Текст книги "Орнуэл. Восход Алой Луны"

– Прости… – наконец выдохнул юный астор.

– И ты прости, – ответил Рори.

Они поднялись на ноги и крепко обнялись.

Нон к тому времени забылся сном, в котором ворочался и что-то бормотал. Когда Рори потрогал лоб несчастного, то чуть не обжегся – жар был сильнейшим, а рана гноилась вновь. Понадобилось время, чтобы его разбудить. Глаза Нона были красные, он с трудом понимал, что происходит, и не разбирал, кто стоит перед ним. Рори заставил его попить. Так прошел весь день. Дени несколько раз бегал к реке за водой для того, чтобы снова намочить тряпку на голове гнома, которая давала несчастному хоть некоторое облегчение. Больше друзья ему помочь не могли. Приходя на мгновение в себя, Нон скоро терял сознание и бредил. Все левое плечо покраснело и распухло, от раны зловонно несло гноем. Даже столь предусмотрительный и умный Рори, который обычно всегда знал, что следовало сделать, не имел представления, чем помочь несчастному. Рану на плече несколько раз промывали, но она продолжала гноиться. В своем бреду, Нон часто повторял слово «пусти» и делал движения руками, будто хотел от чего-то освободиться. Много раз он звал Лили, а также родных и друзей. Больной воспаленный разум стал несчастному гному злейшим врагом, а Рори не знал, как вывести того из бреда. Вечером, когда друзья думали, что Нон уснул, и тихо обсуждали, что делать теперь, раненный неожиданно вскочил и с хриплым криком: «Надо бежать!» побрел к реке. Ему казалось, что его преследуют солдаты. Дени и Рори с трудом удалось усадить его на место и несколько успокоить. После того, как Нону снова положили холодную тряпку на голову, он начал дышать немного легче и в конце концов уснул.

Все это сильно пугало двух друзей. Они не могли и помыслить, что вокруг них будет происходить подобный ужас. Что они будут столь бессильны. Никогда доселе они не видели, чтобы кто-то страдал подобным образом.

– Ты должен найти помощь, – наконец решил Рори. – Кого-то взрослого и знающего.

– Я не хочу идти один… – прошептал Дени.

– Я тоже не хочу разделяться, но кто-то должен остаться с ним…

– Давай тогда я останусь? – с надеждой проговорил астор, но его друг отрицательно покачал головой.

– Ну уж нет, тебе я уход за больным не доверю. Зато ты быстро ходишь, Дени. Пока я дойду до дороги моими ножками, ты уже успеешь вернуться с помощью.

Юноша кивнул, подтверждая правоту рассудительного гнома. Дени был безалаберным, безответственным молодым человеком, зато всегда отличался прытью и ловкостью, чем сам Рори похвастаться, увы, не мог. Тогда астор поднялся, насыпал в карман сухарей и ринулся в лес – туда, где должна находиться дорога.

Как только юноша убежал за помощью, Рори смочил водой холодный компресс и в раздумье сел рядом с раненым, поджав под себя коротенькие ножки. Солнце скрылось окончательно, и гном начал замерзать. Тьма окутала его со всех сторон, но он все равно решил не сводить глаз с Нона всю ночь, пока Дени не вернется, и лишь иногда поглядывал на кровавую луну в безоблачном небе. Однако волнения дня сказались и на нем – далеко за полночь, за некоторое время перед рассветом, Рори все же сомкнул глаза.

Гнома разбудили рассветные лучи солнца. Когда он проверил Нона, тот лежал на теплом одеяле, подложив под голову руки. Уже почти сухая тряпка лежала рядом. Лицо его выражало спокойствие и умиротворение – благодаря ночному холоду лихорадка ненадолго отступила, позволив несчастному уйти из жизни с миром. Перед смертью Нону Рыболову снился далеко не горячечный бред, а добрый, ласковый сон – в нем он играл с братьями, затем целовал Лили, а после обменял все свои товары на рынке у подножья Имперского хребта. И, умирая, этот храбрый, мужественный гном чувствовал себя совершенно счастливым, достигнув наконец того, о чем всегда мечтал – он продал больше, чем ненавистный астор Дени.

Для Дени ночь тоже выдалась тяжким испытанием. Не слишком разбирая дорогу, он мчался мимо деревьев и камней, перепрыгивая через маленькие овражки и торчащие из земли корни. Юный астор не был пугливым малым и потому темноты не боялся, но через некоторое время пожалел, что не захватил факел – он запутался и потерялся, не представляя, в какой стороне дорога. Довольно долго блуждал он по лесу. В ночи каждый куст был на одно лицо, а так далеко от Имперского города он никогда не забирался. Юноша начал отчаиваться – что, если он не успеет привести помощь? Что, если заплутает в этом лесу? Днем, они шли через негустой перелесок, а ночью деревья стояли, казалось, так плотно, что почти обнимали друг друга длинными ветвями. Ускорив шаг, Дени прошел еще несколько метров, а после остановился, не зная, куда идти дальше. От страха руна на его виске горела ярко синим цветом. С колотящимся в груди сердцем он обернулся, подумывая вернуться, и вдруг понял, что не найдет дороги назад. Неожиданно повеяло холодом, и на лбу у юноши выступили капельки пота – он понял, что впервые был в лесу совершенно один. Тревога охватила его сердце. Откуда-то справа раздался шорох, и Дени резко развернулся, вглядываясь в темноту.

– Только бы не волки, прошу, только бы не волки, – прошептал он.

Серые охотники всегда охотились стаями. Юноша знал, что на севере Орнуэла стать добычей одной из стай не составляло особого труда – орнуэльские звери отличались особым бесстрашием, прячась в густых лесах королевства. Еще отец рассказывал юноше, почему в долине Флора обитало так много горных коз – потому что все они прятались в горах от волков, рыщущих в лесах у подножья. Теперь шорох раздался сверху с окруживших его дубов, и, вскинув голову, Дени увидел два огромных желто-оранжевых глаза. Они с интересом наблюдали за молодым астором, следя за каждым его движением.

– Пошел вон! – прикрикнул он, кинув в сторону горящих глаз подобранную ветку, и сова тяжело взлетела, недовольно ухая.

Дени обхватил себя руками, пытаясь успокоиться и согреться, а после огляделся по сторонам. Ему не хотелось идти туда, где только недавно послышался шорох и куда улетела сова, и он смело ринулся в другом направлении. Вскоре ветки над головой расступились, и юноша ужаснулся, увидев на небе кроваво-красную луну. Она едва освещала путь, и благодаря ее тусклому свету мальчик выбрался наконец на опушку. Переведя дыхание, он собирался продолжить свой путь через ночной лес, но за деревьями перед ним мелькнула еще одна пара оранжевых глаз. Думая, что это еще одна сова, Дени бросил в ту сторону палку. В ответ послышался недовольный рык, и огромный волк выпрыгнул на опушку.

То был жуткий, матерый зверь. Из сомкнутой пасти капала пена, в алом свете луны кажущаяся кровью. Метр в холке, он опустил свою крупную голову и выжидающе глядел на добычу. Медленно ступая по ковру из травы и палых листьев, из-за деревьев вышло еще двое волков. Дени попятился назад и упал. Кровожадные звери рычали и медленно приближались. Сердце юноши замерло, а в горле застрял комок. Он не мог вымолвить ни слова. Он хотел вскочить, броситься прочь, но ноги сковал ужас. Он закрыл глаза.

Ничего не происходило. Дени все еще слышал рык совсем близко, но волки не нападали. Юноша отважился бросить на них короткий взгляд. И тогда он увидел темную, расплывчатую фигуру, стоящую между ним и лесными хищниками. Силуэт мужчины глядел на сжавшегося в комок астора. Дени не мог ни различить его лица, ни разобрать хоть что-то сквозь окутывающую силуэт дымку.

– Встань, мальчик, – приказал неизвестный, и астор подчинился. – Блуждая по лесу в одиночестве можно наткнуться на неприятности.

– Я… – Дени запнулся и сглотнул. – Я ищу помощь для друга.

– Друга? – зашипела фигура, и дымка вокруг нее, казалось, уплотнилась.

– Знакомого, – поправился юноша. – На наш город напали. Его ранили в плечо. Вы можете помочь? – спросил он.

Неизвестный засмеялся неприятным, колючим смехом.

– Помочь ему? Я пришел помочь тебе, мальчик. Подойди ближе.

Дени с тревогой в сердце подчинился. Теперь он чувствовал мороз, исходящий от незнакомца. Тоже чувствовали и волки, бродящие кругами на краю поляны. Бесстрашные звери не собирались уходить, хотя и боялись приблизиться. Они ждали, когда их добыча снова останется одна.

– Столько горя. Твое сердце разбито, мальчик. Отчаяние приводит к бессердечию.

– Все мои родные погибли… Убиты… Я видел тела, – ответил Дени. – Имперские солдаты убили их!

– Чего ты хочешь, мальчик? Вернуть покойных к жизни? Отомстить солдатам? Или же просто перестать чувствовать эту горесть и боль? Я могу помочь тебе, спасти тебя.

– Кто ты?

– Я – друг и наставник. Я услышал прервавшийся стук твоего сердца. Я пришел помочь, – повторил неизвестный.

Дени медленно покачал головой и сделал шаг назад.

– Я не верю тебе… – прошептал он. – Если бы ты хотел помочь, ты вылечил бы Нона!

Силуэт в дымке засмеялся снова.

– Я не могу излечить мертвеца, я только могу вернуть его к жизни. Твой знакомый только что умер. Хочешь, чтобы я воскресил его?

– А ты это можешь?

– Я многое могу. Подойди ко мне, дай мне свою руку. Позволь заглянуть с твое сердце и душу. Твоя скорбь станет моей скорбью, твоя боль – моей болью. Я помогу тебе, мальчик.

Дени помедлил и приблизился. В дымке перед собой, устлавшей его взор, он видел горящий Флор и мертвые тела, умирающего Нона Рыболова и одиночество, которое ему предстояло. Кивнув, он храбро протянул трясущуюся руку. Дымка словно бы потемнела, уплотнилась и окутала его тело. Юноша почувствовал, как что-то ледяное сжало его сердце со всей силы. И вдруг боль перекинулась на висок, где находилась асторская руна, и сразу же отпустила.

К полудню Дени выбрался на небольшой луг, вдоль которого и шла дорога, по которой несколько часов назад прошли Роленор и две сестры. Дени в изнеможении прислонился к каменной ограде и сразу отпрянул, обжегшись о листья обвивающего камни плюща. Было уже за полночь, он смертельно устал и проголодался. Переведя дыхание, юноша побрел вперед, пока наконец не наткнулся на патруль. Солдат остановил коня и кивнул Дени:

– Надеюсь, ты не бродил тут ночью. Плохая была ночь для прогулок. Луну вон кровью залило. Уж не к добру это, – указал он на небо.

– Вы, вы же можете помочь, да? – юноша не обратил внимания на слова стражника. – Мой друг, он умирает!

– Что случилось? – воскликнул немолодой мужчина в легком доспехе. – Разбойники?

– В него попала стрела, а теперь он бредит! Рори говорит, что у него плохая кровь! Я бежал за помощью…

– Откуда ты? Кто стрелял?

– Я из Флора! – ответил Дени, нервно убрав волосы с виска, на котором ярко красным светом горела асторская руна. – Имперские солдаты, они пришли утром, они всех убили!

– Астор! – вскричал стражник, хватаясь за висевший на спине арбалет. – Астор! – повторил он, глядя на юношу во все глаза. – Стоять, не смей двигаться!

Дени инстинктивно отпрянул назад.

– Твои раненые друзья, они тоже во Флоре? Они все асторы?

– Нет, они гномы. Они недалеко в лесу… Мы сбежали и нашли реку. Они там, где река расходится в стороны. Вы должны им помочь!

Стражник задумался на мгновения.

– На Флор напали имперцы, говоришь? Клянусь Рейнулом Блуждающим королем, командор де Ширли захочет это узнать! Ты идешь со мной, астор.

– Но мои друзья?..

– Мы пошлем кого-то за ними, – ответил стражник. – Но тебя я обязан отвести в Керин. А теперь иди! – крикнул он, указывая арбалетом направление.

По пути в замок Керин им попался пеший патруль. Немного посовещавшись, один из солдат взял факел, еще раз спросил у Дени, не ошибся ли он с местом, и юркнул в темноту леса. Второй солдат присоединился к конному, и до самых ворот замка стражники обсуждали, что значила кровавая луна, появление асторов и нападение имперского войска на Флор. Дени, в свою очередь, хотел лишь спать. Он недоумевал, почему его не отпускают и куда ведут, но на его многочисленные вопросы стражники отвечать отказывались.

Начало смеркаться, когда Дени в сопровождении двух солдат достиг Керина. Никогда юноша не видел подобного нагромождения серого камня! Сам замок стоял на берегу реки, служившей ему естественным рвом. От реки был прорыт окруживший Керин канал, намного усложнявший приступ замка. Через канал вел подвесной мост, который почти никогда не поднимали. Вокруг замка раскинулась обширная деревня, растянувшаяся по всему берегу, а на противоположной стороне берега находились деревянная пристань с несколькими маленькими судами и керинский рынок рабов, ставший во время войны с Империей Вален одним из самых обширных в королевстве. На холме за деревней Дени различил множество огней и палаток – там размещалась Королевская конница, расквартированная в Керине еще в самом начале войны с Империей. Поселение уже готовилось ко сну.

Дени провели по подъемному мосту прямо в замок, где пеший стражник сменился щуплым лысым капитаном, а затем завели в одну из круглых башен. Поднявшись по пошарпанной лестнице, они вошли в круглую, добротно обставленную комнату на предпоследнем этаже.

– Ждите, – приказал капитан.

– Где мы? – спросил Дени, как только лысый мужчина пропал за дверью.

– В рабочей комнате самого коменданта Пенна. Вот как живут те, кто получает в месяц не пять серебряников.

Юноша оглянулся, совершенно не понимая, что могло вызвать подобный завистливый вздох. В этой каменной комнате с бесполезными маленькими оконцами, бойницами, он чувствовал себя неуютно, потерянно. Он вспомнил рисунки на стенах родного дома, какое тепло исходило от печи, сколько воздуха проходило сквозь огромные окна, что были больше, чем дверь в рабочую комнату коменданта, и тяжело вздохнул. Стражник понял этот вздох по-своему.

– Вот-вот, астор. Всю жизнь служишь, а по вечерам сам выпиливаешь скамьи для семьи…

Со скрипом отворилась дверь, и стражник быстро умолк. В комнату вошли трое – лысый комендант Пенн, мужчина приятной наружности с мужественным лицом, и полноватый заспанный человек с обвислыми рыжими усами, вызвавший у Дени сиюминутную неприязнь.

– Через час моему войску выступать, – зевая, пожаловался рыжий, – что Вы хотели нам показать, капитан.

Лысый солдат указал на юношу и кивнул стражнику, который сбивчиво поведал, как встретил Дени на дороге.

– Астор, значит? Из Флора? Вижу руну на виске… – заспанный мужчина зевнул в последний раз, что его, казалось, ободрило настолько, чтобы поблагодарить и отпустить стражника.

– Почему пленник не в кандалах? – возмущенно вскричал мужчина, несколько минут назад вызвавший у Дени симпатию. – Асторы, они могут быть опасны! Недаром принц-регент приказал всех их арестовать!

– Право, комендант Пенн, Вы либо тупы, либо слепы. Этот мальчишка боится Вас больше, чем Вы его. Дрожит вон как воробей. На какой ляд нужны кандалы?

– Как Вы смеете, командор? – закричал комендант замка Керин.

– Избавьте меня от Вас, Пенн, – отмахнулся рыжий мужчина. – Завтра я покину этот оплот невежества и, надеюсь, никогда не увижу Вас вновь. Мое имя Роланд, Роланд де Ширли, – он неожиданно протянул юноше руку, которую тот поспешил пожать.

– Дени, – назвался астор, и командор улыбнулся своим широким жабьим ртом.

– Прекрасное имя! Присядь, Дени, да расскажи мне все о имперцах и твоем городе. Все, что ты расскажешь очень, очень важно для меня и всего Орнуэла.

Дени поведал о последних сутках, стараясь не разразиться слезами. Когда он закончил, командор де Ширли похлопал его по плечу.

– Ты храбрый малый, Дени. Так значит, во Флоре ты не был и солдат не видел?

– Нет, только нескольких… Мой друг, Нон Рыболов, он был там, когда… – юный астор всхлипнул, – когда имперские воины напали.

Усатый командор повернулся к коменданту:

– Видите, Пенн, Ваши люди столь же глупы как и Вы сами. Нужно было помочь гномам, а после привести их сюда! Зная, кто командует имперцами, сколько у них людей и какое вооружение, я мог бы придумать подходящий план. Теперь же я выступлю в ночь в неведении, что ожидает моих солдат на Имперском хребте! Ненавижу совать головы моих людей в пасть дракона… – он сморщился, не обращая внимания на возмущенные возгласы коменданта замка, а после обратился к Дени. – Ты молодец, ты спас жизни многим людям, предупредив нас об имперцах. Я хотел бы отпустить тебя…

– Отпустить? – закричал комендант. – Даже у Вас нет столько власти, чтобы отпустить астора! Это приказ самого принца-регента, командор! Если Вы отпустите мальчишку, я клянусь, что завтра же пошлю гонца в Орнуэл-город маршалу де лан Ретцу! Станется, он решится казнить Вас вместе с Вашей покровительницей графиней де Корин!

– Я хотел бы отпустить тебя, Дени, – упрямо повторил свои слова Роланд де Ширли, усилием воли взяв себя в руки, – но, как любезно напомнил мне комендант Пенн, я не могу противиться принцу Магнусу. Завтра утром отбывает люггер этого работорговца, как его имя? Капитан, прикажите Вашим людям посадить юношу на корабль. В Авере его встретят солдаты Тайного Указа, которым я напишу весточку, – он собрался уходить, но вдруг остановился и посмотрел своими маленькими рыбьими глазками прямо в лицо коменданта. – А Вы, Пенн, запомните – я человек своего слова. Если Вы еще раз посмеете оскорбить честь мою или, еще хуже, графини де Корин, я вас пристрелю! Доброго вечера, господа.

Солнце давно начало опускаться, когда Дени вывели из замка. Корабль работорговца Дукана, так удачно отплывавшего утром, стоял пришвартованным на небольшой пристани на северном берегу Старобежьей речки. Идя по улице вслед за лысым капитаном, юноша смотрел на уставшие после трудового дня лица солдат и жителей Керина, выражавшие местами сочувствие, местами злорадство, а местами и удивление, когда люди замечали горящую красным светом руну на виске Дени. Путь проходил мимо величественно возвышавшейся над остальными строениями главной башни, украшенной снаружи колышущимися на ветру фиолетово-белыми знаменами короля с вышитым на них вороном. Дени то и дело испуганно поднимал взгляд на высившийся над ним замок, боясь, что этот каменный исполин вот-вот рухнет ему на голову. На утоптанной площади перед мостом через реку маршировал небольшой отряд стражников, а на рынке рабов на противоположном берегу все еще торговали шумные купцы. Даже в таком большей частью военном замке находился небольшой трактир, стоявший у самого моста, и Дени расслышал пьяные крики крестьян, уже успевших отметить окончание дня кружкой доброго эля. Юноша во все глаза смотрел на то, как тучная женщина вытащила наружу худощавого мужчину, крепко держа его за ухо. Сопровождавший Дени капитан лишь посмеялся:

– Каждый день одно и тоже! Ты его в реку, вмиг протрезвеет, – крикнул он тучной женщине, и та махнула в ответ рукой и потянула мужа к воде.

На мосту запахи трактира, смолы и реки смешались воедино, и Дени с шумом вдохнул новый для него воздух. Но самое удивительное ждало Дени впереди – корабль! Никогда до этого момента Дени не представлял себе, что такое красивое деревянное сооружение, с двумя мачтами, грязными поднятыми парусами и множеством разных канатов и веревок, может держаться на воде. Вид люггера работорговцев привел юношу в восторг и одновременно сильно напугал. Несколько секунд он не решался ступить на трап, пока капитан не толкнул его в спину.

– Никогда не видел корабля? – понимающе усмехнулся сопровождающий, и Дени кивнул. – Тогда надейся, чтобы не было шторма. Никогда не забуду мой первый раз. Думал, выплюну все потроха в море, – он рассмеялся, а потом махнул рукой недовольному человеку в куртке, осматривавшему погруженные ящики. – А, капитан Дукан! Я привел Вам нового пассажира!

Сам люггер был маленьким, плохо вооруженным судном с небольшим трюмом и командой всего в десять человек и капитана, по совместительству владельца судна. Палубу редко мыли, к бочке, стоявшей у грот-мачты – самой большой мачты корабля – были приставлены три табурета. Часто свободные от заданий матросы сидели тут и играли по вечерам в кости при свете луны или фонаря. Где-то в середине нижней палубы, ближе к грот-мачте, располагался люк – спуск к каютам и в трюм. Именно в этот люк и пришлось спуститься Дени после того, как капитан передал просьбу командора де Ширли.

– Удачи, астор! – кинул сопровождавший юношу стражник, и Дени спустился вниз по лестнице, а затем в трюм, где за ними захлопнулась дверь. Странно пахнущее помещение, переполненное людьми, освещалось фонарем с толстой, почти прогоревшей свечой внутри. Света с трудом хватало, чтобы разглядеть лица сидящих, и, пока Дени нашел место, чтобы сесть, он едва не споткнулся о чьи-то ноги. Однако, стоило ему опуститься на пол и прислониться спиной к стенке, усталость сразу взяла верх, и юноша уснул крепким здоровым сном. Дени не заметил, как корабль отошел от пристани.

Глава пятая

Орнуэл, графство Авера, портовый город Авера

Около трех месяцев назад

в ночь Малый флот на всех парусах выступил к Медвежьему острову, чтобы утром взять поселение Небывалых в кольцо. Опытные моряки без малейшей суеты выполняли приказания капитанов, и только на «Ветре» можно было заметить замешательство – только-только назначенная командиром корабля Лейла де Лавин медлила с приказами, из-за чего ее корвет покинул гавань последним. Зато на «Королевской удачи» первой поставили паруса. С приятным уху шелестом белоснежные полотна упали с рей и сразу наполнились ветром. Корабль дрогнул и двинулся с места. Капитан Вейлмур твердо взялась за штурвал и уверенной рукой провела судно вдоль причала, с которого ей рукой махал Руперт Мэрривей.

– Клянусь всеми ветрами, Мракс, я влюбилась в этот корабль! – прокричала она своему первому помощнику, и этот немолодой чернокожий моряк расхохотался.

– Не заставляй Мэрривея ревновать, Эйл!

– Я же не ревную Руперта к его жукам и бабочкам, – бросила капитан. – Прибавить паруса! Хочу посмотреть, на что способна эта красавица! Пять бронзовых на то, что мы дойдем до Медвежьего острова первыми!

– Ну уж нет, Эйл, я спорить не стану. Даже если ты начнешь проигрывать, ты залезешь на мачту и будешь сама дуть в паруса, чтобы корабль шел быстрей.

– Эй, увальни, я ставлю десять на «Дрозда»! – крикнул им штурман Пит Глиндо.

Гном быстро взбежал на шканцы и протянул Эйл руку для того, чтобы скрепить спор. Лейтенанты Киран Мракс и Пит Глиндо вот уже многие годы были капитану Вейлмур лучшими друзьями. Первый, потомственный моряк из далекой Скинии, пришел в Малый флот почти восемь лет назад. С того момента он сопровождал Эйл в любом походе и завоевал непоколебимое уважение не только самой капитана, но и всех матросов флота. Этот ухоженный мужчина с копной косичек на голове и неизменно чистой белой рубашкой разительно отличался от капитана не только своим опрятным платьем, которому, как шутила Эйл, уделял больше времени чем женщинам, но и характером. Мракс уважал порядок и аккуратность, слыл у матросов невыносимым педантом, что для первого помощника беспорядочной Эйл было довольно уместным качеством. Зато штурман и лоцман «Королевской удачи» Пит Глиндо в скандальности превзошел даже саму Эйл. История этого коренастого гнома была довольно проста – связался с выпивкой и играми в таверне и вылетел из семейного кузнечного дела. После служил то на одном корабле, то на другом, пока во всей Авере не осталось ни одного капитана, кто желал бы нанять необузданного хама и пьяницу. Тогда Глиндо переехал в замок Войкст, где незнакомые с ним капитаны еще соглашались принять его на службу. Однако и это продлилось не долго, и вскоре умелый штурман остался без гроша. Тогда-то судьба и свела его с Эйл. Капитан помнила тот день, когда, находясь в нужде, она нашла в таверне близ замка Войкст этого татуированного пьяного гнома, напомнившего ей пирата и разбойника. Гном сидел в самом углу, медленно тратя последние бронзовые на дешевый мед.

– Я не стану служить у сопливой маленькой девчонки, – отмахнулся он от Эйл, когда та поведала ему о приключившейся неудаче, приведшей к потере штурмана и еще нескольких членов команды.

В ответ капитан вырвала у него кружку и выплеснула в лицо, залив увешанную костяными украшениями бороду.

– Да рыжая с характером! – подивился гном. – Так и быть! Ты купишь бочку меда, и если к утру я буду стоять на своих двоих, а ты валяться в придорожной грязи, то катись к морским бестиям, рыжая!

Следующим утром Пит Глиндо очнулся в каюте, а Эйл решительно стояла у штурвала, допивая остатки меда. С тех пор штурман был предан своей капитану всем сердцем, хотя и ворчал, что она его похитила.

«Королевская удача» беспрекословно слушалась штурвала. Ночной ветер наполнял раздувшиеся паруса, и корабль плавно перескакивал с волны на волну. Всю ночь до той секунды, когда показался остров, Эйл простояла на шканцах, наслаждаясь плавным ходом этого огромного оснащенного судна, его великолепной скоростью и непревзойденной маневренностью. Она с упоением смотрела на черный горизонт, на воду, в которой отражались звезды и полумесяц, на пустую палубу и высокие мачты. Капитан Вейлмур на целую ночь словно слилась с галеоном воедино, будто всадник делит разум с верным конем. Никогда больше она не расстанется с «Королевской удачей», думалось ей. Могучее судно казалось частью ее самой, самым верным другом и самой большой любовью. Стоя у штурвала, она позабыла и о дорогом сердцу Мэрривее, и о глупых приказах Фарона, обо всем, что занимало ее разум до того, как она вывела из гавани «Королевскую удачу».

Утром Пита Глиндо постигло разочарование – он снова проиграл спор с капитаном, ибо галеон давно стоял на якоре, а остальной флот только показался вдали. Эйл отсыпалась после этой ночи в капитанской каюте, а Мракс доедал утреннюю яичницу.

– Удача не на твоей стороне, Пит, – усмехнулся первый помощник.

– Дрянь, я должен капитану уже пару золотых, – проворчал гном и уселся рядом с другом прямо на палубу, поджав под себя ноги.

– А кому ты не должен, а? – поддел его Мракс.

– Тебе не должен.

– Так это потому, мой друг, что я тебе никогда не одалживаю и никогда ни с кем не спорю, если не уверен в победе. Советую и тебе, Пит.

Гном лишь отмахнулся и раскурил старую трубку, которая служила ему завтраком. Через некоторое время «Королевскую удачу» догнали и остальные суда. Специальным флажком командор де Хоффлоу сигнализировал всем капитанам собраться на флагмане. Там он повторно разъяснил приказания графа Фарона и отдельно предупредил Эйл держать свой нрав в узде. Затем, когда капитаны вернулись на свои корабли, Малый флот окружил Медвежий остров.

Блокада продлилась лишь до обеда. Как раз пробили семь склянок, то есть половину двенадцатого, когда от острова отчалил ялик с двумя парламентерами с белым флагом в руках. На флагмане также подняли белое знамя, и ялик быстро поплыл к кораблю командора де Хоффлоу. Не успели пробить одну склянку после полудня, как ялик вернулся на остров. Эйл недовольно упиралась локтями в фальшборт верхней палубы и глядела вслед удаляющимся пиратам. Затем она направила подзорную трубу на флагман и увидела сигнал к отступлению. Она выругалась, сложила трубу и отхлебнула из верной фляги. Крепкий напиток растекся по ее внутренностям, и девушка приободрилась.

– Мракс, во имя всех морских ветров, нас засмеют рыбы, если мы отступим сейчас.

– Ты видела приказ, Эйл, – первый помощник недовольно скрестил руки на груди, предчувствуя недоброе, и капитан посмотрела на Пита, который только пожал плечами:

– Я не привык сбегать от доброй драки, – проворчал он.

– Это был приказ, приказ самого графа. Ты же не думаешь его нарушить?

Капитан Вейлмур осмотрела свой корабль, оглядела суда Малого флота, снявшиеся с якорей, и бросила долгий, полный ненависти взгляд на застигнутый врасплох оплот пиратов.

– Все ли пушки заряжены? – медленно спросила она.

– Ты безрассудная глупая девчонка, Эйл! Командор оторвет нам головы! Ты не можешь просто взять и напасть на остров! Это же безумие! – закричал Мракс, хватая девушку за руку. – Пит, скажи ей!

Татуированный гном лишь пожал плечами и промолчал.

– Эйл, я прошу тебя, прошу как друг, оставь это. Есть люди, воевать против которых безответственно и опасно. Командор понимает это. Моя семья познала на себе, что такое гнев власть имущих. Всех моих родных лишили имущества и выгнали из страны. Если бы не заслуги моего отца перед Скинией, то нас всех бы казнили. А Фарон не отличается милосердием. Я вижу блеск злобы в твоих глазах, Эйл, но заклинаю, одумайся.

– В отличии от твоего отца, Мракс, мне нечего терять. Мои родители бросили меня в приюте, служба заменила мне их. И во время этой службы я поняла, что значит долг перед страной. Я предана Орнуэлу, и я не стану смотреть, как эти мерзавцы хладнокровно грабят и убивают жителей моей страны! Я уже все решила и не отступлюсь, – голос Эйл становился тверд, и ни одно существо не сумело бы ее переубедить в этот момент. – Так ты со мной, Мракс?

– Ты уверена, Эйл? За последствия отвечать тебе перед самим графом.

Эйл категорично кивнула, а Мракс грязно выругался, что в отличии от двух друзей позволял себе крайне редко.

– Все пушки заряжены ядрами и переведены на левый бок. Во имя всех ветров, Эйл, что же ты делаешь?

– Сигнализируйте остальным, что мы вступаем в бой! – приказала капитан Вейлмур.

Она молниеносно запрыгнула на фальшборт и ухватилась рукой за ванты.

– Мои верные друзья, – прокричала она матросам, – готовьтесь к битве! Сегодня мы затопим Небывалых в их же пресной крови! Цельтесь в их корабли и постройки!

– Эйл, остальные отступают… – прошептал Мракс, наблюдая за удалявшимися от острова судами Малого флота.

– Пусть эти трусливые крысы бегут! Мы покажем им, что в наших жилах течет морская вода и горький ром, а не ослиная моча! Огонь!

Сражение закончилось также быстро, как и началось. Галеон капитана Вейлмур был оснащен двадцатью пушками, а трюм полнился крипагоном, используемым как топливо для стрельбы, и ядрами, вскоре градом посыпавшимися на Медвежий остров. После первого залпа большая часть флотилии Небывалых оказалась либо затоплена, либо повреждена до непригодности. Второй залп посеял панику и ужас среди убежденных с своей неприкосновенности пиратов. Дым не успел рассеяться, а пыль улечься, как «Королевская удача» вошла в бухту и бросила якорь. Пять шлюпок в считанные минуты достигли незащищенного никакими укреплениями берега. Разбойники пытались отстреливаться, но были слишком ошеломлены внезапной атакой. Как фурия из древних сказаний ворвалась Эйл в ряды врага, сопровождаемая всей командой галеона. Абордажный топор, вращаясь в руках неистовствующей капитана словно жернова ветряной мельницы, крушил черепа врагов без жалости и милосердия. В бою Эйл не думала о защите, она всем существом отдавалась битве, словно дикая кошка мечась по поселению. Лезвие абордажного топора было страшным оружием, а тех, кого лезвие достать не могло, доставал острый крюк на его обухе. Вскоре остался лишь один пират. Он попытался в отчаянии прыгнуть в воду и спастись вплавь, но капитан, славящаяся тяжелой рукой и невероятной меткостью, метнула вслед гарпун, попавший точно в цель. Когда тело погрузилось в пенистую холодную воду, окрасившуюся в бордовый цвет, Эйл перевела дух, села на опрокинутую бочку и достала верную флягу. Это было быстрое и жестокое сражение. Почти всегда пиратов и разбойников брали в плен, чтобы после продать в рабство, но в этот раз капитан приняла непреклонное решение раз и навсегда покончить с Небывалыми. Таким образом население острова оказалось полностью истреблено, вырезано за какие-то двадцать минут.