Текст книги "Демонтаж"

Олег Кубякин, Евгений Кубякин
Демонтаж

Вступление

Научный спор на тему «Кто творит историю» длился веками. Почитатели младогегельянцев и народников оспаривали Фому Аквинского. Их поддержали представители мальтузианства и волюнтаризма. В предпоследнее столетие между ними мощно вклинились дарвинисты с марксистами. Искомая истина начала дробиться, множиться. Выходило, что историю творят то ли личность, то ли Божественный промысел, то ли творчество народных масс.

Споры о подлинности творцов истории продолжались и в последнее время, хотя напор заметно ослаб, иссякли острота и налет романтизма. Палитра мнений начала заметно подсыхать, а размах былого многоцветья перерос в скромную одношерстность.

Но вот представьте, господа, нам удалось разгадать данный природный феномен. Не очень скромно, конечно, самим себя объявлять первооткрывателями. Но, господа, не корысти ради! Едино об истине непорочной и торжестве сермяжной правды наше попечительство! Так вот оказалось, что историю творят… историки.

Казалось бы, простая истина, а веками была недоступна человеческому разумению. Да, господа! Именно их усилиями истории целых стран удлинились на тысячелетия, и именно благодаря историкам у других стран такие же тысячи отвалились. Масштаб опутывания «преданий старины глубокой» семейством этих наукообразных поистине впечатляет. Первенство научных достижений благодаря трудам историков перешло в собственность папуасов, а население, непосредственно причастное к этим открытиям, превратилось в нечто отсталое, к тому же копытное и тихо мычащее. Целые народы теперь веками вынуждены прозябать в невежестве, думая, что ветер дует от того, что деревья качаются, а немытые папуасы благодаря историкам приобрели статус основателей цивилизаций.

И Божий промысел, и народные массы, и роль личности в истории – все подвластно историкам. Как пожелают, так роль у личностей и переворачивается. Могущественные люди эти очкарики!

Что стоит им баталию сфантазировать и плюгавому человечишке победу в ней приписать, а иного из славной виктории вычеркнуть или оболгать, заметных трудов при этом не прилагая. Глобальные исторические злодеи обрели крылья, поражающие своей белизной, передовые же люди неразличимы ныне в навозной жиже.

Понятно, что по личной инициативе историки дальше «личностей в истории» стараются не лезть. Личность, она может, ну там, сражение выиграть, начальство зарезать, порох изобрести или макароны. Ретивый историк, конечно, не в силах лишить себя удовольствия на единичных личностях нужду справить, потешая душевные пристрастия, но вот с глобальными историческими событиями отдельные историки не фокусничают. Тут историки самодеятельность заканчивают. Тут они всецело должны отдаваться любимой науке. Потому что, если они всецело науке не отдадутся, их туда по частям отдадут. Сами понимаете, голову приятнее иметь в перечне комплектующих деталей, чем среди запасных.

Сегодня, конечно, попроще. До смертоубийства в исторической среде не доходит. А в прежние времена такого не согласного с «нужным историческим видением» могли на части разобрать.

Эта традиция уходит своими корнями в глубокую древность, когда главными содержателями истории работали христианские хронисты. Хронисты писали историю очень легкими инструментами – гусиными перьями. И все их легкие перышки разом разворачивались от дуновения пожеланий «верховных благодетелей». Это, конечно, про глупых историков. Умные – они сами заранее догадывались, чего начальство желать изволит.

Поскольку первыми профессиональными историками являлись сотрудники церковных учреждений, прослеживается неразрывная зависимость исторических событий от настроения руководства вышеозначенных ведомств. Настроение же помянутых руководителей обычно было довольно ровное. Например, Жанну д’Аарк они единогласно признали ведьмой и только через 500 лет причислили ее к лику святых. Согласитесь, трудно назвать непостоянными людей, у которых мнение на противоположное меняется аж через 500 лет.

Хотя, возможно, дело обстоит проще. Возможно, у них недостаточно отработана методика, кого считать ведьмой, а кого святой? Поэтому они и предпочитают лепить ярлыки в зависимости от выгоды на текущий момент. На злобу дня, как говорится.

Но бывало, настроение «благодетелей» менялось весьма резко и кардинально: при смене династии, там, или обретении нового государственного верования.

Современные историки являются достойными учениками тех первых «держателей истории»: те же единоличные фокусы, то же дружное флюгерование на властные дуновения.

Изучению проблем возникновения причинного комплекса и условий корыстно-потребительской мотивации, стимулирующей раскрытие лизательно-пресмыкательных механизмов группы профессиональных историков, а также необходимости индивидуального прогнозирования неадекватных реакций, разработке мер их предупреждения и профилактики много внимания уделил писатель А. Бушков.

Дело в том, что читателями сигнального экземпляра нашей книги «Криминал как основа происхождения Русского государства» стали, естественно, наши друзья и знакомые. Они-то и принесли нам книги Александра Бушкова «Россия, которой не было» и «Чингисхан. Неизвестная Азия». К стыду своему, мы этих книг раньше не читали. Хотя кто знает? Может, оно и к лучшему. Думается, если б мы их раньше прочитали, то вряд ли когда-нибудь сами коснулись монгольской темы и крещения Руси. Бухтели бы недовольно себе под нос, но за перо (в смысле за компьютер) вряд ли бы взялись.

Это лишний раз доказывает: все, что ни делается – к лучшему. Точнее все, что НЕ делается – к лучшему.

Книги Бушкова нам очень понравились. Весьма и весьма. Поразила обширность его знаний. Ум этого человека скроен удивительным образом. Он сумел обнаружить кучу вещей, по которым мы, например, месяцами топтались, но так и не смогли распознать их необычность или несоответствие.

Ну и самое главное, книги А. Бушкова не могли не вдохновить нас к дальнейшим изысканиям. Благо за последнее тысячелетие ученые соорудили из истории такую огромную помойку, что в ней всем хватит ковыряться до конца дней своих. Да, как говорится, еще и внукам останется. Правда, не уверены, что историков стоит за это благодарить.

«Труднейшая задача встала передо мной: то и дело поминать так называемых „профессиональных историков“ и при этом не употреблять терминов вроде „мошенники“, „прохвосты“, „жулики“. Тяжелая задача. Неподъемная. Особенно если учесть, что при вдумчивом изучении данного подвида фауны вышеизложенные словечки просятся на язык». Так начинает главу «Шаманские пляски» Бушков.

Дальше он пообещал их больше так не называть и стал называть «оккультистами». Но он не просто обозначил «профессиональных» историков оккультистами, он пообещал доказать, что они и есть самые натуральные «оккультисты». Мы, помнится, даже сначала хмыкнули и про себя подумали: «Нет, не докажет. „Оккультисты“ – ну очень не серьезно, а доказательства – они серьезности требуют».

К нашему удивлению – доказал. Мы даже вкратце напомним основные тезисы его доказательств, точнее приведем заключительную их часть:

«Подведем кое-какие итоги. Рассуждая логически, история как наука сводится к трем описательным пунктам.

1. Основой служит не точное знание, а некое учение, распространяемое группой непререкаемых авторитетов и не подкрепленное осязаемыми доказательствами.

2. Только «посвященные» могут постичь суть учения, остальные же, «профаны», к тому не способны.

3. Все, чему учат «авторитеты», следует принимать на веру, не высказывая сомнений и не вступая в дискуссии.

А вдобавок – жесткая система вертикальной иерархии, когда нижестоящие всецело зависят от вышестоящих, и отработанная система репрессий, которая применяется против тех, кто рискнул высказать сомнения или, по крайней мере, потребовать логичных и убедительных доказательств.

Узнаете? Перед нами классическое описание тоталитарной секты вроде «Белого братства» или «Ветви Давидовой». Характеристики совпадают по всем параметрам».

Более подробно и расширенно вы можете ознакомиться с этими доказательствами в книге Бушкова «Чингисхан. Неизвестная Азия».

Мы полностью согласны с доказательствами, приведенными А. Бушковым. Действительно, людское окружение науки истории представляет собой секту. Но Бушков исследовал только внешние признаки. По внешним признакам мы можем узнать, что было и как. Но вопрос ПОЧЕМУ, на наш взгляд, является более важным и имеющим, так скажем, первостепенность по сравнению с вопросами ЧТО и КАК. Для полного познания явления важно докопаться «откуда ноги растут».

Поэтому мы хотим расширить исследования Бушкова по данному вопросу и дополнить их. Поскольку мы заявляем себя людьми разбирающимися в основах религиозных верований, то дополнения наши связаны во многом с этим. Мы утверждаем, что секта, именующая себя учеными-историками, опирается на религиозные корни.

Назвать их самостоятельной религией мы не можем, поскольку для самостоятельной религии они мелковаты, точнее жидковаты, но на религиозную секту вполне тянут.

Представляем, какой скепсис может вызвать наше заявление. Ученые, отвергающие все сверхъестественное и религиозное, сами при этом опираются на религиозные корни? Тут по идее любой человек, закончивший среднюю школу, должен, как и мы в свое время, громко хмыкнуть и произнести: «Ну, вот это уж – ни в жисть!» Тем не менее мы собираемся это доказать.

Может, у кого-то создалось впечатление, что сейчас мы, бравируя эмоционально-старушечьим лексиконом, попытаемся нагромоздить некую кучу из сомнительных, притянутых за уши выражений и с высоты этой кучи прокричать нечто скандальное, возможно даже непотребное.

Нет же, господа! Мы на полном серьезе, используя общепринятые методики приведения доказательств, собираемся убедить вас, что секта ученых-историков – объединение не только тоталитарное, но и религиозное. Что наше утверждение является правильным и обоснованным.

Пусть сомнения, носящие форму чувственных опасений, вызванные тем фактом, что раньше этого никто не делал, не тревожат вас. Понятно, что нормальный человек всегда испытывает подобие страха, переступая черту, за которую раньше заступать было не принято. Тем не менее здоровое чувство поиска и любопытства не оставляет нам выбора. Так уж мы все устроены. Ну, почти все.

Приглашаем вас, господа, вместе с нами сделать этот небольшой шажок, не обращая внимания на скепсис и накопившийся опыт, на годами выстраданную мудрость, стремящуюся удержать нас от рискованных поступков.

Речь пойдет об известных и хорошо знакомых нам с детства вещах – о происхождении человека. Именно теория происхождения человека является отправной точкой почти всех наук (за исключением точных).

Главное, Бушков также коснулся этой темы: «Мы снова сталкиваемся с тем же „научным методом“, когда из собственного пальца можно высосать что угодно под рукоплескание собратьев по секте.

Наряду с членами общества, считающими Землю плоской, существуют столь же безобидные чудаки, верящие в теорию Дарвина, о которой вы, может быть, слышали. Согласно этой теории, не подтвержденной никем и ничем, современный человек «произошел» от череды древних обезьянок, как то: австралопитека, питекантропа, синантропа и т. д. Как водится, нашлись ученые, откопавшие то там, то сям жалкие кусочки скелетов этих обезьянок (ни одного полного!) и чисто умозрительно сочинившие красивую теорию…»

Коснулся Бушков этой темы, освещать начал, но до конца не развил. В принципе его книга не об этом, поэтому, наверное, он и не стал сильно заострять внимание.

Сама теория происхождения человека касается разных наук разными своими частями, и нам не имеет смысла обсуждать все эти науки. Нас интересует наука история, которая утверждает, что берет свое начало именно от этого. Ученые-историки заявляют, что именно «превращение обезьяны в человека» есть начало мировой истории.

В доказательство приведем выдержки из книги Института Российской истории РАН «История России с древнейших времен до начала XXI века», где первую главу пишет Сам Главный Начальник истории (сокращенно главначист) А. Н. Сахаров. Практически она начинается так:

«…выделение людей из животного мира произошло 2,5 млн лет назад. Связано это прежде всего с тем, что древнейшие люди стали осознавать себя в этом мире и научились создавать орудия труда, что и было ярким проявлением этого высшего по сравнению с животными сознания…

Этих древних людей ученые назвали питекантропами, то есть обезьяночеловеками. Он стоял на кривых ногах, его длинные руки доходили почти до колен. Торс был покрыт густыми волосами, а голова наклонена вниз, словно это существо еще боялось оторваться от земли. Лоб такого обезьяночеловека был низким, подбородок срезанным. И все лицо было угрожающе грубым. Но это был уже человек…»

Вот с этого самого момента, по утверждению главначиста А. Н. Сахарова, и начинается САМА история.

Кстати, если кто-то из эстетов пожелает упрекнуть нас в невежливости, то мы пределов хорошего тона не перешагивали, а вот употреблять придворный этикет в общении с горничной – есть следствие дурного воспитания. И не пытайтесь орать, будто вам в штаны залетел метеорит. Мы вполне интеллигентно разъясняем историкам, кто они такие. Кстати, говоря «историки», мы никоим образом не имеем в виду школьных учителей истории. Они как раз к нашим высказываниям относятся с интересом и часто помогают разжиться редкими историческими материалами.

Выпрямление кривоногого питекантропа является важным и основополагающим для историков. Не будем даже пытаться представить себе, что произойдет с наукой историей, если вдруг однажды данный постулат признают ошибочным. Мы сейчас не об этом. Мы сейчас об изначальном происхождении самого этого постулата. Научного постулата, заметьте. На котором держится остальное «здание» обсуждаемой нами науки.

Итак, что является главной чертой ученого вообще? Чем ученый, в том числе и историк, отличается от остальных людей, чем гордится и что отстаивает? Конечно доказательностью утверждения. Только неопровержимые факты могут убедить ученого. Ничего иного он не приемлет.

В любом споре с ученым, как бы вы ни горячились и ни размахивали руками, он очень спокойно отложит очки в сторону и ровным голосом скажет вам: «Я ученый и не могу подвергаться эмоциям. Все, что вы сейчас так горячо отстаивали, нуждается в подтверждениях. Я поверю только неопровержимым фактам!»

Именно это отличает ученых от представителей всевозможных религиозных культов. Представители религий говорят: «Надо верить». А ученые возражают: «Представьте доказательства, тогда поверим». Ученые гуманитарных наук не исключение. Пользуются той же логикой и терминологией. И точно так же заявляют, что «первокирпичиками» их наук являются неопровержимо доказанные факты. Другого они в расчет никогда не примут и пользоваться им никому не позволят. Так они поступают всегда и везде. Может, так бы оно и было, если бы не «подмоченное начало».

Ученым достовернее, чем кому-либо, известно, что ни один из найденных обезьяньих скелетов не подтвердил их родства с человеком. Переходного вида от обезьяны к человеку не найдено. Именно в ученой среде эта проблема получила название «недостающее звено».

Кстати, у самого «сообщения» о том, что «скоро найдут недостающее звено», как самостоятельно живущей фразы недавно прошел юбилей. Ей исполнилось ровно 150 лет. На праздновании все единодушно уверяли «юбиляршу», что ее ожидает вечная жизнь, поскольку «недостающее звено» никогда не будет найдено. Соответственно поиски его никогда не прекратятся, и звено ни в коем случае не станет «достающим».

Это не секретные данные. Это обязан знать даже школьник. Вялые заявления о том, что «поиски продолжаются» звучат теперь неприлично редко. Желающие тратить деньги на эту заведомо проигрышную тему зачислены в разряд «исчезающего вида».

Неопровержимых фактов происхождения человека от обезьяны не добыто и не обнаружено. Это как раз и есть самый главный неопровержимый факт. Он-то и является тем источником, откуда они должны черпать свои убеждения.

Но что мы наблюдаем на самом деле? Мы наблюдаем совершенно противоположную картину. Ученые исходят из того, что человек произошел от обезьяны, а доказательств этого не требуют. Почему? Какой мотив движет учеными в этом случае? Чем объясняется такое неестественное поведение?

А действительно, чем? Неопровержимых доказательств происхождения человека от обезьяны нет. Значит, ученые, следуя своей методике, должны заявить: «Только когда появятся неопровержимые доказательства родства человека с обезьяной, только тогда этот вопрос может быть включен в число научных теорий. А пока, извините, мы его рассматривать не можем, иначе мы не ученые!»

Однако на практике ученые почему-то не требуют никаких неопровержимых фактов. Они утверждают, что человек произошел от обезьяны на основе чего-то другого. Так вот, что же такое это «другое»?

А вариантов ответа на этот вопрос не много. Вариантов всего один:

СЛЕПАЯ, ФАНАТИЧНАЯ ВЕРА!

Вера в то, что человек произошел от обезьяны. Вера глубокая и чувственная, не требующая неопровержимых доказательств. Вере сопутствует НАДЕЖДА, что когда-нибудь в будущем, может быть, ну вдруг, ну случайно обнаружат это жалкое «недостающее звено».

Именно вера, а с ней надежда заставляют ученых включать вопрос об обезьяньем происхождении человека в основу науки, в частности истории. Относятся ли термины «вера» и «надежда» к научной терминологии? Чем вообще отличается наука от религии? Благо научные справочники весьма снабжены формулировками науки и религии, и мы не можем в таком вопросе испытывать нехватки или недостачи:

«Наука – система знаний, вскрывающая закономерности в развитии природы и общества и способы воздействия на окружающий мир».

«Наука – изучение физических и социальных явлений путем наблюдений, экспериментов, классификации и поиск универсальных общих законов и объяснений».

«Наука – форма общественного сознания, представляющая исторически сложившуюся систему упорядоченных знаний, истинность которых проверяется в ходе общественной практики».

«Религия – фантастическое отражение в головах людей внешних сил, господствующих над ними в их повседневной жизни, отражение, в котором земные силы принимают форму неземных».

«Религия – мировоззрение, не совместимое с научным миропониманием, основанное на вере в существование сверхъестественных сил, управляющих миром».

Пожалуй, хватит определений, суть их не имеет принципиальных различий, и мы вполне можем пользоваться представленными в наших рассуждениях. Хотя нужно вспомнить еще одно определение религии, заслуживающее внимания: «Почитание, основанное на ненаучных убеждениях». Оно нам обязательно пригодится.

Итак, наука опирается на убедительные, доказанные вещи. Религия же довольствуется фантастическим отражением и верой, не совместимой с научным миропониманием. К какой же отрасли «мироощущения» нам следует отнести «ВЕРУ в обезьянье происхождение человека»? Согласно любым научным методикам и представлениям, ВЕРА может быть отнесена исключительно к религиозному восприятию мироздания, а никак не к научному. Поэтому в рассуждениях ученых, основанных на обезьяньем происхождении человека, ученость присутствовать не может. Это религиозное мировоззрение!

«Вера в обезьянье происхождение», конечно, не дотягивает до аббревиатуры «религия». Иначе нам пришлось бы каждого деревенского дурачка, придумавшего сказочку и самому в нее поверившего, объявлять «создателем новой религии». Но на сектантство вполне тянет.

Теперь хотелось бы разобраться с формулировкой «почитание, основанное на ненаучных убеждениях». Мы наблюдаем, как обезьяне посвящаются главы и целые разделы в научных изданиях. Обезьяна является отправной точкой самих этих наук. Культ обезьяны усиленно оберегается от нападок и насаждается в начальных учебных заведениях. Людей, не поддерживающих обезьяньих традиций, отлучают от ученых степеней.

Что же творится у нас под носом, люди добрые? Перед нами неприкрытое, ярко выраженное «почитание обезьяны, основанное на ненаучных убеждениях». Это «почитание» должно когда-то оцениться. Должно получить обоснованное название и определение.

Так вот, какие бы научные методики кто ни использовал, определение получится только одно: ОБЕЗЬЯНОПОКЛОНСТВО. Как бы необычно или даже смешно это ни звучало, но мы имеем дело именно с этим.

Тот же Сахаров, который прекрасно осведомлен о проблемах с «недостающим звеном», не перестает с упорством твердить: «От обезьяны, от обезьяны, от обезьяны…» Если это не «поклонение», то что это? Назовите.

Люди, поклоняющиеся обезьяне, настолько фанатичны, что мусульманам и христианам впору у них поучиться. Попробуйте переубедить обезьянопоклонника, что человек произошел не от обезьяны, а как-нибудь по-другому. Получите такой отпор! В конце разговора, когда у него кончатся аргументы, он станет орать, брызгать слюной и полезет с кулаками отстаивать свои обезьяньи убеждения. А аргументы у него, как сами понимаете, закончатся весьма скоро.

Тут, несмотря на глубокое уважение, мы вынуждены высказать свое несогласие с Бушковым. Он назвал обезьянопоклонников «безобидными чудаками, верящими в теорию Дарвина». Неосмотрительно. Он определенно снял с них ответственность за многие проделки. А меж тем «обезьянопоклонство» весьма агрессивная идеология. Конечно, не все люди, придерживающиеся данной идеологии, негодяи, но любой из них, совершая положительный поступок, обязательно удивляется себе: «И чего это я сегодня такой добрый?» Положительные поступки для них не есть норма.

Оттого, что ученые отбрыкиваются от всего, что как-то связано с понятием «религия», ничего не меняется. Их убеждения базируются всего лишь на фанатичной вере. Ну а то, что они считают свои «сектантские заблуждения» самыми правильными, всего лишь доказывает их «сектантское происхождение».

Наши высказывания о том, что сообщество ученых-историков основывается на религиозных постулатах, возможно, не будут восприняты всеми одинаково. С радостью отнесемся к новости, что у кого-то возникло желание, а еще лучше аргументы для дискуссии с нами. Так что не стесняйтесь, господа! Ждем всех несогласных и обиженных.

Мало того что ученые не понимают, что в основе их деятельности лежит слепая вера, они еще не допускают мысли о том, что двигателем истории могут являться некие высшие мотивы, в корне отличающиеся от животных (обезьяньих) рефлексов.

Арсенал научных методов современных историков не блещет разнообразием. В основном все сводится лишь к перечислению хронологических фактов и фиксации их достоверности (уж насколько хорошо это выходит – другой вопрос). Мотивация поступков наших предков сведена до уровня физиологических рефлексов: крестьяне бунтовали, потому что хотели есть; князья воевали, потому что были маньяками; Константин Багрянородный окрестил Ольгу, потому что хотел секса.

Наличие у людей высших, надличностных мотивов обезьяньи последователи категорически отвергают.

Любая страница исторических трудов и учебников подтвердит наши суждения. Открывайте Сахарова на любой странице и тычьте пальцем наугад, неминуемо попадете в описание обезьяньих инстинктов. Пример:

«История России», 2005, с. 165: «На белых плащах закованных в латы рыцарей красовались огромные черные кресты – как знак того, что они являются божьими слугами, а их дело – святое. Крестоносцы объявили еретиками неверных, которых надо либо крестить, либо уничтожить, не только местные языческие племена, но и русских, которые исповедовали православие и не подчинялись Римской церкви. На деле же речь шла о захвате новых земель, покорении народов, овладении торговыми путями.

Вскоре в этих краях появился еще один воинственный немецкий духовный орден – Тевтонский. Он был создан немецкими крестоносцами в Иерусалиме во время Первого крестового похода. Позднее польские князья пригласили его в Прибалтику для борьбы со свободолюбивыми языческими племенами пруссов».

Первое, что бросается в глаза, – это полное отсутствие у крестоносцев каких-либо религиозных пристрастий. Их помыслы направлены лишь на захват, покорение и овладение. А кресты на их плащах – это только ловкий ход. Хотя не совсем ясно, зачем для захвата чужих территорий надо непременно нашить себе кресты на плащи? Возможно, исходя из логики Сахарова, без этих крестов захватчики чувствовали себя неудобно, сильно смущались и краснели. Очевидно, перед тем как вторгнуться в Восточную Прибалтику у них прошло совещание, на котором они и придумали эту штуковину с крестами:

– А давайте завалимся в Прибалтику и все там захватим!

– Просто так захватим? Что вы? Невозможно! Мы обязательно должны из себя кого-нибудь изображать.

– Ну, давайте из себя бандитские рожи изображать, чтобы страшнее было.

– Фу-у! Как это не этично! Что подумает общественность?

– Ну, давайте тогда аргонавтов изображать, как в Древней Греции. Можно даже на какой-нибудь арфе поиграть. Не то, что этично – поэтично получится! Общественность и хлопать, и прыгать от радости будет.

– Да, аргонавты – это хорошо. Это мило. Вполне отвечает культурным запросам. Что нам для этого потребуется?

– Арфа, естественно, и корабль.

– Ну, арфа – ладно, а корабль куда потом денем? Мы же не на острова собираемся?

– Пару раз его покажем для этики, чтоб все посмотрели, а потом… на рыбалку ездить будем или под гостиницу оборудуем. Да пригодится. Найдем, куда деть.

– Ну ладно, пусть будет корабль. А костюмы какие у нас должны быть?

– Понятно какие – туники.

– Туники – это как?

– Красивые такие. Из тонкого полотна. На одном плече застегиваются…

– Из тонкого полотна?! На одном плече? Ты зиму на Балтике представляешь? Придурок! Перемерзнем все к чертовой матери! Очумел, что ли? Пошел ты со своими аргонавтами! Аргонавтов еще каких-то придумал! Не подходит. Нам другой образ нужен. Современный. И чтобы с костюмами поменьше заморочки.

– Да, сложная задача. А без образа никак нельзя?

– Сколько раз повторять, нельзя. Весь смысл в образе. Разве можно захватывать чужую территорию просто так? Ведь тогда все догадаются, что мы территорию захватываем!

– А давайте этими прикинемся, ну, как их, э-э-э… монахами. Во, точно! Монахами!

– Монахами? Что ж, вполне этично. Современно. Только как насчет одежды?

– Да проще простого. Кресты понашьем, и вперед. Даже на арфах играть не потребуется.

– Что ж. И простенько, и благовидно. Это подходит. Вот так можно в Прибалтику врываться.

Возможно, как-то так Сахаров представляет себе появление крестов на одежде крестоносцев. Хотя, может, и не совсем. У него ведь вызвало недоумение, почему крестоносцы убивали и православных, то есть таких же христиан, как и сами крестоносцы? Значит, где-то шевельнулась мысль, что кресты – это не просто бутафория. Хотя догадаться, по каким причинам католики могут убивать православных, он не может. И те, и те поклоняются кресту. Что те, что те поклоняются единому Богу. Внешне-то вроде одинаково. Очевидно, Сахарову никто никогда не рассказывал, что у людей могут быть духовные убеждения, стоящие для них выше жизни, которые внешне как раз не видны.

А теперь представьте, что вы попытались объяснить Сахарову причины войн между суннитами и шиитами… Нет уверенности, что по времени для этого хватит человеческой жизни. Да и стоит ли посвящать целую жизнь столь бесперспективному занятию? А уж рассказывать ему, в чем заключается привлекательность талибов для населения Афганистана…

Обратите внимание, как он объясняет причины, толкающие языческие племена на защиту своих земель. Просто эти племена оказались «свободолюбивые». Все остальные ведь в рабстве любят быть. Хлебом не корми, дай в рабстве побыть. А эти, понимаешь, свободолюбивые попались.

Не догадывается Сахаров, что «раболюбивых» людей на свете не бывает? Бывают только «свободолюбивые». Никто не хочет быть лишен свободы. А принудительное лишение свободы – это самое страшное наказание во всех без исключения странах. Кроме смертной казни, разумеется. И совершенно не свободолюбием объясняется то, что пруссы предпочли погибнуть до последнего человека в войне с крестоносцами. Пруссами руководил другой мотив. Пруссы погибли за то, что значило для них больше жизни и больше свободы.

Сахаров в деятельности крестоносцев разглядел только «захват», «овладение» и «покорение». Для чего же тогда крестоносцам понадобилось уничтожать прусское население в полном составе? Ни «захват», ни «овладение» и уж тем более «покорение» не включают в себя «уничтожения». Само слово «покорение» характеризует специфические отношения захватчиков исключительно с живыми людьми. В противном случае всякого рода «покорители» с кладбищ бы не вылазили.

История как наука все больше напоминает хронологическое нагромождение событий с отсутствием какой-либо связи между этими событиями. А ведь для нас – потомков, мотивы, которыми руководствовались наши предки, несомненно важнее того, победили они в сражении или проиграли его. Нам важно – во имя чего жертвовали наши предшественники, а не то, куда они пошли и когда туда пришли. Уроки истории – во внутреннем ее содержании. Только тогда это уроки.

Только через внутреннее содержание мы можем ощутить связь со своими предками. Голое перечисление событий (весьма сомнительной достоверности) никак нас с ними не роднит.

Нашу историю зачастую называют героической. А ведь герой – это не тот, кто победил. Герой – это тот, кто рисковал жизнью во имя высокой цели. В противном случае героями считались бы те, кого банально больше (по количеству).

Почему уничтожены пруссы, такие же русы, как и мы, все до единого? Ради чего они расстались с жизнью? А Сахарову это по барабану. Его «наука история» таких вещей не рассматривает. В его учебниках такого не найдете. Можете даже не листать.