Текст книги "Блудные братья"

– Это я его привел! – похвалился Понтефракт.

– Что бы вы хотели починить в первую очередь? – спросил Конрад.

– Лицо, – с готовностью ответил Кратов. – Меня уже пробовали… гм… чинить. Но, как видите, без особого успеха.

– Пробовали! К вам даже не прикасались! К вам даже близко не подходили!

– Отчего же, прикасались, – из чувства справедливости возразил Кратов, вспоминая Лолиту. Конрад негодующе зашипел, и он счел за благо сменить тему: – А что у меня еще не в порядке?

– Легкий разрыв внутренних тканей в области «плиты Геркулеса», – пояснил Конрад и шлепнул его по животу. – Множественные растяжения сухожилий всех конечностей. Если не исправить, завтра вы будете передвигаться в раскорячку, будто краб или этот… Грозоездник. Растяжение портняжной мышцы…

– А есть такая? – благоговейно спросил Кратов.

– Еще и не такая есть, – сказал Конрад. – А теперь прикройте глаза и молчите.

Он щелкнул пальцами, и в потолке разверзлась щель, откуда на Кратова стала опускаться вогнутая панель с обилием светящихся глазков, трубок и присосок и еще каких-то страшноватых на вид приспособлений. Кратов тотчас же зажмурился.

Понтефракт, со смесью любопытства и опаски наблюдавший за манипуляциями Конрада, крякнул и осведомился:

– Можно я закурю?

– Можно, – кинул Конрад через плечо. – Если хороший табак. Не повредит.

– Это «Луга Ахеронта», – осторожно сказал Понтефракт.

– Сойдет. То немногое, что умеют делать на этой дурацкой планете.

– Вообще-то я здесь родился и живу, – заметил Понтефракт уязвленно.

– Я тоже родился здесь, – пробурчал Конрад. – Но живу поближе к профессионалам.

Понтефракт раскурил сигару и выпустил несколько затейливо перевитых клубов тугого дыма. Кратов сквозь смеженные веки проследил, как они всплыли к потолку, меняя форму и цвет, и там сгинули в вентиляции.

– А что, Грозоездник тоже посещает ваш салон? – осведомился он.

Понтефракт захохотал, а Конрад с раздражением сказал:

– Рыбные ряды он посещает на Морском базаре, вот что! Скупает всех карараков и паукрабов, а потом втайне оплакивает и хоронит на территории своего посольства…

5.

– Вы готовы слушать, доктор Кратов? – строго спросил Абель Агбайаби. – Возможное отсутствие ваших реплик поможет мне изложить все в связной и компактной форме.

– На моих устах печать внимания, учитель, – смиренно промолвил Кратов.

– По вашей просьбе я подобрал наиболее любопытные сведения об эхайнах из своей коллекции. Те, что могли ускользнуть из нашего общего поля зрения.

Агбайаби поерзал в необъятном, напоминающем затейливо взбитую перину кресле, умащивая свое дряхлое тело поудобнее. Слабым движением включил лежащий на краю стола архаичного вида мемограф. Кратов, затаив дыхание, следил за его манипуляциями. Он сразу вспомнил, что во времена его юности такие штуковины ласкательно-уничижительно назывались «мемками». А сам мэтр уже тогда был мэтром.

– Ну-с, так, – задумчиво проурчал Агбайаби. – С чего бы и начать… Предысторию наших контактов с эхайнами, полагаю, можно смело опустить… Что нам известно об эхайнах в данный момент. Пять звездных систем, двенадцать полностью заселенных планет и какое-то количество колонизированных. Каждая система по причине значительного удаления от метрополии культурно и экономически обособлена, что не мешает им с гордостью сознавать себя частью единого великого этноса или, как они себя называют, «Рукой». В итоге мы имеем странноватый организм, состоящий из головы-метрополии и четырех различной длины и мускулистости рук. Означенный организм называет себя Эхайнор[2]2
  Разъяснение некоторых эхайнских имен собственных и терминов приводится в словаре в конце книги.


[Закрыть] и весьма агрессивен по отношению к сопредельным этносам, его руками не являющимся.

– Это я знаю, – ввернул Кратов.

– Еще бы… Столицей Эхайнора является мегаполис Эхайнагга, что находится на планете-метрополии Эхайнуола. Там, собственно, и зародилась цивилизация эхайнов, оттуда пошла распространяться по Галактике эта чума.

Эхайнуолу и звездную систему, которая именуется опять-таки Эхайнор и включает четыре обитаемых планеты, населяют так называемые Красные Эхайны, самая многочисленная этническая группа. Она же самая консервативная и, как представляется, выступающая в качестве катализатора звездной экспансии. Там расположены главные военные производства, лаборатории, а также Генеральный штаб и вообще все основные органы управления Эхайнором.

На вершине административной иерархии находится квинквумвират, то есть пять соправителей мужского пола. На «эхойлане», языке Красных Эхайнов, он называется «Георапренлукш», что способен выговорить далеко не всякий земной эксперт по Эхайнору… Титул каждого из великолепной пятерки – «гексиам», что можно перевести как «император»… если согласиться с мнением некоторых исследователей, что Эхайнор по своему социальному устройству не конфедерация, как, например, скромно полагает ваш покорный слуга, а империя. Достоверно известно, что власть любого из гексиамов-императоров безусловна в каждой из Рук. Явиться, принять знаки поклонения, казнить и помиловать – самое обычное дело… В то же время был прецедент, когда верховный правитель одной из Рук, а именно Светлой Руки, не подчинился распоряжению гексиама, и ничего экстраординарного не произошло.

– Это любопытно, – пробормотал Кратов.

– А уж как нам-то было любопытно! К сожалению, подробности прецедента до нас не дошли… Так вот, указанный высший орган управления Эхайнором из соображений терминологического единообразия и… гм… экономии фонетических усилий решено было именовать Империумом. Хотя, повторюсь, есть аргументы как «про», так и «контра». Например, похоже, что никто из Императоров не состоит в родстве друг с другом. Но должность эта явно не выборная… Теперь о Руках. Их четыре… это я уже говорил. Черная Рука, чья столица Эхайнетт располагается на планете Эхитуафл. Светлая Рука, со столицей Эхайнанн на планете Эхлиамар…

– Обязательно, чтобы начиналось на «э»? – вскинул брови Кратов. – Как в паршивом бульварном романе!

– А обязательно перебивать старших?! – поморщился Агбайаби. – Ведь есть еще Лиловая Рука, со столицей Гхагуашк на планете Гхакнэшк. И, наконец, Желтая Рука, столица – Маккиол на планете Маккиутьефе…

– Тоже не подарок, – проронил Кратов.

Агбайаби сделал вид, что не расслышал.

– Основной характеристикой Руки как социума является прежде всего этническая однородность, – продолжал он. – Разумеется, и там существуют народы, народности и даже племена, но разброс расовых признаков в пределах одной Руки весьма невелик. То есть не сравним с той картиной, какую мы имеем удовольствие лицезреть на Земле и даже в пределах этого помещения. Всякий эхайн, окинув беглым взглядом собеседника, мгновенно определит его принадлежность к той или иной Руке, хотя может попасть в заблуждение относительно его субэтнических корней.

– Цвет кожи? Лепка лица? – спросил Кратов.

– И то, и другое, и все остальное, из чего слагается обобщенный портрет расы. Удивительно размыты, между тем, окажутся языковые различия. Имперским языком Эхайнора является «эхойлан», язык метрополии. Скажу честно, более трудного языка я в своей практике не встречал. Возможно, у меня не тот уже возраст, да я никогда и не был достаточно способен к языкам! – Мэтр с негодующим выражением лица завозился в своем кресле, а Кратов насмешливо подумал: «Кокетства в вас, сударь, не меньше, чем в секретаршах Магистрата! Можно подумать, я не ваш «Сравнительный семантический анализ титанийских рун» штудировал… да и комментарии к программе освоения того же «эхойлана» – чьих рук дело?!» – Ну, бог с ним… Каждая из Рук говорит на своем диалекте, который отличается от имперского языка, но не настолько, чтобы возникали трудности в понимании. Есть и внутриэтнические субдиалекты… Тем не менее этот феномен языкового единства еще ожидает своего исследователя.

– Если космическую экспансию Эхайнора начала компактная этническая группа, – предположил Кратов, – то нет никакого феномена. Они просто разнесли один и тот же язык по всем звездным системам.

– Это всего лишь одна из гипотез, – согласился Агбайаби. – Из тех, что лежат на поверхности. И она на общих основаниях нуждается в исследованиях и фактах. Которых у нас пока нет… Далее: каждая Рука есть также и сложное экономическое сообщество высокой степени обособленности. Не автаркия, конечно, но близко к тому. Торговля между Руками развита слабо. Культурный обмен, хотя и декларативно поощряется метрополией, фактически отсутствует. Социальная интеграция близка к нулю. Смешанные брачные союзы – чудовищная редкость. Я даже рискнул бы предположить, что Эхайнор – это империя на последней стадии вырождения перед распадом и диссипацией – кабы не полное отсутствие центробежных сил! Эхайнам безразличны соседи – но нет и желания отделиться.

– Что ж, вполне здравый подход, – заметил Кратов. – Когда соседство не в тягость, зачем же разлетаться?

– Эхайнор очень привержен традициям и обычаям. Существует строгое деление на социальные касты. Иерархические правила неукоснительно соблюдаются, их нарушение осуждается и преследуется по закону. Руки находятся с Эхайнуолой в отношениях жесткого вассалитета – и этим все сказано.

– То есть, теоретически возможно, чтобы левая рука не ведала, что творит правая, – сказал Кратов, – но от туловища им все равно не оторваться.

– У нас возникли большие затруднения, как обозначить титул или, если угодно, должность верховного и единоличного правителя каждой из Рук. Архонт? Герцог? Генерал-губернатор? Или, что уж вовсе ни в какие ворота не лезет – президент?! Каждый из этих терминов чересчур перегружен привычными земными реалиями.

– Руководитель Руки! – фыркнул Кратов. – А как это звучит по-эхайнски?

– «Гекхайан», – сказал Агбайаби.

– Вполне терпимо…

– Согласен, терпимо – для вас, ксенолога-практика, владеющего несколькими экзотическими языками, к примеру – языком иовуаарп. А как быть остальным?.. Как всегда, на помощь пришла древняя и вечно юная Эллада. Греческий язык помог завуалировать наше лингвистическое скудоумие. В обиход был введен спекулятивный термин «хирарх».

– Кем? – с живейшим интересом спросил Кратов.

– Не помню… неважно… Власть хирарха в пределах Руки безгранична и неоспорима. Своими решениями он определяет военную, экономическую и национальную политику социума. Разумеется, есть правительство, есть административные органы всех уровней. Но политическую ответственность несет хирарх. И, как я уже говорил, он может прекословить даже Империуму.

– Что будет, если хирарх примет неверное решение?

Агбайаби хохотнул.

– Что есть неверное решение, коллега? – возгласил он. – Это такое решение, чья основательность хотя бы кем-то подвергается сомнению. В Эхайноре нет традиции обсуждать решения вышестоящего чиновника, и уж наипаче – хирарха. Все решения хирарха верны по определению.

– А если он спятит? – не унимался Кратов. – Прикажет всем в течение часа покончить с собой?

– Прецеденты нам неизвестны. Я возьму на себя смелость предположить, что существуют скрытые механизмы социальной самозащиты, дремлющие законы, о которых мы просто не знаем.

– Очень будет неприятно узнать, – проворчал Кратов, – что Эхайнор нападает на Галактическое Братство исключительно по приказу сбрендившего Империума…

– Я могу продолжать? – ядовито осведомился Агбайаби.

– Молчу, – поспешно сказал Кратов. Мэтр отверз уста, и Кратов тотчас же его перебил: – Последний вопрос, учитель… Хирарх – это наследуемый или выборный пост?

– Неизвестно! – прорычал Агбайаби.

– Молчу! – завопил Кратов и с деланным испугом зажал рот ладонью.

Примерно с минуту Агбайаби пыхтел и ворочался, свирепо уставясь на «мемку». Наконец заговорил, понемногу увлекаясь:

– Первой, если так можно выразиться, по силе является Черная Рука. После Красных Эхайнов именно она доставляет нам наибольшие хлопоты. По косвенным данным, штурмовики Черной Руки повинны в трагедии на планете Оунзуш. Мы же склонны подозревать их в нападении на Зефир. Черные Эхайны славятся своим темпераментом, необузданным нравом и даже среди сородичей слывут грубиянами и головорезами. В отличие от эхайнов Светлой Руки, которые, напротив, считаются хладнокровными, сдержанными в проявлениях эмоций, рассудительными. Что не делает их менее опасными противниками, а скорее даже наоборот.

– Поподробнее, пожалуйста, – сказал Кратов.

– Извольте. Нашим достоянием стали факты многочисленных мелких конфликтов между Красными и Черными Эхайнами. Эти две народности друг дружку явно недолюбливают. Вот данные информационных перехватов. По локальным коммуникационным каналам Черной Руки циркулирует видео-версия эпической драмы «Отроги Гмихиве», где Красные Эхайны утрированно и неуважительно выведены в качестве отрицательных персонажей.

– Ну, это еще ни о чем не говорит!

– Но в каталогах сценических действ, разрешенных к демонстрации по всему Эхайнору, эта драма не значится. Как не значится и киноэпопея «Рейд на Деамлухс», повествующая о вооруженном конфликте между Черными и Красными Эхайнами в территориальном споре за планету Деамлухс. Можно было бы отнести сей опус к жанру фантастики, кабы не то обстоятельство, что планета Деамлухс реально существует, принадлежит Черной Руке и носит следы широкомасштабных военных действий с применением оружия массового уничтожения типа тяжелых фограторов.

– Ничего удивительного, – хмыкнул Кратов. – Удивительно то, что они, с их агрессивностью, до сих пор не перегрызли друг другу глотки…

– И на сей счет имеется версия, – сказал Агбайаби со внезапно пробудившимся воодушевлением. – Что Империум, трезво оценивая угрозу междоусобиц, во время оно разумно обратил негативную пассионарную энергию всего эхайнского этноса вовне, на звездную экспансию. Но следы внутренних трений никуда не исчезли, хотя и в значительной степени сгладились… или были принудительно подавлены. А в культуре Черной Руки сохранились особенно отчетливо. И это дает нам в руки хороший козырь. Наши специалисты изучают возможность искусственного подогревания этого подспудно тлеющего внутреннего конфликта с тем, чтобы… как бы это поточнее выразиться… сызнова стравить две самые мощные этнические группы в борьбе за верховенство в Эхайноре. Чем ослабить оный изнутри и надолго отвратить от опасных – главным образом, для самих эхайнов – планов агрессии против Галактического Братства.

– Это слабо сочетается с основными нравственными принципами Галактического Братства, – заметил Кратов.

– Еще бы! – воскликнул Агбайаби. – Но это вынужденная оборонительная мера. Это политика!

– Не думал, что от политики несет трупным душком, – сказал Кратов с непонятной интонацией.

– Война, друг мой, не лучшее времяпрепровождение, – сухо сказал мэтр. – Любители белых перчаток и розовых очков изволят не утруждать себя участием… В утешение вам, доктор Кратов, скажу, что мы вовсе не заинтересованы в том, чтобы столица Эхайнора вдруг переместилась из Эхайнагги в Эхайнетт. Красные все же не такие сумасброды, как Черные…

– Вы уверены, что утешили меня? – буркнул Кратов.

– Мы имеем также сведения о трениях между Желтыми и Лиловыми Эхайнами. Но эти две Руки малочисленны и серьезного влияния в Эхайноре не имеют. Мы даже не знаем, участвуют ли они в самостоятельных военных операциях. Поэтому нам, по большому счету, на них наплевать. До поры… Это не значит, что мы не учитываем их в своих проектах. Например, эти Руки весьма хороши в качестве плацдарма для внедрения разведывательных групп. Да мало ли что…

– Вы начали с того, что Светлые Эхайны более опасны, нежели все прочие, – напомнил Кратов.

– Я к тому и веду. У нас есть планы, направленные на ослабление любой из Рук – кроме Светлой. Причина кроется в их пресловутой холодной рассудительности – по эхайнским, разумеется, меркам. Самый флегматичный Светлый эхайн рядом с самым экспансивным итальянцем, грузином или юго-нирритийцем Эльдорадо покажется несдержанным холериком… Тем не менее Светлая Рука поддерживает прохладно-ровные отношения со всеми соседями, безукоризненно лояльна к метрополии и снисходительно сдержанна к экстремистским поползновениям Эхайнетта. В коммуникационных каналах не замечено никакого компромата. Обычная смесь экстатического милитаризма, насилия и эротики. Между тем, Светлые – это гвардия Эхайнора.

– Латышские стрелки, – проворчал Кратов.

– Что? – переспросил Агбайаби.

– Когда в России к власти на короткое время пришли коммуно-утописты, – пояснил Кратов, – они обзавелись собственной гвардией – латышскими стрелками. Это были самые преданные слуги режима и самые безжалостные каратели. Хотя латыши традиционно считаются рассудительной и чуточку флегматичной нацией.

– Наверняка с массой искусственно приглушенных националистических комплексов, – предположил мэтр. – В том числе и с комплексом превосходства, что оправдывало в их глазах жестокость по отношению к низшим, по их мнению, существам… Впрочем, здесь я не специалист. И, кажется, я просил не перебивать!

– Да, учитель, – потупился Кратов.

– Составляя по оценкам лишь пятнадцать процентов от общей численности эхайнов, Светлые образуют до пятидесяти процентов персонала элитных штурмовых отрядов и до семидесяти – в охране самого Империума. Двое из Императоров – предполагаемые выходцы со Светлой Руки. Подтверждено, что «Равенну» сожгли именно Светлые. Да и Форпост, пожалуй, тоже их дело…

– Расскажите мне про Светлых Эхайнов, учитель, – попросил Кратов.

– О! – скрипуче рассмеялся Агбайаби и захлопнул крышку «мемки». – Зверь-Казак учуял настоящего противника! С ним, коллега, вам будет посложнее разобраться… нежели с Серпом Люцифера. Хотя вы и углубленно штудируете все известные человечеству культы силы… Кодекс Эхлидх, он же Кодекс Силы, – штука серьезная. Вам еще не доводилось сталкиваться с таким вызывающим, дерзким пренебрежением к правам личности, как эхайнский Кодекс Силы! Это вам не «бусидо», как вы опрометчиво полагали месяц назад. Это вам не «ниндзюцу», как вы надеялись два месяца назад. Это – религия, это – modus vivendi… Что означает «образ жизни». Учите латынь, друг мой.

– Для чего? – удивился Кратов.

– К приезду Озмы. Вам же захочется понимать слова ее дивных песен… Эхайны впитывают Эхлидх с молоком матери и живут с ним сколько могут. Потому что Эхлидх поощряет унижение слабых. С пеленок эхайн доказывает, что он сильнее всех других эхайнов. Избить слабейшего почетно. Убить поверженного не стыдно. Ударить сзади есть доблесть. Тот, кто позволил подобраться к себе сзади, виноват сам и не заслуживает уважения. Изнасиловать женщину не преступление, а проверка мужских достоинств. Если она сопротивляется, то получает удовольствие. Если она не позволила надругаться над собой, то заслуживает уважение мужчин. Если позволила – всякий будет вправе насмехаться над ее бедой. Однако насильник должен быть готов к тому, что лучший воин в семье вызовет его на ритуальный поединок…

– «Суд справедливости и силы», – ввернул Кратов.

– Именно… Только это не рыцарский турнир в присутствии сиятельных особ. И не дуэль, когда противники долго расшаркиваются, демонстрируя глубочайшее уважение друг к другу, и расходятся после первой крови. Это бой двух лютых зверей, преследующий цель не защитить чью-то честь, а убить соперника. Без правил и без жалости. Если у тебя фогратор, а у противника – две голые руки, это его беда… Вы, на своем ринге, в своих замечательных синих панталонах, можете ли выдавить противнику глаза, откусить мизинец или оторвать гениталии?

– Мочь-то я, конечно, могу, – рассеянно сказал Кратов. – Но не стану, вот в чем разница.

– У нас есть запись одного перехвата, – сказал Агбайаби. – Он был снят с локальных коммуникационных каналов Светлой Руки. Помимо официальных, там есть и так называемые «пиратские» видеосети. По ним циркулирует информация, распространение которой может преследоваться по закону. Забавно было узнать, что Эхайнор способен подчиняться каким-то законам… Так вот, «пиратские» сети иногда поставляют нам чрезвычайно любопытные сведения! Но то, что было снято в этом случае, не дало нам ничего нового, кроме наглядной демонстрации Кодекса Силы в действии. Это была запись одного из «судов справедливости и силы». Сначала, содрогнувшись, ее хотели просто уничтожить, но что-то помешало. А теперь, я думаю, вам будет полезно ее увидеть. – Агбайаби помолчал. – Чтобы вы распрощались с иллюзиями.

– Вы полагаете, у меня есть иллюзии? – изумился Кратов.

– Полагаю, в избытке, – покивал мэтр. – Иллюзия первая: изучение земного опыта и практические занятия на ринге помогут вам понять психологию противника. Иллюзия вторая: накопленные знания позволят вам лично принять участие в каких-либо операциях на территории эхайнов. Иллюзия третья: Светлые Эхайны – те, с кем можно договориться.

– Вы читаете в моей душе даже то, что там еще не написано! – засмеялся Кратов.

– Милый мой, наивный доктор ксенологии! – сказал Агбайаби по-отечески прочувствованно. – Вы всегда работали в дружественной или, по меньшей мере, индифферентной среде. Вы привыкли к мысли, что в любой ситуации можно договориться. Что проявление враждебности есть лишь следствие недопонимания. Но здесь – все не так! Здесь вам придется иметь дело с врагами убежденными. Которые искренне вас ненавидят, желают вам медленной и мучительной смерти и не упустят возможности таковую вам причинить. И в этом ряду самые наивраждебные враги – Светлые Эхайны. Потому что в своей к вам ненависти они руководствуются не чувствами, а разумом. А нет ничего страшнее разума на службе у ненависти… И Эхлидх, к слову сказать, создали именно они.

– А ЭМ-технику для Эхайнора тоже они создали? – спросил Кратов.

– Нет, – сказал Агбайаби. – ЭМ-техника у них наша.

– Постойте-ка: получить ее они могли не так давно, ненамного позже нас… Это что же – они освоили пять звездных систем и заселили двенадцать планет, не имея собственной технологии дальних космических полетов?!

– Да есть у них собственная технология, – вяло отмахнулся Агбайаби. – «Нитмеаннар», что в переводе означает «Выстрел из большого лука». Возможно, божьим попущением вы знакомы с нашими экспериментами по пронизыванию гравитационных пространственных уплотнений?

– А были такие? – удивился Кратов.

– Были. Только мы начали работы в этом направлении триста лет назад и вскорости свернули по причине дороговизны и отсутствия скорого и ощутимого эффекта, как это всегда и бывает. А тут и приспело время нам вступить в Братство, где с нами охотно поделились ЭМ-техникой. Эхайны же, начав примерно в то же время, от своего не отступились и довели исследования до конца. И обрели собственный способ перемещения в субсвете на расстояния до пятидесяти световых лет в разумные сроки. То есть за одну эхайнскую жизнь можно было слетать туда и обратно. Что они и делали до самого недавнего времени. Но вы правы, авторство «нитмеаннара» бесспорно принадлежит Светлым Эхайнам. Конечно, это была не ЭМ-техника, но все же…

– Но ведь они тоже были в Братстве!

– Период добрых отношений между Галактическим Братством и Эхайнором действительно имел место, – лицо Агбайаби жалко сморщилось, словно он вдруг глотнул неразбавленного лимонного сока. – Был он весьма непродолжителен. Однако же все выглядело пристойно и в самом радужном свете. Эхайнор стал ассоциированным членом Братства и на этом основании получил доступ ко всем достижениям нашей науки и техники. Включая ЭМ-технику, которая, разумеется, оказалась проще, надежнее и экономичнее «Выстрела из большого лука». Есть мнение, что за тем они и пошли на временную сделку со своими убеждениями, требующими видеть в чужаках лишь врагов. Как теперь представляется, это был типичный для эхайнов вероломный трюк. Обмануть врага – не стыдно…

6.

Обходя выстроившиеся неправильным полукругом, размалеванные в яркие цвета скиды с охотниками, старшина загонщиков повторял одно и то же: «Ждите сигнала. Его уже подняли. Очень большой…» Кратовский скид, ядовито-желтый, был украшен натуралистически изображенной рожей Медузы-горгоны, прическа которой могла бы служить наглядным пособием по герпетологии. Двигатель уже работал, и машина, похожая на гигантский башмак, нервно подрагивала. Кратов надвинул на лицо прозрачную полумаску и в который уже раз пожалел, что не облачился в легкий скафандр модели «конхобар». В конце концов, скафандр тоже можно было утыкать ковбойской бахромой, увешать тряпьем и расписать до неузнаваемости. Впереди лежало болото Пангелос, тысяча квадратных километров непролазной вонючей трясины, едва подернутых тухлой водицей. И вся эта дрянь на протяжении нескольких часов будет лететь ему в лицо.

Охотник справа, крупный мужик в белой накидке вроде савана, крепко сомкнув челюсти, смотрел вперед застывшим взглядом. Его руки в белых же перчатках спокойно лежали на рулевой дуге скида-альбиноса. Ружье уже загодя болталось за спиной (в отличие от кратовского, что валялось под сиденьем). Охотником слева была долговязая, жилистая дама в лиловом комбинезоне и высоких ковбойских сапогах. Голова ее была обвязана плотным красным платком и увенчана широкополой шляпой, глаза прикрыты огромными стрекозиными очками, так что лица не разобрать. Дама взволнованно привставала в стременах, попусту терзая руль нежно-алого в белую полоску скида. «Наверное, я выгляжу не лучше», – подумал Кратов и убрал руки от руля на колени.

Снова подошел старшина.

– Уже идет, – сказал он. – Очень большой и очень злобный. Может, кто хочет отказаться?

Фирме было выгодно, чтобы клиент отказался – деньги в таком случае не возвращались. Кратов отрицательно помотал головой.

– Там, на Пангелосе, у вас с ним будут равные шансы, – продолжал старшина. – Хотя вы и с ружьем. Кстати, где оно? Достаньте и держите наготове. Он все равно увидит вас первым. И тогда вы можете не успеть.

Кратов подчинился. Старшина придирчиво обошел его скид кругом, зачем-то потолкал в холку и направился к Лиловой Амазонке. Кажется, он и ее предупреждал о равных шансах.

Белый Саван неспешно поднял руку и простер перед собой.

– Слышите? – спросил он.

Кратов непонимающе передернул плечами.

– Это он воет, – сказал Белый Саван. – Его разозлили. Но он не станет охотиться на нас. Это все брехня. Он будет улепетывать вглубь болота, чтобы снова залечь. Какой бы большой он ни был, циклоп хочет одного: чтобы его оставили в покое.

Кратов не слышал ничьего воя и не чувствовал ничьего присутствия, кроме охотников.

– В фирме мне говорили иное, – сказал он. – И показывали статистику.

– Брехня, – повторил Белый Саван. – Это статистика смертности среди дураков и трусов. Заяц, зажатый в углу, тоже способен вспороть вам брюхо задними лапами. Вы знаете, что такое заяц?

– Я с Земли, – веско заметил Кратов.

– Просто не нужно зажимать циклопа в углу. Нужно, чтобы он до конца сохранял иллюзию выхода. Он хочет, чтобы от него отстали. А я хочу его голову. Кто-то из нас двоих будет разочарован.

Кратов поморщился. Не нужна ему была ничья голова. Конечно же, он знал, зачем пришел сюда. Знал, что его ожидает и что за публику он здесь встретит. Не думал только, что ему будет до тошноты противно внимать всему этому воинственному бреду… Он поглядел на Лиловую Амазонку. Та выглядела более решительно, чем несколько минут назад. Должно быть, слова старшины добавили ей азарта. Впрочем, только выглядела: на самом деле, Кратов воспринимал исходящую от нее волну ледяного ужаса пополам с ненавистью. Насчет ужаса все было понятно. С ненавистью было сложнее. Не могла же эта женщина так люто ненавидеть циклопа, который никогда до этого дня и дороги ей не перебегал… Ощутив взгляд Кратова, она высокомерно приподняла острый подбородок.

– Это мой циклоп, – сказала она с вызовом. – Я хочу, чтобы он напал на меня. Я ему оторву его поганые лапы. Оторву ему яйца.

– У циклопа нет наружных половых органов, – осторожно заметил Кратов.

Белый Саван коротко хохотнул.

– Вырвите ему печенку, леди, – посоветовал он. – Не то он использует свой шанс лишить вас вашего роскошного бюста.

Лиловая Амазонка открыла рот, чтобы ответить (ее бюст можно было назвать роскошным лишь в издевку), и в это мгновение взвыла сирена.

– Вперед, вперед! – заорал чей-то голос, многократно усиленный динамиками. – Не отставать! Кто не успел, тот опоздал! Да веером, веером расходитесь, не то побьете скиды и сами побьетесь! Зверь вас дожидаться не станет, дерьмо вы этакое!

Белый скид прянул с места прежде других и привидением канул в смрадное марево. Строй разрушился. Теперь каждый был за себя и один циклоп – против всех. Лиловая Амазонка звенящим от негодования голосом изрыгала страшные проклятия, пытаясь стронуть свой скид. Кажется, она забыла включить сенсоры высоты. «Голубая пипка под рулем!» – крикнул ей Кратов и бросил свою машину по-над трясиной.

Воздушная волна, катившаяся перед тупым рылом скида, вздымала буруны отвратительно-зеленого цвета. Воняло застарелой падалью. Хорошо было бы поднять скид метра на четыре, но эта штука была специально устроена, чтобы лишь утюжить любую поверхность, слегка сглаживая неровности рельефа. Минимум возможностей, минимум управления, максимум впечатлений для клиента – особенно, когда он, не одолев крутую кочку, с маху хлобыстнется рожей в грязь.

Добавим сюда отсутствие сколько-нибудь надежных органов ориентировки и выдранную с мясом «кошачью память». Добавим первобытную пукалку, работающую на принципе выталкивания биметаллического снаряда расширяющимися газами, вместо серьезного оружия. Добавим полное отсутствие техники безопасности. Настоящее испытание нервов, проверка на прочность, тест на излом… и тому подобная дребедень. На деле же – свободное высвобождение подавленной агрессии. Игры со смертью – если правда хотя бы треть из того, что наплели Кратову в фирме и присовокупил только что Белый Саван.

Такое можно встретить лишь на Эльдорадо и, наверное, на Тайкуне, куда, уж точно, ни один человек с остатками здравого смысла и слабейшим налетом цивилизованности не сунется.

Разумеется, локаторы также отсутствовали. С их помощью засечь друг друга и не в пример более крупную жертву (она же охотник) не составило бы труда. Но превратило бы опасную забаву в рутинную операцию.

Кратова это не касалось. Его обострившиеся, как всегда бывало в минуты опасности, чувства без труда улавливали эмоциональный фон всякого, кто оказывался неподалеку, даже не различимый за пеленой испарений. Доминирующей составляющей, как правило, был страх. Эти люди умирали от ужаса перед тем, что ожидает их на любом из редких клочков неверной тверди, за любым спутанным клубком болотной травы-проволочницы, в любой подозрительно спокойной луже. И они пришли сюда, чтобы выдавить из себя этот ужас – заплатив за эту радость приличные деньги. Поэтому другой составляющей была ненависть – к себе, к одолевающему ужасу, к тому, что их ожидает. В таком состоянии человек терял остатки тормозов. (В фирме сказали: нередко охотники забывали о добыче и палили во все, что движется. В любую тень, в белый свет как в копеечку… друг в друга.) На этом уходящем из-под ног полигоне никому нельзя было подставлять спину.