Текст книги "Джинны пятой стихии"

– Представь себе, нет. Различий не существует – ни на клеточном, ни на молекулярном уровне. В области психики, памяти, интеллекта адекватность тоже полнейшая. – Он торжествующе поднял голову. – Пять суток работы всей Лаборатории по контрольной сверке подтвердили их абсолютное тождество.

– Та-ак! – Главный планетолог вернулся на место. – Но ведь кто-нибудь может вполне однозначно их идентифицировать?

– Каждый эксперимент в первую очередь должен быть поставлен корректно, – уклончиво ответил Главный биолог.

– А если без экивоков?

– Гм-м… Эксперимент должен всегда ставиться корректно, – повторил Главный биолог. – Поэтому я – могу. Но только я. Перед самым внедрением психоматрицы оригинала в мозг одному из них я ввел изотоп железа. Но вот кому – оригиналу или клон-копии – даже вам не скажу… Кстати, Капитан, ты разрешишь им сесть?

Капитан приподнялся.

– Вторые биологи, можете сидеть, можете разговаривать с нами и между собой, – произнес он уставную формулу и снова сел.

– Да, – вдруг спохватился Главный планетолог, наблюдая, как Вторые биологи располагаются в креслах напротив. – Как мы будем их называть? Если я правильно понимаю, имена специалистов у них одинаковы. Впрочем, – он усмехнулся, – детские и родовые имена тоже.

– Мы бросили жребий… – хором сказали Вторые биологи, разом замолчали, переглянулись и рассмеялись.

Не удержался от смеха и Главный биолог.

– Пока шла контрольная сверка, они находились в максимально одинаковых условиях и, разумеется, не видели друг друга, – пояснил он. – А последние три дня они свободны в поведении и все равно никак не наберутся чисто индивидуального жизненного опыта. Наверно, потому, что буквально неразлучны… Говори ты, – Главный биолог указал на сидящего справа.

– Мы бросили жребий, – начал тот, покосившись на своего двойника, – и решили, что его будут звать Второй биолог, а меня Второй-бис биолог. Но это пока, – торопливо добавил он. – А потом мы придумаем что-нибудь поблагозвучней.

1

Среди лекарств, ему приписанных, наверняка были успокоительные, иначе он просто не мог объяснить свое отстраненное спокойствие. Был в этом и отрицательный момент, потому что покой в мыслях логически вел к равнодушию, а если не прямо к нему, то к состоянию очень близкому. Однако положительного было, естественно, гораздо больше. Все-таки приятно более или менее уравновешенно анализировать то, что случилось в последние несколько дней. Богатые событиями дни выдались, что говорить.

Рассуждая здраво и непредвзято, надо было в первую очередь признать, что они – Капитан, Главный биолог и он сам – допустили ошибку стратегического порядка. Может быть, стоило не торопиться, в кулуарных беседах выяснить осторожно отношение главных к личному бессмертию, подавая его па первых порах как гипотетическую возможность выхода из создавшегося положения. Потом попытаться как-то промоделировать их возможную реакцию… Ведь предвидели же они самое резкое неприятие открытия со стороны кое-кого из главных!..

Действуй они похитрее, подипломатичней, наверняка на Совете не обозначилась бы столь отчетливая оппозиция.

Одно хорошо – выговорились все. Вволю… И то, что Совет так резко размежевался, тоже неплохо в конечном итоге. При новом обсуждении гарантированно поднимется более широкий круг проблем, а это повысит шансы того, что решение будет правильным.

Ведь идея Главного биолога, что ни говори, идея безумная. Правда, тем и привлекает. А когда проходит шок, ею вызванный, от безумия мало что остается…

Впрочем, одернул себя Главный планетолог, это уже чисто субъективное. Это только в его восприятии идея личного бессмертия имеет под собой реальную основу. Только голова начинает кружиться от разворачивающихся перспектив… Не так, разумеется, как кружится сейчас.

Главный планетолог пошевелился, стараясь лечь поудобнее. К горлу вновь подступила тошнота, голова налилась тяжестью, а стены каюты дрогнули и медленно пошли вкруговую.

Еле слышно фыркнул медицинский автомат, на лицо опустилась мягкая маска, и Главный планетолог жадно вдохнул терпкий газ. Еще несколько глубоких вдохов – и комок в горле рассосался, стены обрели прежнюю неподвижность. Автомат убрал маску.

«Ну вот, – отрешенно, будто о ком-то постороннем, подумал он. – На этот раз пронесло. Лучше не двигаться. Ведь каждый раз, стоит шевельнуть пальцем…» Однако думать и вспоминать он еще в силах.

2

Главный биолог отлично провел первую часть заседания Совета. Он устроил настоящую экскурсию для главных, да такую подробную, что сразу дал им понять – следует ждать чего-то очень и очень важного. Ведь действительно, зачем Геологу, Инженеру или Штурману так подробно вникать в работу Лаборатории биологии? В общих чертах они вполне представляли себе, чем тут занимаются.

Под настороженными взглядами главных он вел их по своему сложному хозяйству.

– А вот здесь происходит выращивание различных органов и частей тела для членов экипажа на случай, если понадобится их замена. Каждый из вас через определенное время проходит профилактический медицинский осмотр, и вы знаете, что в его ходе мы регулярно берем у вас кое-какие биологические материалы для различного рода анализов. Операция штатная, безболезненная, вы о ней забываете, как только покидаете Лабораторию, а может быть, еще раньше… Посмотрите сюда. В этот комплекс поступает часть отобранного материала. – Главный биолог отступил на шаг, как бы приглашая присутствующих более внимательно рассмотреть установку. – Здесь выделенные из ваших организмов хромосомы проходят проверку их генетической чистоты и отправляются на хранение. Кстати, несколько дней назад к нам поступил Восемнадцатый инженер с травмой, полученной на ремонтных работах. Ему оторвало несколько пальцев и сильно помяло ногу.

Все невольно оглянулись на Главного инженера. Тот кивнул, подтверждая.

– Так вот, нога потребовала лишь хирургического вмешательства и последующего лечения, а пальцы руки мы ему вырастили методом неполного клонирования, пользуясь его генетическим кодом. Сейчас готовимся к трансплантации… Более сложный случай, например, произошел при семьдесят четвертом скачке. Помните, тогда при высадке на одну из планет пострадали два геолога? Одному из них мы трансплантировали более двадцати органов и частей тела. Он получил от нас все три глаза, правую верхнюю и обе левые руки, почти весь спинной мозг, сердце большого круга кровообращения… ну и еще кое-что по мелочам. Самое существенное то, что он по сей день жив и здоров. Да и большинство из вас, главные специалисты, прибегали, каждый в свое время, к нашей помощи. Кому мы заменили желудок или печень, кому сердце… Дело-то обычное. Медицина гарантирует каждому индивидууму прожить весь отпущенный ему природой срок. Но не более того. Когда дряхлеет весь организм, в комплексе, никакая пересадка уже не помогает… А теперь прошу вашего внимания, главные! Мы можем вырастить и целый организм, пользуясь набором хромосом одной-единственной клетки. Это гораздо проще, чем выращивать определенные, заданные органы или части тела. Мне бы хотелось сейчас на ваших глазах…

– Позволь!

Главный биолог замолк на полуслове. Стоящий рядом с Капитаном Главный геолог подозрительно смотрел на него.

– Позволь! – повторил он снова и нахмурился. – Ты хочешь сказать, что у вас в Лаборатории есть аппаратура для полного клонирования организмов? Может даже, вы вели полное клонирование?

– Н-ну, как тебе сказать, – замялся Главный биолог и оглянулся на Главного планетолога в поиске поддержки.

– Да или нет? Ведь именно это ты хотел нам показать?

Главный биолог мельком глянул на Капитана.

Тот едва заметно кивнул.

– Да! – громко сказал Главный биолог и с вызовом оглядел присутствующих. – Да, мы вели в Лаборатории биологии полное клонирование организмов и даже пошли гораздо дальше…

Его последние слова потерялись в возмущенных возгласах. Главный планетолог быстро осмотрелся и, сделав несколько шагов, постарался придвинуться поближе к Главному биологу.

– Вы… вы осмелились нарушить запрет Совета академии? – словно не веря в происходящее, переспросил Главный геолог.

– Я знаю об этом запрете.

– И ты так легко признаешься в совершении преступления?!

Главный биолог криво усмехнулся и развел всеми руками. Отвечать что-либо он даже не пытался, в общем шуме его мало бы кто услышал.

«Общество сильно дисциплиной и привычкой беспрекословно выполнять любые директивы – но только до тех пор, пока они не превращаются самими же исполнителями в догмы».

Главный планетолог, не делая попыток вмешаться, спокойно и деловито разглядывал Главных – кричащих, возмущающихся, недоумевающих или просто молчащих с растерянным видом…

Кто из них первым попытается разобраться в словах Главного биолога, выслушать его до конца? Ну, кто же?..

Он смотрел и пытался отвлеченно взвешивать поднимающееся чувство беспомощности и стыда, и не мог поверить, что эта сбившаяся воедино толпа и есть главные специалисты корабля, его ближайшие коллеги, носители высшего знания и высшей власти на корабле, руководители, от которых зависит жизнь и судьба десятков и сотен подчиненных…

Он повернулся к Капитану и тут же поспешил отвести глаза, потому что на его лице прочитал отзвуки своих мыслей.

– Стойте, главные! Прекратите! – громкий голос перекрыл возмущенный и беспорядочный гвалт толпы. – Вы забылись, главные!

Шум смолк, все невольно повернулись в сторону говорящего. Главный физик сделал шаг вперед, чтобы его видели все.

– Главные, мне непонятен ваш гнев и ваше возмущение. Совершенно ясно, что для нарушения любого запрета, тем более запрета Совета академии, у Главного биолога должна быть очень веская причина. Ничего не зная о ней, мы готовы уже искать наказание для преступника. Не рано ли?

– Преступление всегда остается преступлением! Оправданий никаких здесь быть не может! – выкрикнул из толпы Главный штурман под одобрительные возгласы.

– Спокойно, главные! Мое предложение: дадим Главному биологу высказаться до конца. И постараемся быть выдержанными и объективными, какие бы крамольные мысли и действия он ни излагал. Если он действительно виновен – Совет корабля всегда сможет решить его участь. – Главный физик перевел дыхание и продолжил уже не на такой высокой ноте: – Кроме того, помните, пожалуйста, о той ситуации, в которой мы все сейчас с вами находимся. – Он помолчал. – Я не знаю, в чем дело, но мне начинает казаться, что Главный биолог, в отличие от всех нас, думал – как нам вернуться домой. У меня все.

Ну вот и он, первый здравомыслящий!

Теперь самое время вмешаться Капитану. И Главный планетолог легонько придержал Главного биолога, пытавшегося что-то сказать в тишине всеобщего замешательства.

– Наша сегодняшняя встреча может показаться кому-то несколько необычной, – голос Капитана звучал размеренно и весомо. – Но именно поэтому она проводится – по согласованию с некоторыми членами Совета – совершенно неофициально, без протокольной видеозаписи, в порядке простой экскурсии по Лаборатории биологии. Хочу напомнить еще раз – мы являемся гостями Главного биолога. А поскольку находимся здесь в качестве гостей, а не инспекторов… Итак, Главный биолог! Продолжай, мы слушаем.

Главный биолог твердой походкой подошел к Капитану и, упрямо вздернув голову, стал рядом.

– Откровенно говоря, – начал он резким, возмущенным тоном, – я ожидал более сдержанной реакции от Совета. Более осмысленной. Извините меня, но это так… Сейчас я предлагаю прервать нашу экскурсию, как назвал ее Капитан, и перейти в зал заседаний. Мотивировка следующая. При таком резко негативном отношении к моим словам я хочу иметь на будущее протокольную видеозапись всех выступлений. Это, вы знаете, мое право. Но прежде я позволю себе обратиться к присутствующим здесь главным специалистам с одним вопросом, чтобы они успели немного подумать над ним по дороге… А вопрос такой: как относятся главные специалисты корабля к идее личного бессмертия? Я не оговорился. Прошу понять меня правильно. Я, Главный биолог настоящей экспедиции, официально заявляю об открытии в Лаборатории биологии корабля метода обеспечения каждого живого существа личным бессмертием. Никаких ограничений в области его применения не существует. Это значит, – пояснил он, бросив острый взгляд на Главного геолога, – личное бессмертие доступно каждому.

И повторил еще раз, громко и настойчиво:

– Каж-до-му!

3

Выплывая из легкого забытья, ставшего за последнее время таким привычным состоянием, Главный планетолог старался вспомнить, на чем он остановился в своих мыслях в прошлый раз.

…Нестройной толпой главные специалисты прошли из Лаборатории биологии в зал заседаний и, торопливо проглотив стимулятор, в полном молчании заняли привычные места за овальным столом. Главный биолог вопросительно поглядывал на Капитана, но тот не спешил ему на помощь и сидел так же молча, сохраняя свой обычный невозмутимый вид.

Главный планетолог вспомнил, как отвернулся сам, стараясь не встретиться взглядом с Главным биологом… Еще одна ошибка, теперь тактическая?

Может, надо было Капитану, или даже ему самому, Главному планетологу, взять ведение того заседания в свои руки?

Но Капитан намеренно самоустранился, демонстративно считая его продолжением «неофициальной экскурсии», а он, Главный планетолог, тоже вполне сознательно решил не ввязываться в спор сразу, с ходу, а прикинуть сначала, хотя бы в общем, расклад сил…

Напрягая голосовые связки – но все равно получался жалкий шепот – он приказал роботу-секретарю включить запись того последнего заседания Совета. Изображение секретарь проецировал под потолок, чтобы смотреть лежа…

– Ну что ж, – сказал наконец Главный биолог и криво усмехнулся. – Продолжим «экскурсию»… Итак, что мы, биологи, подразумеваем под личным бессмертием? По нашему мнению, если индивидуум в результате некоторых, вполне определенных и однозначных манипуляций, заблаговременно над ним проведенных и затем повторяемых через достаточно длительные промежутки времени, остается как угодно долго в том же физическом обличии, которое имел на начало этих процедур, а также сохраняет полностью свой интеллект, присущие ему привычки, наклонности, знания и навыки, он может считаться бессмертным… Что же входит в упомянутые манипуляции и процедуры? Первое: получение точной биологической копии индивидуума. Второе: перенесение в мозг копии биологического слепка с мозга оригинала…

Главный планетолог прищурился, всматриваясь в проходящие перед ним чередой изображения главных специалистов: Химика, Штурмана, Геолога, Физика, его самого, Инженера, Капитана… Снова выплыло объемное изображение Главного биолога.

– Я позволю себе еще раз обратиться к Совету. Главные! – он явно отбросил ту робость, которая раньше почти всегда сопровождала его выступления в этом зале. – Главные! Предполагаемая дискуссия, похоже, не получается. Откровенно говоря, я не совсем понимаю причину… Поэтому предлагаю обратиться к истории. Какая самая насущная проблема всегда вставала перед нами, во все времена? Это забота о сохранении своей жизни, жизни своих близких, наконец, окружающих. Каким образом это делалось? Добычей пищи, постройкой жилищ, то есть улучшением условий жизни. Но, улучшая ее условия, наши предки тем самым продлевали ее сроки. Медицина, частная область биологии, зародилась и развивалась именно в силу этих причин. Только сохранив жизнь как таковую, мы брались за следующие этапы – сделать жизнь индивидуума, а значит, и всего общества более хорошей, более насыщенной как физически, так и духовно… Но почему же мы боимся сделать следующий шаг? Ведь величайшей и наинесбыточнейшей мечтой всех времен была мечта о бессмертии. Именно бессмертием наши предки наделили богов, подчеркивая тем самым их главное отличие от самих себя. Наука и техника давным-давно сделали каждого из нас могущественней любого, самого могучего бога из древнего пантеона, и лишь в одном мы никак не могли соперничать с ними – в продолжительности жизни. Но только до сегодняшнего дня. Теперь мы можем полностью сравниться с теми легендарными, мифическими существами, которые были умозрительно созданы нашими предками как идеал разумного, мыслящего существа. Как идеал самих себя… Главные! Мне совершенно непонятны ваши колебания. Мало того, ваше явное неприятие такой перспективы. Главные! Наш сегодняшний Совет давно вышел за рамки тех традиций, которых придерживается любой Совет на протяжении вот уже десятков поколений. Но почему мы должны пугаться нарушения этих традиций не только в ведении Совета, но и в развитии науки? В развитии общества, наконец?.. У меня все.

Он опустил голову и устало провел ладонью по лицу.

– Какой метод лежит в основе вашего открытия?

Это спросил Главный физик. Он сидел вполоборота к столу и, опустив голову, смотрел в пол.

– Весь процесс осветить детально? – деловито осведомился Главный биолог.

– Думаю, это лишнее. – Главный физик поднял голову, и Главный планетолог увидел его глаза – усталые, глубоко ввалившиеся. – Мы не специалисты, удовольствуемся общей картиной.

– Хорошо. Вкратце история открытия такова. Как вы знаете, каждая лаборатория корабля не ограничивается лишь текущими исследованиями, связанными только с экспедицией. Они ведь большей частью чисто прикладные. Наша лаборатория тоже имеет тематику, в которой заложены фундаментальные работы и исследования. Одно из направлений связано с дальнейшим изучением телепатии. Совместно с Лабораторией физики, то есть с твоей, – он коротко кивнул в сторону Главного физика, – мы пытались модифицировать аппарат, усиливающий телепатическое излучение индуктора так, чтобы перципиентом мог быть любой, а не только тот, чьи резонансные частоты мозга по случайности достаточно близки к его частотам. Аппарат этот создан довольно давно и не нами, он громоздок, поэтому применяется лишь в стационарных условиях. Мы же поставили задачей разработать новое средство связи в электрически неспокойных атмосферах планет. В результате экспериментов с новой аппаратурой мы натолкнулись на любопытный эффект. Я поручил Второму биологу детально в нем разобраться. Суть его в том, что на некоторых режимах работы в мозг перципиента вносились отдельные моменты личного характера индуктора – воспоминания детства, знание каких-то заведомо неизвестных ему деталей жизни индуктора и тому подобное… Мы смогли разобраться в механизме этого явления. И в результате имеем теперь возможность практически мгновенно снять электробиохимический слепок с любого мозга и так же, практически мгновенно, внедрить его в другой мозг.

Главный биолог замолчал, но лицо его оставалось в изображении – сосредоточенное и напряженное.

– Самым трудным было, как ни странно, найти этому открытию практическое применение. Обмениваться физическими телами между собой, то есть перемещать электробиохимический слепок из одного мозга в другой, мы могли с легкостью. Так, например, я сам последовательно «побывал» в теле Второго биолога, Восьмого и Тринадцатого. В свою очередь они «побывали» в моем теле – мы проводили обоюдный обмен. Были у нас обмены пяти-, шести-, даже семикратные. Это значит, что я, мое сознание и разум «пребывали» в теле Второго биолога, он – в теле Двенадцатого, Двенадцатый – в теле Первого и так далее, пока цепочка не замыкалась. Поэтому я могу смело утверждать, что путем экспериментов в реальных условиях мы убедились в полном отсутствии каких-либо побочных или вредных последствий при пересадке электробиохимических слепков мозга в тело другого индивидуума. Но, как вы понимаете, наши манипуляции хоть и были экспериментами, оставались просто изысканным фокусом с применением самых последних достижений науки. Мало того, мы все прекрасно отдавали себе отчет, что наше открытие не должно выйти за пределы Лаборатории. Оно явно и недвусмысленно подпадает под определение, данное Советом академии открытиям вредным, опасным, аморальным и потому недопустимым к обнародованию. Точно так же, кстати, как и полное клонирование организмов разумных существ. Но – и тут я обращаю ваше внимание на двойственную сущность всякого явления нашего мира – соединение двух заведомо опасных и недопустимых к применению в практике открытий дает нам осуществление вековечной мечты: личного бессмертия!

Главный биолог поднялся. Нижними руками он опирался о стол, верхние раскинул в стороны, словно желая тут же одарить всех своим открытием.

Главный планетолог и тогда, и сейчас с волнением смотрел на его решительное, одухотворенное лицо. С запоздалым раскаянием он подумал о том, как мало мы все же знаем тех, кто живет и работает рядом, как непрост, оказывается, на поверку их внутренний мир, их внутренняя сущность, и те свойства души, черты характера, которые ты привык считать монопольно своими, вдруг оказываются свойственны и кому-то еще другому.

Запись показала его самого. Главный планетолог придирчиво вгляделся в свое лицо, перевел взгляд на морщинистые, даже на вид шершавые руки. Кожа на тыльных сторонах ладоней потемнела, сшелушивалась мелкими чешуйками… Он не рискнул пошевелиться, чтобы посмотреть их в натуре, и продолжал разглядывать свое изображение.

Да-а, зрелище… И такая развалина еще надеется жить и работать!

И не просто жить, но и учить, вернее – поучать. Чтобы учить, нужно приложить немало сил, чтобы поучать – можно обойтись самым их минимумом.

Он закрыл глаза и уже не смотрел, а слушал запись, узнавая говорящих по голосам.

Г л а в н ы й и н ж е н е р. Проводились ли эксперименты по передаче копии мозга клонированному организму?

Г л а в н ы й б и о л о г. Да. Мы вырастили клон-копию Второго биолога и внедрили в нее слепок мозга оригинала.

Г л а в н ы й х и м и к. Как вы смели?

Г л а в н ы й ф и з и к. У нас дискуссия или суд?

Г л а в н ы й ш т у р м а н. Что с настоящим Вторым биологом? Он жив? Что с ним?

Г л а в н ы й б и о л о г. Жив, разумеется. Жив и здоров. Капитан и Главный планетолог не смогли найти различий между ними.

К а п и т а н. Почему опыт был проведен именно со Вторым биологом?

Г л а в н ы й б и о л о г. Он с самого начала вел эту тему. Ему принадлежит идея о соединении двух разноплановых открытий – клонирования целого организма и передачи слепка мозга клон-копии. Было бы несправедливо отказать ему в просьбе быть первым. Мы в Лаборатории признали его право на эксперимент… Кроме того, он относительно молод, отменно здоров. Ко всему прочему у него нет семьи – ни родных, ни близких – там, дома. Это, как понимаете, облегчает ему существование, так сказать, в двух экземплярах.

Г л а в н ы й ш т у р м а н. Ты можешь показать их нам?

Г л а в н ы й ф и з и к. Нет, нет! Посторонние на Совете…

Г л а в н ы й и н ж е н е р. Что за чепуха! Какие могут быть посторонние на таком Совете!

Г л а в н ы й ш т у р м а н. Кроме того, тот, кто хочет, может считать их не членами экипажа, а, допустим, демонстрационным материалом.

Г л а в н ы й б и о л о г. Я хотел бы провести эту демонстрацию не здесь, а в Лаборатории.

К а п и т а н. Прошу членов Совета сохранить в тайне от своих сотрудников предмет сегодняшнего заседания. Совет внеочередной, трансляция заседания не ведется.

Г л а в н ы й и н ж е н е р. Причина?

К а п и т а н. Обсуждается потенциально опасное открытие.

Г л а в н ы й и н ж е н е р. Позволю себе не согласиться. Не кажется ли уважаемым главным, что мы слишком закоснели и за искусственно созданными и бережно сохраняемыми барьерами клановости специалистов теряем всякое представление о перспективах? Почему такую важную проблему, как личное бессмертие, мы должны скрывать от экипажа? Разве она касается только нас, главных специалистов? Может быть, деление на кланы было в свое время прогрессивным и служило интересам нашей цивилизации, нашего общества. Но сейчас, при наших экстраординарных обстоятельствах… Мы цепляемся за давно отжившие традиции, за установленные в незапамятные времена правила, мы дошли до того, что инженер не понимает физика, химик сторонится биолога, штурман с презрением относится к работе инженера…

Г л а в н ы й ф и з и к. Мы отошли от темы дискуссии. Мы обсуждаем сейчас не реформы нашего общества, пусть даже самые насущные, а открытие, сделанное в Лаборатории биологии. Что касается демонстрации так называемых Вторых биологов… Пока, мне кажется, достаточно самого факта и свидетельства очевидцев. Вот в каком смысле я сказал о посторонних на Совете.

Г л а в н ы й г е о л о г. У меня вопрос к Главному биологу. Я понимаю так, что технической проблемы личного бессмертия больше не существует. Однако даже в самом приближенном подходе к осмыслению этого открытия наталкиваешься на массу проблем морально-этического плана. Вы думали над их разрешением?

Г л а в н ы й б и о л о г. Морально-этические проблемы неизбежно возникают в связи с любым открытием – будь то изобретение колеса, открытие электричества, ядерной энергии, телепатии или межзвездных перелетов. Однако все они более или менее успешно в свое время решаются. Наши понятия этики и морали постепенно трансформируются, приходя в соответствие с теми изменениями внешнего мира и общества в целом, которые вызвали те или иные открытия.

Г л а в н ы й г е о л о г. Это не ответ.

Г л а в н ы й б и о л о г. Я не претендую на решение проблем подобного характера. Более того, я не рискую даже их выдвигать.

Г л а в н ы й п л а н е т о л о г. Я не теоретик, я эмпирик. На корабле вообще нет настоящего специалиста, работающего в такой области – философа или социолога, которым по плечу было бы не только ставить, но и решать подобные вопросы. Поэтому я предлагаю наше обсуждение вести только в свете практического применения этого выдающегося открытия. Эмпирика, практицизм, наши насущные нужды – вот с каких позиций мы должны рассматривать необходимость и своевременность открытия. Вдобавок область применения личного бессмертия волей-неволей будет пока ограничена стенками нашего корабля… Поэтому я призываю вас, главные, к разумному прагматизму, единственному средству в нашем с вами положении. Мы должны подойти к данному открытию лишь с одной стороны: в какой мере оно нам поможет оказаться дома, на родной планете. У меня все.

Г л а в н ы й х и м и к. Позиция Главного планетолога мне представляется весьма спорной. Но хорошо, принимая на время эту точку зрения, постараемся быть исключительно прагматиками… Любой ли мозг годится для снятия слепка?

Г л а в н ы й б и о л о г. Любой. Лишь бы он не был необратимо поврежден.

Г л а в н ы й х и м и к. Я имею в виду, можно ли снять слепок с мозга индивидуума, находящегося в бессознательном состоянии? У спящего, например.

Г л а в н ы й б и о л о г. Даже желательно. Перед снятием электробиохимического слепка мозга испытуемый усыпляется.

Г л а в н ы й ш т у р м а н. Я не могу уяснить, почему соединение клонирования с пересадкой слепка мозга дает бессмертие?

Г л а в н ы й б и о л о г. Схематично это представляется так. По достижении индивидуумом определенного возраста, когда вот-вот должно начаться необратимое общее дряхление организма, выращивается клон-копия, его клон-копия времени физического расцвета. На эту процедуру у нас уходит крайне малый срок, сравнимый с несколькими сутками. Далее в девственно-чистый мозг клон-копии пересаживается слепок мозга оригинала. Все. Стареет этот организм – мы выращиваем новую клон-копию, делаем новую пересадку слепка мозга. И так без конца.

Г л а в н ы й ш т у р м а н. А что происходит… как бы выразиться… со старым телом?

Г л а в н ы й б и о л о г. Этот вопрос мы решим на практике, в рабочем порядке. Кое-какие соображения у нас уже есть. Но сейчас мы пользуемся аппаратурой, не предназначенной для массового применения. Это опытный экземпляр, он нуждается в доводке. Поэтому я хотел бы просить Главного физика и Главного инженера о помощи. Необходимо будет совместно с вашими лабораториями…

Г л а в н ы й г е о л о г. Не уходи от вопроса! Главный штурман, как ни странно, попал в самую точку, в самый центр проблемы. От решения этой морально-этической проблемы никому из нас не отвертеться!

Г л а в н ы й ш т у р м а н. Да! Да! Именно это меня мучило с самого начала! Я чувствовал, подозревал, что-то здесь не так!

Г л а в н ы й г е о л о г. Узел проблемы – в моменте переключения сознания от оригинала к дублю, клон-копии… Ведь оригинал, рассуждая логично, должен быть физически вами уничтожен в тот самый момент, как только будет продублировано его сознание, его разум. Вы же понимаете, что если он будет продолжать существовать как личность хоть долю мига после того, как с него снят этот пресловутый слепок мозга, то речь в дальнейшем может идти только о двух совершенно различных личностях, существующих независимо друг от друга!

Г л а в н ы й ф и з и к. Совершенно верно! Пусть у них поначалу все общее, но тем не менее они будут различаться с самого начала на эту долю мига, и постепенно различие станет усугубляться.

Г л а в н ы й б и о л о г. Если оригинал будет в сознании…

Г л а в н ы й г е о л о г. Прошу не перебивать!.. Так вот, напрашивается лишь один выход – физическое уничтожение оригинала, без малейшего промедления. Но где гарантия, что передача слепка прошла удачно?.. Но даже в случае абсолютно качественной перезаписи физическое уничтожение оригинала – это ничем не прикрытое убийство. Да, убийство! Лишение жизни разумного существа. Тем более страшно, что оно будет совершаться с полного ведома и согласия жертвы, с полного ведома и даже согласия окружающих, на самом высшем научно-техническом уровне!.. Я боюсь подумать о возможных последствиях для нашего общества этого аморального открытия, предусматривающего массовые хладнокровные убийства себе подобных! Пусть даже с благородной целью. Пусть даже с целью достижения мифического бессмертия!

Г л а в н ы й ф и з и к. Да, таких запланированных убийств не избежать. Больше того, как я понимаю, без убийства не может состояться бессмертие.

Г л а в н ы й б и о л о г. Что ж, вы затронули вопрос, которого я опасался больше всего… Да, лишение жизни разумного существа – самое тяжкое преступление. Да, это так. И все же… Тут снова проявляется та самая двойственная сущность природы вещей! При помощи и посредством самой смерти мы отрицаем ее. И еще. Можем ли мы, имея реальнейшую возможность дать всем разумным существам бессмертие – реальное, не мифическое! – пусть даже проведя их через смерть, в то же время из-за каких-то реликтовых положений морали отказываться от него и со спокойной совестью наблюдать, как уходят безвозвратно в небытие близкие, родные, знакомые, друзья… пока и сами не уйдем следом. Подумайте, главные! И задайте себе каждый мысленно вопрос: сможем ли мы подняться до понимания парадоксальной истины, что именно с момента убийства индивидуума – да, запланированного, да, неизбежного! – начинается его личное бессмертие?!