Его движения медлительны и размерены, будто бы оно идет на встречу с кем-то очень дорогим для него, и пытается насладиться ожиданием, растягивая его своей нерасторопностью. Сегодня оно теплое и доброе, оно гладит берег своими волнами так нежно, как будто это его единственный сын. Но я вижу, что на горизонте собираются тучи. Тяжелые, серые тучи. Они волнуют море, оно тревожится, но знаешь, как-то по-доброму. Как будто перед встречей со своим старым другом, которого очень давно не видел. Вот такое сегодня море.

Баркас слегка задрожал и неожиданно заскрипел ужасно тоскливым звуком.

– Ты снова плачешь? – покачала головой чайка. – Не нужно, успокойся. Скоро начнется шторм. Хочешь, я побуду с тобой?

– Да, – всхлипнул баркас и снова задрожал.

– Вот и хорошо, – кивнула чайка и уселась на палубу, поджав под себя лапы, – тогда рассказывай мне, что тебе сегодня снилось.

– Мне снится только оно, ты же знаешь.

– Да, знаю, – она снова бросила взгляд на горизонт, – сегодня будет жестокий шторм. Очень жестокий…

Шторм бушевал как в последний раз. Резкие порывы ветра раскачивали баркас, заставляя его скрипеть и пищать. Огромные волны накатывали на берег, обдавая градом брызг его корму. Молнии прочерчивали в небе витиеватые линии, на мгновения выхватывая из темноты чайку, прижавшуюся к борту баркаса.

Они молчали. Все равно из-за шторма сложно было разобрать слова, да и не нужны они были. Баркас чувствовал на своей спине этот маленький комок перьев и ему становилось не так горько от своего одиночества. Чайка ощущала дрожь судна и понимала, что, находясь здесь, она делает нужное и важное дело для своего друга, поддерживая его в трудную минуту.

– Что это?

Удивленный голос баркаса прорезался сквозь грохот волн.

– Где?

Чайка поднялась на лапы и закрутила головой во все стороны.

– Что происходит? Чайка, ты здесь?

– Здесь! Что случилось?

– Мне кажется, я двигаюсь. Что это?

Чайка выглянула за борт. Действительно – баркас потихоньку скользил к воде по песку. Море так разбушевалось, что волны, не успевающие возвращаться обратно под напором своих собратьев, докатывались до баркаса, потихоньку приподнимая его и увлекая за собой.

– Получилось! – Чайка даже подпрыгнула на месте. – Я же тебе говорила! Все обязательно случится, даже если ты в это не веришь! Море забирает тебя обратно!

– Неужели это правда? – Голос баркаса дрожал от волнения. – Оно не забыло обо мне!

– Я же говорила тебе, что оно сегодня как будто к чему-то готовится! Оно готовилось ко встрече с тобой! Слышишь?

Баркас молчал и медленно скользил к морю. Еще полчаса – и его корма качнулась на воде, а затем и форштевень, царапнув напоследок берег, оторвался от него навсегда. Баркас снова увидел свою мечту, снова ощутил своим дряхлым телом всю мощь, силу и энергию моря. Еще через час он был уже в ста метрах от берега. Море бросало его из стороны в сторону, раскачивая на волнах, а баркас смеялся. Наслаждаясь каждым своим движением, он заливался громким и радостным смехом. Он был счастлив. Он был счастлив даже тогда, когда вода стала заполнять его прогнивший трюм, ведь он умрет не на берегу, он умрет в объятиях своей вечной любви, а что может быть лучше такой смерти…

– Чайка! Чайка! Слышишь меня? – пытался перекричать он шум шторма. – Ты была права! Оно не забыло обо мне! Оно меня не бросило! Моя судьба, мое предназначение в этой жизни! Мое море и я! Мы снова вместе, чайка!

Птица пыталась что-то ответить, но баркас ее не слышал. Оттолкнувшись от палубы тонущего судна, она взмыла в небо и принялась кружить, наблюдая за последними секундами жизни баркаса.

– Прощай, чайка! Спасибо тебе за все! Ты… всегда была… помнить… никогда не забу… прощай, ча…

Волны сомкнулись над баркасом, и он навсегда исчез в пучине своей любви.

– До встречи, друг, – тихо шепнула птица и, взмахнув крыльями, полетела к берегу.

С той памятной ночи прошло два года. Чайка часто возвращалась к тому месту, где когда-то она со своим другом проводила вечера, скрашивая его одиночество. Туда, где они любили беседовать обо всем что угодно. Туда, где все темы все равно сводились к одной – к разговорам об этом бесконечном и прекрасном море.

Так и сегодня постаревшая чайка тяжело опустилась на берег и взглянула на море мутными глазами. Ее пошатывало и качало. Годы взяли свое. На секунду прикрыв глаза, она почти сразу провалилась в сон, но из дремоты ее вывел шум крыльев над головой. Приоткрыв глаза, она увидела рядом с собой молодого альбатроса. Он смотрел на нее своими темными глазами и даже как будто слегка улыбался, переминаясь с лапы на лапу.

– Мне кажется, вы не очень хорошо себя чувствуете, – произнес альбатрос.

– Да, судя по всему, мне осталось недолго.

– Вы плохо видите?

– Только силуэты.

Альбатрос вздохнул и снова переступил с лапы на лапу.

– Я бы мог рассказать вам, какое сегодня море. Почему-то мне кажется, что для вас это важно.

Чайка повернула голову и уставилась на незваного гостя почти слепыми глазами.

– Думаю, что оно сегодня красивое, как никогда раньше, – тихо произнесла она, – сегодня оно слегка задумчивое, но удивительно сосредоточенное, как будто оно готовится к чему-то очень важному для него. Его движения медлительны и размеренны…

– …будто оно идет на встречу с кем-то очень дорогим для него, – перебил ее альбатрос, – и пытается насладиться ожиданием, растягивая его своей нерасторопностью.

– Я рада, что ты вернулся. – Чайка наклонила голову и прикрыла глаза. – Я скучала по тебе, баркас.

– Теперь я понимаю, почему ты не пришел за мной тогда, мой друг буксир, – кивнул альбатрос, – надеюсь, что ты погиб в море и тебе не пришлось гнить несколько лет на берегу.

– Да. Я распорол брюхо в старом фарватере. Помнишь, я предупреждал тебя о нем?

– Почему сразу не сказал, что чайка – это ты?

– Судьба, мой друг. Она все равно расставит все по местам, и нет таких…

– Да, да, я помню, – хмыкнул альбатрос, – нет таких сил, которые способны изменить этот порядок вещей.

– Именно.

– Полетели? – Взмахнул крыльями альбатрос.

– Полетели, мой друг. Теперь твоя очередь провожать меня.

Две птицы оттолкнулись от берега и взмыли в небо, расправив свои крылья над этим прекрасным, бескрайним и бесконечно очаровательным морем. Над их судьбой и предназначением, с которым они повязаны навечно.

На берег вернулась только одна птица. Но это было не важно, ведь если ты рожден для моря, то что бы ни произошло, рано или поздно ты все равно окажешься в море. Хоть в этой жизни, хоть в следующей.