Текст книги "Ревность богов. Граница империи. Повесть. Драма"

Глава VII

Утром я сквозь сон услышал, как захлопнулась дверь избы. На столе меня ждал завтрак: невероятного вкуса пирог с грибами и ароматный травяной напиток. Позавтракав, я начал рассматривать каждый уголок жилища старца. Меня удивили необычные книги Благомысла. Они были из берестяных табличек, связанных между собой через дырочки. Их надо было переворачивать одну за другой, что показалось мне очень удобным для того, чтобы найти нужное место в тексте. Не то, что наши свитки. Пока перемотаешь к нужному месту, забудешь, что искал. Внизу каждой таблички была нанесена буква с галочкой сверху. Вероятно, это были цифры для нумерации. Буквы были просто нацарапаны острым предметом. Они были начертаны прямыми палочками. Наверно, это и есть клинопись, о которой нам в школе рассказывал Архериус.

«Скорей бы вернулся этот мудрый старик, да начал обучать древнейшей грамоте Белых богов», – размышлял я.

Дальше, ради интереса, я вышел за порог избы. Меня пронзил ужасный, щиплющий за кожу холод. Под сандалиями захрустел белый порошок, то есть снег. Я взял его в руки. К моему удивлению, он показался мне горячее тлеющего угля. Снег начинал жечь мои ладони. Он начал превращаться в прозрачное, твердое и мокрое вещество. Из ладоней пошел пар, как из котелка над костром. Вскоре снежный комок совершенно исчез, превратившийся наполовину в пар, наполовину в воду. Я повторно набрал в руку снег. Меня завораживало это чудо. После того, как меня начало трясти в ознобе, я зашел в теплый дом.

Время шло к вечеру. Благомысл не возвращался. Меня брали подозрительные мысли. Тут за дверью что-то упало с хрустом в снег. Я поспешил к двери. За порогом я увидел Благомысла всего в крови. Снег ярко алым цветом впитывал кровь старца. Я быстро затащил старика домой. Но было уже поздно. Старик уже не дышал. Я решил проследить по следам Благомысла откуда он пришел. И что его привело к смерти.

Я порылся в вещах старца, нашел теплое одеяние и меховую обувь. Я снял с шеи старика табличку с буквами и отправился по окровавленным следам Благомысла. Следы меня привели к капищу Перуна. Оно было разорено. Идол был разрублен в щепки. Повсюду были кровавые пятна и следы от копыт лошадей. Мне тут же вспомнился Евтам, бур, который у меня на глазах убил волхвов гуннов и разорил их капище. Тут, по-видимому, произошло то же самое.

Тут за спиной я услышал рев. Я обернулся. Ко мне приближался большой бурый медведь-шатун. Я стоял, как вкопанный, на месте. В голове проскочили все прошения к богам. Тут я вспомнил рассказ Благомысла о Велесе. Я обратился к медведю по имени бога. Медведь подошел вплотную ко мне. Обнюхал меня всего и начал носом тыкать меня в бок. К счастью, в шкуре старца был карман, в котором находился сухой хлеб. Я достал его. Медведь слизал у меня его с ладони. Затем, еще раз обнюхал меня вокруг, удалился в чащу леса. Я с облегчением вздохнул. Но немного погодя, вернулся. В пасти он держал откусанную руку с мечом. Меч был варварским. Он положил руку с мечом передо мной и ушел в лес окончательно.

Через какое-то время я пришел в себя. Кое-как вытащил из кисти меч. Отбросил руку в сторону. Мысленно поблагодарил этого живого бога. Я пошел по следам, оставленных лошадьми. Следы меня вели в знакомую сторону, к деревне гуннов, что летом наш легион зашел в нее без боя.

Я остановился в пределах видимости селения. В деревне господствовали буры. Даками и гуннами в ней и не пахло. Я обошел деревню с краю. Дальше я знал уже дорогу к родному лагерю. Но прежде я вернулся к дому Благомысла. Отнес тело в чащу и прикрыл его кучей из хвороста. Взяв из дома старца еще немного еды, я вышел в направлении лагеря легионеров.

«Наверно там давно стоит обновленный наш легион», – воодушевлял я сам себя.

Глава VIII

На рассвете я уже стоял у ворот лагеря. Ко мне вышли два легионера. Я впервые увидел зимнее обмундирование солдат. Один легионер на башне у ворот поднял руку.

– Стой, дикарь! Что ты забыл на территории великого Рима?

Я совсем забыл, во что я был одет. Со стороны я ничем не отличался от варваров. Единственно тем, что я был брит. Я собрался и прокричал:

– Именем императора Тиберия Клавдия Друза. Я легионер «Железного» легиона, Генис Парфений Фабиус, воин легата Луция Бривериуса!

В ответ я услышал раскаты смеха легионеров. Солдат с башни посмотрел вниз на сослуживцев и ехидно прокричал:

– Посмотрите, к нам явился мертвец и клянется именем мертвеца! Схватить этого лазутчика!

– Стойте! – прокричал я, – у меня на шее два знака. Один подтверждает, что я гражданин Рима, другой медальон шестого «Железного» легиона, – не снимая с шеи, я вытянул медальон отца и медальон, который выдали мне еще в школе легионеров.

– Да кто этому поверит?! Может ты снял их у нашего погибшего воина. Легат Аттила погиб со всем своим войском еще летом. Если ты римлянин, то почему только сейчас вернулся в лагерь? – успокоившись от смеха, спросил один из легионеров, стоящих у ворот лагеря.

– Я был ранен в том смертельном бою. Нас всех перебили из-за предательства буров. А лечился я до зимы у одного местного старца.

– Кем преданы? – вмешался третий воин, – бурами? – легионеры опять загремели своим хохотом.

– Териус, вяжи этого недоумка, – крикнул солдат с башни, и посмотрел на меня, – Знай, варвар, что нет более верного союзника Римской Империи и нашего императора Марка Кокцея Нервы Цезаря Августа, чем племя буров во главе с их вождем Сеневельдом!

У меня отобрали меч, взяли под руки и повели в лагерь. Меня вели в палатку для военнопленных.

– Как раз ты попал вовремя. У нас в гостях сам центурион Дементий Кассий Флавий. Совсем скоро к нему на совет приедет вождь Сеневельд. Вот им и расскажешь свои сказки! – с сарказмом говорил солдат из конвоя.

В палатке была вырыта яма. Сверху она была прикрыта деревянной решеткой, связанной из тонких стволов ивняка. Решетку приподняли и спустили туда лестницу.

– Залезай в свою конуру до распоряжения начальства.

Я спустился в яму. Лестницу подняли и накрыли опять решеткой. Хорошо, что я с собой в карманы напихал остатки вчерашнего пирога. Я потихоньку жевал. Мне оставалось только размышлять, как я буду доказывать свою принадлежность к римскому легиону. Я достал табличку Благомысла, начал потирать ее пальцами.

«О, великие Белые боги, боги Благомысла и его племени, – начал я мысленно обращаться к живым богам, что были мною уже доказаны дважды, – Велес, Жива и Перун (остальных я еще не знал), помогите мне и в этот раз. Покажите всем правду».

К вечеру за мной пришли. Открыли решетку, спустили лестницу.

– Вылезай, варвар, тебя сам центурион просит.

Я кое-как взобрался наверх. Меня тут же подхватили с обеих сторон конвоиры. Вели меня к штабной палатке. На пороге меня швырнули на землю. Поднимаясь, я увидел перед собой кресло, в котором сидел, как я понял по экипировке, центурион. Слева стоял одетый в белые шкуры человек, на шее которого красовались золотые украшения.

– Уважаемый Дементий Кассий, вот этот дикарь утверждает, что он воин великого Рима и пострадал от рук наших союзников, буров, – сказал конвоир.

Центурион обернулся на человека в белых шкурах.

– Божественный Сеневельд, неужели ваши воины посмели ранить воина великого Рима? – с сарказмом высказал центурион Дементий.

Пока он говорил, я заметил за спиной Сеневельда знакомое лицо. Человек, лишенный правой руки, пытался сделать все, чтобы я его не узнал. Но это было напрасно. За вождем буров стоял тот самый Евтам. И его правая культяпка доказывала о том, при каких обстоятельствах он потерял свою руку. Евтам шепнул что-то своему вождю. Сеневальд обратился к Центуриону.

– Великий человек Рима, мой советник узнал этого человека. Он один из бывших легионеров, давно служащий Ушиле, вождю гуннов. Предатель, так сказать. Из-за его предательства был убит ваш прежний легат со всем его войском.

– Казнить предателя! – центурион вытянул указательный палец в мою сторону.

Глава IX

Мне на плечо положил руку конвоир, дав понять, что мне пора к выходу.

«Наверно боги Благомысла меня не услышали, я же совершенно не из его племени, – думал я, шагая на верную смерть, – а в своих богах я давно разуверился после событий в Помпеях. Может, я просил не от чистого сердца? Вероятно, мои и боги старца имеют ревность на счет меня, что я не утвердился в какой-либо вере полностью. Все-таки надо перед смертью обратиться к ним, ведь я ступаю на путь вечных духов, – я поднял на небо голову, – Вышние боги Вселенной…»

– Стойте! Остановитесь! Я хорошо знаю этого невиновного человека! – я услышал знакомый голос друга еще со школы, Линия, – ждите, я докажу центуриону всю правду.

Линий забежал внутрь палатки.

Линий был вторым после меня, оставшимся в живых из той смены легиона. Так как после погрома нашего лагеря якобы гуннами, легат Луций отослал Линия гонцом в основной лагерь за подкреплением.

– Генис, – Линий выскочил из палатки, – тебя просит опять Дементий, – и он обратился уже к конвоирам, – проводите его к центуриону!

Меня опять вернули в палатку центуриона. Линий стоял перед центурионом и продолжал объяснять ему о моей личности.

– Уважаемый Дементий Кассий, я знал этого человека еще со школы нашего легиона, – уверенно вел свою речь Линий, – он отличался верностью Риму не только в учебе, но и на полях сражений. Он не был замечен никогда в предательствах. Из лагеря никогда не отлучался. Имеет наградную грамоту от легата Луция Бривериуса, – Линий протянул свиток, чудом уцелевший после летного сражения.

Центурион, молча, взял свиток, быстро пробежал глазами по документу. В стороне также стояли Сеневельд со своим приспешником, Евтамом. Дементий обернулся к вождю буров.

– Ну, и кому из них верить, – начал Дементий, – вашему слуге, или этому легионеру?

Евтам попятился в угол палатки. Сеневельд покрутил на пальце свою косичку из бороды. Он понимал, если откроется правда, ему самому и всему племени буров несдобровать! Он быстро смекнул.

– Великий человек Рима! – льстивым голосом произнес Сеневельд, – предоставим этот суд богам. Пусть сразится твой воин с моим.

– Хорошее решение, – согласился Дементий. Он поднял руку и приказал солдатам, – создать арену на тренировочной площадке!

Площадку окружили легионеры со щитами. Так как у Евтама отсутствовала правая рука, мне тоже подвязали правую руку за спину. Вручили обоим мечи. Я мысленно благодарил богов за полученный шанс к жизни. И попросил поддержки в поединке. Левой рукой я тоже владел не слабо. Навыки школы легионеров. За нами вышли Дементий и Сеневельд в сопровождении трех своих воинов-буров.

– О, великие боги Рима, – центурион поднял правую руку в приветствии, – да будет правда доказана в силе этих воинов.

Дементий махнул рукой. Легионеры открыли своими щитами два противоположных входа. Один для меня, другой для Евтама. Мы вошли в живой круг. За нами тут же сомкнулись щиты. Я еще раз мысленно попросил у живых богов помощи. Мы встали в боевую стойку.

Первый удар сверху нанес Евтам. Я увернулся и нанес ответный удар сбоку. Евтам успел отбить его мечом. По уровню владения мечом мы не уступали друг другу. Наши крики заглушали крики легионеров. Дементий и Сеневельд стояли на оружейных ящиках для обзора нашего боя.

Евтам и я, выдыхаясь, уже бились, словно выпившие много вина. Я отбил удар бура и нанес ему ранение в плечо. Он отскочил назад. Дальше он со злобным криком побежал на меня. И тут же он встретил мой удар мечем в живот. Но ранение было не смертельным, по касательной. Он попытался разогнуться. Я же размахнулся, чтобы добить врага. Отомстить за предательство и разорение святых мест, убийство ни в чем неповинных волхвов, включая Благомысла. Я только занес меч над своей головой, как…

– Даки! С севера – даки! – кричал смотровой с вышки.

Тут уже стало не до поединков. Легионеры быстро рассредоточились у стен лагеря. Наш конный отряд, в котором был мой товарищ, Линий, выступил из ворот навстречу варварам. Мне развязали руку и вручили щит.

– Такова воля богов, – быстро говорил Дементий, – покажи себя в битве за Рим и Марка Кокцея Нервы Цезаря Августа, императора нашего.

– Я не посрамлю императора и империю Рима, – я вознес правую руку в приветствии.

Я побежал к воротам лагеря.

– Уважаемый Дементий Кассий, – подбежал к центуриону легат Карпус Агриппа, – в этой суматохе, вождь буров со своим сопровождением быстро покинул лагерь из западных ворот, – что прикажете?

– Оставьте их. На них еще снизойдет суд богов. Займи лучше с пятой и шестой когортами правый фланг. Декан Прерий пусть держит левый. Я останусь держать центр.

Для меня наступило второе серьезное сражение в жизни.

«И все-таки, боги Благомысла действительно помогают!» – с этим вдохновением я построился в одну из «черепах» в центре с пехотинцами за конным отрядом.

Глава X

Даки не упорствовали в сражении и быстро начали отступление. Конный отряд декуриона Линия начал преследование варваров. Наша когорта побежала следом. Дикари уводили нас в лес.

«Опять какая-то уловка, – проскользнула мысль в моей голове, – даки просто так не отступили бы».

Так и случилось. Сразу за даками, перед конным отрядом Линия, между деревьями резко натянулись веревки. Всадники так были сброшены с коней. Сверху на них посыпался шквал стрел. Я увидел лучников гуннов, устроившихся на деревьях. Точными попаданиями был разбит весь конный отряд. Гунны ловко спрыгнули со стволов в седла уцелевших римских лошадей. Умчались вглубь леса. Мы же продолжили преследование.

– Сомкнуть щиты по боковым и передним флангам, – слышался голос декана Прерия, – продолжать движение вперед.

Правее слышался такой же приказ от центуриона для центральной когорты.

Под ногами хрустел снег. Лишь щиты позвякивали между собой. Легионеры тяжело дышали. Мы шли навстречу неизвестности. Под ногами первой шеренги что-то затрещало. И первые два ряда провалились под землю. Внизу начались резкие крики и стоны. Это были ямы-ловушки, как на крупных диких зверей. На дне были вкопаны острые колья, на которые и налетели наши легионеры. Вся колонна встала в недоумении.

– Когорты, стой! – скомандовал центурион Дементий Кассий, – дальше идти бессмысленно. Мы так потеряем всех воинов. Повсюду ловушки варваров. Они нас загнали, как дикого зверя. Возвращаемся в лагерь.

Только мы хотели сдать назад, как с тыла нас атаковала конница даков. И нам ничего не оставалось, как продолжить сражение. Но силы были уже не равные. Оставшимся легионерам пришлось бежать вперед, попадая на те, или иные ловушки варваров.

Нас оставалось все меньше и меньше. Я тщательно смотрел себе под ноги. Но не усмотрел. Я наступил на какую-то толстую палку под снегом. Мою лодыжку сомкнула петля. Меня резко потянуло за ногу вверх. Я оказался высоко подвешенным вниз головой петлей за ногу.

Подо мной была суматоха легионеров. В конечном итоге все затихло. Варвары оттеснили наших воинов вглубь леса. Что было дальше, я не знаю, так как оставался в подвешенном состоянии.

Как только я хотел срезать веревку ножом, что был в ножнах на правом бедре, как из чащи послышался шорох. Я притих. Подо мной копошились буры. Они срезали у погибших воинов, как легионеров, так и даков, всю амуницию и ценности. Одним словом, мародерствовали. Меня они как-то не заметили. Буры ушли тихо, как и появились.

Начало смеркаться. Я повисел еще немного и обрезал веревку. Сгруппировавшись, я упал в сугроб на спину. Попытался подняться на ноги. Меня пронзила резкая боль в ноге, за которую я был подвешен петлей. Похоже, я получил небольшой вывих ступни. Я отряхнулся от снега, сломал маленькое деревце. Освободив его от веток, я сделал из него посох для опоры. Я медленно хромал в сторону лагеря, как вдруг почувствовал чье-то наблюдение за мной. Я обернулся. За спиной стояли четыре волка. К ним присоединилось еще несколько хищников. Они быстро меня окружили. Я стоял на месте, сжав в руке боевой нож. Волки тоже застыли по кругу на небольшом расстоянии. Я был готов к нападению этих серых тварей.

Глава XI

Я сгруппировался. Оборачивался вокруг, не зная, с какой стороны набросится первый волк. Казалось, они испытывали мои нервы. Волки постепенно сужали круг. В мыслях я опять вознес прошение о помощи богов. В частности бога, в которого верил Благомысл, бога леса и зверей, Велеса. Я верил и в свои силы. В голове моей проскользнула мысль о моей маленькой сестре, Лукреции, названной в честь покойной матери. Я вспомнил брата Ареса и мужественного моего героя, Маркуса. «Я должен выжить, – бормотал я про себя, – какой же я буду герой, если я пал не от врага, а от каких-то лесных собак?! Это будет позор для римского легионера!»

И тут я со спины услышал громкий рев. Волки, жалостно скуля, быстро исчезли за стеной леса. Я увидел знакомого зверя. Это был тот самый медведь, что я встретил у капища Благомысла. Но я не расслаблялся. Зверь и есть зверь. Дикий же. Я громко зарычал, как мог. Ведь я знал, как вести себя с опасным зверем. Этому нас в детстве учил Архериус. Медведь остановился, примерно, в десяти шагах от меня. Немного посопев, с хрипом развернулся и ушел в чащу. Я с облегчением выдохнул.

Я ковылял в сторону нашего лагеря. Ориентироваться было довольно легко, в отличие от летнего леса. От снега в лесу было довольно светло. Плюс, была ясная погода, и снегопад не прикрыл следы нашего похода за даками. Позднее стало еще светлей – вышла луна.

Ничто не предвещало беды, как резко я почувствовал упор острого предмета в спину. Я повернул голову чуть назад. В мою спину тыкал свой меч варвар. За ним стояли еще два гунна. Я удивился их приближению ко мне, так как они были тише волков. Они быстро меня связали и потащили в сторону севера. То есть в противоположном направлении от луны.

Я кое-как тащил за собой мою вывихнутую ногу. Вскоре стали видны костры стоянки варваров. Меня вели между небольших шалашей. У костров грелись воины гуннов. От даков их отличала броня, точнее, ее отсутствие. Вместо шлемов были причудливые, конусовидные кожаные шапки с меховыми оборами.

«Точно какие-то дикари, – размышлял я, – даже язык их какой-то резкий, обрывистый, напоминающий лай собак», – отвлекал я себя от плохих мыслей.

Меня довели до шалаша, что был чуть крупнее остальных. Один из гуннов, меня провожающих, вошел в шалаш. Вышел с другим варваром. Подошли ко мне. И гунн, что был до этого в шалаше, обратился ко мне на ломаном латинском языке.

– Ты, враг моих богов и моего народа. Я бы должен был тебя убить на месте, но наш великий вождь Ушила, сын великого небесного воина, бога Курдалагона, оставляет тебе на время жизнь для последующего допроса. До утра ты подождешь в шалаше для пленных. Называй меня Улдин, если что. Я советник и переводчик Ушилы, вождя нашего.

Далее он что-то гавкнул гуннам, что меня привели, и те меня потащили в соседний шалаш. Не развязывая, мне дали воды из ковша и всунули небольшой кусочек хлеба в рот. Меня частично развязали, оставив связанные кисти рук. Жестами я намекнул, что мне необходимо по нужде. Гунн, стоящий у ямы для пленных, что-то гавкнул и показал на дно ямы, в которую тут же меня скинули. До утра оставалось совсем немного.

Примерно к полудню мне в яму спустили лестницу. Я попробовал забраться по ней, но у меня ничего не выходило. Я совсем обессилил. Гунны погавкали между собой. За мной спустился один варвар. Привязал веревку вокруг пояса. Варвары, что стояли сверху, потянули меня к себе. Меня вытащили и повели к шалашу вождя.

Зашедши в шалаш Ушилы, я снова поразился. История повторялась точь-в-точь, как в лагере легионеров на допросе у центуриона.

Ушила, как я понял по одеянию, восседал на небольшом троне. По левую сторону стоял советник Улдин, а по правую, что меня больше удивило, вождь племени буров Сеневельд, заклятый враг Ушилы, в сопровождении еще трех буров. Меня взяло недоумение.

Глава XII

Улдин, советник Ушилы, вождя гуннов, сразу обратился ко мне.

– Воин врага нашего, если ты хочешь сохранить себе жизнь, то у тебя есть выбор. От вашего легиона почти не осталось никого. Несколько воинов у нас в плену, включая вашего начальника. Наше объединенное войско с даками обрело сильного союзника в лице племени буров. Наш почтеннейший Ушила, сын бога Курдалагона, утвердил перемирие с Сеневельдом, вождем племени буров. У нас получился перевес в силе союзнических войск. От тебя требуется малость. То есть сотрудничать с нами.

– Я согласен пойти на сотрудничество, – у меня промелькнул план в голове, – но приму его только без присутствия вождя гуннов, а еще лучше наедине с Ушилой и переводчиком. Пусть не беспокоится, я хорошо связан. Да, и, если бы я хотел что-то предпринять, у меня не вышло среди большой охраны гуннов. Советник Улдин, скажите своему хозяину, что у меня есть для него секретная информация.

Сеневельд почувствовав нехорошее в свою сторону, начал перетаптываться с ноги на ногу. Улдин перевел мои слова. Вождь гуннов прищурился в мою сторону. Похоже, он страдал не очень хорошим зрением. Потом повернулся к Сеневельду. Но промолчал. Через небольшое время раздумий, он сказал что-то советнику. Улдин повернулся к конвою, что меня привели, что-то им сказал. Те меня подняли с колен. Вывели из хижины.

Меня вели обратно в хижину с ямой для пленных. Из соседней хижины так же, как и меня, навстречу выводили связанного моего товарища, Линия. Как только мы поравнялись, я быстро проговорил Линию.

– Если спросят о сотрудничестве, соглашайся. Только проси, чтобы мы пошли на это с тобой в паре. Больше никаких других условий. У меня есть план, думаю должен сработать.

Тут меня в спину толкнул гунн. Линий кивнул головой в знак понимания. Меня дальше повели в хижину.

К вечеру меня снова повели к вождю гуннов. Вероятно, к этому времени Сеневельд покинул лагерь гуннов. В хижине Ушилы в это время проходил допрос нашего центуриона Дементия Кассия. Его лицо было все в крови от избиений. Как только меня ввели в хижину, Дементия взяли под руки и потащили по земле к выходу. Он был обессилен. Как я и предполагал, вождя буров уже не было. Как меня ввели, Ушила оживился. Шепнул советнику, не сводя с меня прищуренных глаз. Улдин обратился ко мне.

– Рассказывай воин врага нашего, что ты хотел донести великому Ушиле, сыну бога Курдалагона. Если твой язык будет осквернен ложью, ты будешь подвержен наказанию тяжелее, чем просто смерть. Тебя будут ждать долгие мучительные истязания. Так, что я советую, сразу пойти на смерть, нежели навлечь на себя мучения. Ты осознаешь, что будет с тобой, если ты обманешь нашего вождя?

– Переведи своему вождю, что я полностью понимаю, что меня будет ждать. Я готов рассказать правду о Сеневельде, вожде буров. Потому, как нельзя ему доверять. Рим в свое время доверился ему и за это поплатился. Я был свидетелем его анархических поступков. Я могу доказать все мародерства подданных Сеневельда, как по отношению к Риму, так и по отношению к племенам гуннов и даков, – смело я начал повествование.

Улдин быстро перевел мои слова Ушиле. Ушила раскрыл больше свои глаза. Что-то сказал Улдину, тот начал переводить мне.

– Говори дальше воин врага нашего. Чем ты можешь доказать якобы ложь союзника нашего, вождя Сеневельда и его поданных?

Тут я задумался и тут же вспомнил, как мне медведь притащил руку бура Евтама. На запястье был надет обруч. Но тогда, я особо не обратил на него, так как я испытывал страх перед зверем, как-никак дикий же.

– О великий Ушила, сын бога Курдалагона, – уверенным голосом продолжал я свое повествование, – я знаю точно кто оскверняет все ваши капища и соседних племен. Я был свидетелем, как был уничтожен идол вашего бога рукой приближенного к Сеневельду человека, Евтама. Его руку я нашел у другого разрушенного капища одного волхва Белых богов. Если там поискать, можно найти именной обруч этого человека. Сейчас же Сеневель заключил союз не только с вами против Рима, но одновременно с Римом против вас. Можете отдельно о Сеневельде допросить декуриона Линия и центуриона Дементия. Вы знаете, что у нас на счет этого не было возможности для сговора. Сеневельд постоянно стравливает наши народы между собой. Думаю, вам надо наоборот, объединить силы против предателя Рима и гуннов, вождя Сеневельда. У воинов есть понятие чести, и они просто не будут осквернять капища ваших богов, – далее я начал импровизировать, по словам моего учителя Архериуса и волхва Благомысла, – потому, как буры осквернивши чужих богов, они навлекут на себя гнев своих богов. Ведь боги все одинаковы, только все народы их назвали своими именами. Считаю, кто оскверняет веру другого народа, достойны наказания богов нашими руками. Таким образом, я готов к сотрудничеству, но не против своего народа, а за истину.

Улдин быстро переводил мою речь Ушиле. Вождь вытянул руку в сторону выхода и буркнул своим воинам. Они вышли. Немного погодя они привели декуриона Линия. Меня временно вывели на улицу под свет взошедшей уже луны. После допроса Линия, меня ввели обратно в хижину вождя. Поставили рядом с Линием.

– Воины нашего врага, – говорил нам Улдин, – если ваши слова окажутся правдой, что соответствует истине, потому, как ваш начальник оповестил о союзе Сеневельда с Римом, Ушила может заключить союз с Римом, но в том случае, если ваши войны отойдут южнее Поролисса, чтобы освободить землю даков. Народу гуннов надо вздохнуть от дакийских беженцев, которых Рим согнал с родных земель.

Ушила снял с себя перстень и передал через Улдина Линию. Улдин продолжил.

– Ушила отправляет тебя гонцом к вашему вождю, – говорил он Линию, – передашь перстень вождя гуннов и предложение уйти с дакийских земель, взамен на договор о не нападении на лагеря Римских легионеров.

Далее Улдин обратился ко мне.

– А с тобой мы пройдем по оскверненным капищам. Ты покажешь нам доказательства причастности буров к разрушению наших святых мест.

Меня и Линия опять развели по разным хижинам. Не знаю, как Линия, но меня развязали. Дали воды и хлеба.