Текст книги "Демонтаж"

Если, конечно, применить телескоп – тогда другое дело. Но у нас имеются достоверные сведения, что во времена Мамая телескопом не пользовались, поскольку его еще не изобрели. Первый действующий прибор с выпуклыми стеклами появился только в 1590 году, и то это был микроскоп. А без телескопа «сторожение» с Мамаева кургана – занятие бессмысленное.

Также необходимо сообщить, что Мамаев курган на самом деле был не такой огромный, как сегодня. Таким он стал 15 октября 1967 года, в соответствии с Постановлением Пленума ЦК КПСС. Официально на строительстве памятника-ансамбля выполнено свыше 1-го миллиона кубометров земляных работ, уложено 20 000 кубометров бетона, использовано 25 000 тонн металлоконструкций.

К тому же именных сторожевых курганов в природе никогда не существовало. Именными могли быть только могильные курганы. Свое имя они получали в зависимости от того, кто в нем похоронен.

«Один ввел в своей стране те законы, которые были раньше у Асов (населения Сибири). Он постановил, что всех умерших надо сжигать на костре вместе с их имуществом. Он сказал, что каждый должен прийти в Валхаллу с тем добром, которое было с ним на костре, и пользоваться тем, что он сам закопал в землю. А пепел надо бросать в море или зарывать в землю, а в память о знатных людях надо насыпать курган, а по всем выдающимся людям надо ставить надгробный камень» («Круг Земной», Снорри Стурлусон, 1179 год).

Имеет ли право на существование версия, что Мамаев курган – это курган, где захоронен Мамай? Более чем. Само название «Мамаев курган» может свидетельствовать только об этом и ни о чем другом.

Против данной версии нам «суют» туманные намеки, что Мамай скончался якобы в Кафе. Кроме этого «якобы», ничего конкретного нет.

Повесть о разорении Рязани Батыем

Для начала просто напомним читателю, что поход Батыя на Русь датируется 1237 годом и начинается он со взятия Рязани. Якобы этому событию и посвящена «Повесть о разорении Рязани Батыем».

Время создания «Повести» литературоведы и историографы датируют 1260-м годом, то есть примерно через 23 года от самого исторического события. В основу повести якобы положены как записи летописцев, так и свидетельства очевидцев.

Мы не будем обсуждать весь текст «Повести». Заметим лишь, что он изобилует многими деталями, появление которых не уместно и не вполне объяснимо. Как то требование Батыя «изведать красоту жены» сына Рязанского князя Евпраксии и бросание оной «из превысокого терема с сыном своим Иваном» за месяц до взятия Рязани.

Многое противоречит и «академической версии». Например, заседание в Рязани совета из князей Давыда Ингваревича Муромского, Глеба Ингваревича Коломенского, Олега Красного, Всеволода Пронского и других по вопросу «Как утолить нечестивца дарами». Хотя по официальной версии, никто из них вообще в Рязань не явился.

А вот одну детальку, малюсенькую такую детальку, мы обсудить жаждем. И деталька эта, хоть и малюсенькая, доподлинно ставит все на свои места. Как прямая улика, перевешивающая сотни косвенных улик и свидетельских показаний под присягой. Улика – царица доказательств, после чистосердечного признания, разумеется. Как капелька крови на убийце, у которой уже установлена группа и ДНК. Когда не сможет уже ловкий преступник кричать на следователя: «Это не кровь, это в буфете на меня какой-то гражданин томатом брызнул!»

Речь в принципе идет о довольно известных вещах – о непонятно как прокравшихся в «Повесть» пороках. Пороки – это некое оружие, которое действует на расстоянии. Порядок его применения подробно описан в эпизоде с Евпатием Коловратом:

«И обступили Евпатия сильные полки татарские, стремясь его взять живым… И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, а других до седла разрубал. И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество пороков, и стали бить по нему из бесчисленных пороков, и едва убили его».

И стоят эти самые пороки у историков как бревно в глазу, как рыбья кость в горле. Ведь понятно, что выражения «навести» и «стали бить из» относятся к описанию стрелкового оружия. Причем не просто стрелкового, а огнестрельного, то есть с применением пороха. Не станет же никто писать так, например, про луки: навели бесчисленные луки и стали бить из них. Понятно, что в этом случае бесчисленными могут быть стрелы или на худой конец лучники. А вот «навели бесчисленные пушки» или «мушкеты» звучит красиво и правильно.

Выражение «бить из» также не может относиться к лукам. Из луков обычно «пускают стрелы». А «бить по неприятелю из всех орудий» – это как раз по-русски. Это очень известное и широко применяемое выражение.

Куда уже только историки эти пороки не запихивали, к чему уже их только не прилаживали. И в пожарные крючья их хотели превратить, и в бревна, обитые железом, и в тараны. В конце сошлись на среднем: пороки – это камнеметные машины. Да вот беда. Та же «Повесть» делает еще одно упоминание пороков: «А в шестой день (осады) спозаранку пошли поганые на город – одни с огнями, другие с пороками, а третьи с бесчисленными лестницами – и взяли град Рязань».

Вы размер камнемета представляете? Он, вообще-то, для разрушения крепостных стен предназначен. Каменные глыбы, которые он «метает», должны не меньше человека весить. Нельзя с таким камнеметом в атаку бегать и по стенам лазить. Это уж историки как потомки обезьян должны лучше остальных понимать.

Если все же представить, что пороки – это бревна, обитые железом, или тараны, то что же из них должно вылетать такое, от чего бы Коловрат непременно скончался? С таким же успехом можно вести речь о стрельбе из пальца или из столовой ложки.

Так что никак пороки в «камнеметах» или в «железных баранах» числиться не могут. Пороки – это первые огнестрельные устройства. Достаточно небольшие, чтобы их можно было переносить вручную, но и достаточно громоздкие, поскольку требовалось время, чтобы «навести» их на Коловрата. К слову, в «Уставе ратных и пушечных дел» 1607–1621 гг. о пороках имеется упоминание как об огнестрельном оружии.

Скорее всего пороки – это первые модели «кулеврин». Калибр таких орудий был в пределах 1 дюйма (дюйм – 2,54 см), длина в пределах 4 футов (фут – 30,48 см). Монтировались кулеврины на деревянных ложах и переносились на руках. Для эффективной стрельбы кулеврины устанавливались на козлы, но в исключительных случаях могли применяться и в положении «с рук».

Более поздние орудия «серпентины» были крупнее, имели колесные лафеты, но это уже совсем «современные» огнестрелы.

В некоторых летописных миниатюрах имеются изображения некого подобия камнеметов небольших размеров. Например, в миниатюре «Оборона Козельска» присутствуют рисунки арбалетов, где вместо стрел на цевье положены три камня, очевидно, приготовленные для метания. Но, первое, такая конструкция технически существовать не может, поэтому представляет собой не более чем фантазию художника. Второе, никто из историков никогда не ссылается на данные миниатюры, поскольку монголы на них почему-то одеты исключительно в русские доспехи и имеют русские лица. Противоборствующие стороны можно отличить лишь тем, что на стороне монголов изображается царь в зубчатой короне с рыжей бородой и огромной рыжей шевелюрой. Даже беглого взгляда на миниатюру достаточно, чтобы понять, что с обеих сторон изображены русские воины.

Примечательно, что историки ныне пытаются художников заставить изображать у монголов маленькие камнеметы, которые, очевидно, должны символизировать эти самые «пороки». Их рисуют размером с пулемет «Максим» времен Октябрьской революции. Не хватает только Петьки с пулеметчицей Анкой. Уловка сия, несомненно, глупа и наивна. В боевых условиях такой «карманный» камнемет ни к чему не применим, и в реальности подобное никогда не существовало. Главным и единственным назначением камнемета было – пробивать крепостные стены. Поэтому камнеметы всегда имели огромные размеры, и не каждая армия могла себе их позволить в виду сложности изготовления и трудности перевозки.

Конечно, когда речь заходит об этих «пороках», выражение у историков всегда становится кислое и малость глуповатое. «Появление» огнестрельного оружия у Батыя за 100 лет до его изобретения сильно портит впечатление от данных «памятников исторического наследия».

Многие, очень многие ломают голову: «Как же попали пороки в „Повесть о разорении Рязани Батыем“?» Что ж тут непонятного? Конечно, из будущего.

Помните, как у Калиостро:

– Куда вы, граф?

– В грядущее!

Здесь все то же самое, только наоборот. Пороки не вставляли в «Повесть». Возможно, некоторые неординарные личности выразились бы об этом более конкретно: «Ватсон, пороки не вставили в «Повесть», их просто забыли оттуда вынуть!»

Оригинальный текст, переработанный в «Повесть о разорении Рязани Батыем», был составлен во времена, когда огнестрельное оружие уже было в ходу. Очевидно, первоначальный текст описывает некий поход татар на Рязань, но произошел этот поход гораздо позднее Батыева, возможно, лет на 200.

Произведения и летописи подгонялись под версии, которые считались правильными на тот момент, точнее в которых на тот момент возникала необходимость. При этом совершенно не учитывалось, в какое время они «писались» на самом деле.

Для создания «требуемой» версии: сказания, поддающиеся переработке, переделывали, остальные уничтожали. Но попробуйте уничтожить все имеющиеся сказания со стопроцентной вероятностью. Не уничтоженные источники могут впоследствии обнаружиться где угодно: в личных хранилищах князей, среди документов в какой-нибудь отдаленной церквушке, у кочевых ханов, да мало ли где?

Например, Египетский фараон Тутмос III уничтожил, казалось бы, все, что касалось его мачехи фараона Хатшипсут. На протяжении столетий из памяти народной стерлось, что в Египте вообще когда-то существовал фараон-женщина. Тем не менее сегодня, по прошествии тысячелетий, восстанавливают красную часовню женщины-фараона. Уже собрано 350 каменных блоков этой часовни с выбитыми на них сценами из жизни Хатшипсут. Мало того, что Тутмос III развалил часовню, надо было еще и камни измельчить, чего он, как видим, поленился сделать.

В нашем случае мы имеем дело с переработанными сказаниями. Придание старым версиям новых направлений гораздо надежнее скрывает правду, чем их уничтожение. Хотя работа, надо признать, проделана громадная.

Когда общая историческая тенденция набрала обороты, неугодные списки стало легче выявлять, легче объяснять их происхождение. Их не нужно стало уничтожать. Теперь можно было спокойно объяснить нашедшему такой список, что это, мол, просто неудачное описание известного всем официального события. Описывал человек малограмотный и, понятное дело, напутал. Куда теперь кто денется? Поверят. И как показывает практика – поверили.

Но наука, кроме истории, не стоит на месте. Информационный взрыв последних двух десятилетий подмыл веками лепившуюся конструкцию исторических событий. Когда у обычных людей появилась возможность собрать вместе наиболее авторитетные памятники исторической литературы и сравнить их между собой, конечно, мутные места стали всплывать, как мазутные пятна.

К вопросу о том, как вышеуказанные пороки проглядели все исторические инстанции, и даже скалигеровская ревизия оскоромилась? Так шавки у Скалигера тоже, надо понимать, были обычными людьми. И ковыряться в такой куче старых бумаг, понятно, не очень приятно. Вот и дали маху. А Скалигер, он, как известно, по-русски ни бельмеса, поверил своим работникам на слово.

Подручные Скалигера, естественно, все больше про мортиры и единороги слышали. К тому же они были гражданскими людьми. Как они могли догадаться, что порок – огнестрельное оружие? Вот и оставили эти пороки нам, потомкам. И правильно сделали!

Мы сейчас из этих пороков по Скалигеру-то и пальнем. А что? Поглумился, и хватит!

– Заряжай! Фитили готовь! По Скалигеру и его шавкам, прямой наводкой! ВО СЛАВУ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ! ПЛИ!!!

Бежит вражина! Хромает на обе ноги! Поделом тебе!

* * *

Примечательной особенностью «Повести о разорении Рязани Батыем» является полное отсутствие упоминания «половцев». Хотя в источниках, описывающих битву с Мамаем, которая произошла намного позднее «разорения Рязани», половцы появляются снова в неожиданно больших количествах. В «Повести» же речь идет только о татарах. Причем не о поганых татарах, а о вполне приличных: «множество воинов татарских», «сильные полки татарские» и т. д.

Ладно, не будем спрашивать, куда половцы подевались? Спросим, почему монголы так и не появились? Почему в «Повести» одни татары?

А тут нам историки дают исчерпывающий ответ: народ русский темный был, неграмотный и дебиловатый, кроме слова «татары», больше и выговорить-то ничего не мог, все больше мычал. Как увидит какого-нибудь нерусского, сразу мямлит: «Татарин», и дальше мычит. Что ж, научное мнение ученых людей нам вроде понятно. Только мы как-то засомневались. Неужто поголовно все были такие темные и дебиловатые?

Но как проверишь? Тех прошлых поколений в живых уже нет. Однако решили мы все же опыт провести. Стали у наших соседей, знакомых и просто обычных людей спрашивать, как они называют народ, который организовал иго над Русью в начале второго тысячелетия. Ответы были такие: монголы, татаро-монголы и монголо-татары. Как в школе научили, так они и называют. Что примечательно, ни один не назвал этот народ просто татарами. Стало быть, народ намного грамотнее стал и нерусских татарами уже не называет.

А вот когда мы стали просматривать печатные источники, то, представляете, оказывается, до сих пор существуют неграмотные люди, которые нерусских называют татарами. Тех же монголов, к примеру. Они до сих пор не знают, что татары совсем не монголы, и продолжают называть всех нерусских татарами. Живет еще среди нас такая «непролазная темень». Ими оказались доктора исторических наук А. Н. Сахаров, Е. В. Пчелов, П. Г. Дейниченко, В. И. Буганов, Т. В. Черникова и другие. Уж простите, коли кого вписать позабыли.

А остальной народ ничего. Все слова подряд выговаривает и в национальностях разбирается. Только диву даешься.

Может, и раньше у нас не весь народ дебиловатый был? Может, и раньше темных, неграмотных всего лишь определенная прослойка была? А весьма похоже на то.

Вот фраза предшественника современных профессиональных историков: «Пришли народы, о которых никто точно не знает, кто они, откуда появились, какого они племени и каков их язык. И называют их татары…» Это как понимать? Это что-то из серии: «Скажите, Николай Иванович, простите, не знаю, как вас по имени-отчеству…» Если не знаешь, какого они племени – значит, не знаешь. Если они татары – значит, татары. Чего здесь мудрствовать лукаво?

Так что не называл русский народ всех подряд татарами. Исключительно литературно-историческая прослойка, обслуживающая заказные версии, называет монголов татарами и пытается навязать эту байку остальному населению. Они ради своей выгоды и не на такое способны. Для них этой причины вполне достаточно, чтобы объявить русский народ темным, неграмотным и дебиловатым.

У нас же, обычных людей, нет никакой необходимости идти на поводу у тоталитарной секты обезьяньих почитателей и под половцами и татарами понимать непременно монголов, как нас к этому пытаются приучить. Не будем внушать сами себе, что автор «Повести о разорении Рязани Батыем» был настолько темен и глуп, что не мог отличить монголов от татар. Давайте поймем совсем простую вещь: автор писал о татарском походе и татар называл татарами потому, что они были татары.

Повесть о житии и храбрости благоверного и великого князя Александра Невского

Беря в руки любую древнюю повесть, всегда следует обращать внимание на наличие в ней слова «православие». Само название «православие» родилось в конце XIV века, и то не сразу прижилось.

Разговоры о том, что Византия на момент крещения Руси именовалась «православной» – циничная подтасовка. Византия и страны, попавшие к ней в зависимость посредством крещения в греческую христианскую веру, назывались «зоной ортодоксии». Греческая церковь именовалась не «православной», она именовалась «ортодоксальной».

В данной «Повести» слово «православие» отсутствует, хотя написал ее служитель церкви. На этом основании с уверенностью можно заявлять, что «Повесть» написана не позднее первой половины XIV века, а также что официально указанное время создания – 1270 год, вполне соответствует реальности.

Ее автор утверждает, что лично был «свидетелем зрелого возраста» Александра Невского, а о более раннем периоде жизни Александра «слышал от отцов своих».

Самыми примечательными чертами «Повести» является то, что, касаясь описаний Орды, автор никаких подробностей не показывает. В «Повести» ни разу не встречается названий «половцы», «татары» или «монголы». Кроме того, что Батый живет в восточной стране, больше никаких уточнений.

Конечно, должно быть удивительно и подозрительно, что автор никак не называет врагов, вторгшихся в пределы родной страны, но что еще удивительнее, автор и об этом ничего не знает. Автор просто говорит, что есть такой царь Батый, не более. Автор описывает разорение Суздальской земли воеводой Батыя Неврюем, также последующее восстановление Александром Невским суздальского хозяйства после неврюевского набега, но о нашествии самого Батыя он никогда не слышал.

Можно ли на основании данных «Повести» делать какие-либо выводы? Не только можно, но и нужно. Однако давайте сначала ознакомим читателя с тем, что говорит «Повесть» о Батые, дабы в дальнейшем избежать обвинений в натянутости наших выводов. К тому же, ознакомившись с данными первоисточника, читатель сам сможет сделать выводы, какие посчитает нужными.

«В то время был в восточной стране сильный царь, которому покорил Бог народы многие от востока до запада. Тот царь, послушав о такой славе и храбрости Александра, отправил к нему послов и сказал:

– Александр, знаешь ли, что Бог покорил мне многие народы. Что же – один ты не хочешь мне покориться? Но если хочешь сохранить землю свою, то приди скорее ко мне и увидишь славу царства моего.

Решил князь Александр пойти к царю в Орду, и благословил его епископ Кирилл. И увидел его царь Батый, и поразился, и сказал вельможам своим:

– Истину мне сказали, что нет князя, подобного ему.

Почтив же его достойно, он отпустил Александра.

После этого разгневался царь Батый на меньшего брата его Андрея и послал воеводу своего Неврюя разорить землю Суздальскую. После разорения Неврюем земли Суздальской князь великий Александр воздвиг церкви, города отстроил, людей разогнанных собрал в дома их. О таких сказал Исайя-пророк:

– Князь хороший в странах – тих, приветлив, кроток, смиренен – и тем подобен Богу…

Было в те времена насилие великое от иноверных, гнали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей своих от этой беды.

И сына своего Дмитрия послал в Западные страны, и все полки свои послал с ним, и близких своих домочадцев, сказав им:

– Служите сыну моему, как самому мне, всей жизнью своей.

И пошел князь Дмитрий в силе великой, и завоевал землю Немецкую, и взял город Юрьев, и возвратился в Новгород со множеством пленных и с большою добычею.

Отец же великий князь Александр возвратился из Орды от царя, и дошел до Нижнего Новгорода, и там занемог, и, прибыв в Городец, разболелся».

Какие выводы можно сделать из того, что сообщил нам автор? А стоит ли вообще в данном случае нам представлять свои выводы? Современник Александра Невского, «свидетель зрелого возраста его» ничего не знает о нашествии Батыя на Русь и никогда не слышал о монголах, о чем сообщает нам письменно. Здравомыслящему человеку данных более чем достаточно для того, чтобы самостоятельно сделать выводы.

Если кто страдает неспособностью делать выводы, это больше касается докторов исторических наук, то ограничимся лишь соболезнованиями. Мы, конечно, не медики, но, кажется, это не лечится.

Слово о полку Игореве

Прежде чем приступить к обсуждению самого древнего сказания, нам все же необходимо вспомнить другую битву на Калке, то есть первое столкновение русских с монголами в 1223 году. Понимаем необычность данного предложения, но необычным оно кажется только на первый взгляд. Связующая нить между «Словом» и поражением от монголов имеется, и очень прочная.

Прежде необходимо отметить, что академическую версию битвы на Калке 1223 года от первого до последнего слова нельзя признать зрелым плодом научной исторической мысли. Похоже, плод долгое время был недозрелым, а потом сразу сгнил, минуя все положенные стадии.

Излишний налет фантастики на академической версии не позволяет считать ее научной, справедливее будет признать ее литературной. А раздел исторических учебников, где идет описание «Калской» битвы, означить как развлекательный.

О недееспособности фактов, представляющих события, связанные с битвой на Калке, мы довольно подробно рассказывали в книге «Криминал, как основа происхождения Русского государства», но, очевидно, будет целесообразно хотя бы кратко вспомнить некоторые моменты.

Первое – это, конечно, сам факт того, что Чингисхан в 1220 году отправляет на разведку в дальние края два своих тумена (20 000 воинов). Причем, как выясняется по некоторым источникам, указанные тумены выдвигаются в сопровождении своих семей и скарба, как это принято у кочевых монголов.

Сразу сообщим, что «глубокой» разведкой в античном мире всегда занимались купцы. Два купца намного быстрее и точнее выполнили бы поручение Чингисхана, хотя зачем кого-то посылать, если все то же самое можно спросить у приезжих купцов. Напоминаем, что тумены отправлялись из района Самарканда, то есть практически с главной артерии Великого шелкового пути, по которой купцы сновали не переставая.

Ну и, конечно, отправление на разведку 20 000 человек – поступок более чем странный. История знает несметное количество полководцев самодуров, придурков и откровенных идиотов, но Чингисхан этим превзошел всех.

Разведку вышеперечисленные тумены ведут весьма специфически. Они ни много ни мало покоряют все без исключения государственные образования, расположенные на территориях нынешних Казахстана, Узбекистана, Туркмении, Ирана, Азербайджана, Грузии, затем покоряют племена аланов, абазинцев, косогов и семь племен Приазовья, включая половцев. Комментировать с военной точки зрения это невозможно. Столь маленькими силами разбить армии стольких стран недопустимо даже в компьютерной игре. А вот желание авторов превзойти Гулливера в его рассказах о говорящих лошадях угадывается без труда.

Боевые потери в ходе такой военной кампании должны по крайней мере в 8–10 раз превосходить численность сил, отправленных в «разведку». То бишь потери по самой скромной прикидке должны были составлять 200 000 монголов. Соответственно к Калке они бы прибыли в количестве «минус» 180 000 человек. Тем не менее нас убеждают, что монголы за время своих приключений не потеряли ни единого человека. Можно ли обсуждать подобное на полном серьезе? Психически здоровым людям, конечно, нет. Но историки обсуждают. Как отнестись к данной ситуации, мы, честно говоря, теряемся.

Переход, точнее «переезд» монголов на телегах через Большой Кавказский хребет, причем по всем расчетам в зимнее время – это, знаете ли, уже не вранье, это оскорбление. Историки плюнули в лицо Суворову с Ганнибалом, которые прославились переходами через Альпы.

Движения монгольских войск на границе Руси между Калкой и Сурожью, туда-сюда и обратно, напоминают не движение войск, а скорее шараханье по клетке голодной обезьяны. Возможно, схожесть с обезьяньими ужимками вызывает у историков чувство восхищения?

И даже если все вышеперечисленное принять за чистую правду и считать, что монголы якобы появились у Калки в составе двадцатитысячного войска, были ли у них шансы победить объединенное русско-половецкое воинство?

Неужели так трудно взять листок в клеточку и прикинуть расклад сил, опираясь именно на официальные источники? Вспомним Карамзина: «…и ждали остального войска. Мстислав Романович, Владимир Рюрикович и князья черниговских уделов привели туда жителей Киева, Смоленска, Путивля, Курска, Трубчевска. С ними соединились волынцы и галичане, которые на 1000 ладиях плыли Днестром…» Одна «ладия» – это как минимум 20 воинов. Перемножьте.

«Одних киевлян легло на месте 10 000». Надо понимать, что «одних киевлян» до битвы было гораздо больше, чем 10 000. Не забудьте добавить сюда кочевое войско половцев. Войско, очевидно, немалое, поскольку их всех до единого согнали с насиженных мест. В этом случае, по самым скромным подсчетам, численность союзников (русских и половцев) должна была составлять не менее 60–80 тысяч человек.

При этом необходимо учитывать, что средний рост и масса тела европеоида (русского и половца) намного выше, чем у монголоида (монгола). В рукопашной схватке это имеет значение исключительной важности. У более крупных людей длиннее руки и длиннее мечи. Они практически неуязвимы для низкорослого противника с коротким оружием. Крупные люди могут позволить себе бо́льшую толщину доспехов, следовательно, защита от поражающих факторов у них выше, чем у тех, кто этого себе позволить не может.

Единственное преимущество низкорослых воинов, при котором можно рассчитывать на успех в военном столкновении, – это значительный количественный перевес. Но в данном случае перевес был на стороне союзных сил (если уж только киевлян погибло 10 000). Нужно ли доказывать, что у монголов не было ни единого шанса на победу? И вообще, зачем здесь вести речь о каких-то доказательствах?

Общепринято считать, что период доказательства длится до тех пор, пока не станет очевидным, что утверждаемое не соответствует действительности или здравому смыслу. Но когда перед вами и так полнейшая глупость, то как можно доказать, что она глупость? С чем ее возможно сравнить?

Глупость – ее не доказывают, ее показывают и на нее смотрят. Глупость – это то, что очевидно. Если же некто смотрит на очевидную глупость, но не в состоянии ее увидеть, то это свидетельствует лишь о том, что свойства ума оного не позволяют ему глупость распознать. Попытки всяческих дальнейших доказательств при этом следует оставить. Ибо ни к какому результату они уже привести не могут.

Описания предыстории битвы и сама битва на Калке сотканы из непрерывного узора неимоверных противоречий здравому смыслу. О глупостях калковских описаний можно рассуждать неограниченно долго, но кому видна комичность описаний похода двух монгольских туменов и самой битвы на Калке, тем доказывать ничего не нужно. Кто же на полном серьезе считает, что подобные вещи могли происходить в действительности, тем тоже ничего доказывать смысла не имеет. Безнадежность, к сожалению, входит в перечень неотъемлемых атрибутов нашей повседневности.

Все же невозможно удержаться от нестерпимо жгучего вопроса: «Какого черта Батыю понадобилось двигать четырехсот– или даже шестисоттысячную армию на Русь, если два тумена и так все там уже завоевали? Зачем понадобились такие сложности?»

Люди, которые, возможно, подзабыли школьный курс истории, могут подумать, что ослабленные и измотанные в битве с превосходящим противником монголы после Калки поехали домой зализывать раны. Ведь они всего лишь разведчики. ЩАС! Монголы, без труда накрошив 30–40 тысяч русских богатырей, как ни в чем не бывало поехали завоевывать Волжскую Булгарию!

На наш взгляд, заставлять детей учить в школе подобные вещи недопустимо. У людей, «совершивших» данные исторические «открытия» наблюдается устойчивая атрофия ассоциативного мышления, бессознательное влечение к самообману, неспособность производить начальные арифметические действия, параноидальный синдром, выраженный обстоятельностью и склонностью к детализации, бредовые и галлюцинаторные расстройства, органически связанные между собой.

Одно можно заявить с уверенностью, заниматься изучением «героической деятельности» двух монгольских туменов должны не историки, а медики.

* * *

За основу произведения «Слово о полку Игореве» взят военный поход князя Игоря Святославовича на половцев. Поскольку в «Слове» есть упоминание солнечного затмения, то принято считать датой этого события 1 мая 1185 года. Это время также соответствует историческому отрезку времени, связанному с деятельностью такой известной личности на Руси, как Андрей Боголюбский. Боголюбским его прозвали потому, что он любил часто бывать в местечке под названием Боголюбово.

Сюжет «Слова», по идее, должен быть знаком всем читателям из школьной программы. Новгород-Северский князь Игорь совершает набег на земли Половецкие, но в битве на Калке терпит поражение и попадает в плен. В качестве пика литературной ценности учебники предлагают считать «плач» жены Игоря по своему мужу на крепостной стене, больше известный как «плач Ярославны». Также автор дает краткую характеристику многим русским князьям – современникам Игоря.

«Слово» – единственное произведение, написанное нехристианским летописцем. Оно вообще не относится к летописям, хотя содержит массу исторической информации. Это чисто литературное произведение.

Автор «Слова» – яркий представитель славянской ведической культуры. Сам князь Игорь также не принадлежит к христианской вере. Поэтому воины Игоревы – внуки Даждь-Божьи, а не потомки Афета сына Ноева, как пытаются некоторые представить. И Вещий Боян – внук Велеса, славянского бога скота и плодородия, а не известный певец вроде Кобзона, каким изображают его христианские хронисты. Славянские земли в «Слове» называются землями Трояна. А оплакивают погибших русских витязей славянские богини Карна и Жля.

Н. М. Карамзин весьма недовольно отзывается об авторе:

«“Слово о полку Игореве” сочинено в XII веке и без сомнения мирянином, ибо монах не дозволил бы себе говорить о богах языческих и приписывать им действия естественные».

В произведении два раза упоминаются православные церкви: первая святой Софии, вторая – Богородицы Пирогощей. Но оба раза заметно, что упоминание их необязательно и не к месту. Наверняка обе вставлены церковными летописцами позже.

По многим признакам «Слова о полку Игореве» легко установить религиозную принадлежность жителей Руси конца XII века. Из представленных данных хорошо видно, что многие дружины и князья почитали славяно-арийских богов. «Всеслав-князь людям суд правил, князьям города рядил, а сам ночью волком рыскал: из Киева до рассвета дорыскивал до Тмуторокани, великому Хорсу волком путь перебегал».