Электронная библиотека » Евгений Карпенко » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Линии дней"


  • Текст добавлен: 24 сентября 2017, 21:00


Автор книги: Евгений Карпенко


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

2-го января позвонил Алексей из Медтехники:

– Летим с женой в Мюнхен, – радостно затараторил он. – Таможенную регистрацию прошли, через полтора часа вылет. Едем в Альпы, на лыжах кататься.

– Деньги вам перечислили?

– Да, конечно же, как обещали, 30 декабря.

– Рад за вас, – с трудом выдавил я из себя.

– А как твои дела? Вам-то заплатили? Какого числа в Москву прилетаешь?

– Из треста деньги на наш счет вроде бы не поступали. Хотя и не знаю. У нас ведь тоже могут врать. Из моего начальства никто на звонки уже дней пять, как не отвечает. Зато исполнители работ звонили и позавчера, и вчера, первого января: угрожающие новогодние поздравления. Так что совершенно не знаю, как быть: куда идти, куда лететь…

– Да, филиал ваш таков, куда ни кинь, всем должен… – беспечно засмеялся Алексей. – Ты уж особенно не бери в голову, отдыхай, каникулы ведь. Всё образуется, всё поправится.

«Поправится, образуется, кинь… Кого, собственно, кинь? Меня и моих подчиненных, с октября месяца работавших на этой больнице с восьми до восьми, включая порой и воскресенья?» – только за последний час, эта моя сигарета была пятой.

Слышавшая разговор Елена, заметила мне с грустью:

– Может быть, хватит депрессии? Сегодня вечером наши друзья Стас и Инна пригласили в свою баню. Пойдем?

– Нет. В гости нужно идти с хорошим настроением, подарками. А взять то и другое попросту негде. Сколько у тебя денег осталось?

– Две-три тысячи.

– Купим гостинцы, а завтра голодать?

На другой день, на отдых в один из наших санаториев приехали из Ростова-на-Дону мой приятель юности Сергей с женой и дочерью. Мы гуляли в парке, вспоминали молодость, смеялись. Сергей был в приподнятом настроении: вполуха слушая мои сетования на финансовые неудачи, он больше говорил о себе, недавно зарегистрированном собственном предприятии, материальном успехе: дела их явно пошли в гору. То и дело балуя покупками жену и приемную дочь, он назидательным тоном прибавлял мне:

– «Нужно бояться не больших расходов, а малых доходов». Знаешь, кто так сказал?

Вечером следующего дня они пригласили нас с Еленой в ресторан. Громкая музыка, недоеденный антрекот, тот же самый скромный новогодний наряд Елены и безвозвратно успокоившиеся в красивой папке официанта две из трёх остававшихся наших тысяч.

Неловкость за неравнозначную оплату ресторанных расходов побудили меня спустя несколько дней пригласить Сергея с семьёй к нам домой. На занятые деньги мы накрыли стол, а гости привезли с собой литровую бутылку водки и шампанское. Но перед самым началом застолья мне из Москвы вдруг позвонил директор нашего филиала, сказал, что сейчас по своим делам вылетает в Минеральные Воды, и попросил вечером встретить его в аэропорту. Так что я не пил.

Сергей же, выпив несколько рюмок, много говорил: о необходимости ремонта в нашем доме, замены мебели, про рыбалку на Дону (терпеть не могу любую рыбалку), то и дело, подливая водку Елене. Жена его пила шампанское.

Напиваясь, Сергей говорил всё больше: ремонт, Дон, рыбалка. И когда подошло время ехать в аэропорт, я рад был их оставить.

При встрече директор рассказал, что привез с собой двести тысяч. Я отвез его в гостиницу, и в тот же вечер большую часть из них мы выдали подрядчикам, из тех, кто жил в нашем городе. Десять тысяч он отдал мне в виде аванса по зарплате. Живём!

Вернувшись домой ближе к полуночи, я в нашей прихожей застал до сих пор не уехавших восвояси гостей: грузного Сергея, неловко ловившего ступнями ставшие очень непослушными ботинки и продолжавшего бубнить что-то про раннюю рыбалку, его жену (тоже про рыбалку), и от желания спать растиравшую глаза их дочь. Наши дети уже спали.

Лицо Елены было очень бледно, раздражено и как-то потерянно. Не дожидаясь ухода с трудом выдвигающихся за дверные пределы гостей, она стала убирать стол, а я скоренько отвёз их в санаторий.

Ночью Елене было плохо: Сергей настойчив в своих тостах. И пока жена его пила шампанское, они выпили этот литр водки с Еленой на двоих, пополам. Ворочаясь в постели, я с ненавистью вспоминал ту минуту, когда на экране моего телефона вспыхнуло имя «Сергей. Колледж».


6


Из слов директора я, во-первых, узнал, что деньги нашему филиалу Аларов не перечислил. Во-вторых, что 30 декабря всё-таки перечислил, но основную сумму пришлось перевести на счета подрядчиков по долгам воронежского участка, а если быть точнее, деньги переведены банком по решению суда, так как счёт наш арестован. Также я от него слышал, (уже в-третьих) что «Аларов и суд тут ни при чем, просто в бухгалтерии по ошибке перечислили на счета других сотрудников». При этом он не глядя в глаза, добавлял, что оставшиеся из причитавшихся нам денег, мы получим непременно, в ближайшие недели, и что было здесь правдой, не понять.

Спустя два дня я отвез его обратно в аэропорт: «бегающий» взгляд, пустые обещания.

С началом рабочей недели, созвонившись с коллегами, я стал гораздо ближе к той самой правде: за мои работы в медицинском центре деньги были перечислены-таки, хотя и в неполном объёме. Но так как других поступлений в филиал к Новогодним дням не было, большую часть суммы «раскидали» среди сотрудников головного офиса: директору, главному инженеру, главной бухгалтерше, её сыну, мастеру на одном из участков… А что осталось, директор привез нам.

Так что ехать обратно в Москву было не только не на что, но и незачем.

По окончании каникул Елена вышла на работу, а я оставался дома. Вечерами она приходила хмурая, обдавая меня новым запахом хороших духов, (подарок от коллектива), наспех целовала и быстро шла куда-нибудь – на кухню, в зал, в спальню, лишь бы не задерживаться возле меня и моей поднадоевшей истории столичного «кидалова».

В конце января она уже просила не упоминать при ней даже имен Аларова, и других, связанных с моей московской командировкой.

Наше безденежье сильно подавляло, раздражало её. В минуты, когда лицо её светлело, она оглядывала наши комнаты, мебель, и жестами дорожного регулировщика взмахивала руками, как бы направляя в сторону входной двери этот успевший стать раритетным транспортный поток: вереницу из всевозможных тумбочек, кухонной мебели, шкафа (заодно с телевизором), стульями и кроватями:

– И прав был твой друг Сергей, – говорила она. – Всё это нужно выбросить, сжечь, и купить новое. Мебель – хотя бы из Икеа, кухню новую заказать,… телевизор купить плазменный, вогнутый…

– Вогнутые телевизоры стоят от ста пятидесяти тысяч, – усмехнулся я, и в зеркале прихожей увидел свою кривую улыбку.

Заметив, что по ночам я стал храпеть громче обычного, а порой во сне и разговаривать, она перешла от меня спать в другую комнату.

Оставаться в бездействии и деловой неопределённости было невыносимо. Изучив странички сайтов с подходящими вакансиями в нашем городе, я всюду разослал своё резюме. Бесполезно. Даже на должности с ничтожной зарплатой в 13—15 тысяч приглашений не было.

На это обстоятельство я нередко жаловался Елене, детям, – осложняя обычные житейские процессы превратностями зигзагов судьбы. И первоначальное сочувствие их ко мне, и любовь, плавно сменялись неприязнью. Елена предлагала мне заняться ремонтом дома, – покрасить ворота, освежить стены, отремонтировать разваливающийся диван или хотя бы давно протекающий кухонный кран. И хотя для этого требовались незначительные денежные суммы, я и думать не мог ни о каком ремонте. Внутренне был к этому абсолютно не готов.

В начале февраля по моей просьбе младший брат пригласил меня к себе на работу подсобником плиточника. И наспех собрав так до конца не распакованную свою дорожную сумку, я выехал к нему в Ростовскую область. Дела этого я толком не знал, всё выходило неумело, плитка ложилась неровно. К тому же крепкие морозы и снежные заносы приостановили работу.

Спустя три недели я вернулся, с двенадцатью тысячами заработанных денег. Приехал поздно ночью, дети спали, глаза Елены были сонные.

– Как вы тут? Как дела ваши? Соскучилась? – спросил я, обнимая жену.

– Так ведь тебя не было всего три недели, я и соскучиться-то не успела, – вяло приобняв меня, ответила Елена и зевнула…


Лев глубоко вздохнул и надолго смолк.

Этот отрезок жизненного пути своей семьи он рассказывал мне почти весь день. Несколько раз мы прогуливались вдоль берега и незаметно выпили весь кофе из термоса. Елена большую часть дня дремала, едва ли слыша нас и практически не обращая на нас внимания.

Погода портилась. Поднялась волна, и из-за набежавших туч стемнело раньше обычного. Курортная жизнь затихла.

Ночью лил дождь.


7


На другое утро Лев плескался в море один. Небо было заволочено тучами, в прогнозах погоды на ближайшие дни – прерывистый дождь. И хотя вода в море оставалась теплой, волна была высока, и плавать я не решился.

– Елене нездоровится, решила в отеле поспать, – с трудом выбравшись из воды, сообщил он мне.

– Что с ней?

– Ничего особенного, просто слегка простудилась.

Чтобы разогреться, он пробежался вдоль берега: этакий чуть обросший жирком крепкий мужчина.


– Спустя ещё пару недель неопределённости я вышел, наконец, на новую работу: строить озеро, – продолжал Лев, когда мы оттащили свои шезлонги дальше от шума прибоя. – Работа была мне малознакома, тонкостей дела я не знал, однако предложение было единственным, а в общих чертах всё и так ясно: экскаваторы, бульдозеры, узбеки.

В удалённом предгорном селении знатный столичный господин приобрёл большой участок – с лесом, полями, берегом горной реки. И дело с рабочим названием «Фазенда» занялось: забор, дом господский, дом гостевой, парковочные площадки, озеро.

– Сразу прошу усвоить, здесь вам не госбюджетный хаос, здесь есть хозяин, – принимая меня на работу, твердо сказал Валентин Валентинович. – И хозяин этот я!

В обиходе подчиненные звали его «Шефом», что вполне соответствовало статусу этого невысокого, но крепкого волей и духом человека.

Зарплату он назначил мне в двадцать пять тысяч, что было достаточно высоко с учетом зарплат нашей провинции, и ничтожно мало для потребностей нашей семьи. По причине удалённости селения от нашего города, мне приходилось рано выезжать и поздно возвращаться.

Уверено шагая по тропинке среди мелколесья, и обозначая границы будущего озера, шеф через плечо бросал мне распоряжения, я едва за ним поспевал. На обратном пути слегка заблудившись, мы пошли по другой тропинке, значительно увеличивающей границы озера: указания те же.

– Назад мы идем другим путём, – осторожно заметил я шефу. – Разница, сотни тысяч кубометров грунта. Куда вывозить его?

– Каким идти путем, здесь решаю я, – обернулся ко мне шеф. – А как озеро строить, решайте вы. Кто из нас инженер?

Увлеченный делом, я почти не вникал в домашние заботы и мало внимал настроению жены. Магазинов и столовых в районе строительства не было, и обед приходилось брать из дома. По утрам Елена готовила для меня что-нибудь из второго, овощи, хлеб, складывая всё в пластиковый контейнер. По мере материального обнищания, второе скудело, – чаще это был уже лишь обыкновенный омлет и хлеб. И когда однажды омлет оказался совершенно безвкусным, а хлеб черствым, вечером я заметил Елене:

– Сегодня мой обед приготовлен был очень уж явно не любящими ручками, омлет даже не посолила.

– У тебя соль есть в машине, сам мог посолить, – не глядя на меня, холодно отвечала Елена.

– Почему ты так со мной, за что? Я работаю ведь, устаю…

– Ну да, – нервно повернулась ко мне жена, – Пожалей ещё себя, бедненький, уставший, а я такая плохая… жестокая. Маме своей пожалуйся, она тебя точно поймёт.

Помолчав с минуту, она продолжила:

– Ты думаешь всегда только о себе, несчастном. Кинули его на работе, видишь ли! Добивайся, судись! Вспоминаешь ли ты когда-нибудь обо мне, моей работе, моих делах? Интересно ли тебе, что у меня сейчас идет ревизия краевого УЭП, что изымают наши документы, на коллег возбуждают уголовные дела?..

– Так почему не рассказываешь? Почему не делишься?

– Достаточно мне и твоих равнодушно-пустых глаз, чтобы ни о чем не рассказывать. Тебе это было бы точно неинтересно, ненужно. Максимум, что можно от тебя будет услышать – «Не жульничайте, не воруйте, и никто вас никуда не посадит!».

– Я и сейчас так думаю…

– Вот и поговорили, – вздохнула Елена. – Всё привычно. А как думаешь, этот омлет мы едим, на какие деньги? Правые? Левые?

– Не знаю. Я просто ревную тебя.

– Ревность не красит мужчину. А впрочем, никакая это не ревность, а обыкновенное чувство собственника. Бытовой эгоизм.

– Этим ты меня принижаешь. Тебя уже всё раздражает, что бы я ни говорил, что ни делал, – в сердцах крикнул я.

– Так найди себе другую женщину, которая тебя поймёт, пожалеет… – сказала Елена не слишком громко, но мне послышалось, что она кричит.

Спорить было бесполезно, Елена права. Шеф, строительство озера, занимали большую часть моих мыслей. Лишь изредка, каким-то боковым, случайным зрением я отмечал, что вечерами лицо её слишком натужно, сосредоточенно. Основную часть вечернего времени она проводила за компьютером, смотрела какие-то фильмы и в наушниках слушала музыку. Наушники были в ушах и старшей дочери, и младшей, и вообще, этих наушников стало как-то слишком много в нашем доме. Поговорить оставалось лишь только с котом, да и то не всегда – на дворе гудела весна, и у него оставалось немного времени, чтобы выслушивать мои душевные излияния.

Напряжение на работе у Елены росло, и в конце апреля она взяла двухнедельный отпуск. Впервые за полугодие она вдруг обратилась ко мне с просьбой на первомайские праздничные дни съездить всей семьёй на море в Анапу. Я, конечно, был согласен, но будет ли этим доволен мой шеф, сомневался.

– Если не поедешь, – неожиданно резко оборвала меня она, – мы поедем сами, автобусом. Я получила отпускные, так что деньги у меня есть.

– Завтра спрошу у шефа, как он на это посмотрит.

– Мне неважно, как и куда смотрит твой шеф, но если завтра ответа не дашь, возьму билеты на автобус, – жёстко закончила разговор Елена. Это был вовсе не её тон.

Невзирая, что отдохнули мы в Анапе хорошо, дети были довольны, сближения у нас с Еленой не произошло. На фотографиях она льнула ко мне, клонила на моё плечо голову, улыбалась, но улыбки и все эти позы были неестественны для неё, если не сказать – фальшивы.

По совету Елены я таки написал исковое заявление в прокуратуру по поводу невыплаченной мне зарплаты за последние два месяца работы в московском филиале треста. Отсылать заявление, конечно, не стал, отправив его лишь по почте на электронный адрес филиала, с указанием даты, после которой оно будет направленно в прокуратуру официально.

Как выяснилось, такое моё заявление было не первым, и директора в прокуратуре можно было уже видеть гораздо чаще, чем на работе. Однако мой случай видимо показался для него лишним, а выплатить восемьдесят тысяч проще, чем выстаивать в автомобильных пробках Москвы по очередной повестке. И свою зарплату я вскоре получил.

Озеро шефу понравилось. От тропинок и кустарников, где мы первоначально с ним ходили, не осталось и следа, – всё было распрямлено бульдозером, экскаваторами. Сделав замечание подправить лишь одну из сторон, он велел заполнять его водой и запускать рыбу.

Спустя несколько дней, он позвонил мне, осведомился, как прошло заполнение, как чувствует себя в новой воде пущенная рыба, и кроме прочего, велел:

– Завтра мы с гостями едем к вам на рыбалку, посмотрим, что там у вас и как. А ты сейчас распорядись, чтобы с вечера накопали нам червей. Штук пятьдесят, нет, лучше сто.

Делать нечего: узбеки червей копали, я пересчитывал.

Звонок от генерального директора тюменской строительной компании, всколыхнул меня. Раньше Рустам Алексеевич руководил восточным филиалом нашего треста, но с наступлением «смутных» дней оттуда ушёл и создал свою компанию. И теперь, взяв подряд на строительство нескольких высотных домов, он предлагал мне вести производство работ, хорошую зарплату, отдельную квартиру, деньги на командировочные расходы.

За ужином я рассказал об этом Елене.

– Копать червей для «шефа» приличному мужчине и впрямь должно быть стыдно. Равно как и работать за такую низкую зарплату. А относительно Тюмени думай сам, тут я тебе ничего сказать не могу.

Увидев на столе моё заявление, шеф негодовал

– Знаешь, я сейчас чувствую себя будто облитым грязью! Что, обманул тебя в чем-то, зарплату недодал? Сколько обещал, столько ты и получал! Если не хватает, скажи, добавлю.

– Нет, уезжаю в Тюмень.

– Тридцать пять. Поверь, здесь это больше чем в Тюмени триста пятьдесят.

– Спасибо, но я уже решил.

Наша старшая дочь Анюта учится на третьем курсе Ростовского университета. С началом лета у неё начиналась учебная сессия. Из полученных денег моей московской зарплаты мы смогли закрыть самые «кричащие» задолженности, оставшиеся передали дочери. Платеж за текущий семестр её обучения была возможность отложить на пару месяцев.

У младшей Яночки начались каникулы, и вместе с Анютой мы решили отправить её к бабушке. Моя мама также живет в ростовской области.

Ранним утром мы с Еленой отвезли их на вокзал. У Анюты характер эмоционально сдержанный, скрытный. Неловко улыбаясь, она теплыми словами напутствовала меня в сибирскую командировку, маме пожелание скорейшего завершения затянувшейся госревизии. Яночка плакала. Ей очень не хотелось с нами расставаться.

В дороге, а затем у бабушки, волнение Яны усилилось настолько, что толком не могла говорить, у неё пропал аппетит, а ночью и вовсе не смогла заснуть. Это сильно встревожило нас, и Елена тотчас решила на один день съездить к свекрови и привезти Яну обратно. Утром следующего дня я провожал Елену на тот же поезд, а поздним вечером третьего дня встретил их. Елена с дороги была сердита, Яна молчалива.

– Как твои дела? – после приветствия спросил я дочь.

– Нормально, – не глядя мне в глаза, ответила она, и я понял, что волнение её просто затаилось.

Наутро позвонив гендиректору в Тюмень, я попросил взять мне билет на ближайший прямой авиарейс, и вскоре из отдела внешних связей компании на мою электронную почту пришли письмо и билет.

Распечатав билет авиакомпании, я вечером показал его Елене.

– А… Ага… – не поднимая головы, пробормотала Елена, не отвлекаясь от дела: что-то искала в кухонном шкафу.

– Что, не хочешь даже бумагу взять, посмотреть, когда вылет? – язвительно спросил я жену.

– Руки в рыбе, видел же, селёдку к ужину чистила, – резко отвечала Елена. – Что, опять не так? Опять жена плохая?

Я и впрямь не заметил, что к ужину будет селёдка.

Все дни перед отъездом отношения с Еленой оставались натянутыми. Ни о какой домашней вечеринке не могло быть речи, и в день перед вылетом я отдыхал со старыми друзьями в кафе. Вернувшись поздно и значительно выпившим, я застал мерно раскачивающуюся в кресле-качалке Елену (непроницаемое, слишком бледное лицо) и грустные глазки Яны. Она всё больше переживала о наших отношениях с женой, предстоящей разлуке.

Сказав Елене какую-то гадость, теперь и не помню, какую именно (вот она, избирательность памяти!), я самостоятельно кое-как уложил вещи в дорожную сумку и отправился спать.

Утром – то же непроницаемое лицо Елены. Просто пожав на прощание руку, она впервые обратилась ко мне на «вы»:

– Благополучного вам перелёта, удачи в работе.

Обняв меня, Яна улыбалась, глаза её были красные от проступивших слезинок…


Умолкнув, Лев долго смотрел на волнующиеся гребни волн, потом поднялся:

– Ты извини меня, но я, пожалуй, пойду. Узнаю, как чувствует себя в отеле Елена, заодно пообедаем с ней. Сейчас как раз время.

– Не беспокойся, я тоже после обеда съезжу в город по своим делам.

– Ты когда уезжаешь? – спросил он, складывая в пакет полотенце, термос, чашки.

– Послезавтра.

– Мне очень хотелось бы обо всём тебе досказать, – выразительно посмотрел мне в глаза Лев, и я понял, что о главном он говорить ещё и не начинал.

Оглянувшись, я видел, как он в приморском киоске присматривал для Елены цветастую шаль, выбирал какую-то брошь.


8


Ночью спалось плохо и на пляж я пришел раньше обычного. И каково же было моё удивление, когда на шезлонге Льва уже лежали аккуратно сложенные его вещи, а вдали, среди вздымающихся волн мелькала его голова.

– Сегодня пришел сюда с рассветом, – кое-как выбравшись из воды, приветствовал меня Лев.

– Как самочувствие Елены? – спросил я.

– Хорошо. Но сегодня она снова решила отлежаться, выспаться. Сказала, к вечеру придёт попрощаться. Нам завтра тоже нужно ехать домой. Дети соскучились.

Мы пили кофе. Лев растирал расцарапанное до крови о прибрежные камни плечо: волна сегодня и вовсе нешуточная.


…В Тюмени встретили меня хорошо. Сибиряки, теплый народ, – успокоив дыхание, заговорил Лев. – В аэропорт генеральный директор Рустам Алексеевич прислал за мною такси, в кафе с его старшим административным составом мы вкусно поужинали и он лично отвёз меня на недавно снятую квартиру, – в хорошем районе, просторную, в двадцати минутах ходьбы от стройки.

– Располагайся, – помогая донести вещи, весело сказал мне в квартире Рустам Алексеевич. – Жильём мы тебя обеспечили, работой тоже. А личную жизнь уж устраивай сам, невест у нас в городе много.

Елене я позвонил лишь распаковав свою сумку, спустя часа четыре после приземления. От перелёта кружилась голова, слегка подташнивало, и говорить по телефону не хотелось.

– Долетел нормально, в квартире обустраиваюсь, – сказал я, подумав, что это можно было передать ей и телефонным сообщением. Мельком также вспомнилось, что прежде после посадки я звонил ей гораздо раньше, как правило, ещё до полной остановки самолёта.

– Спасибо, что позвонил, – Елена тоже была со мной кратка.

Уже на другой день я был всецело занят работой. Многие из производственных вопросов уже были согласованны, дела настроены, пришедшим в компанию за месяц до меня мастером Равилем Бекетовым.

Специалистов и рабочих во вверенном мне подразделении было около сорока человек, и в коллективе ходили нездоровые брожения. С первых дней их отношение ко мне большей частью оставалось настороженным, а порой откровенно враждебным. Но так как объем предстоящих работ был велик, меня это занимало мало. Я знал, что с таким вольным отношением к делу нам никак не успеть сделать всё к назначенному сроку.

Введя систему сдельной оплаты, я вскоре нажил себе здесь врагов, большей частью бездельников. Хотя в целом оговорюсь: северные люди много трудолюбивее южан. Когда после подсчета месячного выполнения работ в заработной плате рабочих выявилась разница в два, а порой и более раз, я слышал угрозы, дескать, «не все из командировок возвращаются здоровыми, народ у нас, сам видишь, сплошь в наколках, и вообще, улицы тут бывают тёмные». Мне же было не до этого: деловая жизнь растит позитив.

В квартире моей недавно был ремонт. Свежие обои, огромная физиономия тигра на зеркальной плоскости шкафа-купе, цвета тигровой шкуры плитка в ванной комнате, – отовсюду смотрел на меня характер хозяйки, уверенной в себе стильной молодой женщины, – любительницы верховой езды, ярких ощущений. Меня же здесь больше забавляла неподвижность, точнее сказать безынициативность обыкновенных бытовых предметов: забытой утром на столе кофейной кружки, сковороды на плите, недорезанного хлеба, крошек, – всего подвижного, в общем-то, живого, – и не смеющего до самого вечера сделать без меня и единого движения, единого поступка.

Спустя несколько недель после приезда, Рустам Алексеевич пригласил меня на корпоратив компании: заставленный закусками длинный стол, музыка, праздничное веселье. С отдыхавшей за соседним столом миловидной Людмилой, заведующей отделом Сбербанка, финансирующего наш проект, я танцевал несколько раз.

– Как живете? – сквозь грохот музыки, спросил я её прямо в ухо.

– Глупо, – отвечала она.

– Как-как? Глупо? – засмеялся я, чуть отстранившись.

– Ага…

В другом танце она говорила о работе, о дочери, и попросила меня рассказать о себе.

– Работаю на финансируемом вами участке, живу один, семья далеко.

– Далёких семей не бывает… – усмехнулась Людмила. – Либо она есть, либо её нет.

Закончилась музыка, и я присел к её столику:

– Это почему же так?

– Я больше года жила с одним командированным из Санкт-Петербурга. То

говорил, что разведён, то, что разводится. А в один прекрасный день взял да и пропал. И только спустя месяц соизволил позвонить и сказать, что живет дома, с женой, и всё у них налаживается. А у меня теперь рваная рана – воспалённая, кровоточащая.


9


Елене я в первый месяц звонил всего раз. Спросить о здоровье детей, делах. На все вопросы она отвечала односложно, ограничившись общими фразами, сходу предложила поговорить с Яночкой. Дочь была со мной разговорчивее, однако противоречива: утверждая, что дома всё нормально, всё хорошо, она неизменно спрашивала, «Когда же ты, наконец, приедешь? Дома плохо всё, скучно без тебя».

Я и сам всё больше скучал о Елене, детях. Зная же стоимость перелёта туда-обратно, старался об этом не думать. Когда же мы сдали первое сметное выполнение, я осмелился спросить разрешение гендиректора пригласить на недельку в гости Елену.

– Не вопрос, – сказал Рустам Алексеевич. – Пусть жена твоя отправит на нашу почту данные своего паспорта, мы возьмем ей билет.

Спустя несколько часов я отправил Елене телефонное сообщение:

«Компания оплатит перелёт. Приедешь?»

«Нет, – пришел слишком быстрый, почти мгновенный ответ. – Не хочу больше слышать о твоих несчастьях, что испортила тебе жизнь».

Невзирая, что отношения наши уже давно были натянутыми, если не сказать плохими, такого ответа я не ожидал. День был субботний, к вечеру, и я с трудом продолжил распоряжаться относительно завершения работ к выходному дню. Как бы там ни было, мне всегда казалось, что этот наш негативный этап хотя и не случайный, но временный, ведь за плечами у нас не один десяток счастливых лет семейной жизни.

Через полчаса от Елены ещё одно сообщение:

«У меня появился свой мир. И он мне нравится!»

«Нравится!» – повтор в следующем сообщении.

От волнения у меня стал пропадать голос и плохо слушаться ноги. Оставив опломбировку складов и прочие дела на произвол, я побрел прочь со стройки.

Быстро идти не получалось: на пешеходных тротуарах меня обогнали минимум полсотни людей, в том числе инвалид с костылем. В квартире едва скинув обувь, я тотчас рухнул плашмя на диван и не в силах был шевельнуться. Спустя лишь полчаса смог выдавить из себя несколько горделивых строк:

«Я чувствовал его, этот твой мир. Именно от него сюда и сбежал!»

«Ошибаешься. Я говорю не об интимной связи», – пришел вскоре обнадёживающий для любого мужика ответ и я начал таять:

«За что тогда так сильно бьёшь? Что я такого сделал? Я ведь приехал сюда с единственной целью – денег в семью заработать. Учебную сессию Анюты оплатить…»

«Не я тебя туда посылала,… и присланной тобой зарплатой сама не пользовалась. Анютин университет оплатила; как ты просил, купила смартфон Яне, а оставшиеся десять тысяч лежат дома, если нужно, вышлю тебе обратно. И оставь для какой-нибудь другой женщины эти свои „самцовые“ переживания. Ты же сам вечером перед отъездом в пьяном виде сказал мне, что фригидна. Видимо так оно и есть».

Волнение моё подхлестнула подплывшая с какого-то бокового притока волна стыда: ведь говорил же, именно так говорил!

«Прости, если сможешь, – написал я ей. – Знаешь ведь, многие слова я бросаю впопыхах, не обдумавши. И удельный вес их весьма невелик. Прости, пожалуйста».

«Умерло то, что всегда прощало в таких случаях, – был скорый ответ, – точка невозврата пройдена. Не хочу, чтобы через десять лет ты снова напомнил мне, что испортила твою жизнь. Так что пока не слишком стары, нужно подумать о создании чего-нибудь нового. Как, например, твои родители – развелись ещё лет двадцать назад, и живут себе каждый сам по себе. Неплохо живут. О срочном разводе тоже не переживай. Слышала я, что кроме уймы времени, это стоит теперь немалых денег».

Её ответы были слишком быстры, надрывны, я чувствовал их боль, что писавши их, она, возможно, плачет. Осознавать, что весь я, вся моя сущность, ей столь неприятны, раздражительны, мне тоже было нелегко. И наперёд зная беспомощность своих слов, я отвечал ей своим привычным пафосным вздором:

«Умершее воскреснет, а к этой точке невозврата мы будем ходить, как раньше по выходным ходили к скалам Очарования, – умиляясь, вдохновляясь».

«Не хочу больше слышать твоё умиление, вдохновенную болтовню, пустые надежды,… нытьё, жалобы. И вообще, ты отвлекаешь меня, я дома крашу ворота».

«Ворота… – стукнуло в моей голове, – ведь напоминала столько про них, просила покрасить. Зимой вон три недели бездельничал».

Эмоциональное моё напряжение сменилось вдруг потребностью двигаться, куда-нибудь идти. Наскоро переодевшись, я пешком отправился на городскую набережную и неподалёку от «Моста влюблённых» до поздних сумерек сидел на одном из парапетов одетой в мощный гранит тёмно-коричневой Туры.

На набережной было много гуляющих горожан, – семейных пар с малыми детьми, с колясками, молодёжи на велосипедах, на роликах, домашних животных… «Тюмень – город счастливых людей!»

В понедельник и последующие несколько дней я звонил Елене, – справлялся о её делах, самочувствии. Отвечала она мне нехотя, односложно, ни о чем не спрашивала и после моих слов о себе затягивалась долгая пауза. В те дни Яна простудила ушко, – о её лечении Елена говорила со мной свободнее, подробнее, и тут же прощалась со мной – с явным облегчением.

Чувствуя её напряжение от разговоров со мной, я две недели ей не звонил. Попытки увлечься делами были безуспешны: работа, что называется, валилась из рук.

Ещё недели через две позвонила вдруг Яна:

– Почему ты так долго не звонишь? – со слезами в голосе, набросилась она на меня. Это было не похоже на неё: Яна жизнерадостный человек, у неё всегда «всё нормально».

– Что, случилось что-нибудь?

– Ничего особенного, просто я сережку потеряла.

– Из тех, что я из Египта привез тебе в прошлом году? Как ты могла её потерять?

– Сама не знаю, может быть, где-нибудь во дворе, может быть, в саду… – хныкала Яна, и я чувствовал, что она что-то недоговаривает.

– Ты не переживай, я скоро приеду, и мы купим тебе новые, в «Галерее» есть кое-что интересное. Вспомни лучше, где ты могла её потерять?

– Приедешь? – оживился её голос. – Это будет очень хорошо. А за серёжку, я правда не помню, возможно мама её в окно выбросила…

– Мама? В окно? Странно… у вас там с мамой всё в порядке? Она совсем не хочет со мной говорить.

– Да ничего,… в общем-то, всё в порядке. Хотя, приезжай поскорее… – протянула Яна, и из её тона я понял, что мне нужно брать билет домой. Съездить хотя бы на неделю.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации