Текст книги "Упущенные возможности"

Вдруг подул ветер, захлопнув хлипкую дверь. С улицы послышался лай Малыша, но он понемногу затихал, пока не растворился где-то вдалеке. Вместо него в воздухе появились звуки пианино. Резкие, рваные, дрожащие они все приближались. Мне бы убежать, но страх сковал тело. Ни ноги, ни руки не слушались.

Неровный свет озарил комнату, и я смог увидеть пианино. На нем играла женщина в белом платье с широким темным поясом и со старомодной прической, будто из викторианской эпохи. Она сидела спиной ко мне, но я точно рассмотрел ее руки. Да и как не рассмотреть, если это были и не руки вовсе, а ветки деревьев. Они танцевали по клавишам, выдавливая жалостливые звуки. Под моей ногой выросла небольшая яма. В ней оказалось тело, в котором с трудом угадывался младенец. Он задергался, и я собрал всю волю в кулак, чтобы не закричать.

Мелодия все продолжалась. Ветки из рук женщины стали расти, обвивая пианино. Ее платье залилось кровью, а музыка зазвучала по-другому: звонко и визгливо.

Я не выдержал и рванул к двери. Та повалилась на землю, окончательно оторвавшись от стены. Улица дышала безопасностью. Малыш куда-то убежал, но это меня беспокоило меньше всего. Я наклонился, оперевшись руками о ноги и закричал, что есть силы. Иногда это лучший способ прийти в себя.

Вдруг я понял, что двор немного отличался от того, что был раньше. Деревья росли чуть гуще, тропа выглядела свежее. Даже луна казалась другой. Я медленно повернул голову направо. Возле забора, не такого кривого, как раньше, стоял гроб. Точная копия ящика, в котором мы похоронили бабушку, только черный. Я почувствовал, что это слишком. Ноги стали подкашиваться.

В небо взлетела стая ворон. Хлопки их крыльев заставили меня обернуться на дом. Над ним витал дух моей бабушки. Огромный, внушительный, яркий. Ее волосы развивались во все стороны, глаза сияли угрозой, в руках были зажженные свечи. Я упал.

– Отчего ты не скорбишь по мне? – спросила бабушка. Я не узнавал голос, не она это говорила, но страх не давал мне думать. – Я преломила с тобой хлеб, молилась Богу за тебя каждый день. А теперь вот в аду. Из-за тебя. Ты не скорбишь. Не просишь Всевышнего принять меня в свои чертоги. Разве я заслужила стать девкой самого Сатаны?

– Прости, – выдавил я сквозь слезы и страх.

Появилось ощущение нереальности. Двор залило туманом. Среди берез и яблонь замаячили черные капюшоны. Шла целая толпа людей, держа в руках факелы. Что страшнее, такие же фигуры приближались со стороны дороги. Внезапно даже для самого себя я забежал в дом и внутри тысячу раз пожалел, что сорвал дверь.

Музыка до сих пор играла, но женщина меня не замечала. Я решил переждать в дальней комнате, а потом в удобный момент выпрыгнуть в окно, но там меня поджидала еще одна беда. С потолка, словно на паутине, спустились четверо голых мужчин. Только их головы были обмотаны бинтами, нагоняя большей жути. Они посмотрели на меня и стали приближаться, неестественно дергая конечностями. Это могло сойти за странный ритуальный танец, но любоваться им я не собирался.

Не знаю, откуда во мне оказалось столько смелости и ловкости, но через несколько секунд я оказался на улице, выпрыгнув, как и планировал, в окно. Фигур в странных капюшонах поблизости не оказалось. Вместо них передо мной стояло пугало в длинном пальто и с ветвистыми рогами. Оно улыбалось мне.

– Мы прогнали их, – послышалось сверху. На толстой ветке дуба сидел черный кот с горящими глазами. – Но тебе стоит поторопиться.

– Куда мне идти? – спросил я, пытаясь перекричать ветер.

– В дом, – пугало махнуло рукой, показывая мне за спину. – Возьми того, за кем пришел, и уноси ноги, пока цел.

– Мой брат все еще там?

– И все еще жив, – кивнул кот. – Но если ты не поспешишь…

Зверь не договорил.

Я выдохнул, а потом набрал полную грудь воздуха. Внутри дома меня ждал Вадим, от которого мог остаться только окровавленный скелет. Он нуждался в помощи, в моей помощи. Я должен был попробовать.

В комнате вместо мужчин с бинтами на головах оказалась девушка, покрытая черными кружевами. Она сидела на коленях в окружении свечей и держала на руках уже знакомого мне младенца.

– Это девочка, – сказала несчастная. Она с заботой смотрела на ребенка и, клянусь, я слышал детский плач. – Анна. Я бы назвала ее Анной. Хочешь подержать? – Я помотал головой. – Что я наделала? Чего мне стоило оставить ей жизнь? А теперь…

И я понял. Ведьма помогла матери убить ребенка, но не она приговорила его к смерти. Именно мать, а не кто-то другой, решила, что стоит отобрать жизнь, но теперь не может смириться со смертью. Возможно, тут и жила ведьма, но злом была не она.

Женщина подняла голову. Боже. Она была красивой, чертовски красивой. Черные волосы, искрящиеся зеленые глаза, узкий нос. Губы красные, как та клубника, которая мне так нравилась. Плач усилился.

Я дрожащими руками забрал младенца у матери и положил на пол. Женщина не сопротивлялась, только отвела глаза. В моей голове заиграла тревожная музыка. Тягучая, вязкая, мягкая. Я взял одну из свеч и поднес к ребенку. Огонь принялся пожирать плоть. Плач стал невыносимым, пришлось зажать уши, но он все равно звучал слишком громко. Младенец дергался, шипел и растягивался, пока вдруг не обратился пылью.

Я догадался, что плакал вовсе не ребенок. Просто девушка горевала по своей дочери. Она продолжит нести свой крест, только уже не здесь, не в этом доме. Даже не в этом мире.

Все вокруг стало реальным, в глаза ударил яркий лунный свет. Я потрогал лоб и нащупал свежую ссадину. Та кровоточила, и прикосновение к ней отзывалось пульсирующей болью во всей голове. За этой болью пришла другая, в ноге. Я вывихнул ее, когда упал. Угодил прямо в дырку между досками. Подняться стоило больших усилий, но мне удалось встать напротив окна и трижды прошептать: «куда ночь, туда и сон».

Под ногами храпел Вадим. Я нагнулся и расшатал его.

– Что? – пробубнил мой брат. Удивительно, но он сразу же проснулся, даже поднялся.

– Тебя дома ищут, – сказал я.

– А что с тобой случилось?

– Неудачно упал. Ну и место же ты выбрал для сна.

– Даже не помню, как пришел сюда, – сказал Вадим и будто бы вдруг протрезвел. – И сон ужасным был. Недаром говорят, что здесь ведьма жила.

– Это все водка.

На улице нас ждал Малыш. Втроем мы вернулись домой, где все еще продолжались поминки. Я сразу же опрокинул рюмку. Дрянь еще та, но другого лекарства от скорби в тот момент под рукой не оказалось. Мама придирчиво осмотрела мою рану на лбу и протерла ее перекисью водорода, а потом приклеила широкий пластырь. Ногой я занялся сам, обмотав щиколотку эластичным бинтом.

На следующий день мы начали собираться домой. Бабушка Маня пообещала уладить все бумажные проблемы, а мама в свою очередь попросила звонить, если что-то вдруг понадобиться. Такси ждало нас у церкви. Я помог маме отнести сумки и усесться в машину.

Это, конечно, был сон. Галлюцинация от удара головой, ничего больше. Даже сейчас этот дом стоит себе спокойно в конце улицы, и ничего страшного не происходит. И все же…

Маленький народец

Вам стоит знать две вещи о моей семье: я ее уважал, но не любил, и мы вечно куда-то ездили. Каждый выходной или отпуск мы проводили вне города. Деревня? Пойдет. Может, прокатиться по святым местам? Конечно! Развеемся в другом городе? Берем билеты и сумку для шопинга!

Очередным летом, мы поехали к дяде в Краснодарский край. Мы – это я, мама, сестра, ее муж и их четырехлетний сын. Впятером ехать нескучно, всегда найдется тема для разговора, но в поезде я предпочел забраться на верхнюю койку и провести там двое суток. Даже не ел, спускался только, чтобы сходить в туалет.

Лето выдалось аномально жарким. К счастью, нам попался вагон, в котором открывались окна, а это уже неплохо, знаете ли. Мама все причитала, что мы словно в консервной банке, но я просто подставлял лицо под ветерок и хлебал воду.

Поздним вечером мы приехали на вокзал Армавира. Таксисты отказывались везти пятерых в одной машине, несмотря на то, что один из нас был четырехгодовалым малышом. Наконец, какой-то кавказец согласился взять нас на борт своей пятнадцатой, и мы пустились на скорости аж в восемьдесят километров в час. Пункт назначения, поселок в Мостовском районе, был в часе езды, может, чуть больше. Я держал племянника на коленях, пока сестра и мама болтали о предстоящем отдыхе. Они уже все распланировали: и поездку на море, и посещение бассейнов, и обязательный подъем на гору.

– Максим, ты хочешь на гору? – спросила меня Юля, сестра.

– Если там тихо, то почему бы и нет?

– Чего недовольный такой? Как чувствуешь себя?

– Немного устал, а так – отлично.

Дядя Коля сам построил свой дом. Двухэтажное белое здание с небольшим огородом, внушающей мастерской и гаражом. Нас встретила его жена Валентина, а также дочери Таня и Галя. Последняя, теска моей матери, принялась нас обнимать и вырывать сумки в отчаянных попытках помочь занести вещи. Дядя Коля еще не вернулся с работы, как сказала его жена, так что в тот вечер я не увидел его знаменитых усов. Перед сном мы даже не успели разложить вещи. А поселили меня в комнате Гали.

Удивительно, что дом выдерживал такую большую семью. Минус был один, но он перевешивал все преимущества: интернет работал медленнее черепахи под валерьянкой. Так что никаких социальных сетей, «Википедий» и прочих ресурсов. Словно в каменный век попал. И ладно бы мобильный интернет остался, так нет. Даже местные номера здесь ловили с трудом, приходилось отходить от дома метров на сто, чтобы поймать нормальную сеть.

Утром я проснулся последним. Женская половина семьи сидела на кухне, с бешенной скоростью поедая уже вторую дыню, а дядя Коля показывал Мишам свои машины. Почему Мишам? Потому что муж сестры, кабан без манер, решил, что назвать сына в честь себя – отличная, блин, идея. Я пошел в гараж.

– Хорошо тебе живется, – сказал Михаил старший. – Спишь себе, сколько влезет.

– А ты жрешь, сколько влезет, – парировал я. – Здравствуйте.

Дядя Коля улыбнулся и пожал мне руку. Каково же было мое разочарование, когда те самые знаменитые усы, рассказы про которые порождали бурный смех, оказались обычными седыми, собственно, усами. Куда примечательнее оказались глаза моего родственника. Добрые, но не как у всяких филантропов, а как у щенков.

– Как тебе у нас? – спросил дядя.

– Нравится. Дом здоровский.

– Смотри! – крикнул Михаил младший. Он показал мне игрушечную лошадку, которую подарил ему дядя. Тот был плотником и легко превращал кусок дерева в маленькое произведение искусства.

– Мы на гору собираемся после двенадцати, – сказал дядя. – Присоединишься?

– Мы не поместимся в машину.

– Я одолжу Мише, – дядя имел в виду кабана, – одну из своих. Поедем на двух машинах.

Первым автомобилем, и его дядя не собирался никому отдавать, была серебристая Audi. Он заводил ее только по редким случаям, и я не мог представить, что это за случаи такие. В город, на работу, по гостям и даже на море он добирался на зеленой Ниве. Дядя купил ее, считай, за копейки и за год усердного труда превратил в настоящую конфетку. Теперь автомобиль не знал преград, мог везде проехать и пережить любую катастрофу. Понятно, почему предпочтение отдавалось Ниве. Плотник всегда будет любить дверь, сделанную собственными руками, а не купленную в магазине.

– Почему бы и не прокатиться? – Я пожал плечами.

К счастью, я ехал с дядей, а Миша вел Ниву позади нас. В машине играл сборник Джона Денвера, и на песне «Take Me Home, Country Road» мы с Галей начали подпевать. Мама с дядей смеялись над нашими жалкими потугами, но что поделать? У Гали хромал английский, а мне на ухо наступил медведь, но у нас получалось! Что-то получалось.

– Мы поедем по мосту? – спросил я.

– Не волнуйся, – усмехнулся дядя.

Пф. Ага. Скажите человеку, потерявшему веру в жизнь, что все будет хорошо, ему станет хотя бы сносно? Вот и я не перестал волноваться, вместо этого всем телом вжался в сидение. Бетонный мост выдержал бы косяк грузовиков, но даже простая логика меня не успокоила.

– Дальше придется пешком, – сказал дядя и остановился на обочине.

– Если меня вырвет – извините, – промычал я.

Не вырвало.

Мы прошли по узкой тропинке через лес, потом вниз с холма. Возле реки дядя включил экскурсовода.

– Здесь жил какой-то древний народ. Вон тот камень, – он указал на квадратный булыжник, покрытый мхом, – был частью дома или чего-то подобного. А там пещера, которую сделал этот народ.

– Какие красивые камни! – воскликнула мама, и ее поддержала сестра.

– Видите это дерево? – спросил дядя. – Говорят, если положить руку в дупло и загадать желание, то оно сбудется.

Конечно же, моя семья по очереди совала руки в дерево. Даже малыша подняли, чтобы и он загадал желание. Я повторил за ними, но не из-за каких-то предрассудков, а из-за пресловутой жажды доказать, что все это чепуха. Внутри дерева оказалась труха.

– Орел? – спросил я, и вся моя семья как по команде подняла головы. Дядя ответил кивком.

Птица оказалась нефотогеничной. Изображения получались смазанными, и на них едва можно было различить хоть что-то, если не считать облака.

Мы вышли к небольшому водопаду. Всем почему-то приспичило искупаться в ледяной воде, а я остался на берегу зарисовывать все, что увидел. Камень и дерево получились прямо-таки отлично, а чертов орел даже на бумаге выглядел скверно.

Наконец, и на моей улице настал праздник.

Когда мы поднялись на холм и вышли к тропе, по левую сторону которой был овраг (прямо как в фильмах), дядя сказал, что недалеко есть очень глубокая пещера.

– Сходим туда? – спросил я.

Все согласились, так что мы ровной линией пошли вперед.

С горы, в которой была та самая пещера, рекой стекала вода, так что пришлось постараться, чтобы добраться до входа по мокрым камням. Один из нас все-таки навернулся и, слава богам, это был Михаил старший.

В пещере царила темнота – хоть глаз выколи. Дядя забыл фонарики в машине, так что пришлось обходиться телефонами. Больше всего я боялся разбудить летучих мышей, но в брошюрах для начинающих путешественников говорилось, что они не причинят вреда, если стоять неподвижно. Как оказалось, эти звери спали куда глубже, чем страх темноты позволял мне зайти. Вместо них я умудрился рассмотреть рисунки на стенах, которые, если верить тем же брошюрам и дяде, нарисовали древние люди.

– Здесь изображены сцены охоты и ритуалов, – говорил дядя.

Я попросил маму сфотографировать меня на фоне рисунков, но результат разочаровал бы даже самую непритязательную модель. Макушка отрезана, спина дугой, а глаза смотрят куда-то вверх и вообще засвечены. И главное – рисунки не попали в кадр. Просто катастрофа.

В пещере было интересно, но провести там больше десяти минут оказалось задачкой посложнее, чем пройти к ней, так что наше семейство выбралось на свет божий и продолжило путь к скале со смешным названием Утюг.

Как ни странно, это название было полностью оправданным. Дядя не соврал, скала напоминала, особенно в профиль, утюг, висящий носиком вниз. Пока мы забирались наверх, у мамы поднялось давление, а когда я стал на самый край и посмотрел вниз, она села около дерева и чуть не потеряла сознание.

Вид с Утюга открывался прекрасный. Ничего лучше не видел. Маленькие курортные дома терялись на фоне природы. Казалось, людей рядом просто не существует. Только горы, деревья и реки.

В миг, когда я вытянул руки в стороны, что-то упало. Знаете шутку? Мол, мужик с дорогим телефоном в заднем кармане сел в машину и что-то хрустнуло, а он подумал: «Лучше бы это был позвоночник». Дурацкая шутка. Так вот, в тот момент упал мой дорогой, блин, телефон. Упал на камень.

– Отлично, – пробубнил я, поднимая своего лучшего друга с земли. Дисплей, как ни странно, остался невредим, и можно было подумать, что на меня снизошла благость небесная. Ан нет, проверки показали, что микрофон сломался. Что б его…

После наших приключений на Утюге, мы еще посетили родник, но я только и мог думать, как бы побыстрее оказаться в Мостовском, чтобы починить телефон. Дядя учтиво согласился отвезти меня туда.

– Ага, починим, конечно, – сказал мастер. Не доверял я ему, слишком уж улыбчивым он был. – Завтра заберете. Примерно в пять. Стоить будет полторы тысячи. По рукам?

Ясен-красен, по рукам, ты тут единственный мастер в радиусе пары десятков километров.

На обратном пути мы с дядей закупились продуктами на ужин в единственном приличном магазине. Рядом был еще суши-бар, но Галя еще вчера мне посоветовала туда не ходить. А хотелось.

Благослови Бог привычку моей семьи не выкидывать хлам, у дяди нашелся лишний телефон, хоть и старый.

Вечер с семьей оказался прекрасным. Дядя травил байки про охоту, рыбалку. Даже истории про его работу были интересными. Малыш Миша, казалось, вот-вот лопнет от сумасшедшего количества съеденного арбуза. Впрочем, Михаил старший не отставал. Мы с Галей общались про учебу, сетовали, как сложно найти работу и всякое такое. Таня и Юля делились советами по организации сада. Мама с тетей Валей вспоминали старых знакомых. Все шло своим чередом, пока дядя не спросил, чем я вообще занимаюсь.

– Малюет, – сказал папа-Миша и усмехнулся так, будто бы лучше шутки свет еще не знал.

– Он художник, – пояснила Юля и нежно посмотрела на меня, как смотрела всегда, предостерегая от пререканий с ее мужем.

– Показывай! – крикнула Галя и ударила меня в плечо.

Сокрушаясь, я достал из сумки-почтальонки свой скетч-бук. Его подарила мне подруга то ли на Новый год, то ли еще на какой-то праздник. Компактный, прочный, пухленький – идеальный для путешествия в красивые места. Галя листала мои рисунки и, к счастью, не следовала правилам. Не рассматривала каждую картину столько же, сколько ест яблоко.

– Смотрите, как красиво! – сказала Галя и передала скетч-бук сестре, а та отдала родителям.

– Здорово, – кивнула тетя Валя.

– Ого-го, молодой человек! Да вы талант! – Дядя рассматривал рисунки дольше всех. – Поможешь мне с проектами?

– Поможет, – сказала мама.

Мама. Любила она нагружать меня, лишь бы я без дела не сидел.

– Помогу, – подтвердил я.

– А теперь чай! – крикнула Галя и убежала в дом за самоваром. Она, как я понял, вообще не любила разговаривать тихо.

– Здесь хорошо видно луну? – спросил я у дяди.

– Да, а что?

– Завтра красная луна, – пояснил я. – Еще и Марс будет виден. Не хочу пропустить.

– Не пропустишь.

Ух, сколько суеверий связано с красной или, как ее еще называют, кровавой луной. Мама, верующий человек, серьезно относилась к таким вещам, так что на следующий день не планировалось никаких поездок. Все, даже Таня с Галей, смирно сидели дома, словно сам Сталин приказал им не высовываться.

Не знаю, с чем это связано, но день красной луны выдался действительно неудачным. Во-первых, дядя все-таки не смог меня отвезти. У него появились срочные дела, так что мне пришлось брать такси до города, ведь этот мужлан Миша за все деньги мира мне не помог бы. Во-вторых, уже сев в машину, я понял, что забыл кошелек. Пришлось возвращаться. В-третьих, телефон был не готов. «Приходите завтра, где-то в час», – вот что сказал мастер. Козел. Я купил себе пиццу да пару сувениров друзьям и вызвал такси, чтобы поехать обратно. Наконец, в-четвертых, выходя из машины у дома, я забыл все покупки на заднем сидении, так что пришлось вызванивать водителя и давать этой недовольной морде пару лишних соток за беспокойство.

Как ни странно, мои злоключения убедили маму, что все в порядке и вечером можно съездить в бассейн. Не знаю, с чем это связано. Может, она решила, что все неудачи уже случились и больше ничего не произойдет.

Вез нас Миша. Нас – это меня, маму, Таню и Галю. Юля решила остаться дома, помочь тете Вале с едой, а малыш без нее никуда.

Бассейн оказался прекрасным. Кажется, там были термальные воды или что-то подобное, не помню. Мы с Галей только и делали, что прыгали с разбега (знаю, что небезопасно), опускались на дно, сидели там немного и вылезали из воды лишь затем, чтобы снова туда прыгнуть.

В перерывах между водными процедурами мы собирались на лавочке и ели арбуз. Опять арбуз. Мне кажется, эта ягода-переросток стала членом нашей семьи, без нее просто никуда.

Мама попросила принести из машины еще один арбуз, так что Миша с довольным лицом дал мне ключи и я вышел на улицу.

Нива стояла рядом. Осмотревшись, я достал из своей сумки сигареты и закурил. Охраннику бассейна, кажется, было плевать, кто и что делает на территории заведения.

Никто из моей родни не догадывался, что я пристрастился к этим, как бы выразился Джонни Фунт, маленьким солдатикам смерти. Никакой зависимости – исключительно стиль и удовольствие от процесса.

– Ну и денек, а? – спросил подошедший ко мне карлик. Своей зеленой шапкой он едва доставал мне до локтя.

– Ага.

– То ли еще будет, – продолжал маленький человек. Он закурил длинную трубку. – Знаешь, что сегодня красная луна?

– Да, знаю.

– Да уж. А что ты куришь такое? Воняет – жуть.

– Обычные сигареты.

– Дай-ка попробовать. – Я угостил его. – Ну и гадость! На вот, попробуй это.

Карлик протянул мне свою трубку, но я отказался.

– Не ссы в компот, затягивайся. Это не дурь, если ты волнуешься. Строго говоря, это даже не табак.

Я взял трубку и неглубоко затянулся. На вкус как вишневый пирог.

– Нравится? – улыбнулся карлик.

– Это… сытно?

– А то ж. Вишневый пирог, узнал, да? Бабуля приготовила. Если голоден, у меня тут еще бутерброд с семгой есть. И тушеная фасоль.

– Вы так говорите, будто табаком можно утолить голод.

– Говорю же, не табак это. Как раз-таки еда. И не «выкай» мне тут, я тебе не начальник.

– Ладно, – я потушил окурок и уже собирался возвращаться в бассейн, но карлик меня остановил.

– Слышь, ты не подумай ничего, я-то так, если тебе интересно.

– Что интересно?

– Тут мы с парнями золото спрятали, хочешь долю?

– Прости, я не преступник.

– Да твою ж мать, я тоже чист перед законом, зуб даю. Нам столько не унести, понимаешь. Подсобишь по-братски?

– Мне не нравится эта идея.

– Ладно, золото, гришь, не интересует? Хорошо. А как насчет этого?

Карлик вытянул вперед руку. Из ладони вырос небольшой фиолетовый цветок. Сразу запахло чем-то сладким и пряным. Он сорвал цветок и дал мне. Тот на ощупь оказался бархатным. Я не успел рассмотреть лепестки, как они опали, а стебель превратился в малюсенького хорька. Он, цепляясь за мою руку, забрался на плечо и уткнулся мордочкой мне в шею.

– Как?..

– Магия.

– Магии не существует.

– Скажи это зверю, что лижет тебе шею.

– Я могу его оставить?

– Оставь, у нас таких много. Корми как обычного хоря, только меньше, конечно же. А то разнесет его, станет как моя мамка, хе-хе.

– Спасибо.

– Так что, пойдешь со мной?

– Куда?

– К основанию радуги, конечно же. Там мой дом, и надо бы туда принести золото. Часть заберешь себе, как и этого мохнатого. – Карлик улыбнулся, ведь я ему не ответил. – Как тебя зовут?

– Максим.

– Я Джилрой. Или Ворчун, как тебе угодно. Слушай, я не давлю, но тебе у нас понравится.

– Далеко эта радуга?

– А ты слепой? Вон туда посмотри. Так что, идешь?

– Чем черт не шутит? – Я пожал плечами. Ворчун махнул рукой. – А как мы доберемся до радуги? Она же оптическая иллюзия, это просто невозможно.

– Ага, и именно поэтому лучше всего сокровища хранить там. Если кто-то и узнает, где золото, то не сможет дойти. Умно, да?

– Весьма. Но это не ответ.

– Надо знать тропки, только и всего.

Ворчун повел меня вниз с холма. Он все время твердил, какой гостеприимный его народ, что меня угостят абсолютно всем, а уж золота там немерено. Перед нами появилась узкая дорога, мы пошли по ней.

– Назову его Уистлер, – сказал я, имея в виду хорька. – В честь Джеймса Уистлера.

– Да хоть феечкой Динь-Динь, мне-то какое дело?

Радуга не отдалялась от нас, а когда мы уже вплотную подошли к ее основанию, мне удалось даже потрогать иллюзию.

– На ощупь как мармеладные мишки.

– А?

– Радуга. Неважно.

– А вот и золотишко. Парни!

Сначала я увидел сундук золотых слитков (действительно, богатство баснословное), а потом показались и те самые парни.

– Знакомься, – сказал Ворчун. – Хромой, Кривой и Краболов. Матери их назвали Дара, Гобан и Калваг, но что поделать, если один хромает, второго перекосило, а третий крабов ловит?

– А четвертый ворчит, – бросил Хромой. – Кто это?

– Это Максим, – ответил Ворчун. – Он нам поможет, а мы ему щедро заплатим.

– Максим? – переспросил Кривой. – Просто Максим?

– У меня нет прозвища, – пояснил я.

– Парни дело говорят, теперь ты один из нас, малыш. – Ворчун призадумался. – Будешь Черноволосом! У нас таких, как ты, нет. Все рыжие да белые.

– Я не против.

– Конечно, черт, не против! Эге-гей, парни! Потащили!

Четыре низкорослика схватили сундук с двух сторон, а я взялся за ручку. Вместе мы потащили золото ближе к радуге, где выросла дверь. Мне пришлось пригнуться, чтобы войти в нее.

Мы оказались в маленьком мирке. Под ногами росли грибы, доходившие моим новым друзьям до щиколоток, а в небо упиралась одинокая гора с водопадом, стекающим в реку, над которой стояла радуга, обрамляя огромное вековое дерево.

– Отнесем золото к Кривому.

Тут мои услуги уже не понадобились. На сундук кинулись сразу несколько карликов, так что они справились и сами. Ворчун повел меня к Бабуле.

– Внучек, кого же ты привел? – Я поклонился женщине, чуть не уронив Уистлера. – Ох, черноволосый! – Она потрепала меня за волосы. – Ты знаешь, что у всех людских магов волосы черные были? Матушка Береза брехать не станет! Принесу-ка я тебе покушать. И не надо мне тут носом вертеть, ты худющий, как та смерть.

– Бабуля приготовила пирог с грибами, – сказал Ворчун. – Она вообще любит выпечку делать. Но ты и сам понял. Давай сядем.

– Куда? – Вокруг не было ни стульев, ни табуреток, ни пуфиков.

– Да на землю, что нам? Садись, говорю. На вот, попробуй, пока там Бабуля поднос готовит. – Ворчун протянул мне трубку, короткую и кривую.

– Что это? – Прежде чем получить ответ, я затянулся. Это был виски.

– Хорош, а? Его готовит вон тот здоровяк. – Ворчун показал на бородача ростом почти с меня.

– Хороший, да.

– Тебе придется подождать, пока Кривой сделает из слитков монеты.

– Это долго? Моя семья будет волноваться.

– Да не, он в этом деле мастер. Быстро управится, вот увидишь. Семья тебе еще спасибо скажет, мы народ не жадный, наградой не обидим. Как вы там говорите? Вот те крест?

– Да.

– Так вот те крест! – Ворчун пальцами начертил в воздухе крест. – Смотри, – сказал он, – помнишь?

Карлик показал на фиолетовый цветок, как тот, который он вырастил на ладони.

– Из них тоже получаются хорьки? – спросил я.

– Не-а. Получаются разные зверушки. Однажды, – Ворчун встал, – даже вот это получилось. Креван!

Послышался шум. Из кустов выпрыгнула, как мне сначала показалось, собака. Только вот при ближайшем рассмотрении в животном угадывались черты лисы и черного ягуара. На коленях у него были перья, а сзади колыхался не один, а целых девять хвостов. Креван распускал их, словно павлин.

– Креван – наша гордость и талисман. Все понимает. Превосходный охотник и помощник. Только вот в толк не возьмем, что за зверь. Авось выясним.

– Это уникальный зверь. – Я поднял руку, и Креван уткнулся мордой мне в ладонь. Уистлер завертелся и спрятался под мою футболку. Ревнивый какой.

– Пойдем. Ужин стынет. Фигурально.

Вечер мы провели скромно, но весело. Мы – это я, Ворчун, Бабуля, Хромой, Медведь (тот, что делает виски), Король (настоящее имя – Раян) и Цветочек (Блатнат при рождении, самая молодая среди нас). Выкурили много еды и алкоголя, при этом я не чувствовал себя плохо. Чудеса.

И вот пришло время уходить.

Бабуля дала мне в дорогу трубку (там были вареные яйца с поджаренным хлебом) и поцеловала на прощание. Обратно меня провожал Ворчун. Он молчал до самого выхода из его страны.

– Слушай, Черноволос, – сказал он. – Так делать нельзя, но больно малый ты хороший. Вот твой мешочек золота, а вот еще монета.

Мешочек я сунул в карман, а монету Ворчун вложил мне в ладонь. Она была теплой, тяжелой. И, конечно же, золотой.

– Эта монета, – продолжал Ворчун, – не простая. Над ней трудились наши лучшие монетчики и волшебники. В ней сила исполнить одно желание. Любое, но только одно! Никаких двусмысленностей, подвохов и мелких шрифтов. Одно желание. Пуф! И исполнено. Используй с умом, мой милый друг, – на секунду карлик стал добрым, даже приятным. Не то чтобы раньше он был отвратительным, просто его грубая харизма не каждому придется по душе.

– И как мне, собственно?..

– А ты как думаешь? – Ворчун стал сам собой. – Просто сожми ее и пожелай.

Мы пожали друг другу руки, и я покинул его страну.

Вокруг было темно, поздний вечер ведь. Только вот ландшафт я не узнавал, а когда вышел к месту, где стоял бассейн, его там не оказалось. Вместо этого – шоссе, по которому не ехала ни одна машина. Нет, одна все-таки была.

Маленькая, серебристая. Раньше я такой не видел. Она остановилась возле меня. Открылась дверь, и на шоссе вышел мужчина. По походке и взгляду я понял, что это был какой-то офицер или что-то вроде, но форму не узнал.

– Добрый вечер, сэр, – сказал он мне.

– И вам доброго.

– Можно ваш накопитель?

– Простите?

– Накопитель. – Я пожал плечами. Офицер подошел вплотную, схватил меня за подбородок и, несмотря на мои возмущения, повернул голову направо. – Быть не может.

– Чего быть не может?

– Где же ты был, что у тебя нет накопителя?

– Да вот, – неразумно говорить первому встречному, что меня на ужин приютил маленький народец в своей волшебной стране, – с семьей в бассейне были.

– Хорошо. Тогда все здорово. Заполнишь бумагу, что я не причинил тебе вреда? Так, формальность, но начальство требует, сам понимаешь.

– Конечно. Можно ручку? Спасибо. Подпись и дата, верно? Какое там сегодня?.. Готово.

– 2019 год. Быть не может!

– Да что не так-то?

– Дата твоя. Сейчас не 2019 год, а 2184-й!

Я не ответил. Что тут скажешь? Признаться, первым делом я подумал не о семье. А они ведь умерли. Все. Мама, сестра, племянник. Дядя с женой и их дочери. И даже этот кабан.

– Я отвезу тебя, – сказал офицер.

– Куда?

– К доктору. Доктору Филатову, другу моей семьи. Он занимается путешествиями во времени. Думаю, ты тут оказался как раз из-за его экспериментов. Вдруг он поможет?

– Поможет? Поможет вернуться? – Офицер кивнул. – А вы кто? Типа, полицейский?

– Ага, – он усмехнулся. – Что-то вроде. Меня зовут Дойл.

– Максим.

– Садись в машину.

Сиденье оказалось очень приятным: кожаным, но не скрипучим и не скользким. Салон машины отдавал космооперами, да и завелась она не с ключа, а с голосовой команды.

– Что такое накопитель? – спросил я.

– Видишь? – Дойл показал свою шею. Там была черная полоса. – Здесь все наши данные и знания. Можно что-то загружать, что-то удалять. Очень удобно.