Текст книги "Веленью Божьему, о муза, будь послушна! Книга 2. Злодейка-западня"

Нас как сельдей в бочонке. Затопят шестью поленами печку, тепла нет (в комнате лёд едва оттаивал), а угар нестерпимый – и вот вся зима. Тут же в казарме арестанты моют бельё и всю маленькую казарму заплёскивают водою. Поворотиться негде. Выйти за нуждой уже нельзя с сумерек до рассвета, ибо казармы запираются и ставится в сенях ушат, и потому духота нестерпимая. Все каторжные воняют как свиньи и говорят, что нельзя не делать свинства, дескать, “живой человек”».

Спали каторжники на голых нарах, укрываться им приходилось короткими полушубками, так что ноги оставались голыми, в том числе в зимние холода. Приходилось терпеть блох, вшей и тараканов. Кормили арестантов хлебом и щами, в которых только изредка попадался кусочек говядины.

В праздники подавали кашу (почти без масла), а в пост каторжники довольствовались капустой и водой. Выживать удавалось только благодаря случайным заработкам, подаянию от местных жителей и деньгам, которые иногда присылала родня. В случае Достоевского это была помощь брата Михаила.

Почти каждый день в любую погоду арестантов выводили на работу. По нынешней улице Спартаковской они шли к Тобольским воротам и через них выходили к Иртышу, где обжигали и дробили алебастр, разбирали старые лодки, изготавливали кирпичи. Алебастровый сарай стоял у самого берега. По-видимому, в «Преступлении и наказании» был описан именно тот пейзаж, который открывался перед Достоевским в Омске:

«Раскольников вышел из сарая на самый берег, сел на складенные у сарая брёвна и стал глядеть на широкую и пустынную реку. С высокого берега открывалась широкая окрестность. С дальнего другого берега чуть слышно доносилась песня. Там, в облитой солнцем необозримой степи, чуть приметными точками чернелись кочевые юрты. Там была свобода и жили другие люди, совсем не похожие на здешних. Там как бы самое время остановилось, точно не прошли ещё века Авраама и стад его».

Каторжники очищали городские улицы от снега, делали ремонт в домах (например, Достоевский участвовал в штукатурных работах в здании военного суда – сейчас это корпус медицинской академии на Спартаковской, 9)[27]27
  Цит. по: Эйхвальд, Николай, «Омск – гадкий городишко, или Как в нашем городе жил Фёдор Достоевский», Омск. онлайн (NGS55); https://ngs55.ru/text/culture/2020/02/04/66468793.


[Закрыть]. Тогда-то им и удавалось заработать немного денег, чтобы купить еды. Отдохнуть получалось только в дни больших церковных праздников и великих постов, когда жителей острога вели в Воскресенскую военную церковь для исповеди и молитвы. «Нас водили под конвоем с заряженными ружьями в божий дом, – вспоминал Достоевский. – Конвой, впрочем, не входил в церковь. В церкви мы становились тесной кучей у самых дверей, на самом последнем месте, так что слышно было только разве голосистого дьякона, да изредка из-за толпы приметишь чёрную ризу да лысину священника».

Достоевский очень тяжело переносил арестантский быт. Другие каторжники, в основной массе уголовники из низшего сословия, не могли признать его за своего. Они понятия не имели, в чём его преступление, и даже не думали сочувствовать. «Ненависть к дворянам превосходит у них все пределы, – писал позже Достоевский, – и потому нас, дворян, встретили они враждебно и со злобною радостью о нашем горе». Судя по следующей фразе: «Они бы нас съели, если б им дали», администрация острога защищала «интеллигентных» узников от остальных. Стопроцентной гарантии, по понятным причинам, быть не могло.

«Посуди, велика ли была защита, – обращается Достоевский к брату, – когда приходилось жить, пить-есть и спать с этими людьми несколько лет и когда даже некогда жаловаться за бесчисленностью всевозможных оскорблений. «Вы, дворяне, железные носы, нас заклевали. Прежде господином был, народ мучил, а теперь наш брат стал», – вот тема, которая разыгрывалась четыре года. 150 врагов не могли устать в преследовании, это было им любо, развлечение, занятие…»

Плохие условия жизни отразились на здоровье писателя. Именно в Омске у него начались припадки «падучей» (эпилепсии), проблемы с желудком. К физической работе Достоевский не привык и с огромным трудом выполнял ежедневный «урок» (норму). Он часто лежал в госпитале, но этому скорее был рад: болезнь обеспечивала ему отдых и смену обстановки. Кстати, здание госпиталя сохранилось: скорее всего, оно было деревянным и находилось на нынешней улице Гусарова, дом 4. В XIX веке это была улица Скорбященская.

Знаменитая цитата про «гадкий городишко» имеет продолжение. «Если б не нашёл здесь людей, я погиб бы совершенно», – пишет Достоевский, добавляя: «Брат, на свете очень много благородных людей».

Первым[28]28
  Здесь и далее, цит. по: Николай Эйхвальд, «Омск – гадкий городишко, или Как в нашем городе жил Фёдор Достоевский», Омск. онлайн (NGS55); https://ngs55.ru/text/culture/2020/02/04/66468793.


[Закрыть] в списке стоит назвать коменданта Омской крепости Алексея Фёдоровича Граве. Достоевский в письме брату и в «Записках из Мёртвого дома» называет его «человеком очень порядочным». Уточнений в тексте нет, и понятно почему: по уставу, комендант должен был относиться ко всем каторжникам с одинаковой строгостью, но для писателя он, по-видимому, шёл на разные неофициальные послабления. Сообщать об этом даже в личных письмах было рискованно из-за перлюстрации, к тому же в Омске, по словам Достоевского, хватало доносчиков. Однако известно, что в 1852 году Граве[29]29
  де Граве, Алексей Фёдорович (1793–1864) – русский военный, участник Отечественной войны 1812 года, последний комендант Омской крепости, генерал-майор (1856). С 1850 года де Граве, будучи Омским комендантом, помогал Достоевскому во время отбывания им наказания.


[Закрыть] направил в столицу запрос, чтобы выяснить, нет ли возможности причислить Достоевского и Дурова к «военно-срочному разряду арестантов». В случае положительного ответа срок каторги сократился бы на шесть месяцев; плюс к этому Граве спросил начальство, нельзя ли освободить обоих петрашевцев от ножных оков. Положительного ответа он так и не получил.

В 1859 году, отбыв всё наказание и возвращаясь из Семипалатинска в европейскую часть России, Достоевский проезжал через Омск. Остановился он как раз в доме Граве, и литературоведы считают это стопроцентным доказательством того, что между комендантом и каторжником установились в своё время добрые отношения. Именно в доме Граве был открыт в 1983 году литературный музей имени Достоевского.

Важную роль в судьбе Достоевского сыграла Мария Дмитриевна Францева – дочь тобольского прокурора. Она встретилась с писателем, когда тот ехал на каторгу, и передала с сопровождавшим его жандармом письмо своему хорошему знакомому в Омске – подполковнику Ивану Викентьевичу Ждан-Пушкину, инспектору классов Сибирского кадетского корпуса. В этом письме содержалась просьба по возможности оказывать помощь Достоевскому и Дурову.

Ждан-Пушкин (по словам Достоевского, «человек образованнейший, с благороднейшими понятиями о воспитании») к этой просьбе прислушался. Он «адресовался к разным лицам с расспросами о возможности, о способах облегчить участь Дурова и Достоевского». Одним из этих «лиц» был старший доктор военного госпиталя Иван Иванович Троицкий.

Когда Фёдор Михайлович оказался в лазарете, Троицкий «толковал с ним, предлагал ему лучшую пищу, иногда и вино»; тот отказался, но попросил, чтобы его клали на лечение чаще и подбирали ему комнату посуше (выше шла речь о грязи и сырости в остроге).

Эта просьба была исполнена. К тому же Троицкий добился для Достоевского разрешения получать с воли книги и журналы. В августе 1850 года один из друзей писателя сообщил своему знакомому в Тобольске, что тот «почти постоянно в лазарете» и «пользуется столом от лекаря Троицкого».

Жена последнего, «прелестнейшая и добрейшая женщина», тоже заботилась о Достоевском. Именно в лазарете писатель смог начать работу над «Сибирской тетрадью», и там же он хранил рукопись (в принципе каторжникам запрещалось иметь принадлежности для письма). Там у Достоевского появилось свободное время; известно, что, лёжа на больничной койке, он прочёл романы Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба» и «Дэвид Копперфилд».

В «Записках из Мёртвого дома» упоминаются инженеры, «очень симпатизировавшие» главному герою. Имеется в виду, в частности, подпоручик Константин Иванович Иванов – адъютант штаба генерал-инспектора по инженерной части, окончивший Инженерное училище на год позже, чем Достоевский. По-видимому, эти двое были знакомы ещё с тех времён, а в Омске стали друзьями.

«Он был мне как брат родной, – писал Достоевский в 1854 году. – Он сделал для меня всё, что мог. Чем заплатить за это радушие, всегдашнюю готовность исполнить всякую просьбу, внимание и заботливость как о родном брате…» Писатель часто бывал у Иванова дома, а после освобождения с каторги прожил там целый месяц, прежде чем отправиться в Семипалатинск.

В этом доме он общался с Евгением Ивановичем Якушкиным (сыном декабриста Ивана Дмитриевича Якушкина, приезжавшим в Сибирь в командировки), Прасковьей Егоровной Анненковой (урождённой Гебль) – женой декабриста Ивана Александровича Анненкова (она и её муж стали главными героями фильма «Звезда пленительного счастья»), а дочь Анненковых в 1852 году вышла замуж за Иванова. Вообще семьи декабристов, оказавшиеся в Сибири на четверть века раньше Достоевского (Якушкины, Анненковы, Фонвизины), сыграли важную роль в его судьбе. «Ссыльные старого времени (то есть не они, а жёны их) заботились об нас, как о родне, – вспоминал писатель. – Что за чудные души, испытанные двадцатипятилетним горем и самоотвержением. Мы видели их мельком, ибо нас держали строго. Но они присылали нам пищу, одежду, утешали и ободряли нас…» В доме Иванова Достоевский познакомился и с адъютантом генерал-губернатора Западной Сибири Г. Х. Гасфорта Чоканом Чингисовичем Валихановым – молодым казахским аристократом, который только что окончил Сибирский кадетский корпус.

Чока́н Чинги́сович Валиха́нов (настоящее имя – Мухаммед-Ханафия) – казахский учёный, историк, этнограф, фольклорист, путешественник, просветитель и востоковед. С первой встречи писатель воспринял молодого казаха как духовно очень близкого человека. Именем пророка Мухаммеда Валиханов ознакомил Достоевского с основами ислама, с культурой глубинной Азии и обычаями степных кочевников. Первые впечатления постепенно переросли в большую дружбу. Если Достоевский, отбывая солдатскую повинность в Семипалатинске, писал Чокану, что «любит его сильнее родного брата», то Дуров, работавший канцелярским служащим четвёртого разряда в Омском областном управлении сибирских казахов, часто встречался с ним, они тесно общались между собой.

Достоевский и позднее следил за научными успехами Валиханова, живо интересовался его дальнейшей судьбой. В письме А. Е. Врангелю[30]30
  Врангель, Александр Егорович (1833–1915), барон, юрист, дипломат, археолог, мемуарист. Добровольно отправился на должность областного прокурора недавно созданной Семипалатинской области, где, будучи поклонником творчества Достоевского, начал помогать ему и значительно облегчил его жизнь в ссылке.


[Закрыть] из Твери он пишет: «Валиханов – премилый и презамечательный человек. Он, кажется, в Петербурге? Он член Географического общества. Справьтесь там о Валиханове, если будет время. Я его очень люблю и очень интересуюсь».

Позже Валиханов стал путешественником, просветителем, этнографом и фольклористом, но Достоевский ещё в те годы пророчил своему знакомому большое будущее: «Лет через семь-восемь Вы бы могли так устроить судьбу свою, – писал он, – что были бы необыкновенно полезны своей родине. Например, не великая ли цель, не святое ли дело быть чуть ли не первым из своих, который бы растолковал в России, что такое Степь, её значение и Ваш народ относительно России, и в то же время служить своей родине пресвященным ходатайством за неё у русских?»

Валиханов стал другом Достоевского, а после ранней смерти – предполагаемым прототипом одного из героев романа «Подросток».

По всеобщему мнению литературоведов, каторга и ссылка серьёзно повлияли на Достоевского и его творчество; он и сам признавал, что полностью изменился за те годы. Жизнь в Омске стала темой книги «Записки из Мёртвого дома», которая поразила читателей и имела огромный успех. В русской литературе это было первое произведение о каторге, и его автора сравнивали с Данте и Микеланджело. Именно таким образом Омск впервые вошёл в историю мировой литературы. Достоевский, конечно, предпочёл бы, чтобы этого вообще не произошло, но такие подробности уже не очень важны.

В ранний период своего литературного творчества молодой Достоевский скорее страдал от избытка замыслов и сюжетов, чем от недостатка материала. Его сочинения того времени принадлежали к различным жанрам[31]31
  Здесь и далее, цит. по: https://ru.wikipedia.org/wiki/Достоевский,_Фёдор_Михайлович.


[Закрыть]:

– юмористического рассказа – «Роман в девяти письмах» (создан в 1845 году, издан в 1847);

– физиологического очерка – фельетоны «Петербургской летописи» (1847);

– рассказа – «Господин Прохарчин» (1846), «Ползунков» (1848), «Честный вор» (1848);

– трагикомического рассказа – «Чужая жена» и «Ревнивый муж» опубликованы как два отдельных рассказа в 1848 году, а для издания первого двухтомного собрания сочинений 1860 года были объединены под названием «Чужая жена и муж под кроватью»;

– святочного рассказа – «Ёлка и свадьба» (1848);

– повести – «Хозяйка» (1847), «Слабое сердце» (1848), «Белые ночи» (1848);

– романа – эпистолярный роман «Бедные люди» (1846); «Неточка Незванова» создавалась в 1848–1849 годах как роман воспитания, который не был закончен из-за ареста, впоследствии переделан в повесть, изданную в 1866 году.

Многие начинания и замыслы молодого писателя нашли своё более широкое воплощение в его последующем творчестве. Лучшим произведением этого периода признан роман «Бедные люди».

Кроме Достоевского, через суровую школу каторги прошёл только один русский писатель XIX века – Н. Г. Чернышевский.

Впечатления от пребывания в остроге нашли отражение в повести «Записки из Мёртвого дома». Достоевскому потребовались годы, чтобы сломить враждебное отчуждение к себе как к дворянину, после чего арестанты стали принимать его за своего.

Первый биограф писателя О. Ф. Миллер считал, что каторга стала «уроком народной правды для Достоевского». Кстати, ко времени пребывания писателя на каторге относится первая медицинская констатация его болезни как эпилепсии (падучей), что явствует из приложенного свидетельства лекаря Ермакова к прошению Достоевского на имя Александра II.

В конце февраля 1854 года Достоевский был отправлен рядовым в седьмой Сибирский линейный батальон в Семипалатинск. Там же, весной того же года, у него начался роман с Марией Дмитриевной Исаевой, которая была замужем за местным чиновником Александром Ивановичем Исаевым, горьким пьяницей. Через некоторое время Исаева перевели на место смотрителя трактиров в Кузнецк. 14 августа 1855 года Фёдор Михайлович получил письмо из Кузнецка: муж Исаевой скончался после долгой болезни.

После смерти императора Николая I 18 февраля 1855 года Достоевский написал верноподданническое стихотворение, посвящённое вдове – императрице Александре Фёдоровне. Благодаря этому стиху, но прежде всего – ходатайству командующего отдельным Сибирским корпусом генерала от инфантерии Г. X. Гасфорта, Достоевский был произведён в унтер-офицеры, согласно пункту приказа военного министра в связи с манифестом 27 марта 1855 года в ознаменование начала царствования Александра II и дарованием льгот и милостей ряду осуждённых преступников.

Надеясь на помилование нового императора Александра II, Фёдор Михайлович написал письмо своему давнему знакомому, герою Севастопольской обороны, генерал-адъютанту Эдуарду Ивановичу Тотлебену, с просьбой походатайствовать о нём перед императором. Это письмо доставил в Петербург друг писателя барон Александр Егорович Врангель, опубликовавший свои воспоминания после смерти Достоевского. Тотлебен на личной аудиенции у императора добился смягчения положения Достоевского. В день коронации Александра II 26 августа (7 сентября) 1856 года было объявлено прощение бывшим петрашевцам. Однако Александр II приказал установить за писателем тайный надзор до полного убеждения в его благонадёжности. Достоевский через два месяца был произведён в прапорщики, а 6 февраля 1857 года обвенчался с Марией Исаевой в русской православной церкви в Кузнецке. Спустя неделю молодожёны отправились в Семипалатинск и на четыре дня остановились в Барнауле у П. П. Семёнова, где у Достоевского произошёл эпилептический припадок. Вопреки ожиданиям Достоевского, этот брак не был счастливым.

Помилование писателю (то есть полная амнистия и разрешение публиковаться) было объявлено по высочайшему указу 17 апреля 1857 года, согласно ему права дворянства возвращались как декабристам, так и всем петрашевцам. Период заключения и военной службы стал поворотным в жизни Достоевского: из ещё не определившегося в жизни «искателя правды в человеке» он превратился в глубоко религиозного творца, единственным идеалом которого на всю последующую жизнь стал Иисус Христос.

Все три «верноподданнических» стихотворения Достоевского («На европейские события в 1854 году», «На первое июля 1855 года», «На коронацию и заключение мира») не были напечатаны при жизни писателя. Первым опубликованным произведением после полной амнистии стал рассказ «Маленький герой» («Отечественные записки», 1857, № 8). В 1859 году опубликована повесть Достоевского «Дядюшкин сон» (в журнале «Русское слово»).

30 июня 1859 года Достоевскому выдали временный билет, разрешающий выезд в Тверь, и второго июля писатель покинул Семипалатинск. В конце декабря 1859 года Достоевский с женой и приёмным сыном Павлом вернулся в Петербург, но негласное наблюдение за писателем не прекращалось. Он был освобождён от надзора полиции только 9 июля 1875 года.

В 1860 году вышло двухтомное собрание сочинений Достоевского. Тем не менее, поскольку современники не смогли достойно оценить повести «Дядюшкин сон» и «Село Степанчиково и его обитатели», Достоевскому потребовался повторный громкий литературный дебют, которым стала публикация «Записок из Мёртвого дома» (впервые полностью в журнале «Время», 1861–1862).

Новаторское сочинение, точного определения жанра которого до сих пор не удаётся дать литературоведам, ошеломило читателей. Для современников «Записки…» оказались откровением. До Достоевского никто не касался темы жизни каторжных.

Одного этого произведения было достаточно для того, чтобы писатель занял достойное место как в русской, так и в мировой литературе. Согласно А. И. Герцену, в «Записках из Мёртвого дома» Достоевский предстал русским Данте, который спускался в ад.

Герцен сравнивал «Записки…» с фреской Микеланджело «Страшный суд» и пытался перевести произведение писателя на английский язык, но замысел не был осуществлён.

С начала 1861 года Фёдор Михайлович помогал брату Михаилу издавать собственный литературно-политический журнал «Время», после закрытия которого в 1863 году братья начали выпускать журнал «Эпоха». На страницах этих журналов появились такие произведения Достоевского, как «Униженные и оскорблённые» (1861), «Записки из Мёртвого дома», «Скверный анекдот» (1862), «Зимние заметки о летних впечатлениях» (1863) и «Записки из подполья» (1864). Сотрудничество в журналах «Время» и «Эпоха» положило начало публицистической деятельности Достоевского, а совместная работа с Н. Н. Страховым и А. А. Григорьевым способствовала становлению братьев Достоевских на позициях почвенничества.

Летом 1862 года Достоевский предпринял первую поездку за границу – побывал в Германии, Франции, Англии, Швейцарии, Италии и Австрии. Несмотря на то, что главной целью путешествия было лечение на немецких курортах, в Баден-Бадене писатель увлёкся разорительной игрой в рулетку, испытывал постоянную нужду в деньгах.

Часть второй поездки по Европе летом 1863 года Достоевский провёл с молодой, свободной от предрассудков и традиций эмансипированной особой Аполлинарией Сусловой («инфернальной женщиной», по словам писателя), с которой также встречался в 1865 году в Висбадене.

Любовь Достоевского к Сусловой, их сложные отношения и привязанность писателя к рулетке нашли отражение в романе «Игрок». Писатель посещал казино в Баден-Бадене, Висбадене и Гомбурге в 1862, 1863, 1865, 1867, 1870 и 1871 годах. Последний раз он играл в рулетку в Висбадене 16 апреля 1871 года, и после проигрыша навсегда поборол в себе страсть к игре. Свои впечатления от первой поездки по Европе, размышления об идеалах Великой французской революции – свободе, равенстве и братстве – Достоевский описал в цикле из восьми философских очерков-эссе «Зимние заметки о летних впечатлениях».

Писатель «в своих парижских и лондонских впечатлениях нашёл вдохновение и силу… объявить себя врагом буржуазного прогресса». Размышления Достоевского о буржуазной цивилизации в «Зимних заметках о летних впечатлениях» предваряли историко-социологическую проблематику «великого пятикнижия[32]32
  «Великое пятикнижие» – неофициальный цикл из пяти самых масштабных романов Достоевского, Фёдора Михайловича.


[Закрыть]», философская основа которого по определению достоеведа А. С. Долинина была заложена в «Записках из подполья».

«Записки из подполья», знаменовавшие новый этап в развитии таланта Достоевского, должны были стать частями большого романа «Исповедь», нереализованный замысел которого зародился в 1862 году.

Первая часть философской исповеди героя («Подполье») была написана в январе и феврале, а вторая («Повесть по поводу мокрого снега») – с марта по май 1864 года. В повести Достоевский выступил как новатор, наделив рассуждения «подпольного человека» большой силой убедительности. Эту «доказательность» унаследовали Раскольников, Ставрогин и братья Карамазовы в последующих романах «великого пятикнижия». Столь необычный для современников приём стал основанием для отождествления персонажа с автором. Обладая собственным понятием выгоды, «отрешившийся от почвы и народных начал… подпольный парадоксалист» ведёт полемику не только с теорией «разумного эгоизма» Н. Г. Чернышевского.

Его рассуждения направлены как против рационализма и оптимизма просветителей XVIII века (Руссо и Дидро), так и против сторонников различных лагерей общественно-политической борьбы начала 1860-х годов. «Подпольный человек» уверен, что «живая жизнь» не поддаётся расчёту по формуле «2 × 2 = 4».

Герою «Записок из подполья», который на последних страницах повести называет себя «антигерой», ближе философские идеи Канта, Шопенгауэра и Штирнера о свободе воли – «своё собственное, вольное и свободное хотенье» превыше всего, и он доводит программу крайнего индивидуализма и скептицизма до логического предела. При этом, к большому удивлению Достоевского, тезис о «потребности веры и Христа» не пропустила цензура. Образ утратившего связь с народом «лишнего человека» стал результатом многолетних раздумий Достоевского и не переставал волновать его до конца жизни. Многие мысли автора «Записок из подполья» получили развитие в последующих романах, начиная с «Преступления и наказания».

В 1864 году ушли из жизни жена и старший брат писателя. Одновременно происходило разрушение социалистических иллюзий юности (основой которых являлись европейские социалистические теории), формировалось критическое восприятие писателем буржуазно-либеральных ценностей. Мысли Достоевского на этот счёт впоследствии найдут отражение в романах «великого пятикнижия» и «Дневнике писателя».

Напомним, к наиболее значительным произведениям Достоевского литературоведы относят уникальный в русской и мировой литературе моножурнал философско-литературной публицистики «Дневник писателя» и так называемое «великое пятикнижие», в которое входят романы: «Преступление и наказание» (1866), «Идиот» (1868), «Бесы» (1871–1872), «Подросток» (1875), «Братья Карамазовы» (1879–1880).

В феврале 1865 года, через полгода после смерти брата, издание «Эпохи» прекратилось. Взяв на себя ответственность за долговые обязательства «Эпохи» и испытывая финансовые затруднения, Достоевский вынужден был согласиться на кабальные условия по публикации собрания сочинений с издателем Ф. Т. Стелловским – и начал работать над романом «Преступление и наказание». С 1865 по 1870 год Стелловский издавал полное по тем временам собрание сочинений Достоевского в четырёх томах.

Создание «Преступления и наказания» началось в августе 1865 года за границей. Сохранился черновик письма писателя 10 (22) – 15 (27) сентября 1865 года М. Н. Каткову с изложением сюжета почти законченной повести и предложением её публикации в журнале «Русский вестник», аванс за которую Катков отослал Достоевскому в Висбаден. В этом письме Фёдор Михайлович описал содержание и главную идею: …психологический отчёт одного преступления молодого человека, исключённого из университета студента, живущего в крайней бедности, который «по легкомыслию и по шаткости в понятиях поддался некоторым странным «недоконченным» идеям. «Он решился убить одну старуху, титулярную советницу, дающую деньги на проценты», чтобы сделать счастливыми мать и сестру. После он мог бы окончить университет, уехать за границу и «всю жизнь быть честным, твёрдым, неуклонным в исполнении “гуманного долга к человечеству”».

«Тут-то и развёртывается весь психологический процесс преступления. Неразрешимые вопросы восстают перед убийцею, неподозреваемые и неожиданные чувства мучают его сердце. Божья правда, земной закон берёт своё, и он кончает тем, что принуждён сам на себя донести. Принуждён, чтобы хотя погибнуть в каторге, но примкнуть опять к людям; чувство разомкнутости и разъединённости с человечеством, которое он ощутил тотчас же по совершении преступления, замучило его. Закон правды и человеческая природа взяли своё, убили убеждения, даже без сопротивления. Преступник сам решает принять муки, чтоб искупить своё дело[33]33
  Мочульский К. В., «Великие русские писатели XIX века», Directmedia, 2017.


[Закрыть]».

Изложенный в письме Каткову сюжет стал синтезом ранних неосуществлённых замыслов писателя. О существовании основной философской идеи будущего «Преступления и наказания» свидетельствует запись в дневнике А. П. Сусловой от 17 сентября 1863 года: «Какой-нибудь Наполеон говорит: “Истребить весь город”». В письме семипалатинскому другу барону А. Е. Врангелю от 28 сентября 1865 года Достоевский писал: «А между тем повесть, которую я пишу теперь, будет, может быть, лучше всего, что я написал, если дадут мне время её окончить».

В начале ноября после возвращения в Петербург Достоевский продолжил работу над повестью, которая вскоре разрослась в роман. В письме из Петербурга А. Е. Врангелю 18 февраля 1866 года Достоевский писал: «В конце ноября было много написано и готово; я всё сжёг; теперь в этом можно признаться. Мне не понравилось самому. Новая форма, новый план меня увлёк, и я начал снова». В повести рассказ шёл от первого лица. В роман был добавлен социальный фон – линия Мармеладова из замысла повести «Пьяненькие», герой получил имя Раскольников, повествование велось от третьего лица для придания психологической достоверности и раскрытия напряжённой внутренней жизни главного персонажа. Новый, существенно переработанный и расширенный вариант романа «Преступление и наказание», опубликованный в журнале «Русский вестник» за 1866 год, создавался с декабря 1865 по декабрь 1866-го[34]34
  Здесь и далее, цит. по: https://ru.wikipedia.org/wiki/Дocтоевский,_Фёдор_Михайлович.


[Закрыть].

Первые главы отсылались М. Н. Каткову прямо в набор, где вышли в январе и феврале 1866-го, последующие печатались из номера в номер. До конца года Достоевский мог закончить роман. Однако по жёстким условиям «драконовского контракта», под угрозой потери авторских прав и гонораров на девять лет в пользу издателя Ф. Т. Стелловского, писатель должен был предоставить новый неопубликованный роман к 1 ноября 1866 года.

Достоевский находился в цейтноте, когда написать новый роман в сжатые сроки было физически невозможно. Совершенно случайно на помощь пришёл друг писателя А. П. Милюков, который для ускорения процесса по роману «Игрок» нашёл лучшую стенографистку – Анну Григорьевну Сниткину.

Произведение было создано за 26 дней. С 4 по 29 октября Анна Григорьевна записывала текст под диктовку в квартире писателя в доме И. М. Алонкина в Петербурге на углу Малой Мещанской и Столярного переулка, а не в Баден-Бадене, о чём «свидетельствует» надпись под барельефом Достоевского: «Здесь был написан роман «Игрок»». Возможно, не случайно писателем было выбрано место, где происходили события, описанные в повести М. Ю. Лермонтова «Штосс», и где «проживал» Родион Раскольников.

Вскоре после передачи рукописи романа «Игрок» издателю 8 ноября 1866 года Достоевский сделал Анне Григорьевне предложение руки и сердца, а 15 февраля 1867 года в Троицком соборе состоялось таинство венчания.

Роман «Преступление и наказание» был оплачен М. Н. Катковым очень хорошо, но, чтобы эти деньги не отобрали кредиторы, семья уехала за границу. Поездка отражена в дневнике, который в 1867 году начала вести Анна Григорьевна.

За рубежом был написан роман «Идиот», работу над которым Достоевский начал в сентябре 1867-го в Женеве, продолжил там же до конца мая 1868-го, затем в Веве и Милане, а закончил во Флоренции 17 (29) января 1869 года. Затем он задумал эпопею «Атеизм» (1869–1870), впоследствии изменив её название на «Житие великого грешника». Этот план не был осуществлён, но замысел отчасти воплотился в 1870–1872 годах при подготовительной работе над романом «Бесы», в 1874–1875 годах при написании романа «Подросток» и в 1878–1880 годах при создании романа «Братья Карамазовы».

В августе 1869-го писатель приступил к написанию повести «Вечный муж», текст которой через три месяца был отослан для публикации в журнале «Заря». Осенью того же года Достоевский одновременно работал над другими неосуществлёнными замыслами, вошедшими впоследствии в роман «Бесы» (в частности, персонаж одного из них – Картузов – воплотился в образ Лебядкина).

В романе «Бесы» (издан в 1871–1872) отразилась ожесточённая полемика Достоевского с революционной Россией: как с нечаевцами («детьми» – нигилистами поколения «бесов»), так и с либералами («отцами»), в определённой мере ответственными за начало террора.

С чем же спорил Достоевский? В 1869 году Нечаев уезжает в Швейцарию. Там он пишет одно из наиболее значимых революционных произведений – «Катехизис революционера». В этой прокламации он размышляет о том, каким должен быть настоящий революционер, что он должен делать, как должен относиться ко всему, что его окружает. Если коротко, то революционер, по Нечаеву, обязан жертвовать всем и быть готовым убить любого: друга, родственника или невиновного мирного жителя, если это идёт во благо идеала – революции. В том же году Нечаев вместе с одной из своих группировок убил студента Иванова[35]35
  Громкое убийство, совершённое в 1869 году революционным кружком «Народная расправа» под руководством Нечаева С. Г. Считается, что это преступление вдохновило Ф. М. Достоевского на создание его романа «Бесы».


[Закрыть]. Задумал он это преступление, чтобы реализовать важный пункт из «Катехизиса революционера». По мнению террориста, добиться единства людей в борьбе за победу революции можно было только насильственными методами. Пролитая кровь должна была сплотить борцов с правительством.

Согласно письму Достоевского Н. Н. Страхову 9 (21) октября и 2 (14) декабря 1870 года, замысел антинигилистического романа зародился в конце 1869-го. Непосредственно к работе над «Бесами» писатель приступил в январе 1870-го в Дрездене, о чём свидетельствуют подготовительные материалы. В марте Достоевский писал Страхову, что скоро закончит тенденциозный роман-памфлет: «Нигилисты и западники требуют окончательной плети». Через день писатель сообщал А. Н. Майкову: «То, что пишу, – вещь тенденциозная, хочется высказаться погорячее. (Вот завопят-то про меня нигилисты и западники, что ретроград!) Да чёрт с ними, а я до последнего слова выскажусь». Работа над романом значительно приостановилась летом, когда первый план стал занимать мощный образ Ставрогина, ставшего ключевым героем «Бесов». Тогда замысел произведения был кардинально переработан, и политический памфлет соединился с романом-трагедией. Процесс создания «Бесов» стоил Достоевскому большего труда, чем любое другое его произведение.